Оглавление

2. 1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
   5. 5
3. 1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
   5. 5
   6. 6
4. 1. 1
   2. 2
   3. 3
5. 1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
   5. 5
   6. 6
6. 1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
   5. 5
   6. 6

Часть первая. Абитуриентки

1

Старенький вагончик, мерно покачиваясь, неторопливо катился по рельсам, дробно постукивали колесные пары, отбивали они одним им ведомый ритм. Деревянные лавки, безжалостно изрезанные надписями, давно облупились, лак с них сошел лет двадцать тому назад. Старичку-ветерану путей сообщения пару годков назад исполнился полтинник, но его по-прежнему рачительно держали в общем строю, на покой не отправляли.

В полупустом вагоне ехала на вид пожилая женщина, возможно, ровесница ветерана железнодорожных войск. Из-под простенькой вязаной шапочки пассажирки выбивались седые пряди коротко остриженных волос, недвусмысленно намекали на ее возраст. Казалось издали, что женщина дремала, но по ее щеке катилась серебристая капелька. Саша не спала, ей было плохо.

От невыносимой боли в нестерпимо раскалывающейся голове, от владевшего ею все последнее время отчаяния хотелось броситься на пол, выть и реветь, кататься по полу и стучаться головой об стенку, но Сашенька не могла себе этого позволить. Она терпела, она привыкла терпеть эту адову боль, жить через «не могу».

— Ничего, мы скоро доедем… — шевельнулись едва-едва слышно ее потрескавшиеся губы. — Доедем, выпью одну таблетку…

Сильнодействующих таблеток оставалось немного, их приходилось всемерно беречь. Они ненадолго, но приносили временное облегчение, позволяли, хоть и совсем на непродолжительное время, но позабыть о невыносимой боли, потерять ее и спрятаться от самой себя в непродолжительном эфемерном забытье.

Позади Саши сидели две бабки-старушки, невнятно бубнили о том, как хорошо им лет сто назад жилось при коммунистах:

— Квартиры бесплатно давали…

— Колбаса копейки стоила…

— В институтах бесплатно учили…

Открыв глаза, Саша посмотрела в окошко. Девять с половиной лет тому назад она девятнадцатилетней девчонкой ехала поступать на вновь открывшийся факультет тыла и тылового обеспечения, куда начинали набирать курсантов из девушек.

— Как давно все это было, — смахнула несчастная женщина навернувшиеся слезинки. — И как будто это было вчера…

Одни девчонки прилетали самолетами, другие ехали поездом, иные путешествовали на междугородних автобусах.

Возле КПП собиралась толпа. Особенно переживали родители и родственники абитуриенток, будущих курсантов.

— А где они все будут жить? — прицепилась чья-то мамаша до девушки с погонами старшего лейтенанта и не отцеплялась от нее, ходила за офицером по пятам. — А как их будут кормить? И сколько раз в день они будут питаться? А на чем они все будут спать? А мы сможем на все сами посмотреть? А мы…

С Сашенькой никто не приехал. Ее родители всегда были очень занятыми людьми, а потому поступать она отправилась одна и без всякого сопровождения. Глядя на других, ей было немного обидно за себя. Никто за нее заинтересованно не спрашивал:

— Как и когда можно будет навестить нашу дочь?

Никто живо не интересовался ее дальнейшей судьбой:

— А когда нам все за нашу дочку будет точно известно?

Родителям других девчонок обстоятельно всем отвечали, им все подробно разъясняли. Папаши и мамаши удовлетворенно отходили в сторонку, быстренько нашептывали на ухо своим любимым дщерям, и те, успокоенные, вливались в общий поток.

Дневальные по КПП разделяли толпу на две части:

— Абитуриентки проходят, сопровождающие остаются!

Юные девчонки с полученными в военкоматах направлениями на руках пропускались на территорию военного городка.

Там девчат собирали в группы и организованными партиями вывозили в учебный центр, куда-то за город.

Курсанты из соседнего пехотного факультета активно помогали производить рассадку девчонок на подъехавшие автомобили.

— Девчонки, не торопитесь! — успокаивали молодые парни самых нетерпеливых. — Всем хватит места! Всех перевезут! Успеете попасть в пекло, не торопитесь в чан с кипящей смолой! Рогатых и хвостатых чертей с избытком хватит на всех вас…

Взволнованные абитуриентки кучно толпились возле машин, их проверяли по спискам, разбивали на группы, помогали забираться в кузов. Второкурсники откровенно разглядывали будущих курсантов женского пола, втихаря и незлобиво прикалывались:

— Глянь-ка, Гриш, на ее юбку-разлетайку! Ставлю пять баксов на то, что узнаю, в какой горошек у нее ее трюселя!

Стоявшая в двух шагах, Сашенька прекрасно слышала треп молодых бретеров-разгильдяев, со старательно затаенной улыбкой на губах хотела посмотреть на то, чем это действо закончится.

Свои трусики, простенькие и застиранные, она ни за что на свете этим оболтусам не показала бы. Случись с нею подобное, она на месте умерла бы от невыносимого стыда.

— Сейчас будет цирк! — прошептал Гриша.

Опрометчиво подошедшая к своей экипировке девица, пытаясь зацепиться за подножку, очень высоко приподняла правую ногу, и в это время налетел ветер-шалунишка, он задрал широкие полы вверх, и анонсированное ранее представление вмиг началось.

— Дура, одерни юбку! — выкрикнула громко Саша и прикрыла ладошкой злорадную усмешку. — Юбка задралась!

— Ой! — осознала Ольга Левченко, что она обидно засветилась всем своим нижним бельем. — Опустите, мальчики, меня!

Не слушая ее крики-вопли, бравые курсанты-помощники ловко подхватили девчонку за ее обнажившиеся ягодицы, подкинули вверх. Со всей возможной аккуратностью затолкали они девицу в кузов, с милыми улыбками на лицах развели руки в стороны:

— Извиняйте нас, милая дамочка! Знали, куда собрались!

Словно ветром сдуло девчат с автомобильной площадки. Они суматошно рылись в своих вещах, вынимали из сумок новенькие и сильно потертые джинсы, дорогущие спортивные костюмы и простенькое трико. Скоренько поддевали девки под себя штанишки. Старательно приводили они свой внешний вид в соответствующую сложившимся обстоятельствам форму.

— Спасибо вам, папа и мама! — вытащила, зло выдыхая, Саша из своей тощей походной сумочки потертые, застиранные шорты, быстренько поддела их под юбку. — Даже одеть мне нечего. Стыд и срам! Удавиться и не жить! Стыд и срам…

Зарабатывали ее родители крайне скромно, а потому Сашенька похвастаться своим гардеробом особо не могла. В дорогу ей ничего нового не купили, отправили во всем стареньком.

При этом папа и мама мотивировали свои действия тем, что Саша скоро сядет на полное государственное обеспечение, одежда из прошлой жизни их дочке попросту больше не понадобится, а потому и не след им производить бессмысленные траты…

Комбат, майор Штерн, привела с собой капитана Саркисян, передала ей из рук в руки своих сестер, одну плоть от плоти родную и двух сводных. На женском лице отобразилась вся серьезность наступившего момента, и Леся торжественно произнесла:

— Вот они, Марго, мои дражайшие кобылки. Вверяю я их тебе! Слушаться, девки, капитана Саркисян, как меня! Одно ее замечание, порешу всех на месте! Направо! Шагом марш!

Сдерживая едкие смешки, сестрички бодро зашагали за Марго, которая вывела их прямо в район автостоянки. Тут-то и обнаружили сводные сестрички командира батальона, Ника и Вика, двух своих кавалеров, которые клятвенно обещались их встретить.

— Мы вас уже обыскались! — прошептала Ника одними губами. — Веня, ты будешь лишен очередной близости!

«Интересно-интересно! — подумала про себя Сашенька. — А наши-то миленькие сестрички-близняшки не так уж и просты! Уже и хахалей себе среди курсантов успели они скоренько завести, и даже они не пытаются этого скрыть. Может, они уже давно вместе живут! А у меня еще никого и ни разу».

— Сказали ему… — хмыкнула Ника. — Вояки…

Заполучив в руки список, Костя важно принялся сколачивать очередную группу для посадки в машины, выкрикнул:

— Кошкина Александра!

Услышав свою фамилию, Саша встрепенулась, подняла правую руку вверх, громко и торопливо ответила:

— Есть такая!

Веня галантно взял девушку за руку, отвел в сторонку.

— Найденова Гита! — зачитывал Костик.

Группа быстро росла, юные девчонки в открытую и исподтишка приглядывались, внимательно присматривались друг к другу.

Возможно, им придется сосуществовать вместе не один день и даже не один год. Всякое может случиться с ними за это самое время. Пять лет — довольно немалый срок…

— Интересная подбирается компания! — проговорила Сашенька негромко и только для самой себя. — Не знаю я пока ни черта, кто, кому и кем у нас приходится и доводится, но три неплохо упакованные девчонки явно же из непростых! — смотрела Кошкина в упор на Славку-Станиславу, Вику и Нику. — Если держаться к ним поближе, то, может, и мне что обломится от всяких щедрот и разных благ начальственных. А мне, по кругу сирой и нищей, любая поддержка со стороны никак не помешает…

К стоянке подошел подполковник Шпак. Он улыбнулся немного нервничающей Штерн и ободряюще произнес:

— Не переживай, Леся! Все у девчат сложится нормально.

— Хотелось бы… — протянула, покусывая губки, майор.

— Готова их группа к отправке? — сощурился Макс.

— Вон они стоят у машины! — вздохнула Леся.

— Я могу подбросить их на джипе, — предложил Шпак.

Окидывая взглядом толпу, комбат поморщилась:

— Не стоит нам с самого первого дня афишировать, что они у нас из блатных. Начнутся сразу гнилые базары. Доедут со всеми вместе. Не кисельные барышни, не рассыплются от тряски…

Макс приблизился к готовящейся рассаживаться на откидных скамейках группе девчонок. Девчата волновались и не поднимали глаз, хмурились и нервно покусывали губки.

— Курсанты, ко мне! — скомандовал Шпак, и Жора и Гриша, Веня и Костик стремглав выполнили его приказ, вмиг выстроились в одну шеренгу, вытянули подбородки. — Поедете с колонной! Места для вас мы освободим… — усмехнулся подполковник.

Развернувшись к группе юных девчат, Шпак прошелся глазами по строю взволнованно дышащих абитуриенток, сделал вид, что его выбор носит абсолютно случайный характер, приказал:

— Ты… ты… ты… и ты, поедете в моей машине! Курсанты, в кузов! Колонна выходит через пять минут!

Ошеломленные сестрички и вместе с ними Даша Чиж расселись в машине большого начальника, сидели и боялись громко дышать, выдыхали из себя воздух только через раз.

— Зараза! — моргнула Саша недовольно. — Надо было поближе к сестричкам стоять! И ехала бы в джипе, а не тряслась бы, дура, на жесткой лавочке легкового грузовика! Век живи и век учись! Нечего было, раззява, рот глупой вороной разевать…

На этот раз удача повернулась к ней не тем боком или вовсе и не боком, а чем-то иным, скорее, своим тылом…

Без удачи трудно прожить на белом свете. А удача — дама весьма переменчивая. С утра порой во всем фартило, к вечеру по всем фронтам светили облом и неудачи. С другой стороны, как и на что посмотреть. Кому-то нравилось одно, кому-то — совершенно другое. Количество прибывающих абитуриенток значительно превышало возможности имеющихся в наличии общежитий, а потому последние группы размещались в солдатских палатках.

— И как тут можно жить? — посмотрела Сашенька на сестер, с которыми она должна была сосуществовать в одной палатке.

В душе у нее росло и ширилось полнейшее непонимание. Если с самых первых дней девиц, особо приближенных к императору, вышвырнули в чистое поле, то что же ожидать им всем дальше.

С другой стороны, сестрички прибыли в лагерь на джипе, а это тоже о многом говорило. Саша никогда не поверила бы в то, что их грозный подполковник взял, ткнул в трех комбатовских сестричек наобум и попал в них совершенно случайно. Нет, ей следует кровь из носа, но сблизиться с этими сестричками…

— Сестрица наша во всем виновата! — ворчала Вика. — Тянула с нами она до последнего дня! Вот и остались нам места в дырявых палатках! А могли бы мы сейчас припеваючи жить в общаге! Я ей вечером все выскажу! Пусть она меня за это и придушит, но я и здесь молчать не буду! Дудки ей!

— Будет оно тебе, сестричка, нудно зудеть! — излучала Славка благодушное спокойствие. — В общаге прописалась невыносимая до ужаса жара! Кондиционеров в комнатах там нет! А в палатке у нас свежий ветерок поддувает, и не столь жарко!

— Ну, если на все посмотреть с этой стороны, — вставила Саша свое веское словечко, чтобы с чего-то начать знакомство с комбатовскими сестричками, — то нам еще крупно повезло…

— Спору нет, жить можно… — подытожила Ника.

— А грязище-то вокруг! — поморщилась Саша брезгливо. — Такое ощущение, что до нас тут дикие свиньи табунами жили!

— Лучше бы сказать, что дикие и вонючие козлы! — щерилась Дашка Чиж. — Мужским духом все насквозь пропахло…

До самого вечера занимались они обустройством своего быта. Дело нехитрое, но весьма важное и трудоемкое. Пока все матрасы и подушки от всей пыли выбьешь, одеяла вытрусишь, пока из палатки весь годичный мусор выгребешь, семь потов сойдет, провоняешь до самых последних трусов.

— Девки, а где тут у них течет горячая вода? — стояла Ника возле длинного умывальника и непонимающе хлопала своими пушистыми ресничками. — Это чё, блин, за издевательство, а? Как, блин, с этим нормальные люди рядом стоят и живут, а?

К длинной и широкой железной трубе было приварено штук двадцать сосков с холодной водой, и ни в одном из них не имелось ничего похожего на горячую воду. Полный капут…

— Каменный век! — протянула озадаченно Саша. — В кино я про развитой социализм ни разу этакого не видела…

— Полный писец! — высказалась Вика. — Это точно…

— В бочке есть теплая вода, — показала Славка пальцем на летний душ. — Днем вода нагревается под солнцем…

— Отель пять звезд! — фыркнула Ника. — Все включено!

Озадаченно моргая, Даша поддержала беседу сестер:

— Кругом по лагерю мужики шастают, так и норовят тебе под юбку заглянуть! А ты на виду у всех и заголяйся?

— Представьте себе, девчонки, что вы у нас отдыхаете на пляже, — предложила с улыбкой Сашенька Кошкина. — Абстрагируйтесь от реальной действительности и живите своим миром!

— Интересная, Саша, у тебя философия! — прищурилась Славка и внимательно посмотрела на Кошкину. — Прикольно…

— Прикольно! — заявили в один голос обе сестрицы Найденовы. — А нам тут все жутко нравится! Как в турпоходе! Мы давно уже мечтали пару деньков пожить в туристической палатке…

Жизнь, по их мнению, налаживалась, оставались лишь только небольшие, временные и легко преодолимые трудности.

Мучаясь на жестком матраце, из которого во все стороны лезла рыжая и свалявшаяся в камешки вата, Сашенька думала о том, что не совершила ли она самую большую в своей жизни ошибку, толком не доучившись в своем университете, уйдя из него, невозможно, с точки зрения простого нормального человека, поменяв всю свою жизнь. Не поменяла ли она с дуру шило на мыло…

Первое острое шило вылезло еще ночью. Задул сильный ветер, и на палаточный городок обрушился тропический ливень.

Саша прислушивалась к шуму разгулявшейся стихии, внезапно она вдруг поняла, что что-то в нем непонятно изменилось, что-то случилось у них с палаткой, в ней появилось странное журчание. И с каждой минутой оно угрожающе усиливалось.

— Полундра, мы все тонем! — обнаружила Дашка Чиж течь в их брезентовом убежище. — Нас заливает с порога!

— Спасайся, кто может! — завизжали сестры Найденовы.

— Полный писец! — проворчала Ника. — Приплыли…

— Дождались! — поддержала упадническим голосом свою сестру Вика. — Пароход еще не отплыл, а уже получил в бок смертельную пробоину! Мы все погибли еще у пирса. Печальный исход…

— Все вещи быстро наверх! — скомандовала Славка. — Я кому сказала, лежебоки! Завтра будете охать и стонать…

Вспомнив про ржавый совок, валявшийся в углу, Сашенька схватила его в руку и выскочила из палатки. Она догадалась, в чем могла таиться причина их внезапного потопа. Саша принялась споро расчищать перед входом канавки, по которым должна была уходить бурными потоками прибывающая дождевая вода.

Найдя себе иной фарватер, мутные потоки устремились в обход палатки, перестали волнами перетекать через ступеньки.

— А ты, девка, ничего! — посмотрела Славка с уважением на промокшую до нитки Сашку. — Переодевайся, замерзнешь!

Угрюмо пожевав губами, Саша не стала притрагиваться к своей сумке, знала, что на смену у нее там практически ничего не было. Сев на краешек нар, она поджала под себя ноги, глухо буркнула:

— Да ладно, я так перекантуюсь…

Смекнув, что их промокшей соседке по камере элементарно не во что переодеться, сестры Ковальчуки переглянулись, подтянули к себе свои объемистые баулы, принялись в них рыться.

— Саша, держи! — протянула Вика новый комплект белья.

— Сашка, лови! — подкинула Ника запасной спортивный костюм. — Быстренько переодевайся!

— Девчонки, я не могу! — выставила Саша Кошкина перед собой протестующие руки. — Вы меня, девчонки, еще не знаете! Я не могу взять эти вещи у вас. Ничего, я так обсохну…

Славка тут же на месте пресекла все ее попытки отказаться от их помощи, а потому замерзнуть и простудиться, сказала:

— Как говорит наша сестрица, это даже не обсуждается! Взяла, подруга, вещи и быстро переоделась! Завтра вернешь…

Пока Кошкина переодевалась, Вика извлекла из сумки пузатую бутылку с армянским коньяком, разлила по стаканчикам:

— Мое «НЗ», берегла на черный день. Но слишком рано для нас судный час настал, не дожил коньяк до хорошего дня! Ох, чует мое сердце, это последняя в моей жизни пинта вина! Ох, как от сердца своего, девчонки, отрываю…

— Не жмись! — хмыкнула Славка. — Свистните своим жеребцам, они живо вам пинту горячительного в клювике принесут!

Ночной ливень как внезапно начался, так и стих. Сашка лежала, думала о том, что нет худа без добра, что проливной дождь помог ей вписаться в общую обстановку, девчонки как-то разом приняли ее за свою, охотно впустили в свою стаю…

Минут за десять до подъема Славка всех их разбудила и погнала к умывальнику со словами:

— Сейчас придет сестрица и начнет нас всех обнюхивать!

— И что? — пожала плечами Дашка Чиж.

— А то! — выпалила со смехом Шевчук. — Нам она вставит всем троим хороший пистон, а вот вас всех она за употребление спиртного погонит в шею и фамилии ваши даже не спросит! Усекаешь, Чижик, избирательную разницу начальствующего гнева?

— Нет, так дело не пойдет! — схватила Дашка щетку, вприпрыжку поскакала к умывальнику. — Я на такое не подписывалась! У меня на этот день имелись совсем другие планы…

Посмеиваясь, Ника и Вика последовали ее примеру. Они свою сводную сестру побаивались, но понимали, что Леська ничего плохого им не сделает, не станет она срывать свое зло и на других девчонках, ибо приличное ее воспитание ей этого не позволит.

А Сашка старательно работала щеткой, сплевывала, промывала рот и снова выдавливала пасту на щеточку. Ей не хотелось из-за каких-то пятидесяти граммов коньяка пробкой вылететь из лагеря и с позором возвращаться домой.

— Не дрейфь, Сашка! — похлопала по-дружески Славка ее по плечу. — Я пошутила. Все будет, Саша, у нас хорошо. Сестрица у нас из понятливых и правильных. Держись за нас…

На завтраке сильно проголодавшаяся Сашенька накинулась на жидковатую на вид пшенную кашу, сваренную на одной воде, словно перед нею выставили самые отменные и вкусные яства.

— Как она это ест? — поморщилась Вика. — Мне и кусок в горло не лезет, а она уже вторую тарелку уминает!

— Зажралась ты, сестричка! — пихнула ее в бок Славка. — Не у всех старшие сестры под боком живут. Ника, доставай…

— Достаю уже! — усмехнулась Вероника и выставила на стол небольшой пакет, вынула из него батон и банку с повидлом.

— Угощайся! — придвинула Славка самый большой кусок к своей соседке, старательно отворачивающей голову в сторону.

— Кушай-кушай, Сашенька, и никого не слушай!

— Спасибо вам! — моргнула Сашка признательно, а по ее щеке предательски покатилась слезинка. — Вы, девчонки, такие…

Саша никогда не могла похвастаться тем, что у нее имелись хорошие подруги. Их не наблюдалось ни в школе, ни в универе. А тут суток не прошло, как у нее нарисовалось несколько подружек, которые от нее ничего не требовали, жили своей жизнью; и ее они туда незаметно и гостеприимно запустили, вовсе непритязательно и необременительно окружили своей мягкой заботой.

Руководство лагеря, оценив все масштабы прошедшего у них ночью мощнейшего ливня, поставило задачи на устранение всех его последствий. Шпак вернулся в свой рабочий кабинет.

— Грач, проблемы! — ворвалась в штаб сильно возбужденная Марго, командир второй курсантской роты. — С КПП передали, что сейчас к нам привезли родственницу Зама министра. Видишь ли, девице тоже приспичило поступать в военный институт, романтике ей захотелось, чтобы ей перо в задницу кто-то бы вовремя вставил, чтобы ей в ее головку всякие и разные дурные мысли не приходили, чтобы не портила она жизнь простым человечкам…

— И? — прищурился Шпак. — В чем тут проблема?

— По телефону строго предупредили, что мы головой за нее отвечаем! — пояснила, делая огромные глаза, Саркисян. — Этого нам только для полноты нашего дурдома не хватало! Привезут к нам рафинированную барышню, капризную недотрогу. И возись потом с нею! Хлопот не оберешься! С ума можно сойти…

Подполковник, женатый на племяннице Зама министра, особо не напрягся, неопределенно пожал левым плечом, произнес:

— Ну, посмотрим. Пусть эту барышню приведут ко мне. Я с нею один на один тет-а-тет переговорю…

Наморщив лоб, Макс безуспешно пытался сообразить, кого из ближних или дальних родственниц его жены угораздило по малолетней дурости записаться в их армейскую среду.

— Абитуриентка Кристина Костенко по вашему вызову явилась! — отрапортовали столь знакомым ему голосом, что он даже удивленно моргнул, не поверил сразу своему слуху.

Перед ним стояла высокая девица в камуфляжной форме, что скрывала особенности девичьей фигурки, в кепке, низко натянутой на глаза, в больших солнцезащитных очках.

— Будьте так добры, — попросил подполковник вежливо, — абитуриент Костенко, снимите ваши очки!

— Слушаюсь! — избавилась юная девчонка одним неуловимым движением руки от стоивших за сотню баксов очков.

— Ты? — привстал Шпак от неожиданности. — Малыш? — ущипнул невольно подполковник себя за ногу от растерянности.

Перед ним стояла та самая таинственная незнакомка, с которой он познакомился полгода назад на подземной парковке. С тех пор они несколько раз встречались, кстати, всякий раз при странном, по мнению Макса, стечении обстоятельств. И Шпак даже не заметил, как по уши в нее втрескался.

2

После завтрака Леся подвела Костенко к сестренкам:

— Девчонки мои, это Кристина. Она будет жить и учиться вместе с вами. Если кто-то хоть пальцем ее тронет, разрешаю бить, но в пределах разумного. Чтоб ни волоска с ее головы не упало! Вас стало не трое, а четверо! Вопросы есть ко мне?

— У матросов нет вопросов! — ответили близняшки, у которых имелись взрослые разряды по боксу. — Разрешите приступать? С кого начнем? Давайте, мы Сашку показательно отделаем, чтобы другие боялись! И все проблемы разом отпадут…

— Меня-то за что? — отступила Сашенька на два шага назад. — Мы так не договаривались…

— Я вам сейчас отделаю! — сделала Леся страшные глаза. — Ни в чем неповинную девчонку до слез перепугали!

— Мы пошутили, сестрица! — прыснули лисички-близняшки. — Мы все поняли! Задача ясна!

Удовлетворенно кивая, Штерн полушепотом сообщила:

— Ровно через полчаса у вас, мои дражайшие сестрички, будет психологическое тестирование, а после обеда вы готовьтесь к сдаче физической подготовки. Шагайте, кобылки!

Стоявшая всего в двух шагах, Саша поняла, что их полку прибыло, вернее, в их группе добавилось блатных. Себя к особо приближенным лицам причислить она никак не могла. Со своими двумя парами трусов на смену в их число она не попадала. А вот известие о скорой сдаче физкультуры заставило ее сильно напрячься. Совсем неудачно у нее начались месячные циклы…

Новенькая в палатке разбирала необъятную сумку, раскладывала на полочке мыльные принадлежности, увидев входящую Сашеньку, она широко улыбнулась и по-простецки произнесла:

— Меня зовут Крис, и меня поселили к вам!

— А меня Саша… — моргнула Кошкина. — Очень приятно…

Порывшись в своей сумке, Кошкина наткнулась на тощий пакет с индивидуальными средствами защиты.

— И чё мне теперь с этим делать-то? — уставилась Сашенька на самодельные тампоны из марли и ваты.

И если в обычной ситуации она вполне могла бы обойтись и этими подручными средствами, то на кроссе все ее тряпки попросту повылезают из трусов, что приведет к полному фиаско.

— Нет, скажу, что мне расхотелось учиться! — отпихнула Саша в сердцах от себя сумку, огорченно плюхнулась на топчан. — Пойду в штаб и напишу отказную бумагу…

— Зачем же, Сашенька, так кардинально и сразу же с вещами на выход? — хмыкнула новенькая, не поднимая головы. — А побороться за саму себя и назло врагу остаться и учиться…

Глядя на Костенко, Кошкина набралась смелости и немного охрипшим голосом произнесла-попросила:

— Крис, ты это… извини, кажется, я забыла положить в сумку прокладки. Ты не можешь одолжить мне парочку?

— Конечно, Сашенька! — порылась небрежно Костенко в сумке, извлекла целую упаковку весьма качественных и очень дорогих прокладок. — Забирай, Саша, все и даже не парься! Я позвоню моей любимой сестре, и мне еще подвезут…

Поблагодарив, Саша отошла в сторону, призадумалась. Новая соседка по палатке оказалась вполне адекватной и отзывчивой на чужие просьбы. И в общении Крис была проста и нисколько не кичилась своими родственными связями. Если она подружится с Костенко, то многие проблемы уйдут сами по себе, и за спиной Кристины всегда можно будет отсидеться, в тишине и спокойствии переждать и пережить любую стихию…

Очередную группу завели в учебный класс для психологического тестирования. Женщина-психолог пояснила:

— Время на выполнение теста ограничено полутора часами. Не переживайте! Большинство справляется с заданием за двадцать-тридцать минут. Кто выполнил, может попробовать свои силы в новой супер-игре. В ней нет ограничений. Выбирайте интересующий вас раздел, создавайте свой виртуальный мир и играйте!

Прохаживаясь вдоль рядов, Марго Саркисян наблюдала за тем, как абитуриентки легко справляются с заданием. Многие девчата, как семечки, расщелкали тест в два счета и незамедлительно переходили к предложенной им продвинутой видеоигре.

— Зачем это, — обратилась Марго к проводящей тестирование женщине, — мы тратим лишнее время на игры?

Многозначительно улыбнувшись, психолог поведала:

— Эта игра является неотъемлемой частью тестирования. В виртуальной реальности, когда человек думает, что он один и вокруг него никого нет, он всячески пытается воплотить в жизнь свои самые потаенные желания, обычно скрытые от всех остальных. Он, обретя внутреннюю свободу, всеми своими помыслами и усилиями пытается стать тем, кем он подспудно мечтает все время быть…

Знакомая с принципами психологического тестирования, Крис не спешила с головой окунуться в притягивающий мир виртуальных развлечений. Она внимательно следила за тем, как психолог работает мышкой, как переключается внимание женских цепко наблюдающих за монитором глаз. И ей сразу многое стало понятно.

— Это подстава! — прошептала Кристина. — Ника-Вика, быстро переходим в раздел «Спортивные игры». Просто организуйте себе спарринг по боксу! Это же по вашему профилю…

— Есть, сэр! — подчинились близняшки без лишних слов.

Славка в это время строила свою жизнь со Стасом…

— Тут, — подключилась психолог к одной из тестируемых, — у нас Саша Кошкина. Девушка перевелась к нам из университета. Вот она сидит на учебной скамье, прилежная и хорошо воспитанная. Вот Саша одна дома, и ее поведение заметно меняется. Она превращается в развратную девицу, которая любит применять специфические игрушки. А вот она с битой в руках избивает своего преподавателя! Она ненавидит его!..

Всю свою сознательную жизнь Саша считалась среднестатистическим ребенком. Из общей массы девочка сильно не выделялась, особенно выдающимися способностями природа ее не наделила, но не без определенных задатков, при развитии которых она могла показывать неплохие и даже блестящие результаты. Вполне обыкновенная и абсолютно адекватная девочка, которая к окончанию школы вытянулась в очень миленькую барышню, хорошо воспитанную, скромную и крайне стеснительную, уравновешенную и очень рассудительную.

Перелом или излом в ее психике случился, когда училась она на первом курсе местного университета. В тот день лекцию у них читал профессор Эпштейн, которого многие считали одним из лучших преподавателей ВУЗа, известного своими нестандартными подходами и навороченными методиками обучения.

— Что такое есть у нас внутренний стыд, смущение и банальная стеснительность? — перестал разглядывать в широком окне высокие кроны деревьев и резко повернулся профессор к аудитории.

— Чего-чего? — воззрились на преподавателя десятки пар глаз, безмерно скучающих, просто и тупо бессмысленных, лишь чуточку заинтересованных и сильно заинтригованных этаким началом.

— Кто скажет своими словами? — пробежалась указка по столу. — Смелее, господа! Я жду от вас ваших откровенных суждений!

Прячась от взгляда профессора, Сашенька пригнулась и ушла в тень впередисидящего студента. Все эти самые вопросы как раз и ее волновали больше всего, так как именно эти качества были присущи ей самой и в самой полной мере.

— Знай я на них ответы, — шептали ее губы беззвучно, — я бы сама себя перевоспитала, сделала из себя настоящего человека. А как на меня со стороны посмотреть, так видна лишь безвольная и ни на что не способная безликая и трусливая тряпка…

Не обнаружив густого леса из рук своих студентов, желающих добровольно взойти на эшафот, Эпштейн нахмурился, кинул указку на стол, осуждающе покачал головой, усмехнулся и заявил:

— Что ж, я предлагаю вам провести эксперимент. С его помощью вы на практике уясните, что есть стыд, смущение и стеснительность. И самое главное — вы и сами научитесь бороться с этими ложными чувствами. Нам нужен доброволец. Женского пола. Участница сразу получит «автомат» на экзамене.

— Только не меня! — нагнула Саша голову еще ниже. — Я не хочу стать посмешищем всего курса! Только не меня! — твердила она, как мантру. — В аудитории куча желающих получить «автомат»!

В среднем ряду поднялась рука Иры Бойчук, разбитной крашеной блондинки, размалеванной боевой окраской, как у индейца, вышедшего на тропу войны. Сидела девица, развалившись на стуле, вызывающе выставив правую ногу в проход между рядами, гоняла во рту пластинку освежительной резинки, кидала во все стороны откровенно полупрезрительные взгляды.

— Нет, Бойчук, ты пролетаешь! Тебе «автомат» никак не светит! — поправил преподаватель очки с усмешкой на губах. — Давайте, дадим шанс тому, кто этого действительно у нас заслуживает, скажем так, кто балансирует у нас на самой грани.

Ирка недовольно фыркнула, она демонстративно отвернулась в сторону, потеряла всякий интерес к обсуждаемой теме.

— Вот, к примеру, Кошкина, — протянул профессор.

Неприметная среди толпы сокурсников девушка, одетая в темно-синие джинсы и светло-зеленый свитер, как от удара током, дернулась всем телом, нерешительно подняла упрятанную за спины впередисидящих студентов голову. Подслеповато щурясь, Саша испуганно посмотрела на преподавателя сквозь стекла очков в простенькой роговой оправе. Ее темно-каштановые густые волосы были собраны в тугой хвостик и перетянуты простой резинкой.

Александра, по обыкновению, сидела в самом последнем ряду и, как правило, сидела Саша одна. Друзьями она не обзавелась, подруг возле нее не замечалось. Саша вела замкнутый образ жизни, хотя ботаником ее никогда не считали. Девушка с хорошей успеваемостью и с полным отсутствием личной жизни.

— Я? — полагала Саша наивно, что, может, ее и пронесет.

— Да-да! Вы! Вам явно не помешает «автомат». К доске! — скользнула хищная улыбка по профессорскому лицу.

Растерянно покрутив головой, Кошкина несмело встала, и, по привычке пряча свой высокий рост, сутуля плечики, она двинулась по проходу между ученическими столами. Слева и справа до Сашеньки доносился едва слышимый шепоток однокурсников. Выйдя к доске, девушка неловко замялась, повернулась к Эпштейну.

— Лицом, лицом к аудитории! — потянулась к ней указка. — Встаньте ко всем лицом!

Повернувшись, Саша встретилась своим взглядом с десятками глаз совершенно чужих для нее людей.

— Вы сейчас испытываете смущение? — задал вопрос профессор, внимательно разглядывая студентку.

— Да… немножко… да… — произнесла Сашенька едва слышно, инстинктивно втянула голову в плечики.

— Эдгар, будьте добры, закройте дверь на замок!

Кудрявый парень, сидевший в первом ряду, был любимчиком профессора. Круглый отличник, он на всех семинарах принимал активное участие, подавал большие надежды. Гордость всего курса, надежда всей страны. Охотно исполнив просьбу Эпштейна, Эдгар вновь уселся за парту, аккуратно, как прилежный школьник, сложил он перед собою руки, приготовился слушать и смотреть. Сполна насладившись зрелищем своей морально раздавленной студентки, лектор приступил к эксперименту:

— Итак, Кошкина! Если вы сделаете все правильно, вы не только получите «автомат», но и научитесь преодолевать те самые чувства, которые мучают большинство людей, мешают им жить полноценной жизнью. Снимите свою кофту!

— Что? — глянула Сашенька в сторону несущего чушь профессора с оторопью в непомерно расширившихся глазах.

В аудитории немедленно раздался сдержанный смешок. По рядам побежал шепоток. Студенты разом оживились, глядя на то, как стоявшая перед ними девушка вся нервически скукожилась. Думая, что это шутка, попросту неудачный розыгрыш, Саша машинально вытерла свои вспотевшие ладони об джинсы и виновато улыбнулась, опустила голову, потупилась.

— Прошу обратить всех внимание, что наш эксперимент уже идет! — повернулся преподаватель лицом к аудитории.

У многих сразу создалось впечатление, что студентка Кошкина в данный момент стала выступать в роли подопытной свинки, цинично выставленной перед всеми напоказ.

— Снимайте кофту! — приказал Эпштейн.

Жалобно издав сдавленный звук полного отчаяния, Саша сняла очки и, зажав их в руке, замерла. Профессор помог ей и принял очки, положил их на стол. Осторожно взял девушку за плечи, подтолкнул ее к первому ряду столов.

— Мы все ждем! — повысил голос педагог.

В аудитории вдруг повисла гробовая тишина. Девушка готова была расплакаться, перебирала сильно потеющими руками.

И вновь по всем рядам и партам побежали шепотки. Атмосфера в аудитории стремительно накалялась.

— Хватит тебе ломаться, как целка! — выкрикнула Ирка. — Снимай бегом кофту! — надула Бойчук из жвачки пузырь и смотрела по сторонам, искала всестороннюю поддержку, и Ирка ее получила в полной мере, вмиг полетели возгласы горячего одобрения, поощрительные свистки, раздался уничижительный смех.

На глазах у Кошкиной выступили бессильные слезы.

— Да прогоните вы эту жалкую курицу! — вскочила Ирка с места. — Давайте, я выйду! Я не буду ломаться…

— Бойчук, сядь! — выкрикнул резко Эпштейн.

Ирка испуганно вздрогнула и кулем рухнула на свое место. В аудитории вновь воцарилась гробовая тишина.

— Кошкина, у вас в журнале стоит несколько точек! Вы что это, имеете желание превратить их в «неуды»?

Затравленно взглянув на жестокого экзекутора, Саша ухватилась пальчиками за низ свитера и медленно потянула его вверх. Хвостик темных волос с едва слышимым шуршанием скрылся под шерстяной тканью. Взмахнув головой, девушка сняла свитер, осталась в одной светлой футболке.

— Можете пока положить свой свитер на парту, — давил мягко на нее мужской голос. — Мы все ждем…

Сашенька почувствовала, что теряет над собой контроль, перед глазами у нее все поплыло…

С трудом вернувшись в реальный мир, Кошкина вся похолодела. Мужские руки настойчиво дергали ремешок ее джинсов. С ужасом посмотрев на мужчину, девушка ясно увидела, как Эпштейн, сладострастно высунув кончик своего языка, держа указку под мышкой, расстегивает ее джинсы.

— Не надо! — пискнула она тоненько. — Нет!!

Конвульсивно ухватившись за наглые руки профессора, Саша попыталась высвободиться. Резко дернувшись назад, она принялась судорожно вырывать ремень своих джинсов из рук вцепившегося в него мертвой хваткой ставшего неадекватным Эпштейна.

— Георгий! Быстро ко мне! Борис, ко мне! — не отпускал ремень, мелкими шажками семенил не на шутку разгоряченный педагог вслед за отскакивающей назад студенткой.

Возле вырывающейся Сашеньки выросли кудрявый ботаник и его сосед, прыщавый, коротко стриженный парень. Без всякой подсказки ретивая парочка ловко ухватила бедную девушку за ее руки, оторвала девичьи ладошки от ремня. Жалобно заверещав, Кошкина от бессилия замотала головой по сторонам, она бросала испуганные и затравленные взгляды на лица любимчика профессора Эдгара и его ближайшего соседа.

— Держите ее крепче! Заткните ей рот! — выкрикнул громко Эпштейн, шагнул к ним поближе.

Прыщавый сосед двумя руками зафиксировал девичьи кисти, ботаник выхватил из кармана носовой платок, затолкал его девушке в рот. Услышав глухое и возмущенное мычанье, он вдобавок зажал Саше рот своей потной ладонью. Распятая и обездвиженная, несчастная жертва жестокого эксперимента могла лишь судорожно мотать головой, издавать едва слышимые нечленораздельные звуки. Из глаз ее ручьем полились горючие слезы. Ощутив, как с ее бедер сползают джинсы, как воздух холодит разгоряченную кожу на бедрах, Кошкина отчаянно задергала ногами.

Стянув джинсы до самых щиколоток, профессор воззрился на белеющую ткань трусиков, прошелся взглядом по голому животу, задержался на трепещущих грудях, остановился на перекошенном Сашином лице с мужской ладонью на рту.

— Итак, господа! — загорелись огнем глаза у профессора. — Мы и наша испытуемая подошли ко второму этапу! Настало время нового испытания! Одно движение руки, и Саша явит нам то, что большинству людей не под силу открыто продемонстрировать окружающим. К великому сожалению, Саша не справляется с заданием, сама она сделать этого не может.

— Надо ей помочь! — выкрикнули с задних рядов.

— Я помогу! — вскочила с места Бойчук.

Вынув изо рта жвачку, Ирка прилепила ее под столешницу, не спеша, вышла в проход, степенно проплыла к доске, хищно щерясь, остановилась возле Кошкиной. Перестав трепыхаться, Саша с мольбой в глазах глянула в лицо Бойчук, заклиная Ирку не делать этого. Присев на корточки, разбитная девка хищно ухватилась своими пальцами за резинку белых трусиков. Сашенька, предчувствуя наступление самого полного позора, протяжно завыла.

— Приступайте! — отошел Эпштейн чуть назад, дабы ничего не пропустить из процесса оголения несчастной жертвы.

Ирка потянула трусики книзу, обнажила она темнеющий кустик кучерявых волос. Через секунду показался весь лобок.

— Ну ты же и мартышка! — плюнула издевательски себе под ноги Бойчук. — Совсем за собой не следишь!

В аудитории местами раздались едкие смешки, снова защелкали мобильные телефоны. Давясь слезами, Саша почувствовала, как у нее слабеют и подкашиваются ноги.

— Смотрите! Кошкина лишается чувств! — ощерился в экстазе Эпштейн. — Лишилась бы она чувств, если бы просто сняла головной убор, показала нам свою новую прическу?

— Га-га-га! — пронесся по всей учебной аудитории дикий и идиотский гогот. — Нет! Нет!

— Мы все открываем рот у зубного врача. И почему же нельзя показать нам другое и очень схожее с ним отверстие? Почему это считается верхом непристойности? — воскликнул Эпштейн.

Согнутая пополам, с по-прежнему зажатым ртом, вся униженная и опустошенная, Сашенька уперлась в дощатый пол отрешенным взглядом, остро почувствовала, как чужие цепкие пальцы неумолимо раздвигают ее ягодицы.

Услужливая Бойчук с ядовитой улыбочкой, чтобы не заслонять удачный ракурс, отошла в сторону и прошипела:

— Хороший экспонат нам достался…

Сломавшись, почти перестав сопротивляться, девушка думала о том, что на перемене она ходила в туалет, смогла воспользоваться тремя влажными салфетками, но непростительно не сходила в душ за неимением таковой возможности.

— Кошкина, ну ты просто звезда порноэкрана! — шлепнул ее кто-то больно по ягодицам, грохнул смех.

А Сашенька мысленно просто провалилась под пол и осталась там. Провалилась и осталась внутри себя…

Ничего не видя и ничего не слыша, студентка низко нагнулась и дрожащими руками натянула свои трусы. Закашлялась, с рвотным рефлексом вытащила изо рта кляп, бросила платок на пол.

— Гады! Ненавижу всех! Ненавижу! — выкрикнула она.

Тяжело дыша, размазывая по лицу слезы, Саша натянула на себя джинсы. Стараясь застегнуть непослушную пуговицу, слышала, как обсуждают ее все еще обнаженную грудь.

— Ненавижу вас всех! Ненавижу! — бормотала она.

Подхватив футболку, Кошкина выбежала из аудитории.

Всю последующую неделю Саша провалялась в нервной горячке. Потом наступили отупение и полное безразличие. И вся чехарда с последствиями грандиозного скандала прошла мимо ее совершенно отсутствующего сознания. Ролики заполнили Интернет, возбудили уголовное дело. Рьяного последователя идей и теорий Зигмунда Фрейда упекли в психиатрическую больницу для полного проведения медэкспертизы. Декана с треском уволили, ректору объявили выговор. Заминая дело, ректор института помог с оформлением всех необходимых документов для поступления Сашеньки на первый курс военного института, убрал ее с линии огня. Но изменения в психике у нее остались. Ощущения, что она испытала на устроенной ей экзекуции, засели в ее памяти. И ей хотелось вновь и вновь испытать сладостные моменты.

Несколько дней Саша противилась, не позволяла низменным и постыдным желаниям одолеть верх над всеми ее чистыми помыслами. Но живое тело требовало своего, и она сдалась, едва дождалась вожделенного момента, когда все уснут. Плотно сведя колени, до боли прикусывая нижнюю губу, Саша всей ладонью сжала свою возбужденную плоть между ног…

— Боже, хорошо-то! — прошептала она.

Не смея открыть свои глаза, желая, чтобы этот миг никогда не заканчивался, девчонка осторожно убрала руку с лобка, вытянула ноги, отдалась власти расслабляющей неги.

— Умереть и не проснуться! — выдохнула Саша.

Спустя некоторое время, вынырнув из навалившегося на нее расслабляющего сна, девушка неспешно встала с кровати, подошла к большому, во весть рост, зеркалу, скинула прочь сорочку, небрежно отбросила ее на стоявший рядом с нею стул.

— И что они, козлы, во мне рассматривали? — прищурила девушка левый глазик. — Что они там нашли интересного…

Внимательно и придирчиво оглядела Сашенька свое голое тело. Провела она пальчиками по обнаженным грудям, потрогала соски и плоский живот. Задержала девушка ладони на самой границе лобка, нежно коснулась волосиков. Чуть подумав, Сашка опустилась ниже, ощутила пальцами волнительную влагу.

— Боже, хорошо-то… — прикрыла она томно глаза.

И вдруг захотелось ей, как тогда, в аудитории, чтобы там, как тогда, ощутить присутствие, почувствовать в себе…

По ночам Саша начала баловать свой задний вход, оказавшийся непомерно чувствительным к ласке, достала игрушки и научилась виртуозно их применять…

С другой стороны, девушка всеми силами оберегала свою драгоценную девственность, она хотела подарить ее исключительно своему законному мужу. А некоторые шалости, которые Саша себе позволяла, тому нисколько не мешали…

Не зная, что за нею пристально следят, Сашенька шла в своей виртуальной игре все дальше и все дальше. Жестоко избив своего преподавателя, она с битой вошла в аудиторию.

— Что, уроды, притихли? — оскалилась Саша зловеще. — Что, козлы, в штаны все наложили?

Однокурсники шарахались от Саши Кошкиной, как от чумной, разбегались во все стороны, громко и испуганно кричали:

— Мы не виноваты! Это не мы!

Злосчастный Эдгар от страха обделался в штаны. От него дурно попахивало. Ирка Бойчук онемела, сползла по стенке на пол, застыла с уродливо переклинившей челюстью.

— Суки вы все! Суки! — ударила со всей силой Сашенька битой по столу, разломила столешницу пополам. — Ненавижу!

Тяжело дыша, Кошкина неспешно вышла из аудитории. В ее глазах ничего не было, зияла одна пугающая пустота…

— Ничего себе, черт, кино! — передернула Марго зябко плечами и нервно потерла ладони. — Насколько все это может быть в реальной жизни? Надо срочно взять Кошкину на заметку!

— Нет однозначной трактовки полученных результатов, твердой уверенности, что все фантазии в виртуальном мире обязательно воплотятся в реальной жизни, но все может быть в жизни… — пожались неопределенно плечи психолога.

— Однако нам надо быть ко всему готовым! — почесала свою переносицу капитан, шумно вздохнула.

— Да, вы правы, коллега…

Вдоволь наигравшись в навороченную супер-игру, девчонки по команде Саркисян вышли на свежий воздух.

— Кристина, скажи, — посмотрела Ника внимательно на новую подругу, — как ты догадалась, что за нами следят? Или тебе об этом заранее все было известно? Спонсор тебя просветил?