Мистический Атлас
Виктор Печорин

© Виктор Печорин, 2016

© Виктор Печорин, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Список сокращений

Бх. – Бхагавадгита.

Дао – Дао дэ цзин.

Деян. – Деяния святых апостолов.

Иоан. – Евангелие от Иоанна.

1 Иоан. – Первое соборное послание Иоанна.

Лук. – Евангелие от Луки.

1 Коринф. – Первое послание Коринфянам ап. Павла.

Ману – Манавадхармашастра (Законы Ману).

Мар. – Евангелие от Марка.

Матф. – Евангелие от Матфея.

Откр. – Откровение Иоанна (Апокалипсис).

Пастырь – «Пастырь» Гермы.

Пс. – Псалтырь Давида.

Пролог

Если не хочешь топтаться на месте, надо искать новые пути.

Бернар Вербер.

Жизнь – это путь.

Для кого-то это путь в булочную и обратно, для кого-то – кругосветное путешествие.

Впрочем, еще древними было подмечено: само по себе перемещение в пространстве не делает человека лучше.

«Тебе нет никакой пользы от странствий, если ты повсюду таскаешь самого себя» – говорил Сократ.

«От себя не убежишь, – соглашался с ним Сенека. – Менять надо не небо, а душу!»1

Чтобы изменить себя, нужно отправляться в странствие не по земным дорогам, а по иному пути, по пути духовного совершенствования. Для этого совсем не обязательно менять пространственные координаты. Даже оставаясь в одной и той же точке пространства, человек может стать другим, более совершенным существом.

Само собой это, конечно, не происходит.

Подняться над собой – задача труднодостижимая. Это все равно, что вытащить самого себя из болота за волосы.

Скажете, это невозможно?

В отношении физического тела – да, невозможно. Это запрещают законы материального мира.

Но изменить самого себя внутренне, стать лучше, выше самого себя прежнего, стать более совершенным существом, – тут уже физические законы не могут Вам помешать. Над явлениями духовного порядка эти законы не властны.

– Вы утверждаете, что человек сам может вытащить себя из болота?

– Обязательно! Мыслящий человек просто обязан время от времени это делать.

Григорий Горин. Тот самый Мюнхгаузен.

Это не просто догадка или предположение. Были люди, реальные люди, которым это удалось. Такие люди известны, их имена навечно запечатлелись в памяти человечества: Будда, Иисус, Заратуштра, Моисей, Пифагор, Мухаммед, Лао-цзы… Их называют «пробужденным», «прозревшими», «достигшими», а также – «мастерами пути».

Стать «мастером пути» – значит не только самому пройти весь путь до конца, но и научить этому других.

Если бы, достигнув совершенства, они не передали свое умение и знание людям, мы вряд ли помнили бы их имена. Но Будду, Иисуса, Лао-цзы и иных, им подобных, мы помним, и всегда будем помнить именно потому, что они оставили нам своего рода «карты странствий», Атласы духовных дорог, двигаясь по которым им удалось преодолеть земное притяжение и вызволить самих себя из болота собственного несовершенства.

Благодаря составленным ими путеводителям по стопам первопроходцев смогли идти и другие, помогая друг другу преодолевать встречающиеся трудности. Так возникли все религии и эзотерические школы.

Слово «религия» происходит от латинского глагола «religare» – «связывать».

Религия – это связь с Богом посредством благочестия

Лактанций2.

По наиболее древнему и принятому объяснению, религия есть взаимоотношение между Богом и человеком

Полный православный богословский энциклопедический словарь.

Религия – область человеческой деятельности, устанавливающая и регулирующая взаимоотношения человека с Духовным миром. В основе любого религиозного учения лежит личный мистический опыт или «откровение»3.

Являясь социальным инстиутом, вынужденным существовать в условиях материальной реальности, религия имеет два слоя: внешний и внутренний. Внешний, или «экзотерический»4 слой представляет собой оболочку или «тело» религии, при помощи которого она взаимодействует с физической реальностью. Формами проявления экзотерической составляющей религии являются, например, культовые здания и сооружения, церковная организация, внешние формы обрядности и т. п.

Но, подобно тому, как за глухими стенами монастырей, ограждающих от грубой реальности мирской жизни, прорастают иногда хрупкие ростки святости, – так и под внешней косной оболочкой религии пульсируют живые токи внутреннего или «эзотерического»5 ядра, сформированного на основе мистических практик, завещанных «мастерами пути». В течение сотен, а, порой, и тысяч лет под защитой внешней «оболочки» внутри каждой религии формировалась и эволюционировала школа мистической практики, предлагая своим адептам свой оригинальный путь духовного совершенствования, со своими особенностями, методами и традициями.

Даже самые поздние и самые формализованные религии, такие, как христианство и ислам, используют эзотерические психотехники, имеющие целью вызывать мистические переживания.

Можно сказать, что речь идет о единой мистической системе, действующей внутри различных, порой враждующих между собой религий. Индийский мистик – йог скорее найдет общий язык с исламским мистиком – суфием, чем индуист-ортодокс с правоверным мусульманином.

Несмотря на внешние конфессиональные различия, мистические течения в любой официальной религии сходны между собой не только своей целью – получением личного мистического опыта, – но и способами достижения этой цели.

Постепенно, шаг за шагом, от открытия к открытию, люди продолжают осваивать континент духовной практики, прокладывая новые пути, преодолевая опасности, осваивая прежде закрытые области познания и совершенствования.

Эта книга, которую Вы, уважаемый читатель, держите сейчас в руках, приглашает к необычному путешествию, – к путешествию не по земным путям, а по неизведанным дорогам другой реальности – пространства мистических практик.

Совершив эту виртуальную экскурсию, пронзающую время и пространство, вряд ли Вы станете мастером духовного пути (ведь для этого требуется нечто большее, чем одна книга), однако получите представление о сокровенных эзотерических традициях. А, может быть, выберете для себя один из путей совершенствования.

Подобно Вергилию, сопровождавшему Данте в его странствиях по параллельным мирам, этот Атлас будет Вашим проводником в трансцендентную реальность.

Путешествие в тысячу миль начинается с первого шага, сказал Лао-цзы.

Итак, если Вы готовы сделать первый шаг, не станем медлить.

Путешествие начинается.

Призвание шамана

Архаичное мировоззрение, основанное на поклонении экстатическим переживаниям, возникло, по мнению историков, более 40 тысяч лет назад. Парадоксально, но факт: как только на земле появились первые разумные существа, у них уже были религиозные представления.

Ничто не дает оснований утверждать, – писал Мирча Элиаде, – что на протяжении сотен тысяч лет, предшествующих самому древнему каменному веку, человечество не имело религиозной жизни столь же интенсивной и разнообразной, как в более поздние времена6.

Исторически первой формой религиозной практики можно считать шаманизм. Первобытный шаманизм стал своеобразной колыбелью цивилизации, источником основополагающих мифов и первых религий.

Слово «шаман» пришло в международный научный оборот через русский язык от тунгусского ша-маан – «тот, кто знает», родственного тюркско-татарскому кам(алтайское кам, гам, монгольскоекамии т.д.). От этого же корня происходит и термин камлание, означающий обрядовое действие, производимое шаманом.

Впервые явление шаманизма было описано в ясачных книгах и других документах XVI – XVIII веков, в «отписках», «доездах» русских служилых людей, наблюдавших это явление у народов новых земель, которыми стремительно прирастало Московское царство. Первоначально под шаманизмом понимались специфические верования народов Сибири и Центральной Азии, что породило представление о шаманизме как о локальном явлении, характерном для «арктического культурного круга»7. В научной литературе термином «шаманизм» (в узком смысле) обозначается, прежде всего, сибирское и центральноазиатское религиозное явление.

Однако дальнейшие исследования обнаружили шаманские верования и обряды у народов всех частей света. Под влиянием накопленной этнографической и религиоведческой информации в современной науке возобладало представление о шаманизме как об исторически обусловленной форме религиозного сознания, через которую прошли все без исключения народы, и которая, таким образом, в той или иной мере лежит в основе всех современных религий8.

Любопытно, что выводы науки совпали с древними шаманскими легендами, говорящим о едином источнике происхождения шаманов. Например, у вилюйских якутов бытовала легенда о большом дереве со многими вершинами, в ветвях которого воспитываются шаманы со всего мира.

Поскольку шаманизм был свойствен практически всем народам (на определенном этапе их развития), его характерные черты в различных местах земли и у различных народов неизбежно проявлялись различными способами, приобретая, таким образом, локальные особенности.

Сибирский шаман

Как и любое явление общественного сознания, шаманизм эволюционировал, причем в разных уголках земли его эволюция протекала с различной скоростью. В результате, если взять единовременный срез религиозных представлений народов, находящихся на различных уровнях развития, мы получим целую галерею эволюционных форм шаманизма – от зачаточных (как, например, у аборигенов Австралии) до вошедших в качестве элементов в более развитые религиозные системы – даосизм, буддизм, иудаизм. Все это создает весьма неоднозначную и пеструю картину, в которой нелегко выделить общие, типические черты.

Разными исследователями предложено уже более полусотни различных определений шаманизма – в зависимости от того, какой из признаков этого явления каждый исследователь считал наиболее важным.

Между тем, шаманизм представляет собой весьма конкретное явление, характеризующееся определённым набором признаков. Известный русский историк и этнограф С. А. Токарев указал на наиболее типичную особенность шаманизма – применение методов экстатического общения со сверхъестественным миром и в связи с этим выделение особых лиц, которым приписывается способность такого общения. «Эта бросающаяся в глаза черта шаманизма, – отмечал исследователь, – настолько для него характерна, что шаманские обряды и верования без особых затруднений замечались, описывались и правильно классифицировались исследователями, в какой бы стране, у какого бы народа они не встречались»9.

В целях настоящей книги такое понимание шаманизма представляется наиболее адекватным и целесообразным. Именно эти характерные черты: наличие практических приемов общения с иным миром и наличие лица, специализирующегося на таком общении (шамана) позволяют нам относить то или иное верование к шаманизму (в широком значении этого термина) или видеть в нём элементы шаманизма.

В основе шаманизма лежит представление о существовании иной реальности, – иной по отношению к тому миру, в котором живут люди.

Наличие такого представления роднит шаманизм с любой другой религией; собственно, это представление есть главный признак религии как таковой.

Особенностью представления об иной реальности в шаманизме является её разделение на «верхний» и «нижний» миры. Картина мира в шаманизме трёхчастна: она состоит из мира людей (физического или земного, точнее – наземного мира), мира мёртвых (подземного или подводного мира), в котором скрываются злые духи (духи болезни, смерти и т.п.) и, наконец, небесного мира – места обитания добрых духов и богов, подающих блага – свет, тепло, живительный дождь и т. 10п. Встречаются представления о большем количестве «иных» миров: трёх, четырёх, семи, девяти «небесах» (иногда их количество доводится до бесконечности), а так же о нескольких уровнях или областях подземного мира (их тоже может быть бесконечно много)11. Однако все такие представления в конечном итоге сводятся к древнейшей трехуровневой схеме мира, которую, таким образом, можно считать основной и наиболее типичной12. Такую схему мира можно обнаружить в шаманских верованиях во всех уголках мира.

Центральной фигурой в шаманизме является шаман – посредник между миром людей и иной реальностью – миром духов. Подавляющее большинство других религий также знают профессиональных посредников – жрецов, священнослужителей. Шаман отличается от них тем, что он действует непосредственно при помощи духов и более того – он избирается к своему призванию духами.

Избранничество – характерная особенность шаманизма.

У южносибирских бурятов иногда боги выбирают шамана, ударяя в него молнией или являя свою волю камнями, упавшими с неба. Считается, что молния указывает на небесное происхождение шаманских способностей. У сойотов (тувинцев) также становятся шаманом после поражения молнией. Молния нередко изображается на шаманском наряде13.

Г. В. Ксенофонтов приводит биографический рассказ бурятского шамана Михаила Степанова, который утверждает, что у бурятов кандидат, прежде чем стать шаманом, должен долго болеть,14 причинами же болезней считаются злые духи.

Огнеземельский шаман йекамуш считался лицом, «призванным» духами. Призвание это проявляется в видениях и снах, оно ощущается как своего рода болезнь. Эта болезнь проходит только после того, как призванный соглашается стать йекамушем15.

У бороро описаны типичные шаманы бари.Это люди, впадающие в «состояние одержимости», что рассматривается как признак призвания16.

Часто избранный духами сопротивляется, не хочет становиться шаманом, осознавая, что бремя шаманства тяжело и опасно. Но спорить с духами невозможно: они никогда не отменяют своего выбора. По верованиям аларских бурятов, описанных Санжеевым, шаманское призвание является обязательным; от него нельзя уклоняться. Если нет соответствующих кандидатов, духи предков начинают терзать детей; ребенок плачет во сне, становится нервным и задумчивым, и в возрасте тринадцати лет его посвящают в шаманскую профессию17.

Из этих свидетельств, собранных у народов, обитающих в разных концах света и очевидно не связанных один с другим, можно сделать вывод о том, что шаманом может стать не любой желающий, а лишь человек определенного нервно-психического склада, обладающий обостренной чувствительностью, склонный к визионерству, переживший несчастный случай или тяжелую болезнь, и приобретший в результате этого способность спонтанного погружения в транс, что в представлении окружающих или его собственных трактуется как признак избранничества духами.

«Болезни, сны и экстазы более или менее патогенного характера, – сообщает Мирча Элиадэ, – являются типичным средством достижения шаманского состояния»18.

Это условие является необходимым, поскольку оно обеспечивает возможность в дальнейшем вызывать экстатическое состояние искусственно, по мере необходимости, без чего немыслима никакая шаманская практика.

Тут мы подходим к главному пункту, определяющему сущность шаманизма: искусству вхождения в состояние транса, экстаза. Лишь тот, кто овладеет этим искусством, становится шаманом.

Из имеющихся описаний процедуры посвящения в шаманы можно предположить, что первый опыт вхождения в транс будущий шаман переживает спонтанно, непреднамеренно, тем самым «выдавая» себя. После этого он становится учеником практикующего шамана, который обучает его приемам искусственного вызывания экстаза.

По окончании обучения над будущим шаманом совершается впечатляющий обряд посвящения, переживаемый им как своего рода «второе рождение». Кандидат ощущает, что духи забирают его в иной мир, где он подвергается пересотворению (этот процесс также называется рассеканием, становлением, перерождением), после чего он становится другим человеком, наделенным необычными способностями.

«Эти первые экстатические опыты, – пишет Мирча Элиадэ, – хотя и довольно богатые по содержанию, почти всегда включают в себя одну или несколько следующих тем: расчленение тела, после которого происходит обновление внутренних органов, вознесение на Небеса и общение с богами или духами, нисхождение в Преисподнюю и разговор с богами или душами умерших шаманов, разнообразные откровения религиозной и шаманской природы (тайны ремесла). Несложно увидеть, что все эти темы относятся к посвящению»19.

Пересотворение происходит в измененном состоянии сознания: иногда – во сне, чаще в состоянии, которое медики характеризуют как бред, причиной которого может быть болезнь, несчастный случай либо спонтанный или искусственно вызванный экстаз.

Якутский шаман Софрон Затеев утверждал, что будущий шаман обычно «умирает» и в течение трёх дней лежит в юрте без воды и питья. Другой шаман, Петр Иванов, более подробно рассказывает об этой церемонии: части тела кандидата отрываются и раздираются железным крючком; кости очищаются, жидкости выпускаются из тела, а глаза вырываются из орбит. После этой процедуры все кости собираются и скрепляются железом. Согласно словам другого шамана, Тимофея Романова, церемония расчленения длится от 3 до 7 дней; в это время кандидат, как мёртвый, почти не дышит, оставаясь в уединенном месте.20

По сообщению финского исследователя Т. Летисало (Lehtisalo) у юрако-самоедов посвящение начинается с обучения игры на бубне. Привлеченные звуком бубна, духи являются, хватают посвящаемого и разрубают его на части. Шаман Ганикка, переживший такой опыт, рассказывал, что семь дней и ночей он без сознания лежал на земле, а в это время его душа находилась в верхнем мире, общаясь с богами21.

«Смерть заживо», – говорит А. Н. Первушин в книге «Оккультные войны НКВД и СС» – упражнение, открывающее в шамане способность самостоятельно погружаться в транс и самостоятельно, без чьего-либо посредничества, оставаться в контакте с окружающими людьми, управлять в этом состоянии собой и ими. Один раз перейдя границу между живыми и мертвыми, шаман в дальнейшем может совершать это произвольно и в любое время, хотя для этого и требуется приложить некоторые усилия».

Во всех приведенных выше свидетельствах пересотворение шамана происходит в иной реальности, куда неофит (или его душа) увлекается духами. Физически он находится на земле, в собственной юрте или ином месте, как правило, в бессознательном или летаргическом состоянии, не подавая признаков жизни.

Обычай предписывает окружающим ни в коем случае не приближаться и не прикасаться к нему. Его дыхание еле заметно, биения сердца медленные и слабые, пульс нитевидный. Человека в таком состоянии легко принять за мертвеца. В то же самое время он (или его душа) пребывает в иной, параллельной реальности, где переживает захватывающие приключения, совершает далекие путешествия, общается со сверхъестественными существами, приобретает новые знания22 и необычные способности: способность исцелять болезни, находить удаленные или находящиеся в недоступных местах предметы или людей, способность летать, способность превращаться в различных животных – рыб, птиц, зверей.

В дальнейшем эта иная реальность в двух её модальностях («верхний мир» и «нижний мир») становится тем местом, куда шаман удаляется с целью отправления своих обязанностей, где он черпает свои силы, необычные способности и знания, где пребывают его духи-помощники, а так же сверхъестественные существа, к которым он апеллирует или с которыми борется.

Описывая иную реальность, шаманы упоминают о реках, морях, лесах, горах, селениях, виденных ими. Известны даже своеобразные карты «иного мира», изображенные шаманами по возвращении оттуда. Эти карты, или, точнее, путевые схемы, практически не отличаются от тех, которые бы изобразили древние охотники или путешественники, за исключением того, что они пытаются передать трехмерное пространство: помимо четырех сторон света на них указываются также направления вверх или вниз. Трудно сказать, действительно ли путешествующие в ином мире шаманы находят там объекты и ландшафты, сходные с земными, или они лишь используют знакомые термины для описания совсем иной реальности. Думается, что и современному человеку, даже обладающему развитыми познаниями в области метафизики, было бы затруднительно описать реальности духовного мира: ему всё равно пришлось бы прибегнуть к земным аналогиям.

Карта шаманских странствий

Одним из наиболее очевидных свойств нематериального мира является отсутствие в нём времени. Оказывается, это свойство хорошо известно шаманам. Они либо прямо называют длительные сроки пребывания в ином мире, порой исчисляемые годами, либо рассказывают о таком количестве событий и путешествий, которое по земным меркам предполагает довольно значительную временную продолжительность. Очевидно, что описываемая продолжительность периодов пребывания в иных мирах не сопоставима с реальным земным временем пребывания шамана в каталептическом состоянии. По-видимому, попадая в иную реальность, шаман переживает состояние одновременности и вездесущности, свойственное нематериальному миру. Пытаясь пересказать затем пережитое, он поневоле применяет к этому состоянию земные временные и пространственные критерии, в результате чего его воспоминания получают нереальные и невозможные с физической точки зрения очертания.

Главной способностью шамана является способность искусственно вводить себя, а иногда и других людей, в состояние транса, что позволяет ему совершать путешествия в иные миры, вступать в общение с их обитателями – духами или богами и получать от них интересующие его сведения, либо добиваться их помощи.

С этой целью шаман использует различные средства, а с учетом особенностей шаманистических систем, независимо одна от другой существовавших в различных частях света (а кое-где сохранившихся доныне), арсенал применяемых средств весьма обширен.

Традиционно главным инструментом шамана считается бубен – ударный музыкальный инструмент неопределённой высоты звучания, состоящий из кожаной мембраны, натянутой на деревянный обод. К некоторым разновидностям бубнов подвешивают металлические колокольчики, которые начинают звенеть, когда исполнитель ударяет по мембране бубна, потирает её или встряхивает весь инструмент. Полагают, что звуки бубна привлекают к шаману духов-помощников во время камлания.

Согласно традиции, бубен и колотушка, которой в него ударяют, должны быть изготовлены шаманом собственноручно по рецепту, подсказанному ему духами. Колотушка делается из дерева, обтягивается шкурой горного козла, оленя или медведя, и к ней привешиваются медные кольца, которые звенят при ударе в бубен.

Когда шаман делает новый бубен, он проводит специальный обряд, называемый «оживлением бубна».

Шаманы именуют бубен «крылатым конём», «птицей» или «оленем», на котором они совершают путешествия в «верхний» и «нижний» миры23. Управляется это «летающее животное» при помощи колотушки: чем чаще её удары – тем выше и выше возносится шаман; замедляя бой, он возвращается обратно. Считается, что хорошая колотушка даже важнее хорошего бубна.

Шаманский бубен

Русский этнограф и путешественник Л. П. Потапов изучил на Алтае обряд «оживления бубна». Он убедительно показал, что бубен воспринимался как живое существо. Если бубен обтягивался шкурой оленя, он представлял собой того самого оленя и в то же время духа-помощника в облике оленя. У шамана сохранялась теснейшая связь с этим животным, которое продолжало таинственным образом существовать где-то в мире духов.

Животное, отождествляемое с бубном, – это своего рода внешняя душа шамана в животном облике. Он должен её тщательно прятать.

Если враждебному шаману удастся погубить это животное, тем самым он погубит и своего соперника. Шамана, у которого во время камлания рвался бубен, у некоторых народов могли и умертвить, поскольку без бубна у него всё равно больше нет силы.

Бубен является не чем иным, как генератором звуковых вибраций, при помощи которого шаман погружает себя, а иногда и окружающих, в трансовое состояние, открывающее возможность сообщения с «иной реальностью».

Вибрации мембраны бубна резонируют с различными системами организма. Задаваемый шаманом ритм влияет на сокращения сердца, нервную систему, дыхание, мышечную активность, работу мозга, изменяет состояние сознания.

Камлание начинается с тихих и медленных ударов колотушки, а затем темп и громкость ударов постепенно нарастает. Причем в зависимости от места или цели путешествия шамана его бубен звучит по-разному. Искушенный слушатель или другой шаман по звукам бубна может довольно точно определять, в какой области «иного мира» в настоящий момент находится шаман и с кем там общается.

Трансовая техника с использованием бубна с одинаковым успехом применялась (и до сих пор применяется) как сибирскими, так и индейскими шаманами. Бубны использовались в оргиастических культах Древней Греции и Передней Азии: менады, или вакханки, сопровождающие Диониса, всегда изображались с бубнами в руках; бубен был атрибутом Терпсихоры, музы танца. Из бубна вкушал пищу посвящаемый в инициациях культа Кибелы-Аттиса.

Помимо ударов бубна, в ходе камлания шаман произносит или поёт особые шаманские тексты, исполняет ритуальную пляску, сопровождаемую упруго-ритмичными прыжками, подскакиваниями, приседаниями, бегом, движения которой символически изображают события его путешествия в иных мирах: – всё это оказывает воздействие как на его собственное сознание, так и на присутствующих.

Ещё одним средством, широко используемым шаманами, являются растения или грибы-галлюциногены. Для вхождения в трансовое состояние шаман мог применять и другие средства: нахождение в тёмном помещении, длительное сидение в неподвижной позе (наподобие медитации), пребывание в вырытой в земле яме, созерцание пламени, воздержание от пищи в течение нескольких дней, удаление в пустынное место.

Алхимия Дао

Когда заходит речь о даосизме, на память приходит написанный древним китайским мудрецом Лао-цзы (VI в. до н.э.) трактат о Дао и дэ («Дао дэ цзин»), который многие считают источником даосской религии, наподобие того, как источником христианства являются Евангелия, а источником ислама – Коран. Однако, в случае с даосизмом дело обстоит иначе.

«Хотя даосизм заимствовал своё название от возвышенного принципа, введенного Лао-цзы, связь его с этим последним очень отдаленная, – отмечается в изданной под редакцией профессора Шантепи де ля Соссей „Иллюстрированной истории религий“. – Магика даосизма не имеет себе ничего подобного в Дао дэ, а этике его далеко не хватает глубины воззрений Лао-цзы»25.

По видимому, трактат Лао-цзы – это не источник, а философская интерпретация откровений – результатов практики даосизма, существовавшей задолго до создания «Дао дэ цзин». Трактат Лао-цзы – блестящий пример, подтверждающий утверждение Уильяма Джеймса о том, что в основе всякой религии лежит мистический опыт.

Практика даосизма уходит своими корнями в первобытные времена и, как показали новейшие исследования, имеет много общего с шаманством. Даосизм, поэтому, можно рассматривать в качестве промежуточного звена между первобытным шаманизмом и религией в её современном понимании.

Можно сказать, что даосизм появился «слишком рано», во времена, когда человеческое сознание ещё не отрешилось от парадигмы «первобытного материализма» и когда представления о духовном как антитезе материальному только начинали складываться, оставаясь ещё весьма смутными, неопределёнными и противоречивыми. Эта архаичность сознания, этот первобытный материализм наложили свою печать на представления даосов и, конечно, не могли не сказаться на их практике, налагая на неё свои ограничения, в чём мы убедимся ниже. Тем не менее, несмотря на неразвитость исходных представлений, совершенствовавшаяся на протяжении многих веков практика даосизма оказалась в состоянии обеспечить достижение настоящего мистического опыта и получение Откровения, свидетельством чему является возвышенная философия Лао-цзы.

Хотя предметом настоящей книги является мистическая практика, в ряде случаев особенности этой практики и формы, которые она приобретала в различных мистических системах, невозможно объяснить, не обращаясь к «теории», т.е. к религиозным представлениям практикующих. В значительной степени такая необходимость возникает при объяснении специфических черт даосской практики.

Содержательным ядром представлений древних китайцев о мире была вера в существование Верховной, Высшей силы, стоящей не только над людьми, но и над богами и духами. Её называли то Небом, то Верховным Владыкой (Шан-ди), то просто Владыкой (Ди). В философии Лао-цзы эта Верховная сила получила название Дао. Представление о Высшей силе было прорывом от первобытного анимизма к понятию Бога-Абсолюта. Через этот этап прошли все религии на стадии своего формирования. Например, у древних вавилонян сложилось представление о «Верховном боге», «боге над богами» Ану, в ведической религии функцию Верховного бога выполнял Брахма, в греко-римском пантеоне также выделился в качестве верховного бога Зевс-Юпитер (впрочем, ещё не успевший дистанцироваться от других богов и бывший, так сказать, «первым среди равных»).

Лао-цзы

Однако Дао в интерпретации даосов – это ещё не Бог-Абсолют, оно скорее ассоциируется с воплощением Абсолюта в виде физического мира (мыслившегося вечным, бессмертным – совершенно в духе современных материалистов) или с Законом, управляющим протекающими в этом мире явлениями, или с мировым лоном, рождающим все вещи. Даосы не знали личностного аспекта Дао, а потому не могли сформулировать идею общения с ним. Возможное взаимодействие между человеком и Дао заключалось только в следовании пути Дао (т.е. в стремлении к «естественности», под которой понималось добровольное исполнение человеком вселенского Закона) и в слиянии или отождествлении с ним, что, как полагали даосы, наделяло человека свойствами Дао, в частности – бессмертием.

Другим специфическим элементом китайских верований было представление об универсальной субстанции ци26 (сначала мыслившейся в виде воздушного пара или космического дыхания), которая в начале мира разделилась на два противоположных начала. Первое – ян («мужской принцип») – характеризовалось как светлое и тёплое, второе – инь(«женский принцип») – как мутное и холодное. Ян как более лёгкое, взметнувшись вверх, образовало небо, а инь, как более тяжелое, опустилось вниз и образовало землю. Эти два начала (инь и ян) самим своим существованием обеспечивали и поддерживали в мире гармоническое равновесие. Из взаимодействия мужского и женского принципов родились все вещи.

Философское истолкование этих архаичных представлений дал живший примерно через 100 лет после Лао-цзы его самый талантливый духовный последователь Чжуан Чжоу (ок. 369—286 гг. до н.э.), прозванный Чжуан-цзы (эпитет «цзы» буквально означает «мудрец», «философ», «учитель»).

В дошедшей до наших дней книге, носящей его имя, Чжуан-цзы в форме диалогов и притч развивает учение о Дао и единстве мира, представляющем собой бесконечные трансформации энергии «ци», в чём усматривается предвосхищение закона сохранения энергии.

Исходя из этих представлений, Чжуан-цзы считал, что между жизнью и смертью нет непреодолимой грани. Для «достигшего», «естественного человека» (совершенномудрого в даосской терминологии) всегда возможны трансформации: составляя с Дао одно, будучи растворён а Нём, «достигший» тоже обладает способностью творить изменения, перевоплощаться, а следовательно может рассеять энергию «ци», составлявшую его прежнее существо, а затем собрать эту энергию в новую форму.

Чжуан-цзы приводит примеры «достигших», демонстрирующих возможности внутренней трансформации без видимых внешних изменений. Он и о себе говорит как о «достигшем»: «Я расслабляю тело, прогоняю чуткий слух и острое зрение, отделяюсь от формы, отхожу от знания и сливаюсь со всепроникающим (Дао)». Эти слова выдают использование Чжуан-цзы определенных психотехнических приемов, помогающих сосредоточению путем установления контроля над органами чувств.

Конечной целью практики Чжуан-цзы провозглашает достижение слияния с Дао или установление господства Дао в мире, что должно выразиться, в частности, в личном бессмертии «достигшего». Философ приводит описание страны, «где господствует Дао»: в этой стране «не знают, что полезно, а что вредно… не знают любви к жизни и ненависти к смерти… жизнь смерть – одна ветвь». В этом описании усматривается прообраз представления о духовном мире, хотя и в том, весьма несовершенном и не избавленном от следов материальности виде, в каком, например, ранние христиане представляли себе Царство небесное, или в каком мусульманские источники представляют рай.

Несмотря на старания Чжуан-цзы, отсутствие развитых представлений о духовном мире, а так же «призмелённый» уровень сознания древнего китайского общества не способствовали правильному пониманию окружающими возвышенных идей Лао-цзы. Произошло то, что впоследствии будет повторяться в человеческом обществе с неизбежностью дурной закономерности: мудрец Лао был обожествлён, в его честь был учреждён религиозный культ, а его идеи были отчасти извращены, отчасти преданы забвению. Общество взяло из трактата о Дао и дэ только то, что имело практическое значение, в частности – советы по ведению войны и управлению государством. Впрочем, одна философская идея даосизма (в большей степени разрабатывавшаяся Чжуан-цзы, чем Лао-цзы) оказалась востребованной: идея бессмертия. Хотя и ей была придана «прикладная» интерпретация.

Люди во все времена мечтали избавиться от смерти, продлить свою земную жизнь как можно дольше – ведь в материальной системе ценностей жизнь представляется высшим благом, без которого все другие материальные блага не имеют никакой ценности. Поэтому когда какой-нибудь философ, мистик или основатель новой религии предлагал своё учение, люди прежде всего интересовались, обещает ли это учение личное бессмертие. В противном случае интерес к учению резко падал. Не миновали «искушения бессмертием» и столпы даосизма, которые, впрочем изначально провозгласили бессмертие целью своей практики.

Древнекитайское общество (по-видимому, не без существенного вклада в это дело даосов) было буквально помешано на бессмертии. Рассказами о путешественниках, достигших «островов бессмертных», об отшельниках, вознесшихся в общество небожителей, об алхимиках, изготовивших эликсир жизни, об императорах, занятых поисками бессмертия изобилует старинная китайская литература.

Эликсир жизни пытался отыскать Цинь Ши-Хуанди (221—210 гг. до н. э.). Ханьский У-ди (140—87 гг. до н. э.) принимал пилюли бессмертия. Тай-у (424—451 гг.) император династии Северная Вэй, удостоился чудодейственного талисмана. Стареющий Чингис-хан обратился за лекарством бессмертия к даосскому монаху Чан-Чуню (1222 г.).27

Цель отыскания средства продления жизни («эликсир жизни», «пилюли бессмертия») ставила перед собой даосская «внешняя алхимия», имевшая много общего с натуральной магией и колдовством и аналогичная средневековой арабской и европейской алхимии. Пик популярности «внешней алхимии» пришёлся на III – V века.

Даосы считали, что употребление ряда металлов, минералов, растений может обеспечить долголетие. Однако наиболее эффективны лекарства, приготовленные специально. В их основе киноварь, золото, серебро и пр. Лекарство считалось тем эффективнее, чем более оно очищено, рафинировано. Количество очищений или плавок доходило до девяти. Существовало множество способов и методов выплавления лекарства, «пилюли бессмертия»: они обстоятельно изложены в трактате Гэ Хуна, равно как и рецепты пилюль. При выплавлении «пилюль бессмертия» необходимо было соблюдение определенных правил – пост, очищение, уединение в горах или на островах (в крайнем случае – в доме, за высокой оградой). Ни в коем случае нельзя было разглашать секреты изготовления, посвящать в него недостойных. В этом случае невозможно было рассчитывать на успех. Секрет этот нельзя было обнародовать и в книгах. Наставник передавал его изустно достойным своим ученикам.

Стулова Э. С. Даосская практика достижения бессмертия.

Даосы обратились к идее «пилюли бессмертия» как к наиболее быстрому и лёгкому пути в мир богов, на «небеса». Накопление знаний о природе (в т.ч. открытие магнита, перегонного куба, новых технологий выплавки металлов и получения сплавов и т.п.) породил иллюзию (впрочем, никогда не умиравшую в человеческом сознании) о возможности «штурма небес» при помощи человеческих знаний и технологий. Кроме того, причина популярности «внешней алхимии» заключалась также в особенностях религиозных представлений древних китайцев.

Шагнув в философию непосредственно из шаманизма, минуя собственно религиозный период развития, даосы не имели развитых представлений о нематериальном мире и нематериальных сущностях.

Бессмертие в религиозном даосизме мыслилось как материальное бессмертие, бессмертие тела, а не души. Даосы полагали, что души и духи не могут существовать без телесной оболочки.

Стулова Э. С. Даосская практика достижения бессмертия.

А поскольку духи и боги представлялись столь же телесными, как и человек, казалось вполне естественным воздействовать на тех и других материальными способами (физическими, химическими).

Впрочем, уже «внешняя алхимия» даосов, не была чисто магической практикой – наряду с алхимическими поисками она использовала и психотехнические методы, такие как «блюдение Одного» (сходного с «трезвением» православных мистиков), визуализация и др. Имеется информация об использовании в качестве алхимических эликсиров некоторых галлюциногенных веществ, способствующих изменению состояния сознания, что составляет уже предмет «внутренней алхимии».

Название «внyтpенняя алхимия» было дано этому виду психотехники буддийским монахом Хyэй-сы (VI в.), вторым патpиаpхом школы Тяньтай, увлекавшимся даосской практикой. По-видимому, в его время методы «внутренней алхимии» уже были известны и достаточно широко применялись.

По мнению авторитетного исследователя даосизма Е. Торчинова, именно «внyтpенняя» алхимия представляет собой магистpальнyю линию развития даосизма, тогда как «внешняя» алхимия была лишь достаточно случайной ветвью даосской практики. Довольно скоро её популярности пришёл конец, – отчасти в виду безрезультатности, отчасти благодаря тому, что она была дискредитирована смертью нескольких импеpатоpов IX в., отравившихся «эликсирами жизни» с высоким содержанием тяжёлых металлов.

В IX – X вв. «внешнее» направление даосской практики постепенно приходит в упадок. Всё большее внимание стали уделять не столько совершенствованию методов выплавления пилюли, сколько самосовершенствованию. Возникла идея так называемой «внутренней пилюли» или вынашивания бессмертной сущности внутри человеческого существа. Переходя от «внешней» алхимии к «внутренней», даосизм вернулся на магистральное направление своего развития.

Все составляющие «внyтpенней» алхимии: дыхательные yпpажнения, методы созерцания (шоy и), визуализация (цyнь ся), двигательная гимнастика (дао инь) и дpyгие – имеют чрезвычайно древнее происхождение. Правда, все эти методы были сведены в стpойнyю систему и обрели свой язык описания и единую методологию только после фоpмиpования четко стpyктypиpованной системы «внешней» алхимии, чью методологию и язык описания заимствовала алхимия «внyтpенняя», применившая их, однако, не к металлам и минералам, а к энергиям человеческого тела-микpокосма.

Расцвет «внyтpенней» алхимии пpиходится на XII – XIII вв., когда она становится фундаментальной формой практики школы Совершенной Истины (цюань чжэнь цзяо), доминиpyющей в даосизме и в настоящее время. Её классические тексты – «Трактат о единении триады» («Цань тyн ци»), написанный Вэй Бо-яном (X в.); «Главы о пpозpении истины» («У чжэнь пянь») Чжан Бо-дyаня (XI в.) и компендиум «Возвращение к истинной сущности пpиpоды и жизненности» («Син мин гyй чжи», XVI в.).

Уже во времена позднего средневековья методы «внутренней алхимии» начинают применяться в утилитарных целях – в медицине, в воинских искусствах (у шу), например, в форме системы психофизической регуляции ци гyн («работа с пневмой-ци», которая довольно скоро выделилась в самостоятельную дисциплину, лишь номинально связанную с даосизмом.28

Эта тенденция достигла своего апогея в последние десятилетия ХХ века, когда произошел окончательный отрыв системы ци гун и различных разновидностей боевых искусств от даосской религии. Эти психотехники в условиях капиталистических отношений превратились в средства обогащения, в коммерческий бренд, не имеющий ничего общего с целями, для которых они первоначально предназначались. Коммерционализация даосских психотехник привела также к их профанации: тщательно сохраняемые и оберегаемые от посторонних глаз тайны стали достоянием средств массовой информации, предметом телевизионных репортажей, привычным элементом приключенческих кинофильмов.

Профаническое, неконтролируемое использование этих методов в утилитарных целях не только приносит вред здоровью или приводит к негативным социальным последствиям, но влечет за собой дискредитацию и обесценивание самих методов, не говоря уже о том, что эти методы вошли в арсенал организованной преступности и силовых структур в качестве оружия.

Даосское учение провозглашает своей целью соединение (слияние) с Дао, а способом достижения этой цели – совершенствование.

Совершенствование в даосизме рассматривается в двух аспектах: как точное и неукоснительное следование Пути Дао (т.е. законов, происходящих от Верховного Первоначала) и как обретение сверхъестественных свойств, в том числе личного бессмертия.

Некоторые тексты конечной целью называют именно бессмертие, а следование Пути – способом достижения этой цели. В других фрагментах главным полагается следование Дао, а бессмертие рассматривается в качестве своего рода бонуса или плода совершенного (т.е. согласного с Дао) поведения. По существу, эти точки зрения непротиворечивы. Разница здесь не принципиальная, а внешняя, вызванная различием между эзотерической и экзотерической трактовками одной и той же идеи. Очевидно, что для профанов более понятной целью представляется ощутимый результат – продление телесной жизни, ради чего они готовы корректировать свое поведение в соответствии с Дао. Для эзотериков же главным является познание Дао и следование ему.

Если расценивать Дао как некоторую проекцию Абсолюта в человеческом сознании (пусть и весьма несовершенную), то познание Дао – не что иное, как богопознание через Откровение, а «следование Дао» – необходимое условие конечного слияния с Абсолютом. То, что в результате этого слияния ожидается достижение бессмертия, всемогущества, всеведения, возможности беспрепятственного проникновения в недоступные места и других сверхъестественных свойств, являющихся исключительными атрибутами Бога, означает не что иное, как сближение с Богом, «обожение», приближение к Абсолюту. Следовательно, даосизм не является исключением из общего правила: конечной целью его, как и других религиозных учений, является познание Бога и соединение с Ним, только выражена эта цель в архаичных и потому весьма приблизительных понятиях.

В основных трудах по философии даосизма, «Дао дэ цзин» и «Чжуан-цзы», собственно о психотехнических приёмах говорится мало и не слишком конкретно. В наиболее общем виде искусство «внутренней алхимии» представлено в следующем фрагменте «Чжуан-цзы»:

Hаньбо Цзы-кyй спросил y Женщины Юй: «Твои лета yже преклонные, а облик твой подобен облику младенца. Почему это так?» Она сказала: «Я yзнала о дао-Пyти». Hаньбо Цзы-кyй спpосил: «А могy ли и я yчиться дао-Пyти?» Она ответила: «Hет, тебе нельзя, посколькy ты не тот человек. Вот y Бy Лян-и есть таланты совеpшенного мyдpеца, но нет пyти совеpшенного мyдpеца, y меня же есть пyть совеpшенного мyдpеца, но нет талантов совеpшенного мyдpеца. Я бы хотела обyчить его всем методам, и в pезyльтате он поистине бы стал совеpшенным мyдpецом. Hо если это и не полyчится, все pавно легко пеpедать пyть совеpшенного мyдpеца человекy, наделенномy талантами совеpшенного мyдpеца. Я бы только как бы блюла его и сообщала емy знание, и yже чеpез тpи дня он смог бы выйти за пpеделы Поднебесной. После этого он как бы выйдет за пpеделы сyщего. Когда он как бы вышел за пpеделы сyщего, то я бы девять дней блюла29, и он бы вышел за пpеделы жизни. Выйдя за пpеделы жизни, он стал бы ясным, как yтpо. Став ясным, как yтpо, он смог бы yзpеть одиноко стоящее. Узpев одиноко стоящее, он смог бы yтpатить способность pазличения пpошлого и настоящего. Утpатив pазличение пpошлого и настоящего, он смог бы встyпить тyда, где нет ни смеpти, ни pождения. Убивающее жизнь бессмеpтно, pождающее жизнь не pождено, оно есть то, чего ничто не избегнет, ничто не создастся без него. Имя емy – «покой сопpикосновения». Слова «покой сопpикосновения» означают, что если нечто коснyлось его, то, значит, сpазy же создалось». Hаньбо Цзы-кyй спpосил: «От кого же ты yзнала все это?» – «Я слышала это от сына Фy Мо, сын Фy Мо слышал это от внyка Ло Сyна, внyк Ло Сyна слышал это от Чжань Мина, Чжань Мин слышал это от Hе Сюя, Hе Сюй слышал это от Сюй И, Сюй И слышал это от Юй Оy, Юй Оy слышал это от Сокpовенного Мpака, Сокpовенный Мpак слышал это от Безбpежной Дали, а Безбpежная Даль слышала это от Безначального.

Чжуан-цзы, гл.6.

В этом тексте, по существу, излагается в самом общем виде «технология», и более подробно – конечный результат даосской практики.

Начинается психотехнический опыт с выхода за пределы пpостpанства (Поднебесная), материальности (сущее) и жизни, которые являются тремя различными «измерениями» физического мира. Чжуан-цзы подчеркивает, что выход за пределы этого мира и даже за пределы жизни, не означает смерть, но некое особое состояние «ясности», т.е. непосредственного видения сути вещей. По существу это означает вхождение в дух