Оглавление

1

Октябрь, 2013

Мама говорила, что случайностей не бывает. По ее мнению, каждому событию отведено особое место на полотне наших судеб, и потому оно происходит точно в срок. Для всего есть причина, даже если поначалу мы этого не видим. Было ли это суеверием или попыткой найти закономерности там, где их нет, — теперь уже не узнать.

Интересно, чем своевременна потеря наушников? По дороге в аэропорт Лира затыкала тревогу вокалом Адель, пытаясь не замечать стремительно темнеющее небо. Потом захватила суета с багажом, беготня по длинным переходам, и пропажа обнаружилась лишь в зале ожидания — телефон был в сумке, а наушники исчезли. Лишенная акустического убежища Лира не могла сосредоточиться на романе, купленном в молодежной секции книжного. В новостях трубили, что антиутопию про лабиринт будут экранизировать, и она решила ознакомиться с содержанием в надежде, что это поможет найти общий язык с братом — в комнате Лёвы валялась подобная беллетристика.

— Нет, вы посмотрите! Из-за какого-то дождика отменили вылет! – проворчала женщина сбоку.

Табло бесстрастно сообщало, что отложен не только Лирин рейс. Воздушный вокзал охватила неопределенность. Словно наперекор воцарившемуся настроению, Лира расслабила плечи и уставилась на летное поле сквозь прозрачную стену. Стальные птицы серели на полосе, а порывистый ветер порол их водяными розгами. Не удивительно, что нога разнылась — заживший много лет назад перелом частенько давал о себе знать в непогоду.

— Повезло, что мы не успели сесть в самолет. А здесь можно пройтись, попить воды или почитать.

Соседка посмотрела, словно ожидала, что к ее сетованиям присоединятся, и удалилась на поиски «ответственных за этот беспредел». Вот теперь можно погрузиться в приключения подростков. Но не успела раскрыть книгу, когда кто-то, занявший место возмущавшейся дамы, сказал:

— И почему вы радуетесь задержке вылета?

Лира встрепенулась: мужской голос вызывал мурашки, а табачно-пряный аромат обволакивал с головы до ног. Она повернулась, и взгляд уперся в щетинистый подбородок. Подняв глаза выше, увидела искривленные в полуулыбке губы, ожидание в голубых глазах и лоб, пестривший всеми оттенками загарных «метеоритов»[1]. Модно стриженные волосы неравномерно выгорели, но по сравнению с ней он едва ли может считаться блондином. Судя по всему, мужчина высок ростом. Если не обращать внимания на цвет лица и чистый русский, то он сошел бы за шведа или норвега в полном расцвете сил.

— Как следует рассмотрели? – сделал он еще одну попытку заговорить.

— Как и вы, – Лира немного наклонила голову, прикрыв глаза.

«Иначе не занял бы освободившееся место столь проворно».

Он улыбнулся, раззадоренный, что легкой победы не будет. Около этого гейта куковали пассажиры только одного рейса. Может, таково предназначение потерянных наушников — сообщить миру, что она готова услышать мужчину, с которым ей по пути?

— Я радовалась не отложенному вылету, а тому, что не нужно лететь в плохую видимость, – с него достаточно полуправды, когда в действительности она надеялась, что лишняя пара часов поможет примириться с последствиями спешного решения.

— Влад, – представился сосед с просчитанной улыбкой.

— Ли.

— Правда?

— Да, сокращенная форма.

Он принял такой ответ.

— Мне кажется, я вас где-то видел.

— Мне часто говорят такое.

«Сколько должно пройти времени, чтобы люди забыли чертов клип? Трех лет явно мало!»

— Точно где-то видел. И хотя у вас с собой фотосумка, все же ставлю на то, что передо мной модель. В командировку?

Что еще мог сказать мужчина, пристроивший перед своими кроссовками большой рюкзак «манфротто»[2]? Должно быть, увидел то же, что и другие: осанку, хорошие пропорции, бледное лицо, на котором можно нарисовать что угодно.

В детстве она переживала, что ей не достались мамины темные волосы и загадочные карие глаза. Но позднее, когда подружки стали завидовать ее белокурым локонам, Лира поняла, что может поблагодарить папашу не только за швырнутые через полстраны алименты. Немец по происхождению, танцовщик Эмиль Манн внешне был истинным арийцем и передал обеим дочерям прозрачную кожу и светлые глаза.

— Не совсем угадали. А вы фотограф?

— Бывает. Мне кажется, вы способны вжиться в любой образ, но я вижу вас на фоне развалин и без одежды.

Она раскрыла рот, пораженная вовсе не банальностью предложенного сюжета, а попаданием в точку: Лира чувствовала себя беззащитной на руинах собственного мира.

— У меня была такая фотосессия.

— Да конечно, – быстро отреагировал Влад, но вдруг замолчал, и его взгляд стал другим. Так смотрят профессионалы за камерой, прикидывая, какую отдать команду осветителю и как поставить модель в кадре.

Лира малость смутилась, однако не позволила себе поправить свободную футболку, сползшую с левого плеча, и не подтянула книжку, чтобы заслониться. Она заметила, что в ходе этой непродолжительной беседы они успели развернуться друг к другу.

— На каком побережье вы так обгорели?

Повезло, что Влад легко переключился и снова улыбнулся, на этот раз широко, без попыток ей понравиться. Тогда-то она поймала себя на том, что не прочь придвинуться ближе, чтобы и ей перепало расслабленности, какой заряжаются люди в отпусках.

— В Бразилии на Октоберфесте.

— Праздник пива в Бразилии?

— Я был в Блуменау. Его основали выходцы из Германии. Они устраивают свой фестиваль параллельно с Октоберфестом в Европе. Интересная смесь латиноамериканского темперамента и немецкой сдержанности.

— Это, должно быть, очень колоритно, – мечтательно произнесла Лира.

Как бы ей сейчас хотелось оказаться на шумном празднике, увидеть довольных людей, послушать музыку и посмотреть местные танцы. Но она в Шереметьево, и впереди — неизвестность.

Получится ли справиться ли она с тем, что взвалила на себя?

Как помочь несовершеннолетнему брату пережить потерю, от которой сама страдает?

Подобрав сопли, напомнила себе, что ребенку вдвойне хуже — он потерял обоих родителей.

— Хотите посмотреть фотографии?

— Да.

Пусть хоть котят на Ютубе показывает, только бы отвлечься.

— Еще не обработанные, – прокомментировал Влад, доставая из сумки планшет.

Слушая его, она задалась вопросом: фоторепортер? Хорошо рассказывает и умело схватывает сценки, передающие цельные истории с объемными эмоциями. Итак, он летит домой после путешествия с московскими друзьями, любит пиво и имеет художественный вкус. Несмотря на то, что говорил он немало, о себе Влад не выдал другой информации. Примерно на пятой минуте она перестала вслушиваться, положила подбородок на ладошку и просто наслаждалась тембром голоса.

— А вы что снимаете?

— Немного того, немного другого, – заскромничала Лира, выпрямляясь. Она любила прогуляться в солнечный день по набережной или парку, пытаясь поймать игру света. Ничего особенного, такие кадры терабайтами загружаются на стоки, где пылятся на серверах, невостребованные.

— Это надолго, – кивнул он на мутную от дождя взлетку и, вставая, добавил: – Пришло время выпить кофе.

— Без меня.

— Вот как? Почему?

— Так лучше, поверьте.

— Если передумаете, я буду в кофейне рядом с эскалатором.

Легкость, с которой он отступил, разочаровывала, но утешало что сейчас нельзя увлекаться флиртом.

«У вас там апокалипсис? В прогнозе пишут про ледяной дождь. Ты в чистой зоне? Если что, в случае задержки тебе положена еда и напитки».

Похоже, шестнадцатилетний любитель фильмов-катастроф и антиутопий считает ее такой же непрактичной, какой была их мать. Впрочем, откуда ребенку знать характер старшей сестры, если последние года они виделись в редкие визиты Лиры домой. Брат был первоклашкой, когда она уехала танцевать в столицу после хореографического училища. И вот спустя десять лет бросила налаженную жизнь, любимую работу и друзей, потому что услышала: «Я хочу жить с тобой, а не с бабушкой».

Как только хватило духу написать заявление об уходе! В ближайшее время не придется сочинять танцы для музыкальных клипов и коммерческих видео. Руководитель студии Артур, сочувствующий на словах, заверял, что все понимает и возьмет ее обратно. Но Лира знала, что замену ей найдут в два счета. Как это случилось после окончания их романа в самом начале совместной работы семь лет назад.

«Мы наконец-то садимся в самолет. Не встречайте, пожалей бабушку».

Ольга Федоровна и так натерпелась. Ни к чему пожилой женщине ехать ночью в аэропорт. О том, чтобы отпустить мальчика одного и речи не шло.

Медленно продвигаясь по телетрапу, Лира слушала шепотки о природном катаклизме, о рискованности перелета и ответные возражения, что авиасообщение не открыли бы, будь это опасно. Она отключилась от посторонних разговоров, когда заметила впереди высокую фигуру. Влад наклонился к девице на шпильках и чему-то рассмеялся, запрокинув голову. Весело ему, значит, фыркнула про себя Ли. В самолете выяснилось, что он летит в бизнесе, а убийца стоп устраивалась где-то в хвосте. Его нахальный взгляд убедил Лиру, что сценка с каблукастой — показательные выступления. Мол, смотри, что теряешь. Эти бесхитростные заигрывания немного подняли настроение, и она почти пожалела, что не раскошелилась на билет подороже. Впрочем, покидая салон по прибытии, Лира посмотрела на пустые кресла для привилегированных пассажиров — ее никто не дожидался.

Лёва внял ее словам, и они с бабушкой остались дома. Чтобы не переплачивать предприимчивым извозчикам, подстерегающим клиентов на выходе, она вызвала такси через мобильное приложение. Ожидая машину, Лира успела расплести косу и купила кофе. После первого горького глотка рядом с ее голубым чемоданом кто-то припарковал черного монстра. Владислав.

— Предпочитаете пить кофе в одиночестве? – к трем утра его голос окрасился соблазнительной хрипотцой.

— Вы-то себе компанию всегда найдете, не так ли? – не удержалась и съехидничала Лира.

Зря. Влад довольно улыбнулся, обшаривая ее взглядом сверху донизу.

— Вам идут распущенные волосы.

Она не стала отвечать, желая знать, что он предпримет дальше. Лишь неосознанно сделала подшаг в его сторону, чтобы чемодан не заслонял ее.

— Какой кофе предпочитаете?

— А вы угадайте.

Он правильно все понял. И не думая искать подсказки на стаканчике, Влад вознамерился провести дегустацию, завернув ее в плед из кардамона, сандала и табака. Ли встрепенулась, когда колючки легонько царапнули нежную кожу, но тут же уступила плавному нажиму. Поощренный «эксперт» сократил между ними последние миллиметры, положив свою пятерню на гибкую спину. Другой рукой он путал ей волосы на затылке. В ответ она поднялась на полупальцы и коснулась теплого мужского загривка. Внешние звуки исчезли, картинка подернулась дымкой. На остатках самоконтроля пританцовывало безрассудство, нашептывая брать все, до чего дотянется. В момент, когда она была готова признать, что напрасно отклонила приглашение на кофе, Влад отстранился и почти нормальным голосом проговорил:

— Американо с двойным эспрессо без сахара.

Ну и плут! Она чуть не растаяла в поцелуе, а он лишь делает зарубки на ремне. С ее стороны было непростительно забыть, что все происходящее — маленькая игра для поднятия настроения всем участникам.

— И почем бариста продает секреты?

На его лице промелькнуло виноватое выражение.

— Я случайно подслушал. Вас подвезти?

— Спасибо, но меня заберут.

Вот теперь точно все. Отшитый во второй раз, он не станет делать новых попыток, спрашивать полное имя и набиваться в друзья в соцсетях.

— Может, еще увидимся, Ли.

Напоследок она расщедрилась на лучшую улыбку из коллекции. Пусть эта зарисовка, идеальная в своей мимолетности, останется здесь, парить под высоким потолком среди других упущенных шансов и несказанных слов. А ее ждет новая реальность.

* * *

Дома никто не спал. Брат и бабушка встречали путешественницу в просторной прихожей. Особенной радости никто не выражал, но чувствовалось облегчение от того, что она благополучно добралась. Лёва отирал обои, но карие глаза внимательно следили за сестрой из-под черной челки. Взглянув на бабушку, Лира едва сдержала тягостный вздох — от горя женщина, всегда собранная и прямая, сдала и сразу стала выглядеть на свои шестьдесят шесть.

— А это что такое? – Лира кивнула на сумки и коробки в прихожей. Они обсуждали, что дети будут жить здесь и навещать бабулю за воскресными обедами. Ольга Федоровна поджала губы и отвела взгляд, а брат сложил руки на груди.

— Ты думала, я останусь тут?

— Извини, после перелета уши заложены и соображалка сломалась, – отозвалась Лира и рухнула на диван в гостиной. Сейчас бы задрать ноги повыше и включить спокойную музыку. — Что ты имеешь в виду?

— Мы переедем в мамину.

Лира вскочила, и все жилки заныли от усталости.

— Ну уж нет! Во-первых, это моя квартира, во-вторых, она превратила ее в литературный салон, не пригодный для жизни, в-третьих, это далеко от школы.

— Я ему говорила, – вставила бабушка.

— И что? – еще не переломавшийся голос временами срывался на фальцет. – Я не буду жить здесь!

— Но Лё…

— Плевать, как далеко школа. Я бы и ее сменил, но в последнем классе это бессмысленно. А вот отсюда мы можем свалить. Тебе-то какая разница? Тебя здесь десять лет не было! И почему «не пригодный»? Там иногда живут непризнанные поэты-оборванцы. Если надо будет — переделаем, какие-то вещи отсюда заберем. Это все наше!

Озвученная правда обрушилась камнепадом: этот дом остался без хозяев, все предметы теперь ничьи. Может, ей не хочется перебираться в литературный салон, но брат прав: находиться в этих стенах нелегко. И если тяжело ей, бывавшей здесь лишь эпизодически, то каково ребенку, для которого это место было семейным гнездом? Лира себе напомнила, что сейчас важнее позаботиться о шаткой подростковой психике, а ей, претендующей на роль попечителя, следует засунуть собственные переживания подальше.

— Так, сначала мы выспимся и утром все обсудим.

— Ладно, – быстро кивнул брат, понявший, что добился своего.

— Лёва, в следующий раз ультиматум не пройдет.

* * *

Лиру разбудил какой-то звук. Еще не до конца проснувшаяся, она нашла глазами часы и чуть не застонала — спала менее четырех часов. Незнакомым звуком оказался свист чайника. Должно быть, бабушка готовит завтрак: звенит посуда, хлопают дверцы, шуршат упаковки.

Лира отвыкла от подобного. У них с Мари были разные графики, и, если одна спала, вторая старалась не шуметь. И чайник, разумеется, отключался сам. Нужно как-то входить в новый режим. Интересно, старшеклассники нуждаются в компании по утрам?

Кое-как отодрав неотдохнувшее тело от дивана, села, ударившись коленкой о журнальный столик. Спать легла в гостиной, уступив свободную кровать Ольге Федоровне. А вот и она.

— Доброе утро. Ты будешь овсянку или гренки?

Обычно она выпивала стакан теплой воды, тянулась минут двадцать, принимала душ и только потом склевывала длинные углеводы. Но желудок напомнил, что последней твердой пищей был перекус на борту «Боинга».

— Доброе. Овсянку, спасибо. Лёва тоже проснулся?

— Какой там, спит.

— Я самую малость разомнусь, хорошо?

Если бабушка и была недовольна, ничего не сказала. Ее невестка, посвятившая жизнь балету, не пропустила ни одной растяжки. Этому правилу следовала и Лира. Сменив карьеру балерины на профессию хореографа, она оставалась в форме и всегда могла исполнить сочиненное наравне с опытными танцовщиками. Закулисная работа была ей больше по душе. Артур считал это глупостью. «Пока молода и хороша собой, нужно этим пользоваться. Оглянуться не успеешь, как тебе будет под пятьдесят, а вокруг сплошь молодые и талантливые».

Из Лёвиной комнаты раздавалось клацанье компьютерной клавиатуры. Она помялась у закрытой двери, но стучать не стала, рассудив, что когда захочет, тогда и покажется.

Протерев запотевшее зеркало в ванной, Ли увидела ровно то, что ожидала: бледная поганка с пушистыми ресницами. Этот легкий тюнинг избавлял от участи приведения по утрам. Оставив декоративку на дне пузатого несессера, она ограничилась уходовыми средствами. Собрала волосы в хвост, и показались сережки-пины — серебряные дуги с прозрачными камушками.

— А вы пойдете с нами на квартиру? – спросила Лира, входя на кухню.

Было непривычно видеть, что кто-то другой снует между плитой и разделочным столом, вынимает из ящика столовые приборы.

— Нет, и тебе не следует, – сказала Ольга Федоровна, ставя перед ней тарелку и подсаживаясь к своей чашке.

— Поч…

— Ты не должна идти у него на поводу. Мальчик станет вить из тебя веревки, если не проявишь характер.

— Но я тоже не хочу здесь жить, – возразила Лира, набирая на ложку овсянку, минуя желтую лужицу.

— А там ты не хочешь жить еще больше.

Стараясь не показывать, что Ольга Федоровна попала в точку, Лира принялась за еду. До чего ж восхитителен настоящий геркулес! Этого у женщин старшего поколения не отнять — знают толк в сытных завтраках.

— Мало ли чего хочу я. Скажите, почему вы против?

— Этот район благополучнее, у Лёвушки здесь школа и друзья…

— А настоящая причина?

— Ты никогда не церемонишься, да? А еще человек искусства.

Лира вздрогнула — не было сомнений, что бабушка говорит про ее мать.

— Чем быстрее узнаем, в чем дело, тем лучше.

— Сейчас вы наведете бардак в обеих квартирах, а потом ты уедешь, и придется все прибирать за тобой. Лучше живите здесь.

Проглотив порцию клейкой каши, Лира отложила ложку. Внутренний переводчик услужливо выделил главную мысль: не смей расстраивать жизнь моего внука. Да вот только поздно грозить — их жизни уже расстроены.

— Ольга Федоровна, я вернулась, чтобы получить попечительство над братом до его совершеннолетия. Ради этого я полностью меняю свою жизнь и не собираюсь отступать только потому, что вам это не нравится.

— Он ребенок, а ты…

— Лёва — очень умный. Вы не хуже меня знаете, что он одаренный математик, который хочет программировать. После школы мы поедем в Москву, и любой физмат будет счастлив получить такого студента. И если Лев сказал, что готов ездить в школу через весь город, будьте уверены, что он обдумал это решение.

— …а ты девица, которая ни одно дело не довела до конца. Бросила балет, которому обучалась с пяти. И не упоминай аварию. После нее ты могла вернуться в театр, но предпочла поступить на хореографа. Сейчас вызвалась на просьбу Лёвы назло нам, – договорила бабушка, нисколько не впечатлившись ее тирадой.

В ответ на этот выпад внутренний Горыныч порывался спалить все вокруг, но Лира его обуздала и влезла в шкуру Василисы Премудрой.

— Не моя вина, что он не хочет жить ни с вами, ни с теткой. И пожалуйста, оставьте критику моей профессии. Не всем повезло с пеленок знать, чем они будут заниматься. Я определилась в двадцать один.

— А теперь из хореографов ты подалась в заботливые сестры. Как удобно, что известен срок окончания службы — всего-то год с небольшим, да? За это время ты распродашь все, что создал его отец, набьешь карманы и увезешь мальчика в Москву. А что будешь делать, если он не захочет уезжать?

Поразительно, как уязвленное самолюбие способно увидеть в обычном человеческом поступке охоту за сокровищами. Почему-то всегда все сводится к деньгам, их количеству и распределению в узком кругу.

Валерий и Мила Варшавские не оставили завещания. Никто не предполагал, что их автомобиль потеряет управление на мокрой дороге. В тот день погибли пятидесятидвухлетняя преподаватель хореографии, сорокасемилетний инженер и тридцатилетний водитель. Если через полгода ничего не изменится, их прямой наследник Лев получит долю в предприятии по выпуску оконной фурнитуры, патент на изобретение, недвижимость, землю, ценные бумаги и средства на счетах. Все замужество Мила слушала обвинения в расчетливости, а по итогу владела лишь третью в квартире, одной машиной и небольшой ювелирной коллекцией. Все эти «несметные богатства» будут поделены между ее детьми — дочерью и сыном.

— Я здесь ради брата. И не отступлю. Если Лёве нужно переехать, мы это сделаем. Давайте повременим с выводами? Вам ведь тоже есть чем заняться?

Ольга Федоровна приосанилась. Среди всех родственников она единственная, кто хоть что-то понимал в деятельности заводика. Бывший инженер-проектант, бабушка обещала вникнуть в систему выплат ради интересов внука. В нагрузку ко всем бедам им досталось внимание прессы. Не каждый день погибают промышленник и его богемная жена. Впрочем, журналистам скоро надоело: авария признана несчастным случаем и родственники погибших вели себя как обычные люди, убитые горем.

Лира молча допивала пустой чай, а бабушка теребила морщинистые пальцы. Как-то это все неправильно. Матери ее матери давно не стало, бабушку со стороны отца она никогда не знала. Ольга Федоровна относилась к ней как к неизбежному приложению супруги своего сына. Между ними не пробегала черная кошка, но и привязанности не сложилось.

— Вы чего такие?

— Все хорошо, Лёвушка, садись завтракать.

Но мальца так легко не проведешь. Он посмотрел на сестру, рывшую в тарелке канал для масляного ручья, и нахмурился.

— Если из-за меня, то все обсуждайте при мне. Я уже взрослый.

Ольга Федоровна шумно выдохнула, пытаясь скрыть фырканье, чем потеряла еще пару пунктов благосклонности внука. Когда Лев плюхнулся за стол и схватил румяный гренок, Лира увидела, что он такой же не выспавшийся, как и все в этом доме.

— Вы по субботам не учитесь?

— Нет, достаточно того, что теперь эта бодяга длится одиннадцать лет.

— Зато университеты на год короче.

— Только для бесполезных профессий. Нормальные технические специалисты по-прежнему учатся пять лет. Когда я буду должен слушаться тебя официально?

— Можешь начинать.

— Сначала получи бумажки.

— И получу.

— Какой на сегодня план?

— Сегодня сходим на квартиру. Если все понравится, организуем перевозку вещей. В понедельник ты идешь в школу, а я — на собеседование.

— Нафига тебе работа? Ничего не заработала, что ли?

— Лёва! – одернула его бабушка.

— Попечитель должен иметь доход. Пока счета родителей нам недоступны и тебе не назначено содержание от завода, я буду отстегивать тебе на карман.

— Не забудь с государства стрясти для меня пенсию, – нейтральным тоном отозвался Лёва, а сестра сделала отметку расспросить его наедине — он явно что-то скрывал.

— Я поел. Вызовем такси или хочешь на автобусе?

Все знали, что Лира — фанатка общественного транспорта. Но дел у них много, поэтому ответила:

— Такси.

— Хорошо. Ба, ты с нами?

— Нет, езжайте, я приготовлю обед.

 Meteorites — разноцветная сияющая пудра марки Guerlain, выпускается в виде шариков, рассыпчатой пудры, а также в компактной, прессованной форме.

 Manfrotto — производитель товаров для фото и видео съемки (сумки, штативы, освещение).

2

Переступая порог дома, где прошли ее детские годы, Лира невольно зажмурилась, хотя и знала, что в квартире давно все переделано.

Мама гордилась своей литературной гостиной, но не надеялась заманить туда дочь. Лев же без малейшей деликатности втолкнул ее в прошлое.

— Вау!

Лира открыла глаза, и на нее обрушился цвет. По полу бежали бирюза с графитом, подгоняемые языками алого пламени. Орнамент раздражал, но отвести глаза было невозможно — он гипнотизировал, казалось, что узор сменится, стоит только посмотреть под другим углом. Белые стены коридора хранили автографы, признания в любви и благодарности хозяйке. Таинственное «Передайте Маше, чтобы не ждала меня завтра» датировано 2010 годом и не содержало иных указаний или подписи. В маленькой прихожей стояла напольная вешалка, увенчанная букетом человеческих ладоней.

— Ты здесь никогда не был?

— Не-а. Папа говорил, что эта тусовка для совершеннолетних, но думаю, он просто не хотел, чтобы я встречался с маргиналами и диссидентами.

— Вряд ли мама водилась с такими элементами. По ее рассказам, здесь собирались поэты, писатели и критики.

Вручив верхнюю одежду расчлененке, они доверились пестрой плитке и пришли в гостиную, пол которой устилал многоцветный ламинат с преобладанием аквамарина. Зелень множества комнатных растений разбавляла на первый взгляд негармоничную обстановку: стулья и кресла разных стилей, к ним притыкались столики-грибы с пепельницами. Совершенно не понятно, для чего в общей комнате стоял секретер, но он прекрасно сочетался с пианино. Что-то здесь было неправильно, но заговорил Лёва, и мысль ускользнула.

— Кажется, ты мало представляешь, что это за место. Этот салон такой же литературный, как и музыкальный, и киношный, и театральный, и вообще любой, если такой вид искусства существует. Здесь собирались все, кто готов чесать языком о своем творчестве. Странно, что нет балетного станка.

Она подозрительно взглянула на брата. Ранее в беседах, и тем более в переписке, он не трудился использовать сложные предложения и демонстрировать словарный запас. Следовало внимательнее слушать маму, когда она восторженно описывала его незаурядные способности.

Феерия цвета продолжалась в кухне на циановых фасадах и черной глянцевой столешнице. Больше всех обращал на себя внимание красный холодильник в виде телефонной будки.

— Мама ведь никогда не была в Лондоне, – зачем-то сказала Лира.

— Они хотели.

Ли ругнулась про себя. И она потеряла «их», но до этого момента во всех ее размышлениях отражалась лишь мама. Изобретатель Валерий по возрасту не годился Лире в отцы, и в итоге у них сложились приятельские отношения. Став немного старше, она поняла, что он не такой наивный и рассеянный, как многие считали. Видя все недостатки своей склонной к драме женушки, он любил ее, не позволяя собой манипулировать. Темпераментная Мила могла чудить сколько угодно, пока у нее был такой противовес.

— Ты что-то говорил о живущих здесь поэтах? – спросила Лира, заглядывая в малую гостиную, совмещенную с кинотеатром — кресла-мешки разбросаны напротив пустой стены, на которую смотрел проектор.

— Больше не будут. Теперь это моя комната.

— Вот так просто? Захотел и получил? Нужно больше информации об этом салоне, какая у него репутация? Не будет ли это препятствием для органов опеки?

— …выбросим часть этих груш и диван, перевезем мою крова… – брат замолк на полуслове и посмотрел на сестру с превосходством. — Алё! Это твоя квартира. Им-то какое дело, что тут было? Убеди их, что позаботишься обо мне наилучшим образом, и все будет норм.

— А что в третьей комнате? И мы не видели ванную.

В бывшей детской мама устроила кабинет, обставив его антикварными вещицами. В углу, где за шторой семилетняя Лира плакала после встречи с отцом, теперь скучало большое красивое кресло. В нем было бы удобнее горевать о том, что отцу дорога новая семья с новой дочкой. А она — не нужна.

Учитывая контраст между семейной квартирой и салоном, Лира уже сомневалась, что знает свою мать. Респектабельная жена, предпочитавшая современный интерьер? Или творческая личность, совместившая в салоне старинную мебель и кустарные мешки для сидения?

— Здесь есть стиральная машина с сушкой!

Лёва не отозвался, чем-то занятый в облюбованной для себя комнате. Сделав пару шагов, Лира увидела, что он ползает с рулеткой, записывая измерения в телефон.

— В квартире слишком чисто, и цветы выглядят ухоженными, – удалось сформулировать, что беспокоило с первых минут, как они вошли.

— Очевидно, что приходит домработница. Надеюсь, у нее есть пароль от вай-фай.

— А у тебя, очевидно, есть код от сейфа.

Лёва оттопырил губу, словно понятия не имел, о чем говорит его сестра.

— Не делай из меня дурочку. Дома точно есть сейф, где хранятся мамины украшения, бумаги и наличность. Сколько там было?

— Не твое дело.

— Мы не должны…

— Ты сама делаешь из себя дурочку! Как, по-твоему, нужно распорядиться этими деньгами? Отдать в банк, чтобы тиснули к остальным и заморозили? Ждать, пока кто-то из моих опекунов-наследников получит к ним доступ через полгода? Пошло оно все! Мы не нищие, а система тухлая!

— Не волнуйся, голодать мы точно не будем.

— Мало просто не голодать. Возьми эти и покажи комиссии.

— Я не могу. Происхождение денег не должно вызывать подозрений. И не такой шикарный образ жизни ты вел, чтобы тебе потребовались миллионы на его поддержание.

— Ладно, тогда предложение снимается. Оставлю бабки себе. Если тебе не дадут опеку, я все равно не стану жить с бабулей. Не обязан по закону. Но ты же не выгонишь меня отсюда, даже если уедешь?

Услышав этот вопрос, Лира испытала непедагогичное желание отшлепать брата. За то, что мог подумать, что она его бросит одного. За то, что не говорит о своих истинных чувствах, маскируя их небрежным тоном.

— Я никуда не уеду, даже если мне не дадут попечительство. Мы попробуем договориться с бабушкой, чтобы ты жил там, где хочешь.

Тут он убрал волосы со лба, и Лира наконец увидела его глаза, в них светилась надежда, но он быстро закрылся.

— Ладно.

— Ты же не будешь делать глупости?

— Типа наркотиков, чтобы забыть о… проблемах? Я не такой идиот.

— И не разгуливай по городу с крупными суммами.

— И тем более не такой!

Помоги ей небо не узнать, каким идиотом может быть подросток в подобной ситуации.

— Так мы все решили? Переезжаем? Берешь кабинет или гостиную? – продавливал свою идею Лёва.

— Гостиную.

* * *

В понедельник на новом старом месте Лира проснулась раньше будильника. Брат еще не вставал. За вчера под ворчание Ольги Федоровны они переехали. Заимствуя у родителей мебель и другие нужные предметы, Лира чувствовала себя мародером; а выдворяя салонную обстановку — варваром.

Сегодня с директором хореографического училища, где она получала образование, где мама обучала юных балерин. На консультации юрист сказал, что ей нужен стабильный источник дохода, и чтобы характер занятости добавлял очков к моральному облику будущего попечителя. Лира понимала, что не может претендовать на роль штатного педагога, но в учебной программе могла найтись лазейка для факультатива, который доверят хореографу современного танца. Уверенности в успехе добавляло и то, что во время прощания Татьяна Петровна предложила ей поддержку и поощряла обращаться, если что-то потребуется. Лира уцепилась за эту ниточку — в ее ситуации любые контакты на вес золота.

Город изменился. В грязное стекло автобуса светило низкое октябрьское солнце, умножаясь в зеркальных поверхностях безликих зданий. Рекламные плакаты вызывали желание настроить адблок[1] реальности. Новые «Зенхайзеры» помогали фильтровать аудиомусор, а вот с визуальным нужно срочно что-то придумывать.

В детстве дорога до училища казалась бесконечной. Сегодня те же сорок пять минут от двери до двери Лира оценила как «недалеко и удобно добираться». Турникета и будки с охранником не было во времена ее учебы. Знакомая дорога по отремонтированным коридорам вела в крыло администрации. Лиру нечасто вызывали к директору, но где-то в подкорке сидело ощущение, что добром эти встречи не заканчиваются.

Грузная женщина, ровесница ее матери, поднялась из-за монументального стола.

— Лирочка, проходи! Как ты?

Дежурный вопрос, который задают, чтобы показать свое участие. Еще они хотят убедиться, что, столкнувшись с настоящими потерями, человек может с ними справиться. Все любят хэппи-энды.

— Держимся, – дала Лира правильный ответ.

— Чем я могу тебе помочь?

— Мне нужна работа до конца учебного года. Я закончила хореографическое отделение по специальности балмейст…

— Это я все знаю. Почему только до лета?

— Потом Лев получит аттестат, и мы уедем в Москву.

— У тебя есть опыт работы с детьми? Людмила говорила, что ты ставишь танцы для клипов и других коммерческих проектов. Над чем ты недавно работала?

Ростовые куклы в виде пчел. Она лично влезала в поролоновые панцири и подбирала движения, чтобы во время танца полиэтиленовые крылья достоверно взмахивали, а струны-усики покачивались в такт вирусной песне. Лира как раз объясняла группке черно-желтых гигантов, какое должно быть между ними расстояние, когда позвонили с новостями. Ноги подкосились, а неконтролируемые слезы катились и катились. Неизвестно, сколько она провела времени на полу, не ощущая боли в отбитых коленях, пока кто-то не позвал Артура. По дороге в аэропорт начальник трещал, что на время отсутствия ее проекты кто-нибудь подхватит. Он и представить не мог, что через неделю Лира вернется с заявлением по собственному.

— Во время учебы нас направляли на педагогическую практику. И потом несколько раз ставила номера с детскими исполнителями.

Татьяна Петровна не отвечала, что-то обдумывая. Лира тоже молчала, с каждой минутой чувствуя себя самозванкой в стенах, где поклонялись экзерсису[2], и где недостаточная выворотность была поводом к отчислению. Далеко не каждый танцовщик, с которыми она работала, заканчивал балетную школу.

— Я хочу тебе помочь и не сомневаюсь в твоем профессионализме. Но не могу принять для работы с детьми, так как тебе не хватает квалификации.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, – пробормотала расстроившаяся Ли, намереваясь встать. – Спасибо, что уделили…

— Нет, не понимаешь. Сядь, я не договорила. Вот из-за таких выходок я бы не доверила тебе класс девочек.

Лира села, извиняясь и чувствуя себя ученицей, отчитанной за дисциплинарное нарушение.

— У нас есть школа современного танца для взрослых. На уроках даем базу, ритмику и прочее для тех, кто хочет научиться танцевать. Все классы в вечернее время. Тебе нужна запись в трудовой, мне — педагог. Деньги небольшие, но тебе, судя по всему, важнее правильная бумага, а не высокая зарплата. Что думаешь?

— У меня есть просьба. Пока не решится вопрос с опекой, не делайте рекламу, что у вас работает столичный хореограф.

— Справедливо. Для начала возьмешь одну группу, а там посмотрим.

* * *

К концу первой недели Лире хотелось лишь одного — лечь и не вставать. Дни были заполнены общением с представителями организаций, страшно неповоротливых. Беготня по инстанциям утомляла, но, стиснув зубы, она напоминала себе, ради чего все делается.

Неразговорчивый подросток, окопавшийся в своей спальне, вел себя так, словно Лира ему не сестра, а соседка по квартире. Лёва без лишних объяснений дал понять, что хочет питаться едой из доставки и готов платить за этот каприз. Он обязался исправно посещать школу и подготовительные курсы при университете, а в остальном просил «не лезть в его дела».

Попытавшись поставить себя на его место, сестра пришла к выводу, что поведение Лёвы можно понять. Отложив попытки наладить прямой контакт, Лира пошла другим путем — встретилась с его классным руководителем.

— Рада вас видеть. Лев — необычный молодой человек, умен не по годам, точные науки даются ему легко, и потому он ленится в гуманитарных. Медалиста, увы, не выйдет. ЕГЭ должен сдать без проблем. Он замкнут, в классе у него всего один друг, Ростислав Макевич. Ростик из самой обычной семьи. Учится он неважно, думаю, дружит с Лёвой потому, что тот позволяет списывать. И принимая во внимание, что у Лёвы во многом больше возможностей… сами понимаете.

Лира впитывала подробности, о которых даже не догадывалась. Сегодняшние дети не занимают единственный в квартире телефон и не получают нагоняи за поздние возвращения домой. Телеграфирующие сообщения глушат родительскую тревогу «где ребенок?», но также мобильная связь отдаляет людей друг от друга, позволяя детям иметь тайное пространство. Лира не набивалась к брату в интернет-друзья и не шарилась в его компьютере. Даже опустись она до подобного, у нее ничего не вышло бы — Лев давно превзошел сестру по этой части.

— Мы все очень переживали, когда узнали, что случилось с Людмилой Сергеевной и Валерием Всеволодовичем. Мама всегда посещала родительские собрания, однако нам не удалось зазвать ее в комитет. Отца тоже помню. В пример многим, он проявлял искренний интерес к жизни сына. Значит, вы теперь опекун Льва?

— Надеюсь им стать, на днях сдала все бумаги.

— Психолог просила передать, что хочет увидеться с близкими Лёвы.

По правилам школы, учащийся, переживший травмирующее событие, отправлялся к специалисту. Лира узнала, что брат нетипично реагирует на потерю. Точнее — никак не реагирует.

— Он осознает произошедшее, но слишком спокоен. Эмоциям нужен выход. Все подростки нестабильные индивиды с гормональной бурей внутри. Какими бы рассудительными они ни казались, их психика очень лабильна. И если где-то затык, то жди прорыва.

— Он очень умный, настоящая головоломка.

— Не спускайте с него глаз. Ожидать можно всего. Вы тоже потеряли мать, как вы?

Интересно, можно ли чувствовать себя нормально, находясь в крошечном кабинете напротив женщины, ищущей в тебе неполадки?

— У меня нет проблем с выражением эмоций, если вы об этом. В момент, когда я узнала новости, рыдала как прохудившаяся туча.

— Вы берете на себя серьезную задачу, надеюсь, вы знаете что делаете.

В последние дни она часто слышала, что это ей не по зубам.

— Все в порядке, спасибо. У меня есть моральная поддержка, я полностью осознаю, что делаю. И психиатр, поставивший подпись на медицинском освидетельствовании для кандидата в опекуны, согласен с этим. Я благодарю вас за внимание к здоровью моего брата, в случае чего, мы обратимся за помощью.

Визит в школу снова заставил усомниться в своем решении и вывел стресс на новый уровень. О друге Лёвы она знала мало и только сейчас задумалась, с кем он водится и как они на него влияют. Можно ли проконтролировать юношу, располагающего немалым количеством ресурсов? Особенно когда приставленный к нему взрослый занят три вечера в неделю. Пока она только наблюдала за коллегой, но со второй недели ноября обещали запустить новый класс. И вот тогда начнется веселье со студентами, которым нужно распутать ноги, научить держать корпус и прочие радости неопытных танцоров, весьма чувствительных к замечаниям и неудачам. Еще один повод прокачать дзен.

Лира не лгала психологу, когда говорила, что у нее есть поддержка. Мари, в паспорте Марьяна, ее бывшая конкурентка и ныне самая близкая подруга. Она тоже была старшей сестрой, и ее семья тоже осталась в другом городе. Подруга допытывалась у мамы, как та справляется с младшими детьми, и пересказывала методы. К сожалению, ничего нового не придумали: присмотр, вечный нервяк, грузовик терпения и тогда, может быть, из них получится что-то путное.

— Очень утешает, – отозвалась Лира, держа плечом телефон. Руки были заняты распаковкой коробок с вещами: одеждой, обувью, принадлежностями для фитнеса.

— Зато наберешься опыта и станешь кандидаткой номер один на рынке невест. Ты только представь: такая молодая, а уже знаешь, как вырастить из подростка человека!

— До этого еще далеко. Пусть Лёва сначала закончит школу! Да и на личном фронте полное затишье.

— Появится еще твой герой. Вот когда меньше всего будешь готова, тогда и появится.

Начиная с девятнадцати лет, Лире не везло в отношениях. Были романы с эмоциональными качелями, но первую любовь с одинаковой вовлеченностью повторить не удалось. Желающие пригласить на ужин танцовщицу всегда были. Кое-кто снисходил до предложения взять ее на содержание. В таких измеряемых отношениях Лира не видела ни грамма тепла и отмораживала деловитых поклонников. При этом часто задумывалась: как бы сложилась жизнь, если бы она не уехала после училища?

 [1] AdBlock (комп.) — расширение для браузера, блокирующее рекламу.

 Экзерсис — комплекс упражнений для совершенствования техники балетного танца.

3

На осенних каникулах погода не радовала, лишив Лиру возможности погулять по знакомым местам. Лёва резался в игры и только в четверг изволил сообщить, что идет ночевать к другу, живущему рядом с кинотеатром. Они собрались на марафон фильмов по комиксам.

— Ты говоришь о Ростике?

— Откуда ты про него знаешь?

— Твоя классная сказа…

— Ты что, шпионишь за мной?!

— Я должна знать, что происходит в твоей жизни. И ничего я не шпионила, поговорила с твоей учительницей, получила доступ к твоему электронному дневнику — отличные оценки, кстати, — и буду ходить на родительские собрания. Стая мамаш вовсю планирует ваш выпускной, не хочу оставаться в стороне. Расскажи, какой твой друг…

— Что пристала? Займись своими делами. Научи кого-нибудь приседать у станка или мужика себе найди.

— Мне нужен телефон мамы твоего друга и адрес их квартиры. Или ты остаешься дома. Если сбежишь, заявлю в полицию о пропавшем ребенке, и тогда не надейся посмотреть фильмы про Мстителей.

Лёва достал телефон и, состроив козью морду, отправил ей контакт.

— Довольна?

— Да, ты можешь остаться у Ростислава.

Лев с оскорбленным видом влез в кроссовки, закинул рюкзак на плечо и ушел, хлопнув дверью.

Вечер только начинался, а настроение уже было подпорчено. Обида прибавилась к прочим переживаниям, что теснились в сердце, но заплакать не получалось. Ли выдохнула и вернулась к размышлениям, чем заняться. При этом приходилось оглушающую тишину в квартире.

Навести порядок в кабинете мамы? Нет, слишком рано.

Выложить резюме на местный рынок? Сказано — сделано. Вспомнив того фотографа из аэропорта, также разослала портфолию по модельным агентствам. Мало ли что поймается.

Стены определенно давили.

Тогда она снова потянулась к ноутбуку, чтобы проверить афишу мероприятий на этот вечер. Увидев подходящую программу, она впрыгнула в любимые джинсы, схватила алую помаду и вызвала такси. Роль старшей сестры подождет до завтра.

* * *

— Тебя угостить? – средней плотности шатен умудрился переорать замиксованную Шакиру.

— Не нужно, спасибо, – отвернулась Лира и сосредоточилась на своем апельсиновом соке, куда бармен щедро плеснул «Финляндии». Пока она выпускала пар под ритмы попсы, несколько парней пытались попасть в поле ее зрения. Безуспешно.

— Отлично танцуешь, – снова заговорил горластый.

— Благодарю.

— А хочешь к ним? – он указал на сцену.

За полтора часа, что она здесь находилась, успела понаблюдать за девушками на островках по периметру танцпола. Не отличимые друг от друга из-за одинаковой одежды и париков, танцовщицы изображали что-то несложное, чтобы гости клуба могли повторять за ними.

— Денис, владею этим заведением, – продолжил мужчина, хотя Лира ему не отвечала.

Трек сменился более спокойной песней, и разговаривать стало проще. Напрягшийся бармен подтвердил, что Ден