Оглавление

1. Сказки о Бохайском царстве
2. Сказки о Бохайском царстве
   1. Глава 1. Князь Нэнгу
   2. Глава 2. Как Гобо потерянную душу искала
   3. Глава 3. Спасительные «Небесные цветы»
   4. Глава 4. Сказка о волшебной крупорушке
   5. Глава 5. Искусство притворяться
   6. Глава 6. Дед Гогсига
   7. Глава 7. Сказка о коне Мурунку
   8. Глава 8. Сказка о справедливости
   9. Глава 9. О большой рыбе и конопле
   10. Глава 10. Игра в мяч на лошадях
   11. Глава 11. Сказка о соли
   12. Глава 12. Язык народа хань
   13. Глава 13. Война между кошкой и мышью
   14. Глава 14. Куда уходят души
   15. Глава 15. Про глиняное тесто, лепёшки и светящиеся горшки
   16. Глава 16. Сказка о мягкости и твёрдости
   17. Глава 17. Три бохайца равны одному тигру
   18. Глава 18. Смерть всегда неожиданна
   19. Глава 19. Страшная рыба аку
   20. Глава 20. Сила, которая поможет
   21. Глава 21. Дальний путь
   22. Глава 22. Всё не так уж плохо
   23. Глава 23. Город родственников
   24. Глава 24. Удивительный город Янь
   25. Глава 25. Сказка про железо и говорящего петуха
   26. Глава 26. Посуда си и жидкое серебро
   27. Глава 27. Чудо-лошадь тэмэн
   28. Глава 28. Беседа рук
   29. Глава 29. В колоколе важно молчание
   30. Глава 30. Бохайский флот — сила!
   31. Глава 31. Сказка о ткачихе-паучихе
   32. Глава 32. Место у руля
   33. Глава 33. У рыжей собаки и щенки рыжие
   34. Глава 34. Сказка о бохайском семени
   35. В заключение
   36. Литература, использованная при написании книги

Сказки о Бохайском царстве[1]

[1] Бохайское царство — первое тунгусо-маньчжурское государство (698 — 926 гг.), находилось на нынешних территориях российского Приморья, Северо-Восточного Китая, и северной части КНДР

Бохай (698 — 926 гг.) — первое, самое древнее государство на современных территориях дальневосточной России. Правители Бохая не озаботились написанием летописей собственной страны, а просвещённые соседи — древнекитайская империя Тан, древнекорейские Когурё и Тхэбон и древнеяпонские Ямато и Нихон в своих жизнеописаниях уделяли Бохаю слишком малое число иероглифов. Прошедшие после гибели этого загадочного государства 11 веков были чересчур бурными, чтобы сохранить о нём весомые материальные свидетельства. Поэтому и кропотливый труд археологов не в состоянии составить из мозаики разрозненной информации полноформатное полотно исчезнувшего государства.

Слово «сказки» в название книги введено не случайно. Такой приём позволяет автору избежать слишком серьёзной критики со стороны ревнителей истории. Тем не менее, «сказки» — это не совсем сказки, это лишь способ, не слишком докучая читателю научными подробностями, доступно изложить достоверную информацию, и тем самым возбудить у любопытного читателя интерес к древней истории дальневосточного региона России и сопредельных стран.

Для любознательных читателей любого возраста.

Глава 1. Князь Нэнгу[1]

Старая Гобо[2] выбралась из кустов, одной рукой снимая с лица паутину, а другой прижимая к груди четыре яйца. Она была довольна: несколько дней выслеживала курицу, чтобы узнать, где та несёт яйца, и теперь возвращалась с добычей, отыскав, наконец, кладку в зарослях. Вообще-то такую курицу по-хорошему следовало пустить под нож, но в нынешние времена, когда воруют всё, что возможно украсть, когда за ночь вычищают куриные гнёзда, а если застанут в них кур, то и тех вместе с яйцами унесут, теперь эта умная курочка — спасение для бедной хозяйки.

Гобо чуть не выронила яйца, увидев у своего дома всадника, а за домом на дороге ещё нескольких. Она готова была кинуться обратно в заросли, но узнала коня, а затем и седока. В этом худом, запылённом и страшно уставшем воине она опознала молодого князя, начальника всего уезда долины Быстрой реки и командира крепости Саинбар[3]. И сразу пропал страх у старой Гобо, и поднялась обида и глубокая неприязнь.

— Доброго Солнца, мать. Не бойся, я к тебе с просьбой, — прохрипел Нэнгу, спускаясь с коня.

Гобо не здороваясь и не кланяясь прошла, будто мимо пустого места, под навес, положила яйца в миску, зашла в дом, почти сразу вышла с глиняной кружкой, подала князю.

Тот выпил до дна большими глотками, осмотрелся, присел на колоду. Заметно было, что ноги его не держат.

Гобо взяла коня за узду, погладила по морде. Потом принесла корчагу воды и зверю. Тот всхрапнул, сунул морду и тоже выпил до дна, и положил голову на плечо женщины.

— Я с просьбой к тебе, — повторил Нэнгу.

Гобо стояла молча, ждала.

— Младший мой сын болен. Не довезём. Позволь оставить у тебя. Ты ведь умеешь лечить. Вернусь — отблагодарю, не пожалеешь.

— Оставайся здесь со своими людьми, помогу чем смогу. Отдохнёте, подлечите ребёнка, дальше поедете.

— За нами гонятся, надо ехать.

— Где же твоё княжеское воинство? Разбежалось? — не удержалась от язвительности Гобо, и сама удивилась, что нет в ней ни капли прежней почтительности и страха перед высокородным.

Наверно князь не в силах был даже злиться.

— Одни разбежались, другие погибли. Эй, несите, — крикнул он спутникам.

Из-за дома вышел рослый воин с ребёнком лет девяти на руках. Ноги и рука больного безвольно свисали. Рядом шли молодая женщина, судя по одежде, княжна, и вторая, по-видимому нянька. Гобо не собиралась соглашаться, но увидев, что ребёнок без сознания, повела в дом.

— Клади сюда, — показала на свою лежанку. — Одежда есть ещё для него?

— Нет, сгорело всё.

— Ладно, идите, сама разберусь.

Княжна упала на колени, прижала к лицу ручку мальчика, плечи её затряслись. Нянька, обняла её за плечи, вывела на двор. Та вернулась, порывисто схватила Гобо за руки.

— Умоляю, сохрани моего сына! Вернёмся, во дворце жить станешь, на золоте есть… Только сохрани!

— Идите, поезжайте уже, я догоню, — сказал своим князь и обернулся к Гобо. — На вот пока, больше нет, — он протянул связку серебряных колец. Вернусь — будешь иметь всё. Только сбереги. Нянька поможет тебе.

— Не нужна мне твоя нянька. Чем я её кормить буду? И серебро забери — что теперь купишь на эти побрякушки. Отнимут или украдут. Езжай, не думай о сыне, сделаю всё, что смогу, — ответила Гобо, поглаживая морду коня, который сам подошёл, тянулся тёплыми губами.

— Я нечестно тогда забрал коня у твоего мужа, я помню. Забирай обратно, он твой по праву.

Гобо горько усмехнулась:

— Тебе он сейчас нужнее. Делай своё дело, не беспокойся. Как зовут мальчика?

Нэнгу задумался на мгновение.

— Зови Бата[4].

— А он знает, что его зовут Бата?

— Никто не должен знать, что он мой сын. Узнают, убьют и его, и тебя. Понятно?

Гобо кивнула.

— Отчего он заболел?

— Испугался, когда пожар был.

Гобо сочувственно покачала головой

— Пусть духи дадут тебе лёгкий путь и успех в задуманном деле.

Князь с усилием поднялся в седло, обернулся.

— Мать, скажи, кто спалил все дома в крепости?

— Мне-то откуда знать? Свои и спалили или рабы беглые. Чужие сюда ещё не доезжали.

— Скоро приедут. Береги сына! — Нэнгу тронул коня, но сразу натянул повод. — Прости меня, мать…

— Не у меня ты коня забирал, не мне тебя и прощать. Всё надо делать вовремя. Езжай, пусть духи тебя не покинут. Некогда мне с тобой, — и быстро ушла в дом, чтобы князь не увидел слёз.

[1] Нэнгу — серый волк (удэ)

[2] Гобо — муха (удэ) — бабушка

[3] Саинбар — Нижний Лагерь (кит.) — сейчас село Стеклянуха Шкотовского района Приморского края

[4] Бата — мальчик (удэ), также имя

Глава 2. Как Гобо потерянную душу искала

Дослушав из дверного проёма удаляющийся вверх по долине Бейцы[1] стук копыт, Гобо произнесла:

— А князь верно поехал, там на плоскогорье в болотах легко следы запутать, а дальше можно на Дауби[2] реку выйти, там ещё наши, наверное, — она часто сама с собой разговаривала, а с кем ещё? — Ну вот, старая, послали духи тебе заботу! Жаловалась, что плохо одной жить, теперь поживи вдвоём.

Она подошла к мальчику, потрогала горячий лоб, накрыла старым козьим одеялом. Затем достала из прикрытой плахами и травяным матом хозяйственной ямы горшочек с жиром. Зачерпнув пальцем, помазала столб посреди жилища, после — порог, потом вышла к сэвэну[3] у входа, помазала, пришёптывая, рот ему, после — сэвэну у полусгнивших ворот. Прежде всего нужно было духов успокоить после гостей нежданных и попросить, чтобы защитили от гостей недобрых.

Теперь можно было заняться ребёнком.

Гобо знала, что лечить она может ненамного лучше других старых женщин. У неё было одно лишь преимущество — дух прабабки, которая была саманкой[4], и этот дух иногда соглашался помочь. А своих духов-помощников у Гобо было всего два: рыжий хитрец Чокчи[5], который каждую нору проверит, под каждой корягой отыщет, и старательный, внимательный Бохула[6], в каждую щелочку заглянет, под каждую чешуйку на дереве, даже внутри гнилого дерева беглой душе от него не спрятаться — расковыряет, а достанет.

А в том, что причиной болезни княжича была потеря души, Гобо не сомневалась. Испугалась детская душа страшного пламени — и улетела вон из тела, а назад пути не знает. Гобо лишь однажды приходилось лечить такое самостоятельно — возвращать душу девочке, на глазах которой медведица в малиннике разорвала мать. Два дня тогда потратила молодая ещё Гобо, отыскала-таки душу детскую, вернула телу. Но тогда саман в отъезде был, а кроме Гобо никто не взялся лечить. Замуж позже отдали девушку за знатного жениха в соседний уезд, говорят, детей нарожала, сколько с мужем хотели.

А вообще души отыскивать — саманская работа, он ещё и помощников приглашает, другое дело болезнь выгнать, это легче, под силу и знахарке.

С княжичем случай особый. Ни к чему раньше времени оповещать людей, что у старухи вдруг ребёнок завёлся. Не без глаз соседи, видели, кто и куда проехал. Нужно самой попытаться, а уж если не получится, к саману на поклон идти.

День клонился к вечеру, и нужно было поспешать.

Первым делом Гобо поклонилась Солнцу и попросила помощи в предстоящем деле. Затем спустилась к речке, скинула одежду, окунулась в ледяную воду с головою — смыла старые заботы-хлопоты.

Отыскала посудину с аракой[7], открыла, понюхала, лизнула — конечно, выдохлась, но сила в напитке ещё есть. Побрызгала-угостила Небо, Землю, Восток, Запад, Юг, Север.

Кур Гобо летом не кормила — накладно, но тут пришлось пожертвовать горсть чумизы[8], чтобы приманить чудом оставшихся в хозяйстве четырёх курочек и петуха. Петуха было жаль, но курочек жальче, они яйца несут. Петуха изловила, за труды его честные поблагодарила, обстоятельства ему объяснила, прощения попросила и перерезала горло. Кровь слила в миску, потроха вытащила, в котелок поместила. Развела огонь в очаге. Хоть и лето, но в таком деле без огня не обойтись. Поставила потроха варить, добавила в котелок горсть проса, травок, щепоть соли — как на праздник. Это — угощение прабабкиному духу.

Как солнце село, закрыла плотнее входной полог, занавесила окошко одеялом, зажгла жировую лампу. Приготовила чистую глиняную банку с плотной крышкой, поставила под рукой. Теперь села на колени у очага, посыпая на угли сушёную траву сикто[9], стала звать духа прабабки.

— Приходи, даня[10], покушай петушиных потрошков! Давно ведь не ела ты земной пищи. Специально для тебя любимого петушка зарезала. Приходи, заодно поможешь мне в важном деле. Не справлюсь я без тебя.

Добавила ещё волшебной травки сикто в очаг. Почувствовала присутствие прабабкиного духа.

— Я рада тебе, даня! Ты не бросаешь меня, всегда помогаешь. Угощайся вот. А я пока своих помощников позову.

Гобо налила кровь в две мисочки, поставила рядом с очагом.

— Чокчи, Бохула, летите ко мне! Тут вас вкусное угощение ждёт! Пообедаем и к делу приступим.

Сама Гобо искать потерянную душу не летала — боязно оставлять своё тело без души и вообще без присмотра. Это у самана две души, ему хорошо: одну по делам посылает, другая с телом постоянно. Отправила на поиски сбежавшей души Бахула и Чокчи под руководством прабабкиного духа, которому на дорожку араки плеснула. А сама стала ждать у очага, периодически посыпая в огонь волшебную травку.

Лишь на рассвете, когда тайгу разбудил птичий гомон, брякнула крышка банки. Гобо стряхнула с себя сумрак полусна-полуяви, проворно прижала крышку, схватила посудину — принесли-таки блудную душу помощнички! Приоткрыла крышечку на щёлочку, всосала в себя детскую душу изо всех сил, зажала дитю нос, раскрыла рот, прижалась губами плотно и вдула душу на место!

— Живи и радуйся!

Зашевелился мальчонка, глаза раскрыл, огляделся. Гобо ему воды пополам с аракой дала попить. Промычал что-то, повернулся на бок, ручку под щёчку — и заснул.

Гобо на радостях и сама хлебнула, остатки в огонь вылила — всем духам на веселье. Петуха в угли закопала вместе с перьями — всё духам-помощникам и всем, кто помощь оказывал!

А ведь сама себе не верила, что получится…