Оглавление

ПРОЗРАЧНЫЕ СТЕНЫ,
ХОЛОД И СТРАХ,

СОНЛИВОСТЬ,

КРОВЬ НА РУКАХ…

ПРЕДИСЛОВИЕ

Приветствую, мой дорогой читатель!

Обычно в начале книги оставляют благодарности, кому-то ее посвящают. Иногда — размещают некий дисклеймер, предупреждение о том, что считают необходимым, важным, обязательным.

Мой случай — второй.

Я хотел бы поблагодарить тех, кто оставил след уже после того, как мы пройдемся с тобой, читатель, по улицам этого некогда славного города Розенберга. Да, мы будем путешествовать по европейскому мегаполису, которого не найти на карте. У меня особые отношения с Германией, думаю, моя фамилия не могла не оставить в моей жизни такой след. Если европейская локация для вас некомфортна, а немецкие имена и названия режут слух — вам навряд ли понравится эта книга.

Не понравится она и тем, кто брезгует крепкими (а порой — очень крепкими) словами — бранной и ненормативной лексики в книге достаточно, иначе было бы нереалистично. Тогда не произошло бы погружения в атмосферу Розенберга и того нового мира, в котором он существует.

Наконец, в книге много жестокости. Я не поддерживаю жестокость и проповедую любовь — это и станет ключевой идеей серии книг. Но роман, который вы держите в руках — про серийного убийцу, а значит, в книге будут убийства. И немало убийств. Порой очень жестоких и даже мерзких.

Бытует мнение, что все истории уже рассказаны. Значит и моя история — не исключение. Я был вдохновлен такими произведениями литературы, кинематографа и игровой индустрии, как «Преступление и наказание», «Пила», «Декстер», «Темный рыцарь», «Монстр», «Молчание ягнят», «Игра в кальмара», «Manhunt» — если вам знакомы эти произведения, если они вас не испугали и не оттолкнули, не вызвали отвращение — то добро пожаловать на улицы Розенберга.

Комиссар уже проснулся от звонка, и сейчас он готовится выехать на место совершения преступления. Идем, читатель, а то все пропустим! И до встречи на последних страницах книги!

Часть I

I 
Дилемма

Перед нашим взором — замкнутая цепь из двенадцати элементов, похожая на длинную гирлянду, одна из лампочек которой сверкала. Это был яркий, пульсирующий красный свет. Вокруг элементов ничего материального не было — одна лишь только космическая пустота, заполненная черным, как смоль, цветом[1].

Прошло мгновение, и к этой цепи совершенно неожиданно и словно бы из ниоткуда быстрым шагом направилась фигура — худой мужчина с густой серой бородой, с виду преклонного возраста и необычайно высокого роста (в сравнении с лампочками). На нем был длинный халат кремового цвета. А его лицо… почему-то оно сразу же забывалось, стоило только отвернуться или хотя бы моргнуть.

Ничего определенного нельзя было сказать и о том, как он подошел к этой цепи лампочек, ведь не было никакой поверхности в столь необычном месте!

Светящийся элемент едва заметно вибрировал и издавал звук, похожий на дуновение ветра.

— Снова… — неожиданно произнес мужчина. — Ну что ж…

Он наклонился и приподнял с этой бескрайней пустоты лампочку; при этом она зашипела, словно змея.

На ней было что-то написано. Мужчина прочитал надпись и положил ее обратно.

Это был октябрь, перевернувший сознание одного человека.

* * *

Ночь. Лес. Густой туман обволакивает деревья, растущие на обочине дороги, ведущей к двухэтажному особняку.

За воротами стоит белый джип. Светят только фары автомобиля и одинокая луна на небе. Водитель ждет, пока откроются автоматические ворота. Машина выезжает и быстро набирает скорость.

Извилистая дорога ведет с высокого холма, через лес, в сверкающий огнями огромный город Розенберг. Комиссара полиции Энгеля Беккера срочно вызывает полицейский участок.

* * *

Розенберг. Город на Эльбе, Восточная Германия. Среда обитания отбросов общества. Коррупция. Наркотики. Проституция. Убийства… Зоопарк из психопатов, насильников, воров, предателей… Здесь есть все.

Изо дня в день над Розенбергом летает безжалостная Смерть, подрезая своей косой грешные души умерших. Большинство из них забирает такси, увозящее прозрачные останки человека в самое пекло Ада.

Город, где, кажется, не осталось каких бы то ни было моральных рамок, понятия о нравственности, где повсеместно нарушаются все заповеди всех религий мира. Где единицы честных полицейских вынуждены ходить в волчьих шкурах.

Этот город — воронка на теле Земли… Воронка глубиной в Ад. Типичный город XXI века, погрязшего в крупнейшем со Второй мировой войны глобальном кризисе.

Этот город — Розенберг. Добро пожаловать!

* * *

Комиссар быстро добрался до места совершения преступления. Это был заброшенный трехэтажный склад, на котором раньше хранились горючие материалы. Рядом с ним расположились доки. Наверное, поэтому район получил название «Рок-Порт».

По периметру склад был окружен невысоким забором с колючей проволокой, окна первого этажа заколочены досками. Здание оцепила полиция. Служебные автомобили светили мигалками, заполняя это место ярким красно-синим ореолом.

Энгель Беккер, комиссар главного полицейского участка Розенберга, остановил свой автомобиль неподалеку. Он вышел из салона и ощутил на себе поток холодного ветра.

Энгель Беккер. Это был зеленоглазый мужчина среднего роста, с большим животом и крепкими руками. Недавно ему исполнилось пятьдесят три года, в волосах проглядывалась проседь, а лицо украшала такая же, едва заметная, седая щетина. Комиссар внимательно осмотрел обстановку вокруг. Статика. Полицейские стояли за машинами, нацелив пистолеты на окна третьего этажа здания; некоторые переговаривались по рации.

Увидев Энгеля, к нему тут же ринулся один из сотрудников полиции. Это был высокий худощавый парень, на его лице играла горючая смесь возбуждения и страха, свойственная новичкам.

— Томас, доложи обстановку.

— Герр комиссар! Около часа назад в участок поступил вызов от очевидцев: мужчина, примерно сорока лет, одетый в черную спортивную форму, был замечен на Граштенштрассе. Он шел вдоль дороги по обочине и вел впереди себя цепочку из восьми связанных человек, угрожая им оружием. Преступник с заложниками скрылись в заброшенном здании. Раньше здесь был склад горючих материалов. Все входы забаррикадированы изнутри. Личность преступника не установлена.

— Кто-нибудь попытался проникнуть внутрь?

Томас промолчал.

— Говори! — рявкнул Энгель.

— Куно пытался. Но когда он приблизился к окну… В общем, он ранен.

Комиссар зло сплюнул себе под ноги.

— Опять этот говнюк лезет куда не просят!

— Тут два входа, и оба заблокированы. Куно попробовал забраться внутрь через заколоченное окно. Голыми руками он почти оторвал доску, но получил ранение в плечо. Выстрел был совершен с третьего этажа.

— А почему ты сразу не доложил, что есть раненые?! — сурово спросил комиссар.

— Извините, герр Беккер. Пуля лишь немного зацепила руку. Кровотечение уже удалось остановить. Куно продолжает работу…

— Этот засранец нас всех когда-нибудь похоронит, — перебил подчиненного Энгель. — Ладно, черт с ним. В общем, так: отправь этого придурка к врачам. И свяжись с участком — пусть приезжают снайперы и устраиваются на крыше соседнего здания. Скажешь, что это я приказал. Выполняй!

— Слушаюсь, герр комиссар!

Томас побежал к машине. Энгель Беккер медленно направился к остальным полицейским. Он насчитал четыре автомобиля перед складом и еще один заметил припаркованным за ним.

— Черт бы это все побрал! — выругался Энгель и выкинул окурок. На его лысину что-то капнуло. Затем снова. Он посмотрел на затянутое тучами ночное небо. Пошел дождь.

«Ну и ночка!» — раздраженно подумал комиссар.

— Кто ты, черт тебя дери… — добавил он вслух, глядя на окна третьего этажа.

Достав из кармана плаща мобильный телефон, Энгель выбрал в списке контактов какое-то имя и сделал вызов.

В трубке послышались гудки.

— Клос, тащи свою задницу на Граштенштрассе, 17! Все очень серьезно, здесь преступник с заложниками. Возможно, будут жертвы. И захвати с собой Бауэра, нам нужен хороший снайпер; те дурни, которые сейчас смотрят порнушку в дежурке, скорее друг друга случайно перестреляют, чем попадут куда надо.

В трубке прозвучал ответ.

— Тогда Морица!

И снова небольшая пауза.

— Черт бы их побрал! Ладно, приезжай один, получишь отгул! Только давай побыстрее! Я хочу, чтобы ты с ним поговорил.

Комиссар сбросил вызов, а затем сделал новый звонок, на сей раз в участок.

— Готов план здания на Граштенштрассе, 17? Так а почему он еще не готов?! Конечно срочно!

Энгель положил телефон обратно в карман, предварительно достав оттуда пачку сигарет, и пошел к остальным полицейским.

— Ненавижу переговоры.

* * *

Время тянулось слишком медленно, а напряжение только нарастало. Комиссар был абсолютно спокоен, но многие полицейские заметно нервничали. Дрожал Томас Майер — возможно, от холодного осеннего дождя. Парень изо всех сил пытался скрыть, что у него стучат зубы. Тот раненый, крепкого телосложения и среднего роста мужчина — Куно Вернер, сидел в полицейской машине и молча курил. Это была, наверное, уже четвертая по счету сигарета за последние полчаса.

Картинка ожила, когда заброшенный склад и окрестности осветили фары автомобиля. В бешеный танец пустились тени, прыгая по стенам и старому, дырявому асфальту. Подъехал черный седан, так тщательно вымытый, словно только что был куплен. Машина остановилась неподалеку от автомобиля комиссара, затем открылась передняя дверь. Из седана вышел молодой человек с небольшой щетиной, короткими черными волосами и голубыми глазами, высокого — около ста восьмидесяти сантиметров — роста. Он хлопнул дверцей и направился в сторону полицейских, его длинный черный плащ развевался на ветру. Мужчина смотрел себе под ноги — голова его была склонена вниз под тяжестью неба.

Затем он поднял голову и посмотрел на склад.

Это был Клос Хайнеманн, детектив из отдела по расследованию убийств.

Это я.

Взглядом найдя среди полицейских комиссара, я сразу направился в его сторону.

— Герр Беккер.

— Все-таки один? — разочарованно вздохнул комиссар вместо приветствия. — Уволю нахер этих клоунов…

— Не горячись, Энгель. Диана сказала, что они уже как час на вызове в Карбоне. Весь участок пустует — жаркая ночка сегодня.

— Ясно, ясно, — прервал меня комиссар. — В этом здании преступник. Мы не знаем, кто он, но у него восемь заложников. Требований пока не выдвигал. Нам нужно выйти с этим ублюдком на связь, и, с учетом того, что наш единственный переговорщик попал под сокращение, ты просто обязан справиться с этим дерьмом. Ты знаешь, что делать?

— Да, — неуверенно ответил я. Затем подошел к полицейской машине и достал из нее рупор.

— Привет, Куно!

Тот не ответил, увлеченно листая что-то в телефоне.

Из другой машины за моими действиями наблюдал Томас Майер. Казалось, что в салоне автомобиля царили тишина и спокойствие, в то время как снаружи летал страх, отравляя это место своим ядом.

Я включил рупор, затем поднес его к губам и произнес:

— Полиция Розенберга! Здание полностью окружено. Сдавайся, и никто не пострадает!

Как и следовало ожидать, установилась напряженная пауза. Нервы некоторых полицейских уже были на пределе. Преступник играл с нами. Он был словно паук, окруженный глупыми мухами. Все замерли, глядя на окна третьего этажа. Ветер нарушал статику, гоняя сухие листья в переулке под световое сопровождение полицейских сигнальных огней.

Наконец тишину нарушил громкий звук, раздавшийся со стороны склада. Вниз посыпались осколки стекла, затем раздался женский голос:

— Помогите!

По всей видимости, это была одна из заложниц.

— Не стрелять! — отдал приказ комиссар.

Спустя несколько секунд в окне возник силуэт девушки — подняв руки, она медленно приблизилась к оконному проему из темноты, затем встала во весь рост на подоконник, так что мы смогли ее хорошо разглядеть. На вид ей было примерно двадцать пять лет, довольно красивая, с длинными светлыми волосами и, кажется, беременна.

— Я буду передавать вам его слова, — быстро сказала заложница. — Его зовут Райнхольд, он попросил вас посчитать.

Возникла небольшая пауза.

— Райнхольд… — комиссар схватился за голову. — Райнхольд… неужели это…

Затем девушка продолжила:

— Вы должны собрать всех полицейских перед входом… Иначе он начнет стрелять.

Энгель по рации отдал приказ собраться всем присутствующим на территории склада на дороге.

— Плотно не группируемся! По четыре человека за каждой машиной! Все в бронежилетах? Живее!

Затем комиссар повернулся ко мне и тихо сказал:

— Я оставил Оливера в кустах за складом; он будет следить, чтобы этот урод чего не затеял. Давай, скажи, что мы готовы продолжать.

— Комиссар, не тот ли это Райнхольд…

— Я не знаю. Молись, чтобы не тот…

— Мы готовы, — сказал я в рупор.

Девушка ответила почти мгновенно. Я чувствовал, как внутри у нее все дрожит от страха.

— Мы насчитали девятнадцать полицейских. А нас в здании всего девять. Он требует баланса. Десять… — девушка на секунду обернулась и что-то сказала преступнику, затем продолжила: — десять «вонючих свиней» обязаны немедленно покинуть это место. При этом должны остаться полицейские Вернер и Майер. За каждую минуту промедления он будет убивать по одному заложнику.

Силуэт девушки исчез в темноте.

Комиссар быстро выбрал десяток самых бестолковых полицейских и приказал им ждать на перекрестках слева и справа от склада. Часть оставшихся сотрудников он отправил обратно за склад. Все это время я непрерывно смотрел на часы. Прошло ровно сорок секунд.

— Почему он назвал именно меня? — нервничая, полушепотом спросил Томас. Его волнение передалось остальным.

Наконец девушка вернулась к окну. За ее спиной стоял мужчина. Сначала его лицо было скрыто во тьме, но затем он подошел ближе, и мы все увидели этого монстра.

— Ну что, свиньи… — прозвучал его мерзкий грубый голос.

Райнхольд Вульф. Глава преступной группировки «Золотой телец». Один из самых известных преступников Германии, устраивающий поджоги в банках. Не так давно был пойман и принудительно отправлен в психиатрическую клинику, но ему удалось сбежать оттуда некоторое время назад, после чего он затаился.

Прошлая встреча полиции с Райнхольдом закончилась очень плачевно: много заложников погибло при задержании. Кроме того, несколько полицейских получили тяжелые травмы. Один из них позже скончался в больнице.

— Клос, скажу честно — дела у нас плохи, — полушепотом сказал комиссар. — Сегодня ты узнаешь, что такое настоящее дерьмо, сынок.

На Райнхольде была выгоревшая куртка с капюшоном, на глаза он нацепил черные очки на резинке, туго обтягивающей его уродливую жабью морду. Прикрываясь девушкой, словно щитом, преступник приставил к ее голове пистолет.

Райнхольд оглядел улицу.

— Слушайте и не перебивайте! У меня здесь восемь заложников! Я требую от вас быть разумными и не делать глупостей. Первым делом опустите оружие, иначе один из заложников умрет. У вас пять секунд.

Полицейские неохотно послушались.

— Молодцы, — одобрил преступник, а затем продолжил: — Предупреждаю, свиньи, этот сарайчик доверху набит взрывчаткой. Будьте предельно осторожны: если вам покажется, что вы можете взять склад штурмом… — тут он сделал паузу. — Сегодняшней акцией я преследую несколько целей. Во-первых, я хочу открыть вам глаза, и показать — кто вы есть. Годами вы делали из меня монстра, а все, чего я хотел — это избавить наше проклятое общество от власти денег. Если вы считаете меня единственным мерзавцем, то спешу вас разочаровать — среди вас находится мой сообщник. Не знаю, как вы будете это выяснять, но у вас есть ровно семь минут, и не секундой больше, чтобы узнать, кто он. И если я не услышу правильного ответа, один из заложников умрет. Ваше время пошло.

И Райнхольд исчез из окна.

— Вот выродок! — с силой стукнув по крыше машины, заорал Энгель. — Так и знал, что он опять придумает какую-то херню!

Я пристально посмотрел на присутствующих… заглянул каждому в глаза. В глубине их зрачков скрывался страх.

Страх смерти.

Ближе всех ко мне стоял Томас Майер. Он был совсем молодым парнем, в полиции служил первый год. По нему было видно, что он совсем не готов к тому, во что ввязался, и я хорошо его понимал. Более того, по слухам, он даже не планировал устраиваться на работу в полицию. Родители Тома приехали в Германию из Старой Америки, а детям американцев разрешено работать в Системе. Рядом с ним возле машины курил Куно. Его страх был прикрыт злостью, но он все равно ощущался — это было видно по дрожащей руке и бегающим глазам.

Широко раскинув руки, оперевшись на машину, стоял светловолосый Ганс из дневной смены. Он выглядел очень уставшим. Наверное, уже планировал возвращаться домой… А потом вызов — и вот он здесь. Знал ли Ганс, что его ждет сегодня? Его яркие голубые глаза сканировали территорию. Мужчина напряженно думал.

Затем мой взгляд остановился на похожем на ворона Корбле, молодом полицейском со слипшимися сальными волосами, который бессмысленно уставился на асфальт.

Их страх я чувствовал на расстоянии.

Что же касается Энгеля, хочу верить, что комиссар, многое повидавший в своей жизни, не боялся. Надеюсь, у него все было под контролем, и он уже думал о том, как вскоре вернется домой, ляжет в теплую ванну, плеснет себе виски и расслабится.

— Пора действовать! — решительно сказал Ганс. — Что будем делать? У кого какие идеи?

— А над чем тут думать? Наверняка это кто-то из этих: Том или Куно! Он ведь велел их обязательно оставить! — пробурчал Корбл как-то не очень уверенно.

Мы медленно окружали машину Куно и Томаса, ожидая развития событий и не понимая, что можно сделать в этой ситуации. Куно снова закурил.

— Но мы ничего не знаем о коллегах за складом! — возразил Том. — Может, кто-то…

— Заткнись, Том. Райнхольд четко сказал: вас двоих оставить! — нагло заявил один из полицейских. — Может, скажешь, зачем?

— Не спеши с выводами, приятель, — грозно ответил Куно. — Тебе и так думать нечем, а то и вовсе без башки останешься.

Почувствовав приближение драки, Корбл медленно побрел к складу. За ним устремился Энгель.

— Мы этого не сделаем, — покачал головой комиссар, вытаскивая из кармана телефон.

— Что именно?

— Мы не найдем его сраного сообщника среди нас. Его вообще может не быть. Этот ублюдок просто тянет время. Только вот зачем? — Энгель выбрал в контактах номер участка. — Алло. Где план здания? Диана, ты ждешь, когда всех заложников грохнут? Живее!

Тем временем оставшиеся у машин полицейские продолжали спорить.

— Все равно предательство вот-вот раскроется! Кто ты, его сообщник? — угрожающе спросил Ганс. — Кто? Из-за тебя погибнет невинный человек, идиот!

— Заткнись, Ганс, ты действуешь мне на нервы! — заорал Куно, не выдержав натиска напарника.

— Я тоже не сообщник, вы что, с ума сошли? — испуганно сказал Том. — Преступник вообще мог уже уйти… Как раз тогда, когда этот урод велел убрать отсюда лишних!

— Поэтому он и сказал вам остаться!

— Эй вы, там! — крикнул Энгель, услышав спор. — Живо умолкли и взялись за дело!

— Все под контролем, комиссар! — рявкнул Куно, затем схватил Ганса за грудки и толкнул в сторону забора.

Комиссар жутко разозлился:

— Я сейчас вас обоих уволю! Что за дерьмо вы тут устроили?

— Все в порядке! — уже спокойнее ответил Куно и снова сел в машину. — Просто он меня достал.

Хоть Куно и знал, что комиссары в наше время практически ничего не могут сделать подчиненным[2] и имеют больше обязанностей, чем полномочий, он с уважением относился к Энгелю.

Я посмотрел на часы. Осталось всего три минуты.

— Герр Беккер, планы здания пришли? — спросил я. — Ситуация выходит из-под…

— Нет, — нервно ответил комиссар. Затем добавил: — Диана ждет разрешения от Оракула… Но уже выехала скорая помощь.

— Вы полагаете, среди нас реально есть его сообщник?

Честно говоря, в это было легко поверить.

— Черт, Клос, да откуда я знаю…

Ганс взял рацию и связался с оставшимися тремя полицейскими. Как и следовало ожидать, никто не сознался.

Все замолчали, утонув в океане своих мыслей…

— Семь минут уже прошло! — грозно сказал Райнхольд в рупор. — Каков ваш ответ?

— И что мы ему скажем? — тихо спросил я у комиссара.

Энгель внимательно посмотрел на каждого из присутствующих. Куно, вспыльчивый, грубый и дерзкий, бывший военный — комиссар хорошо знал его и не верил, что тот мог быть сообщником. И уж тем более на эту роль не подходил молодой Томас…

— Клос, тебе придется сказать ему, что мы не знаем. И спроси, чего он хочет. Главное, тяни время!

— Райнхольд, мы не знаем ответа, — обреченно произнес я. — Скажи, что тебе нужно?

В ответ прозвучал голос, полный наигранного разочарования:

— Вы настолько доверяете своим людям… Что ж. Потому я здесь. Сейчас я покажу, какие среди вас есть уроды. Но сначала…

Послышался выстрел.

Томас закрыл глаза и всхлипнул.

— Мой тайный помощник, обращаюсь к тебе: твоя трусость, алчность и ничтожность стоила человеческой жизни. А ты стоишь сейчас здесь и смотришь на происходящее. Что же ты чувствуешь? О чем ты сейчас думаешь, друг мой? Из-за твоего молчания только что погиб невинный старик. Помнишь ли ты тот момент, когда перестал быть человеком? Я свой — помню. Мы как два монстра с тобой… А сколько монстров спят внутри присутствующих? Они просто ждут своей полной луны… Оборотни! Сегодня вы все станете свидетелями пробуждения Монстра! Но сначала… Справедливости ради, поскольку нас стало меньше, одна из полицейских свиней должна покинуть ваше стадо. И я по-прежнему требую: Куно и Томас должны остаться. Они все еще нужны мне.

Казалось, голос Райнхольда обладал каким-то гипнотическим эффектом. А я все пытался придумать, что делать дальше. Райнхольд не раскрыл имя своего сообщника, а значит, сейчас у того появится шанс свалить отсюда, пока не поздно. А может, он, наоборот, будет до последнего с нами, чтобы не выдать себя? Кто же он?

Я в очередной раз задумчиво окинул взглядом присутствующих. Дальше всех от склада стоял трусливый Корбл.

— Пойду отлить, — сказал он комиссару. — Буду с остальными ждать штурма, хорошо?

Энгель Беккер пронзительно посмотрел на него и кивнул.

— Хорошо, иди до перекрестка и жди приказа.

Сунув руки в карманы, Корбл молча пошел вдоль дороги, не оглядываясь.

Комиссар, проводив его взглядом, достал телефон и отдал кому-то распоряжение:

— К перекрестку идет Корбл. Задержать любыми способами и не давать уйти, пока я не разрешу.

Тем временем Райнхольд проследил, что одним служителем закона стало меньше, и, убедившись, что полицейский ушел на достаточное расстояние, произнес в рупор:

— Что ж, баланс восстановлен. Теперь я могу продолжить. Что бы вы сделали с парой сотен тысяч амеро[3]? Подумайте. На что вы готовы ради того, чтобы их заполучить? Именно эту сумму получил мой ручной Монстр за каждого заложника. А еще привел сюда мое главное блюдо этой ночи: Тома и Куно — прямых противоположностей, как Инь и Ян. Я знаю, что скоро в одном из них пробудится Монстр. Именно я выпущу его из клетки.

— Что тебе нужно взамен заложников? — спросил я Райнхольда, пытаясь тянуть время, как только можно.

— Молчать! Я не договорил, — ответил он. — Вы должны понимать, какие среди вас есть мрази! Твари, заполонившие этот больной город… Вас давно покинули души, и все, что осталось — это животные, стремящиеся к бессмысленному и губительному для планеты сверхпотреблению. А теперь — да начнется представление! Я хочу назвать вам имена оставшихся заложников, — он начал перечислять имена, делая долгую паузу после каждого. — Марта. Дирк. Ансоберт. Майеры — Ида и Адольф…

Томас поднял глаза на склад. Страх сначала сковал его тело, словно парализуя, а затем парня бросило в дрожь.

— Мама? — прошептал он. — Отец?

Над складом нависла мертвая тишина, прерываемая только всхлипываниями Тома. Хлопнула дверь — Куно медленно вышел из машины, не сводя глаз с окна третьего этажа.

Энгель, обычно спокойный, повидавший в жизни, наверное, все, что только можно, сейчас был полон какого-то первобытного страха — впервые я видел его таким. Со стороны казалось, будто он не знает, что делать.

— Нужно срочно попасть внутрь! Нахер эти планы и разрешения! — рявкнул комиссар и, достав телефон, помчался к обратной стороне склада. — Давай, бери же трубку, Диана!

Гудки накаляли без того напряженные нервы. Наконец в трубке раздался женский голос.

— Ну что, ты узнала?!

Комиссар выбежал на набережную за складом и осмотрел территорию с нового ракурса.

— Соседний склад? Отлично! Привозите взрывчатку. Подкрепление — на все перекрестки по обе стороны от склада, выслать полицейский катер на реку.

— …

— Да плевать, хоть уборщиков! Отправляй вообще всех, кто есть. И ради всего святого, побыстрее.

* * *

Между тем Райнхольд продолжил свою смертельную игру:

— И наконец, Вернеры — Каролайн и Франциска…

Куно со всей силы ударил кулаком по капоту машины, оставив там вмятину, затем достал из кобуры оружие и злобно сверкая глазами, направился к Райнхольду.

— Тебе конец, пидор! — взревел он от ярости.

— Стой! — крикнул я. Но коллега меня не послушал. — Стой! — я повторил настойчивее. — Он же может убить их всех, если ты не остановишься!

Я кинулся к нему, но Куно оттолкнул меня в сторону.

— Мне насрать! Отъебись!

— Куно, там же взрывчатка, забыл?! Нам нужно действовать осторожнее! Все может взлететь на воздух!

Полицейский остановился. Он тяжело дышал. Я подбежал к нему и положил руку на плечо.

— Давай просто выслушаем его. Узнаем, что Райнхольд хочет. Попробуем выяснить, что он будет делать дальше. Мы переиграем его, если только поймем, что ему нужно от нас…

Куно глубоко вдохнул и медленно выдохнул в попытке успокоиться.

— Мы нихера не делаем, Клос! Стоим тут на месте… а эти твари из Управления… Ты не понимаешь, Клос! Там мои жена и ребенок!

— Куно, мы должны его выслушать! Тянем время, у Энгеля есть план, — добавил я шепотом. — Доверься. Нельзя допускать импульсивных действий.

— Да он же чертов псих! Этот урод все равно их всех убьет, это только вопрос времени!

— Так их точно не спасти! Ты подвергаешь всех риску! Давай же, возьми себя в руки, мы найдем разумный и безопасный выход.

Он пристально посмотрел на меня, сделал еще один глубокий вдох и ответил:

— Хорошо.

Продолжал идти дождь. Назревало что-то очень опасное и пугающее. Мы пока не до конца понимали, что. И какие далеко идущие у этого будут последствия…

* * *

Тем временем Томас трясущимися руками попытался позвонить родителям. В ответ были слышны лишь гудки. Я увидел, как слезы на его лице смешиваются с дождем… Его губы еще сильнее задрожали, он уронил телефон в грязь под ноги.

— Что дальше? — спросил я у Райнхольда. — Что тебе нужно?

Ответ последовал незамедлительно: преступник ждал этого вопроса.

— Я всего лишь хочу сыграть с вами.

На его лице отразилась безобразная улыбка. Он чувствовал себя пауком, а мы все попали в его липкую паутину…

— Внимательно выслушайте мои правила — повторять не буду. Чье-то молчание убивает, а чье-то может спасти жизнь. Хочу напомнить, что сегодня мой сообщник своим молчанием отправил на тот свет невинного в ваших глазах старика. И теперь он не только продажная шкура, но и убийца. А вот их молчание, — Райнхольд махнул в сторону Куно и Томаса, — напротив, может жизни спасти.

Повисла тяжелая пауза, которая оказывала сильнейшее психологическое давление на всех оставшихся полицейских. Мои наручные часы уже несколько раз за последние десять минут подали сигнал о высоком пульсе.

Насладившись контролем над ситуацией, Райнхольд продолжил:

— Итак, рядом со мной находятся твои мама и папа, Томас, твои дорогие родители. Безусловно, они напуганы. Плачут и просят поговорить с тобой напоследок. Стоят на коленях и умоляют меня об этом! Кажется, что они уже готовы проститься с жизнью, но не мне решать их судьбу. И не тебе, Томас. Будут ли они завтра лежать в соседних могилах, умерев в один день, или же умчатся из города, захватив тебя и планируя на ходу начало новой жизни — их судьбу решит… Куно.

Приоткрыв рот от удивления, Куно повернулся в сторону Томаса и развел руками.

— А что это за маленькая девочка здесь? Кажется, Франциска? И ее мама Каролайн… Какие же они милые, а как похожи! — гнусно произнес Райнхольд, разжигая огонь на нашем поле. — Вся в маму, да, Куно? Так про них говорят ваши знакомые?

— Дай мне рупор, Клос, — сжав зубы, произнес Куно, затем подошел сам и силой выхватил его у меня из рук.

— Слушай меня, ублюдок! Только пальцем к ним притронься! Я убью тебя! Я вытащу твои кишки и намотаю их на твою уродливую башку. Слышишь, тварь?! Я приду за тобой!

Райнхольд лишь расхохотался в ответ.

— А знаешь, я тебе верю! Я ведь долго изучал тебя, Куно. Ты всегда считал, что сила решает все. Но знай, каким бы ты ни был агрессивным и сильным, твоя семья, жизнь твоей дочери и любимой жены — сейчас они не в твоих крепких руках. А в слабых ручках Томаса!

Куно издал какой-то вой и яростно посмотрел на всех вокруг. Полицейские медленно окружали его, как загнанного зверя, готовясь помешать совершить непоправимую ошибку.

— Отъебитесь все!

Райнхольд, немного понаблюдав за ними, продолжил:

— Вы можете «тыкать палкой» в раненого Куно, ожидая, когда этот монстр перестреляет вас в приступе бешенства. Он ведь не даст себя остановить! Поэтому предлагаю немного отвлечься и послушать правила игры, тем более что лишнего времени нет ни у вас, ни у меня — свиньи ведь наверняка ищут способ попасть внутрь, если еще не нашли. Скажу сразу: два заложника умрут в любом случае, от вас здесь ничего не зависит. Однако вы можете попытаться избежать смерти своих родных. Что нужно сделать для этого? Итак, если я в течение семи минут буду наслаждаться тишиной, умрут два случайных заложника. Я дам пистолет одному из них — например, студенту, и пусть он сам выберет две жертвы. Не сможет сделать выбор — умрет сам. Да, вы должны понимать, что случайными жертвами могут оказаться и члены ваших семей — это решать не мне. А могут и не стать. Но что будет, если кто-то из вас нарушит тишину? Я обращаюсь к тебе, Томас. Если ты расскажешь нам всем любую грязную информацию о жизни Куно Вернера — так сказать, вывернешь его мразотную сущность наизнанку, я немедленно освобожу твоих родителей, но, к сожалению, лишу Вернеров жизни. То же касается и тебя, Куно. Поведай нам какую-нибудь грязь о Томе! И тогда я убью Майеров, а ты снова сможешь увидеть свою дочь живой. Но прежде, чем вы что-то сделаете, подумайте о том, что все люди, сидящие передо мной, не хотят умирать. И не забывайте: у тех троих… у них тоже есть семьи.

В очередной раз над складом нависла напряженная тишина.

— Итак, перед вами непростая дилемма, — продолжил психопат. — Насколько вы доверяете друг другу? Насколько вам дороги жизни родных? Сможете ли вы промолчать? У вас есть ровно семь минут. Выбор только за вами.

От сильнейшего нервного напряжения Том сел прямо на асфальт, обхватив свои колени. Лицо его побледнело, затряслась нижняя губа, а широко выпученные глаза уставились в одну точку.

Куно же заорал как зверь. Быстрым движением он достал из кармана бумажник, открыл его. С фотографии на него смотрели улыбающиеся жена и дочь. Слеза капнула на лицо дочки на фото…

— Франциска, радость моя, — прошептал Куно, проводя пальцем по фото. — Нет… я не позволю им умереть! Не позволю! — он резко обернулся к Томасу. — Только попробуй что-нибудь вякнуть, щенок, и я порву тебя на куски! Ты слышишь меня?!

— Куно, успокойся, — произнес я, стараясь говорить медленно.

— Клос, заткнись уже наконец!

— Но ты не понимаешь… — начал Ганс.

— Заткнитесь все, я сказал!!! Не лезьте! Это не ваше дело!

Куно сверлил взглядом Томаса. Он даже не моргал, смотрел на него так, будто в любой момент был готов наброситься. Немного пошатываясь, Куно приблизился к напарнику и крепко схватил его за горло.

— Том, посмотри на них. Посмотри на мою доченьку… — сказал он полушепотом. — Ей еще жить да жить… Ты же не убьешь ее?

Томас начал быстро мотать головой, всхлипывая.

— Нет, — сквозь слезы выдавил он. — Молчи. Будем молчать, Куно.

— Я должен спасти их. У меня нет выбора.

— Нет! — закричал Томас в ответ.

Я отошел в сторону и набрал номер Энгеля. Ситуация нами уже не контролировалась, и нужно было принимать срочные решения. Где его черти носят?!

— Время иде-е-ет! — пропел Райнхольд в рупор.

— Куно, два случайных заложника… это лучший для нас вариант!

— Лучший? Для нас? Нет никаких «нас»! Есть только я и моя семья! И мой лучший вариант — не молчать!

Да, Томас наверняка не безгрешен, как и все мы, но что плохого Куно мог рассказать про своего напарника, с отличием окончившего полицейскую академию и не получившего ни единого выговора за свой первый год службы?

— Осталась минута! — объявил Райнхольд. — Тут все плачут, ожидая вашего решения, убийцы…

— Черт! — выругался Куно и нервно поднес рупор ко рту. У него дрожал подбородок. Казалось, все вокруг замерло в ожидании. Даже ветки деревьев перестали качаться от ветра. Затем прозвучало восемь выстрелов:

— Томас дал взятку… купил себе место в полиции.

А потом еще один, шепотом:

— Прости.

Снова подул ветер. Казалось, он вырвался прямо из глотки Тома, когда тот закричал:

— Не-е-е-е-ет! Я… Это ложь! Я никогда не делал этого!

Куно бросил рупор на землю, затем и сам рухнул вслед за ним, упав на колени. Из простреленного плеча потекла кровь. Прикрывая грязными руками глаза, впервые за эту ночь он заплакал. Ярость его как будто переселилась в тело Томаса, заставив того кричать от этой сводящей с ума, сдавливающей виски, боли.

— Нет! Я не делал этого! Куно… Ты ублюдок! Чертов ублюдок!

Томас ринулся к рупору. Он запнулся и упал в грязь, но все же смог дотянуться до своего оружия возмездия…

— Том, нет! — крикнул я. Но было уже поздно…

— Он жестоко обращается с задержанными! Превышает полномочия! А еще он ворует вещественные доказательства! А я… я никогда не давал взяток… Никогда этого не делал… Я стал полицейским по образованию… и… и… по праву.

Поднявшись на трясущиеся ноги, безостановочно всхлипывая, Томас, пошел к машине и рухнул перед ней на колени, уткнувшись лбом в дверь.

— Сука! — заорал Куно. — Ты что натворил?!

Он бросился к напарнику, схватил парня за голову и со всей силы приложил лицом о дверь. Мы с Гансом принялись разнимать их, в итоге кое-как удержав Вернера в стороне. Томас молча уставился на Куно, сплюнув кровь. В его глазах был ужас и печаль, а еще — ненависть. Да, он совершил свою месть. Но был ли ею удовлетворен?

— Отпустите! Я убью его! И Райнхольда убью! Пусти, я сказал!

— Где герр комиссар? — взволнованно спросил Ганс.

— На перекрестке, — ответил я.

— А лучше бы…

Но Ганс не успел договорить. Со стороны склада снова раздался неприятный, словно отравляющий ядом, голос Райнхольда:

— Ваше время истекло. Но, в принципе, это уже и не важно. Я услышал все, что хотел и даже больше. Как это ни прискорбно, умрут обе семьи. Вы сами сделали такой выбор, а все потому, что вы двое — возомнившие себя блюстителями закона и правопорядка свиньи, недостойные той формы, которую носите. Честно говоря, в какой-то момент я подумал, что мне придется заставить этого парня делать выбор. Интересно, кого бы он… Ну что ж.

— Нет… — прохрипел Томас. — Нет! Я же ничего не сделал! Куно солгал! — Томас сорвался на крик. Слова вылетали из его горла с такой невероятной силой, разве что не царапали его. — Куно соврал! Не трогай их! Ты, ублюдок!

— Я убью его… — с ненавистью повторил Куно, пытаясь вырваться. — Если только с ними что-то случится, я… Отпусти, сука!

Раздался выстрел. Еще один. Еще. Еще…

Томас упал на землю и завыл от боли. А его напарник со звериной силой все же вырвался из наших рук.

— Урод! — в состоянии аффекта он ринулся к складу, на бегу стреляя в окно третьего этажа и почти не целясь. Райнхольд, в свою очередь, безумно захохотав, метко выстрелил Куно в ногу, уложив того возле забора.

В это же время у склада появился запыхавшийся комиссар.

— Мы нашли вход… Уже в пути… Кто стрелял? Что, черт возьми, здесь происходит?

* * *

Спрятавшись за полицейской машиной, я кратко рассказал комиссару о том, что случилось в его отсутствие. Ничего не ответив, он похлопал себя по бронежилету, затем осторожно подошел к Куно, забросил его руку себе на плечо, и они медленно двинулись к перекрестку. Уходя, комиссар приказал нам с Гансом увести отсюда и Томаса — парень был весь бледный, на его лице застыл ужас. Он как-то странно шевелил губами, при этом не издавая ни звука.

За происходящим с нескрываемым удовольствием наблюдал Райнхольд.

— У меня получилось… — голос у него был взволнованный, словно бы преступник сам не мог поверить в происходящее. — Целых два Монстра сегодня родилось! — с некоторым удивлением произнес он, казалось, самому себе. А затем обратился к нам через рупор:

— И напоминаю о балансе: вернуться может только кто-то один…

Мы добрались до перекрестка. Тут уже стояло наготове несколько машин скорой помощи и десяток полицейских. Врачи, не дожидаясь, пока комиссар приведет к ним раненного, оперативно положили Куно на носилки и повезли его в больницу. Кажется, у него был жар: его лоб был весь покрыт каплями пота, мужчину трясло, он стонал и без остановки повторял: «Пустите меня к нему…» Когда мигающие огни скорой скрылись за поворотом, комиссар подошел ко второй машине, объяснил что-то врачу, тот кивнул в ответ и повел Томаса внутрь автомобиля.

Энгель сказал мне:

— Короче, план такой. В помещении склада есть огромный подвал. И там есть проход. Это значит, что подвалы двух соседних зданий соединены под землей, смекаешь? Удобная херня для незаконных делишек. Оракул, конченная тварь, не мог отправить планы складов без моего заявления. А еще уточнял, есть ли собственники у соседнего склада.

Комиссар достал планшет и открыл на нем план здания. Затем показал на соседний склад.

— Проход был заложен стеной из кирпича, но мы его только что слегка… взорвали.

— Надеюсь, преступник ничего не услышал?

— А ты услышал? Проход расположен под землей, взрыв был на приличном расстоянии от цели. Короче, там уже трое наших, проверяют все. Если можно будет бесшумно попасть на первый этаж склада на Граштенштрассе 17, они свяжутся с нами, и мы возьмем его штурмом. У нас есть гранаты с усыпляющим газом — но они на крайний случай. Если там и вправду находится беременная девушка, то лучше нам обойтись без газа.

— Что делать мне?

— Возвращайся, Клос. Говори с ним, отвлекай его. Нам нужно время, нужно, чтоб он слушал тебя, потерял бдительность. И пусть он сам побольше говорит. Просто тяни время. Если что-то понадобится, я тут, на связи. Но надеюсь, ты и сам справишься.

— Хорошо, герр комиссар, — ответил я и быстрым шагом направился в сторону склада.

Вдаль уходила маленькая серая, невзрачная улочка Граштенштрассе. Справа от меня расположились склады и гаражи, слева — какая-то фабрика, а может, и завод. Многие здания здесь уже давно были заброшены… Старые, потрескавшиеся коробки с разбитыми окнами, покрытые пылью и паутиной, скрытые за заборчиками с колючей проволокой. Почти все они находились в аварийном состоянии. В воздухе стоял сильный запах химикатов. Отходы производства наверняка сваливали в реку. Как же здесь можно жить и работать?!

Мысли об окружающем меня пространстве не могли затмить размышления о событиях сегодняшней ночи. Я думал о том, что оба — и Куно, и Томас думали только о себе и о своей выгоде. Нормально ли так думать? Если бы Вернер согласился на сотрудничество, то это спасло бы две жизни. Но он решил, что выиграет больше, если предаст своего напарника. А Томас решил отомстить, что было лишено смысла. И оба потеряли все, что у них было. Потеряли свои души, искалечив себя навсегда.

Я добрался наконец до этого чертового склада. Когда Райнхольд увидел из окна мой силуэт, он довольно произнес:

— Ну что, продолжим?

Я достал из машины новый рупор и сказал в ответ:

— Продолжим что? Неужели для тебя недостаточно смертей, Райнхольд?

Если у него не останется заложников, мы быстро схватим его. Он ведь это понимает?

— Ты думаешь, мне нужны эти смерти? Ты кем меня считаешь, свинья? — со злостью и презрением выкрикнул преступник. — С кем я говорю? Как тебя зовут, детектив?

— Клос Хайнеманн.

— Клос, значит. Скажи, зачем ты здесь находишься? Ты что, не видишь, как мало от тебя зависит? Вы, жалкие детективы, только пытаетесь просчитать мои действия, а я ваши знаю наперед. Здесь я управляю ситуацией! И лучший вариант для тебя — уехать домой, Клос! Сейчас же!

Со стороны могло показаться, что Райнхольд расслабился и потерял бдительность. Но он все еще использовал заложника как живой щит, потому что стоило бы ему выпустить его хоть на секунду, как снайперы сразу же бы выстрелили.

Возникла ненужная пауза, которую мне следовало заполнить разговором, но, как только я поднес рупор к губам, Райнхольд продолжил:

— Задумайся, Клос, какие люди тебя окружают. Эта ваша Система прогнила насквозь. Трое из ваших людей были твоими коллегами, возможно, даже хорошими друзьями. Но один из них оказался предателем, продавшим себя, и вы пока не знаете, кто! Будь у вас хотя бы кучка мозгов — вы бы уже давно поняли, о ком речь, убогие! Еще двое до конца своих дней теперь будут ненавидеть друг друга — и не просто ненавидеть, они станут врагами. Ты заметил, что Томас на грани? Он обязательно будет мстить Куно. И в итоге зарежет его где-нибудь в подворотне, дождавшись, когда эта свинья нахлещется в баре виски до потери памяти, оплакивая свою женушку. Скажи мне, Клос, ты почувствовал в нем рождение Монстра?

Месть… Куно сам создал себе врага.

— Зачем тебе это все?

— Зачем… ночами я задавал себе этот вопрос. Что делать мне и как жить дальше в несовершенном мире вашего ебаного Нового Порядка? Знаешь ли ты, что я довольно богат, Клос? Хотя, наверное, по мне и не скажешь. Но я не вижу смысла в деньгах. Мне просто не на что их тратить, это не приносит мне счастья. Говорят, что человек — существо социальное, но кто меня окружает? Мне не хочется жить в таком мире, где человеческая жизнь измеряется в денежных единицах и, как это ни парадоксально, ничего не стоит! Когда вещи стали продаваться за деньги, когда они получили цену — с тех пор и человеческая жизнь стала измеряться деньгами. Черт, был ли хоть один исторический период на этой сраной планете, когда жизнь считалась бесценной?

— Райнхольд, но зачем же убивать ни в чем неповинных людей?! Кто дал тебе право лишать их жизни?

— Это то, что видишь ты, детектив. А теперь посмотри на мир моими глазами! Я ведь уже сказал, что человеческие жизни — это лишь определенная сумма денег. Я вижу не живые души перед собой, а лишь манекены с ценниками. Попробуй и ты, Клос. Ну же, вдруг у тебя получится? Посмотри вокруг!

Я для вида повертел головой.

— Что-то не вижу ни одного ценника, Райнхольд. Ты допускаешь, что можешь ошибаться? Быть может, все же человеческая жизнь бесценна?

— Бесценна, говоришь? Ну смотря чья. Заложники, из-за которых вы здесь подвергаете свои жизни риску… Скажи, ваши жизни тоже равноценны? Чтоб ты знал, все, кто сейчас здесь со мной, в этом помещении, это не случайные люди с улицы! Я попросил сообщника подобрать мне таких людей, которые хорошо понимают, что в этом мире все продается и все имеет свою цену! Вот, например, студент. Может, для тебя он — будущее светило науки, но для меня это чертов взяточник, который сейчас покупает себе хорошие оценки на экзаменах, а потом будет вымогать взятку за то, чтобы вылечить твою мамашу без лишней бюрократии. Потому что ему уже привычно решать вопросы именно таким образом. Как тебе такое? Для меня этот ничтожный коррупционер давно мертв. Он не просто бесполезен — он вреден! Только представь, как сильно навредит обществу этот подрастающий урод — без знаний, с купленным образованием! Сегодня он покупает себе диплом, а завтра будет торговать своей некомпетентностью… Продолжим? Родители Майера — инспектора по безопасности. Знаешь ли ты, что они с удовольствием берут взятки во время проверок? Отстроили себе коттедж в Доннере, не имея на это ни морального права, ни соответствующего честного заработка! А вот эта беременная шлюха, что встречается с молодым человеком по расчету, купаясь в его деньгах и даже не думая о будущем ребенке. Который, кстати, возможно, даже не от него. Мне никого из них не жалко, Клос. Они уже не люди, а товар — и это их выбор. Я убил бы их прямо сейчас, не моргнув и глазом, но мне важно, чтобы до вас дошло наконец. Если мне удастся открыть глаза хоть одному из вас, то это станет моей победой. Так услышьте меня! Я хочу преподать вам урок, показать, что вы занимаетесь не тем. И преступность ищете не там — вы ее под носом у себя не видите, бестолковые! Пора заканчивать с этим. Можете передать моему помощнику, Корблу, что он следующий! Я до последних секунд своей жизни буду вести борьбу за мировоззрение! Этот склад — лишь первая ласточка. Будут рождаться Монстры и сгорать тонны амеро! Наша цивилизация станет обществом без денег! «Золотой телец» об этом позаботится даже в случае моей смерти!

— А дочь Куно — в чем виновата эта девочка? — спросил я, но Райнхольд меня перебил:

— Довольно! Мое последнее требование, Клос: мне нужен вертолет. Пусть он приземлится на крышу склада. Я даю вам на это полчаса, иначе убью следующего заложника.

— Черт! — выругался я, а затем немедленно связался с комиссаром.

— Энгель, он требует вертолет в течение получаса. Грозит убийством заложника. И еще: задержите Корбла.

— Клос, Клос! Погоди, помедленнее! Полицейские уже в здании. Продолжай тянуть время, скоро мы схватим его.

— Хорошо, герр комиссар, — я положил трубку.

Только бы они успели…

* * *

Неподалеку, в пахнущем плесенью подземном ходу, группа полицейских пробиралась в заброшенное помещение склада на Граштенштрассе, 17. Проникнув внутрь, эти смелые парни сразу же обнаружили бочки с непонятным содержимым, набитые мешки и подведенные к ним провода — все это напоминало взрывчатку. Кажется, Райнхольд не блефовал — о чем сразу было сообщено комиссару. Рискуя в любой момент взлететь на воздух, стараясь не шуметь, они медленно и осторожно продвигались к лестнице.

* * *

— Райнхольд, сдавайся и отпусти заложников — они ни в чем не виноваты, и их смерть не приведет тебя к цели. Мир не такой, каким его видишь ты. Мы можем поговорить об этом! Я хочу помочь тебе.

Да, я знал, что у него была цель, и уже не было пути назад. Переубедить Райнхольда не представлялось возможным. Для этого требовалось изменить его убеждения. Перестроить его мировоззрение, которое формировалось годами, что не могло стать делом одного вечера. Я также знал, что он скорее умрет за свои убеждения, за свою цель, чем сдастся.

Громкий, усиленный рупором, звук моего голоса заглушал шаги поднимающихся по лестнице полицейских.

Время тянулось так медленно… Дождь наконец перестал идти. Райнхольд продолжал испражнять свою деструктивную философию о деньгах и о том, как они сломали ему жизнь.

Конечно же, ни один человек, находясь в здравом уме, не мог принять его методы — захват заложников, убийства. Они вызывали во мне отвращение. Меня удивляло, что люди порой способны переступить через все ради того мира, к которому они стремятся, ради достижения результата, чего-то по-настоящему для них важного.

Будь у него другая цель, этот человек принес бы миру много пользы.

До убийства заложника оставалось каких-то пятнадцать минут — никто не сомневался, что психопат действительно это сделает. В ожидании приказа, полицейские стояли у дверей в помещение, где находился Райнхольд. И вроде все самое страшное было уже позади… До развязки оставалось совсем немного…

* * *

Статика. Небольшое помещение с покрытыми плесенью стенами. Издавая жужжащий звук, мерцает лампочка, свисающая с потолка прямо на проводе. Возле окна, держа в руках пистолет, стоит Райнхольд: низкорослый, толстый, с длинными светлыми вьющимися волосами и ухмылкой на мерзком лице. Прямо перед ним, закрывая преступника как живой щит, стоит молодой парень — его заложник. У входа в помещение на полу бездыханно лежат пять тел — две семьи полицейских и неизвестный старик. Беременная девушка, сидя на корточках опирается о стену в дальнем углу и чуть слышно плачет. В другом углу сидит на полу еще один заложник, позади него расставлены емкости с напалмом и взрывчатка. Один неосторожный выстрел, и от склада вряд ли что-то останется.

Статику нарушают полицейские.

Пинок по двери.

В воздух поднимается пыль.

Райнхольд с заложником резко отходит от окна и поворачивается на звук.

— Полиция!

— Руки за голову!

— На колени!

Райнхольд лишь смеется и с силой давит дулом в висок парню.

— Бросай оружие!

— Вертолет…

— Сдавайся! Ты окружен!

— Вертолет!!!

Грубая игра с Райнхольдом не проходит.

* * *

Когда внутри склада раздались крики, а Райнхольд отошел от окна, прервав свою речь на полуслове, я обрадовался, сразу почувствовав облегчение: вот и развязка. Смертей больше не будет. Сегодня этот монстр принес много незаслуженной боли всем тем людям. Но эта история для них вот-вот станет прошлым. Очередной травмой, с которой, возможно, не каждый справится.

Я спешно направился к перекрестку, где ожидали развития событий комиссар и остальные. Оказалось, они уже шли ко мне навстречу, и мы пересеклись на середине пути.

Комиссар взволнованно посмотрел на меня:

— Клос, ты куда? Они уже внутри! Нужно держаться рядом, может потребоваться помощь.

— Комиссар, что с Корблом? Где он? Райнхольд сказал, что это его сообщник.

— Черт! — Энгель посмотрел по сторонам, пытаясь найти Корбла. — Совсем забыл про этого говнюка… Ладно, все в порядке, в любом случае за ним приглядывают. Я заеду к нему домой на обратном пути. Безусловно, нам следует доказать или опровергнуть его причастность к этому делу. Попрошу у Оракула ордер на обыск квартиры. Мало ли чего мы там найдем…

— А что с Куно и Томасом?

— Их развезли по больницам. Держатся. Наверное, не скоро мы их увидим… Бедняги… я им так сочувствую.

Энгель задумчиво посмотрел на часы.

— Что-то парни медлят.

* * *

Между тем обстановка на складе пока не изменилась. Время замерло на напряженной паузе. Развязка, казалась совсем близкой, но какой она будет — не мог предсказать никто.

— Вертолет уже в пути, — прозвучало из рации. — Встречайте.

— Принято.

Один из полицейских, с разрешения Райнхольда, подошел к телам заложников и пощупал пульс каждого. По растекшейся луже крови было понятно, что шансов у них нет, но когда полицейский добрался до лежащей без сознания девочки, то едва смог сдержать радостный возглас. Пульс прощупывался. Более того, она даже не была ранена!

— Мы забираем тела, — сухо сообщил он Райнхольду, стараясь не выдать своего удивления.

— Делайте с ними что хотите, — ответил преступник.

Буквально через пару минут в здание вошли врачи с нацепленными поверх белых халатов бронежилетами и, погрузив тела на носилки, поспешно покинули опасное место.

«Они спасут девочку! — верил полицейский, обнаруживший, что она жива. Спасут…» — повторял он про себя.

* * *

События стремительно последовали одно за другим; а ведь еще недавно мы просто стояли на месте в томительном ожидании.

С каждой секундой все отчетливее слышался шум, создаваемый вращающимся пропеллером: со стороны реки, рассекая воздух лопастями, к нам быстро приближался вертолет. Зависнув над складом, он аккуратно опустился на крышу, подняв в воздух осевшую там пыль.

— А вы не такие тупые, как я предполагал, свиньи, — закричал Райнхольд. — Хоть что-то сделали правильно. Пусть пилот не глушит двигатель, — приказал он, победно улыбнувшись.

Все внимание было обращено на вертолет, и никто не заметил, как Куно Вернер подкрался к соседнему складу. Сильный ветер развевал бинты, обмотанные вокруг его ноги и плеча. Шаркающей походкой он направился внутрь.

* * *

— Я поднимусь наверх! Она пойдет со мной, — стараясь перекричать шум вертушки, предупредил Райнхольд, указывая на беременную. Девушка в слезах всхлипнула. — Ко мне, живо! Остальных можете забирать, свиньи.

Он толкнул в сторону полицейских заложника, в то же время крепко прижимая к себе девушку.

Несколько полицейских повели выживших заложников из здания склада, другие остались в комнате. На Райнхольда по-прежнему были направлены пистолеты, но его это не пугало.

Со стороны казалось, что служители закона принимают сложнейшее в их жизни решение: может, убить его, пожертвовав девушкой, что предотвратит последующие жертвы и преступления, которые может совершить этот больной ублюдок? Или же отпустить, сохранив жизнь девушке, но позволив ему убивать дальше?

Преступник, прикрываясь заложницей, маленькими шажками направился к двери.

* * *

В сжатом потном кулаке комиссара Энгеля бешено завибрировал телефон.

— Комиссар! Это доктор Браун. Прошу прощения, но вынужден сообщить, что твой сотрудник, Куно Вернер сбежал из машины скорой помощи!

— Что?! — Энгель так сильно сдавил телефон, что тот затрещал.

— Около десяти минут назад…

— Черт! Как это произошло?! Где он?!

* * *

К оглушающему шуму вращающегося пропеллера добавились новые звуки: несколько гражданских автомобилей подъехали прямо к зданию склада, заблокировав полицейских. Словно рой насекомых, из них тут же повылазили журналисты, корреспонденты и прочие представители СМИ. Как же не вовремя…

— Этого еще не хватало! — воскликнул Энгель. — Кто их сюда пропустил? У нас же все перекрыто! Уволю нахрен!

Рядом с моей машиной, небрежно припарковался красный седан, чуть не стукнув мне задний бампер. Оттуда вышла невысокая привлекательная молодая девушка с карими глазами и русыми волосами по плечи. На ней была короткая юбка и белая кофточка; погода девушку ни капли не смущала. Она быстро посмотрела по сторонам и, остановив взгляд на мне, направилась прямо сюда.

— Белинда Шефер, издание «Гештальт», — представилась девушка еще издалека.

Ее фамилия и лицо были мне очень знакомы. Где я мог ее раньше видеть…

— Детектив Клос Хайнеманн, — кивнул я в ответ.

— Мы можем отойти? Я хотела бы задать пару вопросов.

Я описал события в нескольких фразах. Комиссар все это время поглядывал на нас и нервно курил. Он знал, что кто-то сливает слишком много информации журналистам и ему это, конечно же, не нравилось.

Наш диалог довольно быстро закончился. Небо затянули тучи, и снова пошел проливной дождь. А где-то неподалеку сверкнула молния.

Началась гроза.

* * *

Хромая, превозмогая боль, Куно поднялся на второй этаж. Всего одна лестница отделяла его от мести. Он остановился, чтобы отдышаться и, посмотрел по сторонам. Как будто с глаз спала пелена — Куно только сейчас заметил, что кругом — куда ни глянь — была разложена взрывчатка. Словно лианы, провода свисали с перил откуда-то сверху и уходили вниз, на каждый этаж. На лестничной площадке стояла бочка, к которой также тянулись провода.

— Да что этот мудак задумал? — сквозь зубы прошептал Куно и, собравшись с силами, пошел дальше. Подниматься по лестнице было чрезвычайно трудно, но месть придавала сил.

Наконец, перед его глазами предстала приоткрытая дверь, из которой доносился грубый голос Райнхольда. На первом этаже послышался какой-то шум, после чего снаружи донеслись крики и хлопки в ладоши.

Куно взревел. Он достал из кобуры пистолет и резким движением распахнул дверь. Прямо у входа стояли полицейские, в нескольких шагах от них — преступник, прикрывающийся заложницей. Картинка в глазах Куно вдруг начала расплываться. Он наставил на Райнхольда пистолет и, покачивая головой, сказал:

— Мра-а-азь…

Из глаз его потекли слезы — второй раз за день.

Полицейские обернулись, в голос крикнули:

— Нет!

Лицо Райнхольда скривилось, обнажив ряд желтых зубов.

Прозвучал выстрел.

Пуля вылетела из дула пистолета и пролетела мимо Райнхольда, слегка зацепив его руку. Только сейчас Куно заметил, что толстый черный провод, змеей растянутый по полу, скрывается у преступника в рукаве. Райнхольд выкрикнул что-то неразборчивое, затем ударил себя в грудь кулаком.

Последней картинкой перед лицом Куно навсегда осталась ухмыляющаяся рожа этого ублюдка.

Раздался чудовищный взрыв, мгновенно унесший жизни всех, кто находился внутри.

* * *

Я инстинктивно выставил локоть, закрывая лицо рукой от летящих во все стороны обломков кирпичей, осколков стекла и тонны пыли.

Взрыв произошел неожиданно. Полицейские едва успели вывести часть заложников, кто-то оставался внутри и вдруг…

Мне повезло, что я говорил с Белиндой и поэтому был не в эпицентре взрыва. Но даже здесь было опасно находиться! В нескольких шагах от меня, с неба посыпались обломки здания и горящие куски взорвавшегося вертолета, один из которых придавил какого-то бедолагу журналиста. С безумными криками все бросились в разные стороны, подальше от склада. Дождь заливал горящую землю, которая тут же покрывалась слоем пара.

Громко сигналя, с перекрестка тут же примчались пожарные машины. С трудом пробравшись поближе к горящим остаткам склада, несколько смелых мужчин, преодолевая страх перед возможными повторными детонациями, принялись поливать это место водой и пеной.

Рядом со мной пробежал комиссар, он крикнул:

— Клос… домой! Прямо сейчас. Это приказ!

Я и сам был рад убраться отсюда подальше.

Чего не скажешь о некоторых особо назойливых журналистах, которые словно стервятники пытались окружить нескольких полицейских, в том числе и меня. Как будто я здесь шел по красной дорожке за премией, а они обладали бессмертием. Что ж, не всем свойственен инстинкт самосохранения.

Отмахнувшись от них, я добрался до своего автомобиля. Он не пострадал, но весь покрылся слоем пыли.

Та журналистка, Белинда, еще не уехала — краем глаза я заметил, что она тоже спешит к своей машине.

Я завел двигатель и, резко сдав назад, стараясь не зацепить красный седан, поехал домой.

* * *

Ганс стоял неподалеку от одного из перекрестков, где еще с начала операции по освобождению заложников собралась в ожидании полиция. Один из присутствующих в здании сослуживцев сообщил по рации, что дочь Куно Вернера жива.

Не сдерживая улыбки, Ганс достал из кармана свой телефон и сделал вызов. Он хотел обрадовать бывшего напарника новостью о том, что Франциска жива. Что он еще увидит любимую доченьку. Что она будет с ним, и все будет хорошо…

Ганс чувствовал какую-то вину за случившееся… И он очень хотел это исправить. Полицейский стоял возле перекрестка и смотрел вдаль, туда, куда скорая помощь совсем недавно увезла Куно. Стоял и так по-доброму, но в то же время печально, улыбался. И как будто едва сдерживал слезы.

А потом где-то за его спиной раздался взрыв.

В телефоне были слышны лишь гудки…

 Строго говоря, черного цвета и не бывает вовсе, ведь «черный» есть отсутствие света. Что еще раз подтверждает, что мы находимся в очень странном месте — вдали от самих звезд, вдали от всего…

 Полицейскими участками управляют так называемые Оракулы, представители Системы Нового порядка, бюрократы.

 Валюта Трансатлантического союза наций (ТАСН).