Глава 1

Всякий раз, когда Демир упоминается в наших разговорах, Мустафа защищает его от меня. Каждый раз, так или иначе, своими словами он дает понять, что заботится о нем, и открыто заявляет о своей стороне. При этом он всем своим видом демонстрирует холодность к Огузу. Он даже объяснил, почему так себя ведет. Теперь понятно, что кровные связи действительно сильны. Он глубоко страдал…

На самом деле, если сравнить этих двоих, то, возможно, они имеют много схожих черт. И не только эмоционально, но и физически. Они даже внешне были похожи. У Мустафы тоже были светло-каштановые волосы, но цвет его глаз не был похож на цвет глаз Демира, у того были темно-карие. Они похоже смеются. А еще эти морщинки-лучики в уголках глаз, когда они улыбаются, отчего мое сердце сжимается. Мустафа редко улыбался, но всегда искренне. Он был немного ниже Демира ростом. Но это не меняло того факта, что он был выше меня.

Главной его чертой было достоинство: Мустафа был зрелым молодым человеком, который точно знал, что делает. И так было всегда.

Я до сих пор не знаю, как реагировать на то, что услышала. Я даже не знаю, стоит ли мне вообще как-то реагировать. Единственное, в чем уверена, – это то, что я не была готова к такому грузу на своих плечах и теперь вынуждена хранить чужую тайну. Мустафа поделился своей историей без колебаний, и теперь я несу ответственность.

Я действительно не знала, что делать.

– Мустафа… – я прошептала его имя невольно.

Я не была уверена, что он меня услышал.

– Это… Это огромное совпадение. Я действительно не знаю, что сказать. Правда не знаю.

В ответ на мои неуверенные фразы Мустафа встал прямо передо мной и улыбнулся со всей искренностью, но я знала, что под этой легкой улыбкой скрывается большая печаль.

Я убрала волосы, упавшие на глаза, за ухо, и он нежно погладил меня по щеке.

– Нет, вредина. Это не совпадение. Совпадений не бывает. Мы все живем так, как нам суждено. Жизнь подбрасывает нам то, что мы меньше всего ожидаем, и оставляет нас один на один с правдой, которой мы боимся посмотреть в лицо. Кто знает? Может быть, есть что-то, что мы еще не готовы принимать, и семья появляется у нас самым необычным образом.

Хотя меня поразили его слова, я втайне желала, чтобы этого не произошло. Я не хотела спорить с Мустафой или опровергать его тезисы. Он был прав, мы все жили своей судьбой и предназначением, и теперь, когда у меня появилась такая замечательная приемная семья, я бы не хотела, чтобы что-то подобное вышло наружу и разрушило мою жизнь. Конечно, когда-нибудь я хотела бы узнать, как поживают мои родные, и поблагодарить их. Я бы обязательно попросила их объяснить, почему они так поступили со мной, но не сейчас. У меня не было сил разбираться с этим в дополнение к десяткам других проблем. Что бы я делала, если бы такое случилось? Все это время со мной обращались как с родной дочерью. Как бы я смотрела в глаза тете Эсме и дяде Девриму? Осмелилась бы я?

– Боже упаси. Я бы никогда этого не хотела. Ведь я не знаю, кто мои родители. Конечно, когда-нибудь я бы хотела это узнать, но не сейчас. Я не готова, – сказала я Мустафе то, что было у меня на сердце.

Улыбка на его лице стала еще шире. Он как будто ждал с моей стороны такой реакции.

– Кто знает обо всем? Я имею в виду, кто знает, что Демир на самом деле твой брат?

Видимо, Мустафе так надоело стоять, что он, обойдя меня, сел на лавочку, жестом указывая на другой конец скамьи.

– Только Суат Гюрсой и Мельтем Гюрсой.

Мои глаза расширились от его ответа. Мне показалось, что мои легкие не выдержат того вздоха, который я сделала, открыв глаза. Я не удивилась, что они скрывают правду. Это же тетя Мельтем. То, как сильно она любила Демира, давало понять, что она собственница, но скрывать такой важный факт… Это было так несправедливо! Демир имел право знать все, и к тому же он уже знал, что его усыновили.

– Это несправедливо. Это так несправедливо. Демира же усыновили. Он знает. Почему бы тебе просто не сказать ему правду? Я уверена, он захочет знать.

Я на мгновение поставила себя на место Демира. Независимо от того, живет ли он сейчас в другой семье или нет, если его настоящая семья так близка, стоит узнать о ней. Он имел на это право. От правды не убежать, как сказал Мустафа, правда однажды настигнет тебя и просто свалится на голову. Вопрос только в том, как скоро и насколько будет поздно.

– Почему мы должны говорить ему правду, Ниса? Разве не ты говорила, что у него есть своя жизнь, дом и окружение. И, возможно, у него свои планы на все это. Ему не нужны лишние переживания. Как мы можем взять и сказать ему правду, которая перевернет всю его жизнь? Это был бы настоящий эгоизм.

Когда я смотрю на все это с точки зрения Мустафы, я понимаю, что он снова прав, и не могу возразить. Я не хочу хранить этот секрет, но и не хочу сталкиваться с последствиями, когда однажды все всплывет наружу. Демир рано или поздно узнает, и, возможно, тогда это станет для него еще большим ударом.

– Разве он не должен знать? – настаивала я. Мустафа усмехнулся, приподняв одну бровь, а затем взял меня за плечи и подвинул на другой конец скамейки.

– Может быть, когда-нибудь, когда ты станешь старше, ты поймешь, почему я не хочу ему ничего говорить.

Мустафа и Демир были братьями. С тех пор как я узнала об этом, я постоянно представляла их рядом, и мое сердце начинало сильнее стучать. Я чувствовала странную радость, хотелось, чтоб они встретились и обо всем поговорили. И я с нетерпением буду ждать того дня, когда они это сделают. Даже если это не случится сейчас.

В голове всплыл факт, о котором я никогда раньше не задумывалась. Я снова развернулась к Мустафе.

– Погоди-ка… Если бы тетя Мельтем не усыновила Демира, он бы рос в том же детском доме, что и мы?

Мой тон выдавал мой энтузиазм, совершенно не скрывая мое волнение.

Мустафа кивнул в знак согласия.

– Есть большая вероятность.

– Я в это не верю. Мы все могли расти в одном детском доме. Вы еще с детства могли быть вместе.

Внезапно перед глазами возникла счастливая сцена из детского дома. Мустафа, гоняющийся за Сенем посреди сада, и я, гоняющаяся за ним. Маленький Демир, бегающий вокруг… Глупо улыбаясь про себя, я хотела утонуть в красоте своей мечты. Все это время судьба только откладывала мою встречу с ним. Спустя годы судьба каким-то образом привела его ко мне, но я хотела бы пережить те мгновения. Я не могла не желать, чтобы у нас был шанс жить под одной крышей.

В тот первый вечер мы пошли к ним по настоянию тети Мельтем. Я видела несколько фотографий Демира, на которых он был маленьким мальчиком. Маленький мальчик на этих фотографиях – теперь предел моих мечтаний. Он играл, бегал из одного конца двора детского дома в другой. И он ни секунды не мог усидеть на месте. Если бы мы встретились, когда были маленькими, понравился бы он мне или я обижалась бы на него, как на других мальчиков?

Не знаю, заметила бы я его, но уверена, что нашла бы способ его заполучить.

Как и Мустафа, он со временем сумел завоевать мое сердце. Хотя мы уже пропустили возможность вырасти вместе, и некоторые вещи, к сожалению, не изменить…

Когда Мустафа спросил: «Ты снова мечтаешь, да?», – я склонила голову в смущении от того, что выдала себя, но он не смотрел на меня. Я уже знала, что такого не произойдет.

Разделить детство было подобно неповторимой мелодии, поднимающейся из глубин. Мелодия, окружающая меня, завладевает моим сердцем, чувством, которое я испытываю к Демиру. Она затронула меня в более глубоком и сильном смысле. Музыка звучала так приятно, что мне захотелось иметь волшебную палочку, чтобы вернуться в то время и взять все в свои руки.

– Я бы хотела знать Демира в детстве – таким, как на его детских фотографиях. Он такой милый на них всех.

Мустафа как будто не совсем поверил в то, что я сказала, и посмотрел на меня, приподняв брови. И что? Я не могу?

Конечно, могу.

– Ты уверена, ворчунья? Ну, знаешь, ты сейчас хвалишь того, на кого недавно ругалась последними словами.

Я вспомнила о своей безрассудности, которую только что проявила, и по мне разлилось огромное тепло. Теперь я поняла, что действительно покраснела. И солнце тут ни при чем. Молодец, Ниса. Ты вслух назвала его брата засранцем, молодец.

– О, Мустафа! Я не в своем уме. Слушай, я не хотела так говорить о твоем брате.

Впервые с тех пор, как мы пришли на пляж, я увидела, как он смеется. Я рассмеялась вслед за ним. Он смеялся так громко, что можно было подумать, будто он спятил. Ну, я бы тоже спятила от такого. Ему приходилось иметь дело с таким беспокойным другом, как я.

– Ты все равно не в своем уме, Ниса. Не рассказывай мне о себе, я знаю, что ты из себя представляешь.

Ха! Ему оставалось только посмеяться надо мной, и все. Большое спасибо. Правда, мой дорогой друг. Ты ударил того, кто упал. Молодец.

– Спасибо! Ты действительно успокоил меня. Нет, нет, нет, нет. Ты понимаешь, какую тяжелую ношу ты несешь? Ты только что рассказал мне такое и теперь ведешь себя как ни в чем не бывало, а мне теперь нужно все это осознать и жить с этой правдой.

Смириться с этим оказалось еще сложнее. Мустафа научился жить с этой тайной. А как же я? Что я буду делать? Что я буду чувствовать каждый раз, когда буду видеть Демира? Все это время он без колебаний рассказывал мне обо всем. Как же я буду хранить от него тайну? Только бы не проболтаться Демиру. Мустафа, думаю, заставит меня дать клятву. Я была уверена. Нетрудно было догадаться, что произойдет.

Когда он насмешливо сказал: «Ты сама напросилась», – я закатила глаза. Я оттолкнула его тыльной стороной ладони и сильно ударила по плечу. И как он мог обвинить в этом меня? Я не понимала.

– Значит, ты так веришь в него только потому, что он твой брат?

Когда мы оставили все позади и вернулись к началу. Он надул щеки, а потом с упреком выпустил воздух.

– О, Ниса, о! Ну а как же иначе?! – закричал он.

Что я сделала? Кто я теперь? Я только что вернула все к тому, с чего мы начали.

– Ты ведь знаешь, что иногда бываешь такой глупой, не так ли?

– Ты умеешь делать комплименты.

– Нет, глупышка. Я защищаю Демира не потому, что он мой брат. Просто я предпочитаю верить ему, что он любит тебя.

Его слова волновали меня, и я старалась этого не выдать. Мне пришлось сдерживать себя. Должно быть, он понял, что я тоже нервничаю.

Он выставил руку перед собой и повернулся ко мне:

– Помнишь? Вы с Сенем пошли на день рождения. В тот вечер я впервые встретился с Демиром лицом к лицу.

Как можно было забыть ту ночь? День рождения Кана. Я рассказывала Мустафе о том дне рождения. О том, как вел себя Огуз и как Демир после внезапно сбежал в Стамбул. Тогда я впервые почувствовала тяжесть в сердце.

– В тот вечер мы поднялись в комнату Демира, чтобы пообщаться. Я видел, что ему скучно. Как будто эта комната – то место, где он действительно хотел быть. Не так. Думаю, мне не нужно объяснять, о чем я говорю. А потом он начал показывать все эти нелепые фотографии и видео. Каждый раз, когда я смотрел на него, его лицо становилось таким мрачным, что я невольно задавался вопросом, кто же из вас прав. Я сразу понял, что он хочет, чтобы я прикоснулся к нему. Возможно, он был в таком состоянии, что заплакал бы, если бы я до него дотронулся.

У нас с Мустафой уже был такой разговор, но тогда я даже не дала ему объяснить, просто оставила все как есть. Кто бы мог подумать, что ситуация может быть настолько серьезной? Тогда мне казалось, что Демиру все равно, что он просто ушел.

Это заставило меня осознать некоторые вещи. Например, что в его отсутствие мои глаза искали его повсюду… А Мустафа – что он не просто имел в виду то, что сказал в ту ночь. Что есть нечто большее, во что стоит верить.

Я молчала, глядя на разбивающиеся волны, и тихо слушала.

– С того момента как меня бросили в эту новую жизнь, я был очень близок ко всем вам, так, как никто из вас и представить себе не может, Ниса. А ты не слышала ни слова. Я пришел в школу, чтобы увидеться с вами. Ты тоже помнишь тот день?

Я лукаво усмехнулась при виде улыбки, появившейся на лице Мустафы. Как я могла забыть тот день? Знать, что он рядом, после всех тех событий, через которые я прошла, видеть его перед собой снова… Это было как наркотик. Как только он окликнул меня, я закричала и побежала на другую сторону сада. Я добежала до конца, не обращая внимания на толпу позади меня. Я прыгнула на него. На самом деле, многие – и Демир в том числе – посчитали тогда, что Мустафа мой парень.

– На самом деле, в тот день я впервые увидел Демира, и, как оказалось, вы учитесь в одной школе и живете на одной улице.

Мое лицо, улыбавшееся до этого, вдруг стало серьезным, как и глаза Мустафы. Оказалось, что в тот день он пришел не ради нас, а ради того, чтобы увидеть брата. Кто знает, с какими эмоциями, с какой накопившейся горечью он подходил к школьным воротам?

– Прошло почти четыре месяца. Кажется, что это так мало, но, поверь, это немалый срок, Ниса. Я следил за всеми вами. Да, Сенем сильно изменилась, но и ты изменилась почти так же сильно. Повернись и посмотри в зеркало. Осталась ли там прежняя Ниса?

Я прекрасно понимала, что изменилась и что я больше не прежняя Ниса. Меня удивляло то, что это было так очевидно. Но разве я когда-нибудь боялась измениться?

– Я не говорю, что ты совсем не права. Но ты когда-нибудь задумывалась о том, почему он так поступил? Он оставил тебя в покое, потому что ты сама просила его об этом. Снова и снова. Ты отвернулась от того, что он готов был дать тебе. Он пытался вписать тебя в эту жизнь, пытался приспособить тебя. Но каждый раз ты поддавалась своим страхам. Ты отказывалась от него ради Сенем, ты ничего не делала и предпочитала наблюдать. Ты не смогла принять его таким, какой он есть. И что же в итоге? Твое поведение изменило и его. Твое безразличие дало шанс для другой. Ты заботилась о невинной девушке и ее чувствах, а он показал тебе, что она не так уж невинна.

Мустафе понадобилось немного времени, чтобы все понять. Он был настолько умен, что смог разглядеть суть проблемы с первого раза.

Когда я услышала имя Сенем, мои мысли сразу же вернулись к подруге. Я подумала о том, что Мустафа даже не осознавал, как его присутствие влияет на Сенем. Хотя что могло ускользнуть от его глаз?

Что касается меня… Я уже не была такой, как он говорил, я изменилась.

Сенем была в моей жизни только тогда, когда я выходила из своей комнаты, и я знала, что мне сейчас так лучше, но со стороны это выглядело так, как будто я изолируюсь и от других людей.

Я не понимала, что другие факторы отталкивают меня от Сенем. Если у нее была Дамла, у меня – Гекче и Бахар. Пока я постоянно отвергала Сенем, я не могла сказать ни слова остальным. На самом деле, я с нетерпением ждала возможности уехать от той, кого называла своей сестрой. И теперь я дорого за это плачу.

– Я нисколько не виню Демира. Если ты спросишь меня почему, то могу тебе сказать: потому что он сразу давал тебе понять, что выбрал тебя. Он сказал тебе. Он выбрал, возможно, самый нелогичный путь, чтобы подобраться к тебе. Но, как видишь, он потерпел поражение. Но, опять же, настоящая правда там, не так ли? Ты можешь ныть, протестовать, вымещать все на мне, бить меня по голове, но ты ничего не можешь сделать. Это не изменит того факта, что ты сама виновата. Если бы ты не начала эту ерунду с самого начала. Если бы ты честно сказала Сенем то, что было у тебя на сердце, возможно, ты бы сейчас была с Демиром. И то, что Сенем могло это расстроить или разозлить, казалось бы тебе смешным.

В некоторых моментах… Нет, нет. Я говорю не о некоторых моментах, я говорю о большинстве ситуаций. Я ненавидела, когда этот умник был так прав. Это было так нечестно с его стороны – быть правым. Ну и ладно. Я была виновата во всем. Я была причиной всей этой ерунды. И я совсем не гордилась этим.

– Не знаю, сколько раз я буду повторять тебе это. Я ненавижу, что ты всегда прав.

Я сложила руки на груди и, напевая, посмотрела на море, а Мустафа взял меня за плечи. Он притянул меня к себе и крепко обнял.

– Поверь мне, ворчунья, мне это нравится.

Да что с ним такое? В самом деле, ты купаешься в море удовольствия, и так понятно, что обожаешь это!

Его слова раздражали меня еще больше, мне захотелось вырваться из его объятий. Я сделала вид, что сопротивляюсь, но Мустафа, конечно же, не стал обманываться и не отпустил меня. Когда я злилась на него, он всегда был таким, пытаясь завоевать мое сердце. Как будто это было слишком трудно. Он всегда прилагал дополнительные усилия.

Когда я подняла голову и сфокусировалась на его лице, я поняла, что они с Демиром действительно похожи. Чем дальше, тем больше я понимала это. Его лицо было меньше, чем у Демира. Своим суровым взглядом он напоминал мне своего отца. Но из слов Мустафы стало ясно, что их глаза непохожи. Вероятно, Демир напоминал ему мать. Ее манеры, ее ласку, ее всегдашнюю веселость.

Внезапно в моей голове возникло воспоминание о том, что было несколько недель назад. Я вспомнила свой визит в дом дяди Онура. Я вспомнила, как он показывал мне фотоальбом. Со своими кудрявыми волосами Бахар была очень похожа на свою настоящую маму. И поэтому он держал фото Бахар отдельно от всех.

Теперь я поняла, что напоминала мне фотография в том фотоальбоме.

Эта женщина действительно напоминала мне Бахар.

– Твою маму звали Джейлин, не так ли? – пробормотала я.

Отпустив мои руки, он обхватил себя и отступил назад.

Он грустно улыбнулся.

– Да, значение очень красивое. Оно означает «дверь в рай».

Такое красивое имя. Только женщина может отдать свою жизнь ради своего ребенка. Я никогда не увижу ее. Я еще раз восхитилась женщиной с кудрявыми волосами и лицом ангела. Многие матери даже не знают, где сейчас находится их ребенок. А она отдала за него свою жизнь.

Я перевела взгляд на море, все дальше отдаляясь от Мустафы и думая, что в мире еще есть такие прекрасные люди. И Демиру, и Мустафе очень повезло. Иметь родного человека в своей жизни было лучшей наградой, которая когда-либо могла бы достаться им. Они ведь могли не знать друг о друге никогда. Не знаю, как дядя, а тетя Джейлин никогда их уже не увидит. Но они оба прекрасно понимали, и Мустафа, и его отец, что у них идеальная мать и жена. И вели себя соответственно.

Мустафа потормошил меня за руку, и я вынырнула из своих глубоких размышлений. Я повернулась к нему и увидела, что его губы приоткрылись: он что-то бормотал, но из его рта не вырывалось ни звука. Он не мог вымолвить ни слова. Наконец он произнес:

– А что теперь? Что за девушка была с тобой у выхода?

Когда он спросил, я почувствовала, как у меня сжалась челюсть, а в голове сверкнула молния. Ему не очень повезло, что моя рука была так близко к его спине.

– Мустафа, не знаю, в курсе ли ты, но я все еще близко к тебе и, если ты будешь говорить мне всякие глупости, я тебя ударю.

Его единственная реакция – хихиканье со склоненной головой. И это разозлило меня еще больше. Он что, хочет, чтобы я ушла?

– Не будь врединой и просто ответь, – настаивал он, глядя мне в лицо.

Я не могла не нахмуриться. Ну и что? Айбюке? Он действительно хотел знать, кто она?

– Я же сказала тебе, это та, с кем Демир спал.

Слова сорвались с моих губ слишком резко, и невозможно было не заметить мою ревность.

– Она очень красивая.

Я знаю! Все знают о красоте Айбюке. Остались ли еще люди, которые этого не замечали?

– Я не говорю, что это потому, что он мой брат, но он знает толк в красивых девушках. Это точно.

В ответ на слова Мустафы я сказала, что у меня нет с собой зеркала. Я была благодарна за это. Или мне следовало сказать: «Я такая уродливая?» Я могла бы отчаяться и простонать: «А как же я?»

Может, я и не была такой, но Демир выбрал меня. По крайней мере, это правда. Я могла бы утешить себя. Верно?

– Мустафа!

Ничто не мешало мне с визгом наброситься на Мустафу.

– Я выколю тебе глаза. Это запретный плод, запретный! Я тебе запрещаю. Она недосягаемая. Я тебе запрещаю.

Мустафе было плевать на мои слова. О чем, черт возьми, я говорила?

– Ну что с того, если она красива? Что, если она испорченная внутри? Ты меня не слышал.

Кажется, я сказала: «Она спала с Демиром». Может, я и говорю ерунду, но это очевидно. Айбюке спала с твоим родным братом.

Мустафа, возможно, и был любопытен, но он не мог игнорировать этот факт.

– Я не копаюсь ни в чьем прошлом, Ниса. Прошлое остается в прошлом. Кроме того, я не хочу, чтобы ты думала, что сама чистенькая. Мы видим, что получилось из твоей добродетели. Мне кажется, ты слишком остро реагируешь. Все совершают ошибки.

Ошибки? Как он мог счесть такую ситуацию ошибкой?

Он никогда не разговаривал с Айбюке, у него не было ни одного нормального разговора с Демиром. Он даже не знал, ошибка это или нет, но так уверенно заявлял, что это была ошибка.

Он был так уверен в себе.

– Вы только посмотрите на него! Он защищает девушку, которую видел всего несколько секунд. Ты сводишь меня с ума?

Вместо того чтобы сдерживать себя дальше, я ущипнула его за руку достаточно сильно, чтобы оставить след. Впервые за долгое время это сработало в мою пользу. Я ущипнула его. Когда он вскочил со своего места, я была рада это видеть. Его лицо стало грустным. Он похлопывал себя по руке и ныл: «Да ты кусок от меня пыталась оторвать, девочка!» Я изобразила его с открытым ртом. Конечно, я не хотела ему навредить, но вдруг в моей руке завибрировал телефон, и мне пришлось отвлечься.

Мустафа сказал:

– Ответь на звонок.

Я похлопала его по руке. Опустив взгляд на телефон и увидев имя на экране, не знала, что делать. Я не знала, что делать с тем, что произошло в школе, и с тем, что она сказала.

Я никогда не думала, что она позвонит мне позже.

– Это Бахар, – прошептала я, когда Мустафа похлопал его по руке.

Он быстро подошел ко мне, и на его лице появилось неописуемое выражение. Появилась улыбка.

– Это Кудряшка.

– Да, это та самая…

Когда он закончил мое предложение, сказав: «Которая похожа на нашу маму». Я была поражена, что он вообще знал. Он ничего не упустил. Он знал, что Бахар напоминает его мать.

– Ну же, возьми трубку. Смотри, как она настойчиво звонит. Даже мне любопытно.

Я разделяла его чувства, любопытство по поводу того, зачем она звонит, не давало мне покоя.

Я нажала на зеленую кнопку и поднесла телефон к уху.

– Да, Бахар?

Как только я ответила на звонок, тут же услышала шум в трубке.

Я услышала, как будто там что-то взрывается. Где она была?

– Ниса, где ты? Где ты?

Эти кричащие голоса сзади. Что это, черт возьми, такое?

– Я гуляю. Что случилось?

Я пыталась понять, что происходит. В то время как я отвечала на вопрос Бахар, я снова услышала голоса сзади. Что там за суматоха.

– Кажется, это конец. Ну… Демир…

Пока она невнятно говорила, беспокойство охватило все мое тело. Он вышел из школы в такой ярости. И в голову пришло самое худшее. Может быть, это как в субботу вечером. Как тогда, когда он превысил скорость и… Нет, нет. От одной мысли об этом у меня сжалось сердце. Я не должна была думать о плохом.

Не думай о плохом, идиотка!

– Что случилось с Демиром?

Мой голос был низким, словно я была напугана.

Мустафа, который был рядом со мной, когда она вышла, нервно взял трубку.

– Не волнуйся. Это было…

– Что случилось, Бахар? Не сходи с ума и скажи мне!

– Он пьян.

Вот этого я точно не ожидала. Как этот мальчик умудрился напиться?

– Что?

Мустафа, который был свидетелем всего происходящего, рассмеялся от радости прямо у меня на глазах.

Я подала знак, чтобы он заткнулся, а он просто даже не удосужился послушать.

– Да, этот сумасшедший, тот парень, с которым мы постоянно тусовались, он пил в этот раз как зверь. Батухан был с ним. Когда он понял, что происходит, он уже не смог его остановить. Сейчас мы у него дома. Эмре и Бату пытаются его отрезвить, но, похоже, ничего не получается. Что ж, у нас есть еще время, и нам нужно отвезти Гекче домой. Ты можешь приехать и остаться на некоторое время. Даже если тебе на него плевать, ты сможешь присмотреть за ним ради меня? Ну, знаешь, кроме тебя, они никого не будет слушать.

Боже, в чем я согрешила, что Ты испытываешь меня этим? Нет, все. Почему я через это прохожу?

Этот парень, должно быть, очень глуп или что-то в этом роде. Он никогда не протрезвеет быстро средь бела дня. Пьян? Нет, нет, нет, нет, нет, нет. Я сошла с ума. Еще одна вещь, которая меня озадачила, – почему Бахар оставила Гекче у себя дома? Гекче была очень здравомыслящей девушкой. Я забыла обо всем, о самом странном. Как получилось, что Гекче сейчас в доме Демира? Ситуация становилась все хуже, и она – единственный способ распутать этот запутанный клубок.

Это было похоже на разгадывание загадки.

– Хорошо, я приду.

Когда я сразу согласилась, ничего не спрашивая, Бахар поблагодарила меня, сказала, что пришлет координаты, и повесила трубку. Я продолжала держать телефон в руках и уставилась в пустоту.

Я повернулась к Мустафе, который все еще смеялся у меня на глазах.

– Поздравляю, твой брат пьян, – саркастически пробормотала я.

Мустафа пожал плечами и продолжил смеяться.

– Он влюблен. Что ты собираешься делать?

Когда я продолжила смотреть на него, он обнял меня за плечи и заставил идти.

– Пойдем, я тебя подвезу.

На мгновение я подумала: «Откуда ты знаешь, где живет Демир?»

Я уже собиралась задать этот нелогичный вопрос, когда поняла, что Мустафа же расследовал все о своей семье, так что ничего необычного в том, что он знает адрес Демира. Я знала. Демир был его братом. Неудивительно, что он знал о нем все.

Когда я пробормотала: «Я попрошу тебя тоже прийти», – Мустафа перевел взгляд на меня.

Он был прав. Поскольку остальные не знали Мустафу как следует, будет странно, если он придет. Я подняла свою сумку со скамейки и увидела, что Мустафа дошел до места, где была припаркована его машина. Мы сели в машину и быстро поехали в направлении улицы, где находился дом Демира.

По дороге мы с Мустафой почти не разговаривали. Я старалась переварить полученные сведения. Я не могла предугадать, что произойдет дальше. Как мне удастся скрыть всю правду?

Белый «Фольксваген» встал на правой стороне улицы, прямо напротив здания.

Когда он остановился, я отстегнула ремень безопасности и потянулась к двери, чтобы выйти из машины, но Мустафа внезапно потянулся к моей двери и удержал мою руку.

Мне пришлось отпустить ручку. Я повернула голову в его сторону и увидела, что он стал совсем другим. От того мальчика, смеявшегося на пляже, не осталось и следа. Он выглядел более обеспокоенным и пугал меня. Он боялся меня и тех секретов, которые, как он думал, я не смогу сохранить.

– Обещай мне, Ниса. Обещай, что ничего ему не расскажешь.

Это оказалось не так просто, как я думала. Я смотрела на него, и это как будто был не он. Я как будто смотрела в глаза Демиру. Я пыталась понять, как мне следует себя вести. Я всегда буду винить себя за то, что скрывала от него подобное.

– Мустафа…

Как я была беспомощна, когда пробормотала его имя.

Мне хотелось, чтобы он понял это по моему тону, но я кое-что забыла – что он был в таком же отчаянии, как и я.

– Обещай мне, ворчунья, – настаивал он, и я отмахнулась от него.

Сейчас было не время говорить об этом, но я знала, что мы еще вернемся к этому разговору. До тех пор я собиралась держать рот на замке.

– Пожалуйста, давай поговорим об этом позже. У меня было много времени подумать. Ты дал мне кое-что. Мне нужно время, и я обещаю тебе, что на этот раз я буду держать рот на замке.

Улыбаясь, он взял меня за руку и обнял меня. Я знала, что он верит в меня, доверяет мне.

Он никогда бы не отпустил меня.

– Тогда иди. Отрезви этого парня, – улыбнулся он.

И я кивнула головой в знак согласия. Демир, кто знает, в каком состоянии он был? Когда моя рука снова легла на ручку двери, я открыла глаза, чтобы посоветоваться в последний раз.

Я снова повернулась к Мустафе:

– Ну и что мне теперь делать?

По блеску в его глазах я поняла, что он знает. Его губы скривились.

Расстегнув ремень, он схватил меня за плечи и встряхнул.

– Когда твое сердце уже верит в него, отбрось логику и мысли о мнении других людей. Отпусти все это, Ниса. Не заботься ни о ком, даже о Сенем, если понадобится. Не думай ни о ком, кроме себя и него. Открой свое сердце и посмотри, куда оно будет направлено, а затем действуй. Согласна?

Взяв мой нос между двумя пальцами, он сжал его и отпустил.

Я ничего не сказала, только слегка поцеловала в щеку и, взяв свои вещи, вышла. Мустафа снова завел машину и, не теряя времени, поехал прочь от меня. Я расправила плечи, смотря ему вслед, пока он не скрылся из виду.

Я глубоко вздохнула. Может быть, пришло время выйти из кокона. Пришло время помочь Демиру.

Глава 2

Хотя с момента отъезда Мустафы прошло всего несколько минут, для меня как будто прошла вечность, и я была не в силах пошевелиться. Я была ошеломлена и не могла набраться смелости сдвинуться с места. В моей душе возникло чувство дежавю: то же голубое небо, то же здание, и оно мешало мне войти. Не знаю, сколько прошло дней или недель с прошлого раза здесь.

Я не помню этого, но я не осознавала, насколько волнуюсь. Воспоминания о том дне, приправленные ревностью, уже наводнили мой разум. Впервые я побывала на этой улице благодаря Бахар. Я была здесь всего несколько раз. Я думала о том, как я смогу оставаться рядом с ним. Бахар убеждала меня пойти к нему. Она сказала, что это необходимо, и я согласилась.

Я набралась храбрости и подошла к двери со всей своей смелостью и волнением. Но тут все мужество, которое я с таким трудом собирала в себе, внезапно испарилось. И на смену ему пришло новое чувство. Ревность. Я не знала, какие чувства испытываю к Айбюке и как мне следует к ней относиться. А она, в свою очередь, в последнее время еще и удивляла меня своим меняющимся отношением ко мне. Раньше я почти ненавидела ее и то, что она делала, но в последнее время ее хорошего поведения по отношению ко мне было достаточно, чтобы сбить меня с толку.

Но это не отменяло некоторых фактов. Во-первых, она все еще была так же красива, как и до этого. Она даже привлекла внимание Мустафы. Она была крутой. Всегда была уверена в себе. Она была решительной. Она не была непостоянной, как я, она делала то, что хотела. Если она чего-то хотела, то боролась за это. Она не была похожа ни на кого из окружающих нас людей. Иногда одно ее высказывание не совпадало с другим. Мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы разобраться в этом. И последнее, хотя мне казалось, что временами я бывала очень несправедлива к ней, я не могла сдержать свой язык и игнорировать реальную ситуацию, которая поселилась в моем сознании.

Ведь никакое хорошее поведение не могло изменить того факта, что она переспала с Демиром. И уж тем более не поможет мне стереть его из памяти. Как бы я хотела, чтобы у меня был выключатель, чтобы я могла выкинуть весь этот мусор из своей памяти. Но его нет, и я боюсь, что мне придется просто смириться.

В тот проклятый день, когда я оказалась впервые перед этим зданием, я столкнулась с Айбюке. Она выходила от него. Это воспоминание было как нападение затаившегося хищника. Было ощущение, что в мою кожу как будто вонзались клыки. Ревность ядом разливалась по моей крови. Ревность вперемешку с гневом. Это словно заполнило меня целиком. Куда бы я ни посмотрела, я видела его, за какой бы угол я ни сворачивала, мой путь вел прямо к нему. Я начала делать шаги по направлению к его дому. Мне было страшно. Даже сейчас мне кажется, что я снова переживаю то же самое. Пока я шла, образ выходившей Айбюке из той двери был перед моими глазами. Казалось, что она вот-вот спустится вниз передо мной. И весь мой энтузиазм снова оказался на дне. Я хотела остановиться и сделать шаг в другую сторону. Хотела уйти в последний момент. Хотела сдаться, но бояться больше не было смысла. Не было больше ничего, что могло бы быть хуже того раза. Я так устала. Пришло время быть храброй. Как сказал Мустафа, пора расправить крылья и быть собой. Я должна была освободиться от ревности, злости и всех этих негативных чувств. Я снова расправила плечи, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Чувствовала себя готовой, и эта уверенность придавала мне сил. Я собиралась помочь ему.

Перейдя дорогу и направившись к зданию, я на мгновение замешкалась и споткнулась, но постаралась не обращать на это внимания и продолжала идти. И когда я вошла в калитку, то увидела четырехэтажное светло-голубое здание.

В здании нет лифта. Ну, в каждом здании есть лифт. Такого не могло быть. Я стала подниматься, ориентируясь на то, что мне рассказала Бахар. Когда я поднялась на этаж, напротив меня было две квартиры. Я направилась к двери справа и увидела надпись «Демир Гюрсой» прямо под звонком.

На моем лице появилась странная улыбка. Бинго! Я выбрала правильную дверь. Я впервые войду в его дом, а может быть, и в его настоящую жизнь. Это слишком нервировало.

Дотронувшись до дверного звонка, я одновременно с наслаждением поджала губы. Не прошло и нескольких секунд, как раздался звук дверного звонка.

Бахар открыла дверь быстро, словно ждала за ней.

– О боже, слава богу! Наконец-то!

Не дожидаясь моей реакции, она быстро схватила меня за руку и помогла снять обувь. Не дав мне и шанса, она начала тащить меня по коридору. Мы быстро продвигались по коридору со стенами кремового цвета. У меня не оставалось возможности осмотреть дом.

– Я рада, что ты пришла, Ниса, – пробормотала Бахар.

Навалившаяся усталость была предвестником того, что ситуация весьма серьезна. Когда мы пересекали узкий коридор, из комнаты, в которую нам предстояло войти, донесся знакомый голос. И я отчетливо услышала и другие голоса.

– Заткнись, мать твою! Я заклею тебе рот! Хватит!

Гекче. Разве это не ее мятежный голос? Да, да! Это точно была она.

Мы вошли в небольшую комнату. Гекче выхватила черную подушку и швырнула ее прямо в голову Демиру. Я была свидетелем этого. Пытаясь расшифровать происходящее передо мной, я перевела взгляд на Демира, сидящего на двухместном диване.

– Демир?

Я точно брала свои слова обратно и произносила его имя как раньше. Я обращалась не к пьяному парню в кресле, а к моему Демиру. Но этот человек не имел ничего общего с тем Демиром, которого я знала.

Казалось, того Демира больше не существует.

 

«Грех мой, преступление мое! [1]

Это я все устроил, это мой сон.

Это моя взятка самому себе.

Не трогай, у меня в руке мечта» [2].

 

Он полулежал в кресле, упершись ногами в пол, даже не сняв обувь. Его голова покоилась на стеклянном журнальном столике и была обращена к флуоресцентной лампе на потолке. С закрытыми глазами он качал головой из стороны в сторону и напевал ту песню, которая мне не очень нравится. Ради всего святого! Что это было, черт возьми?

Я продолжала наблюдать за пьяным поведением Демира с широко открытыми глазами, Эмре стоял над ним, бормоча, что ему пора заткнуться. Батухан же в этот момент довольно резко отвесил Демиру подзатыльник. Удачи тебе, Батухан. Ударь его за меня!

«Грех мой…»

Он уже собирался снова начать припев песни, как вдруг, открыв глаза, увидел меня. Широко улыбаясь и пытаясь сесть в кресле, он закричал:

– Анааа! Ниса, любовь моя. Она здесь! Почему ты не сказала мне? – ошеломленно пробормотал он, закатив глаза. Эмре и Батухану, видимо, это настолько надоело, что оба не выдержали и одновременно стукнули Демира по голове. И по случайности ударили друг друга. Я не смогла подавить хихиканье.

Мне было интересно, как он умудрился напиться до такого состояния.

– Что с ним случилось?

Когда я, наконец, выразила свое удивление хихиканьем, Гекче взяла в руку еще одну подушку и бросила ее в сторону Демира. Я без всякой причины желала, чтобы Кан был здесь. У него есть отличные способы улаживать такое.

– Ну а как ты думаешь, дорогая?

Мне жаль, что Гекче так расстроилась из-за этой неприятности. Я не могла на нее сердиться, хотя и была немного раздосадована тем, как она с ним обращалась. Я не знала, на что здесь нарвусь. Я была виновата в том, что она вообще здесь оказалась: если бы она не дружила со мной, ее бы здесь не было.

В это время Демир пытался встать, испытывая головокружение от встречи со мной. Тут Батухан и Эмре оставили Гекче в покое и кинулись поддержать Демира. Уйти они не успели. Они подхватили Демира и поставили его прямо передо мной, а затем усадили на единственное свободное место рядом.

Он уставился на Гекче.

– Ай! Иногда ты такая невыносимая, Гекче. Даже твои голубые глаза не спасают тебя. Хорошо, что у Эмре ничего не получилось с тобой. Нам очень повезло. Так повезло! Такая девушка, как ты, – зло.

Демир, должно быть, не думал, что говорил. Говорить на эту тему в такой ситуации? Он что, хотел ссоры с Гекче? Кроме того, Бахар тоже была тут! Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет! Это было уже слишком!

– Я собираюсь…

Я не знала, как долго Гекче пробыла здесь. Но по ее голубым глазам было понятно, что ей это надоело. Она больше не могла сдерживаться и готова была наброситься на Демира.

В это же время Эмре быстро поднялся со своего места. Закатив глаза, он с силой схватил Демира за футболку и вернул его на место. Бахар не придала значения случившемуся.

Когда он подошел ко мне, я все еще притворялась, что не поняла, о чем речь.

– Ниса, мы отвезем Гекче домой и вернемся. Пока мы не приедем, присмотришь за этим идиотом?

Я перевела взгляд на Демира, сидящего прямо за мной. Не уверена, что справлюсь с ним. Кто знает, что он выкинет? Что он еще может сделать, чем будет способен нас разозлить? Я только что поняла, что, как только Эмре и Батухан уедут, я останусь наедине с выходками пьяного Демира. Почему им нужно ехать всем вместе? Эмре или Батухан могли бы остаться со мной и помочь мне.

– Вам обязательно уезжать обоим? – Они посмотрели друг на друга и промолчали. Затем Бахар кивнула головой в знак согласия, как бы отвечая на мой вопрос. Это немного странно, но меня это не смущало. Это другая ситуация. И мне была нужна помощь.

– Ну ладно. Постараюсь справиться, – пробормотала я, разворачиваясь и продолжая что-то бормотать себе под нос.

Я с подозрением посмотрела на Демира, который пел. Закрадывались сомнения, что не справлюсь с ним, но у меня не было выбора. Я должна была попробовать. То, что со мной случилось, нужно было пережить.

Сказав: «Мы вернемся через полчаса», Бахар быстро развернулась и пошла к выходу из комнаты, а я последовала за ними и остальными к двери и оставила Демира на некоторое время одного.

– Пойдем, удачи тебе, девочка.

Батухан надел на ноги туфли. Мы встретились взглядами, когда он выпрямился, опираясь на ноги. Он широко улыбнулся, показав свои ямочки. У меня открылся рот.

– Что ты уставилась, девочка? Ты же настоящая невеста этого парня, наша девочка, – ошарашил он меня. Невеста? Неужели? Я не помнила, чтобы он раньше так обращался к Сенем.

– Да поможет тебе Бог, Ниса, – сказал Эмре, похлопав меня по плечу.

Батухан последовал за ним вниз по лестнице. Спасибо тебе, красивый мальчик. Слегка поцеловав меня в щеку, Бахар обняла меня и вышла вслед за ребятами. Она оставила меня наедине с Гекче. Я молча ждала, пока та закончит одеваться.

Завязав шнурки и встав, она положила руку мне на плечо. И когда она потянулась за сумкой, я схватила ее за руку, помешав уйти. Может, это было не время и не место, но я должна была извиниться перед ней. Я не хотела откладывать это.

– Мне очень жаль, что так получилось сегодня утром. Прости, что я вела себя так безрассудно. Я наговорила глупостей.

С глазами, сверкающими, как глубокое синее море, она с нежностью посмотрела в мои обычные темно-карие глаза. На ее лице появилась улыбка, и, прежде чем я поняла, что происходит, она обвила руками мою шею и крепко обняла меня.

– Если бы это был кто-то другой, поверь, я бы знала, что делать. Я ничего не могу поделать, когда это ты. Когда я думаю о том, через что тебе пришлось пройти, я готова простить тебе все что угодно.

Все это время она с такой зрелостью прощала мне любые глупости. Я удивлялась тому, как она так быстро могла меня прощать. Гекче не была похожа на меня. Она была настоящим другом. Она была одним из тех редких людей. С того самого момента, как я появилась в ее жизни, она никогда не оставляла меня одну, даже когда я была неправа, в школе, дома – и даже сейчас, в этой ситуации с Демиром.

Я никогда не смогу отплатить ей за это.

– Ты моя любимая, – прошептала я ей на ухо.

Она похлопала меня по спине, как бы показывая, что поддерживает меня еще больше, как раз когда я хотела открыть рот и поблагодарить ее за все. Голос в конце коридора помешал нам.

– Ниса! Ниса! Ну давай же! Мне так скучно здесь, иди сюда.

Я закатила глаза, покидая объятия Гекче, а она указала мне на коридор. Я не знала, как вести себя с Демиром. Пока не знала.

– Иди, пока этот сумасшедший пьяница не разорался на весь дом.

Я быстро покачала головой, пытаясь улыбнуться. Гекче слегка поцеловала меня и вышла из дома. Я закрыла за ней дверь.

Первое, что я сделала после, – сняла туфли. Я оставила их вместе с вещами в гардеробе с правой стороны. Размяв плечи, я нерешительно вошла в комнату, где находился Демир. Я все еще пыталась понять, смогу ли я справиться с этим большим ребенком. Взвешивая свои силы, я встала перед ним и сложила руки на груди, подняв брови вверх и стараясь выглядеть строгой. Пока я смотрела на него, губы Демира растянулись в улыбке, и следом он неожиданно икнул. Это еще один признак того, что маленький джентльмен навеселе. Он продолжал смотреть на меня с озорным блеском в глазах. Я не могла на него сердиться.

Он откинулся на спинку кресла и вытянул ноги на журнальный столик перед собой, как и до этого. Вид у него был такой, что нельзя было с уверенностью сказать, пьян он или трезв.

– Как дела, любовь моя?

Мои глаза широко раскрылись в ответ на его вопрос. Я не смогла удержаться и разразилась смехом. Такие смущающие слова. Я была бы гораздо счастливее, если бы ты не использовал их, Демир. Пожалуйста, не надо. Не произноси эти слова. Они совсем ни к чему.

– Что это за выходки, ради всего святого, Демир?

Он выглядел как непослушный ребенок. Он пожал плечами и на несколько секунд растянулся в кресле, а потом открыл свой большой рот и на этот раз переделал другую песню на свой лад.

– Я ел раки, я пил вино. Я ел раки, я пил вино. Я пил, я пил, я мечтал о тебе. Смотри, как складно. Я написал тебе песню. Как тебе нравится? Нравится?

Ха! Песни Ибрахима Татлысеса[3] были неплохи, но это было неуместно.

На самом деле, если бы мы сейчас были в другой ситуации, я бы не смеялась над ним за то, что он такой невежественный, я бы считала его невероятно милым. Но у нас были важные проблемы, которые нужно было решить. Мы не могли справиться с ними таким образом.

– Ты отвратителен, – пробормотала я, и он прижал палец к губам с озорством в глазах, как бы делая знак, что готов молчать.

Я не смогла удержаться от улыбки. От него пахло спиртным, и я скорчила недовольную гримасу.

– Ты разбиваешь мне сердце, но послушай, – сказал он, не обращая внимания на мою реакцию на неприятный запах.

Я немного отошла.

– Я тебе врежу, – перебила его я, но он просто прикрыл мне рот рукой и прижался ко мне.

Прежде чем у меня появился шанс высвободиться, он схватил меня за подбородок и заставил посмотреть на него.

– Ты можешь это сделать, любовь моя. Моя сияющая, яростная звезда.

Чем больше я старалась не смеяться, тем больше Демир, казалось, ставил меня в еще более сложную ситуацию. Он вел себя странно: с озорным выражением лица, словно пытался вывести меня на эмоции. Если он снова назовет меня любимой, я этого не вынесу. Так же, как Батухан и Эмре.

Какое безэмоциональное, надуманное слово! Моя любовь! Ты и есть моя любовь!

Когда я освободила свой подбородок от его пальцев, он начал играть с прядями волос, спадавшими мне на глаза. Я почувствовала его близость, запах, который привлекал меня, смешивался с запахом выпивки и вызывал дрожь в теле. Мне было не по себе. Нет, ну как можно было столько выпить?

– Ну, как насчет этого? – тихо проговорил он, и я с любопытством подняла брови.

Я подняла голову и повернулась к нему: кто знает, какую чушь он сейчас наговорит?

– Мои внутренности горят, мои внутренности кровоточат… Это…

Ай! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Из моих ушей сейчас кровь пойдет. Это слишком для меня. Я не хочу терять слух в таком нежном возрасте.

Я не хотела больше подвергаться этой пытке, поэтому я быстро повернулась и закрыла ему рот рукой.

– Замолчи! Хватит!

Несколько секунд я держала руку на его губах, а он просто смотрел на меня, моргая глазами и не издавая ни звука. Вот и все. Ничего хорошего не предвещало то, что мы были так близко друг к друг. Внезапно я почувствовала, как он прижимает свои губы к моим пальцам, быстро убрала руку от его рта и села. Потом не спеша поднялась.

– Пойдем, вымоем тебе лицо и руки. Возьми себя в руки. Я больше не могу тебя терпеть.

В ответ на мои разглагольствования он лукаво усмехнулся, и мне показалось, что тишина, которая была минуту назад, превратится в ураган. Я сразу это почувствовала. Когда он бездарно пошутил, сказав: «Давай включим музыку, любовь моя». Мне захотелось выругаться и заткнуть уши.

– Ладно, ладно, ладно. Это было ужасно, – и на этот раз, когда он продолжил.

Я не стала сдерживаться. Ты должен это знать!

– Так… Ты собираешься меня ограбить? – спросил он с сарказмом.

Я больше не могла сдерживаться и отвесила ему подзатыльник. Я взорвалась. Это было слишком!

– Демир!

Шипя сквозь зубы, я топнула ногой по плитке.

Бессильно падая на пол, я подняла обе руки вверх, как бы делая вид, что сдаюсь. Он поднял меня, обнял за шею и тут же повис на ней. Здорово (!). Боже, ты делаешь это специально? Ты специально испытываешь меня? Я попыталась освободиться из его рук и подать сигнал, чтоб он шел за мной, но Демир лишь повис на мне еще сильнее. Мне казалось, что в таком состоянии Демир ничем не отличается от вола. Нет, не так. Возможно, я даже была несправедлива к животному. Вол был на что-то годен, а Демир был ни на что не годен.

– Где здесь ванная?

Выходя из комнаты, в которой мы находились, измученный, он жестом указал мне направо. Он указал на закрытую белую дверь в верхней части коридора. Ха, неужели она в самом конце коридора? Это же прекрасно! О чем еще я могу просить?

Попросив у Бога терпения, я начала идти вместе с ним к нужной двери. То, что Демир был на две головы выше меня, не облегчило мне задачу. Напротив, мне пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него.

– Почему ты такой высокий?

– Чтобы мне было удобнее тебя обнимать.

Вот это парень! Даже в такой ситуации он находил поводы для шуток.

– Ай, нет! Отныне тебе категорически запрещено пить!

– Ты такая милая, когда злишься. Мне хочется укусить тебя за щеку.

– Демир, я не пощажу тебя, клянусь, я оставлю тебя одного.

Его бессердечие так разозлило меня, что на мгновение я подумала, что брошу его и оставлю на кафельном полу. Но, к сожалению, коридор закончился, и мы уже дошли до двери. Когда я быстро открыла ее, передо мной оказалось не то, что я ожидала. Это была ванная комната? С большой двуспальной кроватью в центре? Когда мы вошли, я в ярости положила руки на талию и уставилась на него.

Я посмотрела на Демира. Он привел меня в спальню, чтобы принять ванну!

– О боже! Что ты за наказание? – Он всхлипнул в ответ на мой вопрос и внезапно разразился хохотом.

И тут началось. Он что, сходил с ума?

– Готовься к неприятностям! Двойным неприятностям! Демир и Ниса, вместе, против ваших грязных трюков, Сенем!

Я готова была сойти с ума. Мне хотелось вышвырнуть его вон. Наверное, это была единственная цель этого парня – разозлить меня.

Я начала нервно смеяться, осматривая глазами его комнату и увидела, что внутри есть еще одна дверь, вероятно в ванную. Ну что ж, значит, он не обманул, и это была моя ошибка. Я подошла к нему, взяла его за руку и попыталась поставить его на ноги. С некоторым трудом, но мне это удалось. На этот раз я не позволила ему обхватить меня за шею. Прежде чем ему это удалось, я быстро положила руку ему на талию и подтолкнула в сторону ванной. У меня получилось увести его в нужном направлении. И когда мы наконец добрались до ванной, я горячо выдохнула. Слава богу! Я выскользнула из его объятий и встала перед ним, жестом показывая на кран сбоку от себя, но он отодвинулся.

Он долго смотрел на меня с тупым выражением лица, не двигаясь ни на дюйм.

– Я хочу поцеловать тебя, Ниса.

О нет! Откуда это взялось?

– Я думаю, ты хочешь быть побитым.

Поскольку у меня не было больше ни терпения, ни выдержки, я пошла в ванную и потянула его за собой. Он все еще что-то бормотал, когда я начала запихивать его в кабину. В кабинке он поскользнулся и упал на пол. Нет, этого недостаточно, чтобы он оказался на земле. Я не сдержалась и рассмеялась. О боже, дай мне терпения. Аминь. Я надеюсь, это последний раз, когда мне приходится его поднимать, я наклонилась рядом с ним, чтобы помочь, но он схватил меня за талию и притянул к себе.

– Позволь мне поцеловать тебя хотя бы раз. Пожалуйста.

Когда от тебя так воняет? Ни за что! Что ты пил? Пиво? Вино? Виски? Или, не дай бог, пока пил, то, может быть, проливал все на себя, как бездомный, выливая себе на голову содержимое всех бутылок, которые попадутся под руку?

– Ты видишь это? – я подняла одну руку в воздух.

Я показала ему все пять пальцев, как будто тыкала ими ему прямо в глаза. Посмотрев на мою руку, а затем на меня, он сказал:

– Что я могу сделать?

Он пожал плечами и скорчил гримасу.

– Хи-хи! Понятно, ничего такого я не делал. Бог создал тебя, чтобы ты постоянно делала мне больно. О Аллах! Как будто он велел тебе дать мне пощечину, и ты делаешь это снова и снова. Я не могу насытиться твоими пощечинами. Так ты скоро сделаешь из меня отбивную.

Сколько бы я ни боролась со своим самолюбием, от этих слов невозможно было не засмеяться. Наконец я не выдержала и рассмеялась так сильно, что звуки моего смеха эхом отдавались от стен ванной. На этот раз мой смех подействовал ему на нервы. Он смотрел на меня, нахмурившись.

– Над чем ты смеешься, девочка? Разве это так смешно?

Я решила, что стоит смеяться еще громче, и это будет отличным ответом.

Эта идея показалась мне более привлекательной.

– Ты превратилась в соседского мальчишку.

– Это ты так на меня влияешь.

Он схватил меня за руку и потянул к себе, но мне удалось извернуться и наконец-то засунуть его голову под душ.

– Демир, пожалуйста, прекрати болтать. Клянусь, я не в том настроении, чтобы смеяться. Так что, умоляю, заткнись.

Я пыталась подавить смех. Перебарывая себя, с другой стороны, я пыталась включить воду.

– Ты такая сексуальная, когда злишься.

И вот опять. Мы вернулись к сути. Разве я не говорила тебе заткнуться? Ты замолчишь?

– У тебя нет манер. Твой рот нужно заклеить суперклеем.

– Я могу предложить тебе более разумную альтернативу.

– Какую же?

Внезапно я перестала замечать расстояние между нами. Мое дыхание участилось, когда он закрыл глаза и приблизился ко мне со своим пронзительным взглядом.

– Например, ты можешь прижаться своими губами к моим.

Все мое тело напряглось от дрожи, но я промолчала. В то время как в моей голове прокручивались воспоминания о том походе, который мы провели вместе. Воспоминания о той ночи. О том, чем мы делились у умирающего костра, что я была первой и единственной девушкой, которую он поцеловал. Все эти воспоминания ожили передо мной. Я пожала плечами, когда по моему лицу разлилось тепло. Не теряя времени, я включила кран и отошла от него, чтобы не намокнуть, а он стоял под теплой водой. Я наблюдала за ним. Горячая вода испарялась от его тела. Должно быть, он понял, что это полезно для его разума, потому что закрыл глаза и позволил воде стекать по нему.

Пока я молча наблюдала за ним со стороны, мне вдруг пришло в голову несколько фактов. В глазах многих он был избалованным ребенком. У него даже есть преувеличенная привлекательность, гламурная сторона. Но с моей точки зрения, он был самым глупым в мире, невинным, может быть даже самым наивным ребенком. Он был очень задумчивым и заботливым. Он был настолько заботливым, что не переставал держать меня за руку, даже если я много раз отталкивала его. Он был ранен, как и я, но он все еще мог стоять и сражаться. Но для всех остальных он был просто Демир Гюрсой, богатый парень с «Импалой».

Но в моих глазах, несмотря на все те глупости, которые он совершил, он был глупым и наивным ребенком, таким беззащитным. Не обращая внимания на льющуюся на него воду, я взяла его лицо в свои руки. Его мокрое лицо было таким мягким в моих ладонях. Хотя он немного напрягся от моего прикосновения, но не возражал. Вместо этого раскрыл глаза и внимательно посмотрел на меня.

Я хотела отдернуть руки, но он не позволил и прижался своими влажными губами к моей ладони.

– Ты обжигаешь все, к чему прикасаешься, Ниса Алтун.

– Нет, глупыш. Ты просто пьян, и мне кажется, у тебя небольшой жар.

Я убрала руку и быстро отошла от него, прислонилась спиной к холодной плитке с другой стороны. Пока я отходила, на его лице появилась кривая ухмылка, и он вдруг выключил воду и сделал шаг ко мне.

– Это не меняет моих чувств.

Прямо передо мной, один шаг. Я почувствовала себя загнанной в угол, когда он остановился прямо передо мной. Я попыталась снова толкнуть его, но он не позволил.

– Залезай под воду.

– Нет.

– Ты должен прийти в себя, Демир. Залезай под воду.

Он опустил голову и сильно потряс меня за плечи, раскачивая из стороны в сторону. Он удерживал меня.

– Я сказал нет, Ниса. Нет! Ты перестанешь обращаться со мной как с ребенком. Сдавайся. Я в полном порядке!

Его голос становился все громче и громче. Я начала бояться и нервничать из-за обстановки, в которой мы находились.

– Почему ты не веришь мне, Ниса?

Я положила руки ему на лицо. И закрыла глаза от близости его мокрого лба к моему. Я верю тебе, глупец. Мое сердце верит в тебя больше, чем во что-либо другое.

– Почему? – снова прошептала я, чувствуя чистое прикосновение его губ.

Я чувствовала их на своей щеке, но не могла заставить себя разжать губы и не могла дать ему тот ответ, который он хотел.

– Ты должна поверить мне, Ниса. Ты поверишь.

От злости он стискивал зубы, подавляя слова. Когда он это сказал, мои глаза расширились. Его гнев читался в каждом волоске его лица.

Это было очевидно.

– А что насчет тебя…

Он схватил меня за лицо еще до того, как я закончила свой вопрос. На этот раз его руки сделали это давление более очевидным. Его губы прижались к моим губам так, что вырваться было довольно трудно. Я не знала, что делать, и никак не могла отреагировать.

Губы Демира были настойчивы, мои замерли. Я ничего не чувствовала… Не говоря уже о дискомфорте от запаха спиртного. Но я все равно не могла его оттолкнуть. Мое сердце удерживало меня. Меня наконец отпустила острая боль в животе. Я попыталась взять себя в руки и расправить плечи, а затем вернула ему поцелуй, чтобы не мучить его еще больше.

Мои губы ласкали губы Демира медленными движениями, я впервые чувствовала, как он целует меня вот так. Каждый раз, когда я целовала его, я чувствовала чистую любовь, но в этот раз я почувствовала, что огонь не ласкает мою кожу, а обжигает ее. Страсть, которую я ощущала, и огонь, который он создал, оставили следы на моей коже. Я никогда не захочу кого-то, как хотела его сейчас. Мы были так близко, и нам было очень трудно отстраниться.

Когда Демир отодвинулся от меня, он прижался губами к моей щеке. Оттуда он начал спускаться все ниже и ниже. Его губы оказались на моей шее, когда он дошел до впадины у ключиц, мне стало не по себе от дискомфорта, который я испытывала в этой ситуации. Я хотела убежать от него как можно быстрее.

Мы были так близко друг к другу, и это пугало меня.

– Демир, остановись.

Мой голос был настолько слабым, что я даже не была уверена, что он меня услышал. Когда он еще крепче сжал мою талию, мой страх стал нарастать все больше и больше.

– Я сказала, остановись, Демир. Пожалуйста.

Он двигался, словно не слыша меня, его губы были на моей шее, а его руки – на моей талии. Его губы прочерчивали огненные дорожки, оставляя на моей коже горящий след. Я изо всех сил пыталась прекратить это.

– Демир, ты меня пугаешь! – крикнула я, и наконец его руки и губы перестали двигаться.

Он быстро оторвал от меня свое тело и отошел к кабине. Когда он отошел, я почувствовала, что мое дыхание участилось, как будто мне стало не хватать воздуха. У меня перед глазами все поплыло. Я осела на пол, пытаясь успокоиться, и тут раздались какие-то неясные всхлипывания.

Но это была не простая икота. Оно вырвалось из ниоткуда, как лавина, мощная, сотрясающая. Вместо того чтобы изучать плитку на полу, я подняла глаза и не поверила тому, что увидела. Мне даже пришлось несколько раз моргнуть веками. Мой учащенный пульс, даже скрип моих зубов, столкнувшихся друг с другом. Мне было все равно, потому что… Потому что Демир плакал. Впервые я увидела, как Демир плачет, как из его глаз текут слезы.

У меня перехватило дыхание от увиденного. Я хотела встать с пола и подойти к нему, обнять его за шею, н