Евгения Бабушкина читать приятно, забавно и смешно! Гораздо приятнее, чем самим переживать то, о чём он пишет. Герои книги — внешне простые люди: отважные советские солдаты, храбрые израильские психиатры, весёлые и мрачные пациенты. Но в каждом скрыта своя изюминка, и вот её-то автор отлично умеет выковырять и разжевать. Поэтические откровения персонажей позволяют заглянуть в самую глубину их души. Стихи пронизаны тонкой иронией и юмором; заряд оптимизма Е. Бабушкина незаметно становится вашим!
Что милей всего на свете? Сон! Так, кажется, звучал ответ на одну загадку времен царя Соломона… Хуже всего — невозможность выспаться. Молодой солдат не должен много спать. Желательно вообще. Это золотое правило в армии, по крайней мере, в нашей воинской части. Принцип, возведенный в абсолют. Гусь, которому удалось поспать более двух часов подряд, это явный недосмотр сержантов. Поэтому мы постоянно пребываем в состоянии легкой прострации и недоумения. Силы наши всегда на пределе и их не хватает на организованное сопротивление. Мы заняты постоянно. Мы занимаемся физкультурой, когда не учимся. Идем в наряд, если не укрепляемся спортом. И вновь учимся, заканчивая наряд. Нам полагается свободное время, два часа в день. Минут
И тут же кто-то другой, более хозяйским и деловым голосом повелительно сказал: «Ну»! Джаггер продолжил, а Панфил, мгновенно просекший фишку, подхватил вторым голосом: — Есть только миг, за него и держись… — Давай-давай, молодые, — поощрительно крикнул все тот же деловой голос, — жгите, черти! Тут уже присоединился и я, стараясь брать, как можно ниже и не очень фальшивить. И мы втроем грянули: — Есть только миг между прошлым и будущим… А дальше, набрав воздуху в грудь, словно ставя на карту все: — Именно он называется жизнь!.. Обнаружилось, что непоющий Чучундра вполне успешно посвистывает в нужных местах. И пошло-поехало. B едких клубах содового пара, полоща миски красными опухшими руками, мы с Панфилом заливались, словно демоны в аду. Чучундра
наряде ещё на сутки. — Не то чтоб вы мне очень понравились, — сказал Федя, — но очень уж вы к труду неспособные, вас учить надо. — Видимо все в этом мире имеет границы, и Федин гуманизм тоже. А безгранична лишь Вселенная, и то лишь на нынешнем этапе познания, — сообщил нам Чучундра. B окно мойки просунулась шишковатая голова Джаггера и прохрипела так, словно ему уже прижигали пятки: — Чуваки, давайте миски-ложки, карачун нам приходит! Давать было пока нечего. Слова у Джаггера явно кончились, и тут я решил, что он рехнулся. Джаггер встал y судомоечного окна и вдруг, перекрывая шум и крики беснующихся стариков, громко пропел приятным хрипловатым тенором: — Призрачно все в этом мире бушующем… — и сделал паузу. Столовая стихла. Только кто-то из дедов сказал: «Ого!»
