«Я мечтал написать эту немыслимую и совершенно подлинную историю с тех самых пор, как мне в детстве рассказал ее отец», — говорит Артуро Перес-Реверте о романе «Итальянец», который на родине автора разошелся тиражом в несколько сотен тысяч экземпляров. Реальная история итальянских боевых пловцов, потопивших четырнадцать британских кораблей, — история торжества отдельных людей над мощной военной машиной вопреки всем вероятностям — много лет рассказывалась иначе: итальянцы традиционно изображались бестолковыми трусами, и Перес-Реверте захотел восстановить справедливость. Италия была союзницей Германии во Второй мировой войне, но это его не смущает: «В моих романах граница между героем и злодеем всегда условна. Мои персонажи могли оказаться на любой стороне. Герои всегда неоднозначны. А кто этого не понимает, пусть катится к дьяволу». Артуро Перес-Реверте — бывший военный журналист, прославленный автор блестящих исторических, военных, приключенческих романов, переведенных на сорок языков, создатель цикла о капитане Диего Алатристе, обладатель престижнейших литературных наград. Его новый роман — история личной доблести: отваги итальянских водолазов, проводивших дерзкие операции на Гибралтаре, и отваги одной испанской женщины, хозяйки книжного магазина, которая распознала в этих людях героев в классическом, книжном смысле этого слова, захотела сражаться вместе с ними и обернулась современной Навсикаей для вышедшего из мрака вод Улисса. «Итальянец» — головокружительный военный триллер, гимн Средиземноморью, невероятная история любви и бесстрашия перед лицом безнадежных обстоятельств, роман о героизме по любую сторону линии фронта. Впервые на русском!
Жас шектеулері: 16+
Құқық иегері: Издательство АЗБУКА
Баспа: Издательство АЗБУКА
Аудармашы: Алла Борисова
Қағаз беттер: 360
Ұқсас кітаптар
Пікірлер19
👎Ұсынбаймын
Как и все книги, этого автора, идея великолепная! Но... Какие-то сопли
Дәйексөздер57
Человеческое существо — шкатулка, полная сюрпризов.
Я говорю о чем-то более сильном. Более сложном. Мы влюбляемся в образ любви, который у нас в голове, проецируя на него прочитанные книги, увиденные фильмы. А также наши мечты, желания, печали и радости...
— Ничего не бессмыслица, — упорствует Альхараке. — В век технологии, сюрреалистической механизации и бесчеловечной массовой резни невозможно по-настоящему влюбиться.
— Что значит для тебя «по-настоящему»?
— Ну, так. Как в старину.
— Ты считаешь?
— Я уверен. Человечество утратило необходимую нравственную чистоту.
— Чтобы любить, необходима нравственная чистота? — спрашивает Назарет.
— Для того чтобы верить в искреннюю любовь — без сомнения... То, что мы сегодня называем любовью, — не более чем ярлык, который мы наклеиваем на собственное тщеславие, чтобы подороже продать некий товар сомнительного содержания.
— Изобретение капитализма, — в шутку подсказывает Елена.
— В каком-то смысле.
— Но, возможно, так было всегда.
— Наверняка. Однако раньше, по крайней мере, отдавали должное сладкому обману. Достаточно было появиться какому-нибудь поэту, и тебя уже тянуло в цветущий сад... Сегодня у всех глаза слишком широко открыты. Взрывы бомб открыли нам глаза.
— Что значит для тебя «по-настоящему»?
— Ну, так. Как в старину.
— Ты считаешь?
— Я уверен. Человечество утратило необходимую нравственную чистоту.
— Чтобы любить, необходима нравственная чистота? — спрашивает Назарет.
— Для того чтобы верить в искреннюю любовь — без сомнения... То, что мы сегодня называем любовью, — не более чем ярлык, который мы наклеиваем на собственное тщеславие, чтобы подороже продать некий товар сомнительного содержания.
— Изобретение капитализма, — в шутку подсказывает Елена.
— В каком-то смысле.
— Но, возможно, так было всегда.
— Наверняка. Однако раньше, по крайней мере, отдавали должное сладкому обману. Достаточно было появиться какому-нибудь поэту, и тебя уже тянуло в цветущий сад... Сегодня у всех глаза слишком широко открыты. Взрывы бомб открыли нам глаза.
