Оглавление

Глава 1 Игры в солдатики

Мир давно стал пристанищем для различного сброда. Честные и добрые люди, болеющие за человечество, умирают первыми. Идеалисты тоже. Пацифисты? Тоже в списке. Остаются сволочи и научившиеся приспосабливаться. Особенно, когда дело касалось маскировки, я не брезговал ничем. Ладно, ещё кому на свою жизнь плевать, а вот когда за спиной двое детей, тут уже не откинешься просто так, тут ответственность.

Жена погибла при нападении стаи мёртвых тварей. Болезнь какая-то искусственно созданная, говорили, а может, новый виток эволюции? Никто не понимал, как такое возможно. Мёртвое не может двигаться, есть и думать. «Кто его знает, — рассуждал я, — плевать, что это за новый вид. Главное не сдаваться». Смотрел на Нюту и Ваню, и размышлял, что с ними будет, если меня вдруг не станет. Пропадут? Ванечке хоть и десять, а уже соображает, что к чему, оружие в руках держать умеет. Но силёнок мало. Ростом мелкий, тощий, а ещё и рыжий. Ладно, когда на голове каска или кепка, а то, как маяк для тварей. Кстати, порой не мёртвых стоило опасаться, а живых. Бандитам не сиделось на месте. А что, работать не хотят, а грабить всегда, пожалуйста. И так жратвы не хватало, так не понимали люди, что только вместе выстоим против мертвяков этих паскудных. Дочка Нюта хоть и старшая, ей недавно исполнилось пятнадцать, но проблем доставляла немало. Особенно, когда связалась с соседским парнем, сыном Одноглазого. Он с бандитами раньше шарился, вот я и переживал. Девка она у меня яркая, волосы, как у матери смоляные, длинные. Глаза, что вишни, карие, красивая, зараза и дерзкая. «Любовь у неё», — усмехался про себя, — а у меня ответственность». Меня зовут Денис, обычно кличут Дэн. Так, наверное, проще.

Ушёл спозаранку из убежища. Проверил припасы, воду, подёргал металлическую дверь подвала. Вчера стая кипишевала, чуть не снесли замок, гады. Вдруг вспомнил, как раньше удобно было позвонить, узнать, что и как. Связи нет давно, из техники только ручные механизмы. Бензин давно весь стух, превратился в вонючее желе. Семь лет прошло, а люди научились, зато гнать бухло из всего, что придётся. Нет бы, Кулибиных этих, к производству важных вещей приставить. Так нет. Лидера нормального нет. Всем проще за себя, а не за коллектив. Хоть часть города расчистили и ограждение возвели. Прорвались вчера трупаки ходячие. Вот результат коллективного нашего творчества. Сегодня дыры латать, пока не вернулись зомби.

Усмехнулся, глянул на часы, доставшиеся от погибшего товарища и почапал к бару, где можно узнать новости. Заведение теперь вместо телевизора, интернета и ютуб каналов. Я расправил сгорбленную спину, поясница ныла после вчерашней работы и, крякнув, ускорил шаг. Расчищали город от мусора и мёртвых, копали ямы, где сжигали тела. Не уничтожишь, очухаются вновь. Придут к тебе в дом, ведь память у тварей на лица, как у дознавателей в ментовке.

Толкнул дверь бара носком ботинка. Поморщился, снова стрельнуло в поясницу. Дерьмо. А что если драться придётся? Надо бы к Семёновне сходить. Хоть подсобит чем-то — мазью или травами своими, может спина и отпустит.

Вошёл внутрь, окидывая взглядом присутствующих. Тут Никита с Пряником, это собака у него такая, мраморный курцхар. Щуплый у барной стойки, высокий и тощий без левой руки. Антоха с Ленкой, поварихой, да Линь. Дед раньше рыбой промышлял, пока бандиты не стали мзду за проход к озеру брать. Стою, смотрю на разношёрстную компанию и думаю, что никому и дела нет ни до чего. Как ещё выжили? Видимо удача.

В бар ввалился Одноглазый. На небритой морде ухмылка, в зубах цигарка. Левый глаз перевязан как обычно чёрной тряпкой. Пират ни дать ни взять. Нацепил старый выцветший китель на сгорбленные плечи. Кивнул мне, и, приосанившись, сказал:

— В город едут вояки. Знать власть переменится.

— С чего это вдруг? — спросил Щуплый, хлебнув из кружки пойла. Не знаю что у него там, походу бражка.

— Конец спокойной жизни, вот почему. — Одноглазый громко шмыгнул мясистым носом и харкнул в пепельницу.

— Брось тут свои харчки оставлять! — возмутилась Ленка, глянув на вестника колючим взглядом стальных глаз.

— Ты слухай сюда, баба, и знай, своё место, — огрызнулся Одноглазый. — Вояки, что те бандиты, придут пожрут всё и выпьют…

— От… Главное чтоб не всё выпили. Тебе только нажраться, — скривилась Ленка, вставив руки в боки, — нет бы собрал мужиков, да решили, что к чему. Может быть, толк и будет больше от солдат, чем от вас. — Она окинула ястребиным взглядом бар.

— Не кипятись, Лен, — примиряюще проговорил я. — Ты честно права. Ребят, а дел и в самом деле невпроворот. А где народ? Тут с утра ты, да я, да мы с тобой, а вчера ночью опять стая мертвецов прорвалась. Ходят, как к себе домой. Пора что-то делать? Укрепление нормальное, дозоры организовать, а не то, что сейчас. Вот скажи Одноглазый, твой сынок где? А ему ведь уже двадцать, или за девками только ухлёстывать горазд?

— Ты моего пацана не трожь, — недовольно проворчал Одноглазый, — с твоей Нюткой гуляет до темна. Тебе ли не знать.

— Поэтому и говорю, что народ собирать надо и всё, баста, хватит бока отлёживать и сивуху жрать. Если мы выжили, значит, пора строить новую жизнь, а не гнить в этой клоаке.

— Ишь ты как заговорил, — усмехнулась Ленка. — Я своих алкашей поднять не могу ни криком, ни пинком, а ты общину всю раскачать хочешь?

— Хочу, — беззлобно ответил ей. — Не умею командовать. Не привык. Но и жить так надоело. У нас дети. Пока ещё нормальные они, смышлёные. Им что ли наши проблемы потом решать и дыры в заборах латать. Сожрут твари всех, как пить дать, если сидеть, сложа руки будем.

Ненадолго в заведении повисла тишина. Сизые клубы дыма от вонючих цигарок, как слоистые облака. Ясное дело, никому не хотелось поднимать задницу. Благо подвалы тут с крепкими дверьми, потому и живём, дышим, небо коптим. Даже у мертвецов цель есть. Они захватывали территории, убивали нас, а вот своих не трогали. И только человек способен на уничтожение себе подобного. Даже сейчас в это непростое время.

— Короче, Антоха, — обратился я к мужу Лены, — собирайте народ. Не хотел, но пора поговорить серьёзно. — Глянул на часы, — В двенадцать общий сбор здесь. Мне, да и вам лишние рты и командиры в виде вояк, думаю, не нужны.

Пряник звонко гавкнул, как бы в подтверждение моих слов. По залу прокатился лёгкий смешок.

— Правильно, Пряник, — улыбнулся я.

Вышел из бара, наверняка зная, что народ наш, что кисель, пока не заставишь трястись от страха, не расшевелится. Двинулся в сторону кинотеатра. Старое заброшенное здание с облупившейся краской на стенах с молчаливым укором взирало на меня. Тут отличное бы вышло убежище, размышлял я. Двери только укрепить металлическими листами. Внутри почистить и устроить лежаки, столы поставить. Толкнул скрипучую дверь. Из темноты кинотеатра пахнуло запахом плесени и пыли. Отодвинув в сторону густую паутину, вошёл внутрь. Вынул из кармана динамо фонарик и нажал несколько раз на ручку. Осмотрелся, света мало от моего источника освещения, но видно, что старые кресла свалены в кучу, под ногами обломки досок, мусор. В углу свалены мешки с окаменевшим цементом. Снова зажужжала в моей руке динамо машина фонарика. Луч света скользнул по сцене, где лежали рулоны плёнки и куча макулатуры. Я вздохнул глядя на пылинки танцующие в свете и вдруг услышал крики. Они доносились снаружи.

Ринулся к выходу, фонарь погас, и я вписался в перевёрнутый стол, больно ударившись бедром. Подскочил к двери, потирая ушибленное место.

Свет ударил в глаза. Яркое солнце вышло из-за домов. Со стороны школы шум и громкие голоса. Внезапно раздались звуки стрельбы. Кинулся к парку, который теперь представлял собой жалкое зрелище — перевёрнутые автомобили притаились в высокой траве, под ногами мусор, тут и там пластиковые бутылки, ящики. Но тут отличное место для засады. Школьный двор, как на ладони. Увидел, как со стороны пищеблока движутся разрозненные группы мёртвых тварей. Шагают словно паралитики, подволакивая ноги. У меня с собой дробовик, проверил патроны. Не так много, как хотелось бы. Прозвучали выстрелы, двое трупаков рухнули с пробитыми головами. Я пальнул из своего укрытия, уложив одного, второго. Стрелял метко, но, сколько ещё времени останусь незамеченным для зомби. Слишком близко от них. Они соображали, гады, пуская вперёд медленных и как будто бы слабоумных. Потом в атаку шли быстрые твари и более агрессивные. Вот для них я и приберегу патроны.

Внезапно над головой раздался шелест, переходящий в свист. В гущу тварей влетела ракета, выпущенная из гранатомёта. Я инстинктивно пригнулся. Прогремел взрыв. Звук падающих ошмётков горелой плоти, похожей на дождь из коричневой каши. В центре площади у школы, где только что собиралась толпа мертвецов образовалась воронка с рваными краями.

Я увидел группу военных появившихся со стороны кинотеатра. Они шли в две шеренги и добивали оставшихся зомби точными выстрелами в голову. На лицах противогазы, да и форма какая-то не наша. Не видел я раньше такой. Высунулся, чтобы лучше разглядеть происходящее, и тут получил дулом автомата в спину.

— Вставай. Иди вперёд!

«Что?» — непонимание взорвало мозг. Солдат говорил с акцентом. Странно, потому что другие так же, похоже, иностранцы. Я услышал английскую речь и почему-то радости от прихода так называемой помощи не испытывал.

Со стороны пятиэтажек солдаты вели группу наших ребят с поднятыми вверх руками. Выстроили возле покосившегося ограждения. Ничего не понимающие люди переговаривались, а у меня появилось неприятное чувство, что эти вояки тут неспроста.

— Мы ж свои! — выкрикнул один из мужчин. Я его знал, но как зовут, не вспомнил.

Солдаты говорили между собой на английском, и я, вслушиваясь в их речь, понял, что они собирались тут устроить лагерь. Местные им не нужны. Чёрт. «Как же Ваня и Нюта?» — промелькнула мысль.

Огляделся, увидев Одноглазого, которого вели к группе, как я посчитал пленных. Антоха без собаки. Неужели пристрелили Пряника? Вопросы задавать сейчас опасно. Неизвестно, что на уме у чужаков. Дуло автомата больно врезалось между лопаток. Я обернулся со словами полегче и тут же получил прикладом в лицо. Искры аж полетели из глаз.

Внезапное решение шальной мыслью заставило действовать. Вырвал из рук солдата оружие. Сорвал гранату с пояса, но не успел бросить её, упал с простреленным плечом, «хаттабку» ловко подхватил вояка и швырнул поодаль от своей группы в сторону дома. Нацелил на меня снова автомат и проговорил на ломаном русском:

— Вставай, русский. Пристрелю!

— Ладно-ладно, — примиряюще я поднял правую руку, левая повисла плетью. Пуля прошла навылет, а в голове билась отчаянная мысль, — «где же Ванька и Нюта? Что если…»

Размышления оборвала автоматная очередь и визг Пряника. Товарищи, пусть я и ругал их, называя лентяями и алкашами, один за другим падали у стены хозблока прошитые пулями.

Безысходность ударила в спину, и я ринулся в заросли парка, в высокую траву. Пули шальными пчёлами летели вдогонку. Жужжали, но ни одна тварь не ужалила. Что-то спасло меня. Спрятало и благословило. Я петлял между ржавыми остовами автомобилей, пока не провалился в яму.

Сердце ухнуло, под ногами затрещали доски. Полетел вниз, но приземлился на что-то мягкое. Что оказался на дне старого высохшего колодца, понял не сразу. Возможности выбраться самостоятельно, нет. «Не дай бог сына и дочку отыщут», — ныл, словно зубная боль страх поселившийся внутри. «Оба дерзкие, не терпят несправедливости. А может, схоронятся, выждут? Поймут же, что силы неравные». Как же выбраться? Снова звуки выстрелов. Я всё думал, ищут меня или решили бросить это занятие? Просидел до темноты, и когда она запустила чернильные щупальца на самое дно колодца, стало холодно и сыро.

Пора выбираться. Смотрел в клочок тёмного неба виднеющегося со дня колодца маленьким и круглым. Хорошо ноги не переломал. Рука мозжила. Пуля прошла навылет, и я сделал перевязку, как только наверху стихла стрельба. Хорошо пострадало левое плечо, правая рука рабочая и пока у меня есть пистолет. К счастью эти ублюдки не увидели ствола, спрятанного под рубашкой.

Ночь холодная. Через несколько часов понял, что замёрз, как собака. Самостоятельно не выберусь. Подыхать не хотелось. Но что делать? Стены колодца выложены из кирпича. Если б помог кто, но что, если вояки всех в городе перебили? Снова заныла паскудная мысль, как там дети, что с ними. Я теперь у них за папу и за маму. Им жить и жить ещё, а тут эти солдафоны. Что надо им здесь?

— Эй, Дэн. — Тихий окрик знакомого голоса, как спасительный круг. Именно сейчас я рад услышать даже дружка Нюты. Звали его Никита, а так все кликали Ником. — Живой?

— А тебе что? Ко мне хочешь? — насмешливо спросил пацана.

— Да вот думаю, — в том мне ответил Ник, — вытаскивать тебя или здесь бросить?

— Ну, мелкий, вот выберусь отсюда, отдеру за уши, — проворчал я. Добавил, что ранен, но не планирую подыхать.

— Это хорошо, — одобрительно ответил Ник. Я услышал, как он спускает лестницу. — Глубоко там?

В колодце за несколько лет собралось много мусора, трава и мох смягчили падение и вместо пятнадцати метров, тут от силы глубины метров шесть. Не знаю, это всего лишь мои предположения. Но лестница лучше верёвки. Как её сюда притащил Ник, я мог только догадываться, а ещё как он узнал, что искать меня надо здесь?

— Не знаю. Может и глубоко. А ты как нашёл меня?

— Пряник привёл.

— Так его ж подстрелили?

— Не совсем. Ранили, и он успел сбежать.

Эх, не нравился мне этот расклад, что если хахаль Нютки на этих вояк работает. Но не здесь же сидеть. Сам не выберусь с раненым плечом. Кровью изойду точно.

Лестница глухо стукнулась о кирпичную стенку. Отскочил в сторону, трудно в узком колодце двигаться быстро. «Вот, мелкий, мог бы аккуратнее спустить спасительный трап», — сварливо пробубнил в темноту. Полез, цепляясь одной рукой, надеясь не столкнуться с неприятным сюрпризом в виде поджидающих меня солдат.

Ночь холодным дыханием покрыла мурашками шею, я поёжился и осмотрелся.

— Нютка где? — спросил Ника.

— Они с Ленкой и Пряником прячутся в старом убежище за городом. Помнишь бомбоубежище…

— Не продолжай, — отмахнулся я, поинтересовавшись, не привёл ли пацан хвоста.

— Вояки постреляли и ушли. Много кого убили. И тела не сжечь было. Остались Ленка, Линь, да мы с твоими. Кстати, это Линь увидел, что ты в парк побежал. Ему спасибо скажешь.

— Странно всё это. Кто эти солдаты? Америкосы?

— Да кто их знает, — вздохнул Ник и двинулся вперёд. Лестница осталась в колодце, бог с ней.

Не ожидал, что Никита окажется вполне нормальным парнем. Даже пожалел, что гонял Нютку. Всё оттого, что Одноглазый мне никогда не нравился. Как кость в горле вечно бахвалился, и языком болтал без толку. Спросил пацана, что с отцом. Всё равно человек он, и я не желал ему смерти, конечно.

— Может, успел сбежать, как и ты. Батю не нашёл. — Ник ускорил шаг. — Мертвецы ещё. Хотя они не стреляют в нас.

— И то верно, — согласился с ним.

До бункера чапали долго. Время и темнота казались бесконечными. Усталость навалилась каменным мешком. Не знаю, сколько я потерял крови, не думал об этом, а сейчас что-то решил, дойду ли и упаду прямо здесь в траву. Ник вёл окольными путями. Не думал, мелкий, что мы наткнёмся на засаду из ходячих или решил, что ночь спасёт нас и на этот раз.

Последнее что помнил, как перевернулось небо и голос Ника:

— Ты чего Дэн?

Потемнело в глазах, как будто выключили фильм в кинозале. Когда очнулся, в груди приятно согрело чувство, что родные рядом. Заплаканная Нютка сжимала мне руку, а Ванька стойко сидел рядом и менял на моём лбу компресс.

— Папка! — запричитала дочка, кинувшись обниматься. В левом плече запротестовало, а я охнул от боли.

— Чего воешь, жив же, — проворчала Ленка.

— Тебе-то что, у тебя родителей нет уже, — запричитала Нюта, немного ослабив хватку.

— Не плачь, Ань, всё же хорошо, — успокаивал её брат.

— Спасибо Ник, — искренне отозвался я. — Завтра выберемся, посмотрим, кто ещё остался. Может, и твоего отца отыщем.

Пацан не ответил, отвернулся к пылающей жаром печке. В комнатушке натоплено, хотя на поверхности не холодно. Заметив мой взгляд, Линь сказал, что тут дубарь обычное дело, потому что внизу ледник проходит.

— Мы тут продукты раньше хранили.

— А почему раньше? — поинтересовался я.

— Зомби шариться начали, пришлось перенести часть припасов. Всякий раз ходить сюда опасно.

— Так что делать-то будем? — Я приподнялся на локтях. — Надо выяснить, что тут делают иностранцы. Думал, войны закончились поле этого вируса. Что делить нам? Вот скажите, что?!

— Дерьмо всё это, — ответил Ник, сплёвывая под ноги. Ленка аж взбеленилась:

— Гляди, ну как папаша, харкает, где не попадя!

— Может у меня тубик? — рассмеялся Ник, а мне так и захотелось влепить ему. Ну, может всё испортить, точно весь в Одноглазого. Однако и правда жив ли он? Боец он хороший, хоть и понтоваться любил.

— Хорош болтать, — осадил я его, — не выёживайся и всё будет норм. Раз ничего никто не знает, то лучше давайте спать, завтра будем думать, что и как.

Ленка тоже язык прикусила. Повернулась к столу, сложила в угол посуду и сказала детям, чтобы угомонились и ложились спать. Нютка только двинулась в сторону бивака Ника, как женщина сверкнула глазами. Даже я это почувствовал.

— Совсем совести нет?

— Да ладно, тёть Лен.

— Быстро к Ваньке. Сестра или б.. прости господи.

Не видел, как дочка густо покраснела, да и к моим щекам прилил жар. Чего-чего Елена батьковна умела строить молодёжь. Линь прикрыл дверцу на печи, и яркий оранжевый огонёк превратился в тонкую полоску света. Глаза закрылись и сквозь подползающий сон, я услышал тихий голосок Ваньки и его прикосновение к руке.

— Спокойной ночи, отец.

Я сжал пальчики сына, улыбнулся темноте и пожелал ему тоже добрых снов.

Глава 2 Новый порядок

Никакой я не лидер, но ненавижу, когда мешают разгребать дерьмо

Утро отозвалось болью. Еле встал, глянул на часы. Полседьмого. Под браслетом рука ныла, ослабил его, видя ссадины. Видимо в колодец, падая, ободрался. В комнатушке тепло, кто-то дров подкинул ночью. Наверняка Ленка. Она такая баба, заботливая. Позвал тихо Нюту. Отозвался старик Линь.

— Проснулся, соколик.

— Как видишь. Проснулся. А где все? — спросил, пытаясь подняться.

— Погоди, Лена вернётся, укол сделает, легче будет. Меня за тобой присматривать оставили. Взяли Пряника с собой, вернуться, обещали скоро. Не волнуйся, всё будет хорошо.

В сердце что-то зацарапалось, какое-то недоброе знакомое чувство. Вот всегда так, говорят, всё хорошо, чтобы успокоить, а на самом деле хорошего мало. Поднялся с бивака, сунул ноги в ботинки. Думаю, расхожусь, то легче станет. А Линь говорит, чтобы я не дёргался:

— Лежи. Ленка сказала, через пару часов вернутся. Не случится ничего.

— А Ванька, зачем с ними двинул?

— Ты чё сына не знаешь? Он взрослеет. Все пошли на разведку, и он туда же.

Я вздохнул, подошёл к столу, потрогал чайник. Горячий ещё, видимо недавно ушли. Плеснул кипятка в кружку себе и Линю. В спину снова вступило, вспомнил Семёновну. Эх, не успел заскочить к ней. Жива ли? Бабка-то им зачем? Да и всё это к чему? Мало этих заражённых, а тут ещё эти солдаты. Кто они такие? Для чего пришли?

Через два часа томительного ожидания вернулись Ник, Ваня и Нюта без Лены. Я даже заволновался, спрашивая, где они оставили нашу повариху.

— Вояки ушли. Мы весь городок прочесали, — ответил Ваня.

— Это ясно, а Ленка?

— Она к Семёновне пошла. — Нюта сняла с плеча автомат и повесила на крючок. — Бабушке помочь надо. Жалко её. Испугалась, говорит, в погреб залезла, да еле выбралась утром. Сказала эти уроды у неё козу увели. Мертвецы не трогали, а люди. Жаль Семёновну, вот Лена осталась с ней. Как плечо, пап?

— Нормально, — отмахнулся я. Размышлял, сколько же людей осталось в городе. Спросил ребят, а они толком сказать ничего не могли. — Натворили дел. А тела?

— Нет никого, — проговорил Ник. — Уверен, что они уже обратились и ушли. Вернутся. Ты же помнишь, что мертвецы всегда возвращаются в то место, где жили раньше.

Я кивнул. А Ник сказал, что Лена велела сделать укол мне. Недоверчиво спросил парня, разве он умеет. Но пацан велел мне закатать рукав. Нютка тоже говорила, что Никита всё умеет, глянул на неё, видимо, слишком сурово, и дочка замолчала.

— Отец, я знаю, ты не особо любишь Ника, — вдруг подал голос Ванька, — но он хороший, честный, просто ты боишься за нас, но это зря.

Улыбнулся ему и, отвернувшись, повернулся к новоиспечённому доктору левым плечом.

— Давай. Только чтоб не больно. Главное не стать ходячим.

Линь, крякнув, рассмеялся, а Нютка засуетилась у печки, подбросила пару поленьев и, набрав из баклажки воды, поставила чайник. Чай стал редкостью, а название посуды осталось. Чаще пили кипяток, да травяные настои. Кофе вообще остался воспоминанием о былом. Если каким-то чудом его получалось достать, то обычно бодрящий напиток из прошлого обменивали на необходимые вещи настоящего.

Запасов тут и правда, хватало. Но засиживаться не хотелось. После чудодейственного укола полегчало, что радовало. Выбравшись из убежища, решили сначала обойти каждый дом. Помочь выжившим, уничтожить оживших мертвецов, из пустующих домов забрать припасы и, если повезёт оружие.

Городок наш небольшой. В полуразрушенном посёлке городского типа перекрыли улицы, оставив всего один квартал. Его и смогли оцепить от нападений мертвецов — плохо, порой безалаберно, но хоть как-то. Отыскали мальчишку тринадцати лет, вспомнил его, сын местного оружейника. Спросил Макара, что с отцом. Ответил, что как вчера в лес утром ушёл, так и не вернулся. Жаль будет потерять мастера, но я надеялся, что он, как и Одноглазый засели где-то в посадках и скоро вернутся в город.

Семёновна жила в самом дальнем домике. Строение покосилось, и я несколько раз латал ей крышу. Бабушка она хоть и не девочка, но из разряда тех, о ком говорят — сзади пионерка, спереди пенсионерка. Сухенькая и юркая, наверняка поэтому и выжила. Ручки, как паучьи лапки, в прошлом массажисткой работала. После распространения вируса, лечением травами занялась и, скажу вам, успешно. В любой колонии медик на вес золота, как стрелки и механики. Порой просил Семёновну обучать молодёжь. Говорю: «Ты, бабка не вечная, уйдёшь, кто нас собирать по косточкам станет?». А она по обыкновению подбоченится, через левое плечо плюнет и скажет: «Типун те на язык, Дениска, я помирать не собираюсь. У меня на роду сто лет написано». Я-то, ясное дело, с ней спорить поначалу пытался, потом понял, что бабка он своенравная и без толку говорить с ней. Пусть живёт подольше.

Вылез из погреба Винт, здоровенный детина. Я спрашиваю: «Чего схоронился»? А он, тупо улыбнувшись, ответил: «Стреляли». Большой парень, годков двадцать пять ему. Силы много, а вот умом бог обделил. Хотя помогал всегда, исполнительный малый. Переболел после начала эпидемии менингитом, вот и стало у него с головой не алё. Бывало за башку схватится и бежит домой, а там дурниной плачет. Мамку, папку зовёт. Жалко его.

Окинул взглядом оставшихся в живых жителей посёлка и вздохнул. То дети, то бабы, то слабоумные. Вот чёрт. Куда ж их деть? Будем перевоспитывать, подтягивать в науках. Я глянул на Никиту. Среди нас мы с ним единственные боеспособные люди. Ленка кашеварила больше, Ванька ещё ребёнок. Насчёт Макара сложно сказать, в тринадцать лет мы раньше многое умели. Эпоха гаджетов сделала детей похожими на тепличные растения, инфантильными и полагающимися не на себя в важных вопросах.

— Короче товарищи, — обратился я словно на партийном собрании к оставшимся горожанам. Мне сорок восемь и времена Советского Союза ещё застал, помнил. Вздыхал порой, что если б не развалили страну, не докатились бы до зомби апокалипсиса. — Коллектив у нас не простой, но постоять за себя все должны уметь. Я никакой не лидер и никогда не стремился командовать, Но сейчас решать вам…

— Решать тебе, папа, — вдруг сказала Нютка. — Будешь ты нашим главарём или нет.

— Что за глупости? У нас не банда, чтобы главарей назначать. Буду наставником, да, а вы прислушивайтесь, иначе пропадём все. В первую очередь необходимо укрепить убежище. Сейчас у нас должно быть общее место для укрытия, чтобы в случае опасности всем спрятаться можно там. Укрепить стены нашего посёлка тоже необходимо, как и выставлять дозор. Нас мало, но без наблюдения за периметром сюда легче проникнуть не только мертвецам, но и тем, кто перебил жителей вчера. Оружие, припасы, вода — сейчас это главное. Так, что ещё, — я почесал в затылке. — Распределение обязанностей само собой. И не отлынивать, — обратился я почему-то в сторону Нютки.

— А чё я сразу, — возмутилась дочка.

— Потому что с тебя спрос больше, раз ты дочь наставника. И не спорить. Вносить предложения каждый может вечером, когда будем проводить собрания. Раз мне решать, то скажу одно — дисциплина сейчас спасёт каждого из вас. Что такое дисциплина? Это когда ты что-то ненавидишь делать, но делаешь и с удовольствием, как будто это твоё любимое занятие. Каждый день. Вопросы есть?

— Вопросов нет, — ответил первым Ник. Пряник по обыкновению гавкнул, и напряжённая атмосфера немного разрядилась.

— Если вопросов нет, Ник, Макар, Винт отправляйтесь проверить ограждение, наверняка вояки завалили забор. Поправьте и укрепите его. Помнится, где-то хранились рации. Надо будет отыскать их, с ними проще оповещать о прорыве заражёнными и любой опасности. Нюта, Лена и Ваня вам надо прочесать каждое жилище. Берите тачку, складывайте припасы и оружие. Думаю в убежище, где ледник продукты хранить хорошо, но скрываться в погребе только на случай настоящей опасности. Топить летом печку дровами — расточительство. И Семёновна, — повернулся я к бабульке. — Нравится тебе или нет, живи хоть двести лет, но от шальной пули никто не застрахован. Так вот с тебя ежедневный мастер класс для новобранцев нашего маленького отряда. Поняла?

— Есть, товарищ командир! — наверное, слишком браво отчеканила Семёновна. Я даже удивился, как быстро она согласилась. Видимо последние события здорово напугали её.

— И мою спину разомнёшь, если силы останутся, а то чую, скоро не разогнусь. Пока осмотрюсь и есть у меня одна идея насчёт электричества. Если получится, то будем со светом.

Я снова почесал в затылке глядя на подопечных. Воодушевлённые моей речью, как и надеялся без дополнительной команды, они отправились выполнять приказы.

Оставшись в одиночестве, покрутил головой и первым делом решил отправиться в пустующий бар. Меня интересовал самогонный аппарат, который решил всё-таки переделать для иных целей. На Островского, помню, находилась библиотека, так же в школе, которая входила в наш укрепрайон можно поискать учебники, чтобы вспомнить навыки прошедших лет. Для электричества нам необходим генератор и не один. Решил всё записывать, вытащив из-под барной стойки толстую тетрадь. Вырвал с десяток исписанных почерком Бармена листов и, отыскав карандаш, принялся писать. Мысли выстраивались в стройные ряды и через несколько часов вместо опухшей от раздумий головы, меня приветствовало кристально чистое сознание.

День пролетел быстро, и плоды творчества моих подопечных неожиданно порадовали, особенно укреплённое ограждение. Могут ведь, когда захотят. Восстановили систему оповещения колокольчиками, оборванную месяц назад. Заколотили досками и закрыли железными листами окна самого, на мой взгляд, удобного укрытия. Им оказался дом Оружейника.

Макар показал не только мастерскую отца, но и глубокий погреб в котором можно укрыться восьмерым человекам и собаке. В одной из комнат устроили склад с оружием. В погреб сложили воду и припасы.

Работа растянулась не на один день. Стаи мертвецов не атаковали, бродили возле высокого забора и тревожили колокольчики. Меня больше интересовали вояки, пришедшие ниоткуда и ушедшие в никуда. Я что только не передумал. Вирус, наверняка созданный искусственно, ликвидировал добрую половину жителей нашей страны. Вот вам стремительное уничтожение и армии, и мирного населения. Никакого сопротивления и можно брать, оставшихся в живых людей, тёпленькими. Воевать с солдатами дело бессмысленное и беспощадное, но и поднимать лапки кверху мы не собирались. У меня оставался ещё один план в запасе на случай, если нам пришлось бы оставить посёлок. Для этого нужно топливо. Пешком пробираться через лес опасно. Идти без смысла вообще убийственно. В одиночку выжить проще, но я надеялся, что кто-то из наших жителей вернётся живым. Тогда нам не придётся покидать городок, не придётся биться до последнего человека, потому что пока моя группа не готова дать отпор.

Я вздохнул и жалел, отчего же когда нас было больше, никто не захотел привести колонию в порядок. Вот и результат нашей лени и разгильдяйства.

В дозор уходили по двое. Забирались на крышу дома прилегающего к укреплению. Оттуда отлично видны со всех сторон подступы к нашему лагерю.

Солдаты вернулись ночью. Хорошо, что на крыше сидели я и Линь. Дед приложил палец к губам и тихо пробормотал:

— Началось.

Странное дело, вояки шли стройными рядами, в руках оружие, у кого ножи и дубинки, но двигались они не в свойственной военным манере. Вроде бы решили напролом двинуть, подошли к ограждению и, вцепившись пальцами в проволоку стали трясти металлическую сетку. Колокольчики затрезвонили в доме Макара. Они бились яростно, и вскоре вся наша лихая команда прибежала с подмогой.

Мы не слышали ни команд, ни переговоров. Солдаты мычали и рычали, и стало ясно, они пополнили армию заражённых. Правда для недавно обратившихся, двигались они быстро и слаженно, как будто кто-то отдавал им приказы. Вот оно коллективное сознание, пронеслось у меня в мыслях. Если бы у выживших появилась всеобщая сознательность, нам проще был бы дать отпор раньше.

Мёртвые вояки понимая, что ограждение не прорвать, изменили тактику. Следующие за первыми рядами твари, запрыгивали на плечи тем, кто стоял у ограды. Так они хотели попасть за укрепление. Винт, вооружённый мачете, подскочил к одному из мертвецов и ловко снёс тому башку. Старались экономить патроны, протыкали гнилые головы нападавших с большей ненавистью, чем обычно. Эти ублюдки перестреляли много жителей. Карма настигла их, превратив в монстров. Нам удавалось сдерживать натиск противника, но их слишком много. Темнота им на руку, а нас освещал лишь свет ущербной луны. И то хорошо. Отбиваясь от заражённых, я снова подумал о генераторе. Главное не дать тварям прорваться через ограждение.

— Вот сейчас и проверим, на совесть сделали забор или опять тяп-ляп, и замазали глаза.

— На совесть, Дэн, не очкуй! — выкрикнул Ник.

Вот зараза, так и хотел осадить его, но не место и не время. Словечками разбрасывался как Одноглазый порой. Словно из него так и пёрло дерьмо. Вот оно воспитание.

Один мертвец почти перелез ограду. Рядом с ним никого, и я выстрелил одиночной очередью, пробивая заражённому голову.

Со стороны леса раздались выстрелы. Из крупнокалиберного пулемёта застрочила песня смерти. И пули те не пчёлы, а огромные шершни. Они не жалили, рвали жертвы на куски, отрывая ноги и руки. Ненадолго адская машина смерти замолчала. Мертвецы повернулись на шум, оставив попытку штурма, и ринулись на звук пулемёта.

Их косило, убивая дважды, я, признаюсь, даже радовался, что кто-то пришёл нам на помощь.

— Это папа, — как-то с надеждой в голосе прошептал Макар.

— Конечно! — с какой-то пацанячьей радостью его обнял Ник. — Наверняка они выжили и теперь вернутся домой!

Стрельба стихла. Покрошенные в фарш зомби усеяли полосу возле укрепления. Выйдет солнце, и от разлагающихся тел будет вонять немилосердно. Небо серело, и в предрассветных сумерках мы увидели двигающихся к нам людей. Макар опустил оружие и вглядывался вдаль, говоря, что их человек десять.

— Это солдаты! — вдруг сказал Ванька. — Мы ещё можем перестрелять их.

Я кивнул, зная, что у нас преимущество. Находясь на крышах, мы могли спрятаться за вентиляционными трубами. Для нас обзор лучше, чем для них. Одного не понимал, вояки избавлялись от заражённых или помогли нам?

— Скройтесь, не высовывайтесь! — приказал я. Сам же наблюдал за отрядом наёмников. Они шли к укреплению, а впереди толкали тачку с пулемётом. Внезапно под ногами бойцов заклубился дым. Он становился гуще и стелился по земле, словно солдаты не шли, а плыли над пожухлой от жары траве. Что за хрень? Я непонимающе потряс головой.

— Отец, — услышал рядом голосок подползшего ко мне сына. — Что это?

— Сам не знаю, — приложил палец к губам, наблюдая за вояками, видя, как густой зелёный туман поглощает их и внезапно отступает, оставляя вместо себя пустоту. Самое удивительное произошло потом. Все разорванные пулями тела мертвецов испарились, как будто их не было никогда тут. Странно как, словно солдаты пришли к нам из иного мира, и ушли снова туда. Что же происходит? Этот вопрос не давал мне покоя, так можно и голову «сломать», однако я взял себя руки. Все ошарашены и теперь надо понять, где наши сильные и слабые стороны, чтобы исправлять ошибки.

Солнце осветило первыми лучами крыши домов. Со стороны леса появились новые фигуры. Да что же это такое. Я велел Линю глянуть в оптический прицел. Старик стрелял отменно, но пока не хотелось поднимать шум.

— Это снова америкосы? — зачем-то спросил Ник.

Линь, хмыкнув, оторвал взгляд от прицела и приложил палец к губам:

— Пока не спешите, но эти, кажется, не похожи на заражённых.

— Кто там? — всполошился Макар, протягивая худенькую руку к винтовке Линя.

— Погоди, — остановил его старик. — Отца среди них нет. Это Одноглазый. — Он глянул в сторону Ника. — Пискун, Харли, Клещ и Рогач. Двое ранены. Идут с оружием. Интересно-интересно.

— Дай сюда? — Ник выхватил из рук старика винтовку. Глянул на поникшего Макара и, прижав окуляр к лицу, вгляделся в лица тех, кто раньше жил бок о бок с ними.

Я не заметил радости на его лице. Что задумал парень. Увидел, как его палец лёг на спусковой крючок и тихо проговорил ему в ухо, опустившись на одно колено рядом с пацаном.

— Не дури, Ник. Это же свои.

— Свои?! — ответил мне сквозь зубы парень. — Я ждал, пока он вернётся.

— Ты о ком? — поинтересовался я, пытаясь отвлечь Ника от необдуманного поступка.

— О том, кого вы называете Одноглазый. Лучше бы Оружейник вернулся. А эта банда, уж прости, Дэн доставит ещё нам хлопот. Вот увидишь. Лучше уж пристрелить их сразу.

— Нет. — Я коснулся дула винтовки рукой и опустил ствол вниз. — Каждому надо давать шанс. И прости, если что-то не понимал раньше.

Группа из пяти человек приближалась к укреплению. Я смотрел на них, понимая, что несладко им пришлось в лесу и необходимо расспросить мужиков, что же произошло. Этот странный туман, солдаты, вопросов много, как обычно. Приказал группе спуститься с крыши. Глянул вниз, видя подбежавшую Семёновну. Она встала у сетки ограждения и напряжённого смотрела на приближающуюся компанию.

— Принесла нелёгкая, — пробубнила вполголоса, но я отлично услышал её.

Что-то тут не так и, видимо, я что-то не догонял. Не знал в чём причина неприязни Ника и бабульки к вернувшимся жителям посёлка. Лишние руки не помешают, как и те, кто умеет держать оружие. Интересно, что скажет Одноглазый и его ватага.

Я последним спустился с крыши и, подойдя к воротам, услышал приближающиеся шаги по щебёнке.

— Открывай! — крикнул Одноглазый. — Вернулись мы.

— Да понял я, — ответил ему, толкая тяжёлые ворота, которые со скрипом приоткрылись.

В щели появилось лицо отца Ника. Я видел, что мужчины потрёпаны, у Клеща перевязана рука, а Пискун бледный как смерть прижимал к животу ладонь. Как он дошёл, из него словно вылилось три ведра крови.

— Давай живо! — крикнул Рогач. — Видишь, Пискун ранен.

— Вижу, — глухо отозвался я, впуская сбежавших в лес мужчин.

Они втиснулись в проём и, очутившись внутри с облегчением выдохнули. Я захлопнул проход и щёлкнул замком.

— Как у вас, однако, всё быстро тут изменилось, — проговорил Одноглазый и сплюнул под ноги. — Не ждали?

— Очень даже, — язвительно ответил Ник, с недобрым блеском в глазах. — Ждали, чтобы встретить достойно.

— Это как же? — в тон ему ответил отец.

— Свинцом, пап, свинцом, — хохотнул Ник. — Скажи спасибо Дэну. Отговорил.

— Ну, благодарствую, — театрально поклонился мне Одноглазый.

— Пискуна в лазарет! — приказал я. Семёновна кивнула. Нютка и Макар подскочили к парню. Взяли его под руки и последовали за бабкой, к бару. Семёновна там решила устроить кабинет и проводить занятия. Мы двинулись следом. Линь поздоровался с недавними соседями, а Харли спросил:

— Выпить есть что?

— Найдётся, — усмехнувшись, ответил старик.

Одноглазый точно почуял, что порядки в городе изменились, глянул на меня единственным глазом:

— Что здесь не так?

— Всё путём, — ответил ему я, — за исключением, что из всего посёлка выжило восемь человек.

— Офигеть! — присвистнул Рогач. — Те солдаты?

Я кивнул.

— Сами вернутся хотели, — словно оправдываясь заговорил Клещ, — мертвецов орда, а тут ещё и эти вояки с ними сцепились. Не помогли им пушки.

— Расскажете всё что видели, — ответил ему Ник, продолжая сверлить отца взглядом серых глаз. — Сейчас порядка стало больше благодаря Дэну.

Ох, и не хотелось мне сейчас начинать неприятный для пришедших разговор и делить власть. Это неизбежно. Знал это.

— Порядка? — хмыкнул Рогач.

— Потому мы и живы, — отозвался все это время молчавший Линь.

Ленка, шедшая впереди, внезапно остановилась.

— Если бы мы сразу действовали слаженно, никто бы не погиб. Поэтому сейчас будете слушать Дэна. Он правильный человек!

Одноглазый, Харли и Клещ рассмеялись. Только Рогач, поджав губы, отвёл глаза в сторону.

— Нам нужны хорошие стрелки и мужская сила, — невозмутимо говорил я глядя на мужчин. — Но теперь в колонии особые правила. Не нравится, убирайтесь, как залижете раны.

— Гля, как заговорил, Дэнчик! — Одноглазый вплотную приблизился ко мне. Ростом он выше и навис надо мной, словно грозовая туча. — Это мы ещё посмотрим…

Я услышал, звук передёргиваемого затвора автомата. Повернулся на него, видя, как побелело лицо Ника от ярости:

— Я-то знаю, что ты за тварь — проговорил сквозь зубы пацан.

— Никита, не стоит, — я поднял перед ним ладони вверх. — Не делай этого.

Глава 3 Макар

Даже если можно спасти одну жизнь,

это уже хорошо.

Осматривая изменившееся питейное заведение, Одноглазый поцокал языком. Харли и Рогач уныло тянули брагу, оставшуюся с их позорного бегства из посёлка, а я ждал новостей от Ленки, помогающей Семёновне зашивать Пискунова. Ник остыл ненадолго и, чтобы не собачиться с отцом, отправился с Ванькой и Нютой разгребать мусор в кинотеатре. Я с Линем и Винтом сидели за столом напротив вернувшихся мужиков и рассказывали, что произошло у нас в их отсутствие. Вернее говорили я и старик, а Винт просто кивал.

— Вот скажи, — ехидно ухмыльнулся Рогач, — правда говорят, дуракам везёт. — Он мотнул головой в сторону Винта. — Нормальных мужиков эти твари перестреляли или мертвецы порвали, а этому слабоумному хоть бы что.

— Я не слабоумный, — улыбаясь, ответил Винт, чем вызвал хохот у корешей Одноглазого. — Дэн сказал, что от меня есть польза.

— Какая может быть польза от идиота? — спросил в упор парня Одноглазый, Винт поджал губы и его подбородок мелко задрожал. — Давай заплачь и позови мамочку.

— Хорош, языком трепать, — осадил я отца Ника. — Расскажи лучше, что вы видели, пока зашкерились в лесу?

Поправив повязку, он откинулся на спинку стула. Хотел было рот раскрыть, но его опередил Харли.

— Вы видели туман?

— Появившийся ниоткуда? — спросил Линь.

— Именно, — закивал Рогач.

— В нём исчезли солдаты, — ответил я. — Большая часть ублюдков стали зомби, и бросилась в атаку на посёлок. Благо мы отлично укрепили ограждение. Им не удалось прорваться. Потом кто-то открыл стрельбу. Мы подумали, что это сбежавшие во время нападения на лагерь вернулись, но ошиблись. Те же вояки били по своим. Потом появился туман и поглотил их.

— Мы видели, как они вышли из тумана, — продолжил Рогач, вынув цигарку и закурив. Налил себе ещё браги и огляделся в поисках пепельницы. — Принеси, Винт.

Парень только хотел подняться, но я задержал его, положив ему ладонь на плечо:

— Здесь слуг нет, Рогач. Сам на стойке возьми.

— Ладно. Обиделся что ли, Винт?

Парень отвернулся, а Рогач, гаденько улыбаясь, проговорил:

— Ну, извиняй нас. Ты ж не проявлял раньше себя, вот дурачком и считали.

— Хорошо. Я не буду обижаться, — ответил Винт, и на его лице вспыхнула добродушная улыбка.

— Давай, ближе к телу. — Я положил локти на стол, налил и себе браги. — Что там с туманом и вояками?

— Странное дело, — вступил в разговор Харли, поправляя бандану на голове. — Мы затаились в лесу. Хотели вернуться, как стемнеет, но увидели, что солдаты вышли из города. Идут, словно ничего и не случилось, потому что их командир велел остановиться, глянул, кто ранен или нет, и приказал раненых пустить в расход. Там же их и оставили в поле. Не знаю, есть ли у них какая-то специальная установка, только внезапно в воздухе появилось кольцо из дыма. Знаешь, как портал. Они отправились туда. Заходили с одной стороны и исчезали в тумане, пока не пропали все до единого бойца. Я такое только в кино видел. Но так и было.

— Откуда взялись тогда заражённые солдаты? — спросил Линь. — Их тут оказалось много, человек пятьдесят точно. Правда, расстреляли своих человек десять навскидку. Ты же видел, Дэн сколько всего сюда явилось солдат?

— Да, примерно столько же, сколько напало сегодня ранним утром.

— Вот, — протянул Линь вытаскивая из кармана мятую пачку Беломора. Я глянул на неё, удивляясь, где же он откопал такой раритет. Старик закурил, выпуская к закопчённому потолку клубы дыма, прям как старый пыхтящий паровоз. — Если бы не старания Дэна пропали бы тут. Молчи, — он с острасткой глянул на меня. — Уважь возраст старика. Ленка Антоху потеряла, но ни разу даже не заплакала, держится баба, отдаёт себя полностью работе. Я согласен с Дэном, если пришли, то приносите пользу. Хватит, наотдыхались, вот и результат — гора трупов, дети сиротами стали, он глянул в сторону сидящего в углу Макара.

Юноша всё это время молчал, а тут не выдержал. Подошёл к нашему столу и тихо проговорил:

— Отец вернётся, я верю.

— Никто и не сомневается, только, кем он вернётся, — ответил мальчику Рогач.

— Вы смеётесь над каждым из нас, — без тени робости в голосе произнёс Макар. — Взрослые мужики, а ведёте себя хуже детей.

— Ты ещё поучи, малой! — замахнулся на него Одноглазый. Я не успел оборвать его, как Макар, положив ладони на стол произнёс:

— Я вас не боюсь. Лучше бы помогли делом, а не трепались тут, показывая какие вы, типа крутые. Вы просто мусор!

Тут уже подорвался из-за стола Харли, но растянулся на дощатом полу, запнувшись за вытянутую ногу старика.

— Что ж ты так, милок, — якобы забеспокоился Линь. А я ведь заметил, что ногу он вытянул спецом. Вот хитрый дед.

Потирая ушибленные колени, Харли поднялся. Увидел, как Макар, повернувшись спиной к ним, выходит из бара и хотел двинуться за ним, но на этот раз я остановил его:

— А ведь пацан хоть и малой, но прав. Не нравится вам, понимаю, но уважать им пока вас не за что.

Харли поправил куртку и отряхнул пыльные колени. Рогач откинулся на спинку стула и сунул в рот цигарку. Никто не возразил, и я продолжил:

— Каждый делает выбор, но научитесь уважать тут всех, тогда и к вам станут прислушиваться.

— Да, — протянул Одноглазый. — Идти нам некуда, разве только в свободные дома другого квартала. Это нам не подходит, но и ходить под тобой и твоими сопляками мы не станем.

Да уж, пронеслось в моих мыслях. Не таким я представлял возвращение тех. кто способен держать в руках оружие. Тоже закурил. В баре атмосфера стала пр