Блистательные похождения двух Аяксов
ПЕРВАЯ СЕРИЯ
ТИТР:
Мы закрыли дверь, чтобы туда
не зашло заблуждение. Но как
теперь войти истине?
(Рабиндранат Тагор)
НАТ. ГОРОДСКОЙ ПЛЯЖ — УТРО
Городской пляж, заполненный отдыхающими. Из динамиков переносных радиоприёмников льётся музыка. На речном песке, среди множества отдыхающих, нежатся двое мужчин.
ГОЛОС
(за кадром)
Знакомьтесь!
КАДР: Выхватывает крупным планом, одного из двоих. Лежит на животе. Голова на сложенных руках покрыта широкополой соломенной шляпой
ГОЛОС
(продолжает)
Это Иван Абрамыч БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ. Поясняю: это мужчина невысокого роста, толстый и совершенно лысый, возраста неопределённого, но где-то лет сорока-сорока пяти. Недурён собой. Полон жизненных сил и неукротимой энергии.
У него вид человека весьма озабоченного и обременённого событиями в стране Бурунди и на островах Папуа-Новая Гвинея.
КАДР: Выхватывает крупным планом второго.
ГОЛОС
(продолжает)
А это — Мануил Сафронович ЧУБЧИК. То — молодой человек. Для ближайшего окружения — просто Манюня. Как видите сами, он высок, тощ, жилист, с копной рыжих волос на голове и груди, с толстыми губами и румяными щеками вразлёт. Весь он пышет веснушчатой молодостью и неувядаемым оптимизмом.
У Чубчика странная манера разговора: когда он говорит, то как бы подтягивает нижнюю губу к неподвижной верхней, и потому похож на карася, заглатывающего наживку.
Бабэльмандебский спит на животе, подложив под голову руки. Ему снится сон, будто бы он на футбольном матче. Играют команды «Глазго» и «Кулунда». В воздухе над трибунами стадиона зависают шаровидные часы с проблесковым маячком и сигнальной сиреной. Они показывают сто тридцать седьмую минуту игры.
Обе команды в национальных одеждах, с народными музыкальными инструментами: волынками и балалайками наперевес. Игру судит какой-то КОВБОЙ. На самой макушке головы его красуется стэтсон — широкополая ковбойская шляпа. Во всём же остальном он совершенно гол.
На груди, по диагонали, крупным, разухабистым шрифтом просматривается цветастая наколка «Не забуду мать родную!», а на спине — «Век воли не видать!». Оголённую талию его опоясывает широкий ремень. По его центру свисает кобура с торчащей из неё рукояткой шестизарядного кольта. Кобура надёжно прикрывает его величественную харизму, систематически похлопывая по ней.
Одной рукой арбитр потрясает в воздухе палкой твёрдой, копчёной колбасы, другой удерживает кочергу. Первой он утюжит головы пробегающих мимо русских, а второй пытается поддеть юбки снующих туда-сюда шотландцев и заглянуть под них с воинственным кличем: «Вот уж я вам!».
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
(кричит во сне)
Судью на мыло!.. Свисток на порошок!..
Ковбой резко оборачивается, пучит глаза, упирается в обидчика испепеляющим взглядом. Грозно восклицает:
КОВБОЙ
А это ты видел?!
Изображает нечто непристойное в виде конфигурации из двух рук методом наложения одной на сгиб другой. Грозит скрюченным пальцем, дико хохочет, раздувается до невероятных размеров, взмывает в воздух и… лопается…
Иван Абрамыч, свистит ещё раз. Дрожащим голосом восклицает:
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Однако!..
Тут же просыпается весь в холодном поту.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
(озадаченно)
И надо ж было такому присниться!
Над самым ухом его звучит голос Манюни:
ЧУБЧИК
Ну ты, дядя, и даёшь! Весь издёргался аки лебедь в навозной куче. «Судью на мыло, свисток на порошок!». Кто хоть играл-то?
Иван Абрамыч трясёт спросонья головой. Отвечает:
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Наши с не нашими…
ЧУБЧИК
Ну-у-у-…
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Вот те и ну-у, оглобли гну.
ЧУБЧИК
А счёт-то хоть какой?
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Что счёт?.. Тринадцать-нуль в нашу пользу.
ЧУБЧИК
Вре!..
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
(мелко крестится)
Вот те кре!..
Рядом сидящий Манюня замечает:
ЧУБЧИК
Сон — беспорядочное нагромождение картин событий прошлого. Да-а-а-… Тут тебе, брат, и заяц закукарекает.
День выдаётся погожим и клонится к полудню. Начинает припекать. Отдыхающие загорают, млея на Солнце и маясь томной негой. Манюня к Иван Абрамычу:
ЧУБЧИК
Ну что, Абрамыч? Надобно и честь знать. Сматываем удочки и — вперёд!
Сборы недолги. Иван Абрамыч, несмотря на кажущуюся тучность, человек весьма энергичный и подвижный. Он быстренько облачается в видавшее виды одеяние, представленное белыми штанами, майкой-тельняшкой и соломенной панамой. Босые ноги его втиснуты в сандалии-штиблеты неопределённого цвета.
Манюня красуется в протёртых до дыр джинсах и в майке. Последняя усеяна множеством надписей на непонятно каких языках. С плеча его, на ремне, свисает транзистор. Из динамика несутся разудалые голоса. Поёт сводный квартет солистов рок-поп-групп «Ё моё!», «Свистать всех наверх!», «От винта!» и «Туши свет!»…
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
(Манюне)
Ну что?! Пошли что ль?
Иван Абрамыч неспеша направляется к выходу с пляжа, увлекая за собой Манюню и напевая себе под нос:
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Мы странно встре-етились и странно разойдёмся…
НАТ. НАБЕРЕЖНАЯ — УТРО
По мраморной лестнице поднимаются на мощёную бетонными плитами набережную. Тут же, у парапета, стоит ПРОСИТЕЛЬНИЦА и заунывно призывает подать ей на пропитание. Проходят мимо. Иван Абрамыч обращается к ней:
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Ну что?.. Усохла бабулька, усохла милая?
ПРОСИТЕЛЬНИЦА
Усохла, батюшка, усохла родненький, кормилец ты наш!
Иван Абрамыч суёт руку в глубокий, широкий как его душа карман. Извлекает на свет мятую рублёвую ассигнацию, протягивает ей.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Ну, на тебе копеечку, убогенькая ты моя.
Неподалёку, вдоль одного из бордюров, «светятся» ветераны кооператива престарелых «ОБОЗ»: общество без определённых занятий. Это так называемые в народе «бабушки-продакшн», продающие к столу различную зелень и прочие дары природы. «Дедушки-поставщики» этой продукции, поставляемой ими в основном с чужих огородов, крутятся тут же, за спинами бабушек. Одни мирно прохаживаются по набережной взад-вперёд. Другие блаженно восседают на широких лавках.
ЧУБЧИК
Послушайте, Абрамыч. Ходят слухи, что у кооператива этого большие теневые обороты, а капиталы его размещены и крутятся в оффшорных зонах на островах Фиджи в Тихом океане…
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Врут всё!
Иван Абрамыч приветствует СИЛЬНУЮ ПОЛОВИНУ кооператива:
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Буэнос айрес, компанэрос!
СИЛЬНАЯ ПОЛОВИНА
Бэсамэ мучо, амиго! Рио-де!
Иван Абрамыч к председателю кооператива, именуемому в близких к нему кругах ДЯДЮШКОЙ ХУ.
КАДР: Выхватывает крупным планом дядюшку Ху, в статике. Затем — в динамике.
ГОЛОС
(за кадром)
В бытность свою, при первом состоявшемся знакомстве, на вопрос Ивана Абрамыча: «Соблаговолите ответить: как вас величать?», со стороны будущего председателя кооператива последовал ответ: «Хвостиков Устин».
Следующим был вопрос: «А по батюшке?». В ответ последовало: «Стыдно даже и сказать, сударь». Смекнув в чём дело, Иван Абрамыч сказал: «Ну и не говорите. Тогда разрешите называть вас просто дядюшкой Ху. Согласны, уважаемый?».
Ответ был окончателен и бесповоротен: «С превеликим нашим удовольствием!». С той поры Устин Йосипович Хвостиков стал величаться дядюшкой Ху…
Итак, Иван Абрамыч обращается к дядюшке Ху:
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Ну что, судак?
Дядюшка Ху в долгу не остаётся:
ДЯДЮШКА ХУ
Да ничего, окунь ты ракообразный!
Оба в радостном приветствии хлопаются ладошками.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Ты, дядюшка Ху, побрился б чтоли. А то посмотреть на тебя, так прямо экой ты кактус экибанистый.
Дядюшка Ху слегка задет за живое. Чуточку обидчиво:
ДЯДЮШКА ХУ
Я-то побреюсь. Да только ведь и ты не розан африканский.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Ну ладно, ладно. Я это так, любя.
Бабэльмандебский примирительно похлопывает дядюшку Ху по плечу. Следуют дальше. От Манюни поступает предложение:
ЧУБЧИК
Может по пивку, а, Иван Абрамыч? Жарища-то ведь какой!
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Жарища-то, жарища! Я, может быть, тоже изнываю. Да вот, поди ж ты: никаких претензий к погоде не имею по той, стало быть причине, что в карманах моих одни сквозняки.
ЧУБЧИК
(беззаботно)
Займём Абрамыч! Это нам не впервой.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Вот и карты те в руки. Ты у меня большой мастер по части выдумок. Придумай, сваргань что-нибудь, этакое, и — займи.
ЧУБЧИК
А вам слабо у своей бывшей?
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
(смеётся)
У кого? У этой Барракуды Ягуаровны Подколодной? Да я тебя умоляю!
Иван Абрамыч крутит пальцем у виска. Напевает:
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
«Любовь без радости была, разлука будет без печали».
(поясняет)
Да это такая скверная бабёнка, скажу я тебе, что служу Советскому Союзу. Родила мне Робинзона, а за ним и Пятницу.
Заруби себе на носу: муж и жена — это разноимённые полюса единого энергетического источника.
ЧУБЧИК
Да-а, незавидна роль женщины в этом мире. У Робинзонов и Пятниц, как правило, от отца остётся отчество. Всё остальное принадлежит матери. А в общем-то, что-то вы сегодня больно уж распелись, Абрамыч.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
А я всегда такой весёлый. Учись, покуда я жив. Никогда, ни при каких обстоятельствах не унывай, иначе жизнь теряет всякий смысл. Всегда блюди, блюдь соблюдая. А касательно пивка, так уж и быть: идём, угощаю. Только жажди, но не алчи.
ИНТ. ПИВНАЯ — УТРО
В пивной до тошноты душно и накурено. Непроветриваемое помещение источает запахи пивного разлива, копчёных и солёных морепродуктов, варёных раков и шашлыков. Молодые официантки разрываются между стойками, заполненными отдыхающей публикой.
В воздухе висит общий гул, характерный для подобных заведений. Говорят и спорят обо всём и ни о чём, лишь бы говорить и спорить. Каждый старается что-то доказывать себе и соседу из области недоказуемого, молниеносно перескакивая с одной темы на другую.
Иван Абрамыч и Манюня за пивной стойкой в компании двух садоводов-любителей ЧИБИСОВА и ПЫЖИКОВА, самоучки-изобретателя СИДОРА и молодого, словоохотливого, но ещё не определившегося КЕШИ.
Последний в разговор почти не вступает. Он пристально следит посоловевшими глазами за перемещениями молоденьких официанток, отпуская в их сторону реплики непристойного характера.
КЕША
Ну ты только глянь! Девки так и ходют, так и ходют косяками. Да не оскудеет рука дающего!
Когда подошедшей молоденькой ОФИЦИАНТКОЙ выставляется на столик очередная батарея пивных кружек с пенящейся жидкостью, добавляет:
КЕША
Девушка, а девушка. Меня переполняет море чувств. Бризантные свойства моей души позволяют мне, благородному рыцарю голубых кровей, улавливать источаемые вами флюиды любви.
ОФИЦИАНТКА
Я вся так и трепещу! Ну, вот стой себе спокойно и улавливай. А любовь — это электрическая дуга между двумя разноимёнными полюсами. Нет дуги, нет любви…
ЧУБЧИК
(удивляется)
Абрамыч! Это ж нечто из твоей теории…
Тот утвердительно кивает головой.
КЕША
Ты не так меня поняла, бестия длинноногая. Я твой рыцарь печали. Возьми меня!
Девушка не лезет в карман за словом:
ОФИЦИАНТКА
А я вот возьму сейчас, марципан ты губошлёпый, да и пожалуюсь на тебя кой-кому. Будешь знать! Вмиг заблямкаешь вниз по ступенькам.
Официантка удаляется. Кеша с нескрываемой обидой в голосе:
КЕША
Ай-яй-яй! Какая оголтелая девочка. У ней, видать, было трудное, непричёсанное детство.
ЧИБИСОВ
Это кто здесь голубых кровей будет, а?
ПЫЖИКОВ
А ты что, сомневаешься? Ну и зря. У него старинная французская родословная. Восходит она к временам правления маркизов Прыг-Скок Обана де Коньяк, что в провинции Кретьин из-под Дурасвиля.
Кеша исподлобья лукаво глядит на Пыжикова. Стеснительно:
КЕША
Да ладно уж вам. Не преувеличивайте моих достоинств.
ЧИБИСОВ
А у тебя этих достоинств всего лишь в одном единственном числе, да и то — в штанах.
КАДР: Выхватывает крупным планом стать самоучки-изобретателя Сидора. В статике. Затем — в динамике.
ГОЛОС
(за кадром)
Изобретатель-самоучка Сидор — по прозвищу «Перпетуум Мобиле» — в разговор не встревает. Он думает.
Его кредо — «Я не так уж чтоб…». При этом обычно дополняет: «Вся наша беда в том, что, открывая что-то новое, мы пытаемся совершенствовать старое». К такому выводу он пришёл после неудавшейся попытки совмещения зубной щётки с расчёской.
Садоводы-любители приступают к обсуждению садоводческих проблем. Кеша грустит. Сидор думает. Иван Абрамыч с Манюней потягивают пиво, созерцают окружающую обстановку и невольно вслушиваются в разговор садоводов-любителей. В их беседу вмешивается Иван Абрамыч:
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Вот вы всё тут судачите о севообороте, про сельхознавоз, об урожае…
Как всё это совместить так, чтобы пользы было больше? Конечно, всё это хорошо, но — не ново. Вот есть у меня один хороший знакомый — доктор биологических наук, профессор Маслёнкин. Большой учёный, скажу я вам, больше некуда. Неординарная личность. У него ещё одно любимое изречение есть: «В нашем деле главное что? Не делать резких движений. Они должны быть плавными и изящными, как у белого лебедя на Чистых прудах». И чем — как вы думаете, — занимается он в часы досуга? Век не догадаетесь.
После недолгого молчания, проведённого в долгих мучительных раздумьях, Манюня выдаёт:
ЧУБЧИК
Ну не томи, Абрамыч!
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Ладно, так уж и быть, скажу. Только под большим секретом. Смотрите же мне, не вздумайте проболтаться кому-нибудь.
Кеша заплетающимся языком спешит заверить:
КЕША
Пардон, уважаемый, пардон! Разве что под столом.
ВСЕ
Ну-у-у-…! За кого вы нас принимаете, Иван Абрамыч?!
Иван Абрамыч грозит сообществу скрюченным пальцем.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Смотрите же мне! Так вот. В часы досуга этот почтенный гражданин и порядочный семьянин, декан факультета есть кто?
А я вам скажу. Это ни кто иной, как рядовой карманник и обыкновенный картёжный шулер средней руки.
Окружение невольно прыскает со смеху. Кеша смеётся дольше всех, аж с прихрюкиванием, чем ещё больше раззадаривает и смешит публику. Иван Абрамыч как бы обидчиво:
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Не верите, и не надо! Я думал поведать собравшимся об его изобретении мирового значения в области выращивания сельскохозяйственных культур, а вы ржёте как хряк с мерином. Тьфу! Противно смотреть и слушать. Пошли, Манюня. Нам здесь, тем более в этой компании, делать больше нечего. Да к тому же мы с тобой сегодня порядочно поизрасходовались.
Садовод-любитель Чибисов спешит успокоить его:
ЧИБИСОВ
Да не серчай ты, Абрамыч. Не принимай близко к сердцу убогость нашу серую и неграмотность. Что с нас возьмёшь? Ты лучше расскажи в чём вся соль изобретения, а за нами не пропадёт.
Садовод Пыжиков заказывает ещё по две порции пива на всю честную компанию. Извлекает из внутреннего кармана пиджака поллитровку. Разливает в маленькие пластмассовые чашечки из-под кофе. Несколько осоловевший, обращается к Бабэльмандебскому:
ПЫЖИКОВ
С вашего позволения, голубчик, разрешите я вас троекратно…
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Извольте!
Подставляет испрашивающему поочерёдно обе щеки, а затем уж и темечко.
ПЫЖИКОВ
Премного благодарен!
Икает, рождая затяжную отрыжку. Продолжает:
ПЫЖИКОВ
Слушаем тебя внимательно, голубь ты наш сизокрылый. Ну, давай, выкладывай, что там такого особенного изобрёл твой приятель.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
А изобрёл он то, что и изобретением-то тяжело назвать. Это скорее всего научное открытие мирового масштаба. За него, на днях, он Нобелевскую премию получил, а свидетельство на изобретение отдал мне на хранение. Грозился мне двадцатью пятью процентами за консультации. А уж как я отказывался, как отказывался… Призывал небо в свидетели, что Сорбонов не кончал.
КЕША
Зато, наверное, на пианинах играете.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Да какое там! Я больше на гитарах. Так вот. Всё дело в том, что вывел он — под моим руководством, — особый вид растения под названием «Древо Жизни». Это такое фруктово-ягодно-овощное дерево, высотой до двадцати метров. У него на каждой из веток растёт свой, строго определённый вид овоща, фрукта или ягоды.
Ну, например, только представьте себе: на самых нижних ветках растут на одной — арбузы, на другой — дыни, на третьей — тыквы, на четвёртой — кабачки… Далее уж и не перечисляю.
На ветках, что повыше, растут более лёгкие плоды — яблоки, груши, помидоры, огурцы, бананы, абрикосы, персики, грецкие орехи, бобовые, черешня, вишня.
Вершину же дерева, как правило, венчают клубника с малиной и смородиной. Представили?
Хоть и трудно представить себе подобное зрелище, однако в воздухе звучит:
ВСЕ
(разом)
Представили!
Иван Абрамыч заключает:
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Тогда, наливай!
Выпивают ещё по пятьдесят. Запивают пивом и закусывают ракообразными за счёт расщедрившихся садоводов-любителей. Им, во что бы то не стало, требуется выведать «ноу-хау» изобретения.
Кто-кто, а он-то, Манюня, уж точно знает к чему весь этот цирк: обстоятельства требуют средств к существованию, а их как раз-то и нет. Требуется выдумка. Поэтому Иван Абрамыч, работая своей головой, как любит он говаривать, загребает жар чужими руками.
Во всяком случае, окружение, затаив дыхание и внемля повествованию, ждёт развязки. И… Иван Абрамыча понесло:
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Но и это ещё не всё. Самое интересное впереди. Теперь вступает в действие мощная корневая система.
Она состоит из центрального и множества — от пятидесяти до ста, — боковых ползучих корней. Все они стелятся параллельно поверхности земли на глубинах от тридцати до пятидесяти сантиметров. Протяжённость их — до двадцати метров, не менее.
Центральный корень — полый, как труба, — уходит строго вертикально вниз, пока не достигнет артезианских глубин. По центральному отверстию корня артезианская вода самовытесняется вверх. Через множество малых естественных отверстий в основании дерева, осуществляется полив и орошение земли, прилегающей к дереву.
Слушатели, почёсывая затылки, всё больше и больше проникаются доверием к рассказчику, до того всё ново и необычно. Иван Абрамыч продолжает фантазировать:
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Горизонтально расположенные корни, веером расходящиеся в разные стороны, являются источниками-синтезаторами корнеплодов, в основном — картофеля. Посадочный материал сам формируется корнями. То же самое можно сказать и о произрастании земляных орехов, морковки, свеклы.
Таким образом, каждому овощу, фрукту, ягоде — свой корень, своя ветка. Следовательно, имея одно такое многоуровневое, плодоносящее дерево, вы спокойно можете обеспечить себя, всю свою семью и ближайшую родню запасами пропитания на три декады. Это проверено и подтверждено экспериментом…
(довольный, мурлычит себе под нос)
Ты-ы, моря-ак красивый сам собою…
Один из садоводов-любителей как-то робко, неуверенно пытается уточнить:
ЧИБИСОВ
А как же обработка земли: вспашка, прополка, полив, внесение удобрений?
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Забудьте об этом! Дерево находится на полном самообслуживании. Как это происходит?.. Наливай!..
Пыжиков беспрекословно выполняет команду.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Ваше здоровье!
«Опрокидывает» содержимие стаканчика. Закусывает. Удовлетворённо всей пятернёй сгребает рот. Продолжает:
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
А как это происходит, расскажу при следующей нашей с вами встрече. Да, ещё одна особенность: вместо сорняков вокруг «Древа Жизни» произрастают низкорослые лечебные, лекарственные травы. Так что вам остаётся только лишь принести под дерево диван, лёжа на нём читать романы или загорать.
Можете при этом собирать лечебные травы, и ждать. Ждать, покуда солнце за горой тридцать три раза не сядет. Правда, есть один недостаток у дерева: баклажаны ни в какую не хотят расти. Но это вопрос времени.
ПЫЖИКОВ
Послушайте, Иван Абрамыч, миленький. Сделайте, голубчик, одолжение. Озолочу. Только посодействуйте в приобретении саженцев. Ну, что вам стоит. Вы же вхожи в научные круги и крутитесь в них как брошенный ботинок.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
(строго)
Мне-то это ничего стоить не будет, а вот вам, уважаемый, всё это может влететь в копеечку, и не малую.
Насчёт брошенного ботинка Иван Абрамычу не особо-то нравится, но он не подаёт вида, будучи джентльменом девятьсот девяносто девятой пробы.
Тут все разом галдят. Начинается брожение умов. На выручку Абрамычу приходит Манюня.
ЧУБЧИК
Господа! Господа, успокойтесь! Растение экспериментальное, на сегодняшний день в единственном экземпляре. Будут вам саженцы, но, на следующий год, по весне. Я вам обещаю. А сейчас, давайте-ка, на посошок.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
(сомневается)
Манюнь, а Манюнь! А может быть не надо? Мы и так уж на два градуса больше положенного выпили.
ЧУБЧИК
(противится)
Абрамыч! Прочь сомнения! Если мы пьём, значит выполняем свой долг. Правильно я говорю, мужики?
Разноголосье рождает разночтение. Звучит:
ВСЕ
Пра-альна! За науку! За генетику!
После очередного возлияния Манюня проникается какой-то научной одержимостью.
ЧУБЧИК
И вот что ещё я вам скажу, друзья. Ведь до чего дошла генная инженерия, а, я вас спрашиваю? Вот, к примеру. В лаборатории всеми нами уважаемого профессора Метёлкина работал один научный сотрудник, правда — младший, но — голова, что мои три.
Он обладал удивительной способностью лишь одним только усилием мысли и воли мгновенно изменять свой генетический код, превращаясь то в муравья, то в свинью, то в шимпанзе, и даже — в крокодила. Правда, он однажды душевно перенапрягся, бедолага, и тут же усоп, у всех на виду.
Выпивают за упокой души усопшего младшего научного сотрудника.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
Ты, Моня, лучше бы рассказал публикуму о своих изобретениях. Надеюсь, ты прихватил с собой свои авторские свидетельства и патенты?
Чубчик как открывает рот, так и не в силах закрыть его от неожиданности. Иван Абрамыч незаметно поддаёт ему локтём под бок. Малость оклемавшись и придя в себя, Манюня выдаёт:
ЧУБЧИК
Ну вы и скажете, старина! Что я вам: невежа какой или бухгалтер сельпо, чтобы ходить и перед всеми хвастать своими достижениями? Нет, увольте! Не дождётесь! Обижаете. Не таков Манюня Чубчик.
БАБЭЛЬМАНДЕБСКИЙ
(протестует)
Тогда скажу я. Взять, к примеру, хотя бы два его последних изобретения из области средств воздухоплавания. Как их? Напомни-ка.
Хитро подмигивает Манюне. Тот слегка замешкивается. Как бы стеснительно напоминает:
ЧУБЧИК
Да чего уж там теперь скрывать-то: «Аэроблин» и «Спирулёт» называются.
Изобретатель-самоучка Сидор настораживается и весь превращается в слух.
Просит с надеждой в голосе:
СИДОР
Ну так расскажи нам о них, хотя бы коротенько.
Манюне приступает к импровизации:
ЧУБЧИК
