автордың кітабын онлайн тегін оқу Креативное агентство «Шумер»
Дарья Лебедева

Үзіндіні оқу

Кітап туралы Қазір оқып жатыр9 Сөрелерде Тегін фрагмент

Оформление обложки студия графического дизайна

«FOLD & SPINE»

В тексте используются отрывки из шумерской поэзии

в переводе и интерпретации автора.

Лебедева Д.

Креативное агентство «Шумер» : роман / Дарья Лебедева. — М. : Издательство АЗБУКА, 2025. — (Имена. Российская проза).

ISBN 978-5-389-31396-5

16+

Убивает ли офисный труд наши мечты? Или помогает их достичь? Аня Васильева работает контент-редактором с десяти до семи с понедельника по пятницу и считает дни до пенсии. Она представляет себя древним шумерским писцом, уже пять тысяч лет переписывающим одну за другой глиняные таблички, ведь мало что изменилось с тех пор, как человек изобрел письменность. Гнев и смирение, дружба и вражда, смех и слезы, боль и удовольствие, сомнение, отчаяние и гордость — какие страсти ежедневно разгораются в опенспейсах, курилках, кабинетах и коридорах! Отдел продаж не может продавать без фирменных пакетов. Вся контора внезапно бросает курить и переходит на семечки. Служебный роман прекрасного Макса ранит сердца всех офисных женщин… И как легко, если хоть когда-то работал в офисе, в этих историях узнать себя!

Роман Дарьи Лебедевой проведет читателя через трехлетний священный лабиринт жизни и труда офисного писца в обычном креативном агентстве.

ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

Константину Гордину,

коллеге и другу, вдохновившему

меня на эту повесть

Предисловие

Я работаю в офисе с девятнадцати лет, сменила множество рабочих мест и за эти годы накопила большое количество офисных впечатлений — смешных, грустных, обидных, нелепых, чуточку безумных, трогательных. Собственных и услышанных от коллег. Если вы никогда не работали в офисе, многое в этой книге может показаться вам абсурдным и преувеличенным. Те же, кто знаком с офисной жизнью, смогут рассказать подобных историй еще на несколько книг. Все персонажи вымышлены, это, скорее, типажи, собирательные образы, и совпадение с реально существующими людьми случайно.

Еще и презентация!

Однажды боги устали работать.

— Боги мы или не боги! — возмутились они и придумали выход.

Они пришли к великой проматери Нинмах и мудрому Энки и взмолились:

— Создайте существ, которые будут трудиться в поте лица вместо нас хотя бы с десяти до семи, а мы на разницу между их нищенской зарплатой и маржой будем летать самолетами бизнес-класса, отдыхать в Бразилии и на Мальдивах в пятизвездочных отелях, жить в шикарных домах, в общем, вести божественную жизнь, которой достойны.

Нинмах и Энки вняли просьбе и как-то сели в пятничном кабаке создавать людей, чтобы те вкалывали, занимались скучным низкооплачиваемым трудом, разруливали проблемы и никогда не смогли сбросить с себя кабалу работы по найму. Поначалу мудрый Энки и преподобная Нинмах делали все на совесть: из-под их рук выходили существа ответственные, старательные, готовые работать сверхурочно и жертвовать собой ради начальства. Но потом, — слава богине Нинкаси за волшебные напитки, которые так бодрят и веселят! — слегка наклюкавшись, Энки и Нинмах утратили интерес к своим творениям. Тогда из-под их пальцев стали выходить работнички, готовые отлынивать, косячить и делать «на отвали», а также туповатые и жопорукие. Сначала казалось, что первые лучше вторых, но вышло, что идеальные подчиненные быстро перегорали и ломались, тогда как лентяи могли работать годами, худо-бедно выполняя обязанности и поддерживая созданный богами новый миропорядок.

Мы с Юриком были, скорее, из вторых, хотя откровенно не косячили, конечно, и старались все делать хотя бы неплохо.

— Так, я доделал план, пересылаю Леше. Картинки для постов — тебе на почту. Контент-план Леша утвердил — пока меня не будет, спокойно работай по нему. Фотограф выйдет, пока я в отпуске, — познакомься, расскажи, как у нас всё устроено, если получится сразу отснять что-то на будущее — давайте действуйте. Вроде всё.

Я смотрела, как Юра кликает мышкой, закрывая приложения, и берется за машинку для самокруток. Сейчас он покурит и уедет, а я останусь одна на целую неделю. Я собиралась как следует протупить весь следующий день, благо пятница, в понедельник закинуть посты в планер, чтобы они дальше всю неделю как-нибудь сами, без меня, и спокойно заниматься несрочными делами, почитывая в перерывах книжечку. Неделя обещала быть спокойной, разве что они наймут какого-нибудь стремного фотографа. У них бывает. Впрочем, кое-что не дает мне покоя…

— Юр, — вкрадчиво говорю, — Леша еще презентацию по продуктам от тебя хотел, пока ты в отпуск не ушел.

Юра всплескивает ладошками, по столу разлетаются хлопья ароматного табака.

— Черт! Еще и презентация!

Но не садится обратно за стол, и у меня появляется нехорошее предчувствие.

— Сделаешь? Мне еще вещи собирать, завтра в сраннюю срань надо быть в аэропорту.

— Что? Я?

— Давай, ты справишься. У тебя еще целый день на презентацию. Верю в тебя. Пока!

Нисабы писчая братия

Во второй половине III тысячелетия до нашей эры в Шумере трудились несколько тысяч профессиональных писцов. Писцы могли быть мужчинами или женщинами, младшими или старшими, царскими или храмовыми, узкоспециализированными или широкого профиля, высокой или низкой квалификации. Иные достигали общественных высот и занимали значимые государственные должности, остальные занимались обычными повседневными бумажками и документами. Писцы всякие нужны, писцы разные важны.

В современной России, по слухам, насчитывается примерно тридцать пять миллионов офисных работников, но на самом деле нас словно звезд на небе, песчинок в пустыне, нас невозможно сосчитать. Мы тоже бываем младшими и старшими, крутыми спецами и бездарными просиживателями штанов, но молва объединяет нас в группу, именуемую «офисный планктон». Глина сменилась бумагой и монитором, стилусы — клавиатурой, но мы все так же переписываем табличку за табличкой. Прежде всего крупные города — богатые, влиятельные, «жирненькие» — привлекают в свои просторные светлые офисы клерков со всей страны. В Шумере одним из самых могущественных и процветающих городов-государств в свое время был Лагаш: там строились дворцы, храмы и дороги, тротуары выкладывались плиткой, там скапливались богатства, туда стекались обращенные в рабство пленные, там жили влиятельные чиновники и жрецы, а документы фиксировали победы, успехи, реформы, законы и божественные благословения.

В таком вот Лагаше, городе-государстве и столице нашей родины, живу и я — ничем не примечательный писец и рядовой конторский служащий.

Моя судьба была предопределена. Я ходила в школу, чтобы поступить в институт, а после пополнить ряды писчей братии богини Нисабы. Она служит писцом у великих богов, а мы — у богов помельче, называемых бизнесменами. Все происходило одинаково: в школе, в институте, в офисе день начинался с завтрака, потом дорога, потом глиняные таблички: учебные — в школе, посложнее — в институте, отчеты, планы, статьи — на работе. Окончив рабочий день, я иду домой. Что ждет меня дома? Пиво, сериал и уныние. Что будет завтра? Все то же. Утром пораньше надо встать, чтобы не опоздать. Учитель поставит в угол, преподаватель не засчитает посещение, начальник отругает и оштрафует.

Так и проходит наша жизнь с тех пор, как изобрели письменность, чтобы считать деньги. Да, дело в том, что не во имя поэзии, а ради результативного хозяйствования и эффективной экономики, планирования расходов и учета доходов изобрел человек закорючки, из которых теперь складываются презентации, email-рассылки, мотивирующие речи, продающие тексты, описания товаров и услуг, пресс-релизы, коммерческие предложения и посты для социальных сетей.

Мы — офисный планктон, офисный компост и офисная плесень, рабы на зарплате с фиксированной жизнью. Все в нашей жизни регламентировано, взвешено и точно отмерено: время для работы и отдыха, зарплата, премия, KPI и рыночная стоимость. Мы товар — и сами себя продаем. Нас покупают и сгоняют в офисы, в которых мы трудимся с десяти до семи плюс-минус час.

Здесь двери, столы, чахлые лианы и фикусы, кулер в углу, принтер, из которого вылезает теплая бумага (я грею об нее холодные даже летом руки, потому что кондиционер, доводящий температуру помещения до пещерной, тоже обязательный атрибут этого мира). Я пришла сюда сразу из школы. Училась в институте на вечернем и работала. Пыталась вырваться, но ничего не получалось: откуда-то надо брать деньги на одежду, еду, оплату коммунальных услуг, поездки. Остальные, кто смог увернуться, не попасть в эту ловушку, живут и так. Как? Не знаю. Это совсем другой мир — мир свободных людей, которые пьют вино в кафе в четыре дня, проснувшись часа за три до этого. Которые одеты, накормлены, обеспечены ноутбуками и смартфонами, ездят по городам и странам, но не работают в офисе. Спят по утрам. Могут приходить на концерты, начинающиеся в шесть. Заранее, чтобы занять место. Гулять в парках в будни.

Я смотрю на них и не понимаю, как им удается жить вне этого вечного коридора. Знакомый ушел с работы полтора года назад. Я бы и месяца не протянула. А у него новый айфон, он съездил в Сочи и в Турцию. Как? На что? Возможно, дело не в деньгах. Дело в судьбе. Я не могу уйти отсюда — даже если захочу. Говорят, жизнь можно очистить от накопивших в ней несправедливости, боли и зла, вернув себя, как говорили шумеры, «в материнское лоно», то есть в исходное состояние. Многим дана эта возможность, но нам, наемным труженикам, боги присудили освобождение только на пенсии. А пока ты хоть чуточку бодр и способен работать, ты никогда не вырвешься из офисных коридоров и безотрадных опенспейсов, где утром зарождается тихий шорох клавиатуры, потом разрастается, присоединяются голоса, шум чайника, запах пережженного кофе, чьи-то ссоры, чей-то смех. Длится, длится и постепенно стихает. К восьми вечера снова остается только шорох. Потом последний офисный шумер уходит домой. Гаснет свет, наступает тишина.

Наших видно сразу, словно клеймо на них. Вот группа коллег, вижу их в автобусе — после работы вместе едут до метро. Болтают, смеются — а в другие дни устало распределяются по салону, садятся, встают у потемневшего окна, затыкают уши плеером и молчат. В метро — я мысленно вижу их — доезжают каждый до своей, коротко прощаются, выходят из вагона. Кто-то проезжает вместе еще пару остановок по кольцу. А кто-то все едет и едет — везунчик, которому удалось найти работу на своей ветке, пусть и на другом ее конце. Воспитанники мудрого бога Энки, служители великой богини Нисабы, а по пятницам — веселой и пьяной Нинкаси, на самом деле мы служим тем, кто выдает нам зарплату и милостиво дает отпуска, прощает маленькие ошибки и не увольняет за большие факапы. Они наши Энлиль и Ан, ради них мы жертвуем девятью часами в день с понедельника по пятницу.

Так вот, в пятницу, изрядно опоздав, я пробираюсь к своему столу, пока остальные, как зомби, не отрываясь смотрят в свои мониторы. Наташа Авченко с бешеной скоростью долбит по клавишам, проговаривая слова шепотом: «…волосами. Ультрапитательный уход, обогащенный незаменимыми полиненасыщенными жирными омега-кислотами три, шесть и девять, обладает интенсивным питательным и восстанавливающим…»

Тут она замечает меня:

— О, пришла! Тебя Леша искал.

Черт. Черт, черт, черт. Набираю Леше, другой рукой быстренько открывая первые попавшиеся файлы на компе, чтобы выглядело, будто я тут давно.

— Аня, да, привет, — манерно, чуть растягивая слова, и так, словно у него вечный гайморит, приветствует меня босс. — Я хотел спросить, успел ли Юра сделать презентацию перед отъездом. Он тебе ее не оставлял? Не выкладывал куда-нибудь на общий диск?

— Нет, — честно отвечаю я, умалчивая, что он поручил эту работу мне.

Леша горестно вздыхает, как умеет только он.

— Жаль. Ладно. Ничего, — потом, помолчав, добавляет: — Знаешь, тот фотограф, который должен был выйти в понедельник… Он отказался. Мы снова в поиске. Надеюсь, в течение следующей недели найдем кого-нибудь. В общем, работай, — и вешает трубку.

Ха-ха-ха-ха! Радуется и ликует моя душа. Иду курить на полчасика. Потом можно будет еще сварить кофейку и смаковать его, глядя в ежедневник.

Твой хмель волнует и будоражит!

Иногда я люблю свою работу. Вроде бы нет в ней ничего героического или даже полезного для людей. Но, бывает, мне просто нравится щелкать пальцами по клавиатуре, сочиняя связный текст о крайне далеком от собственных интересов предмете.

Вот приходит очередной заказ: надо наполнить текстами интернет-магазин бытовой техники. Тексты не ценны сами по себе, просто так принято. Они нужны для порядка и для оптимизации в поисковых системах. Людям они вряд ли интересны. Если подумать, сорок часов в неделю я пишу тексты, которые прочитает только «Яндекс». Тем не менее у начальства строгие требования к этой пустопорожней писанине, ведь именно за нее и платят нашему агентству. Мы снимаем с владельцев интернет-магазинов головную боль: им нужно продавать свои товары, а для этого надо, чтобы сайт был заполнен хорошими, качественными, никому не нужными текстами. О Нисаба! Во имя твое мы изучали письмо и науку, но кто готовил нас к такому?

Копирайтеры постоянно бдят, не изменились ли правила. Раньше надо было впихивать в тексты огромное количество ключевых слов, что превращало написание простенькой статьи о товаре в настоящее чудо, ведь ключи должны стоять в именительном падеже, а сам текст оставаться при этом читабельным. Приветствовалась легкость и непринужденность, словно копирайтер, создавая этот шедевр, не сидел, часами собирая паззл из слов и словосочетаний. Потом ветер подул в другую сторону: поисковые системы научились отфильтровывать переполненные ключами статьи и начали вдруг искать в них реальный смысл и пользу (ура, машины встали на нашу сторону, не зря мы столько лет учились премудрости у Энки, письму — у Нисабы, терпению — у Думузи, а лукавству — у его супруги Инанны).

Конечно, мы и сами частенько обесцениваем свою работу, а уж что думают о нас врачи или инженеры, представить страшно. «Просиживатели штанов», «словоблуды», «планктон», «перекладыватели бумажек с места на место». Бывают странные, но хорошие дни, когда мне вдруг начинает казаться, что и моя профессия важна, и моя профессия нужна. Но это быстро проходит, и чтобы утешить себя, я считаю время до пенсии (осталось 8599 дней).

Вот сдаю текст о соковыжималках. Кажется, удачный. До конца рабдня еще часа три, можно потупить в интернет и потрындеть в соцсеточках. За час до отбоя Юре вдруг звонит начальник. Заказчик очень ждал этот текст, срочно надо выложить. Прочитал. Не понравилось. Да что не так-то? Говорит, мало эмоций. Помилуй, Юрик, это же про соковыжималки! Какие там могут быть эмоции?! Юра подмигивает мне голубым глазом:

— Алкоголь, секс? Подумай!

— «Для получения незабываемых эмоций используйте соковыжималку как вибратор»?

Открываю статью и вписываю в каком-то случайном месте: «Некоторые модели имеют систему прямой подачи сока — носик, под который можно подставить любую емкость, так что сок лайма попадает в стакан с почти готовым мохито, останется только добавить ром».

На следующий день уныло сижу над текстом про пылесосы для этого же эмоционального заказчика. Часов в двенадцать возвращается с совещания Юрик.

— Поздравляю! — говорит. — Мохито произвело впечатление!

Закатываю глаза в ответ. О Нинкаси, твой хмель волнует и будоражит, и даже соковыжималки пляшут под градусом, печень ликует, сердце радуется, заказчик доволен — вот какова сила твоя, богиня веселящих напитков!

— Давай сегодня выпьем что ли?