Любовь в Атлантиде
Латон мечтал о наследнике. Аланта, его жена и прекрасная женщина, после мора, посланного богами на непокорных великанов, не могла забеременеть. Многих женщин Атлантиды постигла её участь. Они почернели лицом, утратили густоту волос и навсегда остались бесплодными.
Скорбно склонив голову, Латон глядел на виноградную гроздь, украшавшую чашу плодородия.
— Любимый, — Аланта тронула мужа за плечо, — корабль Аполодона причалил к пирсу четвёртого уровня. Идём смотреть невольниц?
Чернокожие рабыни стояли двумя длинными рядами: первый ряд занимали красивые, молодые, нерожавшие; второй ряд состоял из зрелых выносливых женщин. Первые предназначались для работ по дому, вторые для тяжёлой пахоты в полях.
Взгляд Латона выхватил юную хрупкую девушку: он подошёл, повернув рабыню задом, коснулся твёрдых налитых ягодиц:
— Хороша чертовка!
— Бёдра узковаты, — заметила подоспевшая супруга, — да и мелковата для инкубатора. Порвётся.
— Ничего, буду осторожен.
— Как тебе, вон та, мослатая?
— На лицо посмотри.
— М-да… А черна, как ад.
— Эта девушка и не очень черна, думаю, мулатка, и красива, — Латон не желал отказываться от избранницы.
— Хочешь, возьмём обеих. Но мелкую я бы не брала.
— Соседушка, ты не права, — вмешалась Мартиника, жена морехода-торговца, владельца невольников, — обрати внимание на то, какие тонкие и гибкие косточки у малышки, прямо хрящики. Легко разойдутся. А помрёт при родах, вам же меньше хлопот. Возьмёте кормилицу, да хоть нашу, в аренду. Ну?
— Уговорила, соседка, покупаем. Как её зовут?
— Как назовёте.
В доме архитектора Латона появилась рабыня с кожей цвета сильно топлёного молока. Элпида. Так обоюдно назвали девушку хозяева дома.
В семье Латона царил мир и покой. Несколько лет назад атлант женился на Аланте по сговору родителей. Отцы заседали в сенате, иногда выпивали вместе, и ещё до появления на свет потомства решили, если у одного будет сын, а у другого дочь, породниться, женив их, когда вырастут. Ни о какой любви речи не шло: в Атлантиде браки по любви были дурным тоном.
Отсутствие страстей в семье делало брак Латона и Аланты благополучным и ровным: супруги тихо заботились друг о друге.
Члены сената периодически устраивали оргии, но Латон побывал на празднике лишь один раз, о чём вспоминал с отвращением, так как это был настоящий вертеп разврата и пьянства.
Незадолго до приобретения Латон видел во сне прекрасную девушку, которая звала его за собой. Он преследовал незнакомку так, будто от этого зависела жизнь, но убегающую фигурку накрыл густой туман и она исчезла. В отчаянии Латон упал на колени, и проснулся весь в поту.
Едва увидев Элпиду, Латон узнал девушку из сна, поэтому решил купить, во что бы то ни стало. В день покупки супруга всячески показывала недовольство.
— Дорогая, тебе что-то не нравится? — Спросил за ужином Латон.
— Как ты уцепился за эту девку! — Раздражённо ответила жена. — Она мёдом намазана?
Что? — Искренне удивился Латон, — Ревнуешь? Милая, как тебе такое в голову пришло? Девчонка просто цыплёнок. Жалко стало. Защитить хотел: маленькая, хрупкая в мире великанов.
— Защитить? Да она сдохнет при родах! Где твой ум? Ты на себя посмотри: не самый маленький мужчина в Атлантиде.
— Но и не самый большой.
Аланта расхохоталась в ответ:
— Зато самый глупый. Мельчает народ Атлантиды: с греками не справились. Твой отец был выше тебя на целую голову — умнейший человек.
— Причем тут мой отец? Были духовные праотцы. А теперь сами богами себя почитаем. Золотому тельцу молимся.
— Наука шагнула вперёд, сколько новых товаров появилось.
— Угу. Бог наказывает нас. Рухнула духовная культура. Боги благоволят Афинам.
— Мы действительно сами боги, а что с Афинами не справились, тактический ход.
Вскоре Элпида забеременела, и её статус сильно вырос: теперь она проводила ночи в спальне по соседству со спальней хозяев. Латон окружил девушку заботой, что раздражало Аланту, которая вела календарь, радостно отмечая каждый прошедший день.
Атлант любил размышлять в одиночестве, сидя у воды. Океан тихо дышал у его ног, рождая в голове дивные мысли и новые идеи.
Однажды к нему подошла Элпида, и молча села рядом. Пребывая в глубоких раздумьях, Латон не сразу заметил девушку. Солнце садилось, лёгкий ветерок сгонял облака. Девушка зябко потёрла руками плечи.
— Замёрзла? — увидел её хозяин.
— Немного.
— Давно сидишь?
— Не знаю, задумалась.
— Задумалась? О чём, интересно?
— Скоро умру, а что будет после?
Латон заключил её в объятия, согревая, как маленького ребёнка: нежность разлилась по груди великана. Он вздохнул, готовя слова утешения.
— Не надо, — маленькие пальчики коснулись его губ, — я всё знаю. Так проще.
— Давай сбежим! — Горячо шепнул Латон.
— И нас будет преследовать весь мир. Нет, Латон. У тебя блестящее будущее на большой земле, где богов чтят.
— Да, я буду строить храмы в Египте, как только закончу дела в Атлантиде. Кажется, наш союз с Алантой изжил себя.
— Ребёнок это исправит. Госпожа будет хорошей матерью малышу. Супруга тебе под стать, такая же полубогиня, как ты, мой хозяин.
— Знаю. Но боюсь, что роды убьют тебя. Я полюбил тебя в ту же минуту, как увидел. Знаешь, ты мне снилась.
— Латон, у тебя такие тёплые, уютные руки.
— Воины Афин освобождают порабощённые нами народы. Убежим в Египет.
— И вместе станем рабами?
— Меня пригласили, как архитектора.
Элпида покачала головой:
— У нас нет будущего.
Латон нахмурился:
— Сейчас будет гроза, идём домой.
В семье атланта царило взаимопонимание: жена улыбнулась Латону:
— Голоден?
— Да. — Он повернулся к Элпиде. — Садись с нами.
— Такуба, — Эвридика позвала служанку, — неси ужин на троих.
Пожилая негритянка ушла на кухню, а вскоре вернулась, держа перед собой поднос, уставленный яствами.
— Что-нибудь ещё?
— Достаточно, — Аланта махнула рукой, прогоняя служанку. — Где гуляли? — Она вопросительно посмотрела на мужа.
— Ты знаешь, где я обычно провожу время в раздумьях.
— И в одиночестве.
— Элпида мне не мешала.
— Ах, ну да, конечно, рабыня не в счёт. Разве может помешать стул или стол?
Латон, молча, положил себе в тарелку куриную грудку и несколько долек помидоров. Аланта последовала примеру мужа. И только после них Элпида посмела взять немного салата и отварное яйцо.
Хозяйка проследила за выбором девушки:
— Возьми ещё куриную ножку.
— Спасибо, госпожа. Мне и этого много.
— Вас теперь двое.
— Мы с малышом знаем, что нам нужно. Он не голоден.
Время шло: для Аланты слишком медленно, для Латона неслось вскачь. В голове атланта зрели идеи по поводу будущих родов. До сих пор путём рассечения живота извлечены были из тел умирающих матерей младенцы боги Дионис и Асклепий. Но почему не попробовать операцию на живой женщине? Если понадобится.
Эскулапы, к которым обращался Латон, скептически качали головами: не забывай, ты не Аполлон. Дескать, да, теоретически возможно, но невыполнимо. Латон обратился с просьбой дать урок по анатомии женщины к одному давнему товарищу, учёному-медику.
— Аланта забеременела?
— Нет, но стараемся. Хочу заранее быть готовым к рискам.
— Похвально.
После курса анатомии Латон пришёл к выводу, что всё не так сложно, но страшно. Он выразил своё мнение другу, тот усмехнулся:
— Пока не станешь резать по живому.
— Мои кролики плодятся очень быстро, вот и потренируюсь.
— После эпидемии Аланта вряд ли забеременеет.
— Чтобы разрезать и зашить тысячу кроликов надо много времени. — Латон пропустил мимо ушей замечание друга.
— Если тебе удастся, это станет величайшим достижением века.
Первых трёх беременных крольчих нашёл быстро. После операции все самки подохли. Крольчата были слишком малы, и не выжили. Латон понял, что плод должен быть выношен. Он завёл дневник операций.
Шёл девятый месяц беременности Элпиды, но Латон провёл операции всего на сотне крольчих: выжила только одна. С крольчатами обстояло гораздо лучше: выжил каждый третий. Элпида часами молилась в храме Исцеления, чтобы возлюбленный избежал наказания, которое, она считала, неизбежно для народа Атлантиды. Гордый Латон, потомок полубогов, основавших Атлантиду, считал излишним посещение храма.
Когда у Элпиды начались схватки, Латон поместил её в специальный родильный бокс, который выстроил сам, и позвал двух эскулапов, согласившихся помочь. Женщина мучилась почти сутки. Эскулапы спорили между собой, родит или нет самостоятельно. Наконец, отчаявшись, Латон взял в руку скальпель и, облив его и живот роженицы вином, сделал огромный надрез вдоль.
— Много крови! — Сказал Термидион, — дальше я сам. Промакивай, из-за крови я ничего не вижу.
Второй эскулап, Никос, благополучно извлёк мальчика. Сердце Элпиды остановилось.
— Она умерла. Зашивать? — Спросил Термидион.
Латон кивнул и, мельком взглянув на новорожденного, вышел из операционной. Супруга, всё это время ожидавшая за дверью, бросилась к нему:
— Кто родился?
— Мальчик. Можешь зайти, взять ребёнка. Элпида мертва.
Посмотрев на серое лицо мужа, Аланта молча, вошла в операционную, где Термидион уже зашивал тело.
— Куда её?
— Не беспокойся, слуги уберут весь мусор. Тело сжечь.
Никос вручил Аланте вымытого и запелёнутого младенца:
— С рождением наследника!
Латон сидел у воды, там, где любил беседовать с Элпидой. Именно здесь им овладевала тихая грусть. Внезапно атлант вспомнил о предупреждении, которое сделала Элпида незадолго до смерти: он обещал возлюбленной, что переедет навсегда в Египет.
К ребёнку Латон был равнодушен: Аланта получила то, о чём мечтала. Через год супруги совсем отдалились: Латон объявил, что уезжает работать в Египет, возможно навсегда. Супруга только плечом повела.
Рано утром корабль отвёз его на материк. Атлант был на пути к Египту, когда с родной стороны появились чёрные тучи. Сердце дрогнуло, Латон резко развернул повозку: сынок, Аланта! До побережья слишком далеко, но он хлестал лошадей, что есть сил. Когда лошади пали, Латон бросил скарб, побежал. Вдалеке по небу носились обломки домов и деревьев. Через несколько часов, задыхаясь, достиг разрушенного стихией причала: мощная рябь несла к берегу куски цивилизации и трупы больших людей. Атлант, рыдая, упал лицом вниз. Цветущая Атлантида всего за сутки исчезла под водой.
