Дж. Л. Арментроут

Лунный свет

Каждому читателю, открывшему эту книгу.

Спасибо вам.

Это выдуманная история. Имена, персонажи, места и события – плод авторского воображения или художественного переосмысления и не должны восприниматься как реальность. Любые совпадения с событиями, местами, организациями или людьми, как ныне живущими, так и покойными, абсолютно случайны.

Глава 1

– Это правда? То, что говорят о женщинах, которые приходят сюда? – Ногти, выкрашенные блестящим красным лаком, пробежались по животу Люциана де Винсента, высвобождая передний край его рубашки. – Что они… сходят с ума?

Люциан изогнул бровь.

– Потому что я уже чувствую себя немного безумной. Чувствую, что теряю контроль. Я так давно хотела тебя. – Губы того же цвета, что и ногти, тронули короткие волоски за его ушами. – Но ты никогда не смотрел в мою сторону. До сегодняшнего дня.

– Теперь ты говоришь неправду. – Он потянулся за бутылкой «Старого Рипа»[1]. Он смотрел на нее не раз. Может быть, немного испытывал ее. С копной золотых волос и глубоким декольте, он не мог не смотреть на нее, равно как и половина завсегдатаев «Красного жеребца». Черт, наверное, порядка девяноста процентов из них, мужчин и женщин, устремили взгляды в ее сторону не один раз, и она прекрасно знала об этом.

– Но ты постоянно сосредоточен на чем-то другом, – продолжила девушка, и он увидел, как она надула свои пухлые губы.

Он налил себе бурбона, пытаясь понять точно, кому еще он мог бы уделять внимание. Вариантов было бесконечное множество, но он никогда не сосредотачивался на ком-то одном. По правде говоря, даже женщине перед ним он не уделял полного внимания, даже когда она прижималась к его спине чудесной грудью и проскальзывала ладонью под его рубашку. Она издала звук, гортанный стон, который ничуть не возбудил его, когда ее ладонь прижалась к напряженным мышцам в нижней части его живота.

Когда-то достаточно было лишь понимающей улыбки и страстного голоса, чтобы возбудить его так сильно, что эрекция держалась бы часами. И еще меньше требовалось ему, чтобы потерять на какое-то время голову и начать трахаться.

Теперь?

Этого было не достаточно.

Ее острые маленькие зубки поймали мочку его уха, когда она опустила ладонь ниже, ее ловкие пальцы остановились на ремне.

– Но знаешь что, Люциан?

– Что? – Он поднял к губам низкий и тяжелый стакан для виски и, не вздрогнув, опрокинул в себя пахнущую дымом жидкость. Бурбон скользнул по горлу и согрел желудок, пока он рассматривал картину над баром. Это был не лучший образец живописи, но что-то в языках пламени ему нравилось. Напоминало о стремительном скольжении в безумие.

Она расстегнула его ремень.

– Я хочу удостовериться, что ты никогда больше не подумаешь о ком-то еще.

– Неужели?.. – Он замолчал, нахмурив брови и погрузившись в воспоминания.

Дерьмо.

Он забыл ее имя.

Ради всего святого, как же, черт возьми, звали эту женщину?

Фиолетово-красные языки пламени на картине не дали ответа. Он глубоко вздохнул и едва не потерял сознание от ее приторного парфюма. Словно в рот ему закинули ведро клубники.

Пуговица на его брюках была расстегнута, и просторную комнату наполнил металлический звук молнии. Не более чем через секунду ее рука оказалась под резинкой его боксеров, прямо там, где покоился член.

Она замерла на какое-то мгновение, казалось, даже прекратила дышать.

– Люциан? – проворковала она, обхватывая теплыми пальцами его почти вставший член.

Что, черт возьми, было с ним не так? Почему эрекция так и не наступала?

Красивая женщина трогала его, а он был возбужден не больше, чем школьник в комнате, полной монашек.

Дьявол, он скучал. Она его не интересовала. Обычно такие женщины были в его вкусе. Провести с ней какое-то время, чтобы никогда не увидеть снова. Он не бывал с одной женщиной дважды, поскольку постоянство вырабатывало привычку, а от привычки очень сложно избавиться. Некоторые испытывали чувство, но он никогда не принадлежал к их числу, никогда. На сей раз с него хватит.

Ему казалось, что в последние пару месяцев над ним царит какое-то проклятие, парализующее практически каждую сторону его чертовой жизни. Беспокойство затаилось в глубине души и распространялось по венам, словно проклятый плющ, который оплел снаружи практически все стены дома.

Он чувствовал это задолго до того, как все перевернулось с ног на голову.

Она запустила вторую руку ему под рубашку, и ее хватка стала жестче.

– Ты намерен заставить меня поработать над этим, не так ли?

Он чуть не рассмеялся.

Проклятье.

Учитывая то, о чем он думал, ей придется поработать очень усердно. Опуская стакан на стойку бара, он откинул голову и закрыл глаза, заставляя разум очиститься. Она оставалась блаженно тиха, пока трудилась над ним рукою.

Теперь это было ему как никогда необходимо: бездумная разрядка и она… Клэр?

Клара? Имя начинается на «К», в этом он был уверен. Как бы там ни было, она знала, что делает. С каждой минутой он становился тверже, но его голова… Он полностью отключился.

Люциан раздвинул ноги шире, оставляя ей больше места для маневра, и на ощупь потянулся за стоившей несколько тысяч долларов бутылкой бурбона. Сегодня вечером он должен был потерять себя, почувствовать себя по-настоящему живым. Как и в любую другую ночь, но в эту – особенно, потому что завтра ему предстояло кое о чем позаботиться.

Сейчас он не хотел размышлять об этом, а думал только о ее руке, губах и, может быть, о том, как… Мягкие, едва слышные шаги по полу в помещении сверху заставили его открыть глаза. Он повернул голову, решив, что ему чудится, но звук не исчез. Определенно, это были шаги.

Что за черт? Потянувшись вниз, он поймал тонкое запястье, остановив ее. Девушке это не понравилось. Ее кулак дернулся, лаская его жестче и грубее. Он сильнее надавил ей на руку, чтобы остановить.

– Люциан? – в голосе девушки звучало недоумение.

Он не ответил, поскольку напряженно вслушивался. Откуда могли взяться шаги? В комнатах наверху никого не могло быть.

Ночью прислуга уходила. Они все отказывались оставаться в особняке де Винсент после того, как на небе появлялась луна.

Он наверняка ослышался, и винить в этом следовало проклятый бурбон.

Господи, может быть, он сходит с ума.

Вытащив ее руку из штанов, мужчина повернулся, чтобы посмотреть на нее. Разглядывая запрокинутое лицо, подумал, что она действительно красива, но он давно уже понял, что красота – лишь краткий дар, данный бездумно. В большинстве случаев она была поверхностна, а в некоторых – даже не натуральна, создана и изменена умелыми руками.

Обхватив ее за затылок, он невольно задавался вопросом, как глубока была ее красота и где оборачивалась уродством. Он прижал большой палец к яремной вене, почувствовал, как участился пульс, и заинтересовался.

Ее губы раскрылись, а тяжелые ресницы опустились, прикрывая глаза цвета местного ириса, который как раз цвел по всей Луизиане. Он был уверен, что дома она хранит пару корон и ленты, которыми щедрый Юг отмечает хорошенькие лица.

Люциан начал опускать голову, когда на столешнице зазвонил его телефон. Он немедленно отпустил женщину и развернулся, она разочарованно забормотала. Шагнув к трубке, он немало удивился, когда увидел на экране имя своего брата. Было поздно, и, кроме того, в это время блудный сын наверняка уже был в постели где-то в комнатах этого же дома. Дев наверняка даже не был со своей невестой, как полагалось нормальным парам, которые не вылезают из постели сутки напролет.

И опять же, он с трудом представлял себе девственную Сабрину, трахающуюся с кем бы то ни было.

Ходили слухи о мужчинах и женщинах семьи де Винсент. Одни казались совершенно ложными. Их прапрабабушка когда-то утверждала, будто если мужчины де Винсент влюблялись, то это было быстрое и глубокое чувство без раздумий и промедлений.

Чушь собачья!

Единственный из них, кто когда-либо влюбился, был их брат Гейб, и посмотрите, чем это все обернулось? Проклятым хаосом.

– Что? – ответил Люциан в трубку, вновь потянувшись за бутылкой.

– Ты должен спуститься в кабинет отца немедленно, – приказал Дев.

Люциан вскинул брови, когда его брат повесил трубку. Это было интересное требование. Опустив телефон в карман, он застегнул штаны, вытащил ремень и бросил его на ближайший диван.

– Жди меня здесь, – велел он.

– Что? Ты оставляешь меня? – требовательно спросила девушка таким тоном, будто ни один мужчина никогда не уходил от нее, если она уже положила руку на его член.

Ухмыльнувшись, он открыл дверь, которая вела на веранду второго этажа.

– Да, и ты будешь ждать, пока я не вернусь.

Девушка открыла рот от удивления, но, выходя из комнаты, он знал, что она может беситься сколько влезет и тем не менее останется и дождется его.

Он пересек веранду, попал на закрытую лестницу и прошел по ступенькам в дальнюю комнату на главном этаже. Дом был тускло освещен и тих, когда он босыми ногами прошлепал по кафельному полу, который вскоре сменил деревянный.

Понадобилась пара минут, чтобы дойти до кабинета, поскольку он находился в самом конце правого крыла, спрятанный от посторонних глаз тех, кто посещал дом де Винсент. Там были даже собственные вход и подъездная дорожка.

Лоуренс, его отец, вывел обеспечение конфиденциальности на совершенно новый уровень.

Его шаги замедлились, пока он подходил к закрытым дверям.

Не имея представления, что ждет его в кабинете, но зная, что брат не стал бы звонить в такое время по пустякам, он приготовился к худшему. Тяжелые дубовые двери бесшумно распахнулись, Люциан вошел в ярко освещенную комнату и замер.

– Какого хрена?

Две ноги в мокасинах из крокодиловой кожи тихонько покачивались в нескольких футах от пола. Под ними натекла небольшая лужа.

Гнилостный смрад, распространившийся по комнате, подсказал ему, что это было.

– Именно поэтому я тебе и позвонил, – сказал Дев откуда-то из глубины комнаты ровным тоном.

Люциан поднял взгляд вверх по темным, мокрым с внутренней стороны бедра штанинам. Дальше – по перекошенной голубой, словно васильковое поле, рубашке, на половину заправленной в штаны. Руки висели по бокам, плечи поникли. Шея покоилась под неестественным углом.

Возможно, это было как-то связано с ремнем, затянутым вокруг нее.

Пояс был закреплен за потолочный вентилятор, который привезли из Индии и установили чуть меньше месяца назад. Каждый раз, когда тело подергивалось, потолочные крепления издавали щелчок, словно из дедушкиных часов.

– Господи Иисусе, – прорычал Люциан, уронив руки и быстро заскользив взглядом по комнате. Лужа мочи растекалась по направлению к бежево-золотому древнему персидскому ковру.

Если бы его мать была жива, она бы уже в ужасе теребила жемчужную нить на морщинистой шее.

Ироничная усмешка искривила его губы при мысли об этом.

Боже, он скучал по матери каждый проклятый день с тех пор, как она покинула его – покинула их всех – в ту штормовую, удушливо влажную ночь.

Мама любила, чтобы все было красивым, нестареющим и неповрежденным.

То, что она покинула эту землю именно таким образом, было даже печально уместно.

Озабоченный больше этими мыслями, чем смертью, произошедшей в комнате, Люциан отошел вправо, опустившись в кожаное кресло. То самое, в котором ребенком он проводил неподвижно долгие часы, тихо выслушивая бесчисленные варианты того, почему он – верх разочарования.

Сейчас он скорее распластался, широко раскинув ноги, нежели сидел в нем. Ему не нужно было зеркало, чтобы понять, что его волосы, светлые, в отличие от темных волос братьев, были всклокочены, будто их ерошила дюжина рук. Ему не нужно было вдыхать слишком глубоко, чтобы чувствовать проклятый фруктовый аромат духов, въевшийся в его одежду.

Если Лоуренс увидел бы его в таком виде, то непременно бы высказал какое-нибудь едкое замечание. Тем не менее Лоуренс никогда больше не посмотрит на него так, учитывая тот факт, что сейчас он свисал с потолочного вентилятора, словно туша с крюка мясника.

– Кто-нибудь вызвал полицию? – спросил Люциан, постукивая длинными пальцами по подлокотникам кресла.

– Надеюсь на это, – протянул Габриель. Он прислонился к хорошо отполированному буфету вишневого дуба. Хрустальные бокалы зазвенели. Графины с коньяком и изысканным виски практически не шевельнулись.

Гейб, считавшийся самым нормальным братом из выводка де Винсент, кажется, еще не до конца проснулся. Одетый лишь в спортивные штаны, он лениво потирал подбородок и разглядывал качающиеся ноги.

– Я позвонил Трою, – мрачно ответил Дев из противоположного конца кабинета. Он выглядел так, как должен был выглядеть глава семьи: старший сын, который теперь, очевидно, отвечал за всю династию де Винсент.

Темные волосы аккуратно причесаны, подбородок выбрит, и, черт возьми, ни единой складки на льняных штанах. Вероятно, он, мать его, специально задержался, чтобы отгладить их.

– Я рассказал ему, что случилось, – продолжил Дев. – Он едет.

Люциан бросил взгляд на брата.

– Это ты нашел его?

– Я не мог заснуть. Встал и спустился сюда. Увидел, что свет включен, а он здесь. – Дев скрестил руки на груди. – Когда ты приехал домой, Люциан?

– Какое это имеет отношение к происходящему?

– Просто ответь на вопрос.

Его рот медленно растянулся в понимающей ухмылке.

– Думаешь, я как-то связан с текущим состоянием дорогого папочки?

Девлин ничего не ответил. Он ждал. Хотя это было типично для Дева. Тих и так же холоден, как свежевырытая могила. Он был совсем не похож на Люциана. Совсем.

Люциан закатил глаза.

– Я понятия не имею, бодрствовал ли он и находился ли тут, когда я вернулся. Я вошел через собственный вход и был счастливо занят несколько иными делами до тех пор, пока ты мне не позвонил.

– Я тебя ни в чем не обвиняю, – ответил Дев тем же тоном, который был ему хорошо знаком еще с их детства.

– Уверен, даже намека не было. – Как случилась вся эта лажа? Их отец висел на потолочном вентиляторе на собственном кожаном ремне, стоившем шестьсот долларов, и Дев спрашивал Люциана, где тот был? Его пальцы замерли на ручке кресла. И тут он заметил красное пятно на своем указательном пальце и сжал кулаки. – А где были вы двое?

Дев вскинул брови.

Гейб смотрел в сторону.

Покачав головой, Люциан неслышно хохотнул.

– Слушайте, я не эксперт-криминалист, но выглядит так, будто он повесился.

– Это не смерть по естественной причине, – заявил Гейб, и Люциан невольно задался вопросом, в каком криминальном шоу тот подцепил эту фразу. – Все равно будут проводить расследование. Особенно если нет предсмертного письма. – Он подбородком указал на чистый от бумаг письменный стол. – Хотя никто из нас его не искал. Дерьмо. Не могу поверить…

Взгляд Люциана метнулся к телу отца. Он тоже не мог поверить.

– Ты позвонил Трою? – Он сфокусировался на Деве. – Вероятно, парень устроит вечеринку. Проклятье, нам стоит это отпраздновать.

– У тебя есть хоть капля приличия? – процедил Дев.

– Ты серьезно спрашиваешь меня об этом, имея в виду нашего отца?

Дев скрипнул челюстями, стараясь скрыть настоящие эмоции.

– Ты хоть представляешь, что об этом будут говорить?

– Разве что-то в моем выражении лица дает тебе основания полагать, будто меня заботит, что скажут другие? – мягко спросил Люциан. – Или, может, меня это хоть раз заботило раньше?

– Тебя, может быть, и не заботит, но последнее, что нужно нашей семье, это очередные грязные пересуды.

Их семье много чего не было нужно, но еще одно пятно на и без того не кристально чистой репутации вряд ли стоило беспокойства.

– Может, нашему отцу следовало подумать об этом до того, как… – Он повел головой, указав подбородком в сторону повешенного.

Дев сжал губы, и Люциан знал, что брату понадобился весь его самоконтроль, чтобы не отвечать. В конце концов, Дев годами практиковался в сдержанности, пока Люциан дразнил его.

Дев ничего не сказал, просто обошел отца и вышел из кабинета, тихо закрыв за собой двери.

– Я что-то не то сказал? – задумчиво спросил Люц, выгибая бровь.

Гейб перевел на него невыразительный взгляд.

– Зачем ты это делаешь?

– Почему бы и нет? – Он безразлично пожал плечами. – Ты же знаешь, как он выходит из себя.

В том-то и было дело, что Люц действительно знал, как выходит из себя Дев, но знал ли это Гейб?

Он так не думал. Возможно, потому, что Гейб не хотел ничего замечать.

Вновь уставившись на болтающиеся ноги, Гейб мрачно спросил:

– Ты правда думаешь, что наш отец совершил бы такое?

– Мне это кажется вероятным, – ответил Люциан, сконцентрировавшись на призрачно-белых руках, замерших во времени.

– Он едва ли мог чем-то меня удивить, но повеситься? – Гейб поднял руку, пробежался пальцами по волосам. – Это не его… стиль.

Люц был вынужден согласиться. Это было очень не похоже на Лоуренса: оказать им услугу и оставить всех в покое.

– Может быть, это проклятие.

– Ты серьезно? – Гейб беззвучно выругался. – Ты сейчас говоришь прямо как Ливи.

Улыбка вернулась, когда Люциан подумал об их домработнице. Госпожа Оливия Бессон была для них словно второй матерью и такой же частью этого дома, как стены и крыша, но проклятая женщина была суеверна, словно моряки в бурную ночь. Улыбка пропала как сон.

Гнетущая тишина повисла между ними, когда оба поняли, что смотрят на отца. Молчание нарушил Гейб, и говорил тихо, будто боялся, что его подслушают.

– Я встал до того, как Дев позвонил мне. Мне показалось, будто я слышал что-то на верхнем этаже.

Проклятый воздух застрял у Люциана в легких.

– Я пошел наверх, но… – Его брат тяжело вздохнул. – Ты что-то планировал на завтра? Придется отложить все.

– Почему?

– Почему? – переспросил он с нервным смехом. – Ты не можешь покинуть поместье на следующий день после смерти отца.

Люциан не видел в этом никакой проблемы.

– Дев изойдет на дерьмо.

– Дев даже не знает, чем я занимаюсь, – ответил он. – И, вероятно, даже не узнает, что я отсутствовал. Я вернусь на следующее утро.

– Люциан…

– Важно, чтобы я сделал это. Ты знаешь. Я не верю… Я не верю, что Дев выберет правильного человека. И я ни в коем случае не собираюсь отступать в сторону и позволять ему улаживать это. – Его тон не терпел возражений. – Дев может быть уверен, что все решит. Но мне все равно, и я скажу свое слово.

Гейб тяжело вздохнул. Момент прошел.

– Тебе лучше удостовериться, что твоя гостья вполне понимает, как важно не вымолвить ни слова о том, что случилось тут.

– Конечно, – пробормотал Люциан, медленно поднимаясь с кресла. Он вовсе не был удивлен, что его брат знал, что он привел кого-то домой.

У этого дома особняка были глаза и уши.

Гейб направился к двери.

– Я найду Дева.

Люциан проследил, как ушел брат, и повернулся к телу своего отца, пытаясь почувствовать хоть что-то. Шок, который он испытал, войдя в комнату, исчез, не успев сформироваться. Человек, который вырастил его, висел на потолочном вентиляторе, а он не мог найти в себе даже крупицу скорби. Двадцать восемь лет он прожил под рукой этого человека и не чувствовал ничего. Даже облегчения. Просто бесконечную пустоту.

Он снова посмотрел на вентилятор.

Повесился ли Лоуренс? Патриарх семьи пережил бы их всех из чистого упрямства. Но если это не он сам, значит, это сделал кто-то и обставил все как самоубийство. Что было возможно. Случались и более безумные вещи. Он думал о шагах наверху, которые слышал.

Этого не могло быть…

Прикрыв на секунду глаза, он беззвучно выругался. Это будет долгая ночь и вовсе не веселая. А завтрашний день будет еще дольше. Покидая комнату, он наклонился и поднял край ковра, откатив тяжелый материал подальше от разлившейся по полу жидкости.

Глава 2

Люциан плелся по темной лестнице, преодолевая по две-три ступеньки разом. Прошел мимо своей комнаты и поднялся на третий пролет, оказавшись в закрытом переходе между домом и флигелем. Настенные бра освещали дорогу, давая достаточно света, чтобы видеть на несколько футов вперед.

Двигаясь мимо комнат, двери которых не открывались годами и в которые прислуга отказывалась входить под разными дурацкими предлогами, он дошел до конца коридора.

Все мышцы вдоль спины напряглись, когда он посмотрел на грязно-белую дверь. Повернув дверную ручку, он почувствовал леденящий холод под ладонью. Дверь плавно открылась. Его окутал аромат роз. Свет в комнате был включен. Горела одна из маленьких прикроватных ламп с кремовым абажуром. Фигура, лежавшая на большой кровати с вручную вырезанными столбиками, казалась невероятно маленькой и хилой. Она совсем не была похожа на прежнюю себя.

– Мэдди? – позвал он, и его голос прозвучал резко даже для него самого.

На постели никто не пошевелился, не издал ни звука. Было непонятно, проснулась ли она или хотя бы знает о его присутствии. Грудь сдавило так, что никакое количество выпивки и развлечений не смогло бы снять эту тяжесть. Шаги наверху никак не могли принадлежать ей. Он еще мгновение смотрел на постель, на нее, потом шагнул назад, закрывая за собой дверь. Проведя рукой по лицу, он вышел в переход и спустился на этаж.

Люциан миновал пустую угловую комнату для гостей, которая располагалась сбоку от его комнаты.

Совсем другого рода напряжение сковало его мускулы, когда он рывком открыл дверь своей комнаты. Войдя, он резко остановился.

Его гостья поднялась с дивана полностью обнаженной, в одних черных туфлях на шпильках. Матерь божья, его взгляд двинулся вниз, следуя за рукой с красным маникюром, которая скользнула между набухшими грудями ниже, опустившись между бедер.

– Ты слишком долго говорил, – заявила она, и когда снова привлекла его внимание к себе, закусила нижнюю губу. – Так что я решила, мне стоит начать без тебя.

Звучало, как отличный способ провести время.

Часть него хотела захлопнуть дверь за спиной и забыть все то дерьмо, что случилось внизу. Дьявол, он был мужчиной, и перед ним стояла очень привлекательная обнаженная женщина, забавлявшаяся с собой у него на глазах, но…

Проклятье.

Он не мог себе этого позволить, поэтому сфокусировался на ее носике, решив, что туда смотреть безопасно.

– Дорогая, мне совсем не хочется этого делать…

Она набросилась на него, словно тигрица в джунглях. Буквально перепрыгнула целый фут или даже больше.

Выйдя из ступора, Люциан поймал ее. Он не мог позволить ей упасть на пол.

Длинные ноги обвились вокруг его бедер, и теплые ладони опустились на щеки. Прежде чем он успел хотя бы вздохнуть, она накрыла своими губами его и принялась страстно целовать, разжигая в нем желание.

Она явно пригубила бурбон. Он чувствовал его вкус.

Обхватив стройные бедра девушки, он оторвал ее от себя, как обертку с конфеты, и поставил на ноги.

– Иисусе, – прорычал он, отступая. – Ты что, бегом занималась в колледже?

Она шагнула вперед, нахмурившись, когда он обогнул ее и наклонился, поднимая кружевные трусики, затем схватил ее платье.

– Что ты делаешь?

– Хотя я и ценю восторженные приветствия, тебе придется уйти. – Он протянул ей одежду.

Она опустила руки.

– Что?

В поисках терпения, которого у него обычно не было, он сделал глубокий, длинный вдох.

– Мне жаль, милая, но ты должна идти. Кое-что случилось.

Ее взгляд метнулся к двери за его спиной, и он готов был поклясться перед богом, что за ней стоял один из его братьев…

– Что случилось? – спросила она требовательно.

– Ничего, что касалось бы тебя. – Когда она не взяла одежду во второй раз, он бросил ее на диван перед ней. – Слушай, мне жаль, что так случилось, но ты должна уйти отсюда немедленно.

Она раскрыла рот, но не сделала ни шагу, чтобы собрать вещи, разбросанные на диване.

– Ты не можешь выставить меня отсюда. – Он что, говорил на другом языке? – Что бы ни происходило, я могу подождать…

– Ты не можешь ждать, и у меня действительно нет на это времени, – оборвал он резким тоном.

Она пристально смотрела на него несколько секунд, потом поджала губы.

– Да ты издеваешься надо мной? Это абсолютная чушь. – Ее голос стал визгливым, и Люциан понял, что получил ответ на предыдущий свой вопрос. Ее красота вовсе не была глубокой. – Ты притащил меня сюда, завел, а теперь выгоняешь?

– Завел тебя? – он засмеялся. – Женщина, да я тебя едва касался.

– Не в этом дело.

– Сама разбирайся со своими проблемами. Но ты либо выйдешь отсюда голой, как в день своего рождения, либо наденешь свои проклятые шмотки. Лично меня это не колышет. – Он шагнул к ней, давая понять, что сыт по горло этим разговором. – И у меня есть подозрение, что водитель, которого я вызвал для тебя, не захочет видеть твою обнаженную задницу на своем сиденье.

Она вспыхнула, когда он развернулся и пошел к бару.

– Ты хотя бы знаешь мое имя?

О, черт.

Он налил себе выпить, предчувствуя, что вот-вот случится что-то плохое.

– Меня, между прочим, зовут Синди, засранец, – рявкнула она. Опрокидывая в себя очередной бокал, он не без удовольствия отметил, что хотя бы приблизительно угадал ее имя. Затем повернулся к ней.

Синди натягивала на бедра черный огрызок кружева.

– Ты хотя бы представляешь, сколько мужчин буквально умерло бы, лишь бы оказаться сейчас на твоем месте?

– Уверен, список будет длинным, – ответил он сухо.

Взяв платье с дивана, она пристально посмотрела на него.

– О да, ты говоришь так искренне. – Она просунула голову в вырез. – Ты хотя бы знаешь, кто я?

– Я прекрасно знаю, кто ты.

– Ты не знал даже моего имени, так что в этом я сомневаюсь. – Схватив свою сумочку с прикроватного столика, она откинула на спину белокурые волосы. – Но ты узнаешь, кто я, когда я разделаюсь… – Она резко замолчала, когда он неожиданно метнулся к ней и обхватил ладонью ее затылок, как уже делал это раньше.

– Тот факт, что я не помню твоего имени, еще не значит, что я не знаю доподлинно, кто ты есть.

– Ты так думаешь? – прошептала она, опуская ресницы.

– Ты ходячий, дышащий трастовый фонд, который привык получать все, чего он когда-либо хотел, от своего отца. Ты не понимаешь слова «нет», и у тебя совершенно отсутствует здравый смысл, когда дело доходит до самосохранения.

– Разве ты не такой? – Она подалась вперед, облизывая нижнюю губу. – Потому что звучит это так, будто ты рассказываешь о себе.

Он опустил голову, не ослабляя хватку на ее шее.

– Ты ни черта не знаешь обо мне, даже если думаешь, что знаешь. Ты не можешь ничего такого сделать ни мне, ни моей семье, чего я не смог бы вернуть тебе сторицей, так что прибереги свои милые маленькие угрозы и мысли при себе.

Ее рука опустилась на его грудь, а глаза закрылись, затрепетав.

– Ты уверен?

Дьявол.

Ее это завело.

С отвращением он разжал хватку и позволил ей отступить.

– Тебя тут не было. Тебя вообще не было в окрестностях дома в эту ночь. Если ты хоть кому-то намекнешь, что тут была, я тебя уничтожу. – Он помолчал, чтобы убедиться, что привлек ее внимание. – И прежде чем ты скажешь то, что крутится у тебя на языке, я хочу, чтобы ты потратила минуту и подумала, кто я и что я могу.

В этот момент Синди закрыла свой рот. Она все поняла и больше не доставляла ему проблем после этого.

Как только она благополучно села в машину, которая ждала за домом, он присоединился к своим братьям в главной гостиной.

– Долго ты возился, – сказал Дев, окидывая его взглядом. – И все же тебе не хватило времени, чтобы надеть ботинки или заправить свою чертову рубашку.

Люциан прищурился и прошел мимо брата.

– Ты ведь понимаешь, что сейчас почти пять утра, и сомневаюсь, что кто-нибудь обратит внимание на то, как я одет.

– Люциан прав, – сказал Гейб с того места, где расположился, как обычно взяв на себя роль посредника.

– Уже действительно слишком поздно… или слишком рано. Это не так уж важно. – Дев склонил голову набок. – Ты ее проверил?

Он кивнул.

– Она в том же состоянии.

Гейб заправил выбившуюся прядь волос, которые доходили почти до плеч. Их отец ненавидел, когда Гейб не стригся, заявляя, что это делает его похожим на… как же он говорил… шалопая?

– Что мы будем делать, если они начнут обыскивать дом и найдут ее? Даже Трой не знает о ней.

– У них нет причин обыскивать дом, – возразил Дев, – так же как у Троя нет причин знать о ней. Это достаточно плохо…

– Что достаточно плохо? – оборвал его Люциан, чувствуя вспышку гнева. – Что она тут? Что она жива?

– Я собирался сказать, достаточно плохо, что мы должны спонсировать новый офис доктора Флореса, постройку которого он ждет последние пять лет, чтобы удостовериться, что он проявляет благоразумие, необходимое в этой ситуации. – Дев говорил ровным тоном. Никаких эмоций. Ничего. – И кто знает, сколько денег… – Его взгляд метнулся ко входу за секунду до того, как раздался стук.

У Дева была сверхъестественная способность чувствовать, когда кто-то, не принадлежавший к семье, был рядом. На самом деле это выглядело даже немного жутковато.

Люциан подсел к Гейбу, когда Дев вышел из комнаты, и поднял руки, проведя ладонями по лицу.

– Дерьмо.

– Да, – согласился Гейб и замолчал.

Дев вернулся, и с ним пришел детектив Трой Ле-Мер. Трой выглядел так, будто звонок поднял его из постели, где он счастливо развлекался со своей новой женой. Желтовато-коричневые брюки были так же помяты. Светлая ветровка не скрывала пистолет на бедре.

Братья столкнулись с Троем как-то летом, когда их отпустили домой из школы-интерната на севере. Они сбежали из особняка и дошли до баскетбольных площадок, расположенных в нескольких милях дальше по дороге. Там они познакомились с Троем, и, хотя принадлежали к очень разным слоям общества, между ними возникла прочная связь.

Эта дружба раздражала отца до тех пор, пока Трой не поступил в полицейскую академию. После этого старик стал целиком и полностью за эту связь, поскольку видел, какую выгоду можно получить.

Иногда Люциан задавался вопросом, не по этой ли причине Дев все еще поддерживал отношения с Троем.

– Какого черта, ребята? – спросил Трой, приглаживая рукой коротко остриженные темные волосы. Никаких соболезнований. Он достаточно их знал. – Всю дорогу сюда я думал, это какая-то шутка.

– С чего бы мы стали шутить о подобных вещах, – спросил Дев, – в такое время?

Люциан закатил глаза, тогда как Гейб пробормотал под нос что-то похожее на «твою мать».

Трой привык к Деву и в основном игнорировал его.

– Так он повесился?

– В старом кабинете. – Дев отступил в сторону. – Лучше, если ты пройдешь и посмотришь сам, я покажу тебе дорогу.

Трой не стал говорить, что он знает, где находится кабинет, но, проходя мимо Люциана, взглянул на него. Люциан тихонько покачал головой.

Гейб тяжело вздохнул и поднялся, когда они скрылись в коридоре, ведущем в кабинет.

– Я лучше пойду переоденусь, пока Дев не понял, что я все еще без рубашки.

Люциан фыркнул.

– Я порядком уверен, что он это понял, но обращать на тебя внимание не намерен.

– Верно, но я в любом случае сделаю это.

Глядя, как его брат уходит из комнаты, он откинулся на диван и забросил руку на спинку.

Трой и Дев отсутствовали недолго. Может быть, их не было пять минут.

Дев расположился перед одним из многочисленных каминов, которые никогда не использовались, его руки были скрещены на груди, на лице сохранялось задумчивое выражение. Трой выглядел бледнее обычного.

– Я собираюсь позвонить судмедэкспертам, но постараюсь, чтобы расследование вела небольшая команда.

– Мы были бы признательны, – ответил Дев.

Трой смотрел на него секунду, затем добавил:

– Прежде чем копы прибудут сюда и все это превратится в фарс, скажите мне правду.

– Ты о чем? – Дев нахмурился. – Я тебе уже все сказал. Я не мог заснуть, встал и увидел, что свет горит. Я нашел его таким.

– И ты серьезно утверждаешь, будто веришь, что он повесился сам? – спросил Трой, вскинув брови. – Я знаю вашего отца. Этот ублюдок пережил бы ядерный взрыв, просто чтобы…

– Замолчи, – предупредил Дев, раздувая ноздри.

Трой прищурился.

Люциан вмешался прежде, чем разговор стал напряженным, как это бывало в большинстве случаев с Девом. Если не считать того, что напряжение это всегда было односторонним.

– Почему этого не может быть, если все так и выглядит?

Его друг посмотрел с пониманием.

– Где был ты?

– Я был в «Красном жеребце». Вернулся домой, думаю, чуть позже двух. – Он опустил информацию о своей гостье. Не было нужды втягивать ее в это. – Я спустился, когда Дев позвонил мне.

– Гейб? – Трой оглядел комнату. – Куда он ушел?

– Он пошел одеться, – ответил Люциан, упираясь локтями в колени и наклоняясь вперед. – Скоро вернется, но я уверяю тебя, чувак, мы так его и нашли.

Трой взглянул на телефон, висевший у него на поясе, затем перевел взгляд в сторону.

– Слушайте, вы можете мне доверять. Когда группа прибудет сюда, она не просто снимет его и положит в мешок. Они станут проводить проверку.

– Знаю. – Тон Дева оставался ровным. – Отец был… У него были некоторые проблемы в последнее время, особенно в связи с тем, что происходит с нашим дядей. Ты знаешь, как он заботился о своем имидже.

Интересно.

Взгляд Люциана метнулся к брату. Да, их дядя, известный сенатор, был замешан в скандале, связанном с исчезновением стажера… или пары, но их отец, казалось, вовсе не переживал по этому поводу. Он переживал из-за того, кто находился на третьем этаже, но это хотя бы имело смысл.

– Ребята, вы просматривали записи с камер слежения? – спросил Трой.

– Наружные камеры не показали ничего подозрительного. Никто не приходил и не уходил, за исключением вернувшегося домой Люциана, – пояснил Дев. – Внутренние камеры давным-давно не работают.

Трой поднял брови.

– Это звучит немного подозрительно.

– Это правда, – подтвердил Люциан. – Сколько бы мы ни приглашали специалистов взглянуть на систему, она не работает. Какая-то странная неполадка. Это происходит, как только кто-нибудь пытается использовать тут обычную камеру. Единственное, что, кажется, работает, – камеры на чертовых мобильниках.

Трой нахмурился, глядя так, будто хотел подчеркнуть, насколько безумно все это звучит, но Люциан не врал ему.

Проклятое видео постоянно прерывалось, и ни один техник не мог сказать, почему. Конечно, прислуга находила объяснения… Это была одна из главных причин, почему кое-кому из персонала было некомфортно в доме.

– Ваш отец больше заботился о том, что люди думают о вашей семье, чем о самой семье, – сказал Трой через несколько секунд, и Дев не нашел, что возразить, потому что это было правдой. – Возникнут вопросы. Сколько стоят нефтеперерабатывающие заводы, недвижимость, вся компания «Винсент Индастриз»? Миллиарды? Кто только что унаследовал все это?

– Гейб и я, – без промедления ответил Дев. – Это была воля нашего отца, не думаю, что он поменял завещание.

Трой кивнул подбородком в сторону Люциана.

– Как насчет тебя?

Люциан хохотнул, услышав вопрос.

– Я давным-давно был отрезан от семейного бизнеса, не беспокойся обо мне. Я прекрасно справляюсь и сам.

– Отлично. Теперь я могу спать спокойно, зная это, – Трой перевел взгляд на Дева. – Я веду к тому, что люди будут задавать вопросы. Все это всплывет наружу.

– Конечно, – Дев изогнул бровь, – и все, что всплывет, так это то, что он умер от естественных причин.

Трой засмеялся, глаза его расширились.

– Ты шутишь?

– Разве похоже, будто он шутит? – сухо спросил Люциан.

– Да, я могу подергать за кое-какие ниточки, но это не такое дело, которое можно скрыть по-быстрому. – Трой покачал головой. – Коронер не посчитает самоубийство естественной причиной смерти.

Дев изогнул бровь.

– Люди иногда совершают странные поступки.

Ошарашенное выражение пропало с лица Троя, когда он посмотрел на Дева так, словно едва удерживался от того, чтобы не врезать ему.

– На самом деле, я не слишком удивлен, Девлин.

– Мы понимаем, что у тебя есть срочная работа, – вклинился Люциан, проигнорировав внезапное предупреждающее выражение, которое отразилось на лице брата. – И мы не хотим, чтобы ты подставлялся. Мы справимся с… с тем, что будут думать или говорить люди.

– Приятно слышать, поскольку некоторые из нас не собираются унаследовать многомиллиардный бизнес, – ответил Трой сухо, пронзая Дева взглядом. – Повезло тебе.

В этот момент Дев сделал нечто редкое, чего Люциан не видел уже давно.

Дьявол улыбнулся.

Сидя в гостиной, Люциан наблюдал, как постепенно светало. Те, кто толпился внутри и снаружи кабинета отца, вели себя тихо либо говорили на пониженных тонах. Снаружи не было мигающих красно-синих огней. Им задали минимум вопросов. Дев все еще находился с Троем, скорее всего, чтобы удостовериться: будет рассказана та история, которая ему нужна.

Когда группа появилась, Люциан поднял взгляд от камина, на который пялился все это время. На черной футболке одного из мужчин, завозивших внутрь каталку, было написано СУДМЕДЭКСПЕРТ.

Это напомнило Люциану о другой ночи с точно таким же финалом.

На самом деле это напомнило ему много ночей.

Вскрикнула женщина. Люциан встал и повернулся ко входу.

Миссис Бессон стояла, сжимая руку мужа.

Оба были бледны.

– Что происходит?

Пройдя вперед, он взял Ричарда за плечо и повел их в одну из многих неиспользуемых гостиных, подальше от кабинета.

– Объясни, что случилось? – спросил Ричард, его карие глаза искали взгляда Люциана.

Он передернул плечами, не зная, что им ответить.

Едва ли они будут скорбеть о смерти Лоуренса, но он оставался их работодателем, был важной частью их жизни.

– Произошел несчастный случай.

Ричард приобнял жену за талию, тогда как она подняла руки к серебряным волосам, зачесанным в узел.

– Сынок, я чувствую, ты что-то не договариваешь.

– Да, можно сказать и так. – Люциан бросил взгляд на дверь, сжав плечо Ричарда.

Ливи числилась домработницей, следившей за всей входящей и выходящей прислугой и за всеми их нуждами. Ее муж служил кем-то вроде дворецкого и был мастером на все руки.

Эта пара была всегда с ними, сколько Люциан себя помнил, и он знал, что они оба – не робкого десятка, несмотря на свое отношение к дому и земле. В конце концов, они должны были быть такими, чтобы работать на семью де Винсент и быть ее частью, стать для его братьев чем-то большим, чем собственные родители. Дьявол, да дочь Ливи и Ричарда девчонкой, бывало, бегала по этим комнатам, став для братьев сестрой, но Люциан уже несколько лет не видел Николетт, с тех пор, как она уехала в колледж.

– Лоуренс повесился в кабинете, – сказал он.

Мелкие морщинки появились вокруг глаз Ливи, когда она зажмурилась и забормотала под нос что-то похожее на молитву, но ее муж просто уставился на Люциана и спросил:

– Вы уверены?

– Похоже на то.

Это выражение на лице Ричарда невозможно было перепутать ни с чем. Точно так же смотрел Трой. Они все глубоко внутри думали так же. Почувствовав внезапную усталость, Люциан провел рукой по волосам.

– Люциан, – крикнул Гейб через коридор, челюсти его были сжаты. – Нам нужно с тобой поговорить.

Он обошел пару.

– Если вам, ребята, нужно какое-то время…

– Нет, – ответила Ливи, ее взгляд был пронзительным. – Все в порядке. Мы поможем вам, мальчики.

Усталая улыбка коснулась его губ.

– Спасибо, – поблагодарил он искренне. – Я бы пока держался подальше от кабинета отца.

Ричард кивнул.

– Ты по-прежнему планируешь уехать завтра?

– Мне нужно.

– Я знаю. – Ричард хлопнул его по плечу и мрачно улыбнулся. – Я буду защищать форт столько, сколько смогу.

Взяв руку пожилого мужчины, Люц тихонько сжал ее, а затем оставил их, направившись к брату. Когда он подходил к Гейбу, то заметил, что Трой ждал их в коридоре. Дева нигде не было видно.

– Хочу ли я знать то, что вы, ребята, мне скажете?

Гейб покачал головой.

– Вероятно, нет.

Трой заговорил тихо.

– Когда они сняли тело с вентилятора, ремень тоже сняли. Вы, вероятно, ничего не заметили, потому что он закрывал обзор, но…

Холодок пробежался вдоль позвоночника Люциана, когда он бросил взгляд на брата.

– Но что?

– У него на шее были отметины. – Трой глубоко вздохнул. – Там, где был ремень. Выглядели как царапины. Это значит одно из двух. Он либо повесился, но передумал в последний момент и попытался ослабить петлю, либо ему кто-то помог уйти из жизни.

Глава 3

– Почему ты покидаешь меня? – кричала Анна. Она топнула высоким каблуком, выпятив нижнюю губу, и ярко-синий напиток пролился через край бокала. – Кто будет слушать мои жалобы на адских соседей или смотреть, как я открыто совращаю самых горячих агентов, торгующих лекарствами?

Джулия Хьюз рассмеялась над коллегой… Ну, над бывшей коллегой, еще два часа назад они работали вместе. Она, несколько медсестер и персонал из центра пришли в бар в паре кварталов от места работы и устроили небольшую прощальную вечеринку, которая уже грозила перейти в худшее из утренних похмелий.

Джулия поставила бы на Анну.

– У тебя все еще останется Сьюзан. Ей нравятся истории твоих страданий, и она так же любит подоставать торговых агентов.

– Все любят их доставать, но ты оставалась последней на нашем этаже. Мне придется жить, представляя, как ты идешь с одним из них на свидание и занимаешься страстным сексом, после которого твоя походка выглядит так забавно.

Чуть не поперхнувшись шампанским, Джулия опустила бокал.

Анна ухмыльнулась и сделала большой глоток.

– И я не смогу попытаться свести Сьюзан с кем-нибудь из них.

– Повезло ей, эти свидания никогда добром не заканчиваются, – напомнила Джулия. Встречи были ужасно скучными или кончались тем, что никто на них не приходил. Не было никаких продолжений и, конечно же, не было страстного секса, после которого ей бы с утра понадобился мышечный релаксант.

Джулия склонилась вперед, облокотившись на круглый высокий столик. Музыка становилась все громче, пока их группа расползалась по бару. Праздничный торт, который кто-то принес с собой, был съеден за несколько минут, сразу после того, как его открыли.

– Я буду скучать по вам, девчонки, – сказала она, тяжело и грустно вздыхая.

– А я правда не могу поверить, что ты это делаешь. – Анна склонилась к ней, вздохнув.

Положа руку на сердце, Джулия и сама не могла поверить, что оставила свою безопасную, надежную работу медсестры и приняла предложение о домашнем уходе за несколько штатов отсюда, в другом часовом поясе.

Решение было настолько не в ее духе, что родители подумали, будто с ней на десяток лет раньше случился кризис среднего возраста.

Решение подать заявку на должность разъездной медсестры было принято под влиянием пустой бутылки вина и… острого чувства отчаяния и глубокой, почти всепоглощающей потребности изменить что-нибудь в своей жизни. Она почти забыла о заявке в агентство, поэтому звонок, поступивший неделю назад, ее шокировал. В Луизиане нашлась работа в доме, и предлагалась ошеломляющая оплата.

Первоначальным порывом Джулии было отклонить предложение, но она не послушалась этого голоса, который не давал ей спать по ночам, голоса, по вине которого каждый шаг в ее жизни был крайне размеренным и сверхосторожным. Таким образом, после согласования кучи документов, включая огромное число подписок о неразглашении, что, как заверило ее агентство, было распространенной практикой в определенных ситуациях, сегодня она завершила свою карьеру в доме престарелых, где проработала последние три года. И это также значило, что теперь ее жизнь изменится окончательно и бесповоротно, поскольку она совершила немыслимый для себя поступок.

Ну, по крайней мере, для нее это было так, поскольку она жила, постоянно опасаясь чего-то: уезжать из дома в колледж, заканчивать учебу и поступать на первую свою «настоящую» работу, летать, ездить по эстакадам.

Она боялась первого свидания, состоявшегося годы назад и оказавшегося одним из худших в ее жизни. Боялась, что внешние обстоятельства вторгнутся и разрушат ее хрупкий мир. Конечно, это не значило, что девушка не заставляла себя преодолевать страх, но обычно это приводило к тому, что она слишком много анализировала и слишком тщательно продумывала каждое принимаемое решение. И это все усложняло, потому покончить с таким порядком вещей казалось еще важнее.

Последние три года она чувствовала себя, словно семидесятилетняя старуха. Похоронившая любовь всей свои жизни и тихо доживающая отмеренные годы.

Но теперь все будет по-другому.

Большая часть ее одежды была отправлена вперед, и завтра она садилась на самолет.

– Я горжусь тобой, – сказала Анна, склоняясь к Джулии. – Я буду ужасно скучать, но я тобой горжусь.

– Спасибо, – ответила она, смахивая с глаз слезы. Они с Анной сблизились за эти годы. Подруга знала, через что прошла Джулия со своим бывшим. Знала, какой большой это был шаг.

Анна снова склонилась, поцеловав Джулию в щеку. Затем опустила подбородок ей на плечо.

– Во сколько ты улетаешь?

– В десять, но мне надо выехать рано, чтобы добраться до аэропорта.

– Но ты не должна идти с утра на работу, и знаешь, что это значит? – Выпрямившись, она подтолкнула бокал Джулии к ее губам, легонько стукнув по донышку. – Время напиться и дурачиться, пока мы обе не закончили, рыдая, в углу бара, словно две неудачницы. Мы ведь этого не хотим.

– Никто этого не хочет. – Ухмыльнувшись, она последовала совету подруги.

Джулия не очень умела пить, в основном потому, что ее пугала перспектива потерять контроль над собой, и обычно она отдавала предпочтение вину и пила только дома. Так что она прикончила свой бокал шампанского, а затем осилила еще немного пузырящейся жидкости, и ее кровь радостно закипела.

Несколько других сестер подсели за их столик, а Анна исчезла, чтобы сыграть в дартс на другой стороне бара. Джулия пыталась следить за ней, но было уже поздно, люди прибывали. Она лишь урывками видела симпатичную блондинку и мужчину, с которым та играла. Он был высокий. Хотя рядом с Анной все казались высокими. Его темная рубашка натягивалась на широких плечах, когда он поднимал руку, чтобы бросить дротик. Даже с того места, где сидела Джулия, она видела, какие накачанные у него бицепсы.

Встряхнув головой, она сконцентрировалась на разговоре вокруг. Анна была замужем…. Счастливо. Просто подруга умела быть повсюду, и повсюду заводила друзей. Все говорили о новом владельце дома престарелых, который вступил в права собственности в начале года, и были встревожены, не уверены, к чему это приведет в дальнейшем.

Очевидно, ей больше не нужно беспокоиться об этом, но она была рада за своих коллег, поскольку ей казалось, что новые владельцы знают, что делают.

Поскольку Джулия никогда раньше не работала выездной медсестрой, она не знала, возьмется ли за следующее назначение, когда кончится этот контракт, и понятия не имела, чего ожидать от своих новых работодателей. Джулия отвечала перед агентством, через которое ее наняли, но она также отвечала и перед семьей, на которую ей предстоит работать.

Играя с ножкой бокала, она прекратила гадать, что же будет завтра. Девушка нервничала, и это было понятно, но она не могла позволить себе сходить с ума, поддаться панике, усомниться в собственном решении. Сейчас для этого уже слишком поздно…

– Джулия! – прощебетала Анна за секунду до того, как схватить ее сзади за руку. – Тут есть некто, с кем я обязана тебя познакомить.

О боже.

Когда Анна была обязана познакомить кого-то с Джулией, обычно это был какой-нибудь чудной незнакомец, с которым подруга буквально только что столкнулась и с которым Джулия совсем знакомиться не хотела.

Подавив стон, она медленно обернулась и чуть не уронила бокал, когда перевела взгляд с раскрасневшегося, возбужденного лица Анны на человека, стоящего рядом. Глаза Джулии распахнулись, когда она разглядела его.

Матерь божья… Похоже было на то, что мозг ее закоротило, и она растеряла все слова и мысли. Это был человек, с которым Анна играла в дартс. Она узнала по рубашке, оказавшейся на деле толстовкой с закатанными до локтей рукавами. Мужчина действительно был высоким, на фут выше Джулии, а она вовсе не считалась коротышкой.

Незнакомец, кем бы он ни был, ошеломлял. В нем была некая жесткость. Высокие и широкие скулы и хорошо очерченный рот с идеальным изгибом губ. Короткая щетина покрывала подбородок, казалось, высеченный из мрамора. Золотистые волосы вились надо лбом, а по бокам были коротко пострижены. Джулия могла бы поспорить, что его волосы днем были почти такими же светлыми, как у Анны. Отталкиваясь от того, что она могла себе представить, глядя на толстовку и эти темные джинсы, его тело было таким же удивительным, как и лицо. А глаза, обрамленные невероятно густыми ресницами? Это была такая красивая смесь голубого и зеленого, они напоминали Джулии теплый океан и лето. Он стоял, глядя на нее, опустив плечи, но у девушки возникло дикое, отчетливое впечатление, будто он был взведен как пружина, готов в любой момент распрямиться, хотя поза его была довольно расслабленной.

Неужели Анна нашла этот прекрасный образчик сильного пола у доски для игры в дартс? Джулии следовало бы больше практиковаться в ней, если этот парень относился к тем, кто…

– Джулия… Джул, это… – Голубые глаза Анны сверкнули возбуждением, когда она повернулась к самому красивому мужчине, которого Джулия видела в своей жизни. – Прошу прощения. Как ты сказал, тебя зовут?

Как, во имя всего святого, Анна могла забыть его имя?

Как только Джулия услышит его, оно навсегда останется в ее памяти.

Он улыбнулся, и все части тела Джулии, начиная от волос на голове и заканчивая кончиками пальцев на ногах, отозвались.

Сердце замерло при виде его чуть кривоватой улыбки.

– Тейлор.

О боже.

Голос глубокий и мягкий, с намеком на южный акцент. Может, Джулия и не была уверена, но хотела, чтобы он продолжал говорить, и говорить, и говорить.

– Тейлор! Точно. – Анна улыбалась, словно кошка, только что съевшая целую комнату канареек. – Ладно, вот она, милая и очень одинокая Джулия, о которой я тебе рассказывала.

Неужели подруга действительно это сказала? Очень одинокая? Анна напилась? Разве она не видит, как выглядит этот парень?

Джулия не была уродиной. У нее были симметричные черты, правильно очерченное лицо. Многие люди обращали внимание на ее волосы. Некоторые даже хотели потрогать их, что было крайне странно, но она не придавала этому значения. Они были длинными и густыми, падали волнами до пояса. Сейчас волосы были скручены в неопрятный пучок. После работы у нее хватило времени лишь на то, чтобы переодеться, и она не успела привести их в порядок. Как бы там ни было, она знала, что выглядит достойно. Но все же она не относилась к тем женщинам, которых можно легко представить рядом с Тейлором.

К тем высоким или крошечным, но определенно стройным, с изгибами и округлостями в «правильных» местах.

– Привет, – Тейлор протянул руку, – очень рад познакомиться.

Ее взгляд скользнул от его лица к руке и снова поднялся обратно. Его кривая усмешка стала шире, он ждал, пока она стояла, таращась на него как идиотка. Очнувшись от ступора, она смогла поднять руку.

– Приятно познакомиться.

Его пальцы сомкнулись вокруг ее ладони в крепком пожатии.

– Могу я предложить тебе выпить?

– Да, – Анна ответила за нее, – ты совершенно определенно можешь предложить ей выпить.

Джулия уже хотела убить Анну.

Тейлор прикусил нижнюю губу.

– Чего бы ты хотела?

Пробормотав название какого-то напитка, который, она, кажется, даже никогда не пробовала раньше, Джулия поняла вдруг, что он все еще держит ее руку.

Он шагнул ближе и склонил голову так, что губы его оказались рядом с ее ухом. Когда он заговорил, дыхание всколыхнуло крошечные волоски, послав волну дрожи вдоль спины.

– Не убегай.

У нее перехватило дыхание.

– Не буду.

– Обещаешь? – Он нежно сжал ее руку.

– Обещаю, – ответила она.

– Хорошо, – он отошел назад, оглянулся, поймав ее взгляд, и секунду смотрел на нее, – я сейчас вернусь.

И лишь тогда выпустил ее руку.

Совершенно ошеломленная, она смотрела, как он стал пробираться к бару, раздвигая толпу людей, словно какой-нибудь бог. За все свои двадцать семь лет она никогда не видела лично кого-то настолько привлекательного.

– О боже, я думала, испытаю оргазм, глядя на это, – сказала Анна.

Джулия перевела взгляд на подругу. Анна хлопала в ладоши и прыгала.

– Где ты его нашла? – спросила Джулия. – Заказала в каталоге «Из чего сделаны мечты»?

Анна хихикнула.

– Я заказывала выпить… воды, смею добавить, и он спросил, играю ли я в дартс. Конечно же, я ответила «да». Я обязана была, чтобы выяснить, настоящий ли он. – Джулия вполне ее понимала. Она и сама с трудом верила, что парень реален.

– Как бы там ни было, мы сыграли партию, и знаешь что?

– Что? – Взгляд Джулии переместился выше головы Анны. Тейлор все еще был у бара.

Анна снова схватила ее за руку.

– Он спросил о тебе, Джулия.

– Что?

Анна кивнула.

– Он спросил, кто та красивая женщина, с которой я говорила, и это была ты. Без вариантов. И именно поэтому он вытащил меня играть в дартс. Меня использовали. – Она ухмыльнулась. – И я не возражаю. Знаешь почему?

Джулия едва могла осмыслить все это.

– Почему?

– Потому что он тобой заинтересовался, и это твоя последняя ночь в этом городе, так что ты пойдешь, куда он захочет, и исполнишь все, что он захочет. Буквально все. – Она склонилась, понизив тон. – Даже самые грязные желания. Потому что я бы пошла на это. О да.

– О боже, – Джулия рассмеялась. – Ты сумасшедшая. Я его даже не знаю…

– Мое сладкое летнее дитя, – сказала Анна, и Джулия нахмурилась. – Тебе не нужно знать его, чтобы переспать с ним. Это нормальный человек. Он так хорошо выглядит, что может и не человек вовсе, и все то время, что мы играли в дартс, он смотрел на тебя.

Разве?

– Это… этого не может быть.

– Может, Джулия. Я знаю, что у тебя давно никого не было… Очень давно никого не было… А твой бывший был засранцем, но пришла тебе пора расправить свои трепетные крылья и выпорхнуть на свободу, детка. Этот мужчина, этот сексуальный мужчина…

– Стоп, – ее сердце подпрыгнуло в груди, когда она увидела, как Тейлор идет к ним, – он возвращается.

Анна закрыла рот, но посмотрела на нее так, будто говорила, что никогда не простит, если Джулия испортит все это. У той не было даже возможности хорошенько подумать, потому что Тейлор обошел Анну и вручил ей напиток, пахнущий фруктами.

– Счастлив найти тебя там, где оставил, – сказал он, наклоняясь над столом. – Я боялся, ты убежишь.

– Нет, – ответила она, бросив на Анну беспомощный взгляд.

– Да, – поправила та, ухмыляясь.

И что она должна была сказать теперь? Или сделать? Слава богу, она успела переодеться в милое черное платье с завышенной талией и рукавами до локтя. Оно было старое, но сидело отлично. Хотела бы она обладать даром предвиденья, чтобы еще надеть что-то другое, а не трикотажные трусики с черепами.

О боже.

Почему она вообще думает об этом?

Этому парню не увидеть ее покрытых черепами трусиков.

Джулия заметила, как Анна медленно отступает, оставляя их наедине.

Потягивая напиток, она подыскивала ответ, кото

...