Оглавление

Я убежала от злого отчима навстречу судьбе, думала, что смогу начать жизнь с чистого листа. Но у судьбы — этой противной дамы на меня были другие планы. Ведь перед тем как бежать, нужно было продумать хоть какие-то детали, и тем более не ходить одной по странным холодным пещерам в темных лесах. Надеялась, что моя жизнь изменится, но не думала, что настолько. Вампиры, гномы, эльфы, оборотни стали моими спутниками, и теперь нам нужно срочно спешить на юг, чтобы спасти людей, и узнать тайны своих родителей.

Пролог

Двое мужчин в черных балахонах стояли на мертвой земле и наблюдали за плодами своей деятельности. Здесь давно ничего не росло — ни травиночки, ни единого кустика. Все потому, что каждая песчинка почвы была пропитана черной магией — некромантией, способной давать жизнь только тем, кто однажды умер. Здесь даже воздух был не такой, как обычно. Один из магов окинул взглядом небольшую армию бродивших умертвий. Они бесцельно двигались, окружив башню, и ждали приказов.

— Это только цветочки. Если они в бою будут так же хороши, как и тот первый, то война закончится, не успев начаться. Неутомимая армия, которую невозможно ранить, — он явно был доволен тем, что видит.

— Но совсем древние останки долго не протянут, они же рассыпаются на мелкие кусочки, стоит ветру на них подуть.

— Такие нам больше не нужны, скелеты хорошо подойдут — крепкие кости, стрелы их не берут, а вот такие, — некромант указал пальцем на ближайший ходячий труп, — идеальный вариант, чем свежее будет мертвец, тем лучше. Мозг еще не сильно атрофирован, они лучше соображают и быстро выполняют приказы.

— Так, где же их возьмешь? — как-то расстроено заявил второй собеседник.

— А мне все равно, — мужчина сказал это таким тоном, явно намекая, на то, что муки совести его беспокоить не будут, и его коллега маг будет первым претендентом на роль отменного, — договорись с орками, они на своей границе пачками людей убивают, уверен это будет бесперебойная поставка мертвой плоти. Все способы хороши, экземпляр не обязательно должен отправиться на тот свет, его можно прибить уже здесь.

— Я понял Вас.

Глава 1

В лесу было тихо, даже слишком. Животных абсолютно не слышно, словно они все попрятались глубоко под землю, только шелест листьев и хруст веток под ногами лошади. Через густые кроны деревьев почти не было видно неба — эта местность сильно отличалась от опушки леса, что я привыкла видеть. Слишком густо растущие стволы, слишком угнетающая обстановка, да еще и солнце почти село. Я ехала верхом уже довольно давно и очень устала. Казалось, что моя пятая точка приобрела форму седла. Поглаживая крепкую лошадиную шею, я тихо прошептала:

— Ничего, скоро мы с тобой отдохнем или сдохнем. Я уже на все готова, лишь бы принять горизонтальное положение, если мой позвоночник не рассыплется раньше, — в ответ та лишь неодобрительно кивнула. Несмотря на то, что она не могла мне ответить, я знала, что кобыла меня понимает. Возможно, даже осуждает.

Никогда еще мне не приходилось уезжать так далеко от деревни. Это самая долгая поездка в моей жизни, но сейчас я была вынуждена покинуть то место, которое считала домом. Возможно, пройдет немного времени, и я пожалею о том, что все произошло именно так, но сейчас даже огромная мозоль вместо ягодичных мышц не могла омрачить мои мысли о том, что я, наконец, свободна. Жаль, что не выходило сделать это раньше.

По моим подсчетам до полной темноты осталось около полутора часов, и надо найти место для ночлега, но пока этого не удалось. Вдруг, под ногами лошади кто-то пискнул. Я быстро спешилась и увидела нечто. Передо мной стоял очень маленький человек, он был в грязи:

— Ты что ослепла? Не видишь куда едешь?

— Простите, я Вас не видела.

— Все вы, люди, так говорите, когда давите нас своими телегами и лошадьми, — маленький человек поправил свой кафтан, который был испачкан землей. Он уронил свою палку, на которую, видимо, опирался.

— Я, правда, не нарочно, — хотела поднять его палку, но стоило мне наклониться к ней, как он показал жестом, что этого не хочет.

— Мне не нужна твоя помощь, человек. Один только вред от вас, то затопчут, то лес вырубят, то работать постоянно мешают, — проворчал коротышка. Его маленькие глазки окинули меня с ног до головы. — Что ты вообще здесь делаешь? Уходи, пока цела.

— Я всего… — человечек не дал мне закончить и продолжил говорить.

— Жители этого леса не любят чужаков. Убьют и не станут разбираться кто ты, так что сажай свою тощую задницу и вали, подобру-поздорову.

— Я всего лишь ищу место для ночлега. Никому не хочу зла, — грубить ему не стоило, за всю дорогу это первое существо, которое я встретила. Не спугнуть бы коротышку, хотя у него есть какие-то явные предрассудки насчет человечества.

— Уезжай назад, тебе говорю. В нашем лесу люди долго не живут.

— Нет, назад я не могу, там мне больше делать нечего, я поеду дальше, — и я гордо подняла голову, показывая, что карлик меня не убедил.

— Вот упрямая баба, — он обреченно вздохнул, — Ну ладно, мне почему-то тебя жалко. Может, есть хочешь? — его настроение резко сменилось и на лице появилось подобие улыбки, которая тяжело ему давалась.

— Это было бы кстати, — я не ела уже сутки, это была первая стоянка за последнее время. Мысль об ужине заставила желудок исполнить серенаду. И стало стыдно, что мой провожатый ее слышит.

Он усмехнулся.

— Тебе понравится, только потом уезжай, нам тут неприятности из-за тебя не нужны. Пойдем, — он махнул рукой, призывая следовать за ним, — только не споткнись о моих братьев, они тебе этого не простят.

Я послушно аккуратно ступала, ведя лошадь.

Вся моя жизнь протекала среди людей, но таких маленьких я никогда не видела. Все они были примерно мне по колено. Их было много, и каждый был занят своей работой. Одни собирали ветки и палки, другие эти палки строгали остро заточенными маленькими ножичками, остальные укладывали их в связки и относили куда-то. Как раз туда меня и вел маленький человек. Когда мы, наконец, дошли, я поняла — они строили дома. Это были небольшие домики, хоть и все одинаковые, но они были красивые. Веточки лежали одна к одной, ровненько. Такие дома редко встретишь в деревнях. Дом, в котором мы жили, был неаккуратным, как будто вырублен на скорую руку. Я и сама не прочь жить в таком гномьем теремке, в своем собственном.

— Пошли, чё стоишь? Ааа, — недовольно брякнул он, — Засмотрелась?

— Да, никогда такого не видела, тут есть на что посмотреть.

— Это точно, — и он изобразил притворную улыбку. — Таких маленьких деревень по всему лесу очень много, — а потом старичок с ноготок помрачнел, — последнее наше поселение пострадало из-за вырубки лесов, пришлось перекочевать в другое место, вот теперь расстраиваемся. Мы живем мирно, никому не мешаем, поэтому большие жители леса нас не трогают, а вот люди… — Он не договорил, перевел мое внимание на другое, — вон, видишь, кострище, — и показал пальцем в сторону домика побольше, — там мой дом и моей жены. Правда костер маловат для тебя, но я думаю, ты и таким перебьешься.

— Очень гостеприимно, — пробубнила я себе под нос, чтобы он не слышал.

Мы подошли. У домика нас встретила маленькая женщина в фартуке и косынке, она обняла и поцеловала моего спутника. Потом посмотрела на меня и что-то шепнула ему на ухо, он ответил ей так же тихо, и она покорно пошла в дом.

— Садись пока, а моя женушка принесет тебе поесть, — я села, поджав под себя ноги, и только теперь могла смотреть в глаза маленького мужичка. — Может, теперь расскажешь о себе, откуда ты, как звать? — и он сел на маленький пенек, напротив.

— А кто Вы? — вопрос вырвался сам по себе, любопытно же, — я таких как вы никогда не видела.

— Расскажи тебе! А много ли ты вообще видела?

— Нет, я дальше своей деревни, считай, и не выезжала.

— Тогда тебя ждут сюрпризы, и чаще неприятные. Есть такие существа, которым лучше не попадаться на глаза, сожрут, не задумываясь, и даже сапоги переварят, — он поднес маленькую палочку к огню и начал с ней забавляться, крутить и коптить.

— Ну а вы, что за существа? — я не знала, правильно был задан вопрос или нет, обижать новых знакомых не хотела, но мужичок не обиделся.

— Ну, ладно, — он откашлялся, — меня зовут Борг — я здесь за старшего. Мы лесные гномы. Не путать с обычными гномами, скрягами и вояками! На то мы и лесные, что живем в лесу, строим себе дома, занимаемся хозяйством, так же, как и вы– люди. Только мы тихие, не лезем в чужие дела, не делаем никому зла, не гонимся за славой и богатством. Не то, что вы — алчные, злые и готовые на все ради власти и богатства. Считаете, что все крутится вокруг вас, поэтому и воюете — то с орками, то с эльфами. Убиваете, опять же, из-за денег. Вы загнали в лес тех, кто хоть чем-то отличается от вас. Скоро и сюда придете покорять нас, а если будем сопротивляться — убьете, — он вздохнул, как будто готовясь к неизбежному.

— Я согласна, но не все такие, половина просто выживают в скверных условиях, — мне то уж точно не нужны золото и слава, хочу просто тихо и мирно жить.

— Молодая ты еще, наивная.

Насчет наивности хотелось поспорить, я распрощалась с ней лет так пятнадцать назад.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать один.

— А мне сто сорок три, я многое уже повидал. Ты поживешь, ожесточишься.

— Нет! — вырвалось у меня твердое слово, на что глаза гнома потеплели.

— Буду рад, если ты окажешься права. Так что же заставило тебя уехать из дома? Я немного помолчала, не хотела первому встречному рассказывать о своих проблемах. Если честно, вообще хотелось закрыться от прошлого и забыть, но гном доверился человеку, не выгнал, а мог бы. Ведь судя по разговору, людей он терпеть не мог, нужно платить за добро, хотя бы поведав о себе.

— Ты действительно хочешь услышать мою историю? — спросила я.

— Почему нет? Надо же, как-то поддерживать беседу за ужином.

В этот момент дверь домика отворилась и на пороге появилась его маленькая, полненькая жена, она вынесла огромных размеров тарелку. За ней шли еще два гнома с такой же тарой. Оба они были очень похожи на Борга, только моложе и бороды коротко подстрижены. Еда в тарелках вкусно пахла, и от нее шел пар.

— А вот и ужин — пропела жена.

Старый гном закатал рукава льняной рубахи и стал потирать руки в ожидании. Как давно я не ела, и готова была отдать все за хорошую еду. Но когда увидела, что лежит в тарелке, к горлу подкатило. Пришлось прикрыть рот руками, чтобы никто не видел моей реакции. На тарелке горкой лежали большие жаренные белые гусеницы с маленькими черными глазками. Борг глянул на меня и ехидно заулыбался.

— Да ты пробуй, тебе понравится, у них вкус как у куропатки. С нами будут ужинать моя жена Лаурелья и мои братья Кварг и Сворг. А ты рассказывай свою историю и ешь.

Он потянулся за первой гусеницей и положил ее в рот. Зрелище было не очень приятное, мне показалось, что насекомое то ли пискнуло, то ли это был скрип упругого тельца на зубах. Его жена села рядом с ним, а его братья по обе стороны от меня. Я поежилась, плотнее завернулась в свой дорожный плащ, который украла у своего отчима, и взяла в руки гусеницу, покрутив, чтобы рассмотреть. Черные глазенки-бусинки тоже смотрели на меня, застыв неподвижно. Есть жертву массового личиночного геноцида не стала, надо морально подготовиться к такой трапезе.

— Меня зовут Ашанти. Отца я своего не знаю, он бросил маму, когда она была еще беременна мною. Чтобы не быть опозоренной, мама согласилась выйти замуж за одного мужчину. Он всем говорил, что я его дочь, а дома относился к нам, как к рабам. Мама не любила его, лишь надеялась, что станет легче жить не одной. Отчим оказался ужасным человеком, просто чудовищем. Постоянно избивал мою мать, а когда под руку попадалась я, то и мне доставалось. Взяв ее к себе, он продал мамин дом. Мы постоянно ходили в синяках, а соседи не вмешивались. Говорили мол, значит заслужили, бабы мужика слушаться должны. — Тут я остановила рассказ на несколько секунд, вспомнив те кошмарные времена, в этот момент и сама того не замечая, положила в рот насекомое. Когда поняла, что сделала, начала глазами искать кружку с квасом, которую принес Кварг, увидев схватила и быстро осушила ее. Жена лесного гнома хихикнула, но мигом затихла, когда Борг бросил на нее свой серьезный взгляд. На удивление, вкус у мяса был приятным и я, закрыв глаза, съела еще одну гусеничку, а затем продолжила рассказ.

— К собаке относятся лучше, чем он к нам: постоянно голодные, изнеможённые, бледные как умертвия. Я была чужая ему, он меня ненавидел и не разрешал спать в доме, сено в сарае служило кроватью. Иногда меня это радовало — уснуть под одной крышей со своим личным кошмаром было бы сложно. У Доуина, так его звали, был сын лет восемнадцати, который не давал мне покоя, распускал… — мой голос надорвался, — распускал свои лапы. Каждый день, когда мучитель не слышал, мама просила у меня прощения за то, что связалась с ним. А потом она умерла от истощения, когда мне было шестнадцать. Мама долго держалась, другая покинула бы этот мир гораздо раньше. Она от природы была сильная. И я поняла, что жизнь моя кончена. После смерти мамы, я осталась совсем одна. Издевательства стали все унизительнее, а его удары сильнее. Все мои попытки сбежать оказывались провальными, кроме последней. Его сын уехал в город, чтобы наняться в стражники, и я воспользовалась моментом и сбежала, — подробности побега решила опустить.

По щеке Лаурельи текла слеза, все молчали и внимательно слушали, у Борга было по-прежнему серьезное каменное лицо. И, наконец, он заговорил:

— Твоя история очень трагична, никому не желаю такого, но отчим, наверное, тебя ищет. Скоро стража приедет сюда.

— У тебя нет сердца, Борг, ты видишь, что она пережила, — тихо пропищала его пышка жена, сжимая в руках салфетку. Я была благодарна ей за эти слова. Борг снова бросил каменный взгляд на жену, она тут же замолчала и опустила глаза.

— Нет, вряд ли меня бросятся искать, кому нужна жалкая девчонка, — отчим уж точно искать не пойдет, потому что он мертв, но озвучивать причину не стала. Зачем им знать, что рядом убийца.

— Жена, иди, занеси в дом посуду. А вы, бездельники, принесите еще дров, — они покорно встали и пошли куда-то. Когда все скрылись, Борг продолжил. — Да, тебе было тяжело, мне даже жаль тебя и поэтому я разрешу переночевать здесь, у костра. Но как только расцветет, ты должна уехать. Я не хочу неприятностей, если вдруг сюда наведаются твой отчим с охотниками за головами или солдатами.

— Спасибо, когда ты проснешься, меня здесь уже не будет, — после моих слов он встал и пошел в сторону работающих гномов.

Я распрягла Шельму, сняла седло и положила рядом с костром. Братья гномы уже сидели там и подкладывали дрова. Один из них заговорил, кажется, Сворг, я не была уверена, ведь они были совершенно одинаковые:

— Не обижайся на него, если он был с тобой груб. Просто брат очень серьезно относится к своим обязанностям старшего гнома и старается не вмешиваться в дела людей.

— Я все понимаю и благодарю за ночлег. Спокойной ночи, — мне не хотелось больше разговаривать, и так сказано больше, чем, когда либо, да и не кому было рассказывать. Но на душе стало чуточку легче. Гномы больше не стали меня беспокоить и ушли.

Сегодня мшистая подстилка послужила послужит кроватью. Ничего, это не хуже, чем обычно.

Обернувшись плащом, я попыталась заснуть.

В итоге ночь прошла ужасно. Чье-то шуршание и писк не давали мне спать: звуки то удалялись, то приближались. Они не пугали меня, нет, они раздражали и мешали мне спать. Лошадь спокойно дремала в стороне. Животные, как никто лучше, чувствуют опасность, я доверилась ей и, наконец, уснула.

Чуть только стало светать, я принялась седлать свой четвероногий транспорт. Во-первых, хотелось уехать тихо, без лишних разговоров, и так доставила неудобства. Во-вторых, чем дальше от дома, тем спокойнее на душе.

Уйти незаметно у меня не получилось. Из домика вышла гномиха Лаурелья, в том же самом платочке, но одета была уже иначе: синенькое платье в белый мелкий цветочек. Какие же они все-таки милые, эти маленькие человечки. В своих маленьких ручках она несла небольшой сверток.

— Я тебе вот принесла. Это вчерашнее, но если есть захочется, то съешь за милую душу, — а потом добавила, — надеюсь, у тебя будет все хорошо.

— Спасибо за заботу. Я не забуду. Прощайте.

— Прощай, — добрая женщина всхлипнула.

Никогда я не уезжала так далеко от Анкара — деревни, в которой выросла и почти умерла, деревни, в которой у меня никогда не было детства и счастья. Мне было страшно от того, что я сделала. Убила человека. Мне этого совсем не хотелось, хотя во сне я часто видела его смерть от своих рук, но это был сон, а произошло все наяву. Ему просто не повезло, что в очередной раз, когда он хотел избить меня в наказание, у меня в руках был нож, я разделывала рыбу. Отчим был пьян и не обратив на это внимание, ударил меня по лицу. Рука сама размахнулась и ударила его в грудь, резко вытащила нож, пальцы разжались, холодный металл глухо звякнул, упав на пол. В глазах моего мучителя читались удивление, боль и злость, а у меня внутри были паника и ужас. Собрав все, что могла, я сбежала прочь из деревни. Не знаю, когда его найдут, но наверняка хранитель сообщит страже, они ведь были друзьями и завсегдатаями таверны.

Лошадь шла, а зеленые лиственницы постепенно сменялись серыми голыми массивными деревьями, коренья выходили на поверхность и переплетались друг с другом, казалось, они торчали отовсюду, снизу, сбоку сверху. Верхом на кобыле проехать было тяжело, поэтому я соскочила с седла и повела Шельму за собой. Стало не по себе, по спине побежали мурашки, появилось плохое предчувствие, может не туда свернула? Как-то мрачновато тут. Надо искать место на ночь, совершенно не хочется спать посреди дремучих зарослей.

Лес сгущался. Я решила пойти быстрее, но вдруг, Шельма стала странно себя вести, лошадь упиралась, отказывалась двигаться дальше, перебирала копытами, фыркала.

— Ну, ты что? Пошли, глупая, — я тянула за поводья, совершенно забыв о ее интуиции, а зря, — Ну и ладно! Оставайся здесь одна! А я не собираюсь стоять и ждать, пока кто-нибудь выскочит из кустов и откусит мне голову. Я вынула из сумки нож, заткнула его за пояс и пошла дальше. Одежда, которую я взяла дома, была большого размера и мешала движениям. Начал накрапывать дождь, потом усилился, все промокло до нитки, грубая ткань на мне стала тяжёлой, и я была бы рада любому укрытию. Уже стемнело, мне неподалеку показался тусклый свет. Я побежала, совершенно забыв об осторожности, когда оказалась рядом, то увидела пещеру, на стенах которой росли зеленые светящиеся грибы, не раздумывая, пошла вовнутрь.

Пахло затхлостью, свет был только на входе, дальше в пещере было темно. Над головой пролетело что-то маленькое, очень похожее на летучую мышь. Я вздрогнула от неожиданности, но мне хотелось идти дальше, я думала, что там может быть теплее. Любопытство перебороло страх. С трудом оторвав светящийся гриб со стены, я неуверенно пошла, едва дыша. Под ногами кто-то пробежал, мое тело покачнулось и напряглось от испуга. Свет от гриба мало чем помогал, и я всматривалась в черный мох, который устилал пещеру. И как тут спать, когда везде кто-то ползает?

— Ох, это просто крыса, — но когда я подняла голову, то увидела, как на меня с огромной скоростью движется темная фигура. Надо бежать назад к выходу, но сзади по голове пришелся сильный удар, и я рухнула на мшистую поверхность.

Когда я пришла в сознание, то поняла, что сижу у стены со связанными руками и ногами, мокрая, уставшая и совершенно беспомощная. Веревки были тугие, тело не слушалось. Никого не было рядом, ужасная боль в затылке и красные пятна перед глазами с трудом давали разглядеть место, в котором я находилась. Это уже не было похоже на пещеру, скорее, это была комната. У стены напротив, стояли две кровати, в углу лежали мешки и ящики. На полу была засохшая кровь. Только в голове начали появляться картинки событий, которые могли бы происходить в этом помещении, как в комнату друг за другом зашли четыре женщины. Их лица были очень бледными, словно полотно. Их глаза полыхали красным светом. По кровавым пятнам на одежде одной из женщин я поняла, что теплого приема не будет. Дама с черными волосами, шедшая впереди, выглядела угрожающе, остальные держались от нее на расстоянии. Чувство, что это конец моего только начавшегося пути, заставило вжаться в стену так, что боль в затылке напомнила о себе.

Бледная женщина оглядела меня с ног до головы, а потом заговорила:

— Поймали в лесу? Я же приказала не выходить без моего разрешения, — лицо ее было как каменная маска, никаких эмоций, в отличие от страха в глаза остальных.

— Нет, она приш-ш-шла с-с-сюда с-с-сама, — ответила ей высокая дама и отступила на шаг. Рыжие безжизненные волосы закрывали половину ее лица.

— Так уж и сама? — сейчас черноволосая предводительница этой странной группировки глядела прямо в остекленевшие глаза рыжей.

— Ну, мы ей, конеч-ч-чно, немного помогли, но из пещ-щ-щеры мы не вых-х-ходили, как ты и приказала, Госпожа.

— Да, этот охотник за головами уничтожил уже троих моих вампиров, гнездо скоро опустеет — сейчас она смотрела прямо на меня, — Главное не выходить, сюда он не должен заявиться, не хватит наглости.

Когда я поняла, что это вампиры, мои руки похолодели. Хотя куда уже холоднее. Я слышала много баек о них, но думала, что это выдумки. Старики рассказывали их, чтобы запугать непослушных детей. Неужели я так закончу — мой холодный обескровленный труп никто найдет?

— Она немного худовата и бледна, боюсь, на всех не хватит.

— Но Госпожа… — маленькая женщина с темно коричневыми волосами возразила и сделала шаг вперед, но черноволосая тут же пресекла ее попытку, показав ей клыки, издав при этом шипящий звук.

— Я сама буду решать. Когда я закончу, то позову вас, а теперь ПРОЧЬ! — Она рявкнула так, что мне самой захотелось раствориться в воздухе. Ее слуги послушно удалились.

Вампирша подошла, присела рядом и посмотрела мне прямо в глаза. От колючего взгляда я почувствовала себя очень маленькой, беззащитной. Она, не отрываясь, вглядывалась в свою жертву.

— Ты знаешь, я люблю поиграть с едой. У тебя красивые глаза, большие. Как твое имя?

Мне было жутко, но решив перебороть свой страх, я посмотрела женщине прямо в глаза.

— Ашанти, — я выпрямилась, как могла, чтобы не казаться жалкой.

— Ты смелая, — засмеялась вампирша, показав свои клыки, — я люблю таких. Но я все равно чувствую страх, хотя ты не хочешь показывать его. — Вновь неуверенность взяла верх, она видела меня насквозь. — Вот не знаю, что с тобой сделать, — женщина встала и начала расхаживать по комнате, разглядывая свои длинные ногти. — С одной стороны, мне надо пополнять ряды своих вампиров. С другой стороны, нам надо есть, а здесь редко кто появляется, не считая животных. А что бы выбрала ты? — она замерла на месте, не смотря на меня.

А что я могу выбрать? Влачить свою жизнь в роли очередной слуги этого существа мне не улыбалось, крови одного, пусть даже жалкого человека, на моих руках было достаточно, но и пополнять ряды жертв не очень-то хотелось. Быть холодным бледным монстром с постоянным голодом — это не мое, смерть гораздо интереснее, если делать выбор, который вампирша мне предлагала. А вообще, я бы еще пожила. Не зря же я так долго пыталась сбежать в поисках новой жизни, но третьего варианта мне не давали.

— Лучше я умру, чем стану такой как вы.

Госпожа бросила на меня свой ледяной взгляд.

— Ты просто не представляешь, от чего отказываешься, глупая девчонка. Что ты вообще знаешь о нас?

— Вы убиваете людей, мне этого достаточно.

— Дурочка. Мои возможности велики, одно из них — огромное физическое преимущество. Простым оружием нас не убить. Сейчас вампиров не так много, проклятые охотники убивают моих низших, но за мной стоят некроманты и я бессмертна. В недалеком будущем мы уничтожим людей, подарим им новую жизнь рядом с собой, многие будут благодарны.

— Отличное существование — с сарказмом сказала я, — Однако, оно не дает вам возможности покидать пещеру. Я предпочитаю смерть!

Вот она стояла посреди комнаты и, в один момент, переместившись ко мне, взяла за подбородок, чтобы лучше разглядеть.

— Я знаю, что выберу. Будет больно, — предводительница вампиров рассмеялась и легким движением убрала волосы с моей шеи. Я почувствовала ее холодные губы на коже, дернулась, чтобы отстранится, но хватка у нее железная, ничего не вышло. Резкая боль, а после слабость. Она пила меня, силы покидали мое тело вместе с кровью. Вдруг где-то в пещере начался переполох, шипенье, резко обрывающиеся крики, в комнату ворвался мужчина с окровавленным мечом. Он был здесь, а за дверью действия боевого характера не прекратились, значит, воин пришел не один. Вампирша отпрянула от своей еды, и я осела на пол. Она кинулась на человека, но он оказался быстрее. Удивительно, разве может быть человек быстрее вампира? Не о том я думаю, мое тело умирает, попыталась пошевелиться, но все бесполезно — конечности ватные, совершенно не слушаются, мое тело умирает. Из глаз полились слезы, не так я представляла конец своего жизненного пути. Взмах меча, голова Госпожи упала на пол, и ее остекленевшие глаза уставились прямо на меня, кожа расползлась, и от прежней красоты и молодости не осталось ничего. Тут мои веки стали как свинец, я не могла больше держаться и закрыла глаза.

* * *

Мужчина подошел к телу девушки, она еще дышала.

— У нас все, командир, — его отвлек один из солдат, — еще одна жертва?

— Да, не успели немного, ее участь ясна, она умрет, нам тут больше делать нечего, возвращаемся в замок.

Задержав свой взгляд на незнакомке, воин развернулся и вышел из комнаты.

Глава 2

Когда я пришла в сознание, то находилась уже в небольшой комнате. Все тело ныло, голова трещала, снова. Помещение было самым аутентичным из всех, что я видела. Кровать и стол с колбочками и пузырьками. Серые каменные стены, и одно большое окно, которое освещало комнату, деревьев не видно, значит мы уже не в лесу. Около мини лаборатории стоял человек в красном балахоне с капюшоном.

Я еще жива, это уже хорошо, возможно этот незнакомец меня спас, ну или хотя бы сразу не добил.

— Простите, — мужчина повернулся ко мне, его лицо было закрыто серой маской, странно все это, и тут в голове мелькнула мысль, если я все еще жива, то значит, стала вампиром. Язык проверил зубы, клыков обнаружено не было, если только они не вырастают перед обедом, потом руками ощупала себя, для чего не знаю. За всем этим через прорези в маске наблюдал незнакомец, он перестал химичить и просто наблюдал.

— И все же простите, как давно я здесь? — незнакомец проигнорировал меня и отвернулся к столу, продолжил растирать что-то в ступке.

Глубоко вдохнув и разочарованно выдохнув, я откинулась на жесткую подушку. Ноги не реагировали на мои команды, и мне оставалось только ждать. Наконец, закончив приготовления, мужчина в балахоне, держа чашку в руке, направился ко мне. Жестом приказал выпить содержимое.

— Не буду, пока мне не скажут, где я и кто вы, — я бы топнула ножкой, если бы могла, для эффекта, — а то может, вы меня отравить хотите.

Тут отворилась тяжелая дубовая дверь, и в комнату вошел такой же тип, только в золотой маске, а рукава и капюшон были расшиты золотом, он посмотрел на незнакомца в красном. Мой надзиратель-лаборант кивнул головой, передал ему чашку и быстро вышел, заперев за собой дверь.

Я уже не ждала, но мужчина вдруг заговорил.

— Он не может ответить тебе, он принял обет, еще год молчания. На, выпей, голова перестанет болеть и силы появятся, — его голос был властным, трудно не подчиниться.

— Мне нужны ответы, — я говорила уже неуверенно.

— Сначала пей, — он протянул мне чашку. Я взяла ее, немного подумав, поднесла к губам и сделала глоток. Вкус лекарства был отвратительным, я поморщилась, но выпила все до дна, — молодец, а теперь можно и поговорить.

— Как я тут очутилась и почему все еще жива? — вопросов была еще масса, но эти волновали больше всего.

Мужчина присел на край кровати.

— Как тебя зовут, и как ты стала жертвой вампиров? — он решил отвечать вопросом на вопрос, ладно, мне не жалко.

— Мое имя Ашанти, я из Анкара, что в Плоскогорье. Я искала ночлег и забралась в пещеру, как выяснилось потом, с неприятным соседством. Какие-то люди перебили монстров, что потом не помню.

— Ты у нас четыре дня, Ашанти, без сознания. Тебе повезло с лошадью, это она принесла тебя к воротам города. Откуда она у тебя?

— Лошадь? Сама прибилась, я встретила ее у озера в деревне, с тех пор она приходила ко мне, когда я была одна.

— Когда-то очень давно, таких как эта лошадь было очень много, единороги, так их звали, — мои глаза, наверное, стали круглыми от удивления, — из-за красивого витого рога на лбу, в нем собиралась мощная магия в чистом виде. К сожалению, рог был редким ингредиентом в зельях, и со временем многие были уничтожены, некоторые остались без магии. Но они по-прежнему выбирают себе хозяина одного на всю жизнь, и служат ему. Видимо, твой — выбрал тебя, установив связь между вами.

— Я думала это сказки, — моя Шельма единорог, становилось все интереснее и интереснее, — Погодите, а как вы узнали о том, что я стала жертвой кровососов?

— Ты была укушена вампиром, это видно по характерным следам на шее. И выжила только благодаря врожденной устойчивости, — пояснил собеседник.

— В смысле «врожденной»? — изумилась я. — Есть у меня устойчивость к подонкам, но она приобретённая в детском возрасте, к вампирам точно нет.

— У оборотней врожденный иммунитет к вампирским обращениям и высокая живучесть.

— У оборотней, наверное, но я-то тут причем?

— В тебе течет кровь оборотней, наполовину, конечно, но она помогла тебе выжить.

— Ээээ, — я давно перестала что-то понимать, этот разговор удивлял меня все больше и больше. — Невозможно. Моя мать была наполовину человеком, наполовину эльфийкой. Но даже об этом никто не знал, внешне это никак не проявлялось. Симпатичная худенька женщина, не больше того.

— А твой отец?

А про него совсем не подумала, мама не говорила об отце, кто он и откуда. Всегда отмалчивалась, когда маленькая дочь задавала вопросы. А затем я выросла и вовсе смирилась. Все ушастые, клыкастые, рогатые давно живут обособленно, люди побаиваются их, неважно эльфы это, гномы или оборотни, поэтому мама молчала, она, наверное, пыталась уберечь меня.

— Я не знаю его.

— Он оборотень, у меня нет сомнений, девочка, и кровь его сильна, раз преобладает в тебе.

— Но почему раньше это не проявлялось? «Мои синяки не заживали быстрее обычного», — сказав это, я поморщилась, потому что вспомнила, как неделями ходила с цветущим синим от побоев лицом, от меня вся деревня шарахалась как от прокаженной.

— У меня есть объяснение этому. Сила появляется у молодых оборотней довольно рано, лет до десяти. В этом возрасте при определенных обстоятельствах у них происходит инициация. У тебя же кровь не чистая, и процесс сильно затянулся, возможно, живи ты спокойно, этого вообще не произошло бы. Твое предсмертное состояние вызвало инициацию.

— Я превращусь в волка? — неизвестность меня пугала, сначала вампиры, теперь оборотни нарисовались.

— Возможно при первом полнолунии, возможно, не превратишься никогда. А сейчас тебе надо отдохнуть, ты устала.

— У меня еще вопрос. Как ваше имя?

— Форгас, — незнакомец ответил, встал и скрылся за дверью.

Я не могла встать с кровати еще несколько дней. Все это время меня мучили мысли о том, кто я теперь, кто мой неизвестный отец, куда пропал и почему? И вообще, почему та самая инициация не произошла раньше? Ведь организм был подвержен стрессам постоянно из-за отчима, неужели этого было недостаточно? И что мне теперь делать? Подкинул папа подарок, я и так частенько винила его в том, что с нами происходило, ведь если бы он поступил иначе, то маме не пришлось бы выходить замуж за этого садиста, и жизнь могла сложиться иначе. Хотя, может, иначе мне не положено.

Все то время, пока я лежала в кровати, ко мне приходил все тот же молчаливый человек в красном балахоне, смешивал травы, и поил настоями, я стала чувствовать, что силы возвращаются. Каждую ночь меня мучили кошмары, видела тот вечер, когда на меня напала вампирша. Ее мертвая голова была у меня перед глазами. Сначала все было точь-в-точь как тогда, а потом она начинала смеяться, хрипеть, от этого жуткого звука я просыпалась в холодном поту. Были и хорошие моменты, мое зрение претерпело изменение, и теперь в темноте можно было видеть так же хорошо, как и днем, цвета конечно блекли, но способность на редкость замечательная.

На четвертый день в комнату зашел Форгас, и еще двое остались у входа, он подошел к кровати.

— Думаю, хватит лежать в постели, выпей это — звучало как приказ, — и ты можешь встать, я чувствую, силы к тебе вернулись, — раньше жрец не разрешал мне подниматься с кровати, и я послушно выполняла его волю, все-таки он знает свое дело. — Сейчас тебя отведут в баню, помогут привести себя в порядок. Только старайся не привлекать к себе излишнего внимания, это все же монастырь и здесь все жрецы мужчины, которые не любят чужаков. Оденься, — и он указал взглядом на лежащую в углу одежду, а потом вышел. Это была моя одежда, я медленно привстала с кровати и сделала первый шаг, после длительного постельного режима, это было на удивление легко, видимо выпитое зелье помогло. В первую очередь я подошла к окну, мне хотелось увидеть это место. Комната находилась высоко, наверное, в башне, и из окна открывался прекрасный вид на город. Этот город не был похож Винтар, в который я ездила с отчимом на ярмарку. Он был намного больше, переулки были чистыми, ухоженными, мужчины и женщины были благородно одеты. На улицах не было ни одного попрошайки, ни одного торговца. Интересно, а если нужно будет что-то купить? Дома были построены плотно друг к другу, и к ним прилегали клумбы с кустарниками и цветами. По всей видимости, эти люди были счастливы. Я услышала звон колокола, и народ послушно, с полными корзинами, в которых были фрукты и овощи, направились прямо в мою сторону. А одна полная женщина несла подмышкой курицу, а на веревке вела за собой свинью, которая сильно упиралась. Удивительный город, хотя может быть так везде, много ли я видела городов. Это второй.

Моя одежда была сильно изорвана и вряд ли ее можно восстановить, придется потом выбросить, не ходить же как нищенка, хотя она и есть, ни дома, ни денег, ни родных.

— Я готова, — не знаю, для кого это было сказано, но мне, казалось, что за дверью слушают и ждут. И действительно, в комнату сразу зашли два человека, в тех же самых красных балахонах, один из них протянул руку и вручил мне такое же одеяние.

— Накиньте сверху, — я послушалась, и мы молча вышли в каменный коридор, который заканчивался винтовой лестницей. Мне было интересно, эти мои охранники для защиты от обитателей храма, или самих обитателей от меня? Ведь если нужен был просто проводник, то приставили бы только одного.

Казалось, что лестница никогда не закончится. Видимо, кто-то придумал такое количество ступенек, что бы не прошенные гости не смогли прийти в его покои. Теперь понятно, почему Форгас приходил так редко, ему было лень.

Наконец, мы закончили спускаться, и вышли в огромный зал, который был украшен статуями монахов. Все они были сотворены в одинаковой позе, в позе покаяния, с опущенной головой. На стенах висело множество картин с изображением мирных сцен из жизни, трапезы, молитвы, все в стиле храмовых жителей. По всему залу были расставлены столы в несколько рядов, за ними сидели люди. За самыми большими столами, которые стояли дальше всего от главного входа, сидели жрецы в балахонах, наверное, почти все тут. Во главе восседал Форгас, он заметил нашу группу, но виду не подал. За остальными столами сидели простые люди, которых я видела на улице, они улыбались, переговаривались друг с другом. Все горожане ели, я уловила запах жареной курицы, вареной рыбы, желудок заныл, его не устраивали отвары, которыми меня поили, нужна была полноценная еда, а мне приносили какую-то кашу, мой организм требовал мяса, и сейчас я отчетливо поняла, готова на все лишь бы отхватить кусок. Почувствовав на себе чужие взгляды, я натянула на голову капюшон. Мы прошли большой зал и скрылись в арке. Там, где меня теперь вели, было довольно темно, но я все отлично видела. На стене весел герб, это был шар с топором и мечом крест-накрест, перед нами была дубовая дверь. Один из жрецов открыл дверь, пропустил меня вперед, а потом запер ее.

Я оказалась в теплой пропаренной комнате, в самом центре стояла большая бадья с горячей водой, а в углу на стуле скромно сидела молодая девушка. Она была одета в длинное серое непримечательное платье, по верх которого был какой-то фартук. Девушка протирала им маленькое зеркальце. Увидев меня, «банщица» быстро спрятала его в карман.

— Простите госпожа, я вас не сразу заметила, простите, — она проговаривала слова очень быстро, нервничая.

— Да не страшно, и не госпожа я.

— Я приготовила ванну, мне приказали о вас позаботиться. Пожалуйста, раздевайтесь.

Мне неловко было делать это при ней, вообще сам процесс раздевания вызывал у меня ужасные ассоциации с прошлым, сын отчима заставлял меня снимать одежду перед ним, мелкий гадкий извращенец, хорошо, что изнасиловать не пытался. Преодолев свои комплексы, я сняла одежду и медленно села в бадью, горячая вода окутала мое тело, даруя успокоение и блаженство, откинув голову назад, я закрыла глаза. Никогда еще я не мылась вот так, с комфортом, не было ни времени, ни места, мы с мамой таскали воду из колодца, грели ее, мылись в тазу, вот и все купание. Иногда удавалось сходить на озеро ночью, чтоб никто не подсматривал. Невольно передо мной предстал образ матери, и песенка, которую она пела мне перед сном.

Ручку свою мне дай,

Я проведу тебя в мир сна.

Спи, милая, засыпай,

Я буду с тобой всегда.

Это были самые простые слова, но красивый родной голос делал их особенными. Дети думают, что родители будут рядом всегда, но реальность жестока и рано или поздно смерть приходит за каждым, даже если жизнь твоя длиться много веков. Разочарованно вздохнув от нахлынувших воспоминаний, я открыла глаза.

— Как тебя зовут?

— Я Корнелия, — скромно ответила девушка.

— Ты здесь работаешь?

— Я родилась в этом городе. И здесь работаю с тринадцати лет, прислугой, — Корнелия достала из большого кармана гребень и стала теребить его в руках.

— У вас прекрасный город, как он называется?

— Ташаринх, — она встала, обошла бадью и села за моей спиной, — госпожа, я расчешу ваши волосы, хорошо?

— Да, и я прошу, не называй меня госпожой, — служанка начала аккуратно водить гребнем по волосам, — скажи, вы живете вместе со жрецами, чем они здесь занимаются?

— Они живут здесь сотни лет и не говорят с нами о своих делах, только о том, что у них свое предназначение, а у нас свое. Мы им помогаем, выращиваем овощи и фрукты, ухаживаем за скотиной. Потом раз в неделю приносим еду в храм. Каждый день проводим совместные трапезы, обедаем. Они щедро платят за работу, поэтому живется не плохо, многие ни в чем не нуждаются. Приезжал как-то путник, он рассказывал нам о других городах. Говорил, что люди там сильно голодают и умирают от страшных болезней.

— Там, откуда я, так и есть. Наверное, где-то лучше, где-то хуже.

— А кто вы? Жрецы не сказали, но видимо они находят вас нужной, раз позволили остаться.

— Сама не знаю.

— Главный жрец ничего не делает просто так, — мы молчали несколько минут, я задумалась, действительно, чего они хотят от меня?

— У вас очень красивые и мягкие волосы, — сказала Корнелия, — а белые пряди придают загадочность.

Я дернулась.

— Что? Какие белые пряди?

— Ну, вот же, — не понимая моей реакции, сказала девушка,

— Дай зеркало, хочу посмотреть.

Она подбежала к тому углу, в котором сидела, когда я застала ее, сдернула полотно со стены, под ним было зеркало во весь рост. Я шагнула через борт бадьи, с тела стекала вода, из зеркальной глади на меня смотрела девушка с черными волосами, разбавленными серебряными локонами, темные глаза ее, казалось стали еще больше, из-за исхудавшего лица, прямой нос заострился. Вид был не самым свежим, из-за болезни, но все же это была я.

Закончив разглядывать себя в зеркале, я вернулась в ванну, нужно было основательно подойти к восстановлению своих сил, свежести лица и здорового тела.