Оглавление

Марк Дуал и Ду Азет представляют:

23 дня

Пролог

Возможно, я последний, кто выжил в этом безумном адском круговороте последних дней. Последний житель этого сраного города, коим он стал за это время. Города, полного когда-то всевозможных всплесков жизненных проявлений, ставших ужасающими пристанищами инопланетного зла.

По существу, все мои близкие и друзья сгинули, словно их никогда и не было. И слава Богу, что им не довелось пережить всего, что неоднократными волнами билось о моё существо всей своей ожесточённой чужеродностью.

Я слишком долго нахожусь один. Не знаю, сколько прошло времени с последней встречи с выжившими. Время давно слилось в единый поток, в котором всё смешалось и перепуталось: дни, месяцы, годы.

Всё это стёрлось в единую полосу монотонного постоянства и поиска пищи. Как падальщик, я собираю крупицы оставшихся годными продуктов. Ищу под завалами и в незатопленных подвалах. Мало что уцелело после всего того Ада, что творился на поверхности.

Найдя эти напоминания о Земле, о той прошлой Земле, я стаскиваю их в своё гнездо, которое скрыто в многокилометровом чреве метрополитена. Только крыса Вергилий, как я называю своего соседа, влачащего своё существование вместе со мной, радуется маленьким подаркам от меня. Он попискивает от удовольствия, поглощая какую-нибудь мелочь, вроде сухого кусочка хлеба, пропавшего ещё Бог знает когда, или какой другой гадости.

Спасаясь от пришельцев в одном из незатопленных воздушных карманов сетки метро, мы каждый день пытаемся выжить. Каждый день я совершаю практически марафонский заплыв по затопленному туннелю к ближайшему воздушному карману, после чего выбираюсь по наполовину построенному вентиляционному коробу на поверхность. И выбравшись наружу, я испытываю непреодолимое желание поскорее вернуться обратно. Забиться в свой пыльный вонючий угол и забыться непробудным сном.

После пробуждения, когда я открываю глаза в очередной раз, мне опять-таки нет покоя. Новый день я встречаю новой же вылазкой. У меня осталась одна миссия, одно незавершённое дело. И ради последней правды я ежедневно рискую своей жизнью.

Только вот надежда с каждым днём становится всё больше похожей на отчаянные попытки помутившегося рассудка ухватиться за последние уцелевшие крупицы сознания. Каждый крик, каждый шорох отдаётся в тенётах моего разума. Каждый посторонний звук в молчании затопленного метрополитена сжимает всё моё естество в комок, старающийся привлечь как можно меньше внимания «ИХ». Чтобы они не заподозрили, что кто-то смог выжить.

«Медузы» пришельцев каждый день исследуют закоулки метро в поисках чужеродных — для них — форм жизни, населявших планету до их появления. Приходится заполнять каждодневное существование, всю свою человеческую суть, тишиной. Иррациональной, тягучей дымкой, которую изредка тревожат еле слышные попискивания Вергилия, капель воды или другие естественные природные процессы.

Мысли о ничтожности своего существования подбираются ко мне с каждым днём всё ближе. От полного отчаяния спасает забота о маленьком друге, питомце, который без меня уж точно в скором времени преставился бы.

Тело с каждым днём становится похожим на обезумевший костёр, жадно поглощающий бросаемую в него пищу. Всепожирающее пламя, которое не может утолить голод, сколько бы пищи в него не бросали. Впрочем, что той пищи — неудивительно, что меня терзает постоянный голод. Кости болят от неудобств моего гнезда. Сказывается сон на железе и бетоне, кое-как прикрытом драными тряпками. Из опустевших безжизненных квартир, поглощённых травой и слизью, я натаскал побольше тряпок, но и они не улучшили мой интерьер. Как и не добавили мягкости.

Каждый раз изумляюсь своему отражению в осколках зеркал, до которых ещё не добралась зловонная лапа чужеродной флоры. Детали разглядеть невозможно, поверхность мутная, нередко испещрена трещинами, но даже этого достаточно, чтобы понимать примерную картину, предстающую перед моим взором. На меня смотрел уже не мужчина в расцвете сил, а высохший мертвяк, чудом влачащий своё жалкое существование. Осунувшееся лицо, чернильная тьма, глубокими пятнами залегшая под глазами, заострившиеся скулы и кожа, пергаментом обтягивающая череп.

Большая часть города на сегодняшний день погружена в сине-зелёные джунгли, которые разрослись за прошедшее время так буйно, что я чувствую себя забитым испуганным животным, которое постоянно ждёт нападения, остерегается опасности, прячущейся за каждым кустом. Вполне вероятно, что причиной подобного роста стала влага, которой был перенасыщен воздух.

Стремясь выжить, человеческий рассудок уступил место Зверю, до сих пор таящемуся внутри. Тем самым первобытным инстинктам, которые помогли предкам человека выжить. С течением эволюции они никуда не делись. Ушли в тень, скрылись за слоями личности и цивилизованности, но не исчезли до конца.

Ведомое Зверем, человеческое тело сгорбилось, приобрело звериные повадки. Во время движения я припадаю к земле, ноздри расширяются, втягивая запахи прелой земли и наполненного смрадом воздуха. Уши чутко улавливают малейшие шорохи. Первобытное чувство опасности отслеживает окружающее пространство каким-то неизвестным доселе рецептором.

За всем этим, где-то глубоко внутри, я старался сохранить огонёк всего того, что было знакомо с детства. Все «мои» запахи и ощущения.

Иногда мне становится не по себе от того факта, что я не могу увидеть своё отражение во всех подробностях. До сих пор ли я остаюсь человеком или давно превратился в призрачную тень? В оболочку, наполненную воспоминаниями прежней жизни существа, заполнявшего это тело? Сколько ещё мне нужно продержаться? Сколько ещё времени я смогу так жить? Нет, не жить — существовать!

Каждый день я вгрызаюсь в осколки всего прежнего. Из последних сил сжимаю челюсти, возможно, в надежде, что именно сегодня получу хотя бы одно единственное «Да» или «Нет».

От кого-нибудь…

Хоть когда-нибудь.

Глава первая. В сумерках

В этот день ничего не предвещало. Город был занят своей будничной суматохой, что вполне естественно для такого мегаполиса как Екатеринбург. Всё, как и всегда.

Говоря на чистоту, четверг далеко не самый насыщенный день в его неделе. Тем более в летнюю жаркую пору, да ближе к вечеру, большая часть горожан старалась выбраться на отдых, подальше от раскалённых стен и асфальта. Счастливчики…

С горизонта неспешно плыли облака, обещая хоть ненадолго приостановить нагрев городских покрытий. Дай бог, ещё и охладят их кратковременным ливнем. Сухой пыльный воздух врывался в лёгкие, создавая засушливую жару внутри. Потрескавшиеся губы и жажда стали вечными спутниками этой жары.

Люди изнывали от постоянного потоотделения, которое было вызвано чрезмерным потреблением жаждоутоляющих напитков. Над городом вот уже с месяц не проливалось ни капли. Жухлая листва небольшими скоплениями покрывала деревья, давно уничтожив яркую зелень. Трава на газонах хрустела, словно снег, и впитывала каждую каплю влаги, падающую на неё либо предательски срываясь с губ, либо из опрокинутой тары. Ад каменных джунглей мегаполиса срывал с горожан последние лоскутки одежды, превращая их в однородное месиво разгорячённых тел. Вполне возможно, что это было и не плохо для тех, чьи помыслы были нечисты.

В этот день я изнывал от жары и скуки. Сидел дома и коротал время за просмотром очередного выпуска вечерних новостей в ожидании возвращения с работы жены. В соседней комнате вот уже час как спала Саша — подруга и, по совместительству, соседка по съёмной квартире. Девчонка она довольно шальная. Про таких говорят, дескать, ветер в голове, а из задницы энтузиазм валит. Зато с ней не соскучишься. Совершенно непредсказуемая особа рода брюнеток с прогрессирующим вывихом мозгов, которая в любой момент может кардинально меняться, в миг превращаясь из сонного суслика в истерично гогочущую выдру. В общем, этакая добрая Круэлла из мультика про далматинцев, которая безумно устала в этот день и, что было совсем на неё не похоже, не постучавшись в нашу дверь, завалилась восстанавливать силы после десятичасового рабочего дня.

Оставшись в одиночестве, я распластался на диване, то и дело откупоривая очередную банку безалкогольного пива, поминутно теряя пульт от телевизора. В целом, ничего лучше я не придумал, потому предался в свой выходной бездумному поглощению ненужной мне информации из «зомбовизора», попутно подготавливая свой организм к внеочередному конкурсу «мегаотрыжки».

С проклятого зомбоящика всё и началось. Сначала он пошёл рябью, появились помехи. Понаблюдав за этим кошмаром около двух минут, я решил сменить канал. Впрочем, на других также ничего не нашлось. Лишь помехи. Предательски молчало и радио. В поисках новых приключений, выбрался на балкон, прихватив с собой пару бутылочек прохладительной мочегонной жидкости.

Наша квартира находилась на третьем этаже и своими окнами открывала панорамный вид на большую часть центра города. Городские артерии струились жизнью, пропуская тысячи машин, растекающихся в разные стороны по улицам, спешащих развезти своих пассажиров по домам. Город готовился к своей ночной жизни.

Как и всегда.

Облака всё ближе подбирались к городу. В надежде ощутить порыв свежего влажного ветерка, я потянулся им навстречу, но только запах раскалённого асфальта растревожил мои усталые рецепторы. Глоток холодного пива на несколько секунд подарил новую порцию освежающего эффекта.

Сумерки сгущались. На темнеющем небе начали проблёскивать первые звёзды. На водной поверхности городского пруда появились отражения огней иллюминировавших зданий и разноцветных вывесок. И в этом неподвижном отражении терялись ощущения, стирались грани настоящего и иллюзорного, превращая его в один большой святящийся шар. Таким фантастическим шоу, которое очаровательным обманным образом могло бы соперничать с ночным Манхэттеном, мы с женой могли наслаждаться каждый день.

Ещё каких-нибудь полчаса, и Вика закончит рабочий день. Затем час на маршрутке, и моя жена будет дома. Этот день, что до бесконечности долго отдалял вечер, подойдёт к концу и унесёт с собой одиночество. В моих объятьях окажется любимая, и остаток вечера мы проведём в шальных утехах.

Я откинулся в кресле, каждый раз протестовавшее всем своим древесным естеством, вдавленным в узкое пространство между стеной и балконной рамой и грозившееся под моим телом либо обрушить стену, либо выдавить стекла из рам. Свесил правую ногу. Все окна были распахнуты, но даже это не приводило воздух в движение.

Внезапно из-за облаков проявилось солнце. Яркая вспышка ослепила меня, на столько неожиданно это произошло. Свет был не типичный для вечернего солнца, не красный, а ярко-белый.

Резко дёрнув руками, закрывая глаза, я закономерно облился, так как банка с пивом всё ещё была сжата пальцами. Кое-как проморгавшись, вытерев лицо рукавом, я прикрылся ладонью и щурясь взглянул на небо.

Моё внимание привлекло какое-то странное несоответствие. Облака как-то странно неслись по небу в разных направлениях. Даже если бы это был ураган или вихрь — сейчас они двигались совершенно не так, как должны были! Выглянул вниз. Деревья не шевелились.

Сперва я не придал этому особого значения, так как наш дом необычной формы, выгнут дугой, и очень часто деревья стоят спокойно, когда со всех сторон дует порывистый ветер. Бросив взгляд по сторонам, я заметил, что на улице довольно душно для такой погоды. Тем временем, облака прямо на глазах приобретали лиловый оттенок и набирали невероятную скорость, затягивая в образующийся водоворот всё большее количество товарок.

Я стоял и смотрел на это, словно окаменев, подобно кролику перед удавом, замершему неподвижно в ожидании своей участи.

Так продолжалось до тех пор, пока всё видимое мне пространство не было затянуто в огромную спираль, погрузившую город под вихревой купол. Тут внимание привлекли многочисленные вспышки в небе и несколько ярких полос, стремящихся к земле с огромной скоростью, тут же исчезнувших в глубине города. Через несколько секунд до меня дошла ударная волна, эпицентр которой был недалеко.

То было только началом. Первым сигнальным огоньком. Авангардом той мощи, что придёт следом. Это я осознавал ясно. Однако, не шевелился, как заворожённый смотря за иррациональной картиной, разворачивающейся перед глазами. Происходящее было столь нереально, что мозг был не в силах выделить какую-то здравую реакцию на это.

Посреди того хаоса, что творился с облаками, образовалось обширное пустое место, напоминающее центр воронки. Оттуда на землю начал опускаться огромный сияющий диск.

В этот момент, словно очнувшись ото сна, я бросился в соседнюю комнату. За Сашей.

С обезумевшим взглядом вбежал внутрь:

— Доза! Вставай!

Бесполезно — она спала как убитая.

Бросившись к девушке, я принялся интенсивно трясти её за плечи. Не выдержав тряски, морщась от яркого света и резкого пробуждения, она сонно пробурчала:

— Чего надо?! Что ты меня трясешь?!

Не говоря ни слова, я схватил Сашу за руку и потащил на балкон. Чуть не упав, она поплелась следом, так и не успев проснуться.

Несмотря на вялую походку только что проснувшегося медведя, нам всё же удалось подоспеть как раз к самому началу. Стоило ей только увидеть происходящее, как вся сонливость мгновенно улетучилась. То, что открылось нашим глазам, было похоже на самый фантастический и в то же время на самый ужасный сон в нашей жизни.

Ещё недавно вращающийся яркий диск сейчас толчками вырывал из земли огромный цельнокаменный столб, похожий на обелиск. Тот напоминал исполинский небоскрёб с множеством ярких окон, из которых вырывался ослепительный свет. От яркости перед глазами уже откровенно плясали мушки. Такое светопреставление заставляло нас сильно жмуриться. В один момент сияние стало ярче, вспышкой осветив весь город. Я чуть не потерял зрение, добрую минуту приходя в себя после этого!

А ещё был звук. Словно тысячи молотов с оглушительным ударом обрушиваются на наковальни. К такому привыкаешь не сразу. Каждый удар заставлял нас вздрагивать, разносясь по пустынным, словно вымершим улицам города.

Казалось, что до Саши только сейчас начал доходить ужас всего происходящего.

— Вот это космозаёбство! — протянула она то ли с ужасом, то ли с восхищением.

— Если всё это взаправду, то нам нужно отсюда убираться. И поскорее! — я начал подталкивать её к выходу.

И тут нас оглушил новый удар молота, словно разрыв грома. В ушах зазвенело. Я бросил взгляд в сторону. Волосы зашевелились на голове.

— Смотри! — ткнул пальцем.

С небесной тверди, протаранив толщу облаков, на наш дом, яростно вращаясь, нёсся раскалённый добела огненный шар. Всё произошло так стремительно, что мы не успели что-либо предпринять. За три стремительных витка он достиг земной поверхности.

Совершив ещё один виток, он что есть дури, словно в замедленной съёмке, тараном врезался в балконную секцию нашего дома. Я наблюдал за всем с расширившимися от непонимания глазами, всё ещё не принимая происходящее, как что-то реальное — скорее воспринимая происходящее, как какой-то сон. Корёжа металл и камень, за миг превращая перекрытия в раскалённую жижу, перемалывая кости вышедших на балкон людей и скручивая пока ещё живые тела — и как только умудрился разглядеть в этом хаосе? — огненный шар пронёсся вниз и с грохотом впечатался в толщу асфальта, сразу же уйдя ещё ниже.

Ударная волна была такой силы, что дом тряхнуло, подкинув нас, словно котят. Происходящее снова начало набирать обороты. Вернулось ощущение времени. По ушам ударила какофония звуков — треск пламени, вой сирены, грохот рушащихся перекрытий и скрежет медленно заваливающегося дома. А ещё крики — боль, отчаяние, банальный сейчас страх. Всё это плетьми ударяло по рассудку, с трудом понимающему происходящее.

Всё что мы с Сашей успели, так это вцепиться сразу во всё что попалось под руку и взмолиться о том, чтобы просто выжить. Я бросил взгляд вниз, тут же выловив бледное лицо женщины, сейчас стоявшей на улице, и её взгляд, полный ужаса. Она даже не пыталась убежать. Замерла, подобно кролику перед удавом. Почему-то я смог разглядеть её лицо в мельчайших подробностях, будто стоял совсем рядом.

А затем гора металла и камня погребла несчастную под собой, навсегда вмуровав в толщу земли. Мне даже показалось, что я услышал хруст её костей.

Следующие события вновь происходили словно в замедленной съёмке. Каким-то неестественным движением я перевернулся и ухватился за балконный порог, сейчас расположившийся сверху. Заметил, как Саша начала неумолимо скатываться вниз. Действуя скорее рефлекторно, чем осознанно, схватил девушку за плечо и крепко сжал. Руку рвануло болью, но я сумел не разжать пальцы — уж не знаю, каким чудом.

Каскад событий произошёл за какую-то секунду, после чего время вновь ускорилось, а я осознал себя висящим на покосившейся от удара бетонной плите, ранее бывшей полом. Ближайший балкон под нами невероятно выгнуло и почти оторвало от дома, оставив его висеть на остатках арматур. Всё замерло.

Уж не знаю, каким чудом, но мы были живы. А дом, судя по всему, покосился, но умудрился не рухнуть наземь плашмя. Сквозь куски арматур, на которых висел балкон снизу, виднелась довольно далёкая земля — падение туда окончится стопроцентной смертью. А уж как нас не придавило бетонными перекрытиями, которые должны были рухнуть сверху — не ясно.

Я оценил представившуюся ситуацию. До балкона снизу расстояние составляло около полутора метров. Прыгать глупо — можно и ноги переломать, а то и насадиться на выломанные металлические штыри, как бабочка на иголку.

Выдохнув, принял решение возвращаться в квартиру. Сил подтянуться должно хватить. Возникла проблема с Сашей. Несмотря на мои заверения, что я смогу подтянуть её до порога, она предложила вариант лучше — прыгнуть вниз, а затем попытаться выйти через окна квартиры на нижнем этаже. Я согласился. Всё равно ведь как-то спускаться нужно.

Реализовать этот план оказалось намного сложнее. Саша приземлилась без проблем, однако стоило мне грузно свалиться на каменный балкон внизу, тут же уйдя в падение на бок и гася инерцию, как выяснилось, что обломки огненной ярости повредили все опоры. Удара нашего прыжка — вернее уже моего — опоры не выдержали.

Жалобно проскрипев, балкон неумолимо начал крениться. В последней попытке удержаться на ногах, Саша схватилась за балконную решётку. Я ухватился за край нижней плиты — тот, что ближе к квартире. Так мы дружно и полетели вниз, попутно цепляясь кусками арматуры соседние балконы и едва не утаскивая их за собой.

Возможно, это и стало нам спасением — полёт был замедлен другими покосившимися балконами, потому мы и выжили.

Впрочем, падение было жёстким. Воздух выбило из лёгких, чудом не напоролся на арматурину, в глазах потемнело, а по спине словно прошлись наковальным молотом. При ударе о землю балкон перевернулся, вспоров почву решёткой, и накрыл нас сверху, словно игрушечный домик. Это спасло нас от риска быть раздавленными верхними балконами, которые обрушились следом.

Саше повезло — каким-то чудом её руки, которыми она по-прежнему продолжала сжимать балконную решётку, были просто разодраны, а не сплющены падением. Из-под балкона мы выбрались через боковой проём, решётка которого, на наше счастье, откололась от удара о землю.

— Саша, — я подполз к девушке, замершей неподвижно и немигающим взглядом уставившейся куда-то в сторону. Попытался повернуть её голову к себе. Бесполезно. Шею девушки будто сковало железом.

Я заторможено перевёл взгляд на то место, куда она смотрела. Волосы на голове зашевелились, а сердце пропустило удар. С ужасом отвёл глаза. На краю воронки лежала обугленная женская рука в окровавленных синих лохмотьях. Сейчас конечность была больше похожа на вырванное крыло с торчащей костью. Несмотря на то, что я отвёл взгляд, картинка намертво отпечаталась на сетчатке и транслировалась прямо в мозг.

Несмотря на происходящее, рассудок холодно отметил странную примечательную деталь. Средний палец на руке был выгнут и повёрнут в нашу сторону, в отличие от положения остальных пальцев. Поставив Сашу на ноги, я похлопал девушку по щекам, приводя в чувство. Та заторможено кивнула, показывая, что вернулась в реальность. Я потянул её за собой, ползком выбираясь наружу из-под накрывшего нас «домика».

Когда удалось выбраться, благо отверстие было широким, я выдохнул свободнее. Кое-как мы отползли на безопасное от здания расстояние, попутно кашляя и задыхаясь от пыли, поднятой обрушением. Отдалившись достаточно, повалились на траву. Отплёвываясь от скопившейся во рту пыли, земли и гари, мы радовались своему спасению.

«Не время разлёживаться!» — бросил себе мысленно.

Прихрамывая и пошатываясь, поднялся на ноги и начал осмотр сидевшей рядом Саши.

С первого взгляда мне показалось, что вместо кистей осталось только кровавое месиво, но оказалось, что ниже локтей руки были в неглубоких частых царапинах. А ещё в грязи. В надежде, что в скором времени мы окажемся вблизи ближайшей больницы или встретим машину скорой помощи, я разорвал свою футболку и перевязал ей руки, чтобы остановить кровотечение.

На улице начал скапливаться люд. К нашему удивлению, всё происходившее словно притягивало людей. Нам же хотелось оказаться подальше от всего происходившего. Толпа же стояла и словно заворожённая взирала на произошедшее.

До слуха донёсся оглушительный грохот. Силясь перекрыть шум, я закричал прямо в ухо девушке:

— Нужно поскорее сматываться отсюда! Чует моё сердце — это только начало!

— И, походу, делать это нужно поскорей! — выдала Саша, окончательно приходя в себя. Она кивнула в сторону таинственного «небоскрёба», продолжающего оглушительно грохотать.

Зажимая уши, прихрамывая, мы бросились прочь, расталкивая на своём пути людей, которые, наконец, осознали, в какой ситуации оказались и только сейчас устремились подальше от места происшествия.

Всё моё естество ощущало пронизывающий холод тысяч глаз, уставившихся мне в спину. Ощущая исходящий от подруги ужас, я просто бежал, боясь оглянуться. В этот момент у меня была лишь одна мысль — вырваться из этого хаоса и безумия сталкивающихся между собой тел.

Не разбирая дороги, мы пытались вырваться из тисков всё сильнее сдавливающей нас толпы. Бежали, куда глаза глядят. А вокруг царил хаос. Люди сталкивались друг с другом, падали и больше не поднимались. Падение означало мучительную смерть под ногами обезумевшей толпы.

Мы продирались вперёд, искали выход, с ужасом наступая на тела несчастных, задавленных толпой. Потом, даже спустя несколько лет, во снах меня каждую ночь преследовали лица тех, кому не довелось спастись в этот вечер. Сейчас же… В голове билась только одна мысль: оступимся — станем такими же. Один неверный шаг и обезумевшая толпа растопчет нас.

Чужие лица отпечатывались в памяти. Лица мужчин, женщин и детей. Особенно детские глаза, в которых застыл немой ужас от той участи, которой мы так пытались избежать, ступая по их телам.

Вокруг царила полная неразбериха, нёсшая нас в неизвестность. Плотная масса, состоящая из множества разгорячённых тел, казалось, не могла выбрать один единственный путь для всех.

Всё закончилось внезапно. Достигнув спасительного, как нам показалось, перекрёстка, толпа начала растекаться в разные стороны. У меня в голове была только одна мысль — удержать Сашину руку. На несколько мгновений мы вырвались из удушающих оков, но уже через несколько секунд живая масса вновь слилась в единый организм. Вот тут-то и началось самое страшное. Крики и безумие.

Только сейчас, собирая всё происходившее в те минуты, я понимаю, что нам тогда чертовски повезло.

Пот ручьями стекал по телу, одежда липла. Духота откровенно давила на грудь. В поисках глотка свежего воздуха, мне приходилось вытягивать шею и ртом заглатывать воздух, спасаясь от раскалённого дыхания, ежесекундно обдававшего мою голову сзади.

Вокруг раздавался грохот. Крики и стоны слились в единый унисон, а в ушах билось собственное сердце, а также сбитое от страха дыхание. Перед глазами всё плыло. Не разбирая дороги, крепко сжимая руку Саши, не замечая ничего и никого вокруг, я продирался сквозь толпу, силясь убраться от этого безумия как можно дальше.

Пронизывающий до костей ужас ледяными каплями стекал меж лопаток. В голове пульсировала одна единственная мысль, болью отдаваясь в затылке:

«Нужно скрыться, вырваться, убежать…»

Вот только обезумевшая толпа, которая будто вцепилась в нас своими когтями, старалась поглотить целиком, не давая шанса на спасение. Свобода казалось такой далёкой, недостижимой, но всё равно желанной.

Подхваченные течением людей, не способные сопротивляться ему, мы неслись в сторону Юго-Западного района города. Поток был настолько плотным, что невозможно было дышать. Поднятая пыль забивала дыхательные пути, а дым многочисленных пожаров проникал глубоко в лёгкие. Я начал задыхаться. В глазах потемнело.

Сзади раздался душераздирающий крик, начавший постепенно приближаться. Тут я почувствовал резкий толчок сбоку и полетел куда-то в сторону, в неизвестность.

Очнулся от того, что меня кто-то тащил по земле. Перед глазами было всё серо от сгустившихся вокруг пыли и дыма. И в этой удушающей атмосфере я, ничего не видя, чувствовал только хрупкие женские руки, которые вытаскивали моё грузное тело с дороги на траву.

— Саша? — выдал сухим скрипучим голосом.

Закашлялся.

Девушка остановилась и склонилась ко мне.

— Макс, только тихо. Они везде, — на ухо прошептала она. — Ты как? Ходить можешь?

Я пошевелился. Тело прострелила боль. Возникало ощущение, будто по мне проехались бетономешалкой — описать ощущения иначе сложно.

Поморщившись, перевернулся на бок. Затем встал на колени и пошатываясь поднялся. Виски укололо болью. Казалось, голова вот-вот разорвётся на тысячи мелких кусков. Ноги не слушались, отказываясь не то, что ходить, но даже просто выдержать вес тела. Тем не менее, держась за стену, я не упал. Саша пролезла под руку. Так, опираясь на хрупкие женские плечи, мы медленно побрели в ближайший переулок.

С облегчением усевшись на ступени лестницы в подъезде ближайшего дома, я выдохнул. Ещё минут пять приходил в себя. Только потом начал осматривать себя на наличие серьёзных повреждений. К счастью, тяжёлых травм не получил, но голове досталось изрядно. Оставшиеся лохмотья от моей футболки пошли впрок.

— Ты всё видел? — спросила Саша, перевязывая мне голову.

— Нет, я сразу же постарался убежать, когда увидел твою реакцию.

— Я не знаю, что за дерьмо там произошло, — она устало села рядом и закрыла лицо руками. Её плечи судорожно вздрагивали. Глубоко вздыхая, подруга рассказала обо всём, что произошло с того момента, как началось наше бегство от неизвестных преследователей.

— Когда мы стояли там, в толпе… — наконец выдала она. Тут же прервалась:

— Слушай, у тебя курить есть?

— Нет.

— Вот чёрт…

Она ещё раз выдохнула, и уже спокойнее продолжила:

— Так вот. Оттуда вылетело огромное количество каких-то тварей, — её взгляд затуманился. Она погрузилась в воспоминания. — Они начали разлетаться в разные стороны. Какие-то странные коконы. С меня ростом. Я не знаю, что это, но часть из них явно устремилась в нашу сторону. И не думаю, что они хотели поздороваться. Тогда мы и побежали. Ты слышал ужасные вопли за спиной?

— Помню, — я поморщился, вспоминая. — Но у меня всё было, как в тумане.

— А я это видела и слышала. Похоже на визг свиней, когда их режут, — голос Саши стал тихим, кажется, у неё пересохло в горле. — Только это были люди.

Она встала и начала обшаривать лестничную площадку. Я молчал. Через несколько минут она вернулась и села рядом, держа в руках чей-то недокуренный бычок.

— Как думаешь, что это? — опасливо спросил я.

— Не знаю, но они нападали на людей… Не знаю, зачем и за что… — она передёрнула плечами. — Я точно не хочу с ними оказаться рядом… — пробормотала она, невидящим взором уставившись куда-то в стену.

— У тебя есть зажигалка?

Я похлопал по карманам. Ничего не нашёл.

— Видимо выпала.

— У меня сейчас мозг вынесет от всего этого. Дайте мне зажигалку или спички, блин, — она вновь поднялась на ноги и начала осматривать стены в тёмном коридоре. Присматривалась к лежащему мусору. — Как думаешь, в доме кто-нибудь остался?… В живых.

На этот вопрос у меня ответа не было. Саша, казалось, ни на что не обращала внимания и была охвачена лишь одной маниакальной идеей о единственном, хотя бы небольшом, но столь спасительном коробке спичек. Только по звуку удаляющихся шагов я понял, что она уже поднялась на следующий этаж. Прозвучавший затем металлический стук уведомил о том, что она попыталась проникнуть в чужую квартиру. Возможно, чтобы найти признаки жизни за ней.

— Макс, иди сюда! — позвала она через несколько секунд.

Я поднялся на второй этаж, с которого, по моему мнению, доносились последние звуки, и дёрнул на себя первую попавшуюся дверь. Закрыто. И тут, слева, я заметил тусклую вспышку. На ощупь протиснулся в дверной проём соседней разломанной двери. В коридоре было темно, но откуда-то справа я слышал тихое поскрипывание дерева. Саша стояла на кухне и курила, облокотившись о стол.

— Здесь никого нет. Вот, спички нашла. Слава Богу, что нам попалась квартира курящих людей, а то от плиты прикуривать не в кайф, — она фыркнула. Тут же добавила, к чему-то присматриваясь в руках:

— Смотри-ка, «Родопи». Ну хоть какие-никакие, а сигареты, — тихо пробормотала. — Просто сказка. Давай, что ли, поищем какие-нибудь бинты и лекарства, а то я так долго не похожу.

Она видимо коснулась раны пальцами, потому что следом раздалось приглушённое шипение:

— Ай, жжёт как.

Я попытался включить свет — бесполезно, электричества не было. Пока Саша сидела на стуле и пускала кольца дыма, я осмотрел кухню. Никаких признаков домашней аптечки не нашёл.

— Видимо, они табаком и лечились, — усмехнулся я, заглядывая в холодильник. — Холодильник пуст. Вряд ли в этой квартире нам удастся найти что-то крепче воды.

— Что же, придётся поискать в других комнатах, — Саша поднялась со стула и затушила сигарету о столешницу.

Электричества закономерно не было, потому, вооружившись найденными Сашей спичками, мы начали обыскивать квартиру в поисках чего-нибудь полезного. В квартире был жуткий беспорядок: окна выбиты, мебель опрокинута. Всюду осколки битого стекла. Найти что-либо в таком беспорядке, да ещё и в темноте, было невозможно. Единственное, на что мне удалось наткнуться — это ножка сломанного стула с двумя торчащими гвоздями. Отломав от без того пострадавшего стула вторую, протянул её Саше.

«Хоть какое-то оружие», — подумалось мне.

Около окна, под самой батареей, обнаружил пятно свернувшейся, но всё ещё блестящей крови. Саше говорить не стал, решив поберечь её психику. Она и так была на взводе.

— Ничего стоящего. Пошли на кухню. Хотя бы раны промоем, — предложил я, заканчивая осмотр.

Мы отмывали грязь и запёкшуюся кровь молча. Только покончив с этим занятием, Саша устало села на стул и тихо спросила:

— Ну и что нам теперь делать?

Я стоял в дверном проёме и не знал, что ответить.

Неожиданно моего плеча коснулись холодные пальцы, сразу же вцепившиеся в одежду. Сердце пропустило удар и унеслось куда-то в пятки. Дёрнувшись, я вырвался из хватки, схватил лежащую на столе ножку стула и, уже занеся руку для удара, повернулся к неизвестному нападавшему.

Передо мной стояла бледная измученная женщина. Она сжимала в руке какую-то непонятную плюшевую игрушку, вымазанную в крови и грязи.

— Я же мог Вас убить! — чуть не рыча выдохнул я, тяжело дыша от только что полученной порции адреналина.

— Слава Богу! Вы нормальные!! — чуть не плача отозвалась женщина, едва не падая на колени.

Саша, до этого сидевшая с безразличным видом и заторможено смотревшая на всё происходившее, словно на кино, встала, зажгла спичку и поднесла её к самому лицу нашей гостьи.

— И чё? — произнесла подруга, тщательно рассматривая лицо женщины. — Тебе что нужно, мамаша?

— Если вы собираетесь отсюда уходить, то возьмите меня с собой! Одной мне не выжить… — глаза женщины наполнились слезами. Её голос дрожал, словно натянутая тетива, а мольба в голосе прозвучала как-то тихо. — После всего, что здесь произошло, я уже и не думала, что хоть кого-то ещё увижу… Тем более тут.

У меня же в мыслях мелькнуло и пропало короткое недоумение:

«Как я её не обнаружил, когда осматривал квартиру?.. Пряталась где, что ли…»

— Блядь! — вскрикнула Саша, дуя на обожжённые спичкой пальцы, — та догорела слишком быстро. — Лично я собираюсь сидеть тут и дождаться лучших времён.

— Вы не понимаете! — закричала женщина. — ОНИ повсюду! Скоро ОНИ и до вас доберутся! Отсюда нужно уходить!

— Вы думаете, что на улице безопаснее, чем здесь? — скептически поинтересовался у неё.

Женщина медленно, сползая по стенке, села на пол.

— Нет. Тут нигде не безопасно. Но я видела, что произошло с людьми, которые… — женщина достала пачку сигарет откуда-то из под подола. Щёлкнула простой пластиковой зажигалкой. Закурила.

Немного успокоившись, продолжила:

— Которые бежали там, по улице. Я всё видела из своего окна. Видела то, — она сглотнула. — Что творилось с ними. И тварей, что вылетели из той штуки. Как большие мозги, только с хвостами, — женщина подняла руки на уровень лица и широко развела их, как бы пытаясь показать облик тварей, обозначить его. — Я не… не помню слово. Как у.… Эээ… Щупальца. Иначе их не назвать, раз они ими ловили людей. Они выхватывали людей из толпы и просто отбрасывали в сторону. Я думаю, что никто из схваченных такого не пережил. А тех, кто, может быть, и выжил, всё равно убили. Потому что за ними шли другие.

Женщина сделала долгую затяжку и уже более спокойным голосом продолжила:

— Я бы сказала «синие люди». Они будто светятся изнутри синим. В остальном они такие же обыкновенные люди, но этот свет… — она покачала головой. — Они словно под каким-то гипнозом! Они хватали простых людей, ещё не светящихся, и тащили к этим мозгам. Там, среди них, синих, был и мой муж…

Она вздохнула, давя всхлип, и шмыгнула носом. Тыльной стороной ладони утёрла слёзы.

— Я кричала, звала его… Он должен был услышать, — он был совсем рядом — но так и не обернулся… О, ужас, — при последних словах она не выдержала, всхлипнула, уткнулась в ладони и замолчала.

Это действительно ужас. И ужас ещё в том, что я только сейчас подумал о своей жене. В первый раз после произошедшего. Вика где-то там. И неизвестно, жива ли. Сердце будто сжалось в груди.

— Ну, что же это я вам все рассказываю… — вновь подала она голос. — Вы и сами, поди, там были и всё видели.

— Да, — кивнул. — Но мы с Сашей ровным счётом так ничего и не поняли.

Спохватившись, представился:

— Кстати, я Максим, — кивнул в сторону своей спутницы:

— А это моя подруга, Саша.

— И вправду, я же не представилась! — спохватилась женщина. — Ольга.

— В любой другой ситуации я бы, наверное, сказал, что мне очень приятно, — я протянул руку нашей новоиспечённой боевой подруге.

Саша с невозмутимым видом сидела на стуле и продолжала дуть на обожжённые пальцы, изредка недоверчиво поглядывая на Ольгу.

Неожиданно споро поднявшись, она прошла в коридор.

— Максим, можно тебя на минутку? — позвала, когда скрылась в коридоре.

— Мы сейчас, — извиняющимся тоном сказал я Ольге, закрывая за собой дверь кухни.

Отвернувшись от двери, заметил, как Саша уже вошла в комнату, где мы совсем недавно были, и от которой я так хотел быть подальше — чуть заметный кисловатый смрад свернувшейся крови давил на нервы.

— Мне совсем не улыбается шастать по городу в поисках спасения в лице нашей доблестной полиции. Тем более по ночным улицам, по которым ползают мозги-переростки и куча непонятных зомби. Давай дождёмся утра здесь.

— Ты уверена, что мы доживём здесь до утра? — серьёзно посмотрел ей в глаза. — Укрыться негде, окна разбиты. Сюда может залезть кто угодно.

Припомнив предшествующие события, напомнил:

— Мы сами сюда попали также.

Саша поморщилась, а я добавил, делясь сокровенными мыслями:

— И ещё я беспокоюсь за Вику. Тебе тут не попадался хоть какой-нибудь телефон? Я должен ей позвонить.

— Нет, — подруга мотнула головой. — Судя по тому, что они курят «Родопи», это чудо техники им не знакомо. Вика на работе?

— Я не знаю. Она заканчивала рабочий день, когда это случилось… — сердце снова болезненно сжалось. — Нужно найти телефон. Возможно, она всё ещё на работе. Может забаррикадировалась…

Рассудок отчаянно хотел верить в то, что всё хорошо. В то, что любимая жива, что каким-то чудом уцелела, выжила, и сейчас просто ждёт помощи.

Потаённая же часть сознания подкидывала мрачные мысли: и о том, что в здание, где Вика работает, тоже мог влететь метеорит; и о том, что, когда вся эта катавасия завертелась, она уже могла закончить рабочий день и стоять на остановке, а значит попасть под раздачу.

Было попросту страшно думать о том, что с ней в таком случае могло произойти.

Вдруг до наших ушей донёсся какой-то шум в подъезде. Переглянувшись, мы аккуратно, стараясь не шуметь, направились в сторону входной двери. Дверь кухни открылась. Из неё тихо и медленно появилась Ольга. В руках она сжимала мою ножку от стула. Шум стал намного ближе. Мы отчётливо услышали чьи-то тяжёлые шаркающие шаги на лестнице. Все вместе затаили дыхание, стараясь ничем не выдать себя и не привлечь внимания.

Тут в дверном проёме появился силуэт. Мужчина среднего роста. Казалось бы — обычный человек. Только одно отличало его от нас: голубоватое свечение, исходившее от тех немногих участков кожи, что не были закрыты одеждой. Мужчина отчаянно начал бороться с покосившейся дверью, преграждавшей ему путь.

— Игорь… — еле слышно прошептала Ольга, опустив руки. Палка выскользнула из ослабевших пальцев и с тихим стуком упала на пол.

Мужчина, сумев всё-таки протиснуться в квартиру, бросился к Ольге, видимо не разглядев в темноте меня и Сашу. Из его горла вырвался душераздирающий нечеловеческий вопль. Хозяйка квартиры стояла, не в силах пошевелиться или что-нибудь предпринять. Названный Игорем останавливаться не собирался: налетев на Ольгу, он схватил её за горло и с силой впечатал женщину в дверной косяк, после чего принялся душить, сомкнув светящиеся синим пальцы на её шее.

— Игорь… Это же я… — отчаянно пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, просипела она сдавленным горлом. Её сухие пальцы судорожно царапали крепкие мужские ладони.

Меня словно током пробило. Я вышел из оцепенения. Рассудок наконец выдал команду к действию. Дальше медлить было нельзя. В стремительном прыжке я схватил палку под ногами «синего» и со всего размаху, что было сил, несколько раз ударил мужчину по голове. Раздался хруст. Покачнувшись, Игорь начал оседать на пол. Его хватка ослабла, дав возможность Ольге отступить. Женщина принялась судорожно хватать ртом спасительный кислород. Мужчина рухнул на пол.

Тяжело дыша, всё ещё чувствуя адреналин, бушующий в крови, с трудом осознавая весь ужас произошедшего, я легонько пнул тело, которое продолжало излучать зловещий синий свет.

— Кажется, мёртв.

Саша зажгла спичку, подошла к валяющемуся мужчине, присела на корточки и попробовала нащупать у него пульс.

— Точно мёртв, — кивнула она, в тусклом свете спички разглядывая тело.

— Нет! Вы убили его! — вдруг закричала Ольга, кидаясь к бездыханному телу. Упав на колени, она принялась резкими, отрывистыми движениями метаться по его телу. — Это мой муж! Зачем вы это сделали?!

— Вообще-то он хотел Вас убить, — скептически бросила Саша, зажигая следующую спичку.

— Он был не в себе! Он не хотел этого! — сквозь слезы вскрикнула Ольга. Рыдая, она обессилено упала мужу на грудь.

Я стоял и не знал, что сказать, как поддержать убитую горем женщину. Я не хотел его убивать. Видит Бог, не хотел. Всё произошло само собой: моё тело двигалось интуитивно, как будто само нашло единственный выход из сложившейся ситуации.

Ольга успокоилась и, вытирая слезы, встала с колен.

— Он не хотел! Он не мог!! Понимаете?! Не мог!! — она отчаянно кинулась на меня и принялась бить в грудь. Удары были слишком слабые, чтобы причинить мне хоть какой-то вред, но она продолжала колотить, пытаясь передать мне хоть частичку своей боли.

Очередная спичка потухла. Комната снова погрузилась во тьму.

— Он не хотел!.. Он не мог!.. — продолжила твердить Ольга, не прекращая свои недействующие удары. Я даже не пытался отбиваться, понимая, что сейчас ей это необходимо.

Превозмогая пульсирующую в ноге боль, я стоял и, закрыв глаза, вбирал в себя всю ту внутреннюю душевную боль, которую пыталась передать ударами убивающаяся от горя женщина. Каждый последующий удар был слабее предыдущего, пока обессиленная женщина не рухнула на меня, обхватив руками шею.

— Он не мог… — выдохнула она. Её плечи содрогались от беззвучных рыданий.

Я почувствовал, как по моей руке потекли её обжигающие слезы, бередя недавние порезы и царапины на плече. Ничего не придумав лучше, я прижал Ольгу к себе. Мы оба стояли, будто осмысливая произошедшее. При этом наши переживания не пересекались на её горе. Мои мысли витали далеко от этого дома. Сейчас я думал лишь о своей жене. Где она? Жива ли? Я был полностью погружён в собственные переживания, думая лишь о Вике. Внутри себя я кричал от безысходности и умолял провидение о том, чтобы каким-то чудом она выжила. Чтобы дождалась меня. Я должен найти её. Обязательно должен.

Где-то с минуту мы так и простояли.

Нас прервал задумчивый голос Саши:

— Ребята, не хочу вас отвлекать, но, походу, когда он пришёл к нам, был уже мёртвым.

Ольга, пытаясь понять сказанное, отпрянула от меня. Растирая правое плечо куском ткани, я склонился над телом, чтобы разглядеть его.

— Подожди, — остановив Сашу, я направился на кухню. Подобрав со стола вторую найденную ножку, обмотал её сухим куском наполовину влажного полотенца и вернулся в коридор. Опустившись рядом с телом, я отдал подруге «биту с гвоздями» и плотно закрепил полотенце на импровизированном факеле. Взяв спички, поджёг его и протянул в сторону нашего незваного гостя. В свете от огня я увидел, как две испуганные женщины склонились над телом Игоря. По их напряжённым телам казалось, что любой шорох или звук мог испугать до смерти. Я осторожно придвинулся к ним и одобрительно кивнул Саше.

— Смотри, из раны на его шее, — подперев шею мужчины взятой из моих рук ножкой, Саша указала на два глубоких прокола от гвоздей, — не вытекло ни капли крови. Она свернулась, а произойти за такой короткий срок это не могло бы…

Округлив глаза, она выдохнула:

— Вот чёрт!

На наших глазах колотые раны на шее Игоря начали зарастать, будто их и не было. Мужчина слегка шевельнулся, после чего резко повернул голову к нам, оказавшись нос к носу со мной, склонившимся над его шеей. Его тело конвульсивно дёрнулось и начало приподниматься, раскачиваясь из стороны в сторону. Прянув назад, я больно приземлился на пятую точку. Не обращая ни на что внимания, судорожно перебирая ногами, отполз к двери и нащупал под рукой что-то, какой-то плотный предмет.

Саша резко вскочила на ноги и занесла ножку над головой мертвеца. Ольга в ужасе попятилась от тела своего мужа, которое ещё минуту назад так горько оплакивала. А я сидел на полу, схватившись за ручку зонта. От суматошных движений тот раскрылся, закрыв большее пространство передо мной. Ничего не видя перед собой, то и дело протыкая воздух раскрытым зонтиком, ухватился за висевшее на вешалке пальто, после чего кое-как приподнялся. Было уже поздно.

Со всего размаху Саша протаранила голову мужчины гвоздями. Тело во второй раз бесчувственно рухнуло на пол. А мы окончательно осознали, что оставаться в квартире уже стало действительно не так и безопасно.

Саша коротко бросила:

— Я за ножом и сматываемся.

Посмотрев на Ольгу, поинтересовалась:

— Тебе, мамаша, дать чё? Или так, кулаками обойдёшься?

— Если всё снова повторится, как и в прошлый раз, то у нас минут пять, не больше, — вклинился я. — Давай побыстрее. А я пока поищу что-нибудь из…

Внезапно синее тело снова начало шевелиться. Я завопил:

— Валим. Саша! Бросай всё! Наша Белоснежка уже очнулась!

Забросив идею о поиске какой-либо одежды, я подарил Ольгиному мужу ещё несколько секунд небытия. От последнего удара ножка стула переломилась, оставив свою лучшую часть с гвоздями в голове нашего горе-зомби. Саша, не реагируя на мои слова, была занята выбором подходящих ножей, найденных в ящике стола. Наконец остановилась на двух: мачете и хлебном.

«И зачем им мачете в ящике стола?..» — пронеслась мысль и тут же ускакала в небытие. Пригодится.

— Саша, скорей! — поторопил её, стряхивая ошмётки обгоревшего полотенца с факела-ножки.

— Вот эти подойдут. Ещё бы научиться ими пользоваться… — деловито выдала Саша, осматривая добычу.

Пока я поднимал Ольгу с пола, она фигурно размахивала ножами над головой Игоря.

— Бежим! — зарычал я на подругу.

Втроём мы быстро покинули наше убежище.

Глава вторая. Перебежка

На улице была уже ночь. Мы оказались посреди темноты, которую временами прерывал тусклый лунный свет, пробивавшийся из-за плотного скопления облаков. И в эту июльскую ночь, когда город прорисовал свои очертания, сердце забилось в сумасшедшем ритме. Обычно иллюминировавший город теперь стоял в полной темноте, красуясь невообразимыми картинами постапокалептического будущего. Или настоящего?..

На улице не было ни души. Будто всех просто смыло какой-то гигантской волной. Тишина, царившая во дворе, ещё больше пугала, воздействуя на рассудок.

— Куда направимся? — нарушил эту давящую тишину голос Саши.

— К Вике, — твёрдо ответил, вместе с тем лихорадочно прокручивая в голове возможные варианты. — Если она жива, то сейчас ждёт помощи.

— К ней на работу? — уточнила Саша.

Кивнул.

— Если она не успела уйти, то мы найдём её там. Вряд ли она рискнёт пробираться по городу, в котором творится чёрте что.

Думать о том, что с ней могло произойти, если она всё-таки успела уйти с работы, мне не хотелось.

— Значит, нам нужно на Ботанику, — констатировала подруга. — По оживлённым улицам нельзя, хрен его знает, кого там встретим. Лучше пойти через парк, а там до Дворца спорта.

— Давайте убираться! И побыстрей… — дрожащим голосом выдала Ольга. — Кажется, Игорь спускается!..

Она неожиданно сорвалась с места и устремилась прочь, быстро переходя на бег.

Услышав шорох со стороны подъезда, мы, не сговариваясь, бросились следом. Свернув в первый же проулок, дабы хоть как-то усложнить жизнь преследователю, мы начали пробираться сквозь деревья, растущие вдоль дорожного проспекта. Старались держаться ближе к домам. Так нас труднее было разглядеть потенциальным врагам.

Мы принципиально выбирали самые тернистые тропинки, которые разглядеть в темноте было невозможно. Намеренно искали самые трудные пути — так у нас больше шансов. Хотя, если это всё правда, если это не сон — шансы всё равно невелики. Те маленькие переулки, через которые мы пробирались, казались какими-то призраками, словно отголоском давно прошедших лет. В этой густой, как смола, черноте и в гробовой тишине, которую лишь изредка раздирали, как плоть ножом, вопли отчаяния, эти дворы казались зловещей пропастью, в которую мы вынуждены были прыгнуть.

Как ни странно, но по нашему пути в сторону лесопарка мы беспрепятственно пробрались до последнего спасительного угла дома, закрытого густыми ветвями раскидистой ивы. До следующих деревьев было не менее пятидесяти метров. Никому из нас не хотелось рисковать своей жизнью, чтобы узнать, останется ли данный марш-бросок незамеченным. Хоть нам и казалось, что в радиусе близлежащих домов никого нет, но быть уверенными, что район пуст, мы не могли.

Всё замерло. Я настороженно оглядывал окрестности, стараясь сильно из-за листвы не высовываться. На слух пытался уловить, нет ли кого поблизости. Тишина была, можно сказать, что зловещей. Где-то там, вдали, послышались звуки выстрелов. Они были столь далеки, что я даже подумал, что мне показалось. Сердце набатом стучало в ушах, мешая слушать окружающее пространство.

Так продолжалось минут десять, прежде чем я сделал вывод: если бы здесь был кто-то вроде покойного Игоря, то уже дал бы о себе знать. Вряд ли эти твари могли так долго хранить молчание. Возможно, я ошибался, но в тот момент мне хотелось верить в свои выводы.

Тихо бросил:

— Не отставайте.

Приготовившись ко всему, что только могло произойти в такой ситуации, я осторожно раздвинул ветви и шагнул вперёд.

Медленно ступая друг за другом, мы двинулись меж деревьев. Они были той преградой, которая осложняла нам путь, при этом защищая и давая шанс на спасение. Перемещаясь от дерева к дереву, мы с успехом продвигались вперёд. Каждые десять метров, пройденные нами, были словно долгий этап жизни, за который мы набирались всё больше опыта. Всё больше мастерства.

Я прошёл немного вперёд, расчищая путь спутницам, всеми доступными чувствами исследуя пространство на возможную опасность. Так погрузился в это, что не заметил, как отдалился от группы. Внезапный крик донёсся, как будто издалека, из другой реальности. На самом деле, это был отчаянный вопль Саши. Холод пробежал по моей спине.

«Что случилось?» — пронеслось в голове.

Тело автоматически развернулось и зверем метнулось назад, по своим же следам. Сознание обожгла какая-то отстранённая мысль:

«Успею ли я вовремя?»

Сломя голову, я нёсся в той непроглядной ночи, что так пугала меня, что так была нужна мне сейчас.

Саша замерла неподвижно, всем телом вжимаясь в ствол дерева и широко распахнутыми глазами уставившись перед собой. Ольга изваянием застыла возле, немигающим взором всматриваясь в ту же точку. Я проследил за их взглядом. Медленно и неотвратимо к ним приближалось самое мерзкое существо, которое я когда-либо видел. Причём вся мерзость состояла в самом факте его существования, в его правдоподобности.

Это был маленький мальчик, лет пяти, совсем ещё ребёнок. Точнее, таковым была его верхняя половина, что сейчас ползла в сторону своих жертв. Нижняя половина тела уродца отсутствовала. Вместо неё по земле, оставляя чёрные следы слизи, тащились кишки, которым просто некуда было деться, кроме как вывалиться наружу. Его маленькие ручки цеплялись за землю, словно за жизнь, и неумолимо сокращали расстояние.

Череп паренька был разбит, являя наружу содержимое черепной коробки. Мозг почти вытек из черепа. Казалось, он просто распух до таких размеров, что не смог уже больше находиться внутри. Глаза, налитые кровью, бегали из стороны в сторону, дико вращаясь. Наполовину беззубый рот кривился в жуткой гримасе. Глотка издавала глухие булькающие звуки, разносившиеся по округе, способные привлечь других тварей, вроде этой. Теперь этим «мальчиком» руководило только одно желание — убивать.

В состоянии полного аффекта, абсолютно не контролируя себя, я подскочил к обезображенному нечто, бывшему когда-то телом ребёнка. Крепко зажмурившись, я начал наносить по нему беспорядочные удары.

Удар, ещё удар, следующий… Влажные чавкающие звуки сопровождали каждый взмах импровизированной битой. А ещё хруст дробящегося черепа — его остатков.

«Я не могу остановиться — мне это нужно. Я должен передать ему всё дерьмо, что испытал за последнее время…» — билась в голове мысль.

За ней пришла следующая:

«Мразь! Ты собираешься дохнуть? Ты ответишь за всё то, что сделали подобные тебе! Ты думал, что, если ты ребёнок, тебя ждёт пощада?! Нет! Ты ответишь… Ответишь за всё!»

Я уже не понимал, что делаю, но чувствовал, что это необходимо. Причём необходимо всем нам. Мои движения были коллективным желанием, переросшим в действия. Забрызганный кровью, обезумев от страха и боли, я вбивал уже недвижимое субтильное существо в землю, не в силах остановиться.

— Макс, прекрати. Он уже всмятку… — я почувствовал Сашину руку на плече. — Мы должны идти.

Я остановился. До воспалённого рассудка пришло ужасное осознание произошедшего. Осознание того, что я только что делал. Неужели это я? Как я мог опуститься до такого? До животных инстинктов, которые полностью овладели моим разумом.

— Нужно бежать, — вновь прозвучал голос Саши, словно издалека.

Остановка посреди дороги могла стоить нам жизни. Волоча по земле треснувшую от ударов палку, я двинулся в сторону леса, ногами загребая грязь. Запинаясь на ходу, не в состоянии совладать с обуревавшими меня мыслями, я бездумно шёл вперёд, уподобившись тому самому зомби. Женщины что-то говорили мне, стараясь вернуть к реальности, но я ощущал только кровь, резкими толчками приливающую к голове, будто в попытке разорвать мой мозг. Я остановился. В ногах поселилась предательская слабость. Сел на землю и закрыл глаза.

Сейчас, в данный момент, было плевать на окружавшую тьму, пугавшую доселе, до скрывающихся в ней товарок той твари, которою совсем недавно я превратил в фарш. Было плевать на всё. Поддавшись какому-то исступлённому желанию, рвущемуся изнутри, я схватил оставшуюся часть своего деревянного спасителя поудобнее, после чего начал рыть землю. Из горла вырвался сначала рык, быстро переросший в крик отчаяния. В крик боли и ужаса, которые я выплёскивал наружу с каждым движением палки, глубоко входившей в землю.

Женская рука остановила очередной взмах. Я замер.

— Максим. Ты уже ничем ему не поможешь, — тихо сказала Ольга. — Ты должен жить. И сделать ты должен это для Вики.

Выдохнув, я кивнул. Имя жены подействовало отрезвляюще.

Удаляясь от недорытой мной могилы, я чувствовал облегчение. С каждым шагом становилось всё легче. Ольга, по-матерински обняв меня, уводила нас в гущу деревьев, где ожидала Саша, пытавшаяся скрыть недавние слёзы. Она одна в тот момент пыталась совладать со своими чувствами, не давая себе ни малейшего послабления. Когда она заговорила, её голос дрогнул.

— Идём дальше, — неуверенно произнесла она, пряча глаза. Развернувшись, быстро скрылась среди низко спадающих ветвей деревьев.

Ночь сгущала тёмные краски на синеющем небосводе. Как и каждую июльскую ночь, она решалась на несколько часов поглотить отблески солнечного света. Звезды тускло поблескивали, подёрнувшись дымкой испарений. Мгла, скрывшая лунный свет, старалась обезличить всё на нашем пути. Нигде впереди мой взор не натыкался на такой манящий сейчас уютный свет из окна какого-нибудь домика, сокрытого в гуще зелени парка. До сюда пока ещё не дошла волна повсеместного разрушения. Только каждый шаг сопровождался предательским потрескиванием высохших ветвей и шелестом листвы под ногами.

Впереди, за последней преградой из сплетения свисающих ветвей ивы, чернота понемногу расступалась, раскрыв перед нами обширное пространство детской площадки. Я замер и выставил руку назад, в гущу ветвей, останавливая Сашу и Ольгу, крадущихся следом.

— Сидите здесь, — скомандовал.

Дождавшись кивков, тихо шмыгнул вперёд и затаился за ближайшей скамейкой, стоявшей неподалёку. Вслушался в ночь.

На открытой местности город снова оживал, распространяя вокруг массу звуков и запахов. Правда, сейчас нос тревожил только запах гари, а слух — многочисленные человеческие крики где-то вдали. Было похоже, что на центральные улицы выплеснулся весь ужас и хаос, до сих пор царивший во тьме молчания. Люди переметнулись с тихих улочек на шумные проспекты в надежде на спасение. Мы были более чем уверены, что именно там нас и поджидала опасность. Скрываемые зелёной шапкой леса, мы медленно, но верно продвигались вперёд, правда и сами не знали, куда приведёт выбранная дорога.

Макушки деревьев возвышались над нами в розовеющих отблесках пожарищ. Мы не знали точно, не гнался ли за нами по пятам огонь. Если на расстоянии метров ста и царил ад, то впереди нас поджидала такая же лесная тёмная гуща, как и до этого…

В голове мелькнули воспоминания.

Центральная часть города. Тихий и уютный парк. Прекрасная игровая детская площадка, располагающаяся в десяти минутах ходьбы от нашего дома.

Мы с Викой строили планы на будущее. Представляли, как именно здесь будем прогуливаться с нашими будущими детьми. Возможно, именно здесь наш сын или дочь сделает свои первые шаги.

Теперь все мечты были навсегда вычеркнуты из нашего будущего. Всё самое дорогое и близкое в этот вечер было перечёркнуто по велению чьей-то прихоти. На противоположную чашу весов опустилось самое страшное слово — вымирание. Сколько ещё в этом городе осталось выживших из двух миллионов? Детей, женщин, мужчин? И самое странное — где тела погибших? За весь свой путь мы так и не заметили ни единого трупа. Словно тьма была чем-то живым и укрывала своей массой всё то, что могло хоть в какой-то мере помешать нам, сломить нашу волю. Маршрут вёл нас неизведанными тропами, продвигаясь по которым мы чувствовали себя первопроходцами.

Я одёрнул себя, возвращаясь в реальность.

Безжизненный лес пугающе сжимал в своих объятьях, препятствуя нашему желанию скрыться в самой его непроглядной части. Он буквально вытеснял нас на тропки, которые хоть и были неширокими, но на несколько десятков метров спереди и сзади выдавали наше присутствие. Только крепкое сжатие рукояти ножа вселяло в меня надежду и немного смелости, пока я шёл вперёд, ощущая, как сзади в мою спину вглядываются две пары глаз, доверившие мне свои судьбы. И в тот момент это была огромная ответственность, возложенная на мои плечи.

Удостоверившись, что впереди, до Дворца спорта, путь был открыт, я немного прибавил шаг. Это приободрило моих спутниц, которые немного расслабились и, впервые за весь наш переход через парк, о чём-то перешёптывались за моей спиной.

В стороне раздался протяжный вой. В миг разорвав путы тишины и ударив по барабанным перепонкам, он прозвучал, словно гром среди ясного неба. Мы бросились в ближайшие заросли кустарника и замерли, стараясь не дышать. Впереди, сравнительно недалеко, промелькнуло несколько чёрных теней.

— Собаки или волки? — спросила Саша шёпотом.

— А хрен его разберёт… — как можно тише отозвался.

Ушей коснулся приближающийся лай и скулёж. Звуки приближались. И только я захотел привстать, чтобы понять, не нужно ли нам делать ноги, как мимо, прямо по тропинке, совершенно ничего не замечая, устремилась стая собак. Мы сидели и провожали взглядом реку мохнатых тел, испуганно скулящих и подвывающих, убегающих от грозящей им опасности, которая, судя по всему, в скором времени могла добраться и до нас. Я обернулся к девушкам и буквально заорал, перекрикивая подвывания:

— Оставаться тут опасно! Если не поспешим, думаю, очень сильно пожалеем! Бежим до Большакова! Не отставайте! За мной!!

Стоило броситься вперёд, как в меня всем телом врезалась какая-то шавка, не заметив на своём пути. Испугавшись не меньше меня, она отскочила в сторону и хорошенько облаяла меня с головы до ног. Надолго задерживаться собака не стала, почти сразу устремившись вслед за товарками.

Как это обычно бывает, от собачьего лая по моей спине побежали мурашки. Стало немного не по себе. Мотнув головой, я бросился вслед за стаей, стремясь убраться как можно дальше. Река собак — их было действительно много — мешалась под ногами. Кроме них под ноги лезли иные обитатели лесной чащи, образуя живой ковёр под сланцами.

Кое-как удерживаясь на этом склизком живом ковре, я балансировал между жизнью и смертью. Живая река несла нас вперёд, увлекая за собой в сторону от нашего первоначального маршрута. Нужно было во что бы то ни стало выбираться из этого водоворота тел, дабы не быть унесёнными в нежелательные для нас тёмные закоулки, где бы мы могли окончательно потеряться.

— Сдавай вправо! — прокричал я бегущей за мной Ольге. — Шурке передай!

Мы начали понемногу расталкивать ошалелых животных, силясь выбраться из живой реки наружу. Только вот далеко не так легко протискиваться между животными во время бега.

Под ногами проскользнуло несколько небольших тел. Некоторые так навсегда и затихли. Это была борьба за выживание, здесь все приёмы были разрешены. Со злости я начал раскидывать животин по сторонам, расчищая себе путь к правому берегу. Визжа и скуля от боли, они пытались отскочить, но успевали далеко не все. Опоздавшие либо летели прочь от моих ног, либо до конца сопротивлялись, крепко вцепляясь в ноги когтями и зубами. Я просто расшвыривал их, хватая за загривки, отбрасывая прочь.

У Ольги с Сашей дела обстояли куда лучше. Их путь уже пролегал по левой стороне дороги. Впрочем, перебраться через высокую живую ограду им было не по силам. Наконец достигнув небольшого скопления крепких деревьев, я подпрыгнул, сразу ухватившись за ветви ближайшего из них.

Саша и Ольга, увидев, что я ухватился за дерево, последовали моему примеру. А поток животных нескончаемой рекой проносился под нашими ногами. Вроде бы избавившись от одной проблемы, мы вновь столкнулись со старой — медлить нельзя. Я подтянулся на ветвях и перебросил свои ноги через кусты, перебираясь на другую сторону. Раздвинув крепкие ветви кустарника, я помог перебраться к себе сначала Ольге, а потом и Саше. Мы стояли в темноте и старались отдышаться. Все мысли сводились к одному — невозможно нормально себя чувствовать, а уж тем более здраво соображать, когда под твоими ногами тысячи непонятных живых существ. И, слава Богу, что мы не имели удовольствия разглядеть оных.

— Господи! Это уже ползает по мне! — истерично завизжала Саша. Она топала ногами и втаптывала беспомощные тела насекомых в землю, вместе с тем лихорадочно пытаясь отряхнуться.

Девушка сорвалась с места и побежала прочь, удаляясь от нас. Ольга также не выразила удовольствия оставаться здесь и поспешила догнать компаньонку.

Последовав за ними, я вскоре почувствовал облегчение, когда под ногами оказалась твёрдая земля. Выбравшись на другую тропинку, которая также вела к Дворцу спорта, мы дали себе десяток секунд на то, чтобы отдышаться. Затем продолжили путь.

В полном молчании осматриваясь по сторонам, мы двинулись через чащу лесного массива. Крепко сжимая рукоятку ножа, я уговорил Сашу остаться позади и занял место на передовой. Впрочем, нашему продвижению никто больше не препятствовал. Зато со всех сторон до нас начали доноситься звуки громких взрывов, людских криков и нечеловеческих завываний, прерываемые каждые несколько минут уже знакомым металлическим гулом. Вся эта какофония доносилась со стороны центра.

Укрытые в темноте и тишине леса, передвигаясь небольшими перебежками, мы добрались до улицы Большакова и остановились, затаившись у стен Дворца спорта. Выходить на эту достаточно большую и открытую улицу, внимательно не оглядевшись, было опасно. Мы сосредоточенно уставились в темноту, которую нарушали лишь редкие пожары в домах, отдалённо стоящих друг от друга. Где-то далеко слева виднелась группа силуэтов, блекло светящихся синим. К счастью, они удалялись от нас. За время, проведённое на улице, нас уже мало что могло напугать и небольшое расстояние в тридцать шагов, которое требовалось преодолеть до ближайших кустов, мы банально пробежали.

Как оказалось — вовремя. Только мы успели укрыться, как по дороге промчалась стая существ, по виду которых мы с Сашей сразу поняли, что это были те самые «мозгококоны». Они пронеслись так стремительно, что нас обдало прохладной волной. Моё тело покрылось гусиной кожей, в который раз напоминая о прохладной летней ночи.

Устремившись вдаль, существа даже не притормозили. Это дало нам понять, что мы остались незамеченными. Переведя дыхание и убедившись в безопасности, мы перебежали дорогу, сразу укрывшись в арке дома. Сидя спинами ко двору, мы не подозревали, что за нами тоже велось наблюдение.

Всем отрядом мы подскочили вверх, когда за нашими спинами раздалось рычание заведённого двигателя.

— Да ты ж мать твою! — выругалась Саша, выбрасывая перед собой нож.

Сидевшая за её спиной Ольга успела увернуться от хаотично летящего ножа в последний момент, банально вжавшись в стену. Клинок с металлическим звоном срикошетил от стены и бесследно канул во тьму.

— Смотри, Лёха! Выжил-таки кто-то!

Мужской голос, прозвучавший из темноты, не прозвучал для нас одобрительно — наоборот, как нам показалось, он был полон пренебрежения. В метрах пяти от нас кто-то включил фонарь и направил его ослепительный луч в нашу сторону.

— Да, — согласился всё тот же голос. — Вроде, не из тех лунатиков, что тут ползали.

Сомнение насквозь пропитывало слова говорившего. Да и как можно было поверить, что перед ними находились люди. Трое индивидов, напрочь вымазанных в грязи, хромающих и покачивающихся на ногах! Ну никак мы не могли создать впечатление нормальных людей. Скорее уж тех самых «синих зомби», только не светящихся.

— Да ну, рядовой. Те бы не стали так смачно матюгаться, а оттяпали бы тебе яйца по самые причиндалы, — послышался другой голос, который принадлежал явно более зрелому мужчине. — А потом бы вбили в твою безмозглую черепушку твой же хер, после чего помахали твоей же заднице на прощание.

Он залился задорным смехом, который раскатился по внутреннему двору.

— Да пошёл ты… — обиделся тот, кого назвали «рядовым».

Всё это время мы лежали на земле в состоянии полной прострации, боялись пошевелиться. Оно логично — судя по всему, ребята были или военными, или принадлежали какой-то военизированной группировке. С такими пошевелишься — получишь пулю в лоб. Бьющий в нашу сторону широкий луч света мешал разглядеть происходящее, потому говоривших мы различали только по голосам.

— Пора отсюда сматываться, пока ещё какая-нибудь хрень не появилась, — донеслось до нас.

— А с этими что делать? С собой или здесь подыхать оставим? — судя по голосу, говорил «рядовой».

— Эй! Вы, там! Запрыгивай назад! — зычно рявкнул, по-видимому, командир, тот самый Алексей. — И сидите тихо. Понятно?

— Да, — приподняв голову, отозвались мы в унисон.

Быстро поднявшись, мы споро подбежали к источнику света, сразу разглядев бойцов и их машину. Их было двое — оба в разгрузке и бронежилетах. В руках одного — автомат. У второго автомат болтался на ремне на груди. Все втроём мы быстро разместились на заднем сидении УАЗа, после чего, впервые за несколько часов, почувствовали себя хоть в какой-то степени защищёнными.

— Мы направляемся к главному зда