Антонина Малышева

Кот забвения

© Малышева А. П., текст, 2019

© Оформление. ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2019

Кот забвения

– Здравствуйте, садитесь! Учебники убираем, достаем двойные листочки! – сказала, входя в класс, какая-то незнакомая женщина.

Пятиклассники глядели с недоумением.

– Я не поняла, что смотрим? Кого-то не предупреждали, что контрольная будет?

– А вы у нас сегодня урок ведете? – спросили с первой парты.

– Я веду, Гребенин. Сегодня, вчера и до конца года. Что, шутите? Вроде не первое апреля?

Дети беспокойно перешептывались.

– Может, вы дверью ошиблись? – заботливо спросила веснушчатая девочка.

Женщина оглядела класс, и на ее лице промелькнула неуверенность.

– Дети, бросьте меня разыгрывать, – сказала она, – я Ангелина Павловна.

– Мы не разыгрываем! – зашумели ученики.

На шум из коридора заглянула полная дама – завуч по воспитательной работе. Ангелина Павловна обрадовалась:

– Ну вот, полюбуйтесь, Нина Георгиевна! У нас контрольная четвертная, а они шутки шутят! Притворяются, что видят меня в первый раз.

Но Нина Георгиевна, помолчав, сказала:

– Девушка, а я вас тоже в первый раз вижу.

Наступила тишина. Молодая учительница что-то пробормотала, покраснела, побледнела, а потом выскочила в коридор. Завуч последовала за ней, велев детям посидеть тихо. Но все, конечно, принялись смеяться и болтать, как только дверь закрылась. А веснушчатая Инна с серьезным видом встала у окна и раскинула руки, словно надеялась заслонить метель.

– В окно не смотреть! – воскликнула она. – Это опасно! Там наверняка он! Белый кот… Мы из-за него забыли свою учительницу!

Пятиклассники закричали наперебой:

– Да никого мы не забывали! Откуда эта тетка взялась вообще? Ты что, в кота-забываку веришь? Может, в Деда Мороза еще?

– Что за кот-забывака? – спросил Гоша Смирнов. Гоша ходил в школу только две недели, а жил в местном санатории и через неделю должен был уезжать к себе в город. Такая уж школа была в этом поселке: в классы постоянно добавлялись временные ученики – отдыхающие. Жители поселка всем санаторским ребятам охотно рассказывали легенду о Коте забвения, объяснили и Гоше:

– Ну, в общем, это такой кот-призрак. Ходит тут уже пятнадцать лет. Особенно зимой, потому что он белый и на снегу маскируется. Если взглянешь ему в глаза – все про тебя забудут.

– И это правда! – закричала веснушчатая Инна. – У нас бродит много странных людей… Поговоришь с ними, а потом ничего не помнишь. И учительницу, которая приходила, мы наверняка из-за кота забыли! Он где-то близко!

– Неправда! Страшилки детские! – закричали все. А самый низенький мальчик спросил:

– Она про какую учительницу? Разве кто-то заходил, кроме Нины Георгиевны?

Ему попытались напомнить, но оказалось, что и остальные уже путаются и ничего не понимают в утреннем происшествии. Да и сам Гоша вдруг понял, что слова, лицо и имя этой женщины ускользают у него из памяти, как неясный сон. Тут прозвенел звонок с урока. Инна собиралась дольше всех. Гоша подошел к ней и сказал:

– А я тоже думаю, что это правда. Меня и директор санатория предупредил: не болтать с подозрительными людьми и особенно животными.

– Все правда, – вздохнула Инна, – только меня никто не слушает, и вообще надо мной давно смеются, потому что я плохо одеваюсь. А где деньги на одежду взять? Я ведь с бабушкой и дедушкой живу. А вот где мои родители?

– Где?

– Никто не помнит! – Инна многозначительно посмотрела на него. – Наверняка они тоже встретили этого проклятого кота!

Гоше стало страшно.

– А ведь я сегодня утром даже кого-то видел, – медленно сказал он, – белое животное под елками. Я думал – может, заяц…

Инна закивала:

– Это кот! Берегись.

– Я вообще-то люблю животных, – вздохнул Гоша. – Я бы хотел себе кота.

На уроке русского его не покидало беспокойство: казалось, что кто-то раскачивает кусты на улице и смотрит в упор на него – именно на него! Гоша повернулся к окну боком, почти спиной, и невольно встретился глазами с соседом по парте, Седых. Тот шепотом спросил:

– От чего тебя лечат в твоем санатории?

– Ни от чего. Я не болею, – зашептал Гоша, – просто маме дали путевку, и она меня отправила. Оздоравливаться в ее родных краях.

– А что вы там делаете целыми днями? С другими больными? – ухмылялся Седых.

– Да не больные мы. Мы в настолки, например, играем, а еще…

Тут им сделали замечание, и до конца урока Гоша больше не вспоминал о коте, потому что занялся упражнениями. Но после школы решил проверить: не показалось ли ему? Все равно идти было не с кем и торопиться некуда.

Гоша завернул за угол. Школьные окна почти все уже погасли. Спускались сумерки. Но в кустах около кабинета русского и литературы были отчетливо видны мелкие звериные следы, присыпанные снегом. Гоша вздрогнул и быстро пошел обратно к освещенному крыльцу, к людям. «Мама рассказывала про ведьму из ее родного поселка. Была такая пугалка, – вспомнил Гоша. – Но кот? Надо позвонить ей, спросить про кота». Но тут, взглянув себе под ноги, он ойкнул и остановился. На свежем пушистом снегу тянулась цепочка его собственных следов – а чуть в стороне петляли отпечатки круглых лапок. Здесь точно прошел кот. Причем только что. И совсем не случайно! Этот кот шел по пятам за ним, Гошей. И этот кот был сейчас где-то здесь.

«Только не оглядываться! – в ужасе подумал Гоша. – Наверняка он за спиной…»

Спину противно закололо. Он побежал. Возле входа в школу остановился, осторожно оглядываясь. Под фонарем красиво падали снежинки, по двору кучками шатались ученики. Никаких животных не было видно. Несколько пятиклассниц весело помахали ему, спускаясь с крыльца. Чуть в стороне от них шла Инна в старенькой пятнистой шубе, каких в городе давно не носят. Она внимательно смотрела на Гошу, и он поспешил как бы случайно поравняться с ней.

– Знаешь, я видел кошачьи следы, – торопливо сказал Гоша. Инна помолчала и предложила:

– Давай обменяемся чем-нибудь. Если кто-то из нас встретит кота, его насовсем не забудут, все-таки одна вещь на память останется. Сейчас, подожди.

Она сняла портфель и откопала в нем маленький зеленый клубок – у девочек по труду было в этот день вязание. Гоша пошарил в карманах. Нашлась только необычная спичка с синей головкой, которую он подобрал на крыльце санатория. Гоша отдал ее Инне, и они повернули в разные стороны.

Ворота санатория были совсем рядом со школой, даже дорогу переходить не надо. Санаторий Гоше нравился: он был старый и величественный. Корпуса были похожи на обветшалые дворцы: всюду колонны, лепнина, хрустальные люстры, но так уютно, спокойно, потому что вокруг стеной стоят заснеженные сосны и ели. Даже статуи кое-где торчали из сугробов. Одна виднелась прямо посреди клумбы: женщина с недобрым лицом. Около нее на невысокой ограде сидели двое Гошиных соседей по комнате. И они весело провели там время, хрустя чипсами и играя в данетки. Гоша очень любил подобные игры.

После обеда были массаж и соляная пещера, потом ужин, а после ужина Гоша вместе с мальчиками вышел из столовой. Было уже темно, и снег валил сплошной стеной. Они шли, смеялись и болтали, а Гоша обернулся в конце еловой аллеи посмотреть, как красиво, по-новогоднему все заметает снег. И тут-то он и увидел на белой дороге белое существо. В первый момент он даже не понял, кто это, но отчего-то испугался. А потом вдруг все фонари погасли, и в темноте вспыхнули только два маленьких зеленых огонька.

Это были его глаза. Глаза кота. И смотрели они прямо на Гошу. А через секунду кот неслышной тенью метнулся под ближайшую ель.

Гоша в ужасе вдохнул холодный воздух и бросился догонять друзей, которые уже стояли на широком крыльце жилого корпуса. «Видели? Фонари погасли!» – сказал он, с трепетом вглядываясь в лица ребят: не забыли ли его? Увы… Все они вежливо улыбались ему, как незнакомцу.

– Вы же меня узнаете? – спросил Гоша, чувствуя, как подкатывают слезы. – Как меня зовут? Ну?

– Не знаем мы, как тебя зовут. Ты не из нашей палаты, – сказали мальчики и зашли в высокие двери корпуса, не обращая на Гошу больше никакого внимания.

Он достал дрожащими руками телефон: позвонить маме, написать друзьям во «Вконтакте»! Но связь пропала, и датчик не показывал ни одной полосочки, хотя еще вчера телефон ловил прекрасно. Гоша помчался в корпус, в свою комнату, и столкнулся в дверях с каким-то незнакомым типом. Он держал чашку с чайной заваркой, которая расплескалась во все стороны.

– Извини, – пробормотал незнакомый и уселся со своей кружкой прямо на Гошину кровать. Тут же по одеялу были разложены какие-то журналы со сканвордами, а в ногах стоял чемодан, который новенький, похоже, только-только стал распаковывать. Все соседи вежливо-удивленно смотрели на Гошу. Не говоря ни слова, он распахнул свою тумбочку. Ну конечно! Этот тип уже расположил там свои пакеты.

– Где мои вещи? Где игры настольные? – спросил Гоша.

– Что ты лезешь в мою тумбочку? – возмутился незнакомец. – Эй, куда ты?

Гоша бросился на пол и заглянул под кровать. Его сумки не было.

– Куда меня выселили? – крикнул он дрожащим голосом. Но мальчики молча таращились на него. – Эх! – Гоша махнул рукой и побежал к дежурному воспитателю.

Воспитатель оторвалась от книги и сдвинула очки:

– Тебе чего, мальчик?

Гоша почувствовал, как что-то кольнуло внутри: еще вчера она называла его по фамилии! Все, все забыли – значит, это правда!

– У меня вещи пропали… Меня, наверное, куда-то в другую комнату перевели, – сбивчиво пояснил он.

– Так, так, – воспитательница рассеянно покивала. – Ну, посиди здесь, я сейчас разберусь.

Она оставила Гошу одного, и он просидел целую вечность, разглядывая настенный календарь – как нарочно, с котятами. Но вот за дверью послышался смех, и хозяйка кабинета вернулась в компании двух медсестер. Они оживленно болтали и с удивлением уставились на Гошу.

– А ты что хотел, мальчик? – спросила воспитательница.

Гоша почувствовал холод.

– Ничего, извините, – прошептал он и выскользнул из кабинета.

Что было делать? «Директор! – вспомнил Гоша. – Он что-то говорил о подозрительных животных». Но директор, конечно, уже уехал домой, его кабинет был заперт. Гоша влез на подоконник в коридоре и снова попытался позвонить – маме, папе, брату. «Ну давай же», – уговаривал он свой телефон, чуть не плача, но все было бесполезно: связь пропала. Тут Гоша подумал про стационарный телефон на вахте. Он помчался вниз по широченной лестнице. Вахтер куда-то отлучился, но так было даже лучше. Гоша зашел в его стеклянную кабинку, поднял трубку и принялся крутить непослушный диск старого аппарата. Раздались долгожданные длинные гудки.

– Алло?

Мама! Она взяла трубку, не сбросила незнакомый номер! От ее голоса Гоше сразу стало спокойно, и он радостно закричал:

– Мама? Это я! Вы за мной можете срочно приехать?

– Борька, ты? – удивилась мама.

Гоша засмеялся: как можно было перепутать его со старшим братом Борей, который давно уже разговаривает басом!

– Это Гоша! У меня все вещи тут забрали.

– Ах, вот оно что! – мама тоже засмеялась, но как-то не по-доброму. – И деньги срочно нужно выслать, да?

– Какие деньги? – растерялся Гоша.

– Ну как же! Знаем, проходили. Звонят такие: «Мама, мама, я разбился на машине, пришли денег!» И не стыдно обманывать? Такой молодой телефонный мошенник!

– Не разбивался я на машине! – крикнул Гоша.

– А на чем? На самолете?

– Мам, это я, Гоша!

– Я вас не знаю, Гоша, он же Гога, он же Жора! – отрезала мама и бросила трубку. Короткие гудки больно отдавались в ухе. Гоша и не заметил, как подошла вахтерша. Крепко взяла за плечо:

– Молодой человек, почему звоним без разрешения?

Гоша сглотнул и набрал побольше воздуха. Надо было искать силы действовать дальше.

– А вы не видели где-нибудь мои вещи? – спросил он. – Сумка черная спортивная, и коробки еще в пакете.

– Вещи?.. У Валентин Семенны спроси, уборщицы.

Гоша отправился на поиски Валентины Семенны, по пути пытаясь просить помощи то у одного, то у другого взрослого. Они пробегали мимо, обещая разобраться позже, просили подождать, но все как один забывали вернуться. Наконец уборщица указала Гоше на его сумку, брошенную, как мусор, у черного хода. «Поеду домой зайцем», – подумал он, взял сумку и пакет и вышел из здания. Никто не удерживал его и не спросил, куда собрался ребенок на ночь глядя. Чары Кота забвения были сильны. У выхода он посмотрел на себя в зеркало. Ничего не изменилось: длинная темная челка, крупные зубы, карие глаза – все его, Гошино. Сам себя он узнал без труда. Но какой в этом толк? Он оделся, вышел и побрел по той самой еловой аллее – свет на ней снова горел. Он обернулся на жилой корпус. Как весело светились окна, как хорошо было там теперь готовиться ко сну! И как страшно брести одному в снегопад…

На краю неработающего фонтана сидел парень в шапке торчком и жевал банан. Он был единственным, кто смотрел на Гошу в этот вечер с нескрываемым интересом, но у Гоши не было сил заговорить с ним: не хотелось опять разочаровываться. Он думал о маме: «А Борьку-то не забыла… Ну ничего, вот я приеду, живьем-то меня должны узнать!»

На остановке никого не было, и Гоша подумал с нахлынувшей тоской, что, может быть, автобусы уже не ходят. Но вот вдалеке показались огни. Он схватил свои пожитки и приготовился садиться. Автобус приближался, но, кажется, не собирался поворачивать к остановке. Гоша замахал руками. В ярком свете фар он разглядел равнодушное лицо водителя. Автобус не остановился.

– Что, совсем уже? Пассажиры не нужны, да? – закричал Гоша ему вслед, хотя никто не мог его слышать.

Руки озябли. Он полез за варежками и нащупал в кармане теплый клубок. Инна! Инна должна была его вспомнить. Вдруг она чем-то поможет? Но где ее найти? Скорее всего, она живет где-то недалеко от школы.

Без особой надежды Гоша побродил в окрестностях школы. Вместо Инны ему встретился Седых – разгоряченный, с коньками и клюшкой в руках.

– Привет! – крикнул ему Гоша.

Его сосед по парте недоуменно похлопал глазами и завернул в магазин, на дверях которого мигала разноцветная гирлянда. «Хоть бы из вежливости кивнул!» – разозлился Гоша и вдруг понял, что за ним наблюдают. Как ни странно, напротив магазина стоял тот самый парень, которого он видел в санатории, в той же шапочке, но уже без банана. Он дружелюбно улыбнулся, но Гоша поспешно повернул в другую сторону. «Что они преследуют меня: сначала кот, теперь этот длинный», – думал он, с удивлением понимая, что совсем не боится. Ему даже захотелось заговорить с парнем: вдруг на него колдовство не действует и он не потеряет память через минуту? Гоша оглянулся, но парень больше не смотрел в его сторону. Он пристально изучал что-то на другой стороне улицы. Кажется, там какая-то девушка стояла у ворот большого мрачного коттеджа.

Гоша потоптался на месте, вытряхнул снег из капюшона и пошел туда, где должна была быть трасса. Он примерно помнил, как ехали в санаторий. «Поймаю попутку в сторону города», – размышлял он, хотя плохо представлял себе, как это делается. Никогда еще он не казался самому себе таким маленьким. Брести по нечищеной обочине было все труднее, сумки становились все тяжелее, ноги давно промокли. А если просто лечь в сугроб и закрыть глаза? Может, это просто тяжелый сон, долгое-долгое утро воскресенья, скоро он проснется дома, и уже пахнет яичницей, варят кофе, включили радио… И папа заглянет в комнату: «Ну что, елку выбирать поедем сегодня?»

Нет, все то же: грязная обочина, пустынная дорога, снегопад. Надо заставлять себя идти. Поселок остался позади. Надо было преодолеть самое страшное – большой темный пустырь, а дальше мутно светилась трасса, глухо шумели машины. Гоша загребал ногами снежные комья и даже не вытирал слез, катящихся по лицу. «Если и на шоссе ни одна машина не возьмет меня, вернуться, наверное, сил не хватит… Так и замерзну на трассе… Может, хоть тогда меня вспомнят?»

Вдруг мимо с ревом пронесся большой белый джип. Фары ослепили Гошу, из-под колес полетело крошево. От неожиданности он упал. Слезы обиды нахлынули еще сильнее.

– Да что вы, слепые там все? – закричал мальчик в пустоту. – Чуть не сбили человека! Что я вам, пустое место, да? Чтоб вам самим кота встретить, поняли?!

Он швырнул кусок льда вслед машине, и вдруг ему показалось, что он ошибся: его заметили. Машина припарковалась на обочине, и кто-то бежал прямо к нему, приветливо размахивая руками. Гоша в страхе и радости прижал к себе сумку. Он понял, что сейчас сядет к незнакомым людям в автомобиль. И родители, и учитель ОБЖ много раз объясняли, как это опасно, но другого выхода нет. В конце концов, никто не учил его, что делать, если родным плевать и единственные, кому есть до тебя дело в пустом мире, – загадочные люди на крутой машине. Не все ли равно, кто они такие?

Тут Гоша узнал бегущего: это был, как ни странно, тот самый длинный паренек в торчащей шапке. Он бежал, смешно раскидывая острые локти и колени, и наконец остановился рядом. И улыбнулся:

– Ну что? Игнорируют?

Гоша удивился такому приветствию.

– Сидеть на холодном снегу вредно, – продолжал парень. – Или ты закаляешься? Пикник на обочине? Вставай, Филипповна ждет!

Гоша поднялся и неловко отряхнулся:

– Здравствуйте, я… Хотел домой ехать, и если вы меня подвезете…

– Подвезем! – моментально ответил длинный. Он преспокойно взял у Гоши пакет и сумку и потащил к джипу. – Ты недалеко ушел. Мы уже снарядили поисковую экспедицию. Я тебя еще в санатории заметил. А остальные не замечают, так?

– Так, – согласился Гоша.

– Коля! Ну что там? – закричали из машины.

– Эталонный случай! – ответил Коля и потянул Гошу за руку. – Пошли. Хочешь банан? У меня в машине.

«Сколько же он бананов стащил в санатории?» – устало удивился Гоша. Но послушно пошел к машине. Какое удовольствие – развалиться на диване в теплом салоне! С водительского сиденья ему помахала добродушная тетка в телогрейке. Странно, что ей доверили водить такую машину. Джип мягко тронулся.

– Куда мы едем? – спросил Гоша. Но и сам уже понял, что шоферша повернула обратно к поселку. – Остановите, пожалуйста, мне в город надо, – забормотал Гоша.

– А он точно наш, Коль? – спросила тетя.

– Безусловно, Филипповна, – сказал Коля, протягивая Гоше банан, – я ему просто еще не объяснил. – И он посмотрел на Гошу долгим грустным взглядом, а потом опять улыбнулся: – У тебя родители в городе, так? Ты пытался с ними связаться?

– Я позвонил, – сказал Гоша.

– И как? Полная амнезия? – спросил новый знакомый. Гоша грустно молчал. – Так бывает всегда. Личная встреча не поможет.

– Откуда вы знаете?

Коля поморщился:

– На «ты», пожалуйста!

– Откуда знаешь?

– Установил экспериментально, – хмыкнул Коля. – У нас многие видятся с близкими. И без толку! Некоторые даже каждый день встречаются.

– Например, ты, Колька! – вставила Филипповна.

– Да, – Коля поскучнел, – вот и я вижусь с отцом… уже два года…

Шоферша повернулась к Гоше:

– Он ведь тебя в санатории первый раз увидел, так? Ходит там, фрукты клянчит, а ведь его отец – директор санатория! И ни разу даже не поздоровался, да, Колька?

– В некотором роде, – с неохотой признал Коля.

– И твои тебя не вспомнят, даже не надейся, – сказала она Гоше. – С нами лучше оставайся! Да у нас хорошо, ты не думай!

Они объясняли что-то еще, но Гоша слишком устал. В голове все путалось под шум мотора. Кто они такие, сколько их? Не те ли загадочные люди, о которых говорили Инна и директор, Колин отец? Машина легко покачивалась, кожаное сиденье грело, глаза слипались.

Когда Гоша наконец проснулся окончательно, был уже день, серый и тусклый. Он помнил, что несколько раз открывал глаза и снова проваливался в сон в таком вот утреннем полусвете. Постель на новом месте оказалась на редкость уютной: Гоша лежал в куче пледов и подушек под столом, а стол завесили одеялом – как будто он опять маленький и играет в домик. Как он здесь оказался? Ах да, вчера его разбудили и завели в большой и теплый дом… Там люди смотрели какую-то комедию, повернулись к ним, и Коля что-то объяснял, а потом, наверное, Гошу уложили спать.

Его вещи лежали рядом. Гоша проверил телефон и вздохнул: конечно, входящих не было. Зато ловил интернет. Он открыл «Вконтакте» и вздрогнул от изумления: ни одного сообщения в ленте! Все друзья от него отписались. Значит, колдовство не прошло.

Он выглянул из своего укрытия. Комната была очень странной. Судя по высоким книжным шкафам и камину, когда-то она была гостиной. Но сейчас вдоль всех стен были сооружены спальные места: полки, трехъярусная кровать, гамаки, сдвинутые как попало кресла. Видно, жили в комнате очень разные люди, в основном дети: кто-то залепил стену над своей кроватью наклейками от жвачки, кто-то прибил много маленьких полочек и расставил на них комнатные цветы, на одной кровати в беспорядке валялись книги и одежда, зато на соседней идеально ровно лежало кружевное покрывало. На подоконнике было устроено гнездо из подушек, и даже на шкаф вела веревочная лестница. Громко тикали напольные часы. Вдруг в комнату вошли две девочки и остановились, глядя с сочувствием и интересом. Тут же со стола, под которым он сидел, свесился Коля. Оказывается, его место было наверху.

– О, ты проснулся. А твой аппетит? – спросил он.

– Я чего-нибудь поел бы, – смутился Гоша.

– Не вопрос, – Коля спрыгнул на пол. – Пошли на кухню, заодно проведу экскурсию! Эти два экспоната – Ленка и Кира.

Девчонки захихикали.

– Я хотел спросить… – пробормотал Гоша. – Здесь живут те, кого… ну… Заколдовали, да?

– Точно! Мы все встретились с котом, – сразу помрачнев, сказала Кира.

– Дорогой экскурсант, вы в Доме Забытых! – объявил Коля. – Кормят тут великолепно, пошли!

– Но сперва нужно показаться Деду, – заметила Лена.

Гоша почувствовал, что речь идет о ком-то важном.

– А кто это?

Коля собрался ответить, но тут снизу донеслись крики.

– Опять Дулю трясут, – сказал Коля девочкам, и они помчались в коридор. Коля повлек Гошу следом. Мелькали лестницы, картины на стенах, залежи какого-то хлама и огромные окна от пола до потолка. Это явно был богатый дом, хотя ремонт бы ему не помешал. Наконец, перегнувшись через перила из темного дерева на галерее, они увидели внизу просторный холл.

– Нет, вы посмотрите на него! Подарили ему! – кричала толстая тетенька.

– Баб Валя, не ори, а? – перебивал ее парень, у которого не хватало зубов. В холл сбегался народ. Вокруг ссорящихся собиралась довольно причудливая и пестрая толпа. Все посмеивались, наблюдая за спором, и чего-то ждали.

– Это Дуля, – объяснил Коля. – Дед его перевоспитывает. Он опять что-то склептоманил. То есть стащил. Ну, ты понимаешь: очень удобно воровать, когда тебя гарантированно не запомнят. Но у нас такое не приветствуется.

Внизу шумно обсуждали преступление Дули. Как понял Гоша, толстая тетя была поварихой, а Дуля носил ей тяжелые продукты из магазина и прихватил палку колбасы бесплатно.

– То есть он хочет воровать, а вы ему мешаете. И почему он не уйдет? Из этого вашего дома? – спросил Гоша.

Коля усмехнулся:

– Одному жить в нашем положении трудно. Ты ведь убедился? Наоборот, сейчас Дед ему запретит возвращаться, пока не отработает штраф. В прошлый раз заставили до вечера таскать сумки покупателям. О, а вот и он!

Все притихли, потому что появился солидный старик с залысинами и в толстых очках. Гоше показалось, что он, обводя глазами холл и галерею, остановил взгляд прямо на нем, а потом уже повернулся к поварихе.

– Евгений Дмитриевич, сил моих никаких нет! – возмущалась та.

Гоша шепотом спросил Колю:

– Он главный?

– Он нас всех собрал. Это его дом. И машина его, – ответил Коля, глядя куда-то в сторону.

– Его тоже забыли?

Но Коля не слушал. Он смотрел на девушку, которая тихо встала в углу у книжного шкафа. У нее все было круглым: и лицо, и носки туфель, плотно прижатых друг к другу, и свернутая на затылке коса. Девушка не участвовала в общей перепалке, в то время как остальные наперебой предлагали Деду способы наказания для несчастного Дули.

– Подождите! – наконец сказал Дед мягким и сильным голосом. И действительно посмотрел на Гошу. А следом к нему обратились взгляды всех остальных. Гоша невольно выпрямился. Чувство было таким, как будто стоишь у доски. Ему даже почудился голос учительницы:

– Гоша Смирнов!

Впрочем, нет, ему не почудилось.

– Здравствуйте, Ангелина Павловна!

Учительница, которую вчера забыли, тоже была здесь. А что за мужчина и женщина рядом с ней, почему кажутся знакомыми? У обоих яркие веснушки…

– У нас новенький, – объявил Дед. – Добро пожаловать!

Все закричали что-то приветливое.

– Я с ним еще не познакомился, – продолжал Дед. – Пошли, Гоша Смирнов! И ты иди в мой кабинет, – бросил он Дуле.

Гоша испуганно посмотрел на Колю, но тот быстро улыбнулся ему и опять уставился на круглую девушку. Мальчик спустился и пошел за Дедом, и все вокруг кивали ему, махали, говорили что-нибудь утешительное, а веснушчатая женщина даже потрепала по волосам. Вдруг Гоша догадался:

– Вы родители Инны?

– А Инна говорила про нас? – всполошились они.

– Потом обсудите, – остановил их Дед и подтолкнул Гошу в свой кабинет. Следом плелся Дуля.

Кабинет был роскошным, хотя и стареньким: все какое-то резное, тяжелое, бархатное. На полках – как в сувенирном магазине: клинки, ракушки, статуэтки и книги в дорогих переплетах. В углу стоял огромный сейф. Дуля сразу плюхнулся в кожаное кресло, а Гоша встал у стола, как вызванный к директору. Но Дед взял его за плечи и заглянул в глаза:

– Все будет хорошо, ясно? Мы здесь, чтобы помогать друг другу.

– И мы не секта, – хихикнул Дуля. Дед сурово посмотрел на него и продолжил:

– Мы друг друга не забываем. Дети у нас учатся. По дому нужно помогать. Все как в большой семье. У нас такие правила: раз уж мы вместе, делимся друг с другом чем можем. Понятно?

– У меня ничего нет, – сказал Гоша.

– Ну что ты сразу так. А таланты? Найдем какой-нибудь талант. Что ты умеешь лучше всех?

Гоша подумал.

– Ничего… Только играть в настольные игры. И не только в настольные…

– Прекрасно! – обрадовался Дед. – Это очень пригодится всем нам. Ты нам нужен, Гоша. Нужен.

Потом он расспросил Гошу о времени и месте появления кота и поставил отметки на самодельной карте окрестностей. Спросил, есть ли у Гоши вопросы. Но вопросов было слишком много. Гоша долго думал и задал один, самый мучительный:

– А когда я смогу поехать к родителям?

Дед переглянулся с Дулей.

– Не вопрос! Хоть сейчас отвезем, да?.. – медленно сказал тот. – Только потом назад вернешься. И проторчишь тут до-о-олгие годы! – Дуля пафосно воздел руки.

Дед почесал переносицу под очками и проговорил:

– Когда-нибудь это обязательно должно закончиться. Сроки нам неведомы.

– А может, и все за бабкой Тихоновой пойдем, – сказал Дуля каким-то зловещим тоном.

– Хватит! – отрезал Дед. – Теперь тобой займемся. Сейчас уйдешь, отдашь деньги за колбасу и до вечера чисти снег вокруг магазина. Лично прослежу!

– Да я же… – начал Дуля.

– Без разговоров! А иначе не возвращайся.

– А что я такого сделал? – вскочил Дуля. – Я ваши же деньги, шеф, экономлю! Сами знаете, скоро по миру пойдем.

– Прекрати эти спекуляции, прекрати! – возмутился Дед. – Воровать не позволю. Или делаешь, как я сказал, или…

– Да иду я, иду, – Дуля подскочил к двери, но обернулся с недобрым блеском в глазах: – «Не позволю»! А вот я все думаю, это вот все, – он обвел рукой вокруг, – вы, поди, честным трудом заработали, да?

Гоша испугался, что сейчас Дед закричит на него. Но он тяжело усмехнулся и сказал:

– А я давно живу на свете, и всякое бывало. Да. Всякое. Только это было давно, Дуля, понимаешь? Я забыт уже пятнадцать лет! И мне ничего не нужно. И знаешь, что мне теперь принадлежит? Только то, что я отдаю!

– Слышал, слышал! И поэтому мы устраиваем Дни Добра, – скривился Дуля.

– Да, поэтому! И если ты не согласен – можешь убираться! Мы никого не держим, сами ко мне прибегаете, сами! – Тут Дед посмотрел на Гошу и очнулся: – А ты что слушаешь?

– А куда пошла бабка Тихонова? – робко спросил Гоша.

– Иди на кухню, – вздохнул Дед.

И Гоша пошел на кухню, и ел там все самое вкусное, что только знал: пирог с капустой, и яичницу, и жареные пельмени, и белый шоколад – но совсем не чувствовал вкуса.

– …Восемь, девять, десять – семья! Дядя Влад, говорите вторую букву! – крикнул Гоша под общий смех.

– Вторая буква – В!

Дети и взрослые на теплой кухне лепили вареники и заодно учились играть в «Контакт».

Гоша провел в доме Деда уже неделю и многое узнал. Он знал, что тут около пятидесяти человек. Кто-то родился и вырос в этом поселке, а кто-то приехал в здешние живописные края рыбачить, рисовать, встречать Новый год, лечиться – да так и остался. Фотограф Микешин снимал свадьбу на ступеньках санатория, когда его застиг взгляд волшебного кота. Ролевик Саня бегал по лесу с мечом в средневековом плаще, спортсмены Лисенко – родители и взрослая дочь – шли по лесу на лыжах, а Милолика ловила на природе какие-то энергии. Он узнал, что Илария – итальянка, а Зара – настоящая цыганка. Что некоторые дети попали сюда совсем несмышлеными младенцами – например, трехлетний Леня, который не помнил никакой другой семьи и оттого не тосковал. Что бабка Тихонова, наоборот, попала сюда слишком старой и умерла год назад, и ее похоронили забытой, и все старики здесь боятся повторить ее судьбу. Все жили здесь в печали, покое и согласии – кто-то несколько дней, а кто-то уже много долгих лет.

– Это когда ты можешь пойти куда угодно… Когда за тобой никто не следит и не держит!

– Свобода?

– Да, свобода. Но сначала надо говорить: «Есть контакт»! – объяснил Гоша.

Гоша сумел найти в новой жизни немало приятного. Например, он полюбил крохотную комнату с креслом-качалкой под самой крышей, и пуфик у камина, и стеллажи со статуэтками в библиотеке, и эту светлую кухню. Ему нравилась большая карта мира в коридоре, которая давно уже стала картой дома: к ней прикалывали булавками объявления, а иногда и писали поперек Африки фломастером: «Кто потерял синий брелок?» – или: «Вторая лекция по генетике. Только сегодня! В 19:00 за шкафами в комнате с круглым окном».

Все домочадцы любили развлекать друг друга лекциями, уроками, мастер-классами. Сначала Гоша удивлялся, как это простые деревенские бабули бегут слушать про генетику, а солидный менеджер дядя Влад вместе с Колей берет уроки стрельбы из арбалета и фехтования у Сани, – но потом и сам стал ходить с урока на урок. И это было совсем не скучно. Он даже задумался, не стать ли генетиком. Раньше-то Гоша хотел писать сценарии для компьютерных игр, когда вырастет. Впрочем, как можно теперь строить планы? Может быть, он так никуда отсюда и не денется до старости, и нормальной профессии ему не видать…

В Доме Забытых было десять детей: старшеклассник Марк, толстый Петя, Кира с Леной, двое второклашек и четверо детсадовцев. За малышней присматривали по очереди женщины и девчонки, но иногда поручали и Гоше. Малыши ему тоже нравились. Для школьников проводились уроки за большим столом в библиотеке. Учиться было вроде бы не обязательно, но прогульщиков не находилось. Каждый вечер сам Дед, бывшая директриса и Ангелина Павловна не торопясь проходили с ребятами школьную программу. А потом оставалось время послушать еще кого-то из взрослых: поучиться итальянскому у Иларии, узнать о первой помощи от медсестры Тани, не пропустить спор профессора и Милолики о целебных энергиях. Все это вдруг казалось таким важным и интересным, и Гоша часто думал: почему? Наверное, просто всегда приятно послушать людей, для которых ты не пустое место.

Кроме людей попадали в дом Деда и животные, про которых забыли хозяева: три собаки, четыре кошки, несколько кур и даже лошадь.

На ужин все собирались вместе, обсуждали новости, а потом в гостиной смотрели кино – выбор фильма был за Дедом, и уже два раза он предлагал вместо фильма поиграть в Гошины игры. Гоша освоился, он знал, что Дуля хорош в «Мафии», а Коля и круглолицая Ульяна понимают друг друга с полуслова во время игры в «Шляпу» или вот сейчас, в «Контакте»:

– Это – солнце, сияние, а еще это – весь мир! – Ульяна возбужденно взмахивает руками, и поднимается мучное облако.

– Есть контакт! Раз, два, три… Свет!

Опять угадали! И с робкими улыбками отвернулись друг от друга. Гоша заметил с первых же дней, что его друг забывает все свои красивые слова в присутствии Ульяны. Как-то поздно ночью, после удачной «Шляпы», когда все в комнате спали, а Гоша с Колей переговаривались через щель между столом и стеной, он набрался смелости и намекнул:

– Вы хорошо играли в паре. Ну, с Ульяной.

Коля неопределенно хмыкнул.

– Я ей тоже это скажу, – осмелел Гоша. – Хочешь?

– Не вздумай! – зашептал Коля, резко свесившись со стола. – Вообще ни слова обо мне, понял?

Гоша задумчиво повертел под подушкой Иннин зеленый клубок. Конечно, он ничего не стал говорить Ульяне. Но было непонятно: почему? Почему Коля не поболтает с ней, не сводит на свидание, или как там еще в их возрасте принято? На следующий день он случайно услышал разгадку, когда помогал на кухне чистить картошку.

– Кто бы нам еще дров принес? – размышляла вслух самая шумная и смешливая из женщин, Филипповна. – Кольку, что ли, послать? Где друг твой? – повернулась она к Гоше.

– Он за Улей побежал, – захихикала семиклассница Лена. И Гоша понял, что за Колей давно наблюдает множество внимательных глаз: его чувства не были тут секретом.

– У Ульянки есть жених, – сказала Филипповна, строго глядя на Гошу, словно это он был во всем виноват.

– Какой жених? Она же маленькая, – не поверил Гоша.

– Может, и маленькая, а восемнадцать точно есть. Зато он не маленький – солидный товарищ, друг ее родителей. Конечно, не помнит ее, еще бы, – Филипповна помрачнела и вздохнула.

– Но она все ходит к нему под окна, да, теть Наташ? – сказала Лена, и у Гоши перед глазами встала картина: на заснеженной улице Коля провожает глазами девушку, а та не сводит взгляда с большого красного дома…

Они с Колей и правда подружились и часто перешептывались до глубокой ночи. Бывало, что и другие дети подолгу болтали перед сном, завернувшись в одеяла в своих уютных углах. Вспоминали родных, рассказывали о прошлой жизни, старались говорить о том, что посмешнее, чтобы не заплакать. Потом засыпали: все равно вставать придется рано.

У детей было много обязанностей по дому. Каждое утро нужно было отыскать среди других бумажек на карте список дежурных. Узнать: что там тебе поручили сегодня? С мытьем полов, поливом цветов и чисткой овощей нужно было управиться утром, до уроков. У взрослых в это время были свои дела: кто-то был занят домашней работой, которая детям не под силу, кто-то дежурил по поселку – проверял, нет ли на улицах новых потерявшихся, а кто-то искал способы немного заработать.

Летом забытые выращивали овощи, собирали грибы и ягоды. Зимой некоторые мужчины охотились и рыбачили. Остальным приходилось наниматься к жителям поселка. Они ходили по дворам, стучались в магазины и предлагали свою помощь. Не так-то просто устроиться на работу, если тебя моментально забывают, а еще сложнее – добиться в тот же день оплаты. Поэтому работали только самые опытные и напористые. Некоторых еще посылали на базар – торговать разными безделушками. В основном это было имущество Деда: каждое воскресенье он выставлял в коридор коробку лишних вещей. За годы забвения его богатство иссякло, и последние драгоценности таяли на глазах. Правда, нетронутым оставался сейф в его кабинете. Гоша решил, что там-то Дед держит собственные запасы, которыми ни с кем не поделится.

На базар относили и личные вещи жильцов Дома. Кто мог, тайком проникал в свой старый дом и забирал ценности – потом хозяева гадали, куда делась, скажем, флешка или второй носок. Им было невдомек, что кто-то любимый, позабытый, невидимкой бродит тут. Приходит, чтобы выручить немного денег за свою же старую вещь, а может, забрать то, что дорого. Приходит еще раз – увидеть, услышать родных, оглядеться в дорогом месте. Каждый раз в глубине души забытые надеялись, что теперь-то их узнают, но все было тщетно, и они уныло возвращались к Деду – в свою новую семью. Гоша тоже мечтал однажды съездить в город и поговорить с мамой. Звонить родным он больше не решался. Он, конечно, не верил, что пробудет здесь долгие годы, и каждое утро просыпался с мыслью: «Может быть, сегодня я вернусь?»

С этой же мыслью он шел по улице на другой день после лепки вареников. Выходя за пределы Дедова участка, Гоша всегда направлялся в одно и то же место – к воротам санатория. Он ждал, хотя и без особой надежды, не появится ли на стоянке для посетителей папина машина. Ведь если про него вспомнят, то приедут, конечно, сюда в любое время дня и ночи. И в этот раз он надеялся. «Не дрожи!» – сердито велел себе Гоша. Он подошел, нарочно глядя под ноги, а потом резко поднял голову и быстро перечитал номера всех автомобилей. Чуда, конечно, не случилось. Папиной машины не было. Но Гошу удивило кое-что другое: по капоту старенькой «волги» тянулась цепочка свежих кошачьих следов. «Снова здесь! – подумал Гоша. – Теперь-то чего ему надо?» Он начал размышлять, не встретиться ли ему с котом лицом к морде и не поговорить ли начистоту, раз уж бояться больше вроде бы нечего. Но тут кто-то его окликнул. Ну конечно, Коля! Гоша смутился: надо было догадаться, что он сюда придет, к отцу, к директору. От Коли ничего не скроешь – он сразу понял, зачем Гоша здесь, и сказал хотя сочувственно, но без всяких намеков:

– Вряд ли за тобой приедут. Лучше не мечтай зря.

– Знаю, – вздохнул Гоша, – слушай, но я просто подумал: а фотографии? Могут же они найти мои фотографии и вспомнить.

Коля покачал головой:

– Документы, фотографии, артефакты. Все уже перепробовали. Им приходит в голову что-то вроде: «Ой, какое знакомое лицо! Кто бы это мог быть?» – а далее – фьить – фото отправляется в мусор. Ну ладно, – сжалился вдруг Коля, – может, и не утилизируют, но отложат на самую дальнюю полку. Проходили мы это неоднократно.

– Понятно, – сказал Гоша. – Да я здесь, в общем, так, просто. Вон, смотри, – он показал на следы.

Коля с любопытством потрогал снег на капоте.

– Думаешь, тот самый кот?

– По-моему, да. Он все время за мной ходит.

– Такого раньше не бывало, – нахмурился Коля. – Обычно он ни за кем не ходит. Заколдовал – и до свидания. Непременно расскажи об этом Деду.

– Расскажу. А про ведьму, как думаешь, ему рассказать? Моя мама здесь когда-то жила, так вот она видела ведьму. Может, конечно, это сказка, а вдруг нет?

– Деду непременно скажи, – кивнул Коля. – Ну, ты со мной? Нет? Тогда пока, – и он пролез в дыру в заборе.

Но Гоша решил пока не рассказывать Деду о коте и ведьме.

Однажды во дворе он гладил лошадь, когда старшие, ничего не объясняя, потащили его в дом. Все собрались в холле и плотно задернули шторы.

– Из-за чего тревогу-то объявили? – спросил Гоша у папы Инны.

– Тс-с! Белый кот… Его заметили на соседней улице! Надо переждать.

Гоша задумался:

– А мы разве его еще боимся? В смысле, нам-то уже можно на него смотреть, разве нас могут еще сильнее забыть?

Но Иннин папа уже умчался куда-то, а через минуту появился на верхней галерее вместе с Дедом, Дулей и дядей Владом: в руках у них были ружья («Вот что лежало в том сейфе!» – подумал Гоша).

– Они что, хотят его убить? Кота? – недоверчиво спросил он. Коля и все младшие теснились на диване у подоконника.

– Безусловно. И не в первый раз, – пробурчал Коля, отодвигая край шторы и с тревогой глядя в окно.

– Но ведь он призрак? – недоумевал Гоша. – Он же волшебный, как его убьешь? Да и потом, разве это нам поможет?

– Кто знает? – сказал Коля. – Возможно, дело вовсе не в коте… – он вдруг повернулся с горящими глазами. – Может, дело в нас. А?

– Может, мы уже умерли, но не знаем об этом? – шепотом спросил толстый Петя.

– Хочешь сказать, теперь не кот, а мы сами – призраки? – повернулась Кира.

– А может, нас никогда и не существовало? – сказал Коля. – Просто приснились кому-то, придумали сами себе какую-то жизнь. Как тебе кажется, Гоша?

Гоше стало страшно от этих слов, тем более что и сам он по ночам думал похожее. Но кто-то тихо сказал за спиной:

– Мы существуем… Чтобы это доказать, Дед придумал День Добра.

Это сказала Ульяна – она бесшумно стояла рядом. И Коля замолчал, неловко отвернулся, краснея. А Гоша хотел спросить про День Добра, но вздрогнул и бросился к окну – издалека донесся выстрел.

В тот раз мужчины вернулись ни с чем, мокрые и уставшие. Кто-то из них видел кота и стрелял, но, как и раньше, промазал. За ужином было тише обычного.

Вечером Гоша спустился в конюшню – хотелось еще раз потрогать теплый лошадиный нос. Но лошадь была не одна: на ворохе сена лежал местный пес, а рядом сидела и задумчиво гладила его Ульяна. Гоша смутился и хотел уйти, но она подняла голову:

– Ты к Тафи? Заходи, – а потом не спросила, а заявила: – Ты животных любишь.

– Люблю, – согласился Гоша, размышляя, куда бы деть руки. Гладить лошадь в ее присутствии было неловко.

– Я с тобой согласна, ни к чему убивать кота, – сказала Ульяна. – Мне его жаль… Он чем-то похож на всех нас.

Гоша подумал и сказал:

– Я сейчас на него почему-то не злюсь. И не боюсь. А вот когда он за мной гонялся…

– А он за тобой гонялся? – заинтересовалась Ульяна.

– Конечно. Чтобы заколдовать. А за тобой разве нет?

– Я за ним, можно сказать, гонялась сама.

– Как это? – удивился Гоша.

Ульяна пожала плечами, встала, вынула из волос заколку, потрясла освобожденной косой и начала опять закручивать ее в узел. И объяснила:

– Мне хотелось, чтобы меня забыли. Понимаешь? Я ему даже благодарна, этому коту. Нет, сейчас уже, конечно, пожалела, к родителям хочется. Но тогда был такой момент в жизни, – она вздохнула, – все пошло наперекосяк. И один человек там был… Я до сих пор рада, что он меня не узнаёт. Вот просто хожу вокруг его дома и радуюсь, что мы не знакомы. Это такое счастье! Свободна!

Гоша очень хотел сдержаться, но все-таки спросил:

– Это жених, что ли, твой?

– Откуда ты знаешь? – Ульяна сразу забыла про свои волосы. – Нет, откуда? Это что, это ведь Коля тебе сказал, да?

– Не-а, – улыбнулся Гоша и подумал: «Но я-то знаю, что я скажу Коле сегодня перед сном».

Накануне Дня Добра вечер был шумным и полным ожидания, как перед чьим-то днем рожденья. Почти все обитатели дома собрались в гостиной, шуршали оберточной бумагой, сравнивали подарки и рассказывали Гоше, Ангелине Павловне и другим новеньким про прошлые такие дни.

– Раз в месяц мы становимся для всего поселка ангелами, – назидательно объясняла старая директриса, с сомнением косясь на Дулю. – Каждый идет и делает хорошее – знакомому человеку или чужому. Бесплатно и бескорыстно!

– Помню, как-то мы с Лисенками, как Тимур и его команда, тайком поленницу кому-то сложили, – засмеялся папа Инны. – Вот думаем опять объединиться в бригаду.

– И не прогнали вас с чужой территории? – деловито спросил дядя Игорь, бывший охранник. – Меня вот на наш объект коллеги не пустили… Хотел по-дружески им телевизор починить.

– Ерунда это все, я считаю, – заявил взрослый брат Пети, почесывая живот.

– Ага, а сам-то? – подмигнула Филипповна. – Ребята, он в прошлый раз своей жене такой День Добра устроил! Четыре раза за день с ней знакомился, дарил цветы и водил в кафе. Ну, сам же рассказывал!

– А мы вот с Леной договорились, – торопливо сказала Кира, – мы хотим пойти в детский сад, на прогулке узнать у всех детей, что они хотят в подарок, а потом игрушки купим и под дверь положим. Уже скопили денег!

– Целесообразно будет одеться Снегурочками, – посоветовал Коля.

Гоша сидел на подоконнике и думал: конечно, это правильный день. Во всех сказках злое колдовство примерно так и побеждают. Может быть, если сделать всем вместе одно большое доброе дело, что-то изменится? Но как его придумать? У него самого был готов пока только один подарок. Вчера Лена проводила урок плетения, и из зеленых шерстяных ниток он сплел браслет для Инны. Счастливая Инна – еще до Нового года получит подарок и от родителей, и от него. Только никого опять не вспомнит, конечно.

Днем все, кроме малышей и больных, разошлись по поселку. В этот день самым разным людям на улице незнакомые чудаки задавали странные вопросы, чтобы к вечеру исполнить их мечты, – а люди удивлялись и списывали все на счастливую случайность.

Гоша болтался по улицам, не зная, что еще придумать. Роль доброго ангела давалась ему плохо. С утра он хотел положить браслет в Иннин почтовый ящик. Адрес он давно узнал у ее родителей. Но неожиданно он встретил саму Инну у калитки и сунул подарок прямо в руку. Девочка недоверчиво подняла брови. Конечно, она не помнила ни его, ни свои нитки. Но оставшийся клубок Гоша на всякий случай продолжал носить в кармане.

«Вот если бы был День Зла, – думал Гоша, – сейчас бы разгромили что-нибудь – все равно полиция не найдет. Это куда проще! А кого тут радовать – непонятно».

Гоша брел через центральную площадь поселка. Впрочем, какая же это площадь? Нагромождение грязных маршруток и пестрых ларьков. С тоской подумал он о площадях Петербурга, о далеком лете, когда летал туда с родителями. Неужели он никогда не увидит площадь красивее этой? Впрочем, одна достопримечательность здесь все же была – древний-древний, явно неработающий фонарь в массивных завитушках.

Вдруг Гоша увидел у остановки худую собаку. Она выглядела несчастной.

– Пес, ты чей? – спросил мальчик. Собака подняла желтые глаза. Скоро ли она его забудет? «Наверное, животным делать добро тоже считается», – решил вдруг Гоша и пошел домой – попросить на кухне ненужной каши или костей.

Собака ела с большим удовольствием, а потом подошла еще одна. Гоша решил найти всех голодных животных поселка. Это оказалось увлекательно. Радовать собак и кошек было проще, чем людей.

В подвале пятиэтажки было много кошек. Гоша шел вдоль стены и весело кискискал, как вдруг чуть не врезался в Ульяну.

– Ой, привет, – улыбнулся Гоша, задаваясь вопросом, что она тут делает.

У Ульяны, казалось, даже глаза стали круглыми.

– Ты его ищешь? Ты тоже? – зашептала она.

– К-кого?

– Ну, помнишь, мы говорили… Я думала, ты решил порадовать сегодня кота-забываку.

– Да нет, – изумился Гоша. Мысль о том коте вообще сегодня не приходила ему в голову.

– А я вот его ищу, – Ульяна огляделась и схватила его за руку. – Гоша, помоги мне! Ты говорил, что кот именно за тобой ходит. Давай его найдем! И покормим. Может, в этом был смысл, может, это нам всем чем-то поможет?

– Ну хорошо, – согласился Гоша. И добавил, подумав: – Тогда пойдем к санаторию. Он чаще всего где-то там.

Но не успели они пройти и двух кварталов, как дорогу им преградили свои: дядя Игорь, Саня с тяжелым игровым мечом и фотограф Микешин. Вид у них был встревоженный и хмурый.

– Домой! – сказал дядя Игорь. – Объявлена тревога. Охота на кота! Все женщины и дети – в дом.

– Как, опять охота? В такой день? – ужаснулась Ульяна.

– Коту все равно, какой день, – мрачно сказал Микешин, а Саня добавил:

– Пора избавить людей от этой нежити! Ходит тут, новую жертву выбирает.

– Хорошо, – Ульяна взяла Гошу за руку, как маленького, и потащила в сторону дома, но потом, оглянувшись, резко свернула в переулок. Они посмотрели друг на друга и поняли, что думают одно: «Спасем!..» И помчались к санаторию.

Вот уже и тихая тропа вдоль ограды, неподвижные сосны, старые корпуса. Но кто-то еще бежал им навстречу – знакомый, нескладный, вооружен огромной палкой. Коля!

– Вот ты… вы где, – сказал он, запыхавшись. – Я вас… Мы потеряли вас. Телефон дома оставил? – строго спросил он Гошу. – Объявлена мобилизация…

– Мы знаем, – перебила Ульяна. – И мы против! А ты? Ты же не убийца?

Гоша подхватил:

– Коль, мы хотим защитить кота. Поможешь?

Но он уже знал, видел, что Коля, их Коля, будет с ними во что бы то ни стало. Его глаза сияли, пока Ульяна излагала их план: то ли план понравился, то ли просто было радостно, что она рядом.

– Будем действовать парадоксально? Отплатим добром за зло. Да, это имеет смысл! – сказал Коля.

– Ой, смотрите, вот же он!

Гоша первым заметил белого кота на белом заборе. Он сидел неподвижно, как еще одна скульптура, и казался очень жалким, одиноким и совсем не страшным. Как будто поджидал его, Гошу.

– Тс-с, – мальчик жестом остановил друзей, достал заготовленную миску с кормом и двинулся в сторону кота. – Кис-кис! – сказал Гоша. – Ну иди поешь, чучело ты колдовское… Не стыдно людей дома лишать?

И кот, как самый обычный кот, подошел и обнюхал миску. А потом поднял голову и сказал:

– Спасибо тебе, но вот уже двадцать лет я ничего не ем!

– Ого! Что же вы… ты раньше не говорил по-человечески? – удивился Гоша.

– А почему со мной никто не разговаривал по-человечески? – насупился кот. – Ты один меня не боишься, и я ждал тебя, потому что, я чувствую, ты – мой настоящий хозяин.

– Нет, – сказал Гоша, – я боюсь. Это все она… – он кивнул на Ульяну, которая вместе с Колей слушала, замерев. – Ты зачем людей заколдовываешь? И вот еще. Как нам обратно вернуться?

– Если бы я знал, – вздохнул кот, – но ведь я и сам заколдован.

– Правда? А мы что-то такое и подозревали, – Гошу переполнило сочувствие. Как-то само вышло, что он протянул руку и погладил кота по мягкой шерсти: – Киса. Расскажешь свою историю? А то ведь, знаешь, тебя убить хотели.

Но тут сзади поднялся шум.

– Нет! Стойте! – крикнул Коля. Гоша подхватил кота на руки и обернулся. Они опять были здесь – недобрые и вооруженные: Микешин, Саня, дядя Игорь. Трое охотников во все глаза смотрели на кота.

– Он здесь! – крикнул дядя Игорь, вытаскивая что-то из-за пазухи. – Брось-ка его, мальчик!

– Вот это прикол, – восхитился Саня. – Так вы с ним дружите? Что же ты молчал, новенький?

– Да подождите! Новая концепция, – пытался объяснить Коля. – Кот не виноват!

– Виноват, не виноват, но точно опасен. Бросай его, кому говорю! – повторил дядя Игорь.

Гоша сунул нос в густую шерсть и хотел зажмуриться. Вдруг что-то сверкнуло и полетело в сугроб – это Коля своей нелепой палкой выбил оружие из рук дяди Игоря. Ульяна вскрикнула и спряталась у Коли за спиной.

– Что за бред? – рассердился дядя Игорь. А Саня поднял свой меч:

– Колян, давай-ка иди отсюда! Не шутки шутим!

– А если я хочу пофехтовать? – сказал Коля, выставив палку. И крикнул: – Бегите!

– Гоша! Беги! – подхватила Ульяна. Но Гоша уже бежал – с котом на руках он помчался напролом через сугробы, так, как никогда не бегал. На дворе санатория он заполз под густую ель и узнал историю Кота забвения. Оказывается, давным-давно его хозяйка хотела забыть своего возлюбленного и для этого раздобыла у ведьмы волшебное зелье. Оно так приятно пахло валерьянкой, что кот не выдержал и выпил его. И с тех пор он стал орудием ведьмы, невольно насылающим чары одним своим взглядом. Девушка давно уже уехала в город к тому самому возлюбленному, которого так и не забыла. А кот не мог никуда уйти из этого поселка, где все боялись и проклинали его.

– Наверное, твоя ведьма знает, как нам расколдоваться? – спросил Гоша.

– Я бы выпытал у нее, если б умел хитрить, – сказал кот.

– Давай попробуем вместе! – предложил Гоша. Хотя при мысли о ведьме он содрогался.

– Приходи сюда вечером, как только стемнеет.

– Она появится здесь?

– Она и сейчас здесь – тс-с-с! – и кот указал лапой в сторону старой клумбы. К Гошиному удивлению, ведьмой оказалась та самая статуя с недобрым лицом. С наступлением темноты она оживала – по крайней мере, так уверял кот. – Она не человек, – объяснил кот. – Злой дух этого места… Она жила здесь еще тогда, когда вокруг была непролазная чаща. А когда строился санаторий, зло прибавило ей сил.

– Почему это?

– Все потому, что его строили давным-давно невольники – или как у вас это называется? Невинные люди, попавшие в тюрьму, трудились тут и страдали. Это она мне рассказала.

– А вы с ней часто разговариваете? – спросил Гоша.

– Иногда. Ей больше поговорить не с кем – люди давно забыли про нее и не ходят за зельями. Но ей со мной неинтересно. Она давно просила меня привести к ней человека – поболтать, развлечься. Если ты придешь, она обрадуется и, наверное, выдаст свою тайну.

– Хорошо. Я приду. Мы придем! А ты пока прячься получше.

Гоша побежал через сугробы к тому месту, где оставил своих. На дорожке у забора уже никого не было. Тогда он опять пошел к воротам, но остановился в отдалении: у санатория стояла машина Деда, и сам он ходил рядом, о чем-то тревожно переговариваясь с фотографом Микешиным и другими мужчинами. «Меня ищут!» – понял Гоша, впервые в жизни желая, чтобы и эти люди его не заметили.

Он не знал, что ему будет за выходку с котом, не знал, с какой целью Дед приехал к санаторию, а потому решил не показываться ему на глаза. Надо было найти Колю. Что с ним сделали за то, что помешал охоте?

Гоша помчался домой, но не рискнул открыть калитку. По старой рябине он забрался на крышу конюшни, барахтаясь в снегу, осторожно подполз к краю. Во дворе Деда все было как обычно, окна уже приветливо светились. Через двор с охапкой дров шел Петя в валенках. Гоша свистнул ему, и Петя завертел головой.

– Гоха! Ты что тут делаешь? Тебя искать поехали, думают, что ты погиб!

– Знаю, – тихо сказал Гоша. – А Коля где?

– Где-то тут был… Он пришел с мужиками, долго у Деда в кабинете спорили, кажется, ему запретили за ворота выходить! Сейчас позову!

– Только никому больше не говори, что меня видел, – предупредил Гоша.

Петя кивнул и скрылся в доме. А вскоре Гоша увидел их. Они бежали, на ходу натягивая пуховики, радостно махали ему и переглядывались, похожие на угольник с транспортиром: колючий Коля и круглая Ульяна.

Через полчаса они сидели втроем под заметенной елью. Короткий декабрьский день уже подходил к концу. Белый кот потерся о пьедестал, его злая хозяйка зашевелилась, потянулась, спрыгнула в сугроб и заговорила. У нее были мощные ноги и широкие плечи, она совсем не мерзла в легком платье. О чем она говорит с котом, слышно не было, но вот кот подошел к ели:

– Выходите! Она хочет поиграть с человеком, которого я привел.

– Поиграть? – Коля удивленно поднял брови и начал выбираться.

– Ты хочешь пойти? – спросил Гоша. – Ты что, это я должен! Да я и играть умею лучше вас, – и он вылез из убежища, не слушая протестов.

Ведьма посмотрела на Гошу белесыми глазами и захохотала. «Это всего лишь игра», – сказал себе мальчик, но ноги все равно плохо слушались его от страха.

– Игра! – крикнула ведьма. – Во что сыграем, дитя?

– В данетки, – почему-то сказал Гоша. И вдруг легко продолжил – ведь он так часто объяснял правила этой игры: – Один загадывает ситуацию, а другой задает вопросы, на которые можно ответить только «да» или «нет».

– Знаю! – захохотала ведьма. Она закружилась по поляне, а потом нагнулась к самому лицу Гоши и заговорила чужим голосом: – Он спросил: «Ты меня любишь?» Она сказала: «Да!» – и умерла!

У Гоши на душе сразу полегчало: эту загадку он знал.

– Ну, это просто, – сказал он, – она держалась за него зубами под куполом цирка!

– Да! – ведьма разозлилась: ее волосы вдруг растрепал холодный ветер, и жесткие снежинки полетели Гоше прямо в лицо. Но он сосредоточенно думал.

– А теперь моя загадка, – сказал он и медленно произнес: – Люди… Людей все забыли, но они расколдовались. Как они это сделали?

Ведьма вздрогнула и бросила на него косой взгляд. Гоша был уверен, что продолжать игру она не будет, но ведьма приняла правила.

– Они что-то зажгли? Зажигали, там был огонь?

– Д-да, – сказал Гоша, лихорадочно соображая.

– Главный фонарь?! Они его зажгли?

– Да, – кивнул Гоша. Кажется, грозная ведьма была не очень умна. А может, это просто нечеловеческая логика?

– Выиграла! Я выиграла? – заплясала ведьма.

– Нет! – крикнул Гоша. – Этого мало! Нужно сказать: где, когда, как зажгли!

Не так-то просто было узнать все до конца. Игра затянулась. Метель бушевала, а кот старался, как мог, согреть мальчику ноги. Но Гоша не зря был мастером подобных игр. Вопрос за вопросом он вытянул у ведьмы все. Оказалось, что на главной площади поселка есть старинный фонарь. Его можно зажигать только волшебными спичками. Каждый человек может зажечь такую спичку только раз в жизни: чиркнешь второй – и упадешь замертво. Если продержать фонарь зажженным всю самую длинную ночь в году, то колдовство исчезнет. Но сделать это почти невозможно, потому что ведьма будет задувать его страшными ледяными ветрами.

– Ну что? Выиграла я? – спросила ведьма наконец.

– Пока да, – пробормотал Гоша.

Радостно завизжав, ведьма взвилась, подняла снежный вихрь и умчалась в лес.

Гоша прошептал:

– Самая длинная ночь в году… Это ведь уже завтра!

– Бежим! – сказал кот. – Сейчас она вернется… Мало ли что придет ей в голову! Скорее!

Зашумели ветки, и Коля с Ульяной выбрались из укрытия. Вместе они помчались по темным аллеям, а кот показывал путь.

– Вы всё слышали? – спросил Гоша на бегу. Коля кивнул.

– Спички я выкраду! – крикнул кот. – Я знаю, где у ведьмы тайник. Остальное – сами!

Они выскочили на улицу, к огням празднично убранного магазина.

– Теперь не страшно: сюда она не сунется, – сказал кот. – Она держится поближе к лесу.

Гоша спросил:

– А ты не пойдешь с нами? Тебе скорее поверят, чем нам. Дед будет рад с тобой познакомиться.

– Не могу, – сказал кот, – я заколдован. У меня не может быть дома – даже на одну ночь!

Как хорошо, что у Гоши, Ульяны и Коли был дом, – как хорошо было вернуться в метель и темень к теплому камину, где собрались все-все, кроме уснувших малышей, и рассказывать снова и снова о коте и ведьме! Как все восхищались Гошиной хитростью, как уговаривали их есть побольше горячих пирожков, какое радостное возбуждение поднялось – освобождение так близко! Наконец Дед объявил отбой, но наутро жизнь снова закипела – в доме поднялась генеральная уборка. Старые и малые выгребали свой скарб из углов, решали, что из вещей, накопленных за годы забвения, пригодится им на прежнем месте. Все по очереди бегали на центральную площадь к фонарю. Во дворе Дед устроил урок для самых маленьких: нужно было во что бы то ни стало научить их пользоваться спичками. К карте был приколот только один, самый важный список – в каком порядке завтра будут зажигать потухший фонарь.

Гоше было велено поджидать кота на улице. Кот не обманул – он принес в зубах драгоценный коробок.

– Что ты грустный? Волнуешься? – спросил его Гоша, почесав его за ухом.

– Я? Нисколько, – ответил кот, – вот только под утро мы с ведьмой еще немного поиграли. Я у тебя научился. Разведал одну штуку… В общем, когда вас вспомнят родные, вы забудете друг друга.

– Как это? – не понял Гоша. – Что, и Иннины родители тоже?

– Нет, конечно, мужья и жены, братья и сестры друг друга не забудут. Только те, кто познакомились в этом доме.

И кот убежал, а Гоша стоял, пытаясь осознать услышанное. Разве можно забыть Колю, Деда, Филипповну?

Мальчик отнес Деду волшебные спички. «Ну, забуду так забуду, – думал он беспечно, пробегая по коридору, – какая разница, если я буду с мамой, папой, Борькой! Не буду никому говорить». Но тут он остановился, и на сердце сразу стало тяжело. В раскрытую дверь библиотеки он увидел Колю с Ульяной: они протирали бесконечные полки с книгами, и обсуждали, кто что читал, и смеялись, и то и дело хватались за руки, и не отрывали друг от друга сияющих глаз. Они мечтали вернуться к прежней жизни вдвоем. Они должны были знать правду. «Но только не сейчас», – решил Гоша.

На поселок опустилась самая длинная ночь в году. Все обычные, незабытые жители спокойно сидели по домам, и никто не видел, как на центральную площадь пришли странные люди. Их была целая толпа: самых маленьких несли на руках, а стареньких вели под руки. У них была лестница и теплые одеяла. Рядом бежало несколько животных, даже конь, и в эту стайку тихо влился пушистый кот, белый, как сугробы на площади. Они приставили лестницу к фонарю. Сам Дед торжественно поднял коробок спичек и взялся за перекладину. Остальные затихли в стороне. Но вдруг кто-то выскочил из толпы и остановился, не решаясь начать говорить. Это был Гоша.

– Что такое? Ты не успел нам что-то рассказать? – встревожился Дед.

– Да, – Гоша посмотрел под ноги. – Если… Когда колдовство закончится, мы забудем друг про друга.

Люди удивленно загомонили, потом разом замолчали. Первым опомнился Дуля. Он хлопнул в ладоши и воскликнул:

– Ну, что теперь делать – прощайте, народ! А вам, Евген Дмитрич, – спасибо за кров!

И все поспешили скорее сказать друг другу что-то на прощанье. Женщины гладили по головкам малышей, которым все эти годы заменяли матерей, друзья и подруги обнимались, и каждый особенно благодарил Деда. А Дед повторял:

– Время, мы теряем время! Прощайтесь скорее!

Гоша смотрел только на двоих в этой толпе. Не уйдут ли они вместе в метель? Не сорвут ли все, не испортят ли, чтобы остаться забытыми навсегда?.. И он увидел, как Коля целует плачущую Ульяну, – и он узнал, как целуют любимую женщину в последний раз.

А время шло. Дед взобрался по лестнице и зажег фонарь. Стало тихо, и фонарь горел ровно-ровно.

– Кажется, получается, – неуверенно сказал Дед. И вдруг его голос потонул в страшном вое.

Дикий вопль нарастал, как сирена, и сметал снег с верхушек сосен. Это ведьма почувствовала, как приближается ее гибель. Злой дух темных лесов, изваяние из мрачных лет – нет, так просто она не сдастся! И послышались тяжелые шаги, и над площадью выросла страшная фигура с белесыми глазами, в развевающемся летнем платье – статуя стала вчетверо больше. Малыши заплакали, люди теснее прижались друг к другу и услышали густой голос:

– Поигра-аем… Да-да! А я не люблю проигрывать, ох, не люблю!

Сейчас же налетел страшный вихрь, и пламя погасло. В темноте завизжали женщины, у кого-то унесло шапку… Но на лестницу уже поднимался папа Инны – пришел его черед чиркнуть спичкой. И вот фонарь опять горит! Но ведьма все ближе, ближе…

– Она не сможет вас тронуть! – послышалось снизу. Под ногами вертелся кот. – Пока фонарь горит, ей не подойти близко!

Да, ведьма не могла подойти – она стояла на краю площади, бессильно размахивая руками и воя от злобы. Но вот она вспомнила про свою силу! Она обрушила на папу Инны самые страшные ветры и метели. Он закрывал огонек изо всех сил, но свалился с лестницы в снег, задыхаясь, и фонарь снова потух. В темноте ведьма сделала шаг к фонарю – и все закричали: «Скорее!», дружно подсаживая на ступени дядю Влада.

И долго, много часов продолжалась эта страшная эстафета: то один, то другой человек поднимался по ступенькам, зажигал огонь и берег его – кто сколько мог. А вокруг носились все вихри, метели, все самые ледяные ураганы этой зимы, свистело в ушах, коченели руки, но внизу стояли остальные – большие, маленькие, мужчины и женщины – и кричали: давай! У тебя получится! И подхватывали, и отогревали спустившихся вниз.

Пришел и Гошин черед. «Не бойся!» – твердили ему. И он думал, что не боится, но на лестнице почувствовал, что его трясет. «Сейчас выроню спичку, – в панике шептал он, – выроню или сломаю… Только бы зажглась! Мама! Мама!» Сам не помня как, он чиркнул спичкой – получилось! Фонарь горел, и снизу его радостно ободряли. Но это было только начало. Ведьма узнала Гошу – посыпались страшные проклятья, и словно тысячи раскаленных игл впились ему в лицо. Целые комки снега летели ему прямо за шиворот, ледяной поток забил нос и рот, так что трудно стало дышать, ресницы слиплись, а зубы свело от холода. Только бы продержаться еще, еще немного, хотя бы несколько секунд… Огонек трепетал, а Гоша закрывал его варежками, как маленькую живую душу. Ничего дороже не было в тот миг.

Что это? Кажется, снизу запели! Чтобы подбодрить его, забытые люди под руководством Коли орали какие-то детские песенки – кажется, «В лесу родилась елочка». Это было единственное, что все, от мала до велика, знали наизусть. Тут Гоша почувствовал, что ледяной поток сносит его, и ухватился одной рукой за перекладину. Хлоп! Огонек погас, и тьма опять надвинулась, и пение потонуло в вое ветра. С

...