Оглавление

1. На границе подлунного мира
2. Часть 1
   1. Глава 1 Синие ручьи
   2. Глава 2 Опять новенькие
   3. Глава 3 Милые соседи
   4. Глава 4 Понедельник, 11.30
   5. Глава 5 Выпусти меня
3. Часть 2
   1. Глава 1 Добро пожаловать на границу подлунного мира!
   2. Глава 2 Самый главный праздник в году
   3. Глава 3 Бездна в твоих глазах
   4. Глава 4 Вересковый лес
   5. Глава 5 До кладбища не подбросите?
   6. Глава 6 Только вернись
   7. Глава 7 Я всё улажу!
   8. Глава 8 Дом, милый дом
   9. Глава 9 Победи меня, если посмеешь
   10. Глава 10 Больше сюда нет хода
   11. Глава 11 Закрой сессию или умри!
   12. Глава 12 Такое кошмарное Рождество

Снег пушистыми крупными хлопьями опускался на ветки деревьев, заметал тропинки и хижины жителей Верескового леса. Волчонок любил выбегать на улицу, чтобы поиграть в снежки с друзьями или, высунув язык, ловить кружащиеся снежинки. А ещё дедушка где-то раздобыл открытки, которые люди в канун новогодних и рождественских праздников дарили друг другу. Волчонок любил их рассматривать, складывал наиболее понравившиеся в свои раскраски и книжки, пересматривал и мечтал, что когда-нибудь побывает в мире людей.

— Мам, а почитай сказку. Но знаешь, вот чтоб настоящую сказку. Кошмарную-прекошмарную! Чтобы залезть под одеяло и трястись под ним до утра от страха, — попросил малыш.

— Кошмарную-прекошмарную, говоришь? Хм, тогда тебе нужна не сказка. Хочешь настоящую историю, легенду о загробном мире и его будущем спасителе?

— Угу, — закивал Волчонок, устраиваясь поудобнее в кровати.

— Тогда слушай и не вздумай пищать от страха, — понизила голос мама, доставая с полки книгу.

Волчонка эта книжка в скучной синей обложке всегда интересовала меньше всего, разве только как подставка, с помощью которой он мог доставать из шкафа сахарные косточки. А ещё в этой книге не было картинок, буквы казались мелкими и некрасивыми, страницы пожелтели и пахли клопами. Однажды Волчонок решил разогнать этой книжкой мышей, за что получил нагоняй от дедушки, поэтому поводов не любить книгу в синей обложке у малыша было предостаточно. Точно ведь зловещая книженция.

— Итак, если ты готов, то слушай во все ушки.

— Готов-готов!

— Глубоко в горах живёт огнедышащее чудище. Спит оно крепким сном, нежитью охраняется. Но однажды придут страшные времена, и чудище это воспрянет, выберется из своей пещеры, расправит крылья и обрушит на бедных жителей Могильного городка всю свою злость, испепеляя всех и каждого. Заполыхает Могильный город, сгорит Вересковый лес, если только…

— Если что? — высунул любопытный нос из-под одеяла Волчонок.

— Хочешь знать, что случится? Есть такое поверье, что придёт некто, кто будет править долгие годы могильными землями, кто сумеет укротить на тысячи лет разбушевавшегося дракона одной только песней, которая так растрогает каменное сердце этой свирепой и страшной зверюги, что она прекратит терроризировать наши края.

— Наверное, быть героем — это здорово, — воодушевился малыш. — Мам, я тоже хочу быть героем. Я ведь смогу?

— Разумеется, мой пушистик! А если хочешь сделать этот мир лучше, то начни с самого себя, — ласково прошептала мама, укрывая малыша одеялом и включая ночник, от которого по потолку и стенам забегали звёзды.

— Это как? Доедать кашу и чистить клыки утром?

— Да, хотя бы так, дорогой.

— Тогда я справлюсь, — решил Волчонок. — Мам, а ты завтра почитаешь эту книгу?

— Спи уже, мой отважный воин Вереска! Конечно, почитаю, — улыбнулась мама.

— А паутинные оладьи с паучковым желе сделаешь завтра?

— Сделаю. Спокойной ночи, малыш.

— А-а-а-у-у-у! Это хорошо, — наконец, угомонился Волчонок. — Спокойной ночи, мам.

Утопая в мягкой перине, Волчонок представлял, как ловко с помощью меча расправится со злодеями, напавшими на загробные земли и его родной Вересковый лес. Он смелый и опасный! Он будет героем. Ведь кто, как не он, смог бы избавить жителей здешних краёв от проклятого чудовища?

Скачущие по стенам и потолку серебристые звёзды складывались в картинки, и вот Волчонок увидел, как он лихо отрубал голову дракону, без труда справился с нежитью, охранявшей ужасное чудовище. Пресвятые тыковки, он сумел! Могильный городок, Вересковый лес и даже Гнилая деревня уцелели, и ничего, что всё это Волчонку только снилось, он верил, что когда-нибудь настанет его час.

Часть 1

Глава 1 Синие ручьи

Три кота резвились на холме за старым кладбищем, то запрыгивая на покосившиеся от времени надгробья, поблёскивающие в свете луны, то гоняясь друг за другом по поляне. Серый, рыжий пушистый и чёрный. Коты то и дело мелькали в зарослях высокой травы, без страха пробегая мимо серебристого волка и лисы с тремя хвостами.

— Защити его. Убей монстров, — прошипела лиса, неслышно ступая по поляне и стараясь не приближаться к полуразрушенной церкви.

— Я не убиваю, — ответил волк, гордо вскинув голову.

— Напрасно, монстры тебя бы не пощадили. В Могильном городке ходят слухи, что ёкаи расшалились и самовольно открыли двери в мир людей. Они выходят к людям. Покидая границы Верескового леса, они навлекают опасность не только на живых, на нас тоже, — сказала лиса. — Действуй по обстоятельствам.

— Обстоятельства создают люди. Я выше обстоятельств, — ответил волк, с завидным спокойствием наблюдая, как одному из котов вздумалось поиграть с его роскошным серебристым хвостом.

Лиса не теряла надежд образумить своего друга, но их спор зашёл в тупик. А коты перестали резвиться и, оставив в покое хвост волка, помчались в сторону кустов в попытке спрятаться, как только услышали приближающиеся шаги со стороны могильной арки.

— Пора. Они уже здесь, — сказала лиса и растворилась в воздухе, оставив после себя шлейф красноватой пыли.

«Тебе конец, блохастый. Убирайся из нашего леса!»

— Этот лес ещё не ваш! И никогда он вашим не станет!

Волк, не привыкший прятаться и отступать, с достоинством встретил врагов. Невидимые существа окружили его со всех сторон, но они были слишком слабы, чтобы вступать в схватку с ёкаем, стражем леса, охранявшим границы миров.

«Мы ещё вернёмся, блохастый. Ты не выстоишь…»

— М-у-у-у-р-р м-я-я-я-у-у-у!

Радостные коты выпрыгнули из кустов и понеслись к волку, обтирались об него, играли с хвостом. Они любили хозяина этого леса и всегда знали, что он защитит, и что никакие монстры, водившиеся по ту сторону арки, которая располагалась прямо за кладбищем, не пройдут из могильного мира в мир людей.

* * *

Целых десять километров отделяло районный центр от городской больницы. Зачем больницу построили так далеко от города, никто не понимал. Многие считали, что в лесополосе спокойнее, воздух там чище и свежее, чем в городе, где работала электростанция и завод по производству пластмассы.

Транспорт ходил не часто, автобус и то здесь бывал с утра — отвозил не выспавшихся и от того хмурых людей на работу из одного города в другой, делая вынужденную остановку близ деревни, где эта больница располагалась. Вечером тот же автобус возвращался обратно, с большим нежеланием делая остановку у больницы, за которой находилась старая полуразрушенная церковь и кладбище.

Каково это — жить в деревне, Виктор знал наверняка. Проездил несколько лет в школу. Казалось, что это было в другой жизни: сначала ему требовалось пройти по потёмкам не меньше километра до остановки, помёрзнуть как следует на ней — зимой в метель, а осенью под дождём, дождаться автобуса и продолжить мёрзнуть там, трясясь по всем кочкам и ухабам. Весёлое время было. К счастью, вот уже несколько лет он жил в столице и приезжал в деревню лишь иногда, чтобы навестить отца.

С сумкой на одном плече и кофром с гитарой на другом Виктор вышел из автобуса и почувствовал, что утонул в грязной жиже по самую лодыжку. Автобус сотрясло от смеха, когда пассажиры услышали, как он заорал.

Добро пожаловать в родное болото! А Виктор, будто забыв, куда собрался ехать, принарядился в белые джинсы.

От остановки ему пришлось топать не меньше километра по главной дороге. Прямо за поворотом виднелся дом отца. Поскольку приезжал Виктор сюда не часто, только на летних каникулах после сессии, то иногда даже забывал, как дом выглядел. И то, если работы бывало много, на лето Виктор оставался в Москве. В этот раз ничего не вышло с работой: фитнес-центр закрылся, и он стал безработным тренером, в услугах переводчика тоже никто не нуждался, да и группу он с ребятами решил распустить. Ничего у них не получалось. Это было дно. Но большим неудачником Виктор бы себя почувствовал, если бы узнал, что ему предстояло поселиться в деревне до конца своих дней. Этот жуткий кошмар до сих пор его преследовал на протяжении нескольких лет. Для себя Виктор решил, что даже под страхом смерти ни за что не вернётся жить в деревню.

С пятнадцати лет он красил волосы в немыслимые цвета, делал пирсинг и татуировки. Один раз Виктор заявился домой с жёлто-фиолетовым ирокезом, и отец чуть не выгнал его за такое издевательство над волосами и его нервной системой. В последнее время эксперименты Виктора с цветом стали куда спокойнее, потому что работодателей часто смущали его бирюзовые, зелёные или розовые волосы.

В этом году Виктору исполнилось двадцать два, он учился в одном из московских университетов на кафедре востоковедения на четвёртом курсе и в свободное от учёбы время подрабатывал переводчиком. Раньше работал грузчиком, в ресторанах быстрого питания, с отрепетированной неестественной улыбкой произнося «свободная касса» и оперативно раздавая заказы, на почте, потом официантом, наконец, фитнес-тренером, успевая при этом играть в группе. В общем, изо всех сил пытался максимально забить время всякими полезными делами, чтобы как можно реже возвращаться в деревню и вспоминать о ней.

Всей душой Виктор ненавидел приезжать в Синие ручьи. Он сожалел, что отец променял сытую жизнь в столице на деревенскую глушь. Год назад Виктор узнал, что отца уволили с поста заведующего одной из московских больниц по статье, и он вынужден был вместе с семьёй переехать в деревню, где родилась и выросла мама Виктора. Что там за история приключилась, Виктору узнать так и не удалось. К сожалению, мама, тоже работавшая врачом, умерла десять лет назад, ровно через год после их переезда в деревню при обстоятельствах, в которые отец не счёл нужным посвящать Виктора. С тех пор отец жил уединённо, стал ещё более замкнутым, чем раньше, развёл кошек и всегда ждал лета, ведь только летом Виктор навещал его.

— Айко! Кыс-кыс-кыс…

С главной дороги Виктор свернул на узкую тропинку, ставшую скользкой из-за дождя. Серый упитанный кот, приметив хозяина на крутом повороте, бросился к нему и попытался забраться на руки.

— Айко, ну ты и грязнуля! Нет! Айко, брысь!

Виктор, придерживая одной рукой сумку, другой взял кота. Невесть откуда взявшаяся машина, резко вырулившая из-за угла, окатила парня с ног до головы водой из лужи, и теперь его когда-то идеально-белые джинсы окончательно приобрели серый цвет, а на новенькой рубашке и в волосах застряли комки грязи.

— Отлично. Дом, милый дом… — обречённо вздохнул Виктор, шлёпая по размытой тропинке к одноэтажному зданию. За последний год, что он отсутствовал, отец капитально отремонтировал дом, и даже постоянно скрипучее крыльцо выглядело как новенькое.

— Пап, я приехал, — постучал в окно Виктор, заприметив знакомую худую фигуру, суетящуюся на кухне. Обогнув огород, он подошёл к входной двери. На крыльце лежало ещё двое котов — рыжий пушистый Кацу и чёрный Хоси.

— Виктор! — обрадовался отец, открыв дверь, но, увидев, как Виктор с недовольным лицом тщетно пытался избавиться от грязи на рубашке, встревожился: — Что случилось?

— Я в порядке. Машина обрызгала. Как приятно снова вернуться домой, — кисло ответил парень, заходя внутрь и оставляя сумку в прихожей. Сейчас бы поспать…

Он последовал за Айко на кухню, откуда доносился аромат тушёного мяса. Отец отлично готовил, о чём прекрасно знали коты, которые дневали и ночевали на кухне, избрав её чуть ли не единственным своим местом обитания в доме.

— Послушай, колонка сломалась, придётся подождать, пока вода в вёдрах нагреется.

— Я мог бы и холодной помыться, — нахмурился Виктор, не представляя, что просидит ещё полчаса, почёсываясь от грязи.

— Не дури! Холодной он помоется. Давно не было воспаления лёгких? — посуровел отец, ставя перед ним тарелку с мясом.

Коты оживились и начали запрыгивать кто на шкаф, кто на холодильник.

— Вкуснотища какая! — взбодрился Виктор и с удовольствием начал уплетать мясо с картошкой, по ходу интересуясь, что нового произошло за время его отсутствия дома. — Как дела, пап? Что интересного в деревне?

— Ничего интересного, всё по-старому, — ответил отец, глядя в окно. — В больницу снова требуются врачи. Все от нас разбегаются, месяца не проработав. Недавно пропала ещё одна медсестра. Всё как обычно. Ты надолго?

— На месяц точно.

— Я помню, ты собирался к родственникам в Киото.

— Не в этом году. Я не накопил достаточно денег. Так что, этим летом я остаюсь у тебя. Зачем мне Киото, если здесь есть восемь соток, милые соседи, речка через лес и кладбище? — нервно рассмеялся Виктор, думая, что таким образом удастся сгладить неловкую обстановку. Лишь бы отец не обиделся.

Соседи — ещё одна причина, почему Виктор не хотел приезжать в деревню. Не сказать, что соседи были не адекватными, но они всегда относились к нему не по-доброму. Вечно косые взгляды, злобные усмешки и перемывание костей за спиной. А когда Виктор был маленький, эти сумасшедшие напугали его в лесу. Считалось, что жители глубинки отличались от жителей столицы и прочих крупных городов простотой и душевностью, чего никак нельзя было сказать про милых соседей Виктора. Он бы вообще назвал их посланниками ада, но никак не людьми, и уж точно совсем не милыми.

Конечно, Виктор сожалел о том, что целое лето придётся торчать в ненавистной с детства деревне и работать в огороде. Работа в огороде всегда внушала Виктору отвращение, но отец настаивал. Хорошо, что к колодцу за водой не нужно было ходить после того, как отец три года назад занялся капитальным ремонтом и провёл к дому все коммуникации.

И самое главное, просто вишенка на торте, Виктора не радовало то, что интернет в Синих ручьях ловил плохо, и это значило, что про общение с друзьями из Японии можно было забыть. Он надеялся, что Юко не разлюбит его. Виктор пообещал, что зимой после сессии прилетит к ней, а по окончании университета, ровно через год, вообще попытается переехать на постоянное местожительство на историческую родину отца, который уезжать никуда не собирался — привязался к дому, стране и её культуре, даже работу свою нервную очень любил.

* * *

Вересковый лес сегодня оставался мрачным и спокойным, хотя обычно был наполнен самыми разными звуками — от песен летучих мышей, которые люди в силу своих ограниченных возможностей услышать никак не могли, до криков ворона и треска веток под ногами. Но поскольку люди в этих краях никогда не водились, Итси без опасений переступил черту, отделявшую могильные земли от владений семьи Волчонка. Жизнерадостного клоуна в клетчатом бежевом костюме погнало в Вересковый лес не столько любопытство, сколько летнее домашнее задание по гербологии.

— Привет, Итси!

Из темноты леса навстречу клоуну вышел парень в пушистых штанах и варежках, с милыми волчьими ушками.

— Я думал, ты сходишь за травами вместе с Юсферату и Эмиру, которые были у меня в гостях на прошлой неделе, — сказал Волчонок, согласившись составить другу компанию в горах. — Они даже с картой умудрились заблудиться, представляешь? Пришлось идти за ними.

— Ой, подожди! Подсвети монстрофоном, я куда-то вляпался, — буркнул Итси, понимая, что поскользнулся на липкой вонючей жиже и запачкал пиджак.

— Пресвятые тыковки, а это ещё что такое? — ахнул Волчонок, увидев огромные следы неведомого ему ранее зверя.

— Это же твой дом. И ты не знаешь?

— Да, но я даже не в курсе, у кого из жителей леса может быть такой огромный размер лапы, — озадаченно почесал за ухом Волчонок.

«М-я-я-я-у-у-у-у-у!»

Итси и Волчонок от неожиданности отпрянули в сторону, когда на бетонную плиту от заброшенной могилы запрыгнули коты. Серый, пушистый рыжий и чёрный. Горящими глазами они смотрели на монстров, а серый решил похвастаться добычей — в зубах он держал свежепойманную летучую мышь.

— Фу, напугали! — выдохнул Волчонок. — А ну, брысь!

— Кто-то из ваших выходил к людям? — осведомился Итси.

— Нет. Не знаю. Эти коты могут шнырять туда-сюда, никакие границы миров им неведомы. Хотя мне не нравится, что они чувствуют себя тут, как дома. Я… А-а-а-у-у-у-у!

Пока Волчонок размышлял о порядках в лесу, котах и прочих недоразумениях, Итси незаметно для друга подкрался сзади и прикусил его за ухо, отчего тот в ужасе заверещал на всю опушку леса.

— А-ха-ха-ха-ха!

— Ну и шуточки, — пробормотал Волчонок, хотя сам готов был залиться смехом. — Пошли уже!

Поиграв с котами, друзья забыли про следы неведомого им существа и далее отправились в горы на поиски трав для летнего домашнего задания. Итси пребывал в прекрасном расположении духа. Убрав паутину с волос и с лёгкостью преодолев овраги, он пробирался сквозь плотно стоявшие друг к другу деревья, окутанные паутиной, будто пледом, и пел:

Есть странный город

На границе подлунного мира,

Где все живут спокойно,

Где нет места суете.

— Где нет места суете-е-е-е! — подхватил последнюю строчку Волчонок.

Вскоре и сами друзья пропали в густеющей темноте Верескового леса.

Глава 2 Опять новенькие

— Вить, как позавтракаешь, сходи на огород и полей огурцы, — делал последние наставления отец, собираясь рано утром на работу.

— Угу, — подал Виктор недовольный голос из самой маленькой комнаты, находящейся близ кухни. Коты с самого утра, как только рассвело, скакали по нему как ненормальные, так что выспаться не удалось.

— Да, там ещё морковь надо прополоть, — вспомнил отец и окончательно добил его последней просьбой: — И шляпу надень, чтобы голову не напекло.

— Ага, сейчас ещё чуть-чуть полежу…

— Вставай! В жару никто огород не поливает.

С нехорошим предчувствием Виктор выглянул в окно. Ого, да там целых три грядки с морковкой! Чтобы прополоть три грядки и полить огурцы (но это меньшее их всех зол), надо проторчать на жаре не меньше часа, а ему, не привыкшему работать на огороде, и того дольше. Гораздо дольше. Видимо, Виктор погорячился, сказав отцу, что останется на всё лето в деревне. Уже на второй день он готов будет идти до столицы пешком.

Позавтракав бутербродом с кофе, проверив электронную почту и ответив на сообщения от своей виртуальной девушки, Виктор вышел на улицу, не желая откладывать работу на потом, но уже спустя полчаса почувствовал себя неважно — голова заболела, подступила тошнота, сердце забилось сильнее. Голова закружилась так, что он понял, как ничком падает на землю. Виктор будто провалился в сон, а очнулся уже поздним вечером, когда стемнело. Лёжа на земле и чувствуя холод, он начал смотреть по сторонам. Встать по-прежнему было трудно, но Виктор как-то изловчился и принял вертикальное положение. Сначала он решил, что до сих пор находится на огороде, но, оглядевшись вокруг, понял, что оказался в лесу. В том самом лесу за больницей, который граничил с кладбищем и славился чертовщиной.

На трясущихся от слабости ногах Виктор поплёлся к едва пробивающемуся свету — это фонарь освещал главную дорогу. Но он шёл, как ему казалось очень долго, а дорога даже не показывалась. Создавалось ощущение, что он топтался на месте.

— Витя, подожди, дорогой!

Ноги плохо слушались, но идти нужно было только вперёд. Виктор вздрогнул, услышав родной голос. Но быть такого не могло! Он слышал маму, которая умерла лет десять назад. Так, что бы ни случилось, главное не оборачиваться. «Иди только вперёд!»: упрямо твердил голос разума.

— Витя, постой! Подожди! — умолял мамин голос.

Остатки разума покидали Виктора с каждым шагом, и на мгновенье он отвлёкся от предостерегающих мыслей и оглянулся. Никого страшного Виктор не увидел. Стояла только мама. Она улыбалась и стала потихоньку приближаться к нему.

— Зачем убегаешь? Я давно тебя не видела.

Мамино лицо с каждым шагом преображалось, но не в лучшую сторону — щёки становились впалыми, глаза наоборот вылезали из орбит, зубы выросли и скоро достали до воротника её платья, волосы поредели, а кожа покрылась красными волдырями. Только сейчас Виктор заметил, почему у мамы такая неуклюжая походка — у неё были копыта!

А потом из темноты деревьев начали появляться и другие чудовища, головы которых были людские, причём ему хорошо знакомые — деревенские. А туловища их отличались от человеческих. Семья Афанасьевых предстала в облике двухметровых многоножек, а их дочь выглядела и того хуже — огромный паук метра три в высоту с бесчисленным количеством ног и глаз. Петрович из дома напротив с