Как в политическом дискурсе гендерное равенство стало ассоциироваться с секуляризмом? Обращаясь к корпусу работ, написанных феминистками второй волны, историками религии и колониализма, Джоан Уоллак Скотт в своей книге утверждает, что отделение церкви от государства изначально не предполагало женскую эмансипацию. Ранняя западная теория национализма закрепляла гендерную дифференциацию, заложив в саму основу общественного устройства разделение на женскую — семейную — сферу, и мужскую — публичную сферу политики и экономики. Когда в конце XX века возникли споры об исламе, гендерное равенство стало считаться фундаментальной чертой секуляризма. Эта уловка использовалась для обоснования расового и религиозного превосходства Запада, а также для отвлечения внимания от проблем, связанных с гендерным неравенством, с которыми в одинаковой мере сталкиваются западные и незападные, христианские и нехристианские страны, несмотря на разницу в подходах к их преодолению. Джоан Уоллак Скотт — историк, почетный профессор Школы социальных наук в Институте перспективных исследований, Нью-Джерси.
Слово «секуляризм» (secularism) не новое, но в сравнении с гораздо более старым словом «секулярный» (secular, которое датируется в «Оксфордском словаре английского языка» XIII веком) на удивление современное. Первоначально оно использовалось в полемике в антиклерикальных кампаниях XIX века в Англии и во Франции и в те времена обозначало свободу слова и моральную автономию индивидов в противовес давлению организованной религии.
Отвечая на замечание Пьера-Жозефа Прудона о том, что женщины-законодатели так же бесполезны, как мужчины-кормилицы, она спросила: «Какой орган нужен, чтобы стать законодателем?» Прудон не ответил на ее разоблачение фаллической подоплеки политики
В области психики общая политическая власть зависит от того, что сексуальность дисциплинируется в браке, желание удерживается внутри общественно полезной семейной единицы. В политической сфере идея абстрактного индивидуализма опирается на предполагаемую одинаковость, какие бы социальные различия ни лежали между мужчинами (и не между всеми, а только между теми — как правило, белыми, — чья большая рациональность определяла их как автономных индивидов). Мы можем характеризовать это следующей формулой: один мужчина — одна женщина; один мужчина — один голос.