Ярослав Туров

По полю мёртвых одуванчиков

Оглавление

1. Восстановить мгновенья бытия
2. Сердце красавицы
   1. I
   2. II
   3. III
   4. IV
   5. V
3. Агентство
4. По полю мёртвых одуванчиков
   1. Глава I. Паутинная любовь
   2. Глава II. Дневник Вячеслава Краснобаева
   3. Глава III. Другой мир
   4. Глава IV. Трясина
   5. Глава V. Прочь из этих стен
   6. Глава VI. Обречённые
   7. Глава VII. Как я создавал Вселенную
   8. Глава VIII. Скелеты в шкафу
   9. Глава IX. Жизнь, смерть и насилие
   10. Глава X. Ящики
   11. Глава XI. Холодно
   12. Глава XII. По полю мёртвых одуванчиков
   13. Эпилог

Восстановить мгновенья бытия

Книга Ярослава Турова «По полю мёртвых одуванчиков» — событие в современной прозе неординарное и многообещающее, заслуживающее самого пристального внимания и уважительного отношения. Потому, прежде всего, что со всей очевидностью являет, открывает российскому читателю ещё молодого, по сути начинающего, но уже яркого, самобытного, совершенно зрелого и потому не нуждающегося в снисхождении художника — со своей собственной темой, со своими героями, со своим стилем и отличительной поэтикой. Но главное — с собственным нетривиальным взглядом на мир, имеющего (и умеющего) что сказать, открывающего то, что мы далеко не всегда замечаем и понимаем в стремительно проносящемся мимо потоке бытия. Умеющего остановить время — с тем, чтобы лучше, глубже понять тех, кто его торопливо, в полном соответствии с современными ритмами и темпами проживает.

Как это удаётся Я. Турову?

Секрет и прост — по замыслу, и сложен — по исполнению: автор сборника «По полю мёртвых одуванчиков» не столько повествует о своих героях, не столько рассказывает о них и о мире, в котором они живут или выживают, сколько воссоздаёт, реконструирует сознание и ощущения в их естественном течении. Он применяет весьма сложную повествовательную технику, основанную на принципе полифонии: в романе «По полю мёртвых одуванчиков», давшем имя сборнику, в рассказах «Сердце красавицы» и «Агентство», (и в ряде других произведений, печатавшихся ранее, в том числе в альманахе «Амур») события попеременно даются с разных точек зрения, через восприятие разных персонажей. Прозаику удаётся проникнуть в само средоточие внутреннего мира разных по взглядам, возрасту, житейскому опыту, социальной и гендерной принадлежности героев. Именно эта поразительная способность растворяться буквально в каждом из героев, сливаться с ним, смотреть на мир его глазами, чувствовать и думать как он, проживать вместе с ним его судьбу, его взлёты и падения и позволяет писателю постигать суть вещей и явлений, а не скользить по их поверхности.

При некотором стилевом сходстве, произведения, входящие в сборник «По полю мёртвых одуванчиков», удивительно разнообразны — и в жанровом, и в проблемно-тематическом отношении: каждое открывает новые пласты и грани нашего бытия, острые социальные и нравственные коллизии, в каждом — учащённо-сбивчивая пульсация непрерывно меняющейся современной российской действительности, неповторимые, живые образы наших современников.

Александр Урманов,
доктор филологических наук, профессор,
главный редактор альманаха «Амур»

Сердце красавицы

Рассказ

Посвящается Д. К.

I

— Гляди, какая идёт! — услышала она за спиной мужской шёпот и даже оборачиваться не стала, зная наверняка: про неё говорят. Ещё каких-то два года назад все эти раздевающие взгляды были в диковинку, но она уже давно забыла, каково это, когда на тебя никто не смотрит.

— Вот это жопа! Я б вдул! — раздалось слева. Как это пóшло, — подумала она. — «Я б вдул!» Будто я автошина или надувной матрас. Кто-то говорит, что это и есть самый главный мужской комплимент. Он, мол, вмещает в себя и «О боже, какая ты красивая!», и «Твои глаза, как горные озёра», и даже «Никогда не встречал девушки с таким кругозором!» Видимо, это удел всех красавиц. А она красива, уж теперь-то она это прекрасно знает. Но ведь было время…

Её настигли у лестницы. Высокий симпатичный брюнет обогнал её и встал на пути.

— Девушка! Выходите за меня замуж! — выпалил он, чуть запыхавшись, словно пробежал через полунивера, чтобы ей это сказать. — Вы так обворожительны, что если откажете, это разобьёт мне сердце!

Это было настолько внезапно, что она сперва даже не знала, что и сказать.

— Прямо так, сразу замуж, даже имени моего не спросишь?

— Если бы вы назвали своё имя и приложили номер своего мобильного, я бы умер от счастья, — широко заулыбался брюнет. Какие у него широкие плечи и сильные руки…

— Меня зовут Маша, очень приятно, — сказала она, разглядывая парня. Какой классный, даже жалко такого разочаровывать.

— Красивое имя! А телефон у вас какой?

— У меня «Samsung». — Она попыталась его обойти, но он не пустил.

— Нет, я имел в виду номер.

— Ты что же, торопишься умереть от счастья?

— Я на всё готов, только дай мне свой номер. — Глаза парня светились, он так тяжело дышал, словно только что пробежал марафон. Вот настырный.

— Извини, дружок, ты опоздал на три года. Я другому отдана и буду век ему верна, — с нотками грусти произнесла Маша, мягко обогнула парня и пошла вниз по лестнице. На помрачневшее лицо брюнета она старалась не смотреть. Не грусти, красавчик, следующая обязательно будет твоей…

Уже третий за неделю, — думала Маша. И все как назло в моём вкусе! Ладно бы подкатывали какие-нибудь жирные и прыщавые, так нет же. Все, как на подбор, высокие и красивые, гады. И от каждого надо бежать…

Пока она шла по коридору, со всех сторон на неё обращались жадные взгляды. Маша достала из сумки телефон и мельком глянула на экран. Звонков и сообщений не было. Печаль. Всё-таки хорошо тот мальчик придумал с предложением на лестнице. Обязательно бы с ним куда-нибудь сходила, если бы не…. Опять эти «если бы»!

Дорога от универа до дома заняла полчаса. Двадцать минут на стареньком скрипучем автобусе — и почему они до сих пор не купят нормальные? — и десять минут блужданий в панельных джунглях, куда постороннему лучше не соваться. Девчонок, с которыми она снимала маленькую квартирку в микрорайоне, дома не было: Катя ещё на парах, а у Светы работа допоздна, пашет на хостесе каждый день. Маша быстро скинула с себя толстовку, в которой ходила в универ чуть ли не каждый день (в ней на неё меньше пялились), быстро разыскала среди глаженых вещей белую сорочку для офиса, оделась, подкрасила ресницы, а потом организовала себе чай с шоколадкой. В квартире было прохладно и тихо. Начало мая на календаре, солнце за окном уже палило вовсю, но ни один лучик не проникал в комнату в это время дня. На стене висел огромный плакат с Мерилин Монро, под ним стоял большой раздвижной диван, сейчас аккуратненько укрытый простынёй. Маша тоскливо посмотрела на него. Целый день квартира свободна, но даже пригласить никого нельзя. Вот бы… Но времени на воздушные замки не осталось. Маша быстро допила чай, откусив от шоколадки совсем чуть-чуть, схватила сумочку и пошла на работу.

Вот уже несколько месяцев после пар она подрабатывала администратором в школе иностранных языков. Работа непыльная — подай, позвони, скройся с глаз и не мешай. Сначала она перебирала накопившиеся бумаги, а ближе к концу дня обзванивала клиентов. В перерывах делать особо нечего, и Маша сидела в соцсетях с рабочего компьютера. Опять целый ворох сообщений от незнакомых мальчиков, парней, мужиков, даже один дед написал, безнадёжный, как часы с кукушкой. Ну ты-то куда, перец маринованный? Где-то я тебя видела… Тут Маша с удивлением узнала препода по статистике, который вёл в параллельной группе, про него ещё говорили, что он бодрый и хорошо держится. Ужас какой. Маше стало жалко его. Как это грустно, когда ты ещё «ого-го», но поздно, так безнадёжно поздно…

Что там дальше по списку? Всё одно и то же, одно и то же… Какая ты красивая… Что-то там про нимфу и ангела… Стандартное «А парень у тебя есть?» раз пятьдесят… Предложения типа «А не хочешь бесплатную ню-фотосессию, мне для портфолио…» или классическое «Вашей маме зять не нужен?». Мастера пикапа, на какой помойке вы себя нашли? Самое главное, ОН опять оффлайн. Заходил три часа назад с телефона и даже ничего не написал. Наверное, ждёт, что я первая ему напишу…

«Привет, моя малышька», — написал какой-то придурок. Она имела неосторожность ответить ему вчера…

«Какая я тебе к чёрту твоя?» — отозвалась Маша, просматривая стену парня. Надо же, он даже не красивый. И пишет с ошибками.

«Малыш, ну зачем ты так»

«Я тебе не малыш, мне уже третий десяток идёт»

«О, большая девачка! Я тоже большой. Местами даже очень»

«Это точно не про твой мозг», — набрала она, закусив губу.

«Киса, я тут изо всех сил стараюсь, а ты мне такие вещи пишишь»

«Запрись где-нибудь один и там старайся. У меня есть парень, мы с ним вместе уже давно, и я его люблю»

«Чё, прям реально довно?»

«Реально. Больше трёх лет»

Имбицил на том конце долго молчал, а потом написал: «Малышь, я не хочу быть запасным аэродромом». Это её убило. Называет «своей», даже толком не пообщавшись, а потом ещё и «не хочет быть запасным». Да с чего ты взял, что ты вообще им будешь! Беззвучный смех душил Машу минуты две и не отпустил даже тогда, когда вошли начальница с одной из преподавательниц английского и непонимающе уставились на неё.

— Мария, что это с вами?

— Я… просто… ой, извините, Наталья Николаевна! — справится с собой стоило большого труда. — Просто вспомнила кое-что смешное.

Директриса языковой школы быстро подошла к компу и взглянула на экран. Там ничего не было, к счастью, Маша успела закрыть все окна.

— Смотрите мне, Жукова, если я ещё раз застукаю вас за этой болтовнёй в соцсетях, у нас с вами будет долгий и неприятный разговор.

Всё веселье мигом схлынуло. Вот стерва. Ну и что ты мне сделаешь? Зарплату мне понизишь? Уволишь? И так за жалкие гроши тут пашу, только и хватает, чтобы за квартиру платить. Если бы не удобный график, давно бы ушла из этого гадюшника. Ещё и училка эта глазки на меня вылупила через свои окуляры. Будто я не знаю, что вы с ней только и делаете, что перемываете мне кости, стоит отойти по делам.

— Да, Наталья Николаевна, — сказала Маша, и вернулась к работе. В коридоре раздались голоса. Через минуту в двери показался невысокий лысоватый мужчина восточной внешности, золотые запонки, перстень и толстая цепь на шее так и заиграли бликами в белом свете ламп. За ним на цыпочках семенил верзила-сторож, тоже, кстати, как-то раз пытавшийся склеить Машу.

— Наташ, всё как договаривались? — спросил восточный мужчина не здороваясь.

— Да, Зураб Мехдиевич, — бархатным тоном сказала начальница. — Мы всё сделали так, как вы нас и просили. Даже два проектора нашлись и видеодоска.

— Отлично. Проверь зал ещё раз, чтоб всё было с шиком, с блеском. Это очень серьёзные люди, я тебе уже говорил. Очень серьёзные.

— Я всё понимаю, Зураб Мехдиевич, будет сделано в лучшем виде. Насчёт флаеров будут распоряжения?

— Да, мне предыдущий дизайн нравился больше…

Тут взгляд мужчины скользнул по Маше и замер. Глубокая складка между бровей его тут же пропала.

— А вас как зовут? — спросил он очень вежливо.

— Мария, дежурный администратор, — в тон ему отозвалась она. — К вашим услугам. — Ухоженный, вроде, да и пахнет от него хорошо. Дорогущий парфюм, наверное. Маша даже на секунду закрыла глаза, чтобы насладиться ароматом, и от вошедшего это не укрылось.

— Очень приятно, Мария, — расцвёл он. — Для вас я просто Зураб. Видите ли, мне бы очень хотелось, э-э… подтянуть мой деловой английский.

Ну да, как же. Видали мы таких англичан.

— Конечно, наш центр предлагает широкий спектр образовательных услуг в сфере улучшения навыков… — начала Маша и на автомате выдала заученную фразу, что повторяла каждый день по телефону около сотни раз. Как смотрит-то, зверюга, словно съесть хочет. Из мужчин на неё не смотрели так лишь маленькие мальчики, глубокие старцы да голубые. Хотя, после того препода, насчёт старцев она уже не уверена…

— Надо же, — почесал затылок Зураб. — Я даже так сразу не могу определиться с курсами. Может быть, вы дадите мне свой телефон, и я позвоню вам для дополнительной справки в другое время?

Ага, именно для справки ты и позвонишь…

— Конечно, со мной можно связаться по этому телефону в будние дни с двух до семи, — и она протянула ему карточку языковой школы. Мужчина обрадовано схватил её, но улыбка быстро растаяла на смуглом лице.

— Погодите, но это же ваш рабочий номер, а я говорил о личном!

— Прошу прощения, но на рабочем месте я личными делами не занимаюсь, — холодно и максимально вежливо сказала Маша. Глубокая складка вновь избороздила лоб мужчины. Пожевав губу, смущённый Зураб еле заметно кивнул и вышел, бормоча что-то себе под нос не по-русски. Смущенный сторож засеменил за ним, начальница метнула в Машу испепеляющий взгляд и тоже пошла следом, в приёмной осталась только англичанка в огромных роговых очках.

— Кто это был вообще? — спросила Маша, смутно догадываясь, что совершила промах.

— Ты что, это же Алиев, или просто Али, — недоумённо уставилась на неё преподша. — Он миллионер, ему принадлежит половина продуктовых магазинов города, и к тому он владелец всех портовых складов. Все помещения и оборудование нашей школы — тоже его.

— Понятно, почему наш сторож так перед ним съёжился, — хмыкнула Маша. Надо же, миллионер.

— Смотри, Маша, будь осторожнее, они с Натальей Николаевной не просто коллеги, если ты понимаешь, о чём я.

— Да мне-то что, я на этого её миллионера не покушаюсь.

Англичанка долго и недоумённо пялилась на неё, после чего пробормотала что-то вроде «глупая ты ещё» и вышла. На себя посмотри, выдра в парике. Потом снова пришла начальница, бросила на стол перед Машей папку с документами и удалилась в свой кабинет, не сказав ни слова. Зашибись денёк, думала девушка, просто зашибись.

В семь часов, когда рабочий день закончился и Маша вышла на улицу, позвонила мама и сказала, что опять не сможет выслать ей денег. Младший брат Маши играл в футбол под дождём и простудился, все деньги пришлось отдать на лекарства. Девушка спросила, на что же ей тогда жить, ведь всю зарплату ей придётся отдать за квартиру. Мама сказала, что не знает, отец по-прежнему не выходит из дома и отказывается идти работать, хотя она его и упрашивала в миллионный раз, наверное. До конца Маша не дослушала, она положила трубку и размашистым шагом пошла домой. Внутри у неё всё кипело. Это была смесь гнева и лёгкой паники. Что теперь делать?

Минут через десять телефон снова зазвонил. Это было ОН, её парень. Несмотря на то, что настроение было ни к чёрту, Маша переборола себя и заговорила настолько приветливо, насколько была способна. Да, она очень ему рада, конечно. Нормальный у неё голос. Как у него дела, как прошёл день? Почему он за всё это время так ей и не написал? Она ведь так соскучилась. Конечно, она понимает, что он очень занят, что ему и так приходится творить чудеса со своим графиком, чтобы созваниваться с ней каждый день. Её сегодня за день опять пытались склеить три мужика — в универе, в интернете и даже один на работе, миллионер. Нет, ему не стоит так ревновать, никакие миллионеры с денежными чемоданами ей не нужны, ведь ОН у неё самый лучший, она любит его больше всего на свете. Честное-пречестное слово. Какой смысл ей быть с этим миллионером? Чтобы тот воспользовался ей, как вещью, а потом выбросил за ненадобностью, как только надоест? Нет, хочешь стать женой генерала, выходи за лейтенанта, она всегда ему так говорила. Кстати, есть тут одно дело… Пусть он пообещает, что не будет злиться, ругаться и обижаться. Нет, он точно обещает? Просто она ведь не хочет, чтобы он думал он ней плохо, она ведь не какая-то испорченная, алчная тварь… Она хочет попросить его об услуге, у неё осталось всего триста рублей. До конца недели этого хватит, а потом… Пожалуйста, путь он прекратит говорить так плохо об её отце, да, он тунеядец и пьяница, но он всё же её отец, и она всегда будет любить его, что бы ни случилось! Тем более, он далеко не всегда был таким… О, она так благодарна, что её любимый пришлёт ей денег, пусть не так много, но он заработал их сам и отдаёт от чистого сердца, ей они очень сильно помогут, их как раз хватит на житьё. К тому же она сможет купить новые кроссовки для бега. Господи, как же она по нему соскучилась, по его рукам, по его губам… Её уже три месяца никто не обнимал, а ведь ей так этого не хватает… Зачем, ну зачем он уехал от неё так далеко, зачем украл её сердце? Нет, нет, она не плачет, она уже давно не плакала. Да, да, она ему верит, она знает, что пройдёт время, и они будут вместе, они будут счастливы, и всё будет хорошо. Всё-всё, она уже успокоилась, она уже не плачет. Да точно, точно не плачет, пускай он не переживает. Она будет ждать его звонка завтра вечером после работы, как всегда. Она любит его и желает хорошего дня…

Маша медленно нажала на кнопку сброса и скрестила руки, сжав телефон тонкими пальцами так сильно, как только могла. Сердце ухало в груди, Маша зажмурилась. С каждым разом эти разговоры даются ей всё трудней. Как трудно быть нежной, когда внутри всё переворачивается, когда всё тело вопит, что ему нужны не разговоры, а совсем другое.

Потребовалось минут пять, чтобы пересилить себя и идти дальше. Проходя мимо продуктового магазина, в котором как раз какие-то парни грузили ящики с фруктами, Маша услышала: «Боже, какая прекрасная девушка! Я всегда мечтал, чтобы у меня была такая». Сказано было достаточно громко, намеренно. И вроде бы сказали искренне, без всякой пошлости, но Маше вдруг стало противно. Ты, неудачник, жалкий грузчик, да кто ты вообще такой, чтобы даже допускать такие мысли? Да ты хоть знаешь, кто у меня парень, где учится и чем занимается, неужели ты думаешь, что я променяю его на тебя?! Потом вдруг ей стало страшно от собственных мыслей. Нет, нет, что за снобизм, она и сама не так далеко ушла от этого грузчика, она не должна так думать. Но после всего того, что у неё было с НИМ, она уже никогда не сможет встречаться с парнем из ПТУ…

Маша вспомнила самый первый день знакомства со своим парнем. Это было в летнем лагере, они оба только закончили десятый класс, им было по семнадцать. Он был такой яркий, сразу выделялся из толпы других ребят, как будто даже светился. Мальчик — восклицательный знак, прозвала она его про себя. Он много балагурил, и рассказывал всегда так, что все шикали, стоило постороннему вставить слово. И выглядел он намного старше своего возраста, так что она даже сперва приняла его за вожатого. «Если бы он захотел, я без сомнения отдалась бы ему», — подумала Маша едва ли не в первую минуту знакомства. Эта мысль до того удивила её, что она не смогла бы её забыть, если б даже захотела. Дни лагерной смены летели, как секунды, а ондаже и не думал обращать на неё внимание, общаясь всё больше с другими девушками и лишь изредка кидая в её сторону осторожные взгляды. Она уж и намёки ему делала, и анонимные записки оставляла, и тайные знаки, а один раз даже… Хм, но об этом лучше вовсе никому не знать. Всё было без толку, он просто не смотрел на неё, не видел в упор. Казалось, надежды нет, но их всё-таки свела судьба. Они поцеловались на дискотеке. Маша даже не помнила, как это произошло, всё плыло, будто в тумане. После смены они встретились в городе раз, другой, третий. На четвёртый он сказал, что всегда считал её недосягаемым идеалом, слишком красивой для себя, поэтому боялся предпринять какие-либо шаги. А теперь он совсем потерял голову, не может ни есть, ни спать, он… Он любит её. После этих слов всё завертелось так быстро, они встали встречаться, дни и ночи помчались, как поезда в далёкие города, где у тебя никого нет, и никто не ждёт. Первые три месяца показались одной секундой, неделимым атомом, огромным светящимся пятном абсолютного счастья, клубком, который нельзя распутать, даже если сильно того пожелать.

Потом вдруг пробежала кошка, разбились розовые очки, и они расстались. Это случается со многими, от этого не сбежать. Но со временем боль и обида ушли, и вновь непреодолимая сила влечёт их, они гуляют за руку, и звёзды светят им, и сладкий запах черёмухи кружит голову, и всё закончится под одеялом, нельзя ведь просто лечь спать, когда тебе восемнадцать! Боже, что он с ней сделал, как представить свою жизнь без него? Он ведь первый, единственный, а все остальные… Их нет, они как деревья в лесу, все одинаковые. Нет больше мужчин, есть просто люди. Только ОНмужчина, сильный, дерзкий, умный, страстный, нежный, заботливый… Он носил её на руках, сдувал с неё пылинки, заваливал цветами, а в постели… До сих пор всё немеет при воспоминаниях о тех ночах… Это её заслуга. Это она сделала его таким. Мама всегда говорила ей, что настоящего мужчину создаёт настоящая женщина. Маша крепко усвоила этот урок. Она захотела, чтобы он стал сильным, и он стал. Она пожелала, чтобы он обходился с ней, как с королевой, и он с охотой взялся за эту роль. Она пожелала, чтобы он стал идеальным любовником, и он научился… Конечно, ей не с чем сравнивать, но судя по рассказам подруг, у которых с этим не ладилось, он почти идеален.

Были и недостатки. Да, он сноб, эгоист и ревнивец, да, он не умеет отдавать всего себя без остатка, вечно хватается за что-то новое и бросает на полпути. Стоит хоть немного посягнуть на его свободу, он тут же вскипает, рвёт и мечет свои страшные колкости, словно молнии, подчас раня в самое сердце. А ещё он отдаётся своим странным идеям, точно одержимый. Взять хотя бы тот раз, когда он начитался книжек про буддизм и решил, что всё тленно, в земной жизни вовсе нет смысла, отчего целую неделю не выходил из дома и даже почти ничего не ел, медитируя с утра до ночи. Она чуть с ума не сошла тогда, пытаясь его растормошить. Зато потом у него внутри словно что-то щёлкнуло, и он набросился на неё с поцелуями, повалил на свой коврик для йоги, а через час они пошли в какой-то местный захудалый макдак и съели на двоих самый большой и самый вредный гамбургер, который только был в меню…

Однажды он вдруг как с цепи сорвался, бегал по комнате и кричал, что она тянет его в пошлое мещанство, потом вдруг исчез на месяц, и только от общих знакомых Маша узнала, что он уехал. Поступил в престижный университет в далёком-предалёком городе, почти что на другой планете, у неё просто не доставало воображения представить, насколько это далеко. А она осталась. Не хватит слов описать, сколько слёз Маша выплакала тогда. Она очень похудела и стала тенью самой себя, так что даже друзья не узнавали её. И лишь только стоило ей чуть отойти от шока и успокоиться, он позвонил ей, попросил прощения и сказал, что всё ещё любит. Самое страшное, что Маша тут же простила его и даже придумала всему этому какое-то оправдание. Она пообещала дождаться его. Она сама на всё это подписалась.

Мимо Маши, опираясь на палочку, прошёл маленький пожилой человечек в потёртом пиджачке и плоской серой кепочке. Увидев девушку, он даже на несколько секунд остановился и засмотрелся, вспоминая о чём-то безвозвратно ушедшем. Маша улыбнулась ему робко и пошла дальше, а старичок остался стоять. Вот и у НЕГО в деревне живёт такой же дедушка, совсем маленький и смешной, как сердитый ёжик, и очень-очень больной. Как-то раз они поехали к нему вместе, парень носился вокруг Маши, как сумасшедший, и очень беспокоился, и когда они наконец были на месте, она поняла почему. Дедушка жил не бедно, но со смертью жены и приходом болезни некогда большое и крепкое хозяйство его пришло в запустение. Сил у него не хватало даже на то, чтобы выкосить сорную траву, заполонившую сад и огород, давно не видевший того изобилия плодов, овощей и ягод, как раньше. Огромный дом, что дедушка построил своими руками полвека назад, тоже пустовал, и сам дед жил в маленькой летней кухне с большим толстым котом, которому было лень даже поднять глаза и посмотреть на того, кто его гладит. Время от времени помочь по хозяйству к нему заходили соцработники, раз в полгода приезжали успевшие сами состариться дети, раз в год — разъехавшиеся кто куда внуки. Был как раз такой день, когда ОНи его двоюродные сёстры собрались проведать деда, и он взял Машу с собой.

Грязь и пыль в комнатах — вот что запомнилось ей больше всего. А ещё обезображенное опухолью лицо дедушки. Сгорбившись, не видя и не слыша ничего вокруг себя, он ходил по заросшему саду между неухоженных яблонь, сам больше похожий на трухлявый пень, чем на человека. Даже внука он, казалось, узнал с большим трудом. Машу дедушка изучал особенно долго. Его мутные глаза смотрели словно сквозь неё или куда-то вглубь, так что ей стало не по себе, тем не менее она нашла силы улыбнуться ему и пожать его сухую ладошку, на удивление сильную. Потом, пока её пареньс сёстрами убирался в саду и рубил дрова, она наводила порядок в доме. Горы грязной посуды в раковине, толстый слой пыли на полках и подоконниках, паутина повсюду, какие-то серые клочья по углам — всё это ей пришлось вымыть, вычистить и вымести. Потом она приготовила на плитке обед из тех продуктов, что нашла в холодильнике, а ОН всё это время был рядом, смотрел на неё серьёзным немигающим взглядом, всю обратную дорогу в электричке молчал, а потом вдруг сказал, что женится на ней. Он так решил, это абсолютно серьёзно, он женится на ней, и у них будет трое красивых и умных детей. Такой счастливой, как тогда, она, наверное, никогда не была.

Когда Маша вернулась в квартиру, чтобы переодеться на тренировку, она застала на кухне своих соседок Катю и Свету. Света сидела с красными от слёз глазами и время от времени беззвучно вздрагивала, глядя, как Катя размешивает сахар в чашке с чаем.

— Что стряслось? — спросила Маша. Света — девчонка, что называется, боевая, нужно очень постараться, чтобы довести её до слёз.

— Это всё ихний главный повар, — сказала Катя.

— Какой повар? — не поняла Маша. — Тот хмырь, что к тебе подкатывал, а ты отшила? — Света кивнула. — И что же он?

— Он её подставил. Сегодня приезжал хозяин ресторана, где работает Света, а с ним делегация японцев. Они ещё за месяц заказывали стол. Так вот, когда повар лично пришёл удостовериться у гостей, что всё в порядке, ему сказали на английском, что обслуживание и работа хостеса просто замечательные, а вот блюда оставляют желать лучшего.

— Я всё это слышала своими ушами, — пробормотала Света. — Не зря же я этот долбанный английский столько лет в школе зубрила.

— Ну, ну, а дальше что?

— А дальше повар, естественно, не захотел признавать свои косяки и передал хозяину, что гостям очень понравилась кухня, но работой хостеса они недовольны. А тот недолго думая, лишил Свету зарплаты за месяц, а официанткам урезал вдвое.

— Как? Не может быть такого!

— Это ещё что, мог бы вообще уволить.

— Уходить надо с такой работы, не задумываясь!

— Да куда я пойду? — взорвалась Света. — Ты хоть знаешь, сколько я искала эту работу, сколько порогов оббила, скольких людей упрашивала? В таком городе, как наш, молодой красивой девушке, да ещё студентке, устроиться на приличную работу практически нереально, и без того желающих выше крыши.

Это уж точно, подумала Маша и вспомнила, скольких нервов ей стоило устроиться в языковую школу. Одно время она хотела пойти секретаршей, но работодатель без обиняков заявил, что в непосредственные обязанности секретаря входит оказание начальству интим-услуг. Потом она, как и Света, пыталась устроиться в хостес, но и тут ей не повезло — скользкий тип с маслянистыми глазками, набиравший девушек, заявил претенденткам на собеседовании, что главное — не встречать и рассаживать гостей, а развлекать их, делая всё, чтобы за вечер они съели и выпили как можно больше. «А если кто-нибудь из гостей захочет меня поиметь, этот продаст, даже не задумываясь», — думала Маша, хлопая за собой дверью. Была ещё попытка устроиться оператором в службу такси и принимать заказы, но там ей сразу же дали листочек с каким-то адресом. Придя на место, Маша оказалась в большой квартире со множеством комнат, в которых перед компьютерами и телефонами сидели девушки, что-то непрерывно нашёптывая и постанывая. Маше предложили поработать в сексе по телефону.

— С вашими голосовыми данными принимать заказы на такси — преступление против таланта… — сказала миловидная девочка-менеджер. Дальше Маша не услышала, так как пулей вылетела прочь. Что за ерунда такая, думала она, неужели всем нужно от меня только моё тело, а на мои знания, мой энтузиазм всем наплевать? Только на четвертый раз ей удалось-таки найти работу с подходящим графиком, где не надо было никого ублажать, вот только начальница постоянно действовала на нервы, а платили студентке без диплома катастрофически мало.

Оставив девчонок наедине, Маша пошла переодеваться на тренировку. Сняв с себя офисную сорочку и чёрную юбку чуть выше колена, Маша надела обтягивающий топ, так здорово подчёркивающий её третий размер, и тугие чёрные шортики, в которых её попа становилась похожей на круглый выпуклый бампер. В зеркале всё это смотрелось идеально, но Маше казалось, что тут и там выпирают жирные складки, а стоило ей кинуть взгляд на пылящиеся в углу весы, как по коже и вовсе забегали мурашки. Мысли о том, она, возможно, толстая, очень мучила Машу, она всё время с ностальгией вспоминала первый курс, когда весь первый семестр ходила по универу в мятой толстовке, ненакрашенная и в полной уверенности, что она самая красивая — настолько ОН её в этом убедил. Сейчас, когда он был за тысячи километров от неё, слова уже не действовали, и страх остаться одной, помноженный на детские комплексы из-за фигуры, то и дело давал о себе знать. Лет до тринадцати Маша была очень полной девочкой, и как её только в классе не дразнили, аж вспоминать об этом противно, и сколько раз она дралась с мальчишками, что смели её обижать… Потом, правда, она им всем страшно отомстила. Превратившись к девятому классу в первую красавицу школы, — Маша сама не поняла, как так вышло, — она просто стала игнорировать всех, кто хоть раз позволял себе раньше какие-то насмешки в её адрес, делала вид, точно их и не было совсем. Более изощрённую пытку для обуреваемых гормонами пацанов трудно было придумать.

Маша уже собралась уходить, как снова зазвонил телефон. Это была Ксюша, её лучшая подруга. Или бывшая лучшая подруга?

— Привет, Монроша, — раздался в трубке голос Ксюши. Она всегда называла Машу Монрошей, потому что та просто с ума сходила по всему, что было связано с этой женщиной. — Как жизнь молодая?

— Потихоньку. Ты прикинь, со мной сегодня заигрывал настоящий миллионер.

— Ого, быть такого не может! Точнее, может, конечно… В общем, рассказывай скорей, мир жаждет подробностей.

— Да особо и рассказывать нечего, это был хозяин здания, в котором располагается наша школа. Пытался взять у меня телефон, но я не дала.

— Что так?

— Нафига мне эти проблемы? К тому же он крутит роман с моей начальницей, так что…

— Эх, Мерилишка, тёмный ты человек, откуда ты вообще взялась такая непорочная?

— Мама с папой такой воспитали. И вообще — от непорочной слышу!

— Да если бы ты замутила с этим мужиком, тебе бы твоя собственная начальница пылинки с ног сдувала!

— А с чего ты взяла, что я этого хочу? Не стала и не стала, о чём тут ещё разговаривать, — раздражённо сказала Маша. Она любила Ксюшу, но терпеть не могла моменты, когда та лезла со своими советами.

— Ладно, как знаешь, твоя жизнь. Мы с Леной собираемся в «Вулкано», ты с нами?

— Какой там! Мне сейчас на тренировку, а потом ещё доклад по статистике делать, — проговорила Маша, благополучно умолчав о своём тотальном безденежье.

— Если что, подтягивайся. Ты знаешь, как нас найти, — с готовностью сказала Ксюша и повесила трубку. Тяжело вздохнув, Маша набросила лёгкую куртку, взяла спортивную сумку и вышла на улицу. Безлюдная автобусная остановка через дорогу от дома встретила её равнодушным молчанием.

Я теряю лучшую подругу, мрачно думала она, глядя на проезжающие мимо машины. Зачем я только познакомила этих двоих? Лена перевелась к ним в группу в сентябре, ворвалась в их жизнь, словно локомотив, груженный фейрверками, и тут же покорила всех и вся. Парни летели на неё, как мотыльки на свечку, везде ей были рады, постоянно звали куда-то, так что она и дома-то редко появлялась… Машу вот нечасто куда-то звали, и она не понимала, в чём тут дело. Она ведь намного красивее Лены и знает намного больше её. «Вот потому, что слишком красивая, и не зовут, — сказал ей как-то Пашка, единственный парень с группы, не смотревший на неё свесив язык, впрочем, тайно влюблённый. — Боятся. Красота — страшная сила. Я сам обалдел, как в первый раз тебя увидел. Мне почему-то показалось, что ты настолько высокомерная, что нечего даже и пытаться заговорить с тобой».

Заскрипев шинами, напротив Маши остановился автобус, но девушка не села в него, ей нужно было совсем в другую сторону. Водитель долго смотрел на неё, как смотрят на мираж, потом словно очнулся, закрыл дверь и уехал, а Маша осталась сидеть. Да, той осенью она и сама не избежала чар этой Лены, чтоб ей пусто было. При первом же удобном случае пригласила её к себе в гости, а там уже познакомила с Ксюшей, с которой они чуть ли не с пелёнок были вместе. Ещё уверена была, что положила начало большой дружбе, дурочка. Сперва и правда всё было супер, они всюду ходили только втроём, таскались по кафешкам и барам до утра, пока не выгоняли официанты, а когда Маша была совсем «на мели», Лена с Ксюшей тактично предлагали «просто погулять». А потом, через месяц, подругу словно подменили. Ксюшенька, такая умница, скромница, девочка-активистка студсовета, которая никогда не подведёт, в кого ж ты превратилась… В копию Лены, этой двуличной, гнилой насквозь стервы, что улыбается в лицо, а за глаза поливает тебя грязью. Ксю, посмотри на себя, на кого ты похожа… Чёрт те что, а с боку бантик. Какой-то странный макияж, аляповатые шмотки, развратные аватарки — к чему это всё? Ну не стать тебе второй Мадонной, не стать. Уже и добрые люди стали шептать мне на ушко, что ты гуляешь с Леной тайком от меня… А ещё лучшая подруга называется! Вот и теперь эти нотки облегчения в твоём голосе…

Наконец подъехал её автобус. Едва девушка вошла, какой-то мужчина тут же бросился уступать ей место, остальные пассажиры не спускали с неё глаз. Вежливо отказавшись, Маша осталась стоять — ехать ей было не так далеко. Чтобы хоть как-то отвлечься от тягостных мыслей, она стала думать о танцах. Танцы были не вполне обычными, Маша танцевала стриптиз в специализированной школе. Никто, кроме её парня и Ксюши, не знал об этом её увлечении. Она, казалось, перепробовала всё на свете — начинала с бальных, потом переключилась на современную хореографию, но быстро бросила, какое-то время увлекалась чирлидингом, от которого тоже довольно скоро отказалась. Всё это было совсем не то. Танец… Она даже не знала, какими словами выразить это чувство, каким он должен быть. До начала занятий стриптизом каждый хореограф считал своим долгом сказать ей что-нибудь вроде: «Почувствуй себя птицей, лети…» Но всё как раз и крылось в том, что Маша не была птицей, она была кошкой.

Однажды на студенческом вечере она случайно познакомилась с Варей, преподававшей в этой самой школе пол-дэнс. Эта грациозная нимфочка, как же она классно двигалась в танце… Маша похвалила её пластику, они разболтались, и Варя уговорила Машу попробовать. Сперва нечегошеньки не получалось — и руки тряслись, как у немощной старухи, не в силах удержать тело на пилоне, и пальцы то и дело разжимались в самый неподходящий момент. Сколько шишек она тогда набила, сколько синяков оставила… Впрочем, скоро упорство дало свои плоды. Какой кайф она испытала, правильно исполнив свой первый в жизни элемент! Столько радости она не чувствовала со дня своего последнего свидания. И всё равно было мало, мало! Лишь перейдя из любопытства в группу стриптиза, она впервые в жизни почувствовала полное удовлетворение. Ещё бы, она, наконец, нашла себя!

В подвале неприметного здания с железной дверью на краю города, куда мужчинам был вход заказан, в уютном зеркальном зале со множеством шестов Маша находила убежище от того мира, в который каждый раз была вынуждена возвращаться. С каждым плавным движением тела, с каждой снятой с себя под музыку вещью она освобождалась от оков, мягкие подушечки лап осторожно ступали, изумрудные глаза светились в полумраке. Она не собиралась демонстрировать никому своё искусство, никому, кроме НЕГО. В университете она ходила без макияжа, в бесформенной толстовке и джинсах, под которыми, впрочем, всегда скрывалось хорошее кружевное бельё. Никто за пределами школы не знал, на что она способна, оказавшись один на один с шестом. Только ОН знал.

Основная преподавательница по стриптизу заболела, и сегодня её заменяла Варя. Коньком Вари была акробатика, Маша ждала новых трюков на пилоне, но Варя сказала: «Сегодня практикуем приват», — и разбила девочек на пары, избрав своей напарницей Машу. Включив музыку, она пёрышком приземлилась на резной стул и смотрела вся в ожидании. Гигантские накладные ресницы завораживали, выразительный взгляд немигающих глаз обездвиживал, и Маша никак не решалась начать. Лишь когда блестящие розовые губки Вари послали ей невидимый поцелуй, Маша робко ступила вперёд. Тонкая рука с нежной белой кожей плавно скользит по талии куда-то вниз, Маша кошачьей походкой движется по кругу. Под игривой улыбкой Вари лёд отточенных движений тихо тает, Маша вспыхивает и выпускает когти. Красные стены зала, огромные зеркала и лес пилонов вокруг плывут где-то вдали, еле различимые в сизой дымке, будто их и нет, она — Гвенвивар, кошка, что охотится в пустоте. Приятное тепло в мышцах, как от бокала хорошего вина, мурашки по коже от каждого прикосновения к телу, она медленно сходит с ума, в какой-то момент она даже закатывает глаза и едва не теряет равновесие. Варя перед ней, как статуэтка из слоновой кости, неотрывно следит стеклянными глазами и улыбается будто тайком, так что Маша чувствует почти непреодолимое желание прикоснуться к ней, провести рукой по этой коже, ощутить упругость этой нагло стоящей груди, попробовать Варю на вкус… Хвост плетью стегает горячий воздух, шерсть лоснится в тусклых огнях… В какой-то момент она вся сжимается в комок, готовая броситься, впиться в эту нежную плоть, свернуть эту птичью шейку, испить…

— Достаточно, — остудил её голос Вари. — Это если не гениально, то очень и очень хорошо. Даже я тебя захотела.

— Что? — хлопая ресницами, спросила Маша. Наваждение пропало.

— У тебя большой талант к привату. При желании ты могла бы сделать на этом состояние. Поработай пока у зеркала, я должна посмотреть, как справляются остальные. После занятий не забудь подойти ко мне, у меня есть кое-что для тебя…

Когда урок был окончен, и все девочки отправились в раздевалку, Варя первой подошла к Маше.

— Вот, держи, — сказала она. — На случай, если очень нужны будут деньги, — и протянула Маше визитную карточку. Стриптиз-клуб «Инферно». «Приглашаются в качестве танцовщиц девушки от восемнадцати лет, опыт работы приветствуется, заработная плата достойная».

Домой Маша возвращалась, когда солнце уже село и на город опустились первые сумерки. Громады многоэтажек чернели по краям узкой дорожки света, что выхватывали из пустоты пока ещё живые фонари. Казалось, за пределами этой дорожки нет никого и ничего, но Маша чувствовала жизнь, ничуть не замершую с заходом светила, и даже наоборот, бурлившую с новой силой. Где-то на девятом этаже из окна доносилась музыка, в кустах слева и справа слышались шорохи и тяжёлые шаги. Кто-то хрипло покашливал и негромко переговаривался на лавочке под липами, а группа чёрных силуэтов у киоска пускала дым и заливалась, как стая гиен. «Гляди, да вот же, мимо идёт», — услыхала Маша из темноты и прибавила шагу. У подъезда сидели несколько парней, они пили пиво. Стоило Маше подойти к двери с домофоном и начать копаться в сумке в поисках ключа, разговоры стихли. Мобильник, косметичка, сменка… Да где же этот чёртов ключ? Вот он. Тёплый металл звякнул о холодный, и чёрная пасть дверного проёма проглотила её. Тишина и темнота обступили со всех сторон — видимо, лампочку опять кто-то разбил. Маша прислушалась и не услышала ничего. Хотя нет, что там? Дыхание. Чуть прерывистое, тихое дыхание и стук. Это же стук её сердца. Маша закрыла глаза и пошла вслепую по лестнице на свой этаж. Эту дорогу она проделывала тысячи раз. Снова пара манипуляций с ключом, и она дома. И снова тишина, девчонки уже спят. Какой уж тут доклад. Чувствуется, семинар по статистике она завтра пробьёт…

Разуться, положить сумку на комод, сбросить с себя шмотки, швырнуть их в корзину для стирки, включить воду в ванной и десять минут крутиться перед зеркалом, отыскивая новые складки на боках. С трудом найти одну, маленькую, расстроиться по привычке. Смыть надоевший макияж, заняться личной гигиеной. Выпить большую кружку воды, на цыпочках пройти к себе, в темноте нащупать диван, раздвинуть его и скользнуть под одеяло. Десять минут слушать лай собак и грохот трамвая под окнами. Вспомнить, как Ксюша описывала свой секс с последним хахалем. Они познакомились в интернете, она просто позвала его к себе, когда предки свалили на дачу, и они занялись этим прямо в прихожей. Как это, должно быть, здорово… А ведь у Ксюши теперь мужиков больше было, чем у неё. У неё вообще не было мужиков, только ОН. Маша закрыла глаза и представила, как ЕГО горячие ладони скользят по её бёдрам. Где-то внизу живота занялся маленький костёр, и девушка инстинктивно протянула ему свою руку… Пламя вовсе не обжигает, оно согревает тогда, когда это не может сделать кто-то другой. Через пятнадцать минут она уже спала крепким сном, и даже выстрел из пушки, не говоря уже о трамвае с собаками, не смог бы её разбудить.

II

На следующий день Маша в привычной толстовке, ненакрашенная и непричёсанная, сидела на паре в полупустом лекционном зале. Преподша по бухучёту что-то уныло бубнила себе под нос. Пришедшие на лекцию студенты давно отчаялись понять, что она говорит, отбывая пару, как неизбежное наказание. На душе у девушки скреблись кошки — сегодня она потратит последние деньги на продукты, купит всего по мелочи — рис, картошку, макароны, тушёнку, хлеб, — и тогда у неё останется совсем чуть-чуть, на проезд. Деньги от парня ещё не пришли, от родителей помощи ждать было бессмысленно, а до зарплаты ещё далеко. Надо было срочно что-то решать…

Покопавшись в сумочке, Маша достала крохотную визитную карточку «Инферно», что ей вчера дала Варя. Девочки говорят, что около сорока штук в месяц выходит, и это не считая тех «чаевых», что оставляют клиенты. Сорок тысяч в месяц… Это же целое состояние! До этого она как-то умудрялась выживать на шестёрку, что высылали родители, да на нерегулярную поддержку парня, но если у неё будет такая работа… У Маши аж круги поплыли перед глазами от мыслей, сколько всего можно купить и сделать на эти сорок тысяч… С одной такой зарплаты она могла бы полностью обновить себе гардероб, а потом со временем переехать в отдельную квартиру. Она могла бы запросто позволить себе билет на самолёт в другой конец страны, где сейчас живёт и учится ОН. Губы Маши сами расцвели в широкой улыбке от мысли, какое у него было бы глупое и счастливое лицо, когда он встретил бы её в аэропорту…

— Что это у тебя? — спросил Пашка, секунду назад дрыхнувший рядышком.

— Ничего, — буркнула она и быстро спрятала визитку. — Не твоё дело.

— Ой, ну прямо даже и спросить нельзя, — скривился одногруппник и хотел было снова бухнуться спать, как вдруг какой-то шум привлёк его внимание. Человек шесть сгрудились на задних рядах и шушукались оживлённо о чём-то, издавая громкие смешки. — Гляди-ка, наш Антонио из Штатов вернулся.

Приглядевшись, Маша увидела черноволосого кудрявого парня с брутальной трёхдневной щетиной, из-за которого и был весь шум. Непрерывно жестикулируя, он рассказывал что-то громким шёпотом, отчего окруживших его ребят то и дело душили приступы беззвучного хохота. Один так и вовсе корчился на парте, обливаясь слезами, так что Маше даже самой стало смешно, глядя на него. Антонио был очень красив собой, и девушка, сама не зная как, вдруг почувствовала влечение.

— Пашка, кто это такой?

— Это Антон, он на год старше нас учился. На третьем курсе укатил в Америку на стажировку на целый год, теперь вот вернулся и снова на курсе восстановился.

— Как это он в конце учебного года восстановился?

— Не знаю, может просто так к друзьям пришёл.

— А почему я его раньше не видела?

— А когда ты вообще хоть что-то видела, ты ж всё время в себе, по сторонам не смотришь…

И то правда. Знакомые часто обижались на Машу за то, что она не здоровалась с ними, встретив в коридоре. А она и вовсе их не замечала, погружённая в свои мысли.

— Американец, значит. Антонио… — мечтательно протянула девушка. — Как бы мне с ним познакомиться…

— Понятия не имею, — зло отозвался Пашка. — Спроси у него что-нибудь про Америку. Или скажи, что тебе нужен репетитор по инглишу…

Идея была неплохая, и Маша твёрдо решила, что так и сделает при первом же удобном случае.

— Пашка, да ты голова! — сказала она и потрепала одногруппника по волосам. Тот лишь поморщился и отвернулся. Он всегда так реагировал, когда она говорила о других парнях.

Когда пара кончилась, Маша без лишних слов подошла прямо к Антонио, окружённому приятелями, и спросила, не хочет ли он позаниматься с ней английским, чтобы ей проще было сдать экзамен. И хотя в воздухе вокруг неё и Антона тут же повисла изнывающая от любопытства тишина, он оставил ей свой номер и предложил созвониться на досуге. Чего ещё было желать?

На работу Маша летела как на крыльях. Как он на меня смотрел! — думала она. — А как эти его друзья переглядывались между собой! Интересно, что он подумал, когда я предложила ему встретиться? Ничего дурного, я надеюсь, это ведь всего лишь встреча. А ЕМУ я ничего не скажу, или скажу, что встречалась с подругой. Зачем кому-то вообще об этом знать? Имею я право, в конце концов, встречаться с кем захочу? Ведь никто никому ничего не должен, никто ничего не обещал, и клятвы не давал, и штампа в паспорте, вроде, пока тоже нет… Но какой же Антон красивый! Даже лучше, чем тот, что вчера подбегал на лестнице…

Радость от предстоящей встречи с заезжим красавчиком быстро растворилась, стоило ей встретиться взглядом с начальницей, увидеть гору бумаг, которые предстояло разгрести, и заглянуть в кошелёк. Там было пусто. Разобрав бумаги примерно наполовину, Маша поняла, что больше ждать нельзя, надо действовать. Достав визитку клуба «Инферно», она немеющими пальцами набрала номер и позвонила. Ответил приятный женский голос.

— Ночной клуб «Инферно». Чем я могу вам помочь?

От волнения Маша, казалось, на миг позабыла родную речь.

— Я… э-э… Здравствуйте! Я хотела бы устроиться к вам на работу! Танцовщицей.

— Замечательно! У нас как раз на следующей неделе кастинг, туда и подходите. Адрес знаете?

— Д-да, у меня записано.

— Тогда мы ждём вас в пятницу в шесть часов. Не опаздывайте. Форма одежды… Думаю, комментарии тут излишни.

— Да, спасибо, я всё поняла, я приду, — проговорила Маша и положила трубку. Боже мой, зачем она это сделала…

Внезапно трубка в онемевшей ладони громко задребезжала, так что Маша едва не выронила её. Это звонил ОН, её парень. Отвечать или нет? — подумала она. — Подозрительно как-то будет, если я не отвечу. А с другой стороны, всегда можно сказать, что была занята, что начальница задержала. Да мало ли какой лабуды можно наплести, — главное, чтобы он ни о чём не догадался и не спросил, потому что если спросит, то расколюсь тут же. Чтоб её, эту чёртову искренность — и какой идиот только решил, будто она помогает по жизни? Ведь это же бред! А трубка всё звонит и звонит, зараза. Ну что ж ты у меня такой настойчивый, милый мой, хороший? Ты разве не понял до сих пор, что я занята, что я не могу сейчас разговаривать? Да и потом тоже не смогу… Никогда уже не смогу с тобой нормально разговаривать, потому что это всё будет ложь, ложь, ложь. Ну, клади ты уже свой телефон в карман и иди по делам, тебе что, нечем заняться? Ты же всегда у нас так сильно занят, а на меня у тебя время едва ли остаётся, ты же у нас хочешь покорить весь мир, горы сдвинуть! Куда тебе до маленькой и глупой меня, которую угораздило оказаться в этой дыре, забытой и никому не нужной?

— Возьми ты уже телефон, сил же никаких нет! — высунулась из двери напротив физиономия училки по английскому и тут же исчезла. Это было так неожиданно, что Маша даже нажала «Принять вызов» и поднесла трубку к уху.

— А-алло, да. Да я на работе ещё, не могла говорить. Ты как? Да ерунда, могу. У меня уже почти конец рабочего дня, я как раз собиралась уходить. Солнышко, нет, я ещё не проверяла счёт, но в любом случае, спасибо, что прислал. Ты даже не представляешь, как ты мне опять помог. У меня сегодня как раз закончились деньги. Да, вот так. Вообще закончились, даже на проезд нет, я домой пешком сегодня иду. Ничего, минут двадцать, иногда это даже полезно. Дома у меня есть кое-какие продукты, да и девчонки что-нибудь приносят иногда, так что с голоду бы не померла. Нет, даже не начинай опять про моего отца, я сейчас не хочу об этом говорить. Что значит — у меня не такой голос? А какой у меня должен быть голос? Не выдумывай. О каких глупостях ты говоришь? Разумеется, я бы не стала совершать никаких глупостей. Ты что, мне не доверяешь? Скоро уже будет четыре года, как мы вместе, а ты так и не научился доверять. Нет, ну я же слышу интонацию… Вот скажи мне, кем ты меня считаешь? По-твоему, я шлюха, да? Нет, а кто тогда? Думаешь, если бы я была шлюха, я бы сидела так каждый день в ожидании звонка? Не надо меня успокаивать, оставь себе все эти твои нежности. И вообще, я сейчас занята. Да, вот так.

И она положила трубу. Даже не попрощавшись. Такого резкого поворота от себя она никак не ожидала. Сколько раз они ссорились с НИМ именно из-за этого — из-за того, что она бросала трубку. Просто так, потому что ей нечего было больше сказать. Как только она чувствовала, что слова повисают в горле, пальцы сами собой нажимали на сброс. В итоге — ссоры, ссоры, ссоры, бесконечные и утомительные. Но зато сколько счастья потом, когда миришься, когда он тебя простил и говорит своим напускным строгим тоном: «Больше так не делай!». А ты ему: «Хорошо, милый!» И так сразу легко на душе, будто свежего воздуха после дождя глотнула, и хочется приехать к нему домой, постучаться так робко, словно нашкодившая кошка, что скребётся в двери к хозяину, и с лукавой улыбкой сказать «Привет!», когда он откроет дверь и будет стоять на пороге ошеломлённый, а потом набросится на тебя, схватит жадными руками и зацелует всю… Но это было уже так давно, что иногда невольно задаёшься вопросом: со мной ли?

Трубка снова задребезжала, сердито и возмущённо — это звонил ОН, и она уже знала каждое слово, что он ей скажет. Всё это уже даже не напоминало

...