Оглавление

Книга 1. В когтях дьявола

Космос, ты безумцам сердца пленил,

Завладев навсегда их душой.

Блеском звезд и простором манил,

Расставались люди с Землей…

…Продираясь по пояс в море густой душистой травы, они бежали босиком по залитому солнцем лугу. Озорные ромашки, едва касаясь нежными лепестками, приятно щекотали кожу. В воздухе сильно пахло медом. Из высокого поднебесья рассыпал свою звонкую переливчатую трель жаворонок…

— Ты вернешься? — Чистый, беззаботный смех замер на губах.

— Конечно вернусь! Я обязательно вернусь…

Черная тень, страшной громадой возникшая из ничего, захлестнула пространство, пожирая цветы и сказочную фею. Причудливые замки превратились в руины. Мгла разверзлась. Яркий ослепительный луч огненным крестом перечеркнул жизнь…

Резкий оглушительный вой сирены разорвал шаткую тишину. Замигало световое табло. Вспыхнул экран сфериза, и властный металлический голос смахнул последние остатки ночи:

— Антарес, Денеб, Вега — к Арктуру…

Глава 1. Космические будни

…Корабль летел вперед, вспарывая бескрайнюю тьму космоса, загадочно мерцавшую мириадами звезд. Звезды были разбросаны повсюду, большие и маленькие, далекие и близкие, как в ясную лунную ночь у подножья вулкана Мауна-Кеа, на Гавайях, только гораздо красивее. Они манили и завораживали своей холодностью и величием.

Кариленд Хьюз откинулась в кресле. Как быстро бежит время. Ведь еще каких-то пару дней назад они вместе с Морицем сидели у нее дома и смотрели по сферизу двести семнадцатую серию суперсовременного психологического боевика производства «Десса-галактик корпорэйшн», действие которого разворачивается в пятом или шестом измерении параллельного мира. Вообще-то, если честно, смотрел его только Мориц, с головой погрузившись в виртуальную реальность. Кари же тщетно пыталась сосредоточиться на спецпрограмме курса «Основы жизни. Молекулярное конструирование». К ним должна была присоединиться и Окинава, но еще утром ей пришлось срочно вернуться на Цереру.

Окинава и Мориц — псоглавцы, которых на Земле практически не осталось. Люди давным-давно истребили их, вычеркнув даже саму память об этом рослом удивительном народе с волчьими головами. А вот на Церере сохранились целые поселения. Может, псоглавцы немного и агрессивны в своих эмоциях и чересчур прямолинейны в суждениях, но более преданных друзей вряд ли сыщешь во всей Вселенной. К тому же они очень наивны и необычайно сильны. Им нравится Голубая планета и ее жители. Да и люди, в свою очередь, отныне стараются принимать мир и его обитателей такими, какие они есть.

Вступление Земли в Единое Межгалактическое Содружество планетарных систем, или, по-другому, Звездный Альянс, ознаменовало рождение новой межзвездной эпохи. Эра околоземного космоса канула в лету. И теперь люди очень хорошо понимают, что человечество отнюдь не одиноко во Вселенной. Нет необитаемых планет, есть просто разные формы жизни и разные уровни развития. И как людям порой нет дела до муравьев, так и суперсистемам нет дела до людей. У них свои плеяды, своя жизнь. А люди для них те же самые муравьи: они знают об их существовании, видят, изучают, порой приглядывают за ними, порой приходят на помощь, но не более того. Богом быть трудно.

Каждая цивилизация в своем развитии должна пройти определенный путь, подчас он бывает тернистым и сложным и может продлиться не одно тысячелетие, но его обязательно надо пройти. Иначе человечество просто не сможет двигаться дальше, а это равносильно смерти. Нельзя перескочить через определенный этап эволюции, как нельзя списать домашнее задание в школе. Учитель может объяснить, подсказать, предостеречь, но суть ученик должен постичь сам, своим умом, своим сознанием. Здесь — то же самое. Готовые знания, полученные на блюдечке, но взятые неподготовленными и непосвященными людьми, как показывает история, на деле оказываются чрезвычайно опасными. Иначе говоря: «Всему свое время». Время безграничных возможностей человека, по-видимому, еще не пришло. Земля, как и многие другие планеты Звездного Альянса, находится в самом начале своего звездного пути. Люди учатся жить по космическим часам и законам. Проектируют новые корабли и строят орбитальные города. Открывают пространственно-временные тоннели и совершают гиперскачки в неизведанное. Но, несмотря на все это, люди, тем не менее, по-прежнему остаются только людьми, со всеми своими слабостями и недостатками, чувствами и эмоциями….

Итак, Кариленд с Морицем смотрели двести семнадцатую серию суперсовременного боевика, когда домой вернулся старший брат Кари, Владислав. Влад, по мнению Кари, — ужасный зануда и педант, однако многие считают его звездолетчиком от Бога. И, наверное, не случайно: несмотря на молодость, Владислав уже член Академии космических исследований. На его счету с десяток полетов, причем не только на орбиталки Солнечной системы, но и в соседние галактики. Почти с порога Влад заявил, что завтра снова улетает на орбитальный город Майера, вечного спутника Каскары, где он уже побывал четыре земных года назад. Каскара — небольшая планета системы звезды Проксима Центавра и очень напоминает собой Землю…

— Кари, тебя к капитану, — неожиданно совсем рядом произнес Отери Фрацес, выдергивая ее из размышлений. — Влад попросил зайти сказать и заодно проверить внутрянку — она у тебя почему-то подвисла, наверно сбой.

— Ну, раз Влад попросил, можешь, конечно, проверить, но так, на всякий случай, ведь приказы капитана звездолета не обсуждаются… Только сразу предупреждаю: зря потеряешь время, бортовую связь я просто отключила.

— Зачем?

— Видишь ли, от моего брата ничего хорошего ждать не приходится, по крайней мере, мне: сплошные нравоучения на правах старшего по званию, да и так тоже, поэтому если блокировать только его — сразу догадается, пришлось выключить полностью. К тому же Акелс очень настойчиво…

— Тоже воспитывал? — с иронией подсказал Фрацес, тряхнув огненно-рыжей шевелюрой.

— Хуже. Пытался объясниться мне в любви, — спокойно пояснила девушка.

Отери улыбнулся:

— Да с таким, как Лёнцед, надо держать ухо востро.

— Вот я и держу… Да, кстати, давно меня мой капитан вызывает?

— Минут пятнадцать.

— Ого, вот это терпение, позавидуешь. Ладно, тогда я пошла, — словно делая великое одолжение, произнесла Кари.

— А может, лучше по сферизу? Я сейчас всё подключу.

— Нет, я, пожалуй, лучше пройдусь.

— А, ну да, незаменимое живое общение.

— Не усложняй. Живое общение тут точно ни при чем, но при встрече, в отличие от удобных девайсов, велика вероятность разминуться. Представляешь: я захожу к Владу, а он в этот момент куда-нибудь вышел…

— И не надейся.

— Да, Рыжик, ты умеешь подбодрить друга в трудную минуту. — Весело подмигнув Фрацесу, девушка покинула пределы своей каюты.

Настроение у нее было отличное, хотелось почему-то петь, танцевать, говорить глупости. От нечего делать Кари начала мысленно подсчитывать, сколько кают осталось до отсека, где находился ее брат. Но на цифре три она вдруг почувствовала, что кто-то осторожно и очень ласково приобнял ее за плечи, продолжая идти в ногу с ней. От неожиданности девушка вздрогнула и словно ужаленная повернулась всем корпусом к таинственному спутнику. Шестое чувство не подвело — рядом, конечно же, шел Лиар. Да и трудно было бы представить, если на его месте оказался бы кто-нибудь другой. Марсиане в своем большинстве, как правило, очень пружинисты и бесшумны, точно кошки. И Коугенс не исключение.

Кари знала Лиара, что называется, с детства — закадычный друг Влада еще по космошколе, посещая Землю, всегда останавливался у них. Правда, за последние три года, пока они не виделись, Коугенс сильно изменился: повзрослел, возмужал и из худощавого нескладного паренька с большущими золотистыми глазами превратился в настоящего писаного красавца. Высокий, широкоплечий, с безукоризненно правильными чертами лица и бледно-голубоватой кожей марсианин теперь больше всего походил на ожившее божество и явного представителя своей планеты. От прежнего Лиара остались только его по-настоящему бесовские глаза с узкими темно-фиолетовыми зрачками, которые завораживали своей неземной красотой и приводили Кари в легкое, но заметное для всех остальных трепетное смущение. И вот сейчас этот несравненный Аполлон вышагивал слева от нее, полушутя обнимал и улыбался самой приятной, самой обворожительной улыбкой, на которую только был способен.

— Привет, Кари! Вот уж не думал тебя напугать.

— Я вообще-то не испугалась, — чересчур поспешно опровергла его девушка и тут же призналась под пристальным взглядом золотисто-фиолетовых глаз: — Ну, может, немного, совсем чуть-чуть. — И вдруг, разозлившись на саму себя, с возмущением набросилась на Коугенса: — Что за дурацкая привычка незаметно подкрадываться!

— Хорошо, малыш, не сердись, я обязательно учту на будущее.

— А еще я ненавижу, когда меня называют малышом, крохой или юнликом!

— Ну, юнликом я тебя ни разу не называл. Занятно, надо будет запомнить…

— Только попробуй!.. Это не ты, это Акелс, — ничуть не растерявшись, поправилась Кари.

— Вот видишь! А то вешаешь все грехи на меня. Ладно, ты лучше скажи, куда путь держишь. Наверняка Лёнцеда с Лане ищешь?

— Нет, я к капитану.

— Ооо, — многозначительно протянул Коугенс. — Тогда не смею больше задерживать. Или, может, наоборот — составить тебе компанию, так сказать, группу поддержки?

— Не стоит, сама разберусь… А что ты там про Акелса с Лане говорил? Почему я должна спешить к ним?

— Я просто подумал, раз те двое, решив скрасить наши однообразные космические будни, в данный момент вплотную занялись конструированием условной реальности, тебя это должно жутко заинтересовать. Несмотря на то, что погружение всех желающих через два часа, совершенно не возбраняется явиться и пораньше для внесения своей посильной лепты, то есть фантазии, в этот творческий процесс.

— Но тогда это уже не будет сюрпризом.

— Для тебя, пожалуй, да, а вот для других… Хотя здесь надо еще разобраться, что ты подразумеваешь под словом «сюрприз». Ведь условная реальность — это всего лишь заданный фон, декорации или, другими словами, некая канва, в которую потом по крупицам вплетется целый сюжет, но этот сюжет вплетем и построим мы своими словами, поступками и действиями. А разве можно со стопроцентной вероятностью спрогнозировать, как поведет себя каждый из нас в данной ситуации?

— А знаешь, ты, наверное, прав, — согласилась с ним Кари, что-то мысленно взвесив. — Так где, ты говоришь, сейчас Акелс и Лане? В комнате отдыха? — на всякий случай уточнила она.

— Ну, насчет комнаты отдыха я тебе ничего не говорил, сама догадалась, — поправил ее Лиар. — Ты же вроде к капитану собиралась?

— Собиралась, но ведь могу же я по пути, всего лишь на одну минуточку, заглянуть к своим друзьям на вторую палубу?

— Ну, если по пути и на минуточку, конечно, можешь, — улыбнулся Коугенс вслед убегающей по узкому коридору девушке.

— Салют, ребята! — звонко воскликнула Кари, возникая в распахнутых дверях каюты отдыха — полусферического отсека с уютными мягкими креслами.

Лёнцед, высокий блондин с темными выразительными глазами и черными, как смоль, бровями, обернулся и в знак приветствия небрежно махнул ей рукой. Его напарник Лане Молл был не так сдержан в своих эмоциях и радостно расплылся в улыбке:

— Акелс, смотри-ка, кто к нам явился. Это ведь наш незаменимый биолог! А мы только-только о тебе вспоминали…

— Надеюсь, хорошим словом? — как бы между прочим уточнила девушка, проходя в комнату.

— И ты еще сомневаешься?! Да Лане просто места себе не находил, так волновался, почему тебя не видно и не слышно последние полтора часа.

— Но ты, надеюсь, убедил его, что со мной все в полном порядке?

— Не успел, — честно признался бортинженер. — Ты сама развеяла напрасные беспокойства по этому поводу.

Молл по-мальчишески покраснел:

— По-моему, ты тоже рад ее видеть, — буркнул он, уткнувшись в кристалл сфериза.

— Не спорю, — невозмутимо сказал Лёнцед и, обращаясь к девушке, спросил: — Кари, ты, наверное, решила нам немного помочь?

— Ну да, если возможно. Лиар мне сказал…

— Конечно возможно, — перебил ее Акелс. — Итак, что ты предлагаешь? Ты уже когда-нибудь сталкивалась с условной реальностью?

— Нет, но мне рассказывали, что все, что в ней происходит, происходит так, как будто на самом деле. И ты порой даже не можешь отличить, где вымысел, а где настоящее. Материализация на уровне сознания с помощью кристаллов.

— Да, что-то в этом роде. Конструируя условную реальность, мы словно создаем себе параллельный мир, но только в определенно заданных параметрах, допустим, в пределах этой комнаты.

— То есть стоит мне из нее выйти, и наваждение закончится?

— Безусловно, морок есть морок. Смахни его, и ты сразу вернешься в наш привычный мир.

— Но из комнаты еще надо выйти, — предостерег ее Лане, до этого молча колдуя с кристаллом.

— То есть ты хочешь сказать, что я могу не найти дверь, или какие-то силы не подпустят меня к ней?

— Двери бывают разные, Кари, в условной реальности они тоже существуют. И где вероятность, что ты откроешь настоящую?

— И что же тогда делать?

— Идти до конца, у любой игры есть начало и есть конец… Ну или, на крайний случай, просто повернуть кристалл вершиной вниз.

— А если он тоже из условной реальности?

— Вполне возможно. — Губы Акелса тронула загадочная усмешка. — Ты молодец, все схватываешь на лету, — похвалил он ее.

— Но ведь таким образом человечество может запросто загнать себя в угол. Нет, я не так выразилась… В рамки какого-то иллюзорного мира.

— Кари, а хочешь, я угощу тебя тэвиником, — неожиданно предложил Лёнцед и протянул ей сочный ярко-солнечный плод так называемого райского дерева.

Когда-то эти невысокие колючие кустарники в большом изобилии росли по берегам рек в причудливых реликтовых рощах Антаки, но после изменения климата в результате неудачного эксперимента планеты Виелуки рощи заметно поредели, а тэвиники попросту исчезли. И теперь их сладковато-терпкий, с ненавязчивой горчинкой вкус и неповторимый, пьянящий голову душистый аромат остались только в воспоминаниях.

Девушка, не раздумывая, взяла диковинный фрукт и с удивлением посмотрела на бортинженера:

— Но ведь тэвиники…

— Ты хочешь сказать: больше не существуют?

— Ну да, и все попытки ученых-оригинаторов по воссозданию данного подвида пока еще не привели к желаемому результату.

— Но он же у тебя в руках, — простодушно опроверг ее Акелс. — Попробуй, если не веришь мне и своим глазам.

Кари осторожно надкусила вожделенный бархатистый плод, и последние сомнения тут же отпали.

— Ну ты просто змей-искуситель, — протянул восхищенно Молл.

— Но как, откуда он у тебя, где ты его взял?!

— Условная реальность, — неопределенно пожал плечами Лёнцед перед тем, как проворно перевернуть кристалл.

Тэвиник исчез, растворившись в воздухе.

— Не может быть! Я так явственно ощущала его вкус, я до сих пор его чувствую!

— Выходит, этот мир не такой уж и иллюзорный? А то, что он опасен, да, я не спорю. Но согласись, любое благое дело можно обернуть во зло. Человечество на протяжении всей истории не раз доказывало это своими поступками, заодно убеждая и других. Изучение условной реальности только начато, и, как любое значимое открытие, оно сулит, с одной стороны, новые горизонты и возможности для развития нашей цивилизации, а с другой стороны — ее неминуемую погибель. Но сегодня, я обещаю тебе, мы будем использовать условную реальность исключительно в мирных целях, ведь в полете, чтобы скрасить космические будни, иногда так приятно вспомнить о доме…

Кари заметно оживилась:

— И у нас будут тэвиники?

— Ну разумеется, — поспешил заверить ее оператор связи, — сколько захочешь. Только об этом пока никому ни слова.

— Не переживай, Лане, это будет наш с тобой маленький сюрприз.

— Ты, наверное, хотела сказать секрет? — поправил он девушку.

— А в чем разница? По-моему, одно непременно подразумевает другое, — заговорщицки подмигнула ему Кари. — Ребята, а вы можете сделать так, чтобы эта комната превратилась в лесную опушку? Кругом вековые деревья, а на поляне — пушистый ковер травы и море цветов.

— Нет ничего проще! Да ты и сама это сделаешь, — утвердительно кивнул Акелс. — Подойди сюда, — позвал он ее.

Кари приблизилась.

— Положи руку на кристалл, — он сейчас как раз находится в состоянии абсорбции информации, — и хорошенько представь себе, вплоть до самых мельчайших подробностей, всю ту картину, какую хочешь здесь увидеть. Только не торопись, доверься своим ощущениям, чувственным рецепторам. Запах хвои или листьев, пение птиц, жужжание шмеля, легкий ветерок, но не раскладывай все это на отдельные фрагменты или составляющие. Запомни, образ должен быть единым, цельным и четким. Сфокусируйся на своих эмоциях, передай их. — И, видя ее нерешительность, добавил: — Ну же, смелее!

— А если у меня ничего не получится? — на всякий случай поинтересовалась девушка, осторожно касаясь кристалла.

— Это у тебя-то? — присвистнул Молл.

Но Акелс жестом остановил его: «Не мешай».

Кари зажмурилась и попыталась сосредоточиться: «Итак, передо мной огромные деревья. Вон там слева едва приметная тропинка, по обе стороны от которой в изобилии растут папоротники и цветы… Интересно, а какие цветы? Кажется, они называются медуницей, маленькие такие, невзрачные темно-фиолетовые или розовые. Или нет, пусть будут лучше голубые… Нет, не то…»

И вдруг откуда-то из памяти перед девушкой встал лес. Зимний, пустой. Тихий шепот ветра, вечнозеленые ели, одетые в роскошные белые шубы. Снег от морозца поскрипывает под ногами и искрится, переливаясь на солнце драгоценными каменьями. Чистый, крепкий воздух, пронизанный мерцающим инеем, заполняет легкие. Холод цепко перехватывает горло, но, несмотря на это, дышится очень легко и свободно. Волшебство и ожидание чуда царят в этих удивительных сказочных чертогах. Они пленяют, они завораживают своей красотой…

Кари открыла глаза:

— Ну как?

— Но ты же вроде хотела лето? — вместо ответа слегка обескуражено напомнил Лане.

Лёнцед едва заметно улыбнулся:

— А это, мой юный друг, то, что называется пресловутой женской логикой. Поверь мне на слово, она практически не изменилась со времен околоземного космоса, эволюция здесь бессильна. — И, обращаясь уже к Кари, ободряюще добавил: — Вообще-то получилось очень здорово и неожиданно.

— Правда? — совсем по-детски восторженно переспросила та, даже не вступая в полемику насчет пресловутой женской логики. — Или ты опять шутишь?

— Конечно правда, какие могут быть шутки? Вон и Лане подтвердит.

— Да, неплохо вышло, особенно если учесть, что на Земле настоящую снежную зиму во всем ее проявлении теперь можно увидеть только по сферизу или в специализированных заповедных зонах по предварительному резервированию на год. Так почему бы нам не устроить ее здесь? Ты так эмоционально передала природу и настроение, что мне самому захотелось побыстрее очутиться там. Покататься на санках, на лыжах, поиграть в снежки, просто поваляться в снегу, а потом согреться у небольшого костерка хорошей порцией крепкого горячего чая, обжигая замерзшие руки и губы.

— Ну, это ты потом подкорректируешь, — обнадежил его бортинженер. — Только для большей убедительности не забудь про теплую одежду и рукавицы. Наши пилотные комбинезоны, конечно, хороши, но в данном случае они не сильно соответствуют реалиям.

— Ладно, обязательно добавлю.

— Ребята, а вам не кажется, что эта каюта слишком маловата для лыжни и снежных забав?

— Пространство, Кари, окружающее нас, очень пластично, оно тягуче и податливо, и его запросто можно менять при формировании условной реальности, сжимая или расширяя в заданных пределах.

— Получается, ты можешь создать даже новую Вселенную в пределах этой комнаты?

— Нет ничего невозможного, и когда-нибудь это действительно произойдет. Люди рано или поздно научатся создавать свои миры. Но сейчас мне не хватит ни мощности кристалла, ни моих знаний, как творца, в области структурирования основных законов и принципов мироздания. Вдобавок ко всему сюда вплетается время, а человечеству о нем почти ничего не известно. Время довольно сложно представить, его нельзя ощутить, а значит, и отразить в кристалле.

— Выходит, тот лес, который мы только что создали, — мертвый лес, ведь в нем нет времени?

— Нет, Кари, время в нем есть, и оно уже заложено нами, нашими мыслями. День будет сменять ночь, а на смену зимы придет весна, но одно дело задать время на конкретном хорошо изученном фрагменте и совсем другое — при рождении новой Вселенной. Слишком масштабная категория, отдельному человеку сейчас вряд ли под силу охватить, а главное, представить все ее взаимосвязи.

— Но ведь можно начать с малого, а потом постепенно корректировать, вносить разные изменения, разве не так? — не сдавалась девушка. — В конечном итоге это в твоей власти перевернуть кристалл или оставить все как есть. Ты же сам говорил…

— Видишь ли, по мере развития и усиления материализации объекта перевернуть кристалл с каждым разом становится все сложней. Это равносильно тому, как если бы автор вдруг решил уничтожить свое уже почти законченное произведение.

— Рука не поднимается?

— Данный момент, конечно, тоже присутствует, очень жаль затраченных сил и времени, но главное не в этом.

— А в чем же? — заинтересовался и Молл, который до этого не проронил ни звука.

— Вы наверняка слышали такое старое крылатое выражение, как «рукописи не горят». С точки зрения элементарных физических законов это истинная правда.

— А знаю, знаю, — перебила его Кари: — Наши мысли и эмоции материальны, следовательно, информация, заложенная в них, не ограничивается видимым человеческому глазу накопителем, особенно бумажным.

— Вот именно. И здесь я полагаю, то же самое. Кристалл — это видимый глазу накопитель, но в нашей Вселенной, как показывают последние исследования, где-то наверняка существует и более емкий банк данных, куда мгновенно стекается вся информация с объектов. При этом я не беру во внимание планетарные и галактические инфосферы. Стирая запись с кристалла отнюдь не означает полное аннулирование ее в пространстве. Следовательно, рано или поздно копия может вновь материализоваться. Но теперь она уже не будет зависеть от нашего кристалла, и процесс развития пойдет своим чередом. Хорошо, если это просто тэвиник или зимний лес, а если что-то более глобальное? Например, новый мир со своими законами микро- и макрокосмоса, которые на деле, оказывается, противоречат нашим? Одним из видов взаимопревращения пары элементарных частиц, как правило, является аннигиляция материи… К тому же следует учитывать, что объекты, которые когда-то уже были материализованы, воспроизводятся намного быстрее, у них волновой слепок четче.

— Но в условной реальности все объекты уже изначально являются материальными, — озадачено произнес Лане.

— В том-то и дело. Правда, здесь необходимо отметить, что материализация тоже имеет свою градацию или, иначе говоря, степень. Наивысшая и практически необратимая — это шестая. Вероятность последующего перехода таких объектов в нашу действительность предельно высока.

— И от чего она зависит?

— Ты имеешь в виду степень материализации? Как я уже говорил, от мощности кристалла и периода его воздействия.

— Акелс, но, может быть, тогда мы напрасно…

— Все это затеяли? — усмехнулся, перебивая его, бортинженер. — Поверь мне, здесь абсолютно нет повода для беспокойства. Степень нашей материализации варьируется в пределах от нуля до единицы. При единице состояние объекта крайне нестабильно в связи с кратковременным интервалом воздействия. То есть по аналогии это почти то же самое, как если бы мы решили посмотреть что-нибудь по сферизу. Разница между нижней границей материализации объекта и верхней визуализации изображения составляет всего каких-то две десятых по приведенной шкале.

— Но неужели эти две десятые дают такой потрясающий эффект осязания? — удивилась Кари, вспоминая тэвиник.

— Как ни странно, да.

— Хорошо, допустим. А чем же тогда отличаются объекты со степенью материализации, ну, например, три?

— Если рассматривать с точки зрения человеческих рецепторов, то практически ничем. Просто у таких объектов чуть больше период распада по завершению, но на ощупь и на глаз это никак не определишь и не заметишь. Распознать степень материализации можно только с помощью специальных высокочувствительных приборов, ориентированных на фоновое излучение.

— А комната сюрпризов?

— Что комната сюрпризов? — не поняв, переспросил ее Акелс.

— Там тоже применяется условная реальность? — уточнила Кари.

— Нет, что ты, там все намного проще. В основу заложен принцип молекулярного структурирования, иначе говоря, в герметизированном челноке установлен обычный атомный копировайтер с определенным набором стандартных видов природных ландшафтов различных планет по наиболее расхожим космическим маршрутам. Выбирая один из предложенных видов и запуская копировайтер, ты тем самым воссоздаешь искомую экосистему, вернее, ее миниуголок, в данной комнате. Несмотря на все заверения производителей о безграничных возможностях превращений, четыре–пять смен пейзажа за полет — вот и весь заложенный ресурс, после чего начинаются различные сбои. Но, как показала практика, этого обычно бывает более чем достаточно. Ведь для перевозки редчайших экземпляров на звездолете чаще всего используется всего лишь один режим, ну, от силы два или три, и то в случае, если с пересадками, да по замысловатому маршруту.

— А потом, по прибытии в пункт назначения?

— Что делается в пункте назначения — точно не скажу, не знаю, все зависит от того, что представляет из себя этот пункт. А вот по возвращению обратно атомно-молекулярный расходник копировайтера заново проходит специальную маркировку, обработку и восполнение до необходимого объема для последующих полетов. Кристаллы и высокие материи, как ты сама понимаешь, здесь абсолютно ни при чем.

— Акелс, ты так хорошо разбираешься в данном вопросе, но откуда ты все это знаешь? Просто интересуешься или..?

Ребята многозначительно переглянулись.

— До полета Акелс участвовал в одном исследовательском проекте, — пояснил ей Лане.

— Вот как, а ты мне ничего об этом не говорил, — обратилась она к Лёнцеду. — И я почему-то всегда считала тебя обычным звездолетчиком.

— Я и есть обычный звездолетчик, — заверил ее Лёнцед. — Но разве обычный звездолетчик не может быть исследователем? По-моему, одно другому не мешает.

— Наверное, нет, особенно если это касается космоса или летательных аппаратов, — согласилась с ним девушка.

— Проект касался условной реальности и ее последствий для человека, — уклончиво пояснил тот.

— Вот как. И что, неужели вы его уже завершили?

— Нет, до завершения еще очень и очень далеко, исследования в этой области только начаты.

— Значит, ты просто ушел, вернулся к полетам? Но почему?

— Видишь ли, Кари, работать непосредственно в данном проекте допускается только два года и три месяца, после чего все участники вынуждены делать перерыв как минимум на полгода с активным отдыхом или полярно-контрастной сменой деятельности. Чтобы не останавливать проект, на твое место приходят новые исследователи. Если пренебрегать этими правилами, резко возрастает риск необратимости перехода из одной реальности в другую. Иначе говоря, у человека просто стираются грани между действительностью и искусственно материализованным миром… Так что мой полет можно считать временным отпуском.

— Ну хорошо, Акелс, а как быть с тем, что на корабле, в период временного отпуска, ты вновь занимаешься условной реальностью. Разве это не противоречит тому, что ты только что сказал?

— Ты путаешь такие понятия, как забава и постановочный эксперимент. В последнем случае все намного сложнее и серьезнее. Наша же условная реальность — это всего лишь материализованная игра воображения, конечный продукт, одобренный и допущенный с некоторыми ограничениями к эксплуатации, конечно, не в массовое потребление, нет, а к эксплуатации в отдельных областях и направлениях. Например, клерманты вот уже несколько лет как широко используют данное развлечение, скитаясь по бескрайним просторам Вселенной. Это ведь здорово — ощутить тепло родной планеты среди холодного мерцания звезд. Кроме того, сейчас многие транскосмические компании начинают активно применять условную реальность и на дальних межзвездных рейсах для пассажиров, чтобы побыстрее скоротать время полета вместо анабиоза. Так как наш звездолет относится к межгалактическому классу и выполняет именно такой рейс, на крайние рубежи, то никакого принципиального нарушения в моих действиях нет. К тому же не забывай, конструированием условной реальности у нас на борту всецело занимается Лане, я же слегка помогаю ему в этом, консультирую по некоторым вопросам, — авторитетно заявил Лёнцед. Молл скромно потупил глаза. — Итак, мой милый юнлик, надеюсь, я развеял все твои сомнения или..?

— А…

— Значит, все-таки «или». Ну, так что тебя еще интересует?

— Гиперскачок…

— Что гиперскачок? — не понял Акелс.

— Мы будем проходить его во время условной реальности?

— Нет, что ты, мы закончим нашу игру до него.

— Почему? Это опасно?

— Больших рисков здесь нет, но любой гиперскачок всегда несет в себе некую трансформацию аэротории. А одномоментное искривление пространства изнутри корабля и снаружи может привести к нежелательному резонансному эффекту черной дыры, с выбросом звездолета за пределы нашей временной системы. Правда, вероятность его возникновения ничтожно мала, не больше одного процента, но она все же существует.

— А обычный гиперскачок тоже может привести к таким последствиям? — настойчиво продолжала допытываться Кари.

Лёнцед внимательно посмотрел на девушку:

— Это твой первый переход?

— Да.

— И мой тоже, — подал голос Лане.

— Тогда все понятно. Эх вы, юнлики, а еще обижаетесь на меня. Гиперскачок — это поистине красивое и волнующее зрелище, звезды как бы сами расступаются, пропуская нас вперед, затем темнота, тоннель. Но все происходит очень быстро, практически мгновенно, вы даже испугаться не успеете, не то чтобы что-то почувствовать. Тем более, поверьте мне, «Волна-6» — супернадежный корабль, последнее поколение инженерной мысли, мы с вами находимся внутри защитной непроницаемой капсулы, которой абсолютно не страшны кратковременные внешние изменения, связанные с искривлением пространства.

— Это все замечательно, Акелс, но ты не ответил на мой вопрос. Мы тоже можем попасть в ловушку времени?

— Нет, время здесь совершенно ни при чем. Самое неприятное, что с нами может случиться при гиперскачке, это существенное отклонение от заданных координат. Но учитывая, кто является капитаном нашего звездолета… Да, да, Кари, не удивляйся, твой брат — отличный пилот, на счету которого сотни гиперскачков, беспокоиться по данному поводу даже не стоит… А вообще-то, ребятки, если вам все-таки немного страшновато, держитесь во время перехода поближе ко мне.

Кари с недоумением и с какой-то затаенной надеждой посмотрела на него:

— И что будет?

— И все будет хорошо, — лукаво подмигнул ей бортинженер.

Молл засмеялся.

— Лане, мне почему-то все время кажется, что у твоего друга чересчур зашкаливает самомнение, — ехидно заметила девушка и вдруг спохватилась: — Ой, мальчики, с вами так интересно, я даже про все на свете забыла, а ведь меня Влад дожидается, и уже давно!

— Тогда до встречи. Смотри не опаздывай на игру…

— Постараюсь! Не забудьте про тэвиники, — на ходу бросила Кари и, больше не оглядываясь, поспешила в капитанский отсек.

— Классная девчонка! — восторженно отозвался Лане, как только в коридоре затихли ее легкие шаги. — С такой не соскучишься! Я не спорю, Веда или Лито тоже, по-своему, неповторимы, красивые, умные, но все равно это не то. Кари — она такая, такая… Как бы лучше и точнее выразиться… Понимаешь, она живая, что ли, искренняя, она…

— А по-моему, ты просто влюбился, — с улыбкой подсказал ему Акелс.

На щеках Молла проступил мальчишеский румянец.

— Не знаю, может быть, — неожиданно признался он. — Ты считаешь, это глупо?

— Наоборот, я думаю, это прекрасно, — без тени иронии ответил бортинженер.

* * *

Как только закончилась стыковка кораблей и распахнулись транспортировочные лифты, послышался приглушенный вскрик Дами, а в коридоре раздался топот бегущих ног.

…Светозар Орлов обернулся, и в тот же момент пространство каюты разрезал тонкий пучок лазерных лучей умеренного действия…

Глава 2. Душевный разговор

Кари впорхнула в капитанскую каюту и кротко, совсем по-ангельски, взглянула на брата из-под густых пушистых ресниц:

— Вызывал?

Но Владислав, не отрываясь, продолжал сосредоточенно изучать карту звездного неба, иногда фиксируя на ней кое-какие только ему понятные закладки. Девушка шумно вздохнула, потопталась у двери и, немного помедлив, вызывающе бросила:

— Влад, я пришла!

Капитан сумрачно покосился в ее сторону:

— Надо же, а я уж и надеяться перестал, переживал, что больше никогда тебя не увижу.

— Твои экстрасенсорные способности всегда оставляли желать лучшего, — заметила Кари с легким раздражением.

Хорошего настроения как не бывало. Она тоскливо огляделась по сторонам. Вроде все как обычно: просторный, залитый светом отсек с высоким потолком, металлическими стенами, серебристым сферизом и двумя мягкими удобными креслами возле него. Минимализм эргономики для максимума комфорта. Но девушка уже не раз замечала, что стоило ей только переступить порог капитанской каюты, — а в последнее время это случалось довольно часто, — и привычный дизайн начинал казаться вычурно строгим, если не сказать — безукоризненно чуждым. Оптическая иллюзия, искажая действительность, вызывала нестерпимо-гнетущее ощущение холодности. Возможно, обстановка выглядела бы совершенно иначе, будь командиром звездолета Лиар, Акелс или кто-нибудь еще. Однако Космический Совет по безопасности полетов единодушно и безоговорочно утвердил капитаном «Волны-6» ее брата, а значит, хочешь не хочешь придется терпеть, особенно если учесть, что ты находишься в весьма ограниченном пространстве на борту корабля в составе межзвездной исследовательской экспедиции.

Кари снова глубоко вздохнула, обреченно присела на краешек кресла, завозилась, поудобнее устраиваясь в нем, откинулась на спинку и уже более миролюбиво спросила:

— Может, все-таки объяснишь, зачем я тебе вдруг понадобилась?

— Я вызывал тебя около часа назад по земному времени, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, перебил ее тот. — Но тебе, по-видимому, было очень некогда. Сейчас же я занят. Так что сиди и жди.

— Давай я лучше зайду попозже. Мне еще надо закончить анализ НФМТ, останки которого я обнаружила в одном из экземпляров почвенной прослойки Каскары, полученных незадолго до нашего полета.

— По-моему, этим ты занималась вчера. По крайней мере, мне ты об этом уже говорила.

— Ты немного ошибся, — улыбнулась Кари, отчего на ее упругих щечках появились милые ямочки: — Вчера я занималась исследованием обыкновенного грибка гниения НФМР, выделяющего огромное количество тепловой энергии, — нам на лекциях задали. А НФМТ — насекомое, чем-то отдаленно напоминающее паука-крестовика, только гораздо крупнее и с наростами на кончиках лапок. От паучка там, конечно, почти ничего не осталось, но, ты знаешь, я заметила одну странность. Хочешь, расскажу, в чем она заключается?..

— Нет, — чересчур категорично отрезал капитан. — Я вызывал тебя для серьезного разговора, а не для беседы о пауках и разнообразных там грибках гниения. Хотя эти знания тоже, конечно, важны, но применяй их, пожалуйста, в другом месте и сугубо по назначению. Что же касается выявленных тобой отклонений, я думаю, тебе лучше всего обсудить их с Огюстом Алабьевым, к которому ты направляешься на практику, только не сейчас, а по прилету на орбиталку. Ты же знаешь, я абсолютно некомпетентен в данных вопросах…

— Конечно знаю… Так о чем ты хотел серьезно со мной поговорить?

Владислав пригладил короткие светлые волосы, топорщившиеся непослушным ежиком у него на затылке:

— Неужели не догадываешься? — переспросил он, вставая.

— Нет, нисколечко, — искренне удивилась девушка, напряженно следя за его действиями.

— Хорошо, тогда я задам тебе еще один вопрос.

— Да хоть десять…

— Что у вас произошло с Виором?

— А, вот ты о чем, — разочарованно протянула она.

— Пока меня интересует только это, — твердо сказал Владислав, подходя к широкому окну иллюминатора, за которым расстилалась бескрайняя тьма космоса со всеми ее многочисленными галактиками, созвездиями, мирами и, конечно же, тайнами. Тайнами, существовавшими вечно.

Космос… Он всегда пленял людей, манил их своими неизведанными глубинами и далями, порой жестоко и коварно расправляясь с первопроходцами, бесстрашно штурмующими эту огромную звездную бездну. Жажда открытий переполняла сердца смельчаков, жажда познаний владела их разумом, ведя вперед и бросая на безрассудные поступки, конец у которых был один — смерть. Смерть… Как страшно, наверное, умереть в расцвете сил, когда полон энергии и молодого задора, когда в тебе бурно кипит жизнь и ты абсолютно не думаешь о почтенной заслуженной старости, страшно споткнуться на полпути, не дойдя всего каких-то пары шагов до своей заветной цели. А они спотыкались, пропадали без вести, гибли… Летели дни, месяцы, годы, века, тысячелетия, но никто и ничто не могло остановить безумцев, которые предпочитали ослепительно вспыхнуть, — всего лишь на миг, короткий единственный миг, — а затем погаснуть, успев зажечь своей идеей других. «Звезды не умирают, — говорят люди, — они вечны»… Правда ли это? Наверное, да…

Кари подошла к брату и ласково дотронулась до его плеча:

— Ты о чем-то задумался?

Тот, слегка вздрогнув, круто повернулся:

— Ты не ответила на мой вопрос… Хотя можешь и не отвечать. Виор мне все равно уже все рассказал…

— Кто бы сомневался! — с возмущением воскликнула она. — Что-что, а преподнести историю в нужном именно ему свете Кирилов умеет и делает это просто бесподобно.

— Но ты, если хочешь, можешь изложить собственную версию происшедшего.

— Происшедшего? А не слишком ли громко сказано? Дело выеденного яйца не стоит! Посуди сам, я просто зашла в отсек управления…

— А что ты там забыла? — грубо оборвал ее Владислав, сверля взглядом и гипнотизируя, точно удав.

— Да ничего не забыла… — пожав плечами, начала она.

— То есть ты пошла туда от нечего делать, — вновь не дослушав ее, уточнил брат.

— Допустим, — замялась Кари. — Не все же мне сидеть в лаборатории?

— Ну конечно, — едко подтрунил он. — И что было дальше?

— Там находился только Виор, как позже выяснилось, подменился с Акелсом. Он посоветовал мне уйти и не мешать ему работать. Влад, поверь, я бы и сама там надолго не задержалась. Но Кирилов дал мне однозначно понять, что я самый бесполезный человек на борту нашего звездолета и в полете оказалась только благодаря тебе.

— В чем, в чем, а в этом он всецело прав, — недовольно поморщился капитан.

— То есть ты тоже так считаешь?! Но ты ведь прекрасно знаешь, что Огюст Алабьев, этот удивительный человек и выдающийся биолог межгалактического уровня, выбрал меня в качестве своего ассистента для прохождения практики на орбиталке Каскары, где он живет и работает в течение последних нескольких лет!

— Кари, об этом уже знаю не только я, но и весь наш экипаж. А еще мы с тобой прекрасно знаем, что в качестве своего ассистента Огюст Алабьев пригласил Окинаву, и если бы не ее непреодолимые обстоятельства, то сейчас на борту «Волны-6» была бы она, а не ты!

— Но Алабьев согласился на замену!

— А что ему оставалось делать? Бесхитростная Окинава предложила тебя, свою лучшую подругу!

— Он мог взять в ученики кого-нибудь другого!

— За несколько часов перед стартом?! Я не думаю, что у такого маститого ученого было время заниматься конкурсным отбором всех кандидатов, желающих стать его практикантами, тем более сейчас, на заключительном этапе исследований по подготовке планеты для вступления ее в Звездный Альянс. А ты не забыла, как я упрашивал профессора Академии и магистра Совета Лон Тода взять тебя с собой в составе экспедиции, ведь Космический Совет по безопасности полетов категорически возражал?

— Я все помню, но такой шанс выпадает только раз в жизни!

— Именно поэтому ты здесь… Так что ты сказала Виору?

— Ничего особенного. Я просто заметила, что по древним поверьям: в процессе обучения на Дессе — планете желтой змеи, чем так кичится Виор, тебе дают не только колоссальные знания, но и впрыскивают определенную порцию яда или подселяют в тебя дракконианскую сущность…

— И ты считаешь это «ничего особенного»?! — Капитан нервно заходил из угла в угол. — А тебе не приходило в голову, что на звездолете в отсеке управления установлены бортовые самописцы, информация из которых поступает непосредственно в космоцентры? Да просочись твоя фраза в любое нечистоплотное, падкое до быстрых сенсаций СМИ и межпланетный… нет, хуже, межгалактический скандал обеспечен!

— Ой, Влад, ты как всегда все сильно преувеличиваешь, — протянула девушка, но уже без прежней уверенности в голосе.

— Я преувеличиваю?! Кари, пойми, ты сейчас не просто Кариленд Хьюз, путешествующая автостопом по просторам Вселенной в свое удовольствие. Ты входишь в состав крупной межгалактической экспедиции и являешься представителем не только планеты Земля, но и галактики Млечного Пути, а значит, отныне ты должна особенно тщательно взвешивать все свои поступки и уж тем более слова! Кому, как ни тебе, будущему биологу, должно быть хорошо известно, что дракки, несмотря на свою грозную внешность, по своей природе очень чувствительны и обидчивы. И вот такие «невинные», на первый взгляд, фразы, затрагивающие их менталитет, уже не раз приводили наши планеты в состояние серьезной конфронтации…

В каюте повисла гнетущая тишина.

— И что мне теперь делать? — растерянно спросила девушка, начиная только сейчас в полной мере осознавать содеянное.

— Что делать, я тебе только что объяснил: на будущее сначала думать, потом говорить, то есть полностью исключить повторение аналогичных ситуаций, это во-первых.

— Хорошо, я обещаю, такое больше не повторится, а…

— А во-вторых, я посоветую тебе не относиться к людям слишком предвзято. Виор ведь все рассказал мне не для того, чтобы лишний раз подставить тебя, а наоборот, пока еще не поздно, поправить ситуацию.

— Интересно, каким образом?

— Путем корректировки бортовых самописцев.

Кари недоверчиво посмотрела на брата:

— Но разве такое возможно?

— В некоторых случаях да. Капитан имеет право принять подобное решение при условии, что информация еще не поступила в космоцентр.

— Странно, я всегда думала, что бортовые самописцы работают с космоцентрами в режиме онлайн.

— Если полет проходит в штатном режиме, то такой необходимости в этом нет, забор информации осуществляется автоматически через определенные интервалы времени, а также перед гиперскачком и после приземления.

— Но ведь бортовые самописцы — это своего рода черные ящики корабля. А если капитан ошибается и своим решением возьмет и аннулирует важную информацию? Я не имею в виду этот случай…

— Не все так просто, сестренка. Как я тебе уже сказал, такого рода решения принимаются только в исключительных случаях. Кроме того, во избежание всяческих ошибок или умышленного сокрытия данных код доступа разделен на три ключа: один, постоянно меняющийся, находится у дежурного в отсеке управления, два основных — у капитана и его помощника. Поэтому скорректировать самописец без обоюдного согласия этих ребят в принципе невозможно, но если никто из них не возражает, капитан подтверждает действие.

— Ты сказал «у помощника»? Значит, Лиар тоже в курсе? — ужаснулась девушка.

— Безусловно… Он очень хороший друг.

— Да, я знаю… Это все? Я могу идти? — вполголоса спросила она Владислава.

— Можешь, но только не забывай — ты мне обещала.

— Не беспокойся, я даже поблагодарю Виора, — клятвенно заверила его Кари, направляясь к выходу.

— Подожди, — вдруг кое-что вспомнив, окликнул ее капитан. — А с Ведой чего вы не поделили? Я смотрю, между вами просто холодная война.

Девушка стремительно обернулась:

— Неужели еще один замечательный человек тоже все тебе рассказал, желая поправить ситуацию? — язвительно, с вызовом, поинтересовалась она.

— Нет, Веда мне ничего не рассказывала, но я сам неоднократно видел, как ты провоцируешь ее. Глоувес, между прочим, очень квалифицированный и грамотный специалист, в своей области ей нет равных. У нее не только аналитический склад ума, но и чересчур развитая интуиция. Ее очень ценят в Академии и…

— Влад, я ничего не имею против нее как специалиста, возможно, она действительно прекрасный астрохимик, но как человек…

— А что тебя в ней не устраивает как в человеке?! — Впервые в жизни корректный и тактичный Владислав был не на шутку взбешен.

Кари подавила непрошенную улыбку:

— Ты советуешься со мной или пытаешься заранее опровергнуть?

— Я не согласен с тобой, — уже более сдержанно ответил тот.

— Конечно, ведь тебе она нравится, как, впрочем, и другим ребятам тоже. Поэтому ты видишь в ней только то, что хочешь видеть, иначе говоря, ты просто идеализируешь придуманный образ. Но на мой взгляд, Веда слишком заносчива, эгоцентрична и эгоистична. Помнишь старую сказку про Царевну Несмеяну?

— Нет, Кари, никаких сказок, ни старых, ни новых, я не помню, все они остались в детстве, да и тебе пора бы уже повзрослеть… В общем, я тебя понял и хочу, чтобы ты тоже поняла: здесь корабль, я его капитан, все остальные, в том числе и ты, члены экипажа. А что такое экипаж, я думаю, не мне тебе объяснять — это единая команда, поэтому свое собственное мнение, я прошу, вернее, нет, я приказываю оставить при себе на время полета. В противном случае я буду вынужден изолировать тебя путем погружения в глубокий анабиоз до возвращения на Землю!

— Ты, наверное, хотел сказать до стыковки с орбиталкой? — поправила его девушка.

— Нет, Кари, именно до возвращения на Землю!

— Но ты ведь никогда не сделаешь этого! Не посмеешь! — вне себя от возмущения почти что выкрикнула она.

Взгляд Владислава не сулил ничего доброго.

— Итак, что ты выбираешь?! — не обращая внимания на ее эмоции, жестко уточнил он.

— Я выбираю полет! — поспешно сдалась Кари, на всякий случай скрестив за спиной указательный и средний пальцы.

* * *

Краз одним ударом вышиб бластер из рук Фомальгаута. Едва владея собой, тот мгновенно обернулся. Казалось, еще немного, и они схлестнутся в клокочущем приступе бешеной ярости. Однако, наткнувшись на его спокойный уверенный взгляд, Фомальгаут остыл, погасив гнев в глубине своей черствой души, если ее еще можно было назвать душой, и, недоуменно посмотрев на друга, отошел в сторону.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил Толиман, подходя ближе и пристально разглядывая мальчика, забившегося в угол холодных металлических стен.

— Наверно, — ответил Краз. — Если, конечно, нам еще дороги наши шкуры…

Глава 3. Навстречу Солнцу

Веду, как и предполагал, Лиар застал в экспресс-лаборатории. Она сидела, прильнув к экрану квазимолекулярного спектрографа, и внимательно рассматривала только что полученные результаты. В выдвижной нише стола крепились десятки пробирок из невесомого кварцеполяридного стекла с последними образцами.

Глоувес любила свою работу и уходила в нее с головой. Колдуя над очередной химической реакцией в области ультра- и гамма-излучений, она не замечала никого и ничего вокруг, время словно замирало для нее, равно как застывала и жизнь, кипевшая рядом. Ровный голубоватый свет, струясь, окутывал ее плечи, золотистые волосы, ложился на руки, лицо, придавая им еще большую холодность и неестественную прозрачность. Веда казалась вылепленной из кристально чистого льда и была по-волшебному прекрасна и совершенна. Снегурочка, нет, настоящая Снежная королева, фея, чудом оказавшаяся здесь в динамичном веке межгалактического космоса и сменившая свой роскошный сказочный наряд на обыкновенный комбинезон звездолетчика.

В этот момент Веда, слегка нахмурившись, оторвалась от экрана и потянулась за очередной пробиркой. Скорее почувствовав, нежели уловив движение, она обернулась и только теперь заметила Коугенса, небрежно прислонившегося к стене и не спускавшего с нее зачарованных глаз.

— Давно ты здесь? — строго спросила его астрохимик, передумав брать образец.

Лиар нехотя отделился от стены:

— Да нет, всего пару минут.

— Я даже не видела, когда ты вошел, мог бы окликнуть.

— Конечно, мог, но не хотелось тебе мешать, ты была так увлечена… Что-то не так? — кивнул он на отложенный экземпляр, подходя поближе.

— Пока не знаю, — пожала плечами Глоувес. — Вроде все как обычно, все показатели в норме. На всякий случай я еще раз перепроверила образцы почвы, воды, воздуха — критических отклонений нет, но надо будет повнимательнее взглянуть на месте.

— Тебя что-то смущает?

— Мне не нравится бета-нейтрино темной материи планеты или, иначе говоря, энергоинформационные ячейки ноосферы Каскары. Они остались прежними, такими же, как и полгода назад.

— А чем это поясняет Сибушинская?

— Мариша? Ничем. По ее словам, вся причина кроется в обычном человеческом факторе. При укладке контейнера возникла путаница с образцами, и вместо нового забора на Землю был отправлен старый, полугодичной давности. Я, конечно, допускаю такую вероятность — все мы живые люди, и никто из нас не застрахован от ошибок, но, по мне, лучше, если бы ошиблись в чем-то другом, например, пробах воды или почвы. Ведь поле событий планеты является одним из важнейших критериев в оценке состояния исследуемого объекта и синхронизирующим звеном для всех остальных параметров.

— Но в таком случае Сибушинская должна была сама незамедлительно развернуть спектрограмму и направить тебе уже готовые результаты. Если честно, я сильно удивлен, почему она до сих пор не сделала этого.

— Мариша именно так и поступила, — слегка раздраженно отмахнулась Веда. — Узнав о допущенной ею ошибке, Сибушинская сразу же передала мне все недостающие результаты. Они идеальны, Лиар, и при наложении на другие параметры октаэдр кристалла, лежащего в основе, сохраняется полностью. Поле событий тоже не нарушено… Но, тем не менее, я хочу все проверить сама.

— Почему? Или ты сомневаешься в компетенции Сибушинской?

— Нет, что ты. Просто, понимаешь, я слишком давно ее знаю — мы вместе работали над такими громкими проектами, как «Акилон», «Мазилег». Мариша очень скрупулезный и аккуратный до педантичности человек. К тому же она всегда очень ответственно подходит к забору любой мало-мальски важной информации. А здесь вдруг такой нелепый промах, да еще на заключительном этапе.

— На заключительном этапе чаще всего сказывается усталость, напряжение и абсолютно нормальное стремление побыстрее все завершить. Поэтому зря не переживай, по-моему, у нас именно тот случай, и ты скоро сама в этом убедишься, — попытался успокоить ее Коугенс.

— Да, конечно, — скорее машинально, нежели осознанно подтвердила Глоувес и задумчиво произнесла: — А еще Сибушинская почему-то отказалась от искусственного модулятора голоса.

Лиар с недоумением посмотрел на нее. Поймав его взгляд, Веда тут же пояснила:

— Видишь ли, у Мариши ярко выраженный гипертрофированный слух, она чересчур чувствительна к любому отклонению в тембре голоса. Собственный ее не устраивал еще со школы, она, сколько я ее знаю, всегда считала его до безобразия писклявым.

— Это на самом деле так?

— Нет, не совсем… Ну, неважно, люди ведь все разные, особенно мы, женщины, кому-то не нравится внешность, кому-то голос. В общем, Мариша уже очень давно пользуется модулятором, и низкий грудной контральто стал для нее практически родным, а сейчас, что странно, вновь