Пролог. Подготовка дела к судебному разбирательству

– Он и в самом деле настолько крут?

– Ты слышала про четырех всадников Апокалипсиса?

– Допустим.

– Так вот, их не четыре, а пять. Чума, Голод, Война, Мор и Ракитянский.

– Даже так?

– Я бы предпочел не сталкиваться с ним в заде суда.

Хищная улыбка, обнажающая ровные зубы.

– Процесс обещает быть интересным.

* * *

– И что про нее говорят?

– Разное. Что соблазнила федерального судью Терентьева прямо в зале, после заседания суда. Что Багринский ради нее собирался разводиться – имея пятерых детей, как ты помнишь. И стерву жену, которая в случае развода оставила бы его без штанов. И много чего другого про нее говорят.

– Что из этого правда?

– Все. Или ничего.

– Даже так?

– Про Чешко ходит куча слухов, домыслов и ни одной мало-мальски достоверной крупицы информации.

Хищная улыбка, обнажающая ровные зубы.

– Процесс обещает быть интересным.

* * *

– Вы не любите мужчин?

– Я люблю мужчин.

– Всех?

– Только с большой буквы «М».

– У меня целых три больших буквы, – в руках жестом фокусника образовалась визитка. – «Р», «И», еще раз «Р». Ростислав Игоревич Ракитянский. Правда, «М» среди них нет. Но разве это важно?

– Боюсь, вы другое слово с большой буквы «М».

Серые глаза недобро блеснули.

– Подобное высказывание не очень подходит для такой красивой женщины.

– Я не женщина, я адвокат, – карие глаза предупреждающе сузились. – Добро пожаловать во взрослый мир, Ростислав Игоревич с большой буквы…

Несказанное «М» так и повисло в воздухе зала ***-ского районного суда города Москвы.

Заседание первое. Предварительное знакомство с фигурантами дела

– Она не получит от меня ни копейки! – высокий мужчина с коротко стрижеными, но все равно вьющимися волосами ходил из угла в угол. Ноги у него были длинные, шаги выходили широкие, «туда-сюда» получалось частым, и от него рябило в глазах. Ростислав Игоревич Ракитянский едва слышно вздохнул и на пару секунд прикрыл глаза.

– Мы сделаем все возможное, чтоб обезопасить ваши финансы и собственность.

– Она будет использовать детей! – клиент с совершенно не подходившей ни его внешности, ни холерической натуре фамилией – Коровкин, остановился у окна. – Я точно знаю, что она будет настаивать на том, чтобы дети остались с ней!

– Вы же не возражали против такого варианта, – спокойно проговорил Ростислав. К коровьему мельтешению он за месяц общения привык, просто сегодня голова болит. – Вы же даже этого хотели.

– Я хочу, чтобы она не получила ничего! – патетически взмахнул длинными руками господин Коровкин. – Детей я обеспечу, но ей – ей вот!

– Хорошо, – адвокат несколько секунд флегматично созерцал свернутую фигуру из трех пальцев. – Прекрасно. А теперь давайте вернемся к практическим вопросам, которые нам нужно обсудить. Может быть, вы присядете?

* * *

– Я хочу ободрать его как липку! – от движения попы-«дирижабля», обтянутой кожаной юбкой, зашелестели жалюзи. – Хочу оставить без штанов! И чтобы денег на других баб не осталось!

– Хорошо, Валерия, хорошо. Я вас прекрасно поняла, – Полина покосилась на бесшумно проскользнувшую в кабинет помощницу, которая принесла чай.

– Это блю матча? – капризно сдула прядь от лица мадам Коровкина.

– Конечно, – адвокат протянула своей клиентке чашку с жидкостью цвета медного купороса. – Мы помним вкусы наших дорогих клиентов.

Очень дорогих. Пожалуй, самый дорогой кусок с конца прошлого года. Эту коровку можно будет хорошенько выдоить. Полина ласково улыбнулась клиентке, пока та пристраивала свой дирижабль на край кресла и прикладывалась к чашке с купоросом выкрашенными ярко-красной помадой губами.

Где же они только таких находят – с дирижаблями, дак-фэйсами и прочими прелестями? И как умные вроде бы мужики – а господин Коровкин то, что у него сейчас собираются не без помощи Полины Алексеевны Чешко отнять, нажил собственным умом, хваткой и толикой везения – так вот, как и, главное, чем, они выбирают таких женщин? Впрочем, вопросы эти были в чистом виде риторическими, а сочувствие к господину Коровкину носило исключительно мимолетный характер. И к делу отношения не имело.

* * *

– Вы сегодня восхитительно выглядите, дражайшая Полина Алексеевна.

– А в прошлый раз я выглядела хуже?

Они стояли у дверей в зал суда. Оба в деловых костюмах, с объемистыми кожаными портфелями в руках и широкоформатными улыбками на лицах. В нем – сто восемьдесят восемь сантиметров харизмы, а серый пиджак ладно сидит по широким плечам. В ней – сто шестьдесят три сантиметра упрямства, а синяя юбка ладно обтягивает аккуратные ягодицы.

– Я этого не говорил, Полина Алексеевна.

– Но можно сделать такой вывод, Ростислав Игоревич.

– А выводы пусть сделает суд.

Ей осталось лишь кивнуть и шагнуть в зал суда под его галантный жест.

* * *

– ПолинЛексевна! – Даша кинулась навстречу и тут же остановилась, словно споткнувшись. Споткнулась она на самом деле о взгляд начальницы. И принялась одергивать юбку, поправлять пиджак и старательно следить за выговариваемыми звуками: – Полина Алексеевна, вас искал Михаил Тарасович, очень срочно.

– Список звонков и встреч мне на стол, – адвокат Чешко сбросила на руки секретаря портфель и пальто. – Кофе крепкий черный. И помада у тебя опять смазалась.

Через секунду Полины Алексеевны Чешко уже не было в собственной приемной. Она слово «срочно» понимала прекрасно. Особенно если оно исходило от человека, стоящего выше по социальной, финансовой и профессиональной лестнице. Это азы профессии, и они усвоены адвокатом Чешко твердо.

* * *

Терпеть не может такой кофе – крепкий, черный и не сладкий. Но когда-то давно решила, что преуспевающие юристы пьют именно такой. И она тоже будет. Пьет теперь. Когда одна и никто не видит – морщась. Но пьет, не выливает, все выпивает до последней капли. Данные себе обещания Полина Чешко держит крепко.

Последние глотки она делает у окна – надо размять ноги и дать отдых глазам, в которых уже рябит от букв и цифр. Особенно тех, что мелким курсивом внизу страницы. Ненавидит курсив.

За окном пустота, воздух, ничто. Это ничто стоит дорого – офис на двадцатом этаже престижного делового центра. И за возможность видеть за окном пустоту приходится выкладывать немаленькие деньги. Но таковы правила игры – адвоката встречают по одежке, то есть, и по офису в том числе. И это правило Полиной тоже усвоено твердо. Хорошо, когда все в жизни подчинено правилам. Плохо, когда на твоем пути попадаются люди, которых хлебом не корми – дай правила нарушить.

Глаза у него необыкновенные. Интересно, понимает ли всю меру своей привлекательности? Редкого оттенка серо-зеленые глаза, идеальные скулы, образцовый мужественный подбородок и губы – крупные, греховные. Ими бы целоваться, а он…

А Ракитянский ими отменно развешивает лапшу. Всем. И все он прекрасно понимает и знает – и цену своей внешности, и как эту внешность использовать. Харизмой торгует профессионально, оптом и в розницу, судья у него из рук есть готов. И ведь судья – баба, как назло. А Полина-то думала, что ей это на руку, на женскую солидарность рассчитывала. Черта с два. Перед Ракитянским пасует все. Всадник Апокалипсиса, мать его. Ну да ничего, и не таких обламывали. Последний глоток мерзкого пойла, и белая чашка аккуратно возвращена на блюдце.

А глаза у него красивые все-таки необыкновенно. И плечи шикарные.

* * *

Не сразу он раскусил ее, не сразу. Косит под куколку, глазищами своими огромными хлоп-хлоп, жестом школьницы прядь за ухо заправляет, задницей перед глазами вертит. А попа там на загляденье. Да и все остальное – выточено матушкой природой или фитнесом – но идеально, до миллиметра. Глаз у Ростислава наметан, и пропорции там образцовые. И глаза на пол-лица, темные, выразительные. И носик хороший, и губки на вид сладкие. Хватка только как у бульдога.

Вот же лопух этот Коровкин. Со своей бабой накосячил на две жизни вперед, так теперь еще для полного счастья та наняла Чешко. Во всех слухах о ней не было главного: Полина Алексеевна если во что вцепится – то, считай, не твое уже. Оторвет, отгрызет. Такому пухлому рту другое бы применение найти, но так нет же, за этим губками – зубы акульи. Ну да ладно, и не таких обламывали.

А фигурка у нее – конфетка. Голой бы посмотреть. Но лучше просто пофантазировать – целее будешь.

* * *

– Вы… что? – Ростислав не мог поверить своим ушам.

– Она позвонила и сказала, что ее затопили соседи сверху!

– Пусть вызывает сантехника! – Ракитянский резко поднялся на ноги. – Вам категорически нельзя видеться с женой сейчас. Категорически! Ну как же вы не понимаете?!

– Да понимаю я… – Коровкин смущенно потер лоб. – Ну так вышло, что…

– Дайте мне слово, что не будете брать трубку, когда она будет звонить! Все вопросы решаются только через адвокатов. Все, понимаете? Только так мы можем рассчитывать на успех в процессе.

– Хорошо, – вздохнул Коровкин. – Тогда передайте этой… как ее… Чешко… вот что…

* * *

– Валерия, как вы могли пустить его на порог вашего дома? – Полина медленно досчитала про себя до десяти, прежде чем продолжить. – Это же рушит на корню все нашу стратегию.

– Ну… – мадам Коровкина откинула от плеча прядь искусственного платинового цвета. – Так получилось просто… Ну что такого-то…

– Он вам «жучков» в квартиру наставит, вот что! – Полина ляпнула первое, что пришло в голову. – Сейчас знаете, какие камеры есть миниатюрные! А потом видеозаписи будет против вас в суде использовать!

Кажется, этот бред произвел на клиентку впечатление. Она задумалась. Надолго – секунд на двадцать, что для Валерии Коровкиной было рекордом.

– Ну он вроде бы ничего такого не делал… – протянула растерянно. А потом более решительно добавила: – Тогда передайте этому хорошенькому мужчинке с портфелем вот что…

* * *

– Полина Алексеевна, к вам господин Ракитянский.

Она потянулась к сумочке и тут же одернула руку. Не будем смотреться в зеркальце, пудрить нос и одергивать юбку. Чем богаты – тем и рады. Деловая же встреча. Де-ло-ва-я.

– Ну что, Полиночка Алексеевна, дело таки сдвинулось с мертвой точки, – жизнерадостный до изжоги Ракитянский деловито пристроил свой объемистый пижонский портфель крокодиловой кожи Полине на стол, а сам плюхнулся в кресло напротив. – В вашей юдоли скорби и слез реально получить чашку хорошего кофе?

– За кофе люди идут в кофейню, Ростислав Игоревич, – адвокат Чешко аккуратно вытащила из-под блестящего рептильего бока пачку документов. Зря в зеркало не посмотрелась, совершенно точно зря. Гадай теперь, чего он так внимательно смотрит. Сняла трубку телефона. – Даша, два кофе.

– Другое дело! – широко сверкнул своей фирменной улыбкой Ракитянский. – Ну что, коровки наши разродились. С чем я нас и поздравляю, Полина Алексеевна. Давайте сверять показания.

– Давайте, – кивнула Полина.

Только сверять Ростислав Игоревич не торопился. Сидел и молча разглядывал ее. Не таясь. Тщательно и откровенно. Что не так? Тушь посыпалась? Помада размазалась? И что б ей не посмотреть загодя в зеркало?!

– Чем обязана такому пристальному интересу? – голос прозвучал чуть тише привычного. Но вполне себе уверенно и твердо.

– Лямочка у вас там промелькнула. На плечике, – медленно проговорил Ракитянский. – И я пришел в волнение.

– Желаете посмотреть весь комплект?

– А можно? – он еще безмятежно улыбался, когда Полина взялась за пуговицу на бледно-розовой рубашке, но взгляд уже изменился.

– Если ваше неудовлетворенное… любопытство мешает нам работать, и если это поможет – то почему бы и нет?

– Продолжайте.

После второй пуговицы он перестал улыбаться. Зато улыбнулась она. Пуговица вернулась на исходную позицию.

– Я передумала. Эффект получается обратный.

Ракитянский пару раз моргнул, а потом широкая улыбка вернулась на исходную позицию.

– А вы стерва, Полина Алексеевна!

– Я не стерва, я адвокат.

– И чертовски хороший, на мою голову.

– Боюсь, не такой хороший, как вы, Ростислав Игоревич.

Переброска короткими фразами завершился дуэлью взглядов и потом – совместным взрывом хохота. А тут и кофе подоспел.

– Комплимент – самое мощное оружие, – Полина, не поморщившись, пригубила свой напиток.

– Московская школа адвокатуры, – согласно кивнул Ракитянский, с вполне искренним на вид удовольствием смакуя содержимое своей чашки. Вот пьют же этот кофе люди, и любят за что-то!

– Я представляю другую школу на букву «М».

Ракитянский поморщился и страдальчески выгнул бровь.

– Опять «М»? Тяга у вас какая-то или нездоровая любовь к большой букве «М». Что на сей раз?

– Мордовская школа адвокатуры. Саранск – слышали про такой город?

– Вроде бы, – пожал плечами Ракитянский, отставляя белую чашку и пододвигая к себе портфель. – Это за МКАДом?

На сверку показаний и проработку деталей у представителей двух юридических школ на букву «М» ушло два часа.

* * *

– Вы… что?.. – собственный голос звучал словно из металлической бочки – глухо и искаженно. И появилось острое желание потрясти головой, чтобы вытряхнуть отсутствующую воду из уха. Полине же показалось? Она же ослышалась?

– Что вы мне – мать, что ли?! – вдруг сразу сорвалась на крик мадам Коровкина. – Я взрослый человек. И имею право спать с кем хочу! В конце концов, он мой муж!

– С которым вы находитесь в состоянии бракоразводного процесса, – какая выдержка, адвокат Чешко, браво.

– Ну и что? – дирижабль мерно покачивался вправо-влево, пока Валерия Коровкина цокала алыми лаковыми шпильками по кабинету. – Какое это имеет значение? Это всего лишь секс. Правда… – вздохнула мечтательно, – хороший. Макс умеет долго не спускать.

Полине вдруг остро захотелось заорать. Так остро, что пришлось прикусывать изнутри щеку. Медленно считаем до десяти, выдыхаем и… И вмазать бы пластиковой папкой с материалами дела по дирижаблю!

– Вы так считаете? – обманчиво. Вкрадчиво.

– Чего мне считать, я знаю точно, мы два часа из постели не вылезали.

– Я. Про. То. Что. Это. Не. Имеет. Значения.

– Думаете, имеет? – кажется, тон адвоката произвел на Коровкину впечатление, и она приземлила свой дирижабль на кресло.

– В таком непростом, очень непростом, – Полина произносила каждое слов с нажимом. – Точнее сказать, сложном деле, как ваше, все, понимаете, ВСЕ может иметь значение.

– И даже то, что мы два раза… и минет… и…

– ВСЕ!!!

– Хорошо, – неожиданно Коровкина совсем по-девичьи зарделась. – Простите меня, Полина Алексеевна. Я больше не буду.

Нет, папка не поможет. Ремня бы. Вот у Ракитянского отличный ремень, он бы с ней справился.

* * *

– Ну поймите меня, Ростислав Игоревич! – Коровкин был занят любимым делом – метался. Холерик чертов. – Как мужчина мужчину поймите!

– Не получается, – желчно проговорил Ракитянский.

– Баб у меня не было два месяца. Не до баб было. А тут… это… и я…

– И вы выбрали самый неподходящий со всех точек зрения вариант.

– Да ничего я выбирал! – всплеснул своими длинными конечностями Коровкин. Ростислав, не дрогнув лицом, проследил за падением пластиковой папки с материалами дела на пол. – Оно как-то… само… – Клиент изобразил руками в воздухе нечто округлое, мечтательно вздохнул и упал на диван. – У нее жопа такая классная…

– Хорошо, – лицо окончательно удалось взять под контроль. – Так в суде и скажем – что жопа классная. Надеюсь, судья примет этот аргумент.

После паузы Коровкин пошел алыми пятнами.

– Ростислав… Игоревич… Слава… Ну как мужик мужику скажи – я все испортил?

– Попробуем что-нибудь сделать. Но этот финт ушами… или чем вы там…. может дорого вам обойтись.

Вовремя ввернуть про цену – это азы школы адвокатуры из города на букву «М».

* * *

– Ну что, отличились наши коровки?

– Ростислав Игоревич, я пока не готова это обсуждать.

– Вот как?

– Вот так. Мы пока в стадии консультаций.

С «жопой классной», надо полагать.

– Понял. Тогда жду звонка. Таки какое на вас сегодня, Полина Алексеевна?

– Таки вовсе без оного, Ростислав Игоревич.

Ох и опасная ты штучка, Полина Алексеевна.

Ох гад ты, Ростислав Игоревич.

* * *

– Я ослышалась? – пальцы адвоката Чешко под столом сильно, до боли сжали карандаш. – Или вы пошутили?

– Какие шутки? – надула губы мадам Коровкина, расправляя на бедрах узкую юбку. – Две полоски, пять недель.

– А вы подумали о том, что это к черту рушит всю нашу концепцию бракоразводного процесса?

– Какой процесс?! – Валерия совершенно искренне округлила глаза. – Мы с Максом передумали разводиться.

Она. Убьет. Эту. Чертову. Коровкину.

* * *

– Надеюсь, в этот раз будет пацан.

– А вы хотели сына? – вяло, еще не в полной мере осознав масштаб явления, спросил адвокат Ракитянский, ослабляя галстук.

– Так у меня уже есть сын. У нас две девочки и мальчик. Трое. А будет скоро четверо. Полный комплект.

– Куда вам столько?! – простонал Ростислав. Неконтролируемая и совершенно неуместная тяга к размножению четы Коровкиных выходила за рамки его понимания действительности.

– Деты – цветы жизни, – назидательно ответил Максим.

Он. Убьет. Этого. Чертова. Коровкина.

* * *

– А дело было таким перспективным, – Ростислав поставил подпись на последнем документе. – Я с него планировал слегка улучшить свои жилищные условия.

– А я – поменять машину, – в тон ему отозвалась Полина, аккуратно складывая листы. – Ну да что теперь…

– Зато это дело принесло нам приятное знакомство.

Адвокат Чешко лишь двинула бровью. Адвокат Ракитянский посмотрел на свою визави в упор.

– Какое сегодня? Черное, да?

– «Да» и «нет» не говорить, черно с белым не носить, – нараспев продекламировала Полина, вставая. Протянула руку для пожатия. – Всего наилучшего, Ростислав Игоревич. Приятно было с вами иметь дело.

– Взаимно, Полина Алексеевна.

– Какие же у тебя глаза красивые, пятый всадник.

– Нет, ну Багринского можно понять.