1. Дремучие Дебри
Мягко покачиваясь, морские волны вынесли философа Метафизия Платонида на теплый песчаный берег.
После кораблекрушения молодому философу пришлось два года провести в царстве Посейдона. Он побывал в плену у морских дев нереид. Но этот плен не был тягостен. Нереиды наделили своего пленника умением дышать под водой. Раскрыли перед ним бескрайние морские глубины, бесконечно интересные его пытливому уму.
Наконец, Метафизий наскучил нереидам в качестве любовника. Тем более что они к тому времени заманили в Подводное царство несколько свеженьких парней.
Однако молодой философ за два года сделался почти подружкой морским девам. Они доверяли ему свои секреты, сплетничали с ним друг о друге, приучили философа к легкомысленной болтовне и наотрез отказывались отпускать его на сушу. Лишь после обещания написать книгу о Подводном царстве с призывом ко всем мужчинам бросаться с обрывов в морские волны, прямо в объятия любвеобильных дев, философ был бережно вынесен на берег.
По собственной просьбе он оказался в точке, максимально отдаленной как от революционного Эротполиса так и от рабовладельческого Мегаполиса. Это был северный берег Великого моря.
Метафизий первый раз за два года вдохнул в легкие обычного воздуха. Увидел над головой обычный, но такой головокружительно-прекрасный голубой небосвод. Полюбовался на перевалившее через полдень солнце.
Несколько минут он бездумно лежал на теплом песке, нежась в согревающих лучах. Наконец, туника, давно сделавшаяся лохмотьями, обсохла. Метафизий решил подумать о будущем и осмотреться.
Берег выглядел пустынным. А, возможно, был и вовсе необитаемым. Поднявшись на прибрежные скалы, Метафизий увидел перед собой лишь бескрайнюю стену сумрачного хвойного леса.
Несколько минут молодой философ стоял в раздумье. Он то оглядывался на плещущиеся за его спиной веселые зеленовато-синие волны, в которых искрились солнечные лучи. То вновь поворачивался к чернеющим перед ним жутким дебрям. Возвращаться в Подводное царство не хотелось. Оно уже сделалось его прошлым. Поэтому оставался единственный путь — вперед.
Можно было, конечно, до бесконечности брести вдоль берега. Но это — все равно, что вечно балансировать между стоицизмом и эпикурейством. К тому же, путь вдоль берега не принес бы ничего кроме нескольких мелких рыбешек. Да и их белоручке-философу не удалось бы выловить голыми руками.
Метафизий, по своему обыкновению, решил взглянуть на ситуацию философски и найти в ней положительные моменты. Ведь положительное — лучше отрицательного.
«Главное, что я, во-первых, жив и, во-вторых, невредим, — сказал он себе. — В-третьих, я не просто жив и невредим, но еще и свободен. А, в-четвертых, нахожусь вдали от всех рабовладельческих государств. Ведь нереиды, кажется, вынесли меня в дикое место, известное на картах, как Дремучие Дебри. А уж здесь-то точно нет никого из моих врагов. И это — пятое положительное обстоятельство… Впрочем, друзей здесь нет тоже. Самое ужасное, что здесь вообще никого нет! — воскликнул философ, утратив на миг контроль над эмоциями. Но тотчас же одернул себя: — Не надо о грустном. Я ведь решил сконцентрироваться на хорошем. А вот, кстати, и оно! Из лесной чащи выходят люди, а с ними — и шестой повод для радости».
Впрочем, радость философа вмиг улетучилась, когда из колючих еловых зарослей выскочила толпа дикарей в набедренных повязках из звериных шкур. Эти воинственные люди без предупреждения набросились на Метафизия, за несколько секунд связали ему руки и потащили куда-то вглубь леса, подгоняя ругательствами и пинками.
«Ну, вот я уже и не свободен, — мысленно отметил философ и поспешил поправиться: — Зато все еще жив и… кажется, почти невредим. Надо только определить, что за племя захватило меня в плен. Если одно из обычных варварских племен, это — не трагедия. Как-нибудь выпутаюсь. Главное, не попасть в руки непорочных».
При последней мысли он содрогнулся.
