Оглавление

3. 2. 33
   4. 48

ПРЕДИСЛОВИЕ ОТ АВТОРА

С возвращением, дорогой читатель! Надеюсь, что ты как самый настоящий грязный сукин сын и любитель грязных сукиных вещей соскучился по мне!

Но… чщщ… Не хочу тебя разочаровывать, но этот том будет отличаться от предыдущего. В первой книге я был самым грязным и чернушным аморальным ублюдком (хотя то ли еще будет), но в этот раз я хочу всего лишь погрузить тебя в свой кошмар.

Да. Ужасы. Ужасы в трех историях, которые я написал в далеком 2012-ом году, когда мне было всего лишь 19 лет. Молоденький и неопытный писатель, что с меня взять. Поэтому, не суди строго. Тебе в руки попались три моих самых первых рассказа! А будешь выебываться, я заставлю тебя собственным дерьмом исписать всю Китайскую стену фразой «Я КУСОК ДЕРЬМА»! Не беси меня нахуй!

А вообще, привет, Андрей. Неожиданный поворот? Это мой подарок на твой день рождения, дружок! Но подарок это не простой, а с посланицем приятным (не для твоей простаты, как ты мог подумать). Послание таится на страницах этой книги и я надеюсь тебе хватит мозгов понять, как его разгадать! Не дай бог ты мне напишешь: «А, блин, эт… чувак! Я че-т не допёр, помоги, а! Че-т ты слишком умный для меня!»

Не расстраивай меня!

Ладно, дам подсказку: тебе понадобится маркер, чтобы подпереть эти пьяные буквы.

Удачи!

Автор

Часть первая

33

«Но надо было им проезжать мимо могилы,

а сидело там два голубка на ореховом деревце, и запели они:

Погляди-ка, посмотри,

А башмак-то весь в крови,

Башмачок, как видно, тесный,

Дома ждет тебя невеста»

Отрывок из сказки: Братья Гримм.

«Золушка».

I

Капли осеннего дождя под косым углом залетали в мою комнату через разбитое окно и стекали с подоконника ручьём. Мне страшно, хоть обосрись. Полная луна освещала мертвенно-бледным светом часть моей комнаты, заглядывая через голые ветви давно мёртвых деревьев, тени которых на стене мне казались дрожащими, костлявыми пальцами полумёртвой старухи, что пытается дотянуться до меня.

Из старых колонок, развешанных в гостиной, лениво лилась музыка. Играл блюз. Я сидел, забившись в угол комнаты с взъерошенными, мокрыми от холодного пота волосами, одетым лишь в один халат, проеденный молью. Мне страшно. И холодно. Я не хочу так сходить с ума. Один. В самом расцвете жизни, но разум мой постепенно угасает, я теряю связь с миром, будто набирая скорость, падаю на дно глубокого колодца. Ещё секунда-другая и темнота… Но я сам начертал себе эту судьбу и если уж кого мне в этом винить, то самого себя!

Вода всё ближе. Дождь льёт всё сильнее и почти половина комнаты уже залита водой. Паутина грозы разрезает чёрное, как мгла небо, освещая на секунду мою комнату, заставляя чудовищные тени на время исчезнуть, а меня вздрогнуть. Я делаю глоток виски, потому что на трезвую мыслить уже не в состоянии. Мне кажется, что чем ближе вода — тем ближе смерть. Я не схожу с ума, но ощущаю, как самые чёрные тени ищут меня и, что самое страшное — они знают, где искать. Мне кажется, что где-то вдалеке я уже слышу их вой, вперемешку с наглым, победным смехом гиен, которые в прямом смысле слова загнали свою жертву в угол и поют ритуальные песни перед кровавым пиршеством и вот-вот готовы напасть на меня, без тени сомнения.

Вот уже из темноты на меня смотрят два мерцающих янтарных глаза и следом слышно низкое, утробное рычание. Твою ж мать… это мой пёс… всего лишь пёс. Он запрыгнул ко мне на диван и лёг, не сводя с меня своих спокойных глаз, словно чего-то ожидая. Я печатаю эти строки второпях, потому что боюсь не закончить свой рассказ, и люди будут думать, что очередной психопат-параноик скончался в затопленной комнате в плавающих набросках на листках из сумасшедших, выдуманных историй. Времени остаётся совсем мало, а рассказать нужно так много… Очень надеюсь, что кто-нибудь это опубликует…

Начну издалека и постараюсь ознакомить со мной, как с личностью, вкратце, чтобы скорее приступить к старту моего сумасшествия. Имя моё — Кривенков Виталий и после окончания аэрокосмического университета я, на часть денег от проданной дедушкиной старой квартиры, решил на время дать волю свободе и путешествовать. Абсолютно неважно было куда. Я любил всегда новых людей и новые, незнакомые мне места. К своим двадцати двум годам я особо далеко не выходил за пределы своей мечты и фантазий, хотя душа просила, душа горела, и я дал себе слово, что после окончания института я первым делом соберу чемодан, сяду в машину и пусть дневные, ночные шоссе и трассы ведут меня своими путями. И я сдержал это слово.

Я путешествовал, путешествовал, путешествовал, пока в одну дождливую ночь случайно не заметил одинокого старика. Он сидел на лавочке под тусклым фонарём и что-то тщательно искал на ней. Не знаю, за каким чёртом меня потянуло выйти к нему из машины под проливной дождь и спросить, не нужна ли ему помощь. В ответ он резко схватил меня за руку ледяными пальцами, я уже на рефлексах хотел выбить ему челюсть, но тут увидел его глаза: пустые, призрачные, смотрящие как будто куда-то сквозь тебя. Старик был слеп, но эти глаза будто оценивали, но не меня, а мою душу. Я чувствовал, как его взгляд пронзает моё тело тысячами иголок, как он скользит по моим внутренностям, дергает за разум, взвешивает сердце, душу. Мне стало не по себе и даже как-то противно, захотелось убежать домой, в ванную и раствориться под струями душа. Уж лучше бы этот старичок был свихнувшимся эксгибиционистом — было бы, что потом друзьям рассказать.

Я попытался отшатнуться, чувство беспокойства и паники перед слепым стариком нарастало, и атмосфера происходящего ещё больше накаляла обстановку, но его пальцы крепко держали мою руку.

— Я искал тебя…

— Дедуля, твою м…

И тут его глаза прояснились, в них читался неимоверный ужас. Он ясно смотрел мне в глаза, от чего я, что есть силы, вырвал свою руку и без оглядки, со всех ног кинулся к машине, поскальзываясь на холодной, мокрой траве.

В тёплой машине я почувствовал себя уютнее и спокойнее. Позже позволил себе (о чём позже пожалел) оглянуться на старика: он сидел на месте под проливным дождём, вцепившись побелевшими костяшками пальцев в скамейку, царапая уже поломанными ногтями мокрое дерево. Но эти глаза… они, наполненные всё тем же ужасом и какой-то неудержимой тревоги, по-прежнему впивались в мои глаза. Его плотно сжатые, потрескавшиеся бледные губы и напряжённое, старческое лицо создавало впечатление, будто он хочет что-то выкрикнуть и хоть как-то сдвинуться с места, но его что-то держало. Моментальный холод по моей спине заставил меня, подгоняемый сотню демонами, выжать педаль газа и как можно быстрее уехать из этого места.

Этой ночью я остановился в отеле, и от пережитого мне было не до сна. Я сделал себе крепкого чаю, потушил свет и, удобно устроившись на просторном диване, достал ноутбук. Когда-то по мне ударил творческий порыв и, помимо путешествий меня потянуло взяться «за перо». Я решил написать книгу, но хотел сделать её не совсем обычной. В моей жизни не раз встречались паранормальные явления, и мне всегда была интересна эта загадочная, мистическая завеса тайн и книгу я решил сделать именно такой же, дав ей минималистичное название «Автор».

Главному герою я дал своё полное имя и писал от своего лица. Помимо выдумок, фиксировал и аномальные случаи из своей жизни. Как-то раз, во время очередного путешествия, в одном из пригородных уютных кафе я разговорился с одним незнакомцем, которому я поведал об идее своей книги. Мужчина был преклонного возраста, одет довольно влиятельно и я решил спросить у него совета, как мне закончить свою книгу, раз уж мы тогда начали о ней разговор.

Я помню, как его глаза в этот момент хитро прищурились, загорелись, словно он этого и ждал. Закинув нога на ногу он, откинувшись на спинке стула и закурив толстую сигару, посмотрел на меня и, слегка улыбнувшись, произнёс:

— Убей себя.

После этих слов он, не отрывая от меня хитрого взгляда, вызывающе выстрелил дымом вверх. Таким ответом я был ошеломлён и испуган. В ответ на моё удивление он рассмеялся и объяснил, что если я пишу необычную книгу, то пусть и конец будет таким же. Главный герой умрёт, закончив книгу на полу слове, но в то же время не должно быть недосказанности и читатель должен остаться доволен. И это новаторство, возможно, принесёт мне много денег.

Мне эта идея не совсем понравилась, но я обещал подумать. После нашего разговора пожав друг другу руки, мы разошлись.

Много ночей я, прежде чем уснуть, проворачивал в голове разные идеи концовок, оставив совет незнакомца на «последнюю очередь», но в одну из таких ночей мне приснился сон, где меня хоронят в гробу, высеченном из чистого золота, и за место земли люди кидали на крышку гроба деньги и прочие драгоценности. Я воспринял это как намёк на то, что эта самая «смертельная концовка» незнакомца в итоге меня обогатит и взялся за неё в серьёз.

Это была моя самая большая ошибка в жизни…

Так вот, в ту ночь книга как раз подходила к концу, и мне осталось лишь убить «себя» на полуслове, как вдруг мои раздумья прервал робкий стук в окно. Все бы ничего, только мой номер находился на третьем этаже. Я в недоумении встал с кровати и подошёл к окну, отодвинув шторы. Сквозь стену дождя ничего толком не было видно, и мои подозрения прервал звук шагов позади меня. Сдерживая крик в горле, я в ужасе развернулся. Сумрачный лунный свет освещал небольшую комнатку, которую заполняла одноместная кровать с прикроватным столиком и лампой, да «спящего» телевизора на стене. Помимо меня и проплывающего резкого холода, в комнате никого больше не было. «У меня слуховые галлюцинации начались», — подумалось мне, как вдруг в дверь постучали. «Щас кому-то задницу надерут за такие приколы». Я дёрнул защёлку, распахнул дверь сжав кулаки, готовый ломать носы, как вдруг осекся: в дверях стоял работник отеля, с конвертом в руках:

— Вам просили это передать. Хозяин письма предпочёл остаться инкогнито.

После этих слов он, демонстративно поклонившись, удалился.

Я отложил письмо на кроватную подушку и на цыпочках, будто боясь кого-то разбудить, подошёл к злополучному окну, чтобы задёрнуть шторы, но тут что-то привлекло моё внимание. Я оцепенел от ужаса. На улице, через дорогу, в тусклом свете жёлтых фонарей, на террасе я снова увидел ЕГО. То самое лицо, те же самые слепые глаза. Он стоял, прижавшись спиной к дереву. Я с ужасом опустил взгляд на его руки. Поломанные до крови ногти снова, с паническим упорством царапали мёртвое дерево.

II

90… 110… 160… Старенький фольксваген мчался по трассе, рассекая фарами туман. Я нервно курил, опустошая уже третью банку энергетика за последний час.

В ту ночь я не смыкал глаз и сразу же, на рассвете, собрал чемодан и, тут же бросив попавшемуся мне зевающему консьержу ключи от номера, быстрым шагом направился к машине, стараясь не оглядываться, чтобы не увидеть этого полоумного несостоявшегося эксгибициониста.

Вставив ключ в замок зажигания, я бросил последний взгляд на отель, который мне теперь почему-то казался мрачным и отпугивающим. Из окна моего номера на меня смотрело встревоженное лицо консьержа, от чего мне еще сильнее захотелось поскорее быть ближе к дому и избавиться от тревожных мыслей, что не давали мне уснуть.

В голове копошились тысячи вопросов, но не было ни желания, ни сил с ними разбираться. К черту это все. Я включил радио и тишину моментально разрезал голос солиста «Нирваны», который пел о бесконечной благодарности кому-то за какой-то совет, а сам куплет наводил мурашки, хоть и частично отвлёк от дурных мыслей о прошедшей ночи и о том странном, вездесущем старике.

Солнце возвышалось над облаками. Туман немного рассеялся. Чёртов энергетик оказался абсолютно никчемным, и я просто выбросил деньги на ветер, так как меня по-прежнему тянуло в сон. Рот растянулся в медленной улыбке от понимания того, что скоро, буквально через полтора часа я уже буду дома, в своей тёплой постели, вдали от того чёртового места.

Резкий гул и вспышка фар ослепила меня, заставив проснуться. Я кое-как привёл себя в чувство и что есть силы, крутанул руль вправо. Шины визжали стаей летучих мышей, сперва меня крутило, я почувствовал, как меня вынесло на обочину, и буквально на несколько секунд машина встала на два левых колеса, затем с грохотом приземлилась обратно. «Твою же мать! Как я мог уснуть за рулём?!» Вокруг стояли клубы пыли, заставив меня хорошенько прокашляться, прежде чем перевести дух. С кем я чуть ли не столкнулся я так и не смог определить — встречная машина уже виднелась точкой на горизонте.

Моя голова обессиленно легла на руль. «После той чёртовой встречи в парке всё пошло как-то не так. Этот старик… эти его мёртвые, но глубоко-пронизывающие глаза… встреча с ними же ночью на веранде отеля (как он так быстро добрался до меня — оставалось загадкой) … потом письмо… кстати! Я же так и не прочёл его!»

Я развернулся на заднее сиденье, где лежал чемодан и начал яростно в нём рыться. Не знаю, на что я рассчитывал, и какое содержание мне хотелось увидеть, но то слово, которым был исписан весь лист, повергло меня в тупой, непонятный шок. «Остановись», — гласило письмо. Весь лист с обеих сторон был исписан одним словом. Корявый, прыгающий, написанный, будто дрожащей рукой, подчерк. Я не хотел думать, кому он мог принадлежать, но в глубине подсознания начал догадываться…

Что ОН от меня хочет? Что ОН хотел сказать этим письмом? Меня пугала эта недосказанность, я ощущал себя пятилетним ребёнком, которого заставляют решать сложные алгебраические выражения. Для меня это становилось уже невыносимым. Сердце бешено билось в груди, я пытался себя успокоить тем, что в данной ситуации я ничего не решу и нужно скорее ехать домой, принять душ и, проснувшись, на ясную голову всё хорошенько обдумать. Вдох… выдох… педаль газа… Сезон моего сумасшествия объявляется открытым. Дайте мне ножницы — я перережу красную ленточку.

Следующие сутки вылетели из моей головы напрочь. Зайдя домой, после той долгой поездки, я не нашёл в себе силы не то, чтобы принять душ, а даже раздеться. Бросив чемодан прямо в коридоре, я прошаркал до дивана на автопилоте и, уткнувшись лицом в подушку, прохрапел до самого вечера. Проснувшись в довольно-таки хорошем настроении, насвистывая спонтанную мелодию, я долетел до душа, а после пожарил себе яичницу и, стараясь всё так же пока ни о чём не думать, уткнулся в телевизор, остановившись на какой-то юмористической передаче.

Запиликал телефон. Сняв трубку, я услышал крики и громкую музыку:

— Чувак, ты вернулся уже?! Дуй к нам! — кричал голос моего друга из трубки, — мне не важно, уставший ты или собираешься спать, но будь готов — через десять минут мы за тобой заедем! Татуха зажила, кстати?

— Да-да. Но я…

— Отлично. Все, жди!

Ничего не хочу слышать!

Послышались короткие гудки. Мдааа уж… хотя мне точно не помешало бы сейчас отдохнуть с друзьями и не забивать свою голову мыслями, о прошедших событиях.

А дальше я помню поездки по ночному городу, под заливание алкоголя и громкую музыку с перерывами в каких-то барах, квартирах с непонятными мне пьяными чуваками, девушками, и всё это вспышками, как от фотокамеры, в течение нескольких суток. И мне всё это нравилось. Я всегда любил какие-то спонтанные решения, куда-то уехать неожиданно и пропасть. Новые люди, места — почему бы и нет, черт возьми?!

Проснувшись дома, спустя, как оказалось, четверо суток, с диким похмельем я пытался сначала слезть с кровати и выпить таблетку аспирина. Всё тело болело. Голова раскалывалась. В квартире бардак.

— Чёёёёрт подериии… — сквозь зубы простонал я, пытаясь вспомнить хотя бы, как я оказался дома и что я делал прошлой ночью. Безрезультатно. Воспоминаний ноль, будто я пережил похищение НЛО. Я встал с дивана, чтобы дойти до телефона и сделать звонок хоть кому-то, кто мог бы вернуть мои воспоминания. Сделав пару дрожащих, казалось бы, предсмертных шагов, я замер как вкопанный: на моём письменном столе стоял открытый, работающий ноутбук, на экране которого был открыт документ с моей книгой. Мигом позабыв про похмелье, я сел в кресло и пробежался глазами по тексту… потом ещё раз… в третий… волосы на моей голове зашевелились, как клубок диких змей, ужас сковал меня полностью: книга была закончена!

III

Дальнейшие события оставили на моей памяти неизгладимый отпечаток. Я бредил, я сходил с ума, я хотел пустить себе пулю в лоб, чтобы проснуться от самого, казалось бы мне, ужасного сна, но тщетно. ЧТО-ТО меня не отпускало. ЧТО-ТО играло со мной по моим же правилам!

Пока у меня ещё есть время писать в этой полузатопленной комнате (я знаю, когда пробьёт мой последний час), я попробую описать всё подробно, ибо последующих кошмаров я бы никому не пожелал.

Когда-то один человек говорил: «Ты сам творишь свою судьбу», и в этот момент я с ним чертовски согласен.

То, чем закончилась моя книга, вы узнаете позже, более интересны дальнейшие факторы, которые со мной начали происходить после того, когда она уже была закончена. Может быть, я схожу с ума и брежу — на самом деле я сижу в углу своей психиатрической камеры и всё вокруг — это результат визуальных галлюцинаций, но я готов поклясться, что всё, что я видел — происходило пока ещё в здравом рассудке, что меня пугало ещё больше.

Следующей ночью, после того, как я обнаружил законченную книгу, я неожиданно проснулся и пытался понять, что послужило моим пробуждением. Жил я один и никогда не просыпался посреди ночи без ведомой на то причины. Я приподнялся: мой кот мирно спал в противоположной стороне комнаты, удобно свернувшись калачиком на подоконнике, хотя обычно он спал со мной. «Может, что-то упало?» Я оглядел свою комнату: над изголовьем моего дивана, висела старинная картина с изображением девушки в осеннем лесу, которая висела тут еще при жизни бабушки с дедушкой. Картина в мрачных, темных и бледно-серых тонах, а взгляд холодных глаз полуобнаженной девушки посреди голых деревьев следил за тобой, в какой части комнаты ты бы не находился. Нужно будет снять ее и выкинуть к черту. Мерзость.

Слева от моего дивана стояла тумбочка, на ней гитара в чехле, на которой я в юношеские годы частенько бренчал мелодии «Сплина», «Чиж & Со» и всё то, под что обычно наша молодёжь любила погорланить «под пивко» у ночного костра; вдоль стены тянулся старенький шкаф с хламом одежды, висели полки с фотографиями, книгами, новеньким телевизором, тикающими часами; напротив окна, где мурлыкая спал кот, стоял стол, за которым я обычно трудился над книгой и писал картины. Всё. Вроде всё на месте. Живя без девушки я улыбнулся и похвалил самого себя за порядок. Просто загляденье. С этой приятной мыслью я начал потихоньку проваливаться в сон, как вдруг раздался звук гитарных струн из чехла. Гитара только что сыграла! Я отчётливо слышал, как струны сыграли, пробежав с верхней струны на нижнюю!

Кот, проснувшись, зевнул, выгнул спину и сел, глядя в мою сторону, будто ожидая продолжения. Его глаза ярко блеснули зелёным огнём.

Я затаил дыхание и пытался успокоить в себе чувство накатывающей тревоги.

«Успокойся. Тебе это только приснилось», — успокаивал я сам себя.

«А как же кот? Они же чувствуют и видят всё потустороннее», — плохое предчувствие не хотело просто так сдаваться.

«Он просто услышал, как ты вскочил с кровати и тоже проснулся. У них же чёткий слух. А теперь поправь подушку и продолжай видеть сны.»

Плохое предчувствие успокоилось, и я облегчённо выдохнул, но тут вновь раздался звук! Но уже с нижней струны, на верхнюю.

Кот выгнул спину и, спрыгнув с подоконника, запрыгнул ко мне на диван и молча уставился на чехол.

«Твою мать и как ты теперь это объяснишь?!»

Успокаивающий меня голос предательски молчал. Я остался один. Я почувствовал, как волосы на голове зашевелились, а спина покрылась мурашками. По телу побежал холодный пот. Зрение пыталось прорваться сквозь темноту и увидеть что там происходит, хотя я знал, что там никто не стоит и не играет на моей чёртовой гитаре.

Кот по-прежнему, не двигаясь, с ожиданием смотрел в темноту.

«Этого не может быть. Гитара не может играть сама по себе…»

И, словно услышав мои мысли, гитара вновь сыграла сразу обе мелодии и затем, будто кто-то, зажав пальцами все струны, начал водить по ним вверх-вниз, издавая неприятный, глухо-пискающий звук.

Кот, будто тоже убедившись, что ему эта «призрачная игра» не показалась, с шипением запрыгнув на тумбочку, сбил стоящую там чашку, из которой что-то выплеснулось на пол и начал царапать когтями чехол, словно пытаясь снять его.

Я с ужасом отпрянул к стенке, не слезая с дивана, прижал к подбородку одеяло, которое мне казалось, спасёт меня от «призрачного гитариста».

«Ты как маленький», — пронеслось в моей голове.

Кот начал истошно выть и продолжать царапать чехол, как в сумасшедшем бреду, но спустя минуты две он успокоился. В комнате воцарилась тишина. Абсолютная…

…и часы перестали тикать.

Спустя немного времени из чехла, навстречу коту издалось частое, жуткое царапание, как будто кто-то пытался выбраться от туда. Тим (так звали моего любимца) явно такого не ожидая, интенсивно спрыгнул на пол и, изогнув спину, начал шипеть в сторону невидимого музыканта. Шерсть на нём встала дыбом. В следующую секунду я услышал звук, который напугал меня больше всего: молния на чехле начала расстёгиваться! Я, с диким стоном и нежеланием видеть то, что оттуда вылезет, с ужасом вскочил с дивана и мигом направился в коридор. Включив свет в туалете, я молниеносно заскочил туда, закрыв дверь на защёлку.

Всё это было как в тумане.

«Может это всё сон и я всё-таки уснул?», — чертыхаясь, я до красноты начал щипать себя, но тщетно. Посмотрев в зеркало, я увидел, что волосы на моей голове, подобно шерсти кота встали дыбом, глаза с ужасом расширены. Я сел на коврик для ног и ждал. Неизвестно чего, но ждал. Спустя мгновенье я услышал как гитара, бренча, упала с тумбочки. Кот начал носиться по комнате и истошно вопить. Сердце гонгом било в ушах.

«Боже, я же оставил его там!», — поздняя мысль засела в моей голове, ведь я ни под каким предлогом не вылезу отсюда до утра.

Я услышал, как заскрипели половицы под чьими-то шагами. Этот КТО-Т