Оглавление

не плюй в колодец

Глава 1

90-е гг.

— Ма-ам, а посему бабуска нас не любит? — Костик задал вопрос матери, держа её за руку.

— Любит она нас, сынок. Просто такой у ней характер, — Люба вела сынишку в детский садик.

— Халактел? А сто это такое? — семенил маленькими ножками мальчик.

— Бабушка наша очень строгая, но справедливая. Иногда бывает капризной, как ты, когда не хочешь кушать манную кашу по утрам. Понимаешь?

— Понимаю, — ответил Костя, хотя в его голове никак не укладывалось, зачем ему досталась такая злобная и противная бабушка, не такая, как у соседа Митьки.

***

Любовь Хоркина — молодая вдова двадцати трёх лет. Работает официанткой в местном кафетерии. Закончив школу, вышла замуж и в скором времени забеременела.

— Повторила судьбу своей матери, — рассуждали жители многоквартирного дома, глядя на молодую маму. — Нюрку мужик бросил, когда та на сохранении лежала.

— Загулял паршивец, — поддерживала разговор собеседница.

— Ну, у Любы другая судьба, — в разговор встряла женщина, услышавшая, о чём говорят люди. — Её никто не бросал. Вдо́вая она. А вот мать её просто мегера, всегда такой была. Я её с детства знаю. Ни один мужчина с ней не уживётся. А то, что Любка вдовая, так это по вине Нюрки…

Бабушка Нюра — очень своенравная женщина пятидесяти пяти лет. Одна воспитывала свою Любаху, как она называла дочь. Был когда-то у неё сожитель после первого брака, но и тот оказался не расположенным к семейным отношениям. Частенько наказывал девчонку, показывая себя хозяином дома. Работал, где придётся. Любил выпивать по выходным. Когда Любке исполнилось шестнадцать лет, пьяный отчим, заходя в квартиру, сразу же напал на девушку. Любке удалось вырваться и убежать к подруге Аньке. Родители Анюты позвонили в милицию. После недолгих разбирательств отчима посадили в тюрьму на несколько лет.

Как же кричала Нюра на свою дочь, обвиняя её во всех прегрешениях.

— Всё из-за тебя! — Нюра схватила веник. — Ты во всём виноватая! Ваську моего посадили! Сама, небось, приставала!

— Ты что такое говоришь, мама? — плакала Люба, испугавшись, что мать сейчас начнёт бить веником. — Я ничего не делала!

Люба заканчивала одиннадцатый класс. Приближался школьный выпускной. Девушка погружалась в мечты о прекрасном вечере.

«Платье, нужно купить платье», — представляла, каким оно должно быть.

Но выпускной вечер для Любы не состоялся. Мать не купила наряд и не пустила дочь на праздник.

— Платье ей! Заработай, а потом и трать на свои платья! — ругалась Нюра. — Где я тебе денег возьму? Васька-то за решёткой! А батька твой не платит алиментов! За что мне это всё? У-у, уродилась нахлебница! Платье ей подавай!

Грозила кулаком Нюра.

Наслушавшись материнских криков, Люба решила искать работу. Чтобы продолжить учёбу, хотя бы в ПТУ, об этом и речи не было. Нужно зарабатывать, чтобы мама начала гордиться, чтобы хвалила работящую дочь и не упрекала ни в чём.

Первая работа помощницей посудомойки была несложной. А что, стой у специальной машины и следи за тем, чтобы вовремя снять тарелки с железного полотна. Проработала в заводской столовой Люба всего лишь три дня. Когда выяснилось, что никто платить несовершеннолетней не собирается, пришлось уходить.

— Умнее будешь, — брюзжала мать, выжимая половую тряпку. — Надо было обо всём договариваться.

Много куда обращалась Люба в поисках хоть какой-нибудь подработки, но всё безуспешно. То мест не было, то работа для молоденькой девушки не подходящая.

— Мои родители на рынке овощную точку открывают, так я уже с ними договорилась о тебе, — подруга Анюта встретилась с Любой в парке. — Не переживай, всё хорошо будет. Как обходиться с весами мама тебе покажет.

— Ты куда документы подала? — поинтересовалась Люба.

— В железнодорожный техникум, — улыбнулась Аня, рассматривая прогуливающихся людей по парку.

Как и обещала Анюта, Любу взяли продавщицей на рынок. Девушка быстро освоилась. Её приветливая улыбка и тонкий голос привлекали покупателей. К концу дня практически всё было продано. В коробках оставались лишь изрядно подгнившие помидоры.

— Ну, что ж, что осталось — списываем и на выброс, — мать Анюты проводила сверку.

— А можно я их себе заберу? — робко спросила Люба.

— Бери, что сможешь — обрежешь…

Любка складывала сопливые овощи в пакет и гордо несла домой.

— Ну ты дура просто! — недовольная Нюрка заглянула в пакет. — Когда же ты уже соображать начнёшь? Хитрее надо быть, хитрее! С гнильцой в самый низ клади покупателю, а себе в сумку прячь свеженький! А то притащила с помойки!

Люба ни в коем случае не хотела воровать. Она молча выслушивала мать и продолжала работать на совесть.

— Нахлебница — рассматривая вновь принесённые овощи, бубнила Нюра. — Работать в таком месте и жить впроголодь…

Наступила зима. До чего ж морозно и холодно на улице, но деваться некуда, нужно продавать. Хозяева рыночной точки сменили овощи на свежее мясо.

— Как дела продвигаются? — отец Ани приехал за выручкой.

— Хорошо, — улыбалась Люба ярко-красными губами, замёрзшими от мороза. — Мне б отлучиться…

— Иди-иди, я постою, — считал купюры мужчина, не поднимая глаз.

Люба побежала в столовую, которая располагалась за забором рынка. В туалет приспичило с такой силой, что потянуло низ живота.

Справившись со своими потребностями, девушка поспешила к выходу. Открыв второпях выходную дверь, столкнулась с молодым человеком, который хотел войти в столовую.

— Извините, — Люба улыбнулась, натягивая на ходу варежки.

— Да ничего, — парень смотрел прямо в глаза и, казалось, не торопился войти в здание.

— Я Миша, — представился молодой человек.

— Люба, — девушка опустила глаза.

— Долго стоять будем? — позади Миши послышался строгий мужской голос. — Дайте пройти!

Миша посторонился, пропуская мужчину.

— Вы торопитесь? — парень смотрел, как Люба укутывается в телогрейку.

— На работу надо…

— А где Вы работаете?

— На рынке, мясом торгую.

— Замётано. Ну, пока?

— Пока, — Люба зашагала в сторону открытых ворот, оборачиваясь.

Михаил стоял на том же месте и провожал девушку взглядом.

Люба прибежала к своему месту, где её ждал отец Ани.

— Ну ты где там? — мужчина стучал одним ботинком о другой, чтобы согреть замёрзшие ступни.

— Извините, — Люба встала у весов.

— Я поехал, завтра Ильинична за выручкой придёт.

— Девушка, взвесьте мне вот этот кусочек, — послышался знакомый голос.

Люба повернула голову и увидела Михаила.

С этого дня молодые люди начали встречаться. Через полгода Люба забеременела.

— Догулялась, — взбесилась Нюра, как только услышала новость. — Башку бы тебе оторвать! С малолетства на мужиков потянуло! Бросит тебя твой ухажёр, и дальше что? Мне на шею садиться? На аборт!

Но Михаил очень обрадовался, узнав, что скоро станет отцом. Пара подала заявление в ЗАГС.

— А жить где собираетесь? — Нюра вошла в кухню.

— Об этом я и хотела с тобой поговорить, — Люба отставила чашку с чаем и повернулась к матери. — У Миши негде: он живёт в общежитии в комнате с другом. А у нас трёхкомнатная квартира…

— Не у нас, а у меня! — Нюра с грохотом поставила чайник на плиту и потянулась за сахарницей.

— Хорошо, у тебя. Мам, целых три комнаты. Неужели ты нас не пустишь? Мы поживём где-то год у тебя, а там снимем себе жильё.

— Да на какие шиши ты снимешь? Ты знаешь, сколько всего надо ребёнку? Снимет она… — Нюра налила себе чай и присела за стол. — Значит так, жить остаётесь у меня, но не просто так. Я сдам вам комнату по дешёвке. Сама понимаешь, мне тоже жить на что-то надо. Фабрику нашу закрыли, так что платите, как квартиросъёмщики. В холодильнике освобожу вам две полки. Мои продукты не трогать. Не собираюсь я кормить твоего грузчика.

Люба рассказала об этом Мише. Мужчина задумался.

— На год — ещё куда ни шло, а там уедем в большой город. Здесь с работой совсем туго…

Свадьбы не было, как и денег. Молодые расписались в спокойной обстановке через два месяца. Михаил переехал в квартиру тёщи. Первые два дня Нюра не разговаривала с зятем. Она проходила мимо парня, будто он невидимка. Михаил, выходя из ванной, здоровался с женщиной, а в ответ получал лишь презирающий взгляд. Мишку сильно напрягала такая обстановка, но он не сдавался.

Наступила осень. Ноябрь.

— Тарелку за собой не уберёт! — Нюра бросила посудину в раковину. — Всё бросает на столе! Всё в крошках! Неужели стол не вытереть?

— Я сама уберу, — Люба вышла из комнаты, потягиваясь.

— Уберёт она… — Нюра туда же отправила и ложку с чашкой. — Вы собираетесь платить за этот месяц? Почему я постоянно должна напоминать?

— Мам, мы же договорились платить в двадцатых числах, а сегодня только десятое.

— Если не можете платить, то идите, куда хотите, а я жилплощадь другим сдам.

Люба вернулась в свою комнату и открыла шкаф. Достала из конверта несколько купюр.

— Последние, — тяжело вздохнула девушка.

***

Михаил вернулся с работы поздно вечером. Снимая обувь у порога, выслушал претензии со стороны тёщи.

— О, уже и ночами стал приходить. Завёл себе кого-то…

— Мам, ну что ты такое говоришь? Как тебе не стыдно? — Люба вышла встречать мужа.

— Мне? Мне стыдно? Ну это уже наглость! — вспылила Нюра, сунув руку в карман халата. — У неё муж по бабам шляется, а она рот раззявила!

— Может, хватит уже? — в разговор вступил Миша, заходя в ванную, чтобы помыть руки.

— Ты тут в моём доме не хами! А то я быстро верну тебя на место, откуда ты пришёл! — закричала тёща, стоя у открытой двери в ванную комнату. — Посмотрите на него! Да кто ты такой, чтобы мне указывать?

— Я же ничего такого не сказал, — вполголоса ответил Мишка, вытирая руки полотенцем.

— Ещё бы ты сказал! Ты живёшь в моей квартире! Вытираешься о моё полотенце! — схватив за край полотенца висящего на крючке, потрясла им в воздухе. — Ешь с моего стола!

— Ну, это Вы хватили. Ем я с Вашего стола — это верно, вот только продукты наши, — Миша прошёл в кухню и уселся на стул.

— Что? Куском меня попрекать? — Нюрка встала в дверях, положив руки на дверной косяк.

— Мам, дай пройти, — Люба убрала одну руку матери с косяка и вошла в кухню. — Ты всё не так поняла…

— Не-ет уж, я всё правильно поняла… — Нюра развернулась, чтобы уйти, но остановилась и встала полубоком. — Поднимаю плату за комнату со следующего месяца.. А то сами знаете — цены растут… Видели, сколько сейчас крупа стоит? Да и за свет вы мне не платите…

Тёща плавной походкой удалилась к себе в комнату.

— М-да, — Миша встал и посмотрел в окно.

— Миш, — Люба подошла сзади и обняла мужа за пояс. — Не обращай внимания. Она не со зла. Просто характер у неё такой — придирчивый…

— Да я всё понимаю, только вот я сразу ей не понравился, — мужчина повернулся к жене и приобнял за плечи. — Ничего, прорвёмся.

Люба вдруг отстранилась от мужа и застыла.

— Что с тобой? — Миша взял жену за руки.

— Ой, — лицо Любы побледнело, а щёки налились румянцем.

Михаил почувствовал мелкую дрожь в пальцах любимой.

— Мишка! — вскрикнула девушка, приложив ладонь мужа на свой живот. — Чувствуешь? Ты чувствуешь?

Через пару секунд Миша ощутил лёгкий пинок по пальцам.

— А это ножка, наверное, — рассмеялась Люба, положив вторую ладонь мужа на свой живот.

Мужчина ощутил пинок ещё сильнее.

— Любонька, — лицо Миши расплылось в улыбке. Он подхватил жену на руки и расцеловал во все щёки. — Любавушка моя!

— Тише-тише, — Люба засмеялась ещё громче, закидывая голову назад.

— Пацан будет! Я это точно знаю! — Мишка поставил жену на ноги.

— Чего разорались? — Нюра прибежала на шум.

— Мам! Малыш зашевелился! — возбуждённая эмоциями, Люба взяла руку матери и хотела также приложить к животу, чтобы мама почувствовала будущего малыша.

— Велика радость, — Нюра одёрнула руку и продолжила грубым голосом. — Лучше бы думали, как по счетам платить… Да какие из вас родители, если уж даже жилья своего не заимели…

Люба присела на стул в расстроенных чувствах.

— Завтра сантехник придёт! Платить нечем, а мужчины у нас в доме, как видится, нет! Уж будьте любезны найти денег к обеду! — послышался голос Нюры из комнаты.

— Что починить надо? — удивился Мишка, глядя на жену.

— Да не знаю я. Вроде как всё в порядке, ничего не течёт, — Люба развела руками.

***

Стоя на рынке на своём рабочем месте, Люба чувствовала, как мороз пробирается под телогрейку и в варежки. Девушка постоянно дышала на замёрзшие пальцы, пытаясь согреть их.

— Ну, здравствуй, Люба, — к столу подошёл хозяин точки. — Ну, как тут у нас дела?

— Потихоньку, — Люба улыбнулась приветливо и вытащила из-под весов тетрадку.

Хозяин внимательно изучил записи и пристально посмотрел на продавщицу.

— Ну что же, Любушка, всё правильно, всё хорошо… — мужчина смотрел прямо в глаза.

Любе стало не по себе. Она вытерла нос варежкой и спрятала руки в карманы.

— Ты только не обижайся на нас, но придётся расстаться, — наконец-то произнёс хозяин.

— Что-то не так? У меня здесь не может быть ошибки. Всё тютелька в тютельку, — растерялась Люба, услышав такие слова.

— Да нет, здесь действительно всё чин по чину, но… — мужчина взглянул на телогрейку в районе живота. — В положении ты, а нам рисковать никак нельзя. Вот ты сама подумай: такие морозы сейчас начнутся — вдруг что с тобой случись… Время — деньги, каждый час на счету… Нет, ты продавец, конечно, хороший, умный, быстро всему обучилась. Но, по-человечески, куда тебе в твоём положении на улице стоять? Ты же совсем молоденькая. Тебе сейчас себя беречь нужно.

Люба получила расчёт и поехала домой.

Нюра встретила дочь с очередным набором ругательств.

Глава 2

Декабрь. Канун Нового года.

Люба суетилась в кухне, готовясь к завтрашнему празднику. Отварив заранее овощи, девушка принялась их чистить и нарезать для салатов.

— А колбасы-то докторской купили, как кот наплакал, — Нюра отрезала себе кусок колбаски и положила его в рот. — На меня рассчитывали? Ну уж не-ет…

— На что хватило, то и купили, — ответила Люба, не обращая внимание на мать.

— Винегрет не забудь приготовить. Я его с детства люблю, — дожёвывая кусок докторской, дала наказ Нюра. — А твой где?

— Смена у него сегодня, обещал прийти пораньше.

— Я смотрю, нравится тебе в дурах ходить, — Нюра открыла холодильник, чтобы полакомиться ещё чем-нибудь вкусненьким.

— Я ему верю, — сквозь зубы проговорила девушка, перекладывая в салатницу кубики из овощей.

— И в кого ты только такая? — крутила в руках пачку крабовых палочек.

Но Миша не пришёл домой, как и обещал, пораньше. До полуночи просидела Люба у окошка, дожидаясь возвращения мужа.

«Неужели мама права? — уставившись в окно, девушка перебирала варианты. — А вдруг он с другой?»

В голове Любы проявились образы от волнения. Она вдруг ясно увидела, как чужая женщина жарко целует в губы Мишу.

— Да что же это? Мой Мишка не такой… — встала со стула Люба, взглянув на часы. — Половина первого… Господи, пусть с ним будет всё в порядке! Я всё, что угодно приму, лишь бы мой Миша был живой!

Заснула Люба только лишь под утро, облокотившись о подоконник.

— Ну, а я о чём говорила? — возмущённая Нюра вошла в кухню. — Не ночевал дома!

Люба открыла глаза от шума и приподняла голову. Плечи и спина затекли. Выпрямившись, девушка повернулась к матери.

— Сидишь тут, ждёшь, а он с другой развлекается! — мать зажгла конфорку под чайником. — Сегодня Новый год! Вот тебе и подарочек от любимого муженька! А что ты хотела? Он — парень молодой. Ему «это» требуется, а ты с пузом. Поняла?

— Никогда в это не поверю, — поднялась со стула Люба и пошла в ванную, чтобы умыться.

— Родной матери не верить — это последнее дело, — достала сахарницу из навесной полки. — Я тебя выкормила и вырастила, а благодарности в ответ никакой.

— Ты мне объясни, — Люба вышла из ванной, вытирая на ходу руки. — Ты почему так взъелась на Мишку? Что он тебе сделал? Он же всё для нас и для тебя тоже. Пашет в магазине. Сверхурочно, зачастую, чтобы денег домой принести, а ты?

— А я хочу тебе лучшей жизни! — стукнула по столу Нюрка, и чай из кружки оставил коричневую лужицу вокруг дна. — Я таких, как он, насквозь вижу! Пришёл сюда на всём готовом! Почему он в общаге жил, а? Не знаешь?

— Я не спрашивала, меня это не интересует, — повесила полотенце на крючок.

— А я скажу: оболтус твой Мишка. Он мне напоминает одного такого — пришибленного.