автордың кітабын онлайн тегін оқу Философия 2.0: невыдуманные истории о философах и людях
Информация о книге
УДК 821.161.1-3
ББК 84(2Рос=Рус)6-44
Ц87
Большое начинается с малого. Из авторского проекта «Суть философии», бороздящего просторы «ВКонтакте», получилась книга, вобравшая в себя все лучшее, что случилось с «Сутью…» за девять лет ее существования и даже больше: рассказы, иллюстрации, стихи и сказки. В этой книге, как в Греции, все есть и все дышит философией. В ней вы узнаете тайну бороды Маркса и происхождения Лейбница; почему Диоген ненавидел кур, а Фрэнсис Бэкон – обожал их; почему Рене Декарт бил животных, а Фридрих Ницше – заключал в объятия; как трубка спасла жизнь Бертрану Расселу, а кочерга сломала жизнь Карлу Попперу. Словом, узнаете о жизни философов и людей. Не пытайтесь понять, какие истории из этой книги выдуманы, а какие действительно произошли. Художественный вымысел столь причудливым образом переплетается с историческими фактами, что я уже и сам не отличу. Договоримся так: все это было. А если нет – то могло. А если не могло – то все-таки случилось на страницах моей книги. И этого достаточно.
Изображение на обложке
Бюст Сократа работы Лисиппа, I век н. э., Лувр / Wikipedia.org
УДК 821.161.1-3
ББК 84(2Рос=Рус)6-44
© Цуркан Е. Г., 2021
© ООО «Проспект», 2021
Борода не красит философа/
Barba non facit philosophum
ПРОЛОГ
Высшая мудрость — философствуя,
не казаться философствующим
и шуткой достигать серьезной цели.
Плутарх
Философия и юмор — две вещи нераздельные. Обе стремятся запутать наши представления об обыденных вещах, вывернуть наш мир наизнанку. Разные только цели. Философия стремится объяснить мир или, по крайней мере, объяснить, почему мир необъясним. Самая очевидная цель, которую преследует юмор — рассмешить. Это, однако, не означает, что в юморе нет ничего, кроме смеха. Нередко шутка служит проводником такой истины, которая не достигла бы цели без ее помощи. Так говорил Фрэнсис Бэкон. И я склонен ему верить.
Философия и юмор — это удовольствие мыслить иначе, когда даже простой письменный стол оказывается под подозрением. Может, он не так уж и прост? Чего он там стоит? Может, он вещь-в-себе? Или чувственный образ, посылаемый нам богом? Искаженная копия идеи из высшего мира? Над этим можно и нужно размышлять, а еще об этом можно шутить. В конце концов, Паскаль утверждал, что смеяться над философией — значит философствовать. Я склонен верить и ему.
Философия начинается с удивления, хорошая шутка удивлением заканчивается. Бертран Рассел писал: «Смысл философии в том, чтобы начать с самого очевидного, а закончить самым парадоксальным». Лучшего определения шутки придумать невозможно. В начале анекдота кто-то приходит в обычный бар, и вдруг — бам! Что-то, казавшееся нам обыденностью, заиграло новыми красками. Очевидное обратилось парадоксальным. Нас обманули, а мы смеемся.
Не пытайтесь понять, какие истории из этой книги выдуманы, а какие произошли в реальной жизни. Это бесполезно. Договоримся так — все это было. Если не было, то могло быть. А если не могло, то все-таки случилось на страницах этой книги. И этого, я считаю, достаточно.
Остается смиренно надеяться, что читателю доставит столько же удовольствия читать эту книгу, сколько мне доставило ее писать.
АНТИЧНОСТЬ
Первый
Фалес Милетский считал, что все произошло из воды, и был первым философом. Спросите любого — подтвердят. А вот если бы не был, пришлось бы ему экзамены сдавать. Ну экзамен по истории философии мы в расчет не берем, чего там сдавать? Он же первым был. А вот с дипломом были бы проблемы.
Принес бы Фалес Милетский свой диплом научному руководителю, а тот, внимательно прочитав, спросил бы:
— Фалес, почему в вашей работе так много воды?
Рукописи не горят
Солнечным днем по шумной афинской агоре, сгорбившись, брел безутешный Гераклит. Утирая горькие слезы краем своего потрепанного хитона, Гераклит бурчал себе под нос что-то неразборчивое, но крайне трагичное. С противоположной стороны агоры навстречу Гераклиту, громко смеясь над людскими причудами, уверенно шел Демокрит.
— Чего ты мрачный такой, Гераклит из Эфеса? Тебе ли, мудрец из мудрецов, не знать, что все несчастья человеческие есть суета сует и бурчание брюха?! — спросил Демокрит, брызжа от смеха слюной.
— А чему радоваться? Живот мой распух и болит, съездил на днях к Оракулу в Дельфы, узнать в чем дело, так Оракул мне ответил что-то про собак и навоз. Я ничего не понял, но обиделся.
— Это разве беда, благородный потомок Андрокла? Главное ведь не чувственное удовольствие, а спокойствие души!
— Душа моя тоже не спокойна, Абдерский ты хохотун! Учу людей, что надо слушать не меня, но единый логос. И знаешь что? Они меня не слушают!
— Немудрено. Твое учение по плечу лишь Делосским ныряльщикам! Настолько оно темно и глубоко. Но не расстраивайся, не поймут греки — поймут их потомки! Сыны, внуки — неважно! Запиши свои идеи на свитках и спрячь в надежном месте. Потом можешь всю оставшуюся жизнь в кости с детьми играть!
— Ты прав, Демокрит, клянусь Зевсом! Честно говоря, после того как услышал твое учение, я уж было решил, что ты тупой. А ты ничего, шаришь.
— Я не совсем ничего, я — ничего и атомы, — Демокрит нисколько не обиделся на язвительное замечание Гераклита. — У меня есть на примете подходящее место — храм Артемиды в Эфесе! Ты ж из Эфеса? Ну вот. Место надежное, как дорическая колонна, там твои свитки точно будут в целости и сохранности! Благодарные потомки с интересом прочтут все твои труды!
— Спасибо тебе, Демокрит, только вдруг какой-нибудь придурок, чтобы прославиться, спалит храм Артемиды? И плакали все мои сочинения.
— Ты совсем, что ли, рехнулся от боли в животе? Кому это может прийти в голову? — Демокрит захлебнулся смехом от столь неуместного предположения.
— Ну да, ну да. Чего это я… — Гераклит впервые в своей жизни улыбнулся, ведь идея была действительно хороша.
Смерть Гераклита
Вам, наверное, страшно интересно узнать, чего там Оракул нагадала Гераклиту с собаками и навозом? Мне лично нет, потому что я уже знаю, но вам расскажу. Гераклит не доверял докторам. Он считал, что Гиппократ всех купил и дурит народ ради прибыли, а врачи режут, жгут и мучают больных похуже любых болезней, так еще и деньги за это требуют. Поскольку гомеопатии тогда еще не существовало, заболев водянкой, Гераклит решил изобрести свой собственный метод неэффективного лечения. Лег на солнце и обмазался навозом, всерьез полагая, что навоз и солнце (день чудесный) испарят влагу из его организма. Результат немного предсказуем. Гераклит умер, а тело его сожрали собаки, не признав хозяина, поскольку тот был… ну вы знаете… в навозе. Где здесь шутка? Нет здесь шутки. Делайте прививки.
Учат в школе, учат в школе
Пифагор был личностью довольно таинственной и неоднозначной. С одной стороны, он положил начало математике как доказательной дедуктивной науке, с другой, создал тоталитарную секту имени себя. Однажды Пифагор со своим учеником решили составить свод правил и основных положений пифагорейской школы.
— Записывай, — говорит Пифагор. — Первое: весь мир действует по законам божественных чисел. Второе: душа бессмертна. Третье: после смерти душа переселяется в другое тело. Четвертое: все живые существа родственны друг другу. Пятое: что было, то и будет, ничего нового не совершается. Но все это не особо важно. Если чего не нравится, можем пересмотреть, а вот следующие правила обязательны для всех. Первое: ученики будут сидеть за непрозрачной вуалью и слушать мои откровения. Второе: ни в коем случае нельзя прикасаться к белому петуху…
— У нас Диоген всех петухов в городе ощипал, как я узнаю, какой из них белый?
— …перешагивать через перекладину…
— А подтягиваться можно? Я свою калокагатию на турниках поддерживаю.
— …есть сердца…
— В прямом или переносном смысле?
— …смотреться в зеркало при свете огня…
— Гераклит учил, что все есть огонь, мне что, теперь совсем в зеркало не смотреться? Как насчет других отражающих поверхностей?
— …ломать хлеб…
— Это не имеет смысла.
— …откусывать от целой булки…
— Это вообще противоречит предыдущему, чего мне с хлебом-то делать?
— …ходить по большой дороге…
— Ограбить могут?
— Последнее и самое главное правило: никаких бобов!
— Пифагор, все предыдущие правила я стерпел, но при чем тут бобы?
— Напомню тебе первое правило: ты должен сидеть за непрозрачной вуалью и молча слушать.
— Пифагор, ты совсем рехнулся? — почтительно спросил ученик.
— Я всем говорю, что слышу музыку сфер, что у меня золотое бедро, что читаю мысли животных, что сын Аполлона. Я распустил слух, что меня убили, после чего несколько лет жил под землей, в то время как мать мне спускала дощечки с новостями. Обмазавшись грязью, я пришел на народное собрание и сказал, что вернулся из Аида. Сам-то как думаешь?
— Все, я ухожу домой… Возьму вуаль и вернусь, а то без образования нынче никуда не берут.
Бедро
Пифагор действительно очень любил эпатировать народ. Шел он однажды по Самосу, видит, мужики собаку бьют:
— Стойте, — говорит, — не надо, это ж мой друг! Его душа в собаку переселилась после того, как он того!
Мужики не были философами, поэтому Пифагору не поверили, но собаку, на всякий случай, отпустили, и бедро у Пифагора, на всякий случай, отняли, а вдруг и вправду золотое. Метафор мужики не понимали.
Движенья нет
Ученик и приемный сын Парменида Зенон Элейский всю свою жизнь посвятил доказательству правоты своего учителя, читая публичные лекции на городской площади города Элеи:
— Как сказал мой учитель Парменид: «То, что есть — недвижно». А я, своими апориями это неопровержимо доказал.
Речь Зенона услышал спавший неподалеку Диоген, подбежал к Зенону и давай вокруг него ходить. Туда-сюда, туда-сюда, прямо гарцует и радуется как ребенок.
— Хм-м… ходить, значит, можешь, да? — спросил Зенон в глубокой задумчивости.
— Да, могу, — ответил счастливый Диоген.
— Ну так иди отсюда.
Стрелы философии
Олимпийские игры занимали важное место в жизни греческого общества. Войны прекращались, и все граждане свободных полисов замирали в ожидании, кто же в этом году станет чемпионом-периодоником, на чью голову будет водружен венок из ветвей священной оливы?
Поскольку эллинистическая система воспитания строилась на идеалах калокагатии — гармонии интеллектуального и физического развития, многие великие философы принимали активное участие в олимпийских играх и даже неоднократно побеждали в них.
Но происходили и казусы. Так, во время соревнования лучников один стрелок никак не мог поразить цель. Заметив это, уже знакомый нам Диоген-собака, сойдя с трибуны, сел перед мишенью.
— Ты что, я могу убить тебя! — перепугался лучник.
— Вряд ли, — сказал Диоген. — Судя по тому, как ты стреляешь, сюда стрела точно не попадет.
Видя, как лавры главного остроумца Греции уходят к Диогену, Зенон Элейский, тоже присутствовавший на Олимпиаде, сошел с трибуны и уселся перед другой мишенью.
...
