автордың кітабын онлайн тегін оқу Все бабы дуры
Sindy Gold

Кітап туралы Қазір оқып жатыр3 Тегін фрагмент

Sindy Gold

Все бабы дуры

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Женщины такие женщины, даже самые современные и продвинутые хотят личного женского счастья, хотят любить и быть любимыми, а еще желанными и чтоб это было взаимно. Только со своим мужчиной можно обрести это удовольствие и счастье. Две женщины, жена и любовница. На своих ли они местах, с правильным ли мужчиной?

18+

У нее уже опух нос от елозинья по нему салфетками — как же хреново болеть! Особенно когда некому пожалеть и поухаживать — это самая неприятная сторона одинокой жизни. Хотя по статусу она и не одинока, но в семье — как в пустыне.

А мысли роились одна мрачней другой: почему он не звонит, почему не забегает, ведь она только из-за него притащилась на работу, а его как не было, так и нет.

Дура, полная дура, сколько можно думать о нем и казниться, а он ни тпру ни ну, пора этот мазохизм заканчивать и найти хоть кого-то более сговорчивого и желающего ее как женщину, а не непонятно как кого.

Начальник спрашивает, на что у нее уходит все время, что и в каком процентном соотношении она делает, ну не говорить же, что когда она думает о нем, ничего не может делать. Как выкинуть его из своей головы и не думать и не ждать?

Хоть заморозку сделать что ли? Заморозить все чувства и желания, оставить только рабочее рвение. А у него его хоть отбавляй, бегает как заведенный заяц с батарейками из рекламы Energizer. Самой себе противно, как пацанка за ним бегаю и все время думаю. Как его выкинуть уже из своей головы, вижу его и его улыбку, расплывающуюся по лицу при виде меня, понимаю — все не напрасно.

Но ведь как так можно, уже бы сделал хоть какие-то телодвижения, ну он же мужик, в конце концов, я же не могу его ловить вечно, мое терпение может и кончиться, и тогда он пусть катится ко всем чертям со своим холостым статусом.

Хотя при чем тут холостой статус, я-то замужем, просто женщина, всегда женщина, вечно что-то планирует, и холостой более желанен, чем женатый, хотя это такая ерунда на самом деле. Вот я замужем, ну и что, много счастья мне эта замужняя жизнь принесла? Даже будучи замужем хочется все так же любви и тепла, а если его нет в семье, начинаешь смотреть по сторонам и чего-то себе фантазировать и мечтать.

Дура, конечно, дура, но это уже программа, которую надо перепрограммировать, а это, видно, крайне сложно.

Кирилл бередил сознание и был единственным приятным мужчиной в ее окружении, а Алисе нужно было внимание, просто необходимо.

Хотя бы просто, чтоб пожалели, приласкали, и пусть для начала просто взглядом, это тоже немаловажно; как говорится, доброе слово и кошке приятно, а она сейчас совсем расклеилась, и ей нужно было это доброе слово и это внимание.

* * *

Прошло так много времени, а ничего не изменилось, он все так же бегает, а я все так же жду, что он сделает хоть какой-то шаг, сама пытаюсь, но он не дается в руки, шутит, смеется, прибегает, но не звонит, не пишет сам, только я.

Что ж за Неуловимый Джо попался, мне нужен этот роман, я его хочу. Муж вытягивает все соки, не дает развода, а я не хочу его уже и ничего с ним уже не хочу, было бы куда уйти — давно бы ушла, но идти некуда, слишком это все сложно. Почему не помечтать о красивой благополучной жизни, в которой нет проблем с деньгами, в которой нет каждодневной безнадеги и рутины, а есть место для всяких раутов, приемов, выставок, красивых ухаживаний, красивых романов, сказки. Жизнь полна сюрпризов и любви, только вот как-то мимо моей кассы.

Ладно, хватит мечтать, пора работать. А так ведь хочется, чтоб обнял, поцеловал, прижал к себе, чтоб мурашки побежали по спине, ох, когда мурашки бегали — уже и не помню, поцелуй… как это упоительно и как запредельно…

Если пара не целуется, у них уже нет любви, они могут спать вместе, заниматься сексом, но любовь уже прошла, если вообще была, ведь не все же по любви живут: кто по привычке, кто из-за детей, кто из-за родителей, кто из-за того, что просто некуда идти или страшно, надо за кого-то зацепится, вот и я так же, не люблю, но живу с нелюбимым и постылым. Это только в кино и романах так легко развестись и все разом порвать, а в реальной жизни все не так уж и просто, видно, простота — это не про меня. У меня всегда и все связано с испытаниями и семью кругами ада, вот пройдешь, тогда и получишь желаемое, ожидаемое, если еще хочешь, а если уже и не очень, то это никого не касается, как говорится, получи, как заказывала, голубушка.

Ведь получаешь обычно, только уже когда расхотела и отпустила своё желание, вот только тогда и получаешь его, как издевку: «Получи и распишись, это ваш заказ». Такое ощущение, что в небесной канцелярии, как и в земной почте, все не так уж благополучно: рук не хватает, и посылки до адресата доходят или с опозданием, или вообще теряются по дороге. Заказывали один размерчик, а получили другой — все как в земных заказах по интернету, картинка хорошая, и ты ее желаешь, а вот при получении все оказывается совсем не так, как виделось, то размер не подошел, то цвет, а то вообще посылку потеряли, и ты даже не знаешь, а было ли это тем, что ты хотела, или пришла, но вся поломанная и погнутая, а я разве этого хотела, разве это заказывала? Конечно, нет, но на земной почте хоть деньги возвращают или товар, а с божественными заказами как быть? Никому не предъявишь претензий. Как я всегда говорю: четче формулируйте свои желания, т.е. заказы. Вот намечтала себе четко по всем параметрам, вот, может, именно это и пришлют, но не факт, потому что такого, может, в природе не существовать, а кто ж для меня будет это рождать заново, видно, никто, вот и приходится довольствоваться тем, что получила. А иногда все по заказу, как задумывала, а в течение жизни он или ты меняется и не всегда в лучшую сторону, вот и получается, что всего предусмотреть заранее невозможно, нужно быть гибче, наверно.

* * *

Нас окружает много людей красивых и не очень. Я сидела в столовой, кушая и размышляя о человеческой, а особенно — мужской красоте, ведь так много вроде бы симпатичных парней, ведь сначала взгляд падает именно на симпатичного молодого человека, и нравиться хочется именно симпатичным людям, но вот тут-то и кроется подвох, красота бывает разная, иногда мужчина может быть красив как Бог, но взгляд не светится. Он как кукольный Кен — дружок куклы Барби — красивый, но пластмассовый, от него ни тепла, ни холода, хорошо, если улыбнулся, а чаще всего его взгляд направлен внутрь самого себя и он вокруг ничего не видит. И его красота пуста, к нему не тянет, ты можешь как бабочка на огонек лететь на его красоту, но когда не получишь никакого импульса в ответ, быстро откалываешься, падаешь, и вот в этот момент тебя может подхватить, может, и не шибко красивый, но живой мужчина, женщине от мужчины нужна теплота, искра, импульс сексуального влечения, без этого нет контакта. Если искры нет, это может быть максимум дружба, а минимум — вообще ничего, даже в дружбе должен быть импульс понимания, друзья должны быть в общении на одной волне.

Много потухших взглядов у людей, а ведь взгляд — это самый яркий аксессуар и мужской, и женской красоты, внутри должна гореть лампочка, тогда на тебя будут оборачиваться люди, не обязательно улыбаться во весь рот и слыть юродивой, главное, чтоб во взгляде была улыбка, жизнь и работа мысли, все больше и больше пустых взглядов, направленных в глубь себя и ничего не выражающих.

Не за кого зацепится, одежда так подобранна, что хочется отправить на модный приговор, женщины в возрасте сочетают клетку и цветочек, и все это выглядит как домашний костюм, никак не годящийся для работы.

Такие мысли мелькали в моей голове, когда я осматривала огромную столовую, пережевывая свою скудную еду и провожая взглядом заходящих с подносами людей.

Ничего не происходит, жизнь проносится мимо, надо что-то менять или изменить отношение к происходящему.

А вот и он, увидел ее взгляд, загорелся, улыбка засияла на его лице.

— Привет!

— Не занято?

— Нет, для тебя свободно…

— Ты как? Давно не виделись, где пропадал?

— Да все работа, будь она неладна, некогда даже с красивой женщиной пообщаться.

— О, комплимент… Спасибо за красивую.

— Но ведь это правда.

— Да, только я все чаще об этом забываю, а напомнить некому…

Я улыбалась, говоря все это, было так приятно это редкое общение с ним.

Я распускалась как роза под ласковым и ободряющим взглядом, между нами, ничего не было, кроме редкого общения и подобия флирта. Я даже уже мысли оставила о приятном времяпрепровождении с Кириллом, но иногда вот так просто поболтать, не напрягаясь так здорово, это так повышает женскую самооценку. Женщина так устроена: ей время от времени нужен флирт, впрочем, и мужчинам он тоже нужен, просто мужчины сразу хотят большего, а женщине, как правило, хватает и просто флирта, она, как пчела, собирающая пыльцу, летает от цветка к цветку и собирает мед своей самооценки, без этой пыльцы взгляд меркнет, спина сгибается и нет желания что-то делать — жизнь становится скучной и пресной.

Господи, ну почему мужики такие идиоты, почему им кажется, что женщинам нужен большой, толстый, быстрый, сексуальный? Почему нельзя понять, что нам очень часто нужно просто внимание, просто тепло глаз, просто приятные слова, просто поцелуй при встрече, прикосновение, объятие, и совсем необязательно заниматься безудержным сексом, частенько важно просто поваляться прижавшись в кровати, понятно, что мужчина после таких объятий сразу готов к бою, но мы-то — не всегда. И это не значит, что мы добираем этот пресловутый секс на стороне, просто частенько в обычных бесконечных буднях хочется человеческого тепла и понимания, а не надутых губ и разборок, куда пошла, на кого посмотрела, с кем поговорила.

Мужчины, поймите уже наконец, если вы даете нам все дома, ни одна женщина не посмотрит даже в сторону, потому что женщины не гоняются за длинными ногами, округлыми попами и большими сиськами. Мы просто хотим внимания, а частенько за это внимание приходится расплачиваться сексом, потому что мужчинам он нужен, и это те правила игры, по которым играют женщины в мужские игры…

* * *

Вот и еще год пронесся, наконец-то муж сам захотел развестись, сам об этом заговорил и меня подтолкнул, конечно, потом дал задний ход и захотел вернуться, но не тут-то было: я выдержала его напор и не поддалась, слишком много всего накопилось, слишком много грязи и мути, каждый раз при любой ссоре это все поднималось из глубин души, и очень трудно каждый раз эту муть оставлять на дне души, тем более каждый месяц возвращались к тому же.

Для чего эти перемалывания и переливания из пустого в порожнее, зачем цепляться за то, чего уже давно нет? Никакие финансы, никакие дети не удержат вместе, если нет главных составляющих семейного счастья — нет доверия и нет любви. Любовь может быть разной, не все люди, особенно в семейной жизни, могут гореть всю жизнь, но любовь, как правило, трансформируется в уважение, в дружеские отношения, а если есть вечное недовольство и давление со стороны одного из супругов, то в конечном итоге пружина раскроется и выстрелит в голову тому, кто оказывает это давление.

Вот и моя пружина разжалась, и обратно ее уже невозможно было сжать, потянулись долгие разборки, вытягивание жил и нервов, но как все заканчивается, так закончилось и это. Я ожидала долгого житья в таких невыносимых условиях, но оказалось все гораздо проще: в один из дней он просто не пришел ночевать, забрав часть вещей, ничего мне не сказав заранее, а потом уже приехал на выходные забрать коробки, которые я ему собрала, ну естественно, прихватив то, что я ему не положила, всякие мелочи, но которые потом еще долго раздражали своим отсутствием и тем, что пришлось покупать все новое, хотя это был приятный момент: покупка новых нужных мелочей, привнесла приятную отдушину в мою немного однообразную жизнь.

Ну вот и желанный развод, бумаги на руках, какое счастье, какое облегчение, свобода, ура!

Много ли женщин так радуются свободе, ведь многие боятся остаться одни, а ведь что такое одна? Ведь если живешь с нелюбимым, неинтересным тебе человеком, ты тоже, по сути, одна, ну да, у тебя есть сосед по квартире.

Но в этом случае приятнее завести собаку или кошку — они и то намного больше радуются твоему присутствию, и вроде как поговорить есть с кем, не сама с собой, и заботиться есть о ком, если уж нет ребенка.

Хотя думаю, женщины должны рожать при любых условиях, с мужчиной или без, иногда даже так проще, да, может, в финансовом смысле сложнее одной и помощь в плане бабушек не у всех есть, но с другой стороны — никто мозг не будет выносить, что ты сделала или не сделала со своим ребенком, хорошая ты мать или нет. Это счастье, когда отец и мать живут всю жизнь вместе и воспитанием детей занимаются вместе и все гармонично, родители должны любить друг друга, тогда и дети будут счастливыми, но, к сожалению, в современном мире все меньше и меньше гармоничных пар с одинаковыми семейными ценностями, а дети становятся мини-киборгами, подключенными к компьютерам, телефонам и всяким другим гаджетам, родителям так проще: есть чем занять ребенка и можно не отвлекаться от своих взрослых дел, хотя, как правило, их взрослые дела тоже крутятся вокруг параллельного мира.

Многие от одиночества, а кто от скуки и от желания занять свою однообразную жизнь, ныряют с головой в интернет-пространство, ведь там час может раствориться за одну минуту, только вошел — и уже час пролетел, а никто и не заметил.

Интернет-пространство заглатывает в одну секунду, вот я зашла полайкать фотографии своих знакомых, а уже читаю заинтересовавшую статью в неизвестном пространстве, как туда зашла — и сама понять не могу.

Моя жизнь менялась и интернет-статьи тоже интересовали разные, и рекламные баннеры мне услужливо подсовывали нужную информацию. Здравствуй, свобода, прощай, замужняя жизнь с ее оковами и слежкой, я ведь раньше даже в соцсетях не могла переписываться, так как была под пристальным оком ревнивого мужа, а сейчас из принципа ничего стирать и прятать не буду, теперь никто не полезет в мой телефон, смотреть кому я звонила и кто звонил мне, с кем я переписывалась и на кого смотрела. Какое же это счастье: ни перед кем не надо отчитываться и волноваться, что мой ответ не совпадает с его представлениями о честной жене. Я могу говорить и делать что хочу, не задумываться над своей интонацией, когда отвечаю на телефонный звонок. Я вышла из заточения семейной жизни, и это настоящий кайф.

Как будто срок отмотала, так мне этот брак поперек горла уже встал: как оказалось, я люблю свободу, и быть под постоянным пристальным надзором — это явно не мое. Наверно, общество должно пересмотреть свой взгляд на семейные ценности — слишком много соблазнов за пределами семейных уз, и многочисленные разводы этому доказательства. Наверно, в головах людей что-то должно произойти, чтоб как-то легче и проще все стали относится к недостаткам и слабостям друг друга, и тогда, возможно, совместное проживание мужчин и женщин станет более приятным и гармоничным. Сейчас я, естественно, и думать не хочу о каких-то других отношениях или о другом браке, но жизнь берет свое и этого точно захочется в какой-то момент, и возможно, очень скоро, так как клин клином вышибают и надо одно лечить другим.

Свободна! Я свободна!

Как много в этом звуке!

Как много в этом вздохе!

Я так ждала ее,

Вот, наконец, случилось,

И все произошло.

Ты отпустил постылый,

Ты отпустил несчастный,

Ты отпусти, и отпущу и я.

Оковы сброшены.

Свободная?!

Кричу я в пустоту.

Не верится — поверится.

Все сбудутся желания,

И выйдет по-моему.

Я не могла мечтать,

Я не могла летать.

Ты не давал парить

И не давал желать.

Теперь я все сама,

Теперь я все одна.

Взметают мысли ввысь,

Пристегнута, держись!

И вот уже парю

И кайф я свой ловлю.

Прощай и не сердись

И за свое держись.

А я уж далеко —

Взметаю высоко.

Вот такой стих родился после того, как я наконец-то обрела свободу, а ведь когда-то я писала стихи, а в этом браке не написала ни строчки, он задушил все мои порывы в зачаточном состоянии.

Я не пела, а когда-то ведь пела и хорошо пела, не писала стихи, а вот обрела свободу — и сразу написалось от счастья, вот так бывает, для счастья нужно расстаться и отпустить, а не только найти.

Я нашла и обрела саму себя, а это много значит, гораздо больше, чем встретить другого человека, сначала надо полюбить саму себя, а любовь придет, если суждено.

* * *

Я сидела, глядя в окно, как же много прошло времени с тех пор, я никак не могла вспомнить, в каком месяце это было, было лето или весна — все смешалось.

Смешно, когда-то это так много значило, когда ушел, когда пришел, а что же сейчас?

Сейчас уже ничего не имело значение: ни его взгляд, ни его улыбка, ни его мысли, ни вообще он сам — все прошло…

Как же легко дышится. Я больше не больна им, я больше не вздрагиваю при встрече с ним, мне просто уже все равно. Казалось бы, этого не может быть, ведь так просто ничего не проходит, должны оставаться какие-то ниточки, связывающие двух людей, которые когда-то любили. А любили ли?

Может, мне все это просто привиделось, хотелось просто приткнуться к чьему-то плечу, почувствовать себя нужной, любимой, понятой, в конце концов, ан нет, ниточки оборвались и больше ничего не держит и не тянет.

Его присутствие и общение с ним скорее раздражает, теперь так много чего не нравится, и даже если мы поговорили нормально, все равно это не считается, зато считается, когда он просто не попадал в мои ноты, в мое настроение, а это слишком часто, слишком разный взгляд у нас на вещи, слишком разный подход к жизни, к работе, к отношениям.

Почему, когда влюблена, не видишь этого, не чувствуешь?

Считаешь, что он похож на тебя, он такой же, как ты, но на повестку дня это вообще не так, крайне редко люди совпадают, и тем более крайне редко они совпадают во всем. Это было не в этом случае, было немного грустно, но в то же время это был определенный опыт, за который тоже надо быть благодарной, опыт накапливается, а обычного женского счастья почему-то слишком мало в этой копилке. Опыта гораздо больше. Разного, этот еще не самый болезненный, этот скорее опыт равнодушия на фоне кажущейся привлекательности друг другу.

Вдруг зажегся огонек в телефоне, означающий, что пришло сообщение из ОК.

Было любопытно, кто же это, что-то как-то давно не писал никто из друзей. Адресант был неизвестен, но сообщение было не банальным приветом и не парой слов, что уже интересно. Посмотрев фотки, я все-таки решила ответить, любопытство победило, да и мужчина был вполне симпатичным, хотя мужчина был явно семейным, но какая разница, не замуж же зовет, а просто пообщаться. Слово за слово завязался очень интересный разговор, я сама не заметила, как рассказала о себе то, что уже давно и никому не рассказывала, он явно флиртовал, но ни на чем не настаивал, хорошо умел слушать и направлять на нужные темы. Не заметив, я раскрылась, как ни перед кем не раскрывалась, тем более после своего мужа, который вынул всю душу, которая все еще болела и была изранена ненужной откровенностью, которую потом переваривали и выдавали в другом свете.

Я постоянно была начеку и ждала того же самого от Саши — так звали нового друга по переписке.

Я очертила круг, поставила барьеры, он был женат, и я не хотела даже начинать что-либо, но он меня так увлек общением, что я согласилась просто встретиться и пообщаться за чашечкой кофе. Он был удивлен, что я все-таки согласилась, и несказанно обрадован.

Женщины такие женщины, они непоследовательны в своих отказах и запретах. Да — это не всегда то, что думает мужчина, а нет — это не всегда точный отказ, иногда это «возможно», «попробуй уговорить», но мужчины нас частенько воспринимают очень буквально.

Мы встретились в одном из кафе, чтоб было удобно обоим добраться. Отправляясь на встречу, я ни о чем особо не думала, встреча и встреча, даже не волновалась совсем, как обычно перед свиданием.

Он был таким солнечным и притягательным, что я дала сразу поцеловать себя в щеку. Для меня это было как-то странно, он постоянно сметал все мои барьеры, и я пропускала его все дальше и дальше, сама того не замечая и уже не сопротивляясь этому.

Мы говорили, при этом поедая десерт, который мы оба выбрали у витрины, он был сладкоежкой, как, впрочем, и я. Мне это нравилось, приятно, когда мужчина любит сладкое, значит в нем еще не погиб ребенок, все мои мужчины либо не ели сладкое, либо ели его в минимальном количестве.

Мы расправились со сладким и кофе и пошли к машинам, надо было разъезжаться, а так не хотелось. Мы сели на заднее сидение и наши губы уже встретились в поцелуе, мне хотелось прикоснуться к его груди, она была упругой и накаченной, спортивная футболка красиво обтягивала соблазнительный торс, поцелуи были приятными, со вкусом кофе. Это было всего лишь первое знакомство, мы не стали увлекаться и активничать, попрощались и разъехались, каждый в своем направлении, со своими мыслями и переживаниями.

* * *

Мы продолжали общаться каждый день, это общение полностью захватило меня, ведь так давно ко мне никто не проникал в душу, не интересовался мной как человеком и, конечно, как женщиной.

Саша проникал все дальше и дальше, хотел увидеться, но ему надо было улетать в командировку, перед этим я отказалась встречаться, хоть соблазн был сильным, но я не хотела, чтоб со мной занялись сексом, а потом забыли, или не хотела ждать, что же будет потом, лучше это сделать после возвращения.

А секс будет, в этом уже никто не сомневался, разговоры были крайне откровенными и не оставляющими даже мысли сомневаться, чего мы хотим друг от друга, но мне все равно хотелось любви, быть любимой и любить, а не просто банального секса. Я еще внутренне сопротивлялась, тем более тут не могло быть никакого развития событий, ведь Саша женат, о жене говорит хорошо и бережно, есть дети, все замечательно, кроме, наверно, секса, но он не хочет просто секса, он тоже хочет любви и заняться любовью, меня это сбивало с толку, когда женатый мужчина хочет секса на стороне, которого ему не хватает дома, — это одно, но когда он хочет любви и занятий любовью, — это не вписывается в стандарты обычных измен, а чего уж тут говорить, это измена, и можно сколь угодно витать в облаках, но если называть вещи своими именами и не врать себе, это именно так звучит.

Прошла неделя его командировки, наши разговоры не прекращались и не останавливались, хотя я думала, что ему будет совсем не до меня в поездке.

Наши разговоры были очень откровенны, я все глубже и глубже впускала его в свою душу и была уже голой и обнаженной перед ним, хотя мое тело было еще прикрыто одеждой, и его только предстояло открыть.

Он уже просто дымился от желания меня видеть, я думала дать ему денек, чтоб после дороги отдохнул, выспался, но он захотел встретиться в день прилета.

Я ждала и боялась этой встречи: а вдруг мне не понравится, меня захватывало волнение так, что мне пришлось выпить успокаивающие капли, я ехала, и мое сердце сильно колотилось, как у девчонки перед первым разом, это было очень волнительно, даже немного страшно, и вот мы закрыли за собой дверь квартиры, которую сняли на несколько часов.

Он подхватил меня на руки и просто поцеловал, долгим поцелуем, так что я просто обмякла и сразу успокоилась как по мановению волшебной палочки, мне стало хорошо и приятно в этих сильных объятиях, и меня перестало трясти.

Мы приняли быстрый душ и снова оказались в объятиях друг друга.

Саша бережно положил меня на кровать и стал целовать меня всю, это было так нежно и сладостно, как будто я самая желанная женщина на земле, я потеряла голову, она улетела в безоблачные дали, внизу взрывалось тело от оргазмов, слезы текли по щекам от избытка чувств. Его восставшее естество было во мне, и это было незабываемо, как будто мое лоно ждало только этого мужчины и только он знал, как доставить удовольствие, куда нажимать, что целовать, это было просто волшебно, я никогда не занималась именно любовью, и я поняла, что это именно оно.

Он выполнил свое обещание, и это не банальный секс, это именно занятие любовью, хотя мы вроде еще не любили друг друга, но наши тела уже исполняли свой танец любви и нежности, к которому наш мозг, наши мысли не имели никакого отношения.

Когда душа вернулась в мое тело, я стерла слезы с глаз, которые светились огнем счастья и любви, эндорфины в моей голове исполняли танец с факелами, и этот свет отражался в моих глазах. Я уже любила этого мужчину за то, что он сделал с моим телом и душой.

— Тебя разве можно не любить?

— Ну миллиарды людей на земле не любят меня, — ответил Саша с улыбкой.

Крепость пала и засыпала меня камнями, я лежала и совсем ни о чем не думала, такое тоже бывает, оказывается, с женской головой, которую удовлетворили на все сто.

Попрощавшись с Сашей, я пребывала в такой эйфории, что не удержалась и позвонила подруге, которая знала про мое свидание, пыталась меня успокоить перед ним.

— Линка, это было волшебно, мы занимались любовью, как я давно хотела и мечтала, это было незабываемо, просто восторг, он просто восхитителен, а уж там у него все такое большое, вообще он весь большой, но мне подходит, мой размерчик. — Я смущенно захихикала. — Это просто один сплошной восторг, у меня нет слов, одни эмоции!

Я просто фонтанировала этим счастьем и обуревавшими меня эмоциями, которые не могла удержать в себе, мне нужно было этим поделиться, и Линка порадовалась за меня и поняла мои эмоции, разделив и выслушав мой сбивчивый и восхищенный бред восторженной женщины, потерявшей голову от мужчины.

* * *

Мы стали встречаться каждую неделю, и это не надоедало и занятия любовью были все так же остры и вкусны, каждый раз по-новому, а после того, как наши тела насыщались, мы в объятиях друг друга начинали разговаривать обо всем на свете, и это было не менее приятно, чем заниматься любовью, ведь это уже было насыщение душевно-интеллектуальное, а ведь так тянет поболтать после того, как тело удовлетворенно.

Наши тела обнимали друг друга, как бы сплетаясь, и ничего не мешало, хотя Саша был совсем не маленьким, мне была приятна эта тяжесть и упругость и не хотелось выпутываться из этих объятий, хотелось так лежать и наслаждаться этими прикосновениями и поглаживаниями, поцелуями и покусываниями. Это было нежно и игриво и никогда не надоедало.

Мы потихоньку открывали чувственные уголки тела и души друг друга, если что-то было непонятно, мы не боялись спросить, ведь только так можно понять, хотя поначалу все страшновато, но все-таки мы это делали, выясняли и докапывались до истинных причин того или иного поведения и стали еще лучше понимать друг друга, еще лучше чувствовать.

Мне было легко и весело, в голове крутились слова песни Саруханова «Это не любовь». Я понимала, что влюблена, но это не любовь, любовь у меня всегда протекала более сложно, я всегда знала разницу, но это не любовь — твердила я себе — это влюбленность, если бы это была любовь, я бы уже просчитывала, как мы живем вместе, но со мной этого не происходит, я даже не уверена, что хочу с ним этого, я просто наслаждаюсь нашими встречами, мне хорошо, я летаю и сияю и ни с кем не хочу этим делиться, я даже Линке перестала обо всем рассказывать, потому что счастье не выносит суеты, оно любит тишину. Я смакую каждую нашу встречу, мысленно перебираю каждое мгновение, как четки.

Как-то мы переписывались, как обычно рассказывая друг другу о своем дне и каких-то делах. И я поняла, как люблю его, именно люблю, это отличается от всего, что было раньше, это чувство не похоже ни на какие другие мной уже пережитые чувства, эта любовь меня не душит, и я его не душу ей.

Мне просто хорошо, я счастлива, я не страдаю и не боюсь потерять его, может, самую малость. Я вдруг это поняла и даже не испугалась, это было как само собой разумеющееся, просто я не хотела себе в этом признаться, изначально я гнала эту мысль, что это все-таки любовь, которую я ждала и которой страшилась, ведь без любви гораздо проще, мысли и эмоции не захлестывают, ты не попадаешь в плен своих эмоций, ты независима, как в любовном угаре, до сих пор любовь была болезненным чувством, и я страшилась ее намного больше, чем хотела.

Но в этот раз все было по-другому: чувства хоть и захватывали, но уже не было боли, уже не было зависимости от объекта любви, была чистая любовь, не приправленная специей боли и саморазрушения в угоду любимого.

И я понимала, что мы одно целое, он так же любит меня, как и я его, я не произнесла этого, вслух и он не произнес, но я чувствовала, что это так, я это ощущала всем своим существом — так одинаково мы все переживали и чувствовали и в постели, и в жизни. Наши тела и мысли постоянно сходились и пели в унисон, это было необычно и странно, но так восхитительно и сладко было этим наслаждаться.

— Я соскучился и хочу тебя, — высветилось на экране телефона. — И я тебя обожаю.

— А я тебя люблю, — ответила, но поняла, что больше не хочу молчать, я должна это сказать, ведь о любви надо говорить, когда не можешь держать это в себе или когда хочешь знать точный ответ на свой вопрос. Мне не так важен был ответ, в душе я знала ответ, хотя на мгновение испугалась, что ответ не совпадет с моим, но я поняла, что ничего страшного не произойдет, я уже вполне эмоционально устойчива, чтоб выдержать еще одну нелюбовь, но все мои чувства говорили, что я не могла ошибаться.

— И я ведь тоже!

Салют радости заполнил мой одурманенный от счастья мозг, он меня тоже любит, тоже! Значит, меня можно любить, значит, я достойна любви, я люблю и любима, и вот оно счастье, которого я так ждала и которое все время ускользало от меня.

Послала целующий смайлик в ответ, не зная, что говорить от счастья, клокочущего и извергающегося из моих глаз слезами радости.

— А я тебя всю.

— Ммм, это здорово.

— Хочу!

— И я тебя.

* * *

Дверь открылась, Инга вошла в квартиру, все было как обычно: разбросанная обувь, вещи, посуда, — как же это достало уже! Зазвонил телефон, звонил Саша:

— Алло, привет!

— Привет, милая, я задержусь, у меня тут работы привалило, а потом качалка. Все нормально?

— Да, мой хороший, если не считать бардака, который оставили наши дети, все прекрасно. Ты не знаешь, где они?

— Карин, наверно, на работе, Эрик на тренировке, все как всегда.

Да, все как всегда, почему же так муторно на душе, почему хочется завыть и все раскидать, а не наоборот — бегать и собирать, складывать, мыть. Как же я устала от всего этого.

Инге было 43, мужу 44, они знакомы с юности, он был ее первым и единственным мужчиной, она даже и не смотрела ни на кого больше, ведь он такой настоящий, за ним как за каменной стеной, он всегда поможет, приласкает, ответит на все вопросы и решит все проблемы. «Таких уже не делают», — частенько говорила ее мама, которой он тоже всегда помогал, когда было нужно, и никогда не отказывал, и не сердился, что его потревожили. Ее семья села ему на шею и свесила ножки, он всегда решал все проблемы, и даже если она понимала, что он злится, он этого не высказывал никогда, она уважала его за это и любила еще больше.

Но она не давала ему то, чего он хотел, хотя понимала, что ему это нужно, она умирала от оргазма, когда у них доходило дело до занятий любовью, он был искусным любовником и всегда доводил ее до экстаза, но ей не хотелось это повторять вновь и вновь, как ему. Она не могла понять, что с ней не так, но ее тело молчало и противилось, она думала удовлетворять его без своего желания, но не могла насиловать себя, да и Саша видел ее нежелание.

Они обращались к врачам, покупали всякие штуки для разжигания женского либидо, но желание не приходило. По молодости все было более приятно и сладко, а после рождения двух детей желание вообще покинуло ее, и она крайне редко соглашалась на интимную близость, хотя Саша был так же нежен и предупредителен, как и раньше. Сначала Саша еще настаивал на близости, потом все меньше и меньше, постепенно она сошла почти на нет, ее это, естественно, устраивало, ей и не надо было, а надо ли Саше или нет — ее эта мысль даже не посещала, раз ей не надо, то и ему уже, наверно, не надо.

Телефон опять завибрировал, пришло сообщение от Стаса, ее бывшего одноклассника, он разыскал ее совсем недавно в ОК и рассказал, что собирается репатриироваться через месяц, спрашивал, как обстоят дела в Израиле, задавал кучу вопросов, на что-то она отвечала, на что-то — Сашка. Пытались помочь как могли, он ни о чем не просил, но они сами с удовольствием помогали и позвали к себе перекантоваться первое время.

Стас недавно развелся, бывшая жена и дочка оставались в их общей квартире, а он решил репатриироваться и начать новую жизнь на исторической родине. Вспомнил про Ингу, которая когда-то так нравилась ему, но она даже не догадывалась о его увлечении, он никогда не показывал свою симпатию, а она была холодна и отрешена, как звезда на небе, возможно, это ему и нравилось, что она такая недоступная, как муза. Он посвящал ей стихи и песни, но время проводил с более сговорчивыми девчонками, в которых не было отказа у обаятельного и симпатичного Стаса, ему все всегда давалось легко и весело, и мысль, что надо приударить за Ингой, даже не посещала его, он издалека наблюдал за ней, но никогда не пытался сойтись с ней поближе, она была недосягаемой мечтой, и не хотелось этот образ разрушать.

Его тайная мечта, незыблемая и недоступная. Он женился, родилась дочка, мысли и мечты о ней не мешали в его обычной жизни, она была далеким образом, от старых друзей и одноклассников знал о ней все и в любой момент мог найти через соцсети. Он стал хорошим ресторатором, ему всегда хорошо давались связи и общение, в легких, не обязывающих ни к чему разговорах, завязывались вполне тесные бизнес-проекты, а его сеть ресторанов была нацелена на хорошую кухню, высокий уровень обслуживания.

При всей легкости в общении он очень хорошо разбирался в людях и всегда знал, кого куда поставить и кто с кем ладит или нет, он, как умелый кукловод, дергал за ниточки своих марионеток.

Израиль — лишь новая платформа для его новой жизни и новых проектов, ему хотелось освоить что-то новое, и он был уверен, что люди — они везде люди, и Израиль не исключение, даже с другой спецификой общепита. Все равно все завязано на людях, с которыми он вполне умел договариваться.

* * *

Он признался ей, какое же это счастье наконец-то сказать любимой женщине, что любишь ее. Он с первой минуты их знакомства понял: это она, его женщина, он услышал этот древний зов, древней женщины, она сопротивлялась своей природе, она не верила, что он — ее мужчина, но когда он вошел в нее и ее глаза наполнились слезами, он понял, что она чувствует то же самое, что и он.

Её тело признало его, ни ее сердце, ни ее душа еще не отвечали на этот призыв, но он знал, что это произойдет, слишком явным был этот древний первобытный зов, она тоже это знала, но сопротивлялась этому знанию, только ее тело приняло его сразу и безоговорочно.

Он долго шел к этой своей женщине, и сейчас он не свободен и вряд ли когда-нибудь освободится. Он любил Ингу, не так как Алису.

Инга была соратником, другом, но не его женщиной, которой он бы хотел обладать постоянно, как Алисой. Инга была трезвым выбором под действием обстоятельств, она была его первой женщиной и матерью его детей, но она никогда не отзывалась на его ласки, как это делала Алиса, даже в начале их отношений Инга была почти холодна, что бы он ни делал. Она оргазмировала, он видел это, но это было как-то отстранено, только физически, как будто нехотя, как будто не веря, что это происходит с ней и ее телом.

Он так и не смог разбудить в ней женщину, как ни старался, а после рождения их сына она вообще потеряла всякий интерес к занятиям любовью, а он не хотел ее заставлять, сначала еще как-то пытался достучаться до нее, но потом просто устал унижаться и просить.

Он долго боролся со своей неудовлетворенностью и нежеланием жены его удовлетворять и исполнять свой супружеский долг, пока однажды на одном из корпоративов к нему не подошла его коллега, слегка подвыпившая, но не пьяная, и попросила подвезти ее до дома.

Он, естественно, согласился, они приятельствовали, и ему было по дороге. Когда они подъехали к ее дому, она позвала его выпить кофе, он хотел ехать домой, но случайно взгляд упал на ее расстегнувшуюся блузку, посмотрел на ее призывный взгляд и не смог отказать.

Ее муж и дети гостили у родителей, дом был пуст, как только дверь захлопнулась за ними, она потянулась, чтоб включить свет, ее качнуло в его сторону, и дальше случилось неизбежное: одежда слетела с них обоих в мгновение ока и он овладел ей прямо на коврике рядом с дверью.

Это так поразило его, ведь до своей жены он не знал ни одной женщины и не понимал, как могут себя вести другие женщины, желающие секса и жаждущие этого именно с ним, он не видел себя со стороны и не понимал, как он привлекателен для женщин.

У него были пепельные волосы с проседью, аккуратная стрижка на прямые и густые волосы, очень подходила его лицу, темно-серые глаза, когда он сердился, они становились еще темнее и жестче, взгляд мужчины.

Он всегда занимался спортом и был атлетически сложен и накачен, высокий рост. С того раза он открыл для себя желание получать плотское удовлетворение, его мучила совесть.

Сначала он больше не хотел видеться со своей коллегой, она тоже не изъявляла желание превратить это приключение в полноценный роман, но он стал искать ту, кто этого захочет и будет приятна ему, он не хотел одноразовых отношений, ему нужна была любовная связь, которая бы удовлетворила все его потребности и желания во всех смыслах, было несколько романов, которые заканчивались не очень приятно, но не выходили за рамки тайной жизни.

И вот в его жизнь вошла Алиса, она не была похожа на остальных женщин, которые тоже были пылкими любовницами, и их он тоже любил и хотел, но Алиса была другая, умная, красивая, трепетная, ласковая, страстная — она понимала его во всем, их тела двигались всегда в унисон, даже не надо было думать, она все чувствовала и ощущала так же, как и он.

Ни с одной женщиной, ни тем более с Ингой этого не было, с женой вообще мало что было в чувственном плане, хотя он любил и жалел ее как мать его детей и как лучшего друга, ведь с ней они прожили так долго и понимали друг друга с полуслова, но их тела никогда не говорили на одном языке, и это уже невозможно было изменить.

Он ревновал Алису к ее свободной личной жизни. Никогда и никого он не ревновал, а ее — да, конечно, не как Отелло, нет, это было чуждо ему, он уважал ее, но в то же время ему хотелось обладать ей и ее временем, чтоб она принадлежала ему вся без остатка. Когда она начинала болтать и рассказывать что-то, он почти не слышал ее, хотелось только целовать, обнимать, прижиматься и лежать ни о чем не думая.

* * *

У меня было свободное время и меня просто затянуло в магазин, ничего особенного мне там не нужно было, но уже весна, почему бы не посмотреть на летние вещи. Зайдя в магазин, я окунулась в яркую палитру цветов: тут был и желтый, сиреневый, розовый и зеленый, как же долго я ждала этого разноцветья. На вешалках магазинов ведь последнее время были какие-то убогие цвета и никакой яркости в одежде, а я очень люблю разноцветье, терпеть не могу только черно-белые и серые вещи, мне нужна яркость, это радует глаз и дарит настроение. Спасибо дизайнерам, что наконец-то повернулись к цвету лицом и увидели, как много на свете красивых и ярких красок.

Еще в детстве я любила рисовать акварелью, выводя именно цветы, мне нравилась свежая краска, переливающаяся на солнце разными бликами. Сидя на подоконнике в своей комнате, я самозабвенно водила кисточкой по белому листу альбома, раскрашивая его в разные цвета. Для меня белый цвет — это белый лист, поэтому в моей одежде очень долго не было белой одежды, стены моего дома раскрашены в разные цвета, белой поверхности я не приемлю, она обязательно будет раскрашена в какой-нибудь другой цвет.

Хотя уже сейчас я стала покупать белые рубашки или белые брюки, но они все равно разбавляются и добавляются вещами другого цвета. Последнее время для меня стала актуальна тельняшка, очень захотелось полосатую майку иметь в своем гардеробе, ведь она так хорошо сочетается с джинсами, с обычными брюками и даже с юбками, правда, их я не очень жалую, максимум — длинные юбки до пола, так удобнее и силуэт какой-то более женственный и романтичный.

Порадовавшись разноцветию, начала выбирать то, что хотелось бы померить, набрав несколько платьишек и кофточек, отправилась в примерочную.

Примерив все, я поняла, что ничего не возьму, но это и не было моей целью, главное было просто присмотреться к тому, что сегодня есть в магазинах, зарядится этой энергией. Как говорится: зыринг, а не шопинг, посмотрела, примерила и можно, и домой.

* * *

Инга брела вдоль магазинов, вокруг было разноцветье витрин, люди бежали по своим делам, спешили и обгоняли, но ее это не сильно интересовало, она была глубоко в своих мыслях. На душе было как-то муторно.

Сашка последнее время все время занят и какой-то другой, немного отстраненный и витает в облаках, говорит, что работы много, не знаю, может, и так.

Скоро Стас приезжает, как-то тревожно, в связи с этим, конечно, их дом привык к наездам разных гостей: то родители приедут, то брат, то друзья очередные.

Инга любила, что у них хлебосольный дом, и Саша никогда ничего не говорил против, он тоже с удовольствием принимал гостей и помогал Инге по хозяйству. Но Стас — это немного другая история, она сама его не настолько знает.

Да, их объединяет общая школа, общий город детства, общие друзья, но она знакома с ним издалека, они только однажды были вместе на одной вечеринке, и там она почувствовала его интерес к ней как к женщине, она не думала об этом никогда, но сейчас вспомнила этот момент.

Их собрала одноклассница Зоя Кудрявцева, собрала практически весь их класс, естественно, и умница Инга тоже попала в список гостей. Инга не была особо популярна в школе, но в то же время она была отличницей, и с этим считались и не гнобили, как это водится в школе, у них был вполне дружный класс, и они частенько собирались все вместе или отдельными компаниями. Класс уже был выпускной, время для влюбленностей, поцелуев и объятий. Было ли большее — никто не делился в общей тусовке, только самым близким.

Ингу этот вопрос не интересовал, за ней никто из парней не ухаживал, и она как-то была холодна к этому вопросу, она слышала перешептывания одноклассниц и подруг, но сама не высказывалась, ее больше интересовала учеба и как она закончит этот последний год в школе, потом отъезд, все было уже решено и ее это страшило, куда поступать в новой стране и как, если она почти не знает языка. Она начала ходить на уроки иврита в Сохнут, но язык был непростым и не давался так просто.

Инга сидела в сторонке, зазвучала медленная музыка, и краем глаза она увидела, что Стас движется в ее направлении, он был очень популярным парнем, не только в их классе, но и вообще в школе, он был очень активным, с хорошо подвешенным языком, умел со всеми договориться, высокий, черноволосый, черноглазый. Многие девчонки вздыхали по нему, он тоже одаривал своим вниманием многих, но с кем точно встречался — было не понятно, хотя частенько с вечеринок уходил то с одной, то с другой, но обиженных девиц не было, никто ни с кем не ссорился по его поводу, и подробностей их связи тоже никто не рассказывал.

— Привет! Танцуешь? — нагнулся Стас над Ингой, ее обдало жаром от его насмешливых глаз, ее никто и никогда не приглашал на медленные танцы, она к этому привыкла и скорее удивилась этому вниманию, да еще от самого популярного парня, она даже не была уверена, что он помнит, как ее зовут, в школе ее звали больше по фамилии.

— Да, танцую, — подала Инга ему руку и посмотрела прямо в его глаза.

Он обнял ее за талию и вывел в середину танцевальной площадки, вокруг уже топтались такие же парочки. Его рука легла выше талии, расположилась на спине, в комнате был полумрак, она чувствовала его прикосновение к ее спине, было тепло и приятно в его объятиях и не чувствовалось неловкости, хотя она раньше и не танцевала с мальчиками, только с папой и братом, но это немного не то.

Вторая ее рука лежала в его ладони, он перебирал ее пальцы, это было так нежно и приятно, побежали мурашки от руки.

В этот момент ворвался Вовка Климов и закричал:

— Ребята, наших бьют, все побежали во двор!

Воспоминание пронеслось в голове у Инги, насколько она помнила, больше они со Стасом так близко не сталкивались, и другие события жизни затмили это воспоминание. Она незаметно для себя свернула на свою улицу, даже не заметив, как прошла этот путь от центра города до ее дома, мысли и воспоминания теснились в голове. Как они уживутся эту неделю все вместе? Надо будет показать страну Стасу, помочь с документами, с поисками квартиры, в принципе они уже сейчас потихоньку начали подыскивать ему варианты, возможно, что он вообще пару дней перекантуется у них и сразу въедет в новую съемную квартиру.

Думаю, все будет хорошо, хотя определенное волнение было. И какая-то даже тревога, как перед началом какого-то нового приключения или путешествия.

Инга много путешествовала с семьей, но каждый раз сердце замирало перед такими путешествиями, вот и сейчас было такое же ощущение, но, может быть, более тревожное, непонятное.

* * *

«Доброе утро и классного дня, Лисуня!

Вижу, улыбка озарила уже тебя сегодня! Этому миру стало намного светлее от нее! У тебя получается быть альтернативным источником радости! Но и тебе желаю сегодня радостных событий и кучи поводов для улыбки! Замечательного настроения! И громадную кучу моих вкусных поцелушек и теплых обнимашек!»

Подобные сообщения Алиса получала каждое утро от Саши, она просто купалась в лучах его позитива, улыбки и любви, это такое счастье, когда любишь и любима.

«Доброе утро, нового дня, Алиса! День уже проснулся? Захватил и закрутил?! Дела уже спорятся в умелых ручках? А настроение вооружилось улыбкой? Значит твое сегодня будет записано как еще один успешный день!!! Тогда улыбки твоему настроению! И море поцелушек!»

«Доброе утро и замечательного сегодня, Лисуш!

Поздравляю тебя с хорошим настроением! Обогатилась улыбкой? Вот и я дарю тебе лучи приятных пожеланий! Не жадничай, делись с миром! Ему точно нужна твоя улыбка! Освети его! И пусть у тебя сегодня все получится! Классного дня! Море поцелушек и обнимашек!»

«Доброе утро и замечательного сегодня! Успел соскучиться! Накопилось куча неотданных улыбок и хорошего настроения! Поэтому отдаю с лихвой! Так что зажигайся на здоровье, надеюсь, не переборщу. Великолепного сегодня! Чудного настроения! И много поводов для улыбки! Целую и обнимаю!»

«Приветики-приветики!

И самого доброго утра! И еще одного замечательного дня твоей жизни! И неважно, что небеса хмурятся и солнце сегодня в отпуске. Встань на смену.

Займи свое место! Свети всегда! Свети везде! И тогда нам точно ничего не страшно! Улыбнись и классного сегодня! Море поцелушек и обнимашек!»

Это были утренние приветствия, каждый день новые, бодрящие, радующие, согревающие, заряжающие позитивом, любимые и долгожданные. Они были практически каждый день, иногда не посылаемы в выходные, но я и несильно ждала: все-таки семья превыше всего, и я это знала и понимала, и не пыталась в этом плане что-то менять, меня это положение дел почти устраивало, во всяком случае, я пока еще не задумывалась об этом чересчур глубоко.

Я наслаждалась его и своей любовью, и мне пока этого хватало, «потом» не существовало, было только «здесь и сейчас»: эти утренние приветствия, наполненные радостью и любовью, эти встречи, которые происходили один или два раза в неделю, нам было хорошо вместе, сладко в постели, как никогда и ни с кем не было, и задумываться о том, что будет завтра и нужно ли нам быть вместе навсегда, даже и не мечталось.

Тем более Саша четко объяснил, что из семьи никогда не уйдет, это не вариант, да, он любит Алису, и да, ему нужны эти отношения, но он может ей дать только встречи для занятий любовью и общение по телефону. Он не лезет в ее личную жизнь, не копается, с кем и как она была, и если она решит разорвать эти любовные отношения, он будет счастлив остаться хотя бы просто другом, хотя пока он не представлял, как это возможно, да и я тоже. Пусть будет как будет, идет как идет, я не хочу забегать вперед.

Небо хмурилось, весна была какой-то необычно дождливой и холодной, хотелось спать, но нужно было работать, несмотря на погодные условия и настроение.

Хотя очередной утренний привет зарядил солнцем и радостью, которая разлилась по всему телу и наполнила светом.

— Я соскучилась, — написала сообщение в ватсап.

— Я тоже, очень-очень, когда увидимся?

— Давай попробуем завтра?

— Давай, я очень за, у меня вроде завтра свободный день, если ничего не отменится и не запланируется другое, давай завтра.

— Хорошо, очень жду и скучаю, хочу, люблю!

— И я тебя, целую!

* * *

Ну что, остались последние дела в Москве закончить и «здравствуй, земля обетованная». Бывшей жене и дочке оставил все, что попросили, и постарались, насколько это возможно, расстаться миром, обещала зараза отпускать Ляльку хотя бы на каникулы к нему, конечно, она уже не маленькая и уже имеет свое мнение, куда ей ехать, а куда — нет, и отец для нее больше как каспомат, чем как родной человек.

Что-то он упустил в ее воспитании и в погоне за клиентами и в выстраивании своего доходного бизнеса, — думал Стас и мысли его не радовали, хотя он и был по натуре легкий и не берущий дурного в голову человек. Но с дочкой отношения как-то не сложились, она пошла в мать и все время принимала ее сторону, Лариса была обижена на него за невнимание.

Да и он женился, позарившись на красоту ее тела, и по статусу она ему подходила, а она хотела соединить два в одном: и любовь, и меркантильные интересы, а так не получилось, любви он ей почти и не дал, а только откупался шмотками да подарками, а когда дела бизнеса пошли совсем плохо, пришлось затянуть пояс, Лорке это, естественно, не понравилось.

Начались скандалы, истерики, шантаж ребенком, хотя и до этого отношения у отца с дочерью были далеки от идеальных, а тут все стало совсем плохо.

Вот в этот момент Стас и решил, что пора продать то, что еще на плаву, чтоб получить хоть какие-то деньги и валить из страны — и лучше одному.

Он не озвучил это желание, но оно укоренилось у него в голове, а через какое-то время, он почувствовал, что у Лорки появился кто-то и она ищет новый плацдарм. Стас был тертым калачом и всегда умел устраиваться и устраивать свои амурные дела так, чтоб все были довольны. Он предложил ей дом и машину, за это она даст возможность видеться с дочерью, когда ему будет удобно, и развод без претензий.

А он начал продавать свои рестораны и перевел деньги на другие счета, чтоб, если она и захочет все делить, этих денег не увидела бы никогда.

Благо Лорка оказалась не совсем дурой, а может, и воздыхатель был упакован и сказал: «Бери, что дают, и приходи ко мне», — это осталось тайной.

Все подписали и мирно разошлись, каждый остался при своих интересах. Было немного грустно, ведь это не маленький отрезок его жизни, женился он, конечно, больше из-за банального залета, так бы и не женился на красивой щучке Лорке, но они прожили вместе пятнадцать лет. Конечно, верности, он ей особой не хранил, но старался не афишировать этого, да он смолоду не афишировал свои любовные похождения и всегда знал, как уйти от огласки и полюбовно распрощаться с очередной пассией. Лорка была не скандальной и неревнивой, во всяком случае, сцен и истерик не закатывала, они вполне мирно сосуществовали вместе, каждый живя в своем мире и в своем пространстве, пересекаясь на общих сборах, где с супругой быть обязан, ну и дома она старалась вести себя как заботливая жена.

Так что, если бы не кризис в бизнесе, может, и дальше бы так жили, да, без особой любви, но как-то привыкли друг к другу и вроде как надобности большой в смене не было. Но кризис повлиял и на финансовую сторону жизни, и коснулся и домашних дел, и оголил главную причину их совместного бытия, если деньги их соединяли, то теперь они их разъединили, и придется начинать все заново. Ну что ж, это вызов, а Стас не боялся вызовов, да и почему нет, здесь уже ничего не держит: родители умерли, друзья как-то разбежались, а в Израиле новая платформа и для бизнес-планов, и для новой свободной жизни, денег на первое время хватит, а там видно будет.

Инга и Саша радушно предложили свою помощь, и он постарается не злоупотреблять их гостеприимством, все-таки они живут в обычной четырехкомнатной квартире вчетвером, и дети уже достаточно взрослые, чтоб долго оставаться в одной комнате и предоставлять гостю свою комнату и кровать, он это прекрасно понимал, но хотел все-таки лично посмотреть на все, что ему предложат маклеры, и уж потом снять себе квартиру. Они часто говорили по скайпу с Ингой, она не сильно изменилась со школы, хоть и прошло уже так много времени, в ней сохранилась девичья осанка и то спокойствие, и отстраненность, которое ему так нравилось когда-то. Она не жеманничала и не заигрывала, она скорей вела себя как друг, чем как симпатичная женщина, она как будто не осознавала своей привлекательности и притягательности, а может, она была так притягательна только для него, потому что недоступна. Он гнал эти мысли от себя, ему нравился Саша, действительно хороший мужик и явно любит Ингу и заботится о ней, и она его любит, даже какой-то собачьей любовью, ему даже становилось завидно, когда он видел, как они переговариваются, чтоб правильнее ответить на его вопросы.

Было видно, что они друзья и понимают друг друга и с полуслова, и с полувзгляда, но страсти между ними нет, он всегда чувствовал эту искру между мужчиной и женщиной, но они вместе уже больше двадцати лет, возможно, все страсти давно утихли, уступив место спокойной любви и дружбе. На его сторонний взгляд это была хорошая платформа для семьи, и они ему нравились, и ему было легко общаться с ними, как будто знакомы сто лет.

* * *

— Привет, ты на тренировке? — написала я и отправила сообщение в ватсап.

— Да, уже заканчиваю, выхожу из душа, а ты?

— Да, я тоже, сегодня просто порвали нас.

— Береги себя, для меня.

— Стараюсь.

— Целую.

— И я тебя.

В этот момент у Саши зарябило в глазах и в груди разлилась боль, он из последних сил нажал на кнопку вызова.

— Алло! Саша? Саша?! — в трубке он услышал сначала обычный, потом немного настороженный и испуганный голос жены. — Саша, что случилось, где ты, почему ты не отвечаешь мне!? — уже почти кричала Инга.

— Инга, — с трудом произнес Саша, — забери меня с качалки, мне плохо, — он с трудом ворочал онемевшим языком, не узнавая своего еле слышного голоса. «Хорошо, что я успел одеться после душа, — пронеслось в голове, — а то бы пришлось забирать голым».

— Я буду через 10 минут! — прокричала Инга и отключилась.

Саша чувствовал, как боль заливает грудину и отдается в левой руке. Инфаркт — подумалось ему — надо выползти из раздевалки, а то Ингу сюда не запустят. Он, с трудом переставляя ватные ноги, вышел в коридор, ему показалось, что прошла уже целая вечность и Инга должна была его уже ждать, но часы показывали, что прошло от силы 5 минут.

«Потерпи немного, она сейчас будет тут», — он уговаривал свою боль и старался не отключиться, хотя перед глазами плыли черные круги.

Он прикрыл глаза и облокотился о стенку, тут кто-то проходил мимо и остановился возле него.

— Вам плохо? — услышал он мужской голос где-то сбоку.

— Да, — прошептал Саша, но даже он не услышал своего голоса.

Тут рядом с ним произошло какое-то движение.

— Саша! — громко сказала женщина голосом Инги.

— Это ваш муж? — спросил мужской голос.

— Да, — ответила Инга.

— Ему, кажется, плохо, надо вызвать скорую?

— Не надо, я сама его отвезу сейчас в больницу, тут десять минут езды, я на машине, помогите мне только довести его до машины, кажется, он уже не в состоянии идти.

— Может, все-таки скорую?

— Нет, не нужно. Саша, ты можешь идти?

— Я попробую, — прошелестел Саша все еще непослушными губами, но ему как будто стало получше. Он сумел подняться с пола, куда он просто сполз по стене, не без помощи мужчины, но смог. Потом был долгий проход к машине, медленный и осторожный, но они это сделали. Инга поблагодарила мужчину и погнала в ближайшую больницу, надеясь только на то, чтоб в приемном было не много людей. Она запарковала машину как можно ближе к приемному отделению, помогла вылезти Саше из машины, довела его до сидений и бережно посадила, сама побежала оформлять его и просить помощи: у них не было направления от врача, но в таком состоянии надо было вести сразу в больницу, а не искать дежурного семейного врача для направления.

Она заполнила все данные и села рядом с Сашей ждать, пока их вызовут, через 10 минут уже с их документами Сашу осматривал врач, медсестра мерила давление и брала кровь, задавали вопросы, где и как болит, что чувствует и пр. Через полчаса Сашу переодели в больничную одежду и отвезли на кардиограмму. Дали таблетку и подключили к капельнице, все было быстро и слаженно, без лишних движений и ненужной беготни. Инга немного успокоилась, Саша был доставлен вовремя, и с ним все будет хорошо, она ужасно переволновалась за него, последнее время они были частыми гостями в больнице: то сын, то дочь, которые занимались спортом и частенько травмировались. У Инги тоже было с детства неважное здоровье, и она уже привыкла к поездкам по врачам, но Саша всегда был здоров как бык, даже простывал очень редко и, даже когда болел, никого никогда ничем не обременял, он как стойкий оловянный солдатик — все переносил на ногах и обо всех заботился, не давая никому заботиться о нем.

Сейчас пришло его время принять эту заботу. Он мирно спал после всех процедур, Инга устроилась в кресле. Дети были оповещены о том, что родители остаются на ночь в больнице, дочь порывалась приехать, но Инга попросила не сегодня.

— Лучше завтра, все равно уже не приемное время, идите спать, завтра все будет более ясно. Спокойной ночи, Карин, дай мне Эрика. Эрик, сынок, идите спать. Да, папе уже чуть лучше, он уже спит. Думаю, нам уже завтра все скажут, что у него и как лечить и что делать, да, подозрение на инфаркт, но мы очень вовремя приехали и все будет хорошо. Нет, папа не умрет, не сегодня, я тебя целую, ложитесь спать.

Инга вернулась в палату и посмотрела на спящего мужа, до нее только сейчас дошло, что она могла его потерять, вот так вот в одночасье, только днем они говорили, а вечером… она даже мысленно этого не хотела произносить, он не может покинуть ее.

Как она без него? Она не справится без него, он всегда был для нее всем, ее защитой и опорой, он не может так просто уйти от нее, оставив ее одну здесь. Слезы скатывались по щекам, она даже не чувствовала, что плачет, пока слеза не скатилась и не упала на руку.

— Не уходи от меня, — прошептала она. — Ты мне нужен. Я без тебя не могу. Мы совсем пропадем без тебя. Господи, пожалуйста, пусть он выздоровеет и станет все как прежде, не забирай его от нас. Господи, я прошу тебя!

Саша заворочался во сне, Инга тихонечко отпустила его руку, чтоб не тревожить его сон и не разбудить его случайно, ему нужно поспать, сон — лучшее лекарство. Она вернулась в кресло, укуталась в плед, который ей дала медсестра, и попыталась заснуть — ей разрешили сегодня переночевать рядом с ним, она готова была как собака спать у его ног, лишь бы он выздоровел.

* * *

Почему день, когда убираешь, стираешь, готовишь, называется выходным?

Я обожаю пятницу и субботу, можно выспаться, конечно, приходится в пятницу будить детей в школу, но потом можно еще поваляться, но все равно домашние дела остаются на повестке дня, и их надо делать и ничего с этим не поделаешь.

Дети, конечно, помогают, но из-под палки, поэтому я, конечно, предпочитаю, сделать все домашние дела до их прихода из школы, а потом еще успеть на йогу, если ничего другого не происходит и не надо куда-то ехать. Так что, понежившись в постельке, я пошла умываться и делать себе завтрак, включила телевизор и под «Модный приговор» проглотила яичницу и запила ее стаканом сладкого чая, немного повалялась на диване, полистала интернет.

Сообщений от Саши не было со вчерашнего вечера, но я несильно ждала, так как в выходные он не всегда мог писать, если не получалось, хотя он старался хоть несколько строк черкнуть, хотя бы поздороваться в его стиле.

Он мне не рассказал, куда они планируют на выходные, но по-моему какие-то планы были, вроде как к ним их друг должен был приехать, это по-моему уже в эти выходные, в общем, я старалась несильно ждать и несильно думать, где он и что с ним, благо своих дел всегда хватало — я старалась не превратиться в классическую любовницу, которая не живет, пока ожидает любовника, а только ждет и живет его жизнью.

У меня хватало всяких разных дел, да и друзья и дети заполняли мое время, а уж в рабочее время весь этот круговорот усугублялся, и я начинала бегать как белка в колесе, но еще и успевать отвечать на его сообщения и встречаться с ним.

Включив музыку, начала делать уборку, несильно люблю я это дело, но выхода нет, за неделю квартира так захламляется, что без этой хотя бы раз в неделю уборки, даже спустя рукава, никак нельзя, так что хочу не хочу, а делаю. Поставила стирку, раскидала вещи по местам, я иногда себя чувствую волшебницей, когда после моих манипуляций квартира начинает снова сиять чистотой и порядком, хотя это ненадолго: уже в первый рабочий день она становится снова как была до уборки, а иногда даже более замусоренная.

Почему нельзя сохранить результат, нажав на кнопку «сохранение»? Я думаю, все хозяйки мечтают о такой кнопке, а впрочем, и хозяева. Мужчины, конечно, не склонны к такой чистоте, как женщины, хотя мужчины бывают разные, как, впрочем, и женщины.

Мне встречались мужчины, которые были дикими аккуратистами и не приемлели ни одной пылинки, а уж унитаз обязан был сверкать чистотой, и так же встречались женщины, в доме которых ногу не было где поставить от валяющихся вещей и бардака и нужно было еще постараться, чтоб найти чистое место и присесть.

Я не была сильной аккуратисткой, но и совсем неряхой тоже не была, поэтому каждую пятницу я наводила порядок и делала все домашние дела, пятница был день уборки, стирки, готовки.

Ну а в субботу мы уже отдыхали по полной: спали, сколько душе было угодно, если не нужно было куда-то ехать, чаще всего наши выезды на природу начинались в 9—10, чтоб было приятно гулять.

Но в эту субботу мы поехали с детьми и друзьями в кино, фильм подошел и взрослым, и детям: был какой-то очередной экшен и все получили массу удовольствия. Поели мороженое и разъехались по домам.

Вот и выходные подошли к концу, завтра начинается рабочая неделя.

Я в очередной раз посмотрела на телефон. Почему он не пишет?

Уже 12 дня, обычно он присылал мне утреннее сообщение максимум до десяти утра, я уже вся извелась, за выходные ни строчки, но я несильно волновалась, конечно, необычно, но возможно.

Но чтоб в воскресение и тишина — это в первый раз, у меня начал болеть желудок от волнения и нервов, все сжималось в комок, так и до приступа гастрита недолго.

Где он? Тревога заполнила мое сердце, я старалась не брать плохое в голову, но в голове уже начали крутиться картинки, одна ужаснее другой.

В этот момент я поняла, что роль любовницы совсем незавидна, если с ним, не дай Бог, что случится, то я об этом даже не узнаю, ведь жена и дети не позвонят и не скажут: «Ваш возлюбленный больше вам не напишет, можете не ждать».

И что мне делать? По негласному договору я не писала ему первая только после того, как он сам напишет.

— Приветик, у меня были весёлые «выходные» в больнице… сейчас не очень могу писать, много людей вокруг.

— Что случилось?

— Был микроинфаркт, все еще в больнице, делают проверки, возможно, будет шунтирование, но, может, и без него обойдется, пока я здесь. Вокруг куча народу, не могу писать, целую.

— Выздоравливай, — только и смогла я написать, слезы начали катиться по щекам.

Господи, только пусть он живет, я готова отказаться от него, вернуть его семье, только бы он не волновался и жил, пусть без меня, но пусть живет, он нужен своей семье, своим детям, я люблю его, но я без него смогу, а они — нет.

Пожалуйста, пусть он только живет и здравствует, пусть живет и будет здоров.

Я даже не могу к нему поехать в больницу, чтоб его увидеть, ведь там его семья и друзья, придется запастись терпением и ждать.

Господи, пусть он только выздоравливает, я готова отказаться от него, но только пусть он живет, он должен жить.

Как хрупка наша жизнь и как неисповедимы пути Господни, только вчера человек жил, любил, ходил на работу, занимался спортом, вел активный образ жизни, дышал полной грудью, а уже сегодня он на больничной койке, и дальше — неизвестность.

Как повлияет это на его дальнейшую жизнь, которая могла вообще прерваться, не окажи ему вовремя помощь? Остается только молиться, чтоб он выздоровел и чтоб быстро восстановился, он же еще молод и полон сил, он должен полностью восстановиться, хотя, конечно, жизнь уже не будет прежней, нужно будет пить аспирин для разжижения крови, нужно будет следить за нагрузками в спорте, секс — это тоже нагрузка на сердце, жена его не напрягала, а я замучила совсем, я готова уйти, только бы он жил и был здоров.

Эти мысли проносились в моей голове, я так хотела ему хоть чем-то помочь, хотя бы молитвой.

— Все будет хорошо, — прошептала я. — Все будет хорошо, он живой, и это уже чудо и счастье.

Он будет жить, столько людей любят и ценят его, он должен жить.

— Напиши мне, когда сможешь.

— Да, хорошо, просто сейчас все вокруг.

— Да, я понимаю, они переволновались за тебя. Что говорят врачи? Какие прогнозы?

— Прогнозы хорошие, буду в норме, главное потом соблюдать все предписания, диету.

— Да, конечно. А где это случилось?

— В качалке, успел жену вызвать, перед тем как совсем поплохело…

— Выздоравливай, мой хороший. Пиши, как только сможешь.

— Хорошо, целую.

* * *

Инга ехала в аэропорт. Саша лежал в больнице под наблюдением врачей, его уже стабилизировали, но все еще не выпустили, сказали, что еще подержат и все проверят досконально, возможно, будут делать шунтирование.

Приехали его мама с сестрой из другого города, дети тоже все время находились в больнице, как только выпадало свободное время, ехали в больницу и с ним сидели. Сашу не оставляли одного в палате ни на минуту, все очень сильно напугались за него и никак не могли поверить, что это он в больнице.

Инга ехала встречать Стаса, вот так вот получилось, что он прилетал, именно когда на него вообще не было времени и помочь они ему не очень-то и смогут сейчас, максимум — покажут куда идти и отвезут к месту, хотя ему, конечно, понадобится переводчик на первых порах, но, может, будет и русскоговорящий маклер.

«Как это все не вовремя, — подумала Инга, — сейчас совсем не до него, ну максимум, можно будет друзей попросить или Карин, она тоже сможет с ним сходить или съездить, куда нужно.

Припарковав машину, она быстро пошла в здание аэропорта, самолет уже должен был прилететь и с минуты на минуту Стас выйдет. Как только она подошла к месту встречи, пошла новая волна прибывших, и она увидела Стаса, высокого крепкого мужчину, он превратился из красивого юноши в очень импозантного мужчину, черные волосы, конечно, сильно поредели, и он был очень коротко стрижен, но ему это шло, он был в легкой курточке, светлых брюках, очень элегантен и совсем не помят после перелета. Она замахала ему рукой, когда он кинул взгляд в ее сторону, его глаза зажглись огнем узнавания и улыбка озарила его лицо.

— Здравствуй, Кривицкая! — наклонился, чтоб обнять и поцеловать в щеку.

— Ну здравствуй, Масарин, — улыбнулась Инга и тоже обняла его.

Он уже знал, что случилось с Сашей, Инга рассказала ему еще перед тем, как он вылетел, и он уже знал все их новые обстоятельства и не ожидал никакой помощи, скорее сам мог бы чем-то помочь, так как обладал прорвой времени.

— Инга, как там Саша?

— Вроде нормально, ну во всяком случае выглядит уже более здоровым, рвется домой, к работе и обычной жизни, но врачи пока не пускают, все еще проверяют, у него все-таки не совсем типичный случай. Он до сих пор был абсолютно здоров, всегда правильно питался, следил за весом, занимался спортом, не относился к группе риска, в семье нет сердечных больных, в общем, проверяют.

— Как ты сама с этим справляешься? Мотаешься, наверно, между домом и больницей?

— Да я нормально, конечно, устала от этого, тем более от тревоги за Сашу, но я в норме.

Они подъехали к их дому, она запарковала машину поближе к подъезду, вышли из машины, выгрузили все вещи и вошли в подъезд, они жили на четвертом этаже восьмиэтажного дома, поднялись на лифте наверх и, открыв дверь, вкатили вещи в квартиру.

— Проходи, осматривайся, располагайся!

Стас смотрел по сторонам, Инга начала показывать квартиру.

— Вот тут будет твоя комната, — указала на одну дверь. Открыв ее, он увидел односпальную кровать, стол и шкаф, обычная, вполне уютная комната, наверняка принадлежащая сыну, судя по аскетичному убранству.

— Вот тут ванна и туалет, вот это салон, там наши две спальни, вот это кухня, — они вошли в просторную отдельную кухню.

— Хочешь чего-нибудь выпить? Чай, кофе, может, чего покрепче — за твой приезд на землю обетованную. Не думала я, что мы тебя так встретим, думала, будет как-то порадушней и повеселей, — сказала она как-то невесело, и глаза наполнились слезами. Стас притянул ее к себе и обнял.

— Кривицкая, не раскисай, все будет хорошо, Сашка скоро оклемается и еще погуляем все вместе.

Он держал ее в объятиях, и она не отстранилась, а даже еще больше прижалась к нему, тихонько всхлипывая у него на плече.

Он повернул ее к себе лицом:

— Ну Инга, ну чего ты? Все наладится, — ее припухшие губы так манили, и она вся была такой беззащитно манящей и притягательной, что он просто потерял голову от жалости и желания к ней, и сам не заметил, как начал целовать ее, а она отзывалась на его поцелуи.

Она вообще перестала что-либо соображать — так ее оглушила волна, поднявшаяся в ней, такого с ней никогда и ни с кем не было, даже к Саше она такого не испытывала, при всей ее любви к нему она никогда не желала его, только принимала, и она даже не знала, что это такое, а это было просто дикое животное желание, которое было выше морали и норм поведения замужней женщины.

Стас почувствовал этот зов женщины, его женщины, и не смог противиться ему, это было дико и неистово, нежно и сладко, он целовал ее, освобождая от одежды, гладил ее красивое тело, он взял ее прямо в кухне на столе, и ей хотелось этого. Она истекала от желания и дикой истомы, он входил в нее снова и снова, и она желала, чтоб это продолжалось еще и еще, она чувствовала его, как никогда не чувствовала Сашу. Стас был ее мужчиной, его ключ подошел в замочную скважину ее дверцы, и она распахнулась ему навстречу, и они оба были не в силах этому противостоять — никакая мораль не властна над этим зовом плоти. Он придавил ее тяжестью своего тела, но даже это ей было приятно с ним.

— Что мы наделали, — прошептала Инга. — Как мы теперь Сашке в глаза смотреть будем? Какая я сука, он там из болезни выкарабкивается, а я тут с тобой. Как я могла?

Стас обнял ее и прижал к себе, заставив посмотреть на него.

— Не казни себя, случилось то, что случилось, и наверно, то, что должно было случиться еще в юности. Если бы это произошло тогда, я бы тебя никуда не отпустил от себя, ты моя женщина, ты разве этого не поняла? Твое тело это знает лучше тебя, ты можешь закрыть на это глаза, ты можешь послать меня куда подальше, и я уйду, потому что не вправе разрушать вашу семью, но ты и сама знаешь, что ты моя женщина, а я твой мужчина. Наши тела не услышали голоса разума, они были когда-то одним целым.

— Что мы будем с этим делать? Я так не смогу, я так не умею, я никогда не изменяла мужу, он мой первый и мой единственный, он знает меня как облупленную, он увидит или почувствует, что со мной что-то не так.

— Ингуш, родная, ему сейчас немного не до твоих эмоциональных терзаний, тем более ты сейчас все время на разрыве и не такая, как обычно, он не заметит или отнесет это к ситуации в целом. Не казнись, моя хорошая, я буду рядом, я помогу. Он притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы, она размякла в его руках и как-то успокоилась.

Инга аккуратно высвободилась из его объятий и начала собирать вещи, потом молча, ничего не сказав, отправилась в душ. Стас не стал ее останавливать, он понимал, что ей надо это пережить. Он и сам был потрясен всем случившимся, он этого не планировал и не ожидал, это было сильнее морали, сильнее уважения и дружбы. Да, этому можно было воспротивиться и сдержать себя усилием воли, но он не смог и Инга не смогла, наверно, слишком много накопилось в них обоих, какой-то внутренней неустроенности и нелюбви других людей, а правильнее сказать — не той любви, которая была нужна их телам, именно телам, а не душам.

Инга всегда была любима и любила сама, преданно и самозабвенно, даже можно сказать жертвенно, но ее тело при этом оставалось отстраненно холодным.

Что я наделала, как я могла, какая же я блядь, как я теперь буду Саше в глаза смотреть? Как? Зачем?

Мы разбудили вулкан, я никогда не думала, что во мне это есть, с Сашей я всегда была спокойной, даже в самые сильные оргазмы, это не было таким потрясением, как сейчас, тут я не могла сдерживаться, не соображала вообще, мое тело отделилось от головы, душа воспарила и вернулась, только когда мы оба кончили, это было что-то сверхъестественное, как будто память наших тел победила память нашего разума, и мы не смогли этому воспротивиться и не смогли этому помешать. Даже сейчас я хочу его так же сильно, и мой стыд не заглушает голоса плоти. Я не хочу думать, что будет дальше, я просто хочу этого мужчину.

В этот момент, как будто подслушав ее мысли, в ванну вошел Стас, он встал вместе с ней под струи теплого душа и начал медленно и страстно гладить ее тело, его губы слились с ее губами, вода стекала по их разгоряченным телам.

Мысль «что мы творим?» так и застряла на взлете, не останавливая и не охлаждая их действий.

Это было нежно, сладко, волнующе, они могли слушать только свои тела, все остальное будет потом, не сейчас. Они — два изголодавшихся по ласкам и нежностям животных — сливались в одно целое и исполняли танец страсти, это была именно страсть, но в то же время и любовь, любовь телесная, они плохо знали друг друга душевно, они не прожили вместе двадцать лет, у них мало общих воспоминаний, но их тела не знали об этом, у них была своя древняя телесная память, возможно, в прошлой жизни они любили друг друга и были вместе и сейчас наконец-то встретились.

Стас проводил языком по ее руке, посасывал пальцы, опускался ниже, прижимаясь к животу, целовал, гладил, входил неистово и даже больно, но это была сладкая боль, Инга извивалась и стонала, вскрикивала от очередного оргазма и замирала на мгновение, потом снова возрождалась и помогла и Стасу дойти до пика страсти, вода смывала и охлаждала, успокаивала их разгоряченные тела.

Инга подала Стасу полотенце и вышла из ванной. Как она будет в его присутствии теперь? Она его все время хочет, она ведет себя, как течная сука, у нее никогда не было такого, никогда она не чувствовала себя так с Сашкой, как бы он ни старался, какие бы позы они не принимали, какие бы медикаментозные препараты они не пробовали, он пытался и хотел разжечь ее страсть и превратить их телесный контакт в радость, но Инга почти ничего не чувствовала. Поначалу еще это было приятно, а потом после рождения детей вообще ее тело перестало отзываться, она решила, что она фригидна, и перестала себя мучить, даже из-за Саши.

Даже понимая, что она должна исполнять свой супружеский долг, она не могла себя пересилить, лишь иногда поддавалась на уговоры.

Как же многого я его лишила, ведь у него, наверно, есть своя женщина, с которой он чувствовал бы себя так же, как я со Стасом. Это я довела его до инфаркта, ведь он все носит в себе, молчит и ничего не высказывает, я только сейчас понимаю, какого это быть без настоящего телесного контакта. Пока я этого не знала, я и не хотела, а сейчас я не могу уже отказаться от этого, и именно со Стасом и только со Стасом. Как мы будем с этим жить, я не знаю, но моя жизнь уже не будет прежней.

Это уже случилось, и как бы я не казнилась, обратно не воротишь, и надо с этим жить.

* * *

Саша писал мне каждый день. Сначала я думала, что с его болезнью сразу закончатся наши отношения и ему станет совсем не до меня, ведь вокруг него все время люди: жена, дети, родственники, друзья и коллеги все время приходят и не оставляют его ни на минуту одного, а когда они уходят, его осматривают врачи или проводят процедуры и проверки.

Да и когда человек оказывается на пороге смерти, он пересматривает всю свою жизнь и свои взгляды на нее, тем более может проснуться совесть, ведь жена его, можно сказать, от смерти спасла и все время рядом с ним, и он ей обязан.

Значит любовные истории могут оказаться по боку, а уж любовница — тем более.

Как же я скучаю по нему, как я хочу его видеть, хоть одним глазком бы посмотреть, прикоснуться, обнять, прижаться к нему, мне так его не хватает, это просто невыносимо. Почему в моей жизни всегда так: стоит только стать счастливой и любимой, и тут же что-то происходит, а ведь я была несказанно счастлива и купалась в этой любви, ходила и сияла, как идиотка, и Сашка сиял и загорался, как только видел меня, это ничем не передаваемое свечение глаз, счастье льется и вырывается наружу, хочется петь и смеяться, вокруг слышишь красивую музыку, отовсюду появляются стихи и песни со смыслом, которыми обязательно хочется поделиться с любимым, вот только вчера прислали еще одно, прямо в тему, стихотворение Анастасии Загодиной «На что мы тратим жизнь?!»

Лучше и не скажешь. Мы суетимся, бегаем, на что-то надеемся, что-то решаем, задумываем, загадываем, а независимо от нас может все измениться в одно мгновение, был человек — и нет человека, и он много чего еще не успел: ни долюбить, ни домечтать, ни додружить, и все его планы исчезают вместе с ним, а все, кто окружал его, остаются у его могилы с невысказанными словами, с неотданной нежностью и любовью.

Сашка не умер, конечно, он жив, и слава Богу, я даже готова была отказаться от него, только бы он жил, со мной или без меня, но только бы он жил.

Да, я люблю его, и да, он мне нужен, но я могу и без него жить, в моей жизни он пребывал очень недолго, хотя и очень ярко, он расцветил мою жизнь огнем и радостью взаимной любви, наверно, это в первый раз в моей жизни, когда любовь была действительно радостью, а не каким-то надрывом и раздраем, здесь все было ясно и понятно, сладко и нежно, как, впрочем, и должно быть в любви.

Просто в моей жизни такая любовь впервые, ну а сейчас все приближается к обычному сценарию, у меня любви без страданий не бывает, что со мной не так, уж не знаю. Если полюблю, то женатого, а если счастлива, то это ненадолго.

Но я не собираюсь впадать в уныние, в конце концов, все проходит, пройдет и это. И Сашка вернется ко мне, я это знаю. Если он пишет, значит, несмотря ни на что, его мысли и сердце со мной, ну а уж тело, когда придет в норму, тоже захочет меня, в этом я и не сомневаюсь.

Но вот когда он сможет? Потом ему нужно будет беречься от перенапряжения и излишних встрясок, а любовная история на стороне — это всегда стресс, хотя и радость. Если он останется только в семье с недающей женой, он лишится радости жизни, которая у него была, хотя если он не сможет, то тогда с женой они будут жить просто душа в душу: он не может, а она не хочет, тогда уже и никакие любовницы не нужны.

Вот такие мысли постоянно лезли в мою голову, я жутко скучала, мне его ужасно не хватало и морально, и физически, но работа и домашние хлопоты заполняли мое время.

Кус-кус, мой любимый рыжий кот, терся о мою ногу, как будто говоря: «Не думай ни о чем, все будет хорошо».

Я мыла посуду глядя в окно, слезы капали мне на руки, я даже не утирала их, пока не начала шмыгать носом. Кус-кус терся все сильнее, успокаивая меня, я опустилась рядом с ним, погладила влажной рукой, почесала за ухом, он приподнялся и лизнул мне щеку, я улыбнулась ему и взяла на руки.

Кус-кус не любит такие телячьи нежности, но тут просто затих в моих объятьях и молча сносил мою ласку, понимая, что мне сейчас это нужно, потом все-таки высвободился и спрыгнул. Немного успокоившись, продолжила мыть посуду. Раньше я терпеть не могла мыть посуду, для меня это была как каторга, в детстве я шла ее мыть, только когда была расстроена и надо было поплакать под шум воды, а сейчас мытье посуды, скорее, как релаксация: есть время побыть со своими мыслями, а иногда и поплакать, если очень хочется, сейчас я уже крайне редко плачу, как-то плаксивость — это не мое.

Мое — это улыбнуться, даже сквозь слезы, и идти дальше, несмотря на все трудности и препятствия, встречающиеся на моем пути. Вот и сейчас я хитро улыбнулась своим мыслям, придумав одну штуку. Если все получится, я порадую и себя, и Сашку.

* * *

Саша лежал в больнице, вокруг него все время толпилось много людей, жена уговорила медперсонал, чтоб ее не выгоняли на ночь, и спала в кресле, и сколько бы он ее не уговаривал ночевать дома, она ночевала у него, только уезжая домой переодеться и помыться, а еще помочь Стасу с выбором квартиры, он жил в их квартире с Карин и Эриком.

Карин помогала ему с переводами в разных инстанциях, а он помогал им — Эрику с уроками. Эрик учился в 9 классе, максимум, что Стас мог, — это объяснить физику и математику, ну и по-русски, конечно, иврита он пока не знал, дети помогали ему с ивритом.

Стас хотел как можно скорее снять квартиру и переехать, чтоб не мешаться семье в такое непростое время, но получилось так, что он стал помогать и по хозяйству, и с детьми, пока Саша был в больнице и все семейство моталось туда-сюда, некому было даже приготовить еду, и Стас взял эту задачу на себя, не зря же он был ресторатором и очень неплохо умел готовить.

Саша сам попросил его помочь им, когда он был у него в больнице, и присмотреть за детьми и Ингой, которая между всеми разрывалась.

Стас и сам бы с удовольствием присмотрел за Ингой: после того безумия в день его приезда им почти не удавалось побыть наедине, Инга все время под любыми предлогами брала кого-то из детей, когда нужно было увидеться, или вообще поручала его Карин. Он понимал ее смятение и испуг и понимал, что это долго не протянется, когда-нибудь им придется объясниться или оставить все как есть и ничего не менять.

Но он не хотел ее потерять совсем, он готов был быть хотя бы просто другом, хотя это невыносимо, так хотеть женщину и не иметь возможности даже прикоснуться к ней.

Но она должна с этим как-то свыкнуться и примириться, измена не всем дается легко, тем более она действительно любит Сашку и действительно предана ему, но что поделать, если она Его женщина, именно Его, в физическом плане. Они созданы друг для друга, и их тела это знают, и все равно это свершится еще.

Он в этом даже не сомневался, хотя и уважал Сашу, но это совсем другое.

Он не будет на нее давить, она сама должна решить, как и что, а он лишь примет все как есть, хотя все равно будет за ней наблюдать, хотя бы издалека, но будет, он не может ее потерять совсем. Он был кретином, что упустил ее в юности, а ведь она ему так нравилась, что сейчас он понял, что его к ней влекло и он даже решился пригласить ее на танец, и тогда он хотел ее пойти провожать, но драка помешала его планам. Уже тогда он чувствовал эту магическую вибрацию между ними. Они оба были неопытны и еще не понимали этого зова, но он был.

Недаром он всегда наблюдал за ней издалека, боялся, что она отвергнет его, при всей своей привлекательности он, как все мужчины, боялся отказа, а она производила именно такое впечатление — недотроги.

А она и была недотрогой, даже Саша не смог ее разбудить, она ждала именно его, в чувственном плане она была практически девственна, и он это ощутил, да и она ему потом призналась, что никогда такого с Сашей не испытывала, а он был ее первым и единственным мужчиной.

«Инга, моя девочка, моя спящая красавица», — подумал он с нежностью.

* * *

Саша лежал в палате, кто-то постоянно заходил и выходил, а он думал об Алисе, каждую свободную минуту пытаясь отправить ей сообщение, он прекрасно понимал, как она волнуется за него и как сходит с ума от того, что нет возможности его увидеть и к нему приехать.

Он закрывал глаза и видел ее улыбающееся лицо и сияющие от любви глаза. Инга тоже любила его, но это была другая любовь, какая-то собачья преданность, но не та любовь, которой его любила Алиска и которой он любил ее.

Когда они начали встречаться с Ингой, ни о какой любви не шло и речи: они были в одной компании, симпатизировали друг другу, потом как-то незаметно для самих себя стали парой, так как он жил рядом с ней и каждый раз, расходясь домой, он шел ее провожать. Она была интересной девчонкой с хорошим чувством юмора, им было интересно друг с другом, были общие темы, общие друзья, она нравилась ему, он к ней привык. Незаметно для себя их отношения переросли в романтические: когда однажды он провожал ее домой, Инга позвала Сашу к ней подняться на чашку кофе, у них все случилось, они оба были неопытны.

У Саши были сближения с девочками, до интима так и не доходило. Девчонки в этом возрасте игривы и соблазнительны, но в ответственный момент могут дать задний ход, а Инга была серьезна во всем и даже в этом подошла как-то ответственно и серьезно. Саше не с чем было сравнивать и спокойное принятие его Ингой расценил за желание и удовольствие, следующие разы были уже более приятными, и Инга была не такой отстраненной, иногда была веселой, игривой, хотя страстной ее трудно было назвать.

В один из вечеров, когда Саша уже на правах ее парня провожал Ингу домой, она остановилась и повернулась лицом к Саше:

— Саш, я беременна.

— Ты уверена!? Ты же говорила, что не можешь иметь детей, и поэтому не нужно предохранятся.

— Да, мне ставили такой диагноз врачи, говоря, что у меня детская матка и я вряд ли когда-нибудь забеременею и рожу, но или врачи ошиблись, или это чудо, и я, естественно, буду рожать, несмотря на твое решение. Но я хотела, чтоб ты знал, ведь это и твой ребенок, я не вправе заставлять тебя жениться на мне или принять моего ребенка, я просто ставлю тебя в известность.

Конечно, в Сашины планы не входила ни женитьба, ни ребенок, он только поступил в университет, ему еще предстояло выучиться и потом пойти в армию, а тут такое известие. Он, конечно, растерялся, но он был честным и хорошим парнем.

— Инга, я, конечно, женюсь на тебе, и мы будем растить нашего общего ребенка вместе.

— Сашка, ты правда хочешь этого? — ее глаза засветились от счастья и восторга, а еще в них навсегда застыла преданность и уважение, что он не бросил ее и пройдет вместе с ней весь этот путь.

А путь, который по неопытности и молодости они избрали, был и правда не простым, но они справились вместе, все преодолели, сейчас у них выросла здоровая и красивая дочь, и Саша никогда не пожалел о принятом им решении. Да, с Ингой не было страстной любви, и когда они поженились, это было скорее долгом, чем любовью, но Инга была хорошей женой и преданной подругой, и до поры до времени Саша считал, что этого достаточно.

Пока на его пути не встретилась Алиса и не пошатнула все его представления о любви и страсти. Сейчас, лежа в больнице, он вспоминал все моменты их близости и ужасно хотел все повторить. В этот момент зашла медсестра, он подумал, что начал сходить с ума, он все время думал об Алисе, что она появилась наяву: эта медсестра была одним лицом с Алисой, он даже потер глаза, чтоб наваждение прошло, но оно не исчезло, а даже подмигнуло ему. Она вежливо попросила выйти всех из палаты и задвинула занавески.

— Сашка, это я! Ты чего так ошарашенно смотришь? Я уже не могла этого выносить и попросила подругу мне помочь с этим маскарадом, ну не зря мы с тобой как-то играли в медсестру и больного. Помнишь?

Саша засмеялся и обнял свою сумасшедшую девчонку, а она выглядела в этом костюме именно как девчонка, а еще озорная улыбка, которая сводила его с ума.

— Алиска, ты прелесть, я так соскучился по тебе, иди ко мне, моя медсестричка, полечи мое исстрадавшееся без любви сердце, они меня тут в конец залечат.

— Больной, потише, а то тебя и правда Кондратий хватит, и я не переживу такую потерю, ты мне нужен живой, я пришла влить в тебя эликсир любви, чтоб ты побыстрее выздоровел и вышел уже отсюда. Солнце мое, как я тебя люблю и как я по тебе скучаю, — ее глаза наполнились слезами, и она начала его целовать. — Как же я соскучилась, милый мой.

— Я тоже ужасно соскучился, девочка моя любимая и сумасшедшая.

Они смотрели друг другу в глаза, целуясь и обнимаясь, гладя друг друга и вдыхая друг друга.

— Саш, я должна идти, ты же понимаешь, что я выгнала всех и пробралась к тебе, но скоро тебя могут забрать на настоящие процедуры, и это будет подозрительно, я обязательно постараюсь еще пробраться к тебе, дай мне знать, когда ты тут будешь один. Я понимаю твоих родных, они очень за тебя переволновались, поэтому сейчас боятся оставлять, но им же тоже иногда нужен отдых, максимум скажи, к тебе коллеги с работы должны прийти.

— Хорошо, так и сделаем. В следующий раз будешь коллегой, — и он рассмеялся. — Ты мое счастье и моя улыбка, с тобой я себя чувствую молодым и здоровым, прям сейчас бы сбежал.

— Нет, мое солнце, долечись, пожалуйста, я подожду, — крепко поцеловала его и ушла.

Он еще долго не мог успокоиться, так взволновала и развеселила его эта встреча, но лицо держал серьезным и вообще следил за лицом в присутствии других, старался поддерживать общий разговор, но потом сказал, что утомился и хочет поспать. Все отправились домой, и даже Инга в этот день решила остаться дома — рано утром ей нужно было явиться на работу, ее ждал клиент, которого она не могла передать никому другому, она и так все дела старалась вести из больницы, но тут уже не смогла ничего изменить.

* * *

Инга первый раз за все время, что Саша был в больнице, ночевала дома, она и страшилась этого, и хотела, с одной стороны, хотелось просто поспать уже на своей кровати и вытянуться во весь рост.

Но и понимала, что такая близость со Стасом приведет их к новой близости, она хотела этого телом, но совесть мучила ее, и этого предательства Саша не заслужил. Но это было выше нее, в конце концов, она предана ему как жена, она отдается ему вся, но тело молчит в его объятиях и с этим ничего нельзя поделать, это химия, которая присутствует между ней и Стасом и отсутствует между ней и Сашей, и это та данность, в которой она теперь будет жить. Если бы она и дальше не знала об этом, ее бы это не мучило, но открыв этот ящик Пандоры, уже невозможно все вернуть обратно.

«Будет как будет», — решила она про себя. Они все вернулись после больницы домой, дети ушли в свою комнату спать, Инга села выпить чаю на кухню и закончить контракт для клиента, с которым должна была встретиться с утра, она была адвокатом, специализирующимся в основном на семейном праве и на купле-продаже.

Просмотрев все бумаги, она убедилась, что все правильно составлено и нет ошибок. Сняла очки и потерла глаза, которые уже болели от напряжения, в этот момент вышел Стас из комнаты, она и забыла, что он в квартире. Он вышел на кухню налить воды.

— Инга, сделать тебе бутерброд?

— Нет, спасибо, я не хочу, я попила чаю, мне хватит перед сном. Как продвигаются поиски квартиры? Ты был с Карин в последней, которую предложил риелтор? Тебе понравилось?

— Да, мы были, мне очень понравилось, там две комнаты, хотят нормальные деньги, все, что нужно для жизни, рядом. Район вполне неплохой, спокойный, в общем, я согласился, через неделю можно въезжать, надо будет только подписать договор, задаток я уже дал. Как раз и Сашу уже в течение недели выпишут из больницы, и я не буду у вас путаться под ногами.

— Не говори так. Ты нам очень помог, хотя это мы должны были помогать тебе и знакомить со страной, но вышло как вышло, ты же видишь.

— Да, конечно, я все понимаю.

Он взял ее за руку и поцеловал кончики пальцев, от них побежала волна, он погладил ее руку и подержал в своих ладонях.

— Ингуш, все хорошо, не волнуйся обо мне.

— Стас, что ты со мной делаешь? — прошептала Инга, уже пылающая от желания. — Мы не можем, за стенкой дети, я даже не уверена, что они спят.

— Так проверь.

Инга встала и пошла посмотреть, заснули ли дети. Дети спали как убитые, даже не шелохнулись, когда она поцеловала их и поправила покрывала.

Стас ушел к себе, но оставил приоткрытой дверь как приглашение: хочешь — приходи, хочешь — проходи мимо, это твой выбор.

Инга собрала все бумаги, выключила компьютер, страсть и желание боролись в ней с совестью и преданностью мужу, она кусала губы и лихорадочно думала, что же она творит.

Но желание победило, проходя мимо комнаты Стаса, она юркнула в темноту, а он уже поджидал ее за дверью и ждал ее решения, обнял и прижал к себе, впившись жадными губами в ее.

— Как же я соскучился, — прошептал он ей на ухо, — девочка моя любимая, не казнись, все будет, как ты захочешь.

Он нежно обнял ее, освободил от одежды и накрыл своим телом, как только он зашел в нее, все мысли ее спутались и она забыла обо всем, это было просто наваждение. То, как он действовал на нее и как любил ее, это было так одурманивающе приятно, дико и сладко, он еще раз входил в нее, она теряла сознание от желания и повторяющихся оргазмов, это было как наводнение, заполняющее ее.

Ее душа воспарила ввысь и потом вернулась снова в тело, как можно жить без этого кайфа — она уже не знала. Она не сможет добровольно от этого отказаться, они будут встречаться — так она решила про себя. Стас поцеловал ее, обнял и заснул. Инга тихонько высвободилась из-под его руки, накинула халат и ушла в свою комнату, приняв душ, мгновенно заснула с блаженной улыбкой удовлетворенной и желанной женщины. Проснувшись и потянувшись утром, она излучала бодрость и счастье, как будто проспала несколько суток кряду — так хорошо она отдохнула и наполнилась новой энергией.

«Я уже не смогу без этого, мне это необходимо как воздух», — подумала она и стала собираться на встречу. Потом разбудила детей, накормила всех завтраком, Эрика отвезла в школу и уехала на встречу.

Стас так и не вышел, это и к лучшему, ей тяжело быть беспристрастной в его присутствии, а Карин уже взрослая и может что-то заметить в их взглядах.

Скоро он переедет и все станет гораздо проще, они будут видеться у него, она поможет ему с обстановкой квартиры, надо будет взглянуть на нее тоже.

Ее мысль уже заработала в этом направление, все-таки женщина всегда остается женщиной и ей надо вить гнездо и создавать уют, даже если это не совсем ее гнездо, но это был все-таки уже ее мужчина, если не по факту, то по душе и телу.

И она так просто уже не сможет от него отказаться, хотя понимала, что он свободен и, возможно, захочет других легальных отношений, нормальных человеческих, но будем решать проблемы по мере их поступления, зачем торопить события.

Но в этом была вся Инга, всегда загадывать вперед. «Какие же мы бабы дуры, почему мы не умеем просто наслаждаться? Я постараюсь, я очень постараюсь ничего не испортить и не загадывать наперед, пусть идет как идет», — в который раз решила она про себя.

* * *

Я сидела и тупо смотрела в свой компьютер, ничего не шло в голову, а надо было доделать работу, электронная рабочая почта все заполнялась и заполнялась, посылая все больше работы. Надо было отвлечься от своих мыслей и начинать работать, а так сложно себя собрать в кучу и приступить к выполнению своих непосредственных обязанностей.

Вставила в уши наушники и включила музыку, зазвучало что-то веселое и заводное, что ноги сами начали отстукивать ритм, а пальцы застучали по клавиатуре компьютера. С музыкой и работать веселее, и не отвлекаешься на посторонние шумы, проходящих и разговаривающих коллег. У нас были открытые кубики, отгороженные друг от друга серыми перегородками, — типичные рабочие пространства, в которых слышно все, что говорят рядом, и если каждый начинал говорить по телефону или с коллегой по работе, то стоял общий гул, как в улье, а если посмотреть сверху с галереи на кубики, то мы были как в сотах, рабочие пчелки, добывающие электронный мед для работодателей, все было четко и понятно в этом рабочем улье, особенно для тех, кто тут давно работал.

А работала я очень давно, и мне моя работа вполне нравилась: никто особо не морочил голову и начальник был вполне адекватный, не считающий, что должен мне давать все время ценные указания, я сама знала, что и как делать, и работала на совесть, без того, чтоб мне говорили, что и когда должно быть выполнено.

Я любила четкие задания и четкое выполнение, наверно, я могла бы служить в армии, четкость — это мое.

— Привет! — подошла подруга Лика поболтать.

— Привет, как делишки? Как первый рабочий день?

— Ой, не спрашивай, очень тяжко, ужасно хочу спать.

— Чем занимались?

— Да особо ничем, домашние дела, то се, убраться, сготовить, всех накормить, потом посуду после всех собрать и помыть, короче, ты в курсе.

— Да-да, я в курсе, у меня, конечно, едоков чуть меньше, но заботы те же самые, что и у тебя.

У нее был муж и трое детей: 10, 14 и 17 лет, большая квартира, которую тоже надо было держать в чистоте и порядке, и не было домработницы, которая сделает все, когда она на работе, как, впрочем, и у меня.

— Пойдем кофейку выпьем в кафетерии, мне надо пожаловаться на моих придурков-начальников и на все, что тут творится.

Я уже привыкла к ее жалобам, у нее всегда все дураки, только она обо всем знает лучше всех, в принципе, может, она, конечно, и права, она, в конце концов, проверяющий и должна видеть нарушения, вот и получается, что она выискивает нарушения и клеймит позором тех, кто что-то не так делает, иногда тихо, иногда громко, но работа у нее именно такая — искать недочеты в работе и, не дай Бог, не пропустить брак. Работа, конечно, нервная и напряженная, и, естественно, мало кто любит, когда ему постоянно указывают на его ошибки, вот и получается, что она хоть и не сильно зловредная тетка, но ей по роду службы приходится со всеми ругаться и всех ставить на свои места, чтоб продукция вышла в самом лучшем виде, в котором она только должна выйти.

Поэтому я почти каждый день безропотно выслушивала ее стенания на тему какие все придурки и идиоты, не особо перебивая, а только слушая, ведь каждому человеку надо иногда высказываться, а то так сердце может и не выдержать, если все носить в себе. В этом смысле женщинам, конечно, проще: мы тайны храним коллективно, нам обязательно нужен коллективный разум, чтоб чем-то поделиться, поплакаться, рассказать, как день прошел, что купили, что увидели, кого встретили, кто на нас не так посмотрел и не то подумал.

Если бы мне некому это было рассказывать, я, наверно бы, с ума сошла, хотя я не могу сказать, что я болтушка, но своей подруге Линке я почти все рассказываю. С Ликой я могу поделиться определенными вещами, я ей нужна в основном как слушатель, а не как вещатель, у нее в основном монолог, а не диалог, да я и не против, меня это не слишком трогает, я даю ей высказаться, сочувствую по мере возможности или просто мычу в ответ, ей этого хватает, чтоб почувствовать себя услышанной и удовлетворенной этим разговором.

А для меня — возможность встать с места и пройтись или просто отвлечься от немного монотонной и однообразной работы. Мы вышли на кухню, налили себе, она кофе, я воду, и пошли сели за столик в кафетерии.

— Вот ты представляешь, опять одно и то же, я этому придурку говорю, переставь сюда стол, тут ни проехать ни пройти, я не могу даже подойти к этому чертову столу, чтоб проверить все приборы, а он мне говорит, что я и не должна их проверять, что мне их подадут. Мне интересно, кто мне их подаст? Как будто мне больше всех надо и я должна за всем тут смотреть, даже из-за такой ерунды надо с ним бодаться, сколько уже можно? Они никак не могут взять в толк, что я им не враг. Все приходится объяснять, как малым детям.

Она кипятилась и жаловалась, я уже даже не вникала в ее слова. Допила свой стакан воды и, прервав ее монолог, отправилась на свое рабочее место, мне тоже пора поработать, перерыв закончен.

Я посмотрела на часы: еще часик и пора домой, надо все, что возможно, закончить сегодня, что более трудоемко — уже оставлю на завтра. Сегодня у меня спорт и надо еще успеть заехать домой переодеться.

А тут еще система, в которой я работаю, начала подвисать и компьютер стал тормозить. Нет, так сложно закончить намеченную работу, придется перенести ее выполнение на завтра, очень надеюсь, что завтра все заработает, и я хоть что-то доведу до логического завершения, терпеть не могу, когда дела долго тянутся и не могу отчитаться об их завершении. Уже напоминалка пропищала о том, что скоро начало спортивного кружка, а я все еще на работе, мне, конечно, до дома всего пять минут ехать, но все-таки еще же до машины дойти и до дома доехать, а там переодеться, короче, время поджимает, а я никак не могу доделать последнюю поставленную задачу, чтоб удовлетворенной уйти с работы, не оставив слишком много хвостов на завтра.

«Еще немножко, ну миленький, ну работай, пожалуйста», — уговаривала я свой компьютер, допечатывая последний мейл и отправляя его заказчику.

Уфф, все, на сегодня хватит трудового подвига, пора теперь на спортивный бежать.

Я все-таки успела, хотя выбежать с работы за двадцать минута до начала спортивного кружка, успеть забежать домой, переодеться и приехать в качалку — это практически спринт.

Забежала в зал, где занимаются ТRХ, все были уже на первом натяжении, тренер обрадовался мне и подождал, пока я встану и приму правильную позу.

Весь урок мне казалось, что я в пионерском лагере и делаю правильные фигуры: «Делаем раз, делаем два, замрите».

Наш тренер — мужчина в возрасте шестидесяти трех лет, пожилым его назвать язык не поворачивается, слишком хорошо он выглядит, подтянут и активен, фору молодым может дать, что постоянно и делает. Когда к нам заносит молодых ребят, он их муштрует, как на курсе молодого бойца, они долго не задерживаются и второй раз уже не приходят, он бывший военный и командовать ему не внове, мы все послушно выполняем его команды и дико потеем, пытаясь все сделать как надо. Он обещает нам красивое тело и хорошее самочувствие, и мы послушно выполняем все упражнения, чтоб не упасть в грязь лицом, меня он хвалит регулярно, чем делает мне комплимент.

Ну и приятно быть не последней в этом спортивном экстазе и нравиться мужчинам даже такого зрелого возраста.

— Подняли руки, присели, встали, десять повторений. Медленно делаем каждое движение. Молодцы!

Мы послушно выполняли все упражнения, потели и пыхтели, обессиленные падали на маты.

— Последнее упражнение! — громко провозгласил Мики.

Все радостно выдохнули.

— Встали в планку, согнули одну ногу, потом вторую, ускоряемся, быстрее, быстрее, закончили. Теперь потянулись вверх, согнули одну ногу, опустили, поменяли ногу. Всем спасибо.

— Лисушь, хорошо поработала, умница.

— Спасибо, Мики, — улыбнулась я.

— Хорошая тренировка, нормальная нагрузка?

— Да, в самый раз. До свидания.

— Бай!

Я вся взмокшая отправилась домой, приятно ощущать ноющую боль своих мышц, тело работает и ему нравится напрягаться, хоть иногда и тяжко, но это нужно. Когда я не хожу долго на тренировки, чувствую, как мое тело тоскует по интенсивной работе всего тела.

Сидячая работа и послеобеденные прогулки не дают того, что дает часовая тренировка, и я стараюсь не пропускать их без веских причин.

Когда я зашла домой, на меня сразу напали дети и кот: кто с разговорами, кто с ласками. Это было, конечно, приятно, но и утомляюще, так как я устала, хотела в душ и просто побыть одной, но детям надо рассказать все новости и им нужно внимание.

У Эвы есть привычка вываливать на меня все и сразу, и не важно, слушаю я ее или нет, она так быстро говорит, что мне хочется закрыть уши и посидеть в тишине, иначе взорвется мозг от полученной за минуту информации.

Адам действует более щадяще и не сразу выдает информацию, но они начинают еще переругиваться друг с другом во время рассказов про школу.

Они двойняшки и учатся в параллельных классах, поэтому каждый рассказывает про свое, но при этом все время сравнивают, как это у одного и как у другого. Я пытаюсь уловить главное и понять, у кого что, чтоб не пропустить чего-то интересного и важного. Выговорившись, они расходятся по своим комнатам, ненадолго оставив меня в покое.

Я иду в душ и расслабляюсь под струями, смывая весь пот от тренировки.

Как же хорошо! Так я себя чувствую гораздо лучше, хотя и устала, но надо еще что-то сварганить на ужин, чтоб накормить своих оголодавших птенцов, которым уже по 13, и они все время хотят кушать. Самое легкое и быстрое — это кус-кус с тунцом, сначала готовим кус-кус в микроволновке, а потом добавляем туда баночку тунца, десять минут, и вкусное, сытное и полезное блюдо готово.

Кот трется об мои ноги, желая получить кусочек тунца, я кидаю ему в его миску, чтоб не вопил. Нарезаю быстренько салат, и ужин готов.

— Дети, идите кушать.

Мы все рассаживаемся по своим местам.

— Адам, оставь свой телефон, поешь, потом будешь смотреть. Как ваши контрольные прошли, все смогли написать?

— Ну, почти все.

— А я все написал.

— Не волновался?

— Нет.

— Ну видишь, когда не думаешь об оценке и о том, что это контрольная, можно спокойно написать все, что ты знаешь.

— Да, я так и сделал.

— Молодец!

— Мам, что мы делаем в выходные?

— Не знаю еще, а что, есть какие пожелания или планы?

— Пока нет.

— Ну ближе к выходным посмотрим, максимум — в кино сходим.

— Да, сейчас много интересных фильмов вышло.

— Ну так вообще супер!

— Спасибо за ужин.

— На здоровье, давайте, набирайте ванну, купаться и спать, завтра в школу, соберите все.

Этот монолог я повторяю каждый день, как заезженная пластинка, даже не знаю, слышат ли этот текст дети или он у них уже записался на подкормку, и они будут его повторять своим детям.

Каждодневный ритуал — это, может, и скучно, но, наверно, хорошо. Где-то я читала, что детям нужен постоянный режим, тогда им будет проще адаптироваться во всех условиях. Я сама всегда была режимным человеком и сама привыкла с детства укладываться спать в одно время и встаю без будильника в нужное время, только нужно подкрутить часы в голове, если происходит какой-то перевод времени или надо вставать в другое время. Это удобно, хотя если нужно вставать намного раньше, буду просыпаться каждый час и проверять время, что не проспала — так устроена моя голова, но я в принципе жаворонок, и утреннее время для меня более продуктивно, чем ночное.

Бывший муж и многие мужчины, наоборот, лучше функционируют ночью, а утром не добудиться, хотя мой сын в меня, а дочь пошла в папу: очень тяжело встает по утрам, но зато ночью не загонишь спать.

А сын, когда бы не пошел спать, позже восьми не может спать и вскакивает ни свет ни заря, хотя, например, в выходные можно было бы и поспать. Каждый человек индивидуален и у каждого свои привычки, хотя, может, и воспитываются одинаково.

Мои дети тому яркое доказательство, они две противоположности во всем, как инь и ян, мы их поэтому так и назвали — Адам и Эва (не Ева, но это подразумевалось, на иврите Ева — это Хава, так издеваться над дочкой не хотелось, так что взяли что проще будет для ивритской транскрипции и для произношения всех, получилась Эва).

Они разные по характеру, по виду, по режиму, короче, по всему. Она — настоящая женщина, со всеми плюсами и минусами, он — настоящий мужчина, с тем же набором.

Интересно растить двух таких разных людей в одинаковых условиях, это как научный эксперимент, и мне досталась такая честь вырастить из них настоящих людей, надеюсь, у меня получается это делать.

Помыла посуду, разогнала детей спать и сама отправилась на боковую — вот и еще один день закончился.

Как там Сашка?

— Спокойной ночи, сладких снов! — высветилось на экране моего мобильного сообщение от Саши.

— И тебе, — послала я ответ с целующим смайликом. И уснула с улыбкой.

* * *

Инга и Стас поехали посмотреть квартиру для Стаса, в которую он собирался въехать на днях, Инга помогла оформить договор, но ей хотелось перед подписанием посмотреть на эту квартиру, они с Сашей за свою жизнь поменяли много квартир, и она уже знала, на что смотреть и как разговаривать с хозяевами. Тем более надо было еще посмотреть, что нужно в саму квартиру, она была частично меблирована, как сказал Стас, но Инге все хотелось посмотреть самой, чтоб иметь свое представление, да и вполне возможно, эта квартира станет ее вторым домом, и определенная дискретность тоже должна быть, чтоб не слишком на глазах у соседей и не очень близко к ее собственному дому.

Конечно, Инга еще сама не отдавала себе отчет во всех этих желаниях, но где-то в глубине души она уже все решила для себя и уже собиралась трезво оценить территорию, без излишних сантиментов, рефлексий по поводу собственной семьи, на ее взгляд, их это не должно было коснуться никогда.

Они подъехали к симпатичному двухэтажному домику, с отдельной парковкой и отдельным входом, к квартире вела дорожка и вход был отдельный, это очень понравилось Инге, как будто специально для дискретных встреч, рядом с домом раскинулся огромный цветущий куст, Инга никак не могла вспомнить названия этого растения, он был с белыми и цвета фуксии цветами.

Они обогнули куст и подошли к лестнице, ведущей на второй этаж, поднялись и отперли дверь ключом, который выдал им хозяин, он не мог их сопроводить, хотя сам жил на второй половине этого дома.

Квартира была как студия, под крышей, очень милая и какая-то атмосферная, как квартирка художника. Первое, что бросилось в глаза, это кухня, которую так расписал Стас, ведь он любил и умел готовить и кухня была важна для него, в этой небольшой, но оборудованной всем необходимым кухоньке было все, что нужно, для того чтоб и приготовить еду, и поесть ее, сидя на высоком стуле у барной стойки, разделяющей салон от кухни.

В салоне стоял небольшой светлый диванчик, напротив — тумбочка, явно предназначенная для телевизора. Инга зашла в ванную комнату, там был душ и унитаз, все в нормальном состоянии, светло-бежевый кафель делал ее светлой и большой.

Инга прошла в спальню, тоже очень светлую, стены были покрашены в цвет морской волны, но разбеленные, как будто пеной морской, она вообще создавала впечатление морской каюты, и даже окно было круглым и на стене висел спасательный круг, кровать была застелена вязаным белым покрывалом, это создавало уют.

— Ну что, как тебе? — спросил Стас, вошедший за Ингой.

— Просто замечательно, никогда не видела таких уютных и приятных квартир, тем более на съем.

— Это была комната сына хозяев, но он уехал жить и работать за границу и не вернется уже жить сюда, максимум погостить, но для этого не нужно держать целую квартиру пустой, все равно ближайшие несколько лет он не собирается возвращаться. Скорее всего, родители сами поедут к нему в гости, поэтому они приняли решение ее сдать, и я был первый, кто пришел к ним, и они решили, что я им идеально подхожу, тем более очень похож на их сына, по которому они, естественно, скучают. Они приняли меня как родного и много всего оставили тут, поняв, что у меня ничего нет и это мое первое жилье на этой земле, они сами выходцы из Прибалтики, репатриировались еще в семидесятые, немного знают русский, так что было несложно объясниться.

— Волшебно, Стас, тебе крупно повезло.

— Да, милая, иди ко мне, — он притянул ее к себе и страстно поцеловал в губы, Инга была чуть напряжена и отстранилась. — Ингуш, я закрыл дверь, давай обновим это ложе, после этого он как пушинку взял на руки Ингу и, сделав шаг, опустил на кровать, аккуратно раздвинул ее ноги и приник к ее пещере наслаждения. Инга расслабилась и застонала от наслаждения, закинув голову назад, а пальцами перебирая Стасу волосы.

Все мысли испарились из ее головы, она была в эпицентре наслаждения, и все чувства сосредоточились на нем, все остальное ушло на второй план и растворилось в этой сладостной неге, она как будто качалась на волнах, плывя и кружась, ее закручивало в воронку оргазма, который сметал все на своем пути. Стас умел довести ее до пика наслаждения одними губами и языком, даже не входя в нее, и это было умопомрачительно, не дав ей опомниться, он вошел в нее, и новый оргазм накрыл ее волной так, что она вообще перестала помнить, где она. Выгнувшись всем телом навстречу своему мужчине, она обвила его, как лиана, и медленно начала двигаться в такт с ним, получая кайф от этих движений и его наполненности внутри себя.

— Еще, еще, ну пожалуйста, еще, — шептали ее губы, — да, да, да!!!

Стас наращивал темп и на пике взрыва ее выплеснулся сам, рыча и сжимая ее в своих медвежьих объятьях.

Обессиленные, они лежали не расцепляясь, это было частью единения их тел и слова были совсем не нужны.

Пальцы Стаса медленно и нежно проходили по телу Инги, как пианист по клавишам, пробегали по ее спине, бедрам, попе, немного сжав ее, поцеловал в плечо.

— Стас, что ты со мной делаешь? С тобой я превратилась в похотливую суку, все время хочу тебя, мне сложно находиться с тобой в одной комнате, волна желания все время охватывает. Я не знаю, как мы будем с этим, я никогда ничего не скрывала от Сашки, все и всегда ему рассказывала, он меня читает, как открытую книгу, я не знаю, как я смогу все это скрывать, тайная интимная жизнь — это сложно, но я не могу от него уйти, ты же понимаешь это? Особенно сейчас.

— Ингуш, я все понимаю, не мучайся так, я буду помогать тебе во всем и не тревожить сильно ваше семейное благополучие, скорее наоборот, я как дополнение, — усмехнулся горько Стас. — Но если ты когда-нибудь все-таки решишься уйти, я буду тебя ждать. Ты же понимаешь, что мы уже не можем без этого, это выше нас, выше морали, выше твоих семейных отношений, я не хочу ничего рушить, но это уже случилось, и мы чувствуем друг к другу то, чего не чувствовали ни к кому другому, у тебя нет опыта в этом, но у меня-то он есть, и это ни с чем не сравнить. Я не хочу тебя терять, хочу, чтоб ты всегда была со мной, но я понимаю, что 25 лет совместной жизни не выкинешь в окно, и с этим надо считаться, тем более, если не считать интимной стороны вопроса, у вас хорошие семейные отношения, вы действительно друзья и соратники, а еще замечательные родители прекрасных детей. Но ты же понимаешь, как ты сама потянулась ко мне и твое тело откликнулось на этот древний призыв плоти, так же и Сашка мог откликнуться на призыв женщины. Я не знаю, есть ли она уже или будет, но возможно, ты, отпуская его и не держа в семейной узде, подаришь ему большее счастье, чем постоянно прыгая вокруг и оберегая от всех волнений, может, и случился этот инфаркт от того, что он рвется на волю и разрывается, как и ты, между долгом и любовью. Ты об этом не думала?

— Нет, не думала, даже никогда ничего не замечала, может, потому что сама даже мыслей о другом не допускала, ведь мы всегда судим по себе людей, но, может, ты и прав. И сейчас это видится по-другому, после того как сама обрела себя как женщину. Смешно, но я благодарна тебе за это, хотя должна заламывать руки и бежать от тебя как от огня, ты меня совратил, хотя кто кого — еще неизвестно, — засмеялась Инга. — Да, зов плоти оказался сильнее разума и благочестия, но я не жалею об этом. Конечно, меня все еще мучает совесть, и я не знаю пока, как со всем этим жить, и меня частенько кидает в жар от того, если все раскроется, как я буду смотреть в глаза своим детям и мужу, но я не могу противиться зову плоти. Как бы это ни называлось и как бы ни обесценивалось это желание и это удовлетворение, но это желаннее всего на свете, и живя столько лет без этого чувственного насыщения, я не понимала, чего лишаю и себя, и Сашку. Ты прав, что, возможно, и у него есть своя половина, с которой он был бы счастлив, а я заняла ее место, в принципе, если бы я не забеременела тогда, мы бы, возможно, просто повстречались бы и разбежались бы, а так Карин скрепила наш союз, а Сашка — порядочный человек и настоящий мужчина, не посмел ни меня оставить, ни поставить свои желания выше семейных. Давай собираться, мне еще в больницу надо заехать. Послезавтра уже Сашка возвращается, завтра все приведем в порядок, ты когда переедешь?

— Думаю, завтра все перевезу уже окончательно.

— Хорошо, может, так и лучше, и я не буду ходить мокрая от одного твоего присутствия, — подмигнула игриво, улыбнулась и пошла в душ.

* * *

— Доброго утра, и свежестью наполнится новый день, на улице дождик и он смоет все плохое и пыльное. А потом выглянет солнце и улыбнется нам. Но с твоей улыбкой оно не сравнится, ты заменяешь солнце, пока оно спряталось. Море поцелушек и обнимашек.

— Здравствуй, мой хороший, как ты в это утро? Целую.

— Соскучился, хочу тебя видеть.

— Я по дороге. Ты сейчас один?

— Да, меня завтра выписывают, так что сегодня меня оставили одного.

— Встреть меня, пожалуйста, я уже подъезжаю.

— Хорошо, когда поедешь, напиши, куда выйти.

— Ок. Я у какого-то заднего входа.

— Хорошо, уже иду.

Я приткнула машину и пошла к зданию, внезапно начался дождь, и я побежала, чтоб укрыться от дождя под крышей, крупные капли опускались на мою голову, пока я добежала до здания, уже промокла, но дождь был теплый, Саша уже шел мне навстречу.

— Привет! — мы обнялись и поцеловались. Так тепло было в его объятиях, он целовал мои мокрые губы и увлажнившиеся и от слез, и от дождя глаза.

Мы пошли в его палату, закрыли дверь, задернули занавески и наконец-то оказались вдвоем, мы обнимались и целовались, наши тела так соскучились по друг другу.

— Саш, тебе можно, мы не убьем тебя нашими порывами?

— Мне все можно, даже если я потом умру, я хочу тебя, здесь и сейчас. Мне нельзя отказывать, я нездоровый человек. Так что немедленно удовлетворите все мои низменные желания.

— Счастье мое, я очень тебя хочу.

Мы уже не сдерживались и наслаждались друг другом, насколько это возможно в больничной палате, но время для нас остановилось, и мы видели и чувствовали только друг друга.

Удовлетворение пришло быстро, хотя хотелось еще и еще, но нужно было помнить о том, что в любую секунду нас могли прервать, нам повезло, и мы смогли довести начатое до конца и получить удовлетворение нашей страсти и нашим скучающим друг по другу телам. Нежность заливала мое сердце. Любовь переполняла душу и сердце, выливалась из глаз слезами.

Я справилась с чувствами и немного успокоилась, нежно поцеловав Сашу.

— Ты завтра уже домой?

— Да, наконец-то.

— Как мы будем дальше?

— Я пока не знаю, но мы что-нибудь придумаем.

— Хорошо.

Хотя я уже ни на что не надеялась, процесс восстановления возьмет время, тем более теперь жена и родственники его не отпустят никуда так спокойно.

Все под большим вопросом, я готова была его оставить в покое, вернуть в семью, но он сам не был готов отказаться от меня, но частенько мы не властны противостоять всем препятствиям, тем более он не оставит свою жену и не уйдет из семьи, поэтому вечно тянуться такой роман не может, силы не равны. Я не хочу быть классической любовницей, ожидающей своего мужчину у порога, это совсем не моя роль, хотя я и увязла в этот роман по самое не балуй, но поживем увидим, ни к чему торопить сейчас события, сейчас надо наслаждаться нашей близостью, даже если она последняя, в принципе и надо наслаждаться всегда жизнью, как будто это последний день.

— Можешь проводить меня?

— Да, конечно, потом мне на очередной осмотр, меня уже ждут там.

Мы дошли до машины, Саша нежно поцеловал меня и обнял.

— Пока, езжай осторожно, приедешь — напиши.

— Хорошо.

Я только отъехала и начался сильный дождь, я надеюсь, Сашка успел дойти до здания и несильно намок под дождем. Дорога была длинной, но в такое уже позднее утро пробок не было, кто ехал на работу, уже доехали, а на обед еще не выехали, поэтому я очень быстро мчалась на своей маленькой и быстренькой машинке, минуя сменяющие друг друга города. Слезы катились одна за другой, как и дождь за окном.

Почему я плачу? Ведь все хорошо, мы повидались, даже смогли урвать кусочек своего счастья и в больнице. Такого у меня еще точно не было, как говорится, будет, что в старости вспомнить, если Альцгеймер не придет раньше.

Чего ты ревешь? Сашку выписывают, надо радоваться, все потихоньку наладится. Вот только вопрос: что наладится?

Его жизнь в семье, естественно, наладится и даже станет еще лучше, так как его окружат заботой и будут пылинки сдувать, чтоб, не дай Бог, не перегрузился, не переволновался, не переел, ведь диету определенную тоже придется держать.

А вот любовница в этот список точно не входит, эта радость жизни окажется за списком возможных и разрешенных нагрузок, и все наши отношения и наша любовь сойдет на нет из-за невозможности видеться и встречаться. Как это пережить?

Не знаю, может, просто надо запастись терпением и ждать, а с другой стороны, чего ждать? В наших отношениях всегда будет ожидание мое и невозможность дать то, чего я хочу и заслуживаю, его, так, может, пришло время идти дальше, как бы жестоко это ни звучало.

В общем, это сложно — выбирать между трезвым расчетом и любовью, я не думаю, что этот выбор надо делать прямо сейчас, но когда-нибудь точно придется. Закрывать эту дверь и открывать другую, потому что это изначально проигрышные отношения, хотя и любовные, и сладкие, и нежные, и такого мужчину, своего мужчину, я, может, и не встречу никогда, но и постоянно ждать и на что-то надеяться тоже нет смысла.

Пусть пока все остается, как уже есть: я свободна от любых обязательств по отношению к Саше, могу встречаться с кем хочу и когда хочу. Второй вопрос, что, когда он в сердце, сложно что-то строить с кем-то еще, но я все равно постараюсь не строить баррикады, а дам возможность и другим мужчинам подходить ко мне, если будут такие поблизости.

Приняв такое решение, я как-то немного успокоилась. Я подъезжала уже к работе. Выйдя из машины, отправила сообщение:

— Я уже на месте, целую.

— Быстро ты, молодчина.

— Да, без пробок.

— Ну так вообще супер! Я все проверки прошел, завтра с утра домой, хотя, если успеют все подписать, может, и вечером отпустят.

— Замечательно! Рада за тебя!

— А я как рад, ты себе не представляешь.

— Да, могу тебя понять, дома уж точно лучше, чем в больнице.

— О да!

— Все будет хорошо!

— Да, обязательно, целую, моя вкусная девочка.

— И я тебя.

— Напиши мне, когда сможешь, хорошо.

— Да, конечно, обязательно, целую. Чтоб выписка прошла быстро и ты уже поскорее дома оказался.

— Спасибо, моя любимка.

Я послала целующий смайлик и оторвалась от телефона.

Пора и поработать немного, любовь любовью, а кушать хочется всегда, мои счета никто за меня не оплатит, и детей кормить мне самой.

Никто мне в этом не поможет, во всяком случае, на данном этапе моей жизни. Садясь в рабочее кресло, я уже была полностью собрана и готова разбираться в своей рабочей почте и сразу окунулась с головой в работу, откинув все мысли о встрече.

Правда уже скоро обед, там и поболтаем с Линкой, там ей и расскажу все.

Тут подошла ко мне Линка.

— Хочешь водички набрать?

— Ну да, давай только быстренько, а то я уже вижу, меня тут закидали.

— Ок. Ну что, как съездила?

— Все хорошо, давай уже на обеде я все расскажу, в принципе, нет много, о чем рассказывать. Все прекрасно, он в норме. Туда немного с пробками ехала, обратно за час домчалась.

— О, ну вообще классно.

— Да. Меня никто не искал?

— Да нет вроде, не слышала.

— Ну и прекрасно, значит, все в обычном режиме.

— Да, как всегда.

* * *

«Ну вот я и дома», — подумал Саша, переступая порог своей квартиры. Какое счастье уже выписаться из больницы, хоть там и хороший уход, и они, можно сказать, спасли его от смерти, но долгое пребывание в больнице, даже самой лучшей, может кого угодно утомить, а он уж точно не любитель разлеживаться на больничной койке, и даже дома у него не было привычки продавливать диван и смотреть телевизор, это скорее были крайне редкие случаи его загруженной жизни. Если не работа, то активный отдых или спорт, без этого он не мог помыслить себя, а это вынужденное бездействие, когда все вокруг прыгают, уходят, приходят, заботятся, конечно, приятно, но слишком уж непривычно.

А когда слишком долго — уже становится невыносимым. Да, он был благодарен жене за ее заботу, детям, родственникам и друзьям, которые его все время навещали и не оставляли ни на один день, ни даже на один час скучать, но ему нужно было личное пространство, и такая забота уже порядком утомила.

Хотя он и не высказывался об этом, ведь все они очень переживали за него и хотели, естественно, проявить свою любовь по отношению к нему и заботу, он это прекрасно понимал, ценил и молчал. Может, это молчание в конечном итоге довело его сердце до такого состояния, ведь он всю жизнь все свои чувства и мысли запихивал глубоко.

Глубоко, и мало что высказывал вслух, это было или неуместно, или кого-то бы огорчило, или кого-то бы обидело, он не хотел этого, конечно, он не был мягким и покладистым во всем, и если это не касалось личных чувств, говорил.

Но не все, привык уже помалкивать и не высказываться напрямую. Только Алиска его чувствовала, она во многом была похожа на него, только более прямая и могла облекать в слова то, что он только думал и замалчивал, не решался высказать, а она решалась, и он с ней соглашался.

Она понимала, как он устал и как ему нужно это пространство, при всей любви к своей семье он был не похож на них, он был своего рода отщепенцем среди них. Они бы никогда не поняли его, если бы он высказал все то, про что молчал, да и ту жизнь, которую он вел. А ведь сейчас он уже не сможет так спокойно встречаться с Алисой, не сможет быть предоставленным себе, даже в качалку первое время нельзя будет ходить, все надо будет делать через разрешение врача, да и жена, дочка, мама начнут пристально смотреть за его здоровьем и образом жизни: что съел, куда пошел, сколько времени отсутствовал.

Они не будут подозревать другую женщину, они будут просто волноваться, что с ним что-то случилось и он где-то упал и отключился. В общем, этот приступ очень сильно испортил ему жизнь, и собственное сердце очень подвело его.

А может, это знак, что пора перестать молчать, пора что-то менять?

Эта мысль хоть и приходила все время в голову Саши, но он гнал ее, ему не хотелось ничего менять, не хотелось терять Алису, но и семью не хотелось терять.

Если бы не секс, все у них с Ингой было вполне нормально, они тоже понимали друг друга, у них был налаженный быт, общие друзья еще с юности, хорошие дети, которых они оба любили и заботились о них, ему, естественно, не хотелось ничего менять. Любовь к Алисе — это скорее телесное влечение, страсть, душевная близость, но налаженный быт — это совсем другое.

Тем более слишком много наворочено вокруг, это не так просто все это разрушать, да и Инга этого не переживет, она же как маленький ребенок, привыкла, что за ним как за каменной стеной, хотя последнее время, скорее, он был за ней как за каменной стеной, она проявила себя с другой стороны, она тоже все умела и даже без его помощи, так что есть о чем задуматься, может, не все так сложно, как он себе напридумывал и как на себя взвалил.

Время, пока он был в больнице, все нормально функционировало, да, конечно, немного Стас помогал, но все же ничего не обвалилось. Инга последнее время, конечно, сама не своя, но это можно понять: все заботы свалились на нее и даже забота о съеме для Стаса тоже была на ней, совсем не так планировали они его приезд, но вышло как вышло, и скорее он им помог, чем они ему, хотя, конечно, немного Карин и Инга помогали с квартирой и переводами.

И несмотря на это, хорошо, что он уже переехал, уж не знаю, как две хозяйки на одной кухне, но два взрослых мужика в одной небольшой квартире — тоже не шибко приятно и удобно, хотя он, может, сгладил бы излишнюю заботу о нем его женщин.

Ладно, потихоньку все придет в старое русло и наладится, конечно, придется соблюдать все предписания врачей и вести, может, немного другой образ жизни, хотя он всегда вел здоровый образ жизни, не курил, пил по праздникам и очень мало, спортом занимался, так что эти предписания никак не внове. А вот жизнь без стрессов, больше отдыхать и беречь себя — это надо будет сильно постараться.

Он лег на свою кровать, вытянулся и закрыл глаза, тут же возникло улыбающееся лицо Алисы, ее губы, руки, проводящие по нему, сразу появилась эрекция.

Прям как мальчишка, как же я хочу ее. Ничего не изменилось в этом плане. Хочется даже еще больше и еще мучительнее, раньше каждую неделю можно было видеться, а когда это случится в следующий раз — он не может знать.

Что же делать?

— Саша, хочешь кушать? — позвала Инга с кухни, она привезла его с больницы и пошла возиться на кухню. Дети еще не пришли, они были вдвоем.

— Да. Уже все готово?

— Да.

— А можно я сначала искупаюсь, а потом уже покушаю, все-таки хочется с себя больницу смыть.

— Да, конечно, а потом я уже все накрою. Иди освежись, я пока салат нарежу.

Он подошел и поцеловал ее в щеку.

— Спасибо, — сказал он с чувством признательности и ушел в ванну.

Инга вся внутренне сжалась, да, теплое чувство осталось, но она чувствовала себя преступницей.

«Не надо поддаваться панике, все будет хорошо, Сашка остался прежним, только сейчас ему требуется больше заботы, а не как раньше. А секс ему не нужен, он же, наверно, пока не может, я думаю, это лишняя нагрузка, так что буду этим отговариваться, я пока не могу, но надо все равно быть поласковей с ним. Как же это все сложно, надо снова привыкать жить вместе, и как в этом свете быть со Стасом, я не могу отказаться от него, но надо не выдать свои чувства и наши отношения, надо вести себя естественно, я никогда не умела играть, все эти женские штучки были не для меня. Что же теперь?

Как можно любить сразу двоих: Сашку как друга, брата, мужа, отца наших детей и Стаса как желанного мужчину, от которого все замирает внутри, стоит ему только прикоснуться, какие же это разные любови и как все перемешалось».

Саша вышел из ванной, такой посвежевший и приятно пахнущий.

В этот момент открылась дверь и ворвались Эрик с Карин.

— Папка! — завопил Эрик. — Ты наконец дома?! — И кинулся с объятиями к отцу. Конечно, они видели его почти каждый день в больнице, но так радостно было его уже увидеть дома, в привычной обстановке, в трусах, а не в больничном халате. Карин тоже обняла и поцеловала отца.

— Рада, что ты уже дома.

— А я-то уж как рад!

— Дети, идите мойте руки, — сказала Инга. — Я уже на всех накрою, вместе поедим.

— С удовольствием.

Они сели за общий стол, как будто не было этих долгих недель, пока Саша боролся с недугом и вся семья за него беспокоилась, все было как прежде, когда они дружной семьей собирались на ужин или обед в выходной.

«Как же это здорово, когда все вместе и дома», — подумали и Инга, и Саша про себя.

— Ну как вы тут справлялись? — спросил Саша, когда они все расселись.

— Да все нормально, — ответил Эрик.

— Учеба не сильно пострадала?

— Да нет, пап, мне Стас немного помог, и я сам тоже старался не запускать.

— Ну ты молодец! — потрепал Саша сына по плечу. — Карин, как у тебя дела?

— Все прекрасно. Родители, я начала встречаться с парнем.

— О, хорошая новость! У тебя, по-моему, давно уже не было парней, с которыми ты хотела бы сходить больше, чем на одно свидание.

— Да, это так, с этим я уже даже на три сходила.

— Ого, как у вас уже продвинулось! Ну и как, хороший парень? Как зовут, где познакомились, чем занимается, сколько ему лет? — засыпала Инга вопросами дочь.

— Ну если я уже сходила аж на три свидания, на мой взгляд, он хороший, с ним есть о чем поговорить, мне с ним интересно и приятно. Познакомились случайно у общих друзей. Ему 30 лет. У него есть свой маленький компьютерный магазинчик. Скоро я, надеюсь, вас с ним познакомлю.

— А как его зовут?

— Томер.

— Какие у него корни?

— Русско-марокканские, мама русская, папа марокканец.

— Гремучая смесь.

— Да, он взял от родителей все самое лучшее.

— А ты уже знакома с родителями?

— Ну да, так получилось, хотя это было не официальное знакомство как с подругой, а так сказать, в общей массе: мы просто всей компанией собрались у него дома, а тут его родители зашли.

— А он что, до сих пор с родителями живет?

— Ну не совсем с родителями, просто он живет в домике с отдельным входом, а родительский дом с другого входа, в общем, рядом, но отдельно.

— Ну очень рада за тебя, — сказала Инга, — а то ты уже давно ни с кем не встречалась.

— Да, это так, как-то не попадались стоящие ребята, с которыми хотелось бы провести больше, чем один день вместе.

— А с этим хочется?

— Да, хочется и очень, — улыбнулась Карин.

— Ну вот, моя девочка засияла, и на это приятно смотреть, хотя бы за это я уже благодарен этому парню, что в такое непростое для нашей семьи время появилось что-то хорошее, — сказал Саша.

Инга с тревогой посмотрела на Сашу, все-таки этот удар немного его подкосил, он как-то сник, решил, что теряет свое место в семье, всегда он был всем опорой, а сейчас как бы ушел в сторону и о нем надо заботиться, ему это тяжело дается.

— Да, папа, я счастлива, и твоя болезнь — это лишь проверка на прочность, и ты ее выдержал, и все мы тоже, это, по–моему, еще больше сплотило нашу семью, друзей и родственников, и мы понимаем, что если случится что-то, мы не одни, все помогут и поддержат.

Карин произнесла эту пламенную речь и обвела всех взглядом.

— Да, ты права, — сказала Инга и поцеловала дочку.

— Ты умничка! — сказал Саша и обнял своих женщин. Эрик тоже присоединился к объятиям, у него глаза были на мокром месте.

* * *

Как же тяжело ждать, да, как водится, ждать и догонять — самое сложное.

А мне придется долго ждать, пока Саша сможет выбраться из плена заботы, пройдет еще много времени, я, конечно, терпеливая, но надо с этим что-то делать, чтоб совсем не сгореть изнутри.

Я ужасно скучаю по его рукам, губам и вообще по всему, что с ним связанно, не так уж много на самом деле этого «вместе» у нас есть, но то, что есть, все мое, и я это сохраню на дне своей души, в это никто не сможет сунуть свой нос. А как мне самой с этим жить, я сама для себя решу, пока что у меня, конечно, куча забот и хлопот, даже некогда вздохнуть, но сердце щемит и хочется увидеться очень сильно, да и тело по нему скучает.

Все, как всегда, в моей жизни: капля счастья и океан страданий и ожиданий, сейчас, конечно, нет страданий, я не могу сказать, что я заламываю руки и бьюсь в истерике в ожидании его сообщений, да, конечно, хочется увидеться, но это, естественно, не смертельно.

Вообще, конечно, интересно устроены человеческое сердце и душа, первая любовь на разрыв, ты думаешь, что сердце разорвется без любимого, вся жизнь делится на до и после, ты видишь только черное и белое, любимый в ореоле любви становится небожителем, рядом с которым ты просто падаешь ниц, готовая целовать его следы.

Вторая любовь тоже сильна, тебя тоже разрывает на части, особенно если все не так сладко, как хочется, ну, во всяком случае, у меня было именно так, месяц радости и эйфории, а потом расставание и невозможность видеться просто, можно сказать, под страхом смертной казни, на самом деле — просто под страхом разрушить свой брак. А что в итоге? Он все равно разрушился, да, может, это была очередная трещина в нашем здании под названием «брак», но на любовь на стороне тоже была наложено вето и даже больше мной самой, я ведь честная, я ведь не могу иначе.

А в итоге ни брака и ни любви, но все проходит, прошло и это, хотя до сих пор я не могу спокойно смотреть на тех, кого когда-то любила, хотя свою первую любовь я так и не могу найти в соцсетях, а может, и не нужно это, хотя мне бы было интересно на него посмотреть, каким он стал. Он не любил меня, но испытывал ко мне какие-то теплые чувства, я это точно знаю, просто он считал, что любовь — это что-то сильнее. Может, он и прав, но я-то любила как бешенная, до остановки сердца, до сумасшествия, а потом все прошло, закончилось, я сама с ним рассталась, и когда снова встретила, уже видела, какой он на самом деле, а не через призму своей любви.

Вторая бешеная любовь тоже закончилась, но очень долго мучила, я долго мечтала и жила этой любовью, но когда мы все-таки через много лет сделали то, о чем так мечтали и чего когда-то так хотели, у нас не пошло. Я хотела большего, а он не мог и не хотел, поэтому продолжать я не стала, мне не хотелось каждый раз снова чего-то ждать и надеяться на то, чего он мне все равно никогда не даст.

С Сашкой все совсем по-другому, все изначально было по-другому, все было легче и веселее, и телесное притяжение было взаимным и мгновенным, и любовь тоже была взаимной и сразу, но вот снова он не свободен и мне принадлежать не будет никогда. Я понимаю, никогда не говори никогда, но к чему надеяться на то, чего не будет? Это пустое, со второй любовью я уже жила надеждами, не хочу повторов, да, сейчас я не живу только им, я вижу мир и смотрю по сторонам, он не единственный свет в моем окошке, я могу дышать, и это хорошо, но как же я скучаю по нему, и это пока данность.

В сорок лет уже не так страшно влюбляться, особенно если такой солидный багаж прошлых любовей за плечами, каждая последующая приятней предыдущей, в конечном итоге к 80 годам я возьму только самое лучшее от своих любовей, мы будем держаться за руки, смотреть друг другу в глаза через сильно увеличивающие очки и волноваться, чтоб каждый принял свое лекарство, и целоваться, ведь все остальные телесные наслаждения могут быть уже недоступны, хотя медицина не стоит на месте и, возможно, именно в старости я буду по-настоящему наслаждаться всеми аспектами любви, невзирая ни на что. Поживем — увидим.

* * *

Как же меня колбасит, что такое?

Я редко болею, тем более крайне редко болею с температурой, а так бессимптомно — вообще первый раз. На ангину это не похоже, когда я болела ангиной, ощущение было, что в моем горле раскаленный ёжик, я не могла ни глотать, ни есть, это было просто ужасающе, а сейчас просто ломит и знобит, температура, для нормального человека, который всегда болеет с температурой, не большая, но для меня высокая — 37.9.

Я проглотила последнюю таблетку жаропонижающего, нашедшуюся у меня в сумке, и начала поиск другого лекарства в аптечке. Была еще одна таблетка, оставила ее на потом, но меня, как наркомана с последней дозой, охватила паника.

Что же я буду делать, если температура появится, а таблеток больше не будет? Приближался вечер, а завтра выходные, все будет закрыто, да и сил идти за лекарством нету и не очень знаю, какое мне надо в этом случае. Стала рыться в походной косметичке и, аллилуйя, нашла целую конвалютку нужного лекарства.

Сразу успокоилась: можно спокойно болеть и никуда не надо вылезать и никого просить, чтоб принесли мне лекарство, не люблю никого ни о чем просить, это, конечно, неправильно, но расписываться в собственной слабости и просить о помощи — это совсем не мое. Хотя надо учиться тому, что не умеешь, пробовать снова и снова, даже если не получается и тебе это претит, пока что я еще не на этом уровне, но я работаю над собой, с усилием, конечно, но все же пока что это не тот случай.

Спать, спать, сон — лучшее лекарство, просто мой организм перенапрягся последние дни и не выдержал таких перегрузок, тем более погода все время меняется, а выход разгоряченной после тренировки на хоть и небольшой, но все же ветерок оказывает такие последствия.

Все, спать. «Спокойной ночи, любимый», — пожелала я Сашке в ночь.

Ночь была спокойной, и спала я хорошо, но проснувшись утром, поняла, что мне все также плохо, целый день температура то поднималась, то опускалась, то меня знобило, то, наоборот, становилось жарко и при этом ломало и крутило, я целый день лежала, спать не хотелось.

Пыталась читать книгу, смотреть фильмы, но ничего не радовало, я маялась и мучилась, болела спина от лежания, в общем, болеть противно и муторно. Пока были затишья, старалась немного заниматься полезными делами, то посуду мыла, то стирку забрасывала, детей к себе близко не подпускала, чтоб не заразить, хотя они все время прискакивали и веселили меня, особенно Адам, Эва приходила жаловаться на скуку и на то, что не знает, чем себя занять.

Она сама недавно переболела, поэтому понимала мое самочувствие, немного сочувствовала, но по-детски эгоистично требовала к себе определенного внимания, мои дети вообще не привыкли, что я болею, поэтому им непонятно, что я могу лежать и ничего не делать, никуда не ехать и ничего не хотеть.

Это не свойственно мне, от этого я тоже страдаю, хотя и можно иногда просто отваляться, и никуда не спешить и не рваться.

На третий день температура была только днем, спала сама и больше уже не возвращалась.

В воскресенье отправилась к врачу, она послушала меня и сказала, что это вирус, от него у меня уже остался только кашель, который, конечно, мучил меня, но уже можно было жить, так что взяла больничный и отправилась досиживать его дома. Последний день больничного приводила в порядок свой дом, делала покупки и сходили с Адамом к парикмахеру — сил возиться с его прической самой уже не было, у него жесткие и кудрявые волосы, обычно я сама их стригу, но когда он несильно зарастает, а сейчас пропустила время.

Он как мамин сын сам идти к парикмахеру не хочет, как я его не уговариваю, приходится сопровождать и ждать. В общем, все дела сделаны, пора на работу, завтра меня порвут на британский флаг, но я хотя бы морально к этому подготовилась и немного набралась сил.

Как бы мне хотелось бы, чтоб Сашка был рядом, может, поухаживал бы за мной, да хотя бы просто посидел, пообщался, но это крамольные мысли, которые я стараюсь не допускать в свою голову.

Он тоже после болезни, и ему не особо до меня, хотя, естественно, чисто по-человечески хочется внимания и заботы. Хотя он, естественно, пишет, когда может, как только выдается свободная минута без чужих глаз. Я это ценю и радуюсь его вниманию, хотя и понимаю, как это непросто — все время разрываться, между нами. «Ладно, хватит жалеть себя и рефлексировать, завтра работа и обычные будни, все будет хорошо», — сказала я себе и провалилась в сон.

* * *

— Привет, приветик и приветище, солнечного озарения твоим глазам, радости и классных встреч, море поцелуек!

— Привет, мой хороший.

— Как же я соскучился.

— Я тоже, ужасно соскучилась, хочу тебя видеть. Что мы будем с этим делать?

— Пока не знаю, надо подумать.

— Думай.

— Все время кто-то дома, у меня пока больничный, еще месяц, потом уже можно на работу, все постепенно, не дают чересчур напрягаться, хотя в принципе уже почти все разрешили, скоро снова на спорт пойду, главное, чтоб стрессов не было, питание нормальное, режим отлаженный, по большому счету все так и было, но что-то пошло не так.

— Видно, я тебя добила.

— Нет, это не так, даже не смей так думать, ты моя радость и моя отдушина.

— Ну, значит, напрашивается другой вывод, но о нем я промолчу.

— Я понимаю, о чем ты, но на своих домочадцев я тоже не могу грешить, просто все сложилось, как сложилось, я сам загнал себя в такую ситуацию, и сложно что-то поменять в этом плане, да и поздно, наверно.

— Ничего и никогда не поздно, ты еле выкарабкался с того света. Тебе не хочется все поменять?

— Иногда хочется, я понимаю, что держу тебя, и понимаю, что и в семье надо быть на все сто. Хотя как быть, если тебя не хотят в полной мере, как себя можно еще изменить? Да и нужно ли, как говорится, сколько той жизни, в общем, я, с одной стороны, считаю себя предателем, а с другой — я тоже хочу счастья и удовольствия для себя, лично для себя, и не думать только о других. Скажи, ты сможешь приехать завтра? Я могу пойти «погулять», у нас будет время на встречу.

— Да, я смогу, я очень хочу тебя видеть.

— Я буду этого ждать.

— Я тоже.

— Я тебя целую всю.

— Я — тебя.

Завтра, возможно, это случится завтра. Я улыбнулась мечтательной улыбкой, как же я хочу этого, как же я хочу его поцелуев и как же я сама хочу его целовать, это восхитительно — чувствовать все одинаково и наслаждаться этим удовольствием. Лишь бы он смог вырваться, он теперь, как Рапунцель, сидит в башне, только коса на улице, а я, как принц, пытаюсь залезть в эту башню.

Да уж, до чего мы докатились. Но на сегодняшний день это наша реальность, хотим или нет, но мы зависимы от всего и всех, и с этим трудно что-то поделать. Ладно, буду думать о хорошем.

* * *

— Приветик! Самого доброго утра! Утра с улыбкой, надеюсь, она уже проснулась и будоражит твое воображение и всех проходящих вокруг людей. Самое время задуматься, чем же можно себя порадовать, и сделать этот день особенным! Я уверен, ты сможешь! Так что прям сейчас сотвори себе повод для улыбки и хорошего настроения! Классного дня! Море поцелуек!

— Приветик! И тебе доброго и замечательного сегодня, а если удастся увидеться, так это будет самый большой повод для хорошего настроения и радости самих себя! Целую.

— О да! Это еще какая радость! Сможешь где-то в два подъехать?

— Да, я очень постараюсь.

— Хорошо увидимся. Я тебе скину адрес, куда ехать, закажу номер на два тридцать, на пару часов.

— Да, хорошо, я тебя подберу и поедем.

— Да.

— Скорей бы…

— Да!!! Да!!! Да!!!

Как я выдержала на работе до часа, времени, когда уже можно было ехать, я не знаю. Что-то делала, отвечала на звонки и мейлы, но думала только о том, что скорее бы уже выйти с работы и поехать к нему, как же я соскучилась, как же я истосковалась по нему. Я не могу сказать, что во временных рамках мы долго не виделись, что-то около двух или трех недель, но когда любишь, это становится вечностью.

Когда каждую минуту хочется чувствовать любимого человека, это очень много, да, конечно, когда это переваливает за определенное время, ты перестаешь сходить с ума и становишься более спокойной, но когда снова маячит встреча, ты начинаешь снова тревожиться, волноваться, переживать, мандражировать, как перед первым свиданием.

Хотя оно, может быть, уже сотое, но все равно это волнительно снова и снова. Помню, как меня трясло в первый раз и как я успокоилась, как только он меня прижал к себе, поднял над собой, как маленькую девочку, поцеловал долгим и нежным поцелуем, и все мои волнения сразу успокоились и улетучились, я сразу расслабилась и размякла как–то, и все переживания, связанные с нашим первым разом, растаяли, как прошлогодний снег под лучами солнца, а он для меня был именно таким солнцем, которое светило и грело, излучало счастье и свет, так мне было классно в этих лучах.

Это было нереальное счастье, чувствовать его внутри себя, пульсирующего и живого, он подарил мне столько удовольствия, сколько я за всю жизнь ни с одним мужчиной не испытывала, это было нереально, настоящее откровение, полет в поднебесье, где тело отделилось от души, а потом вернулось обратно, обновленным и влюбленно счастливым. Да, вот так вот сразу с первого раза и именно в первый раз, в наш первый же раз он меня поразил, поработил, увлек.

Он боялся, что после второго или третьего раза я его пошлю и уйду в свою свободную жизнь, но какая бы ни была у меня жизнь, какой бы она ни была без него, с ним она все равно счастливее. Я не жалею, что все-таки связалась с ним, даже несмотря на то, что он женат, и меня это немного напрягает. И да, я хочу своего собственного женского счастья и, возможно, когда-нибудь я все-таки уйду на поиски свободного и своего мужчины, да, все возможно, но сейчас я наслаждаюсь тем, что есть, и это прекрасно. Именно здесь и сейчас, а не завтра или вчера, жить в настоящем времени, так сложно и так просто одновременно, я не могу знать, что будет завтра и с кем. Возможно, уже за следующим поворотом моей жизни я повстречаю свою судьбу, может быть, так и будет, но сейчас я хочу наслаждаться тем, что у меня уже есть, и для чего-то мы все-таки встретились, разыскав друг друга и начав разговор именно друг с другом.

Я считаю, что случайности не случайны, значит так было нужно, и надо это ценить и наслаждаться этими моментами и этой любовью, ведь так редко любовь бывает обоюдной, мне ли уж этого не знать, я столько раз любила или без ответа, или не так, как мне бы хотелось. А тут стопроцентное попадание во всем, так какого рожна я буду раскидываться таким счастьем, и не важно, сколько оно продлится.

Я ехала на нашу встречу в очередной гостинице, сколько их уже было у нас, но это совсем не важно, важно, что мы, наконец, встретимся. Сейчас наши встречи особенно остры, она может быть последней, поэтому и занятия любовью — как в первый и последний раз, ведь все может оборваться в любой момент, да, с одной стороны, это адреналин, а с другой — это еще большая любовь и экстаз любви и страсти.

Все чувства обострены, ведь надо в эти пару часов успеть насладиться и любовью, и теплом друг друга, глаз, рук, объятий, слияния и просто человеческим общением, которое тоже есть, между нами. И мы обсуждаем и шутим, только все это надо включить в такое короткое свидание, вся жизнь пролетает за пару часов, ты можешь ничего не видеть и не слышать месяцами, а за два часа друг с другом насладиться всей полнотой чувств, которые не ощущал все остальное время, это те чувства, которые находятся в усыпленном состоянии, пока мы не вместе.

А при встрече случается химическая реакция и фонтанирование счастья и радости, мы начинаем оба светиться, как будто к нам подключают внутренний свет, это красиво.

За этими мыслями прошла вся дорога, я подъехала к указанному Сашей дому.

— Я подъехала, выходи.

Саша вышел — он еще немного похудел — сел в машину.

Мы поцеловались, и я поехала к месту уединения, Сашка направлял меня, его рука гладила мою коленку и выше, я улыбалась, но старалась не отвлекаться от дороги, когда могла, гладила его руку.

Наконец-то мы приехали к месту, заплатили и зашли в номер. Как только за нами закрылась дверь, мы стали обниматься и целоваться, страстно и нежно, наши руки пробегали по телу друг друга, моя рука теребила волосы, гладила и нежила, мы оторвались друг от друга, насладившись первым приветственным объятием, и отправились вместе в душ, намывая друг друга, целуясь и гладя мыльные тела друг друга, поворачиваясь разными сторонами, обтираясь друг об друга, дразня и наслаждаясь наготой и скольжением мокрых и намыленных тел.

Смыв мыло, мы обтерлись и добрались до кровати, получая наслаждение от проникновения, поцелуев, вылизываний и объятий. Телесно душевное наполнение и наслаждение, мысли витают где-то высоко-высоко, есть только ощущения и чувства, я вся превращаюсь в точку наслаждения и забываю обо всем на свете, только когда мы оба кончаем, я возвращаюсь в свое тело из заоблачных далей, мой замутненный взгляд пытается сфокусироваться на губах или глазах, я вся растворилась в этом удовольствие, просто как лужица, растекшаяся по полу.

Саша целует меня и проводит пальцами по спине и попе, я наслаждаюсь и стону от удовольствия, какой же кайф!

— Я тебя люблю, — шепчут мои губы.

— Я тебя, — вторит мне Саша.

— Тебя, ты мой.

— Да.

Мы лежим так, слившись и не разлипаясь, мне хочется врасти в него всем телом, не разжимая объятий, как вторая кожа или нательная одежда.

Как же это хорошо, вот так вот лежать и ни о чем не думать, ощущать только блаженство и наслаждение, наполненность счастьем, от пяток и до макушки, это то, что невозможно получить ни в каких других суррогатных источниках, только от любимого и любящего тебя человека, и ничем это невозможно заменить, как бы не старались.

Поэтому так трудно расставаться и так трудно раскрепляться, но время неумолимо идет, мы чувствуем его утекание.

— Как у тебя дома?

— Дочка познакомила со своим новым другом, с которым стала встречаться.

— О, здорово! Как он тебе?

— Вроде неплохой парень, симпатичный, она рядом с ним светится, уже давно такого с ней не случалось, все какие-то не те были, этот вроде ее увлек.

— Прекрасно, ей сам Бог велел сейчас встречаться, влюбляться.

— Да, согласен, это очень нужно в любом возрасте, а пока молод и свободен — особенно.

— Да, именно так.

— Как твои, еще не начали встречаться?

— Нет, пока нет, у них еще есть какое-то время. Здесь дети делятся на два лагеря: одни рано начинают, как мы когда-то, а другие — наоборот, очень поздно, когда уже пора бы давно и повлюбляться, и поцеловаться, и другим позаниматься. Компьютеры гасят их сексуальность, рассматривание фотографий и картинок не побуждает их к тому, чтоб начать трогать руками. У нас в этом плане гормоны играли, и мы в живую всем занимались и все пробовали, нынешние дети, немного заторможенные в этом плане, особенно ботаники, сидящие за компами.

— Да, именно так, моему уже 16, а я что-то сильного интереса к противоположному полу у него не замечаю, хотя девочки в компании есть, но все как-то невинно что ли, а может, я чего-то не вижу, сложно в своих детях увидеть мужчин и женщин, когда для тебя они вечные малыши.

— Да, согласна. Интересно, конечно, за всем этим наблюдать со стороны. Себя-то ты помнишь, но как это у собственных детей с другими — даже не знаешь. Поживем — увидим, как у них это сложится, будут ли они счастливее нас.

— Хотелось бы, чтоб они все-таки нашли именно свои пары, а не торопились с выбором.

— Да, мы-то с тобой знаем, как это важно, подходить друг другу во всех отношениях.

— Да, это так. Ну что, будем собираться?

— Да, я в душ, идем.

Смывая нашу страсть, мы приняли душ, вытерлись и оделись. Окинув взглядом наше временное пристанище, мы вышли на улицу.

— Я покажу, куда меня подбросить.

— Хорошо.

Мы ехали, державшись за руки, перебирая пальцы друг друга.

— Вот здесь притормози мне. Поцеловав меня нежным поцелуем, Саша вышел, а я отправилась в обратный путь, смакуя нашу встречу и перебирая, как четки, все наши поцелуи, объятия и нежности, на губах осталось послевкусие от поцелуев. По радио звучала приятная музыка, на небе проплывали облака, по обочине цвели цветы, весь мир стал ярче, то, чего не видела и не замечала в суете, сейчас бросалось в глаза, музыка нравилась своей мелодичностью и правильными словами, я ехала и подпевала песням, мне было весело и хорошо, несмотря на грусть от расставания, все равно была радость от случившейся встречи, и это было наслаждением.

Я просто счастливая женщина, и у меня это никто не может уже забрать, это мое.

* * *

Инга возвращалась домой со встречи. Клиент попался какой-то мутный, пытался что-то объяснять, что-то рассказывать, ей показалось, что ему скорее нужен психолог, чтоб его выслушали, чем адвокат, все было как-то размыто, неясно, кто-то куда-то кого-то.

И очень много какой-то невысказанной боли, она даже поймала себя на мысли, что начинает жалеть этого мужчину, пытается как-то вникнуть в его проблему, чтоб помочь.

У него была авария, и он хотел получить за нее деньги, но еще была какая-то личная драма, она никак не могла понять, почему он так мнется и не все факты излагает, дело по идее должно было быть несложным, у нее таких было много, но тут было какое-то второе дно. Как оказалось через час беседы, на него наехала его бывшая жена, она просто сдала назад, когда он пошел открыть багажник, в момент наезда она еще была женой и он ее любил, ну он так говорит, но, видно, его любви не хватило или его жена считала совсем по-другому.

Он не хотел подавать на нее в суд, в общем, пришел посоветоваться, он долго лежал в больнице, она ухаживала, но все равно в конечном итоге они развелись, и он остался один, он хотел ее вернуть. В общем, вопрос был явно не адвокатский, так как адвокат такими делами не занимается. Инга дала ему телефон своего хорошего знакомого психолога, и на этом они распрощались.

Чего только не бывает в этой жизни, жена его чуть не убила, а он готов простить и вернуться к ней. Хотя, как показалось Инге, там не все так просто, жена не на пустом месте на него наехала, там явно была измена, а может, и не одна, а он, когда оказался в таком состоянии, понял, что она-то все-таки лучшая, а она явно поняла, что он не имеет такой всеобъемлющей власти над ней, и ушла.

Но вполне возможно, что через какое-то время он добьется своего и вернет ее.

Или найдет другую женщину, которая примет на себя все заботы о нем.

Мысли вернулись к себе и своим собственным заботам и переживаниям, она уже несколько недель не виделась со Стасом, с тех пор как Саша вернулся домой. Стас, конечно, приходил к ним домой, было бы подозрительно, если бы после того, как он жил у них, принимал активное участие в их жизни, он бы взял и исчез, это уже тоже не так просто сделать, дети тоже привязались к нему, как-то советовались, и он с ними, особенно с Карин, насчет ресторанной сферы.

Карин работала в ресторане менеджером и знала внутреннюю кухню ресторана, в котором она работала. Саша тоже как-то включался в разговоры, хотя в этом и немного понимал и не все одобрял, что задумал Стас, так как считал, что это рискованно: так сразу открываться на новом месте, не зная специфику Израильского общепита. Но он не знал хватки Стаса, да и вообще не был человеком бизнеса, это было совсем не его, они были очень разными, Саша и Стас, но в то же время находили общий язык.

Волна возбуждения охватывала Ингу, когда Стас прощаясь целовал ее в щеку, прикасаясь к ее руке, она старалась не садиться рядом с ним, чаще возилась на кухне или вообще уходила в комнату, когда не требовалось ее присутствие.

Делала вид, что ушла спать, чтоб не было этого прощального поцелуя, просто всем говорила «спокойной ночи» и уходила к себе в комнату.

Ее тело просто горело огнем, так она хотела прикоснуться к Стасу, так хотела его внутри себя, это была сущая пытка, но когда приходил Саша и касался ее, сразу все проходило. Она никак не могла позволить Саше ласкать ее, у нее все немело внутри от его прикосновений, хотя она понимала, что долго так продолжаться не может, хотя бы раз, но это должно произойти и с мужем, но она никак не могла себя заставить, он для нее стал как родной брат, но никак не муж.

— Привет! Можно к тебе приехать сейчас?

— Да, конечно, я дома. Что-то случилось?

— Нет, я просто хочу… хочу… хочу увидеть тебя, у меня есть час, я уже рядом с твоим домом.

— Да, конечно, я жду тебя.

Как она оказалась на его улице, она просто не помнит, ведь она ехала уже домой.

— Саша, я еще немного задержусь, позвонил клиент, мне надо вернуться в офис, кое-что закончить. Карин и Эрик уже дома? Ну они составят тебе компанию. Да, целую.

«До чего я докатилась, я, оказывается, умею так складно врать, но мне это надо, я больше не могу без этого, я с ума схожу от желания, это невыносимо, видеть его так часто и не иметь возможности даже поцеловаться и прижаться всем телом». Она припарковалась и уже шла к его дому, он открыл ей, она даже не успела нажать на звонок, втянул в дом и начал целовать и тискать, задрал ей юбку и, стащив трусики, приподнял и насадил на свой жезл, облокотив на дверь.

— Оох, как же это хорошо, как же я хотела тебя.

Она обхватила его за шею и двигалась в такт его движениям, постанывая и извиваясь на нем, его губы впились в ее, это было очень дико и неистово, они оба стонали и рычали, впиваясь друг в друга, как дикие звери, так изголодавшиеся по друг другу. Потом Стас снял ее как пушинку и повернул, облокотив о стол, Инга изливалась и кричала от наслаждения, тогда и Стас позволил себе кончить.

Они отправились в душ смыть это неистовство с себя, медленно обмывая друг друга, они снова загорались этим огнем. Вытершись, легли в постель, нежно поглаживая друг друга, целуя и лаская, пришло время для нежностей и медленного наслаждения, Стас знал толк в ласках и доставлял Инге удовольствие по полной программе, она просто истекала от наслаждения и эйфории.

— Как ты это делаешь? Я как пацан, все время хочу тебя, я еле сдерживаюсь, чтоб не сделать это с тобой у тебя.

— Я тоже с трудом сдерживаюсь, я ехала домой, а приехала к тебе, вот до чего я дошла. Этому невозможно противиться, это выше меня. Ты касаешься меня, а я уже мокрая. Я хочу тебя все время. Ммм, да! — его язык нащупал нужную точку. Ее пальцы начали теребить его волосы, сдвигая немного голову в правильном направлении. — Ооо, да, да, продолжай, не останавливайся. Оох, еще, еще, ааа. Аах.

Она начала сотрясаться от очередного оргазма, Стас вошел в нее, и они вместе достигли пика наслаждения.

— Вау, ух, — только и могла прошептать Инга, откинувшись и выдохнув. Стас навалился на нее всем телом, прижав к кровати, из-под Саши она бы уже начала выбираться, но со Стасом даже это было приятно и сладко.

Инга взглянула на часы, прошло всего полчаса с того времени, как она припарковалась, а столько наслаждения она получила за это время, сколько, наверно, за всю совместную жизнь. И ничего она уже не может изменить, это не ее вина, и хватит уже корить себя в этом, надо брать то, что само пришло в ее руки, и то, что уже невозможно поменять.

Она поцеловала Стаса, высвободившись из-под него, собрала свои вещи, разбросанные по полу, и пошла в душ: пора собираться и ехать домой.

Она чувствовала себя, как пленница его взгляда, рабыня страсти, когда-то она читала такой роман, на нее произвело впечатление все, что там происходило, но ее собственное тело всегда было молчаливым и неподатливым к ласкам мужа, оно отвечало, но крайне скупо, как бы нехотя.

А со Стасом все было по-другому, голова отключалась вообще, и как бы она мысленно не сопротивлялась этому безумию, он поработил ее тело и душу, она в его власти, как впрочем, и он в её, она это чувствовала. Он был более опытным в ласках и вообще искусен в любви и сексе, но с ней он тоже вел себя как безумный, не умеющий совладать со своим животным началом, этот зов плоти был сильнее человеческой морали и всех запретов, которые они сами на себя наложили.

Они держали себя в руках как могли, но все равно стоило только пойти на поводу у желаний, и они сливались в единении тел и получали истинное наслаждение от этого соития, и уже голос совести затыкался, так сладко было в объятиях друг друга.

Любое прикосновение, любой поцелуй вызывал внутренний смерч, который заполнял все ее нутро, и она уже не могла этому противится, как и сейчас, она сама к нему приехала, да и вообще, скорее она сама соблазнила его, чем он ее, он только берет то, что она с радостью ему дает.

Мучает ли ее совесть за то, что так поступает с мужем, детьми, с родственниками? Наверняка все осудят ее в этом порыве, но сейчас ее мало заботила их реакция, она делала это для себя, в кои-то веки она послушала свой зов плоти и отдалась во власть своих страстей, она всю жизнь вела себя правильно, всегда все делала и поступала, как от нее требовали родители и общество, потом муж и дети, она всегда старалась быть удобной и правильной, но сейчас первый раз в жизни она поступает совсем не так, как правильно, но при этом чувствует себя счастливой.

Да, сложно жить во лжи и вести двойную игру, сложно скрывать то, о чём хочется в эйфории кричать, и наслаждаться собственным счастьем, не скрывая улыбку, не пряча руки за спину, когда хочется обнимать и прижиматься.

Она не может знать, чем это все закончится и когда это прекратится и прекратится ли вообще, может, они обречены на эту страсть и это безумие на долгие годы. Она была реалистка и повидала многие семьи, которые разрушились из-за такой безумной страсти, раньше она не понимала этого и осуждала их за это, ведь ее саму никогда не настигала страсть.

В ее любви к Саше была преданность, жертвенность, дружба, но никак не страсть, они были первыми друг у друга и все постигали друг на друге. Сашка был более раскрыт для этой науки, а она зажата и стеснительна поначалу, многое ее пугало и не нравилось, она даже не все хотела попробовать, даже в угоду мужу, но со Стасом она хочет всего и побольше, ей ничего не стыдно и не страшно, все в кайф.

Да она даже не задумывается над этим, все происходит так стремительно и так неистово, что про то, чтобы думать или не думать, вообще не встает вопрос, она может только потом, постфактум, все проанализировать и посмаковать сама в тишине.

Она вышла из душа уже полностью собранная, Стас лежал на кровати, повернувшись на бок, его глаза были закрыты, он заснул. «Так даже лучше», — подумалось Инге, так тяжело уходить от него, так хочется раздеться и лечь рядом, чтоб его руки обнимали ее тело, но пора возвращаться в свою реальность. Она тихонько, чтоб не разбудить его, поцеловала в плечо, бросила последний взгляд, прошептала:

— Спи спокойно, повелитель моей страсти, — улыбнулась и вышла.

Прошло всего пятьдесят минут с тех пор, как она зашла в эту дверь, а сколько всего произошло между ними, и как меняется ее мировоззрение после этих встреч и ощущение самой себя как женщины.

Она завела машину и умиротворенная отправилась уже домой, никуда не сворачивая и не заезжая — пора возвращаться в реальность. Удовлетворенной и расслабленной это делать гораздо проще, хотя одна ее часть осталась лежать в объятьях Стаса, но другая уже рвалась домой к своей семье, где ее тоже ждут и, она знает, любят, да и она их тоже очень любит и не может без них.

Время все расставит на свои места, она была в этом уверена. И ее это совсем не страшило и не пугало, она наслаждалась настоящим временем и не хотела загадывать вперед. Первый раз в жизни ей не хотелось все планировать, как она делала обычно, ей не хотелось задавать вопросы, и отвечать на них ей тоже совсем не хотелось, просто отдаться во власть обстоятельств, получать удовольствие от того, что имеет здесь и сейчас.

Инфаркт Саши тоже на многое открыл глаза и показал, что все может измениться в мгновение ока, и то, что еще вчера было прочным, сегодня уже разрушилось.

Вчера она на все сто была уверена в своем завтрашнем дне, а сегодня все кажется зыбким и совсем не прочным.

Вчера ее муж был железобетонной опорой их семьи и ничто не могло поколебать ее веру в него, в его силы в его здоровье, в его любовь, а что сегодня: он восстанавливается, борется за свою обычную жизнь, к которой он так привык, а она, с одной стороны, хочет его уберечь и оградить от всех стрессов и переживаний, а с другой — хочет счастья для себя, хочет удовольствия для себя, а с ним она этого уже не хочет, и это трещина, которая уже проходит по зданию их совместной жизни. Разрушит ли это их брак или, несмотря ни на что, оно устоит и все будет по-прежнему?

Хотя по-прежнему уже не будет, это-то она уже точно знала, она открыла себя как женщину, она знает, что такое физическое удовольствие и удовлетворение и как это бывает именно со своим мужчиной, и именно с ним она себя чувствует настоящей женщиной.

С Сашей она востребована как жена, как хозяйка, как мать их детей, как друг, но не как женщина, он хочет ее, но она столько раз ему отказывала, что он уже знает, когда да, а когда точно нет, и он уже даже не пытается ее уговаривать. После того, как он вышел из больницы, и даже еще в больнице он пытался ее приласкать, и она понимала, что ему хочется, но она или отморозилась, или просто мягко отказала.

Он не обижается, не дуется, просто принимает как данность. Теперь Инга понимает, какого счастья она лишает своего мужа своими отказами и вообще, чего она его лишила, выйдя за него замуж, теперь она это отчетливо понимает, хотя и ни о чем не жалеет. Он самый лучший муж, которого она только могла себе желать, лучший друг и отец, а то, что они не совпадают физически, но жили же они как-то без этого. Да, как-то жили… Теперь это уже непонятно, как? Но отпустить его она все еще не может, да и не хочет. Возможно, можно как-то по-другому построить их интимную жизнь, но как — она не знала, во всяком случае, она ему этого не сможет предложить, тем более сейчас, может, со временем все как-нибудь само устроится. Поживем — увидим, прямо сейчас это точно решать не нужно.

«Ну вот и дом», — подумалось ей, когда она входила в дверь своей квартиры.

* * *

— Пап, мам, мы с Томером едем в Германию, у него там Cebit, а я с ним прокачусь, это на три дня всего.

— А не хотите чуть дольше задержаться?

— Да нет, не думаю, что получится — и у него, и у меня работа. Это как-то спонтанно вышло, я вряд ли смогу больше взять, а так — проветримся, вместе побудем, полезное с приятным совместим.

— Да, это хорошо, — сказал Саша.

— Хорошо вам отдохнуть! Деньги есть?

— Да, есть немножко, надо еще билет купить.

— Ты сама за себя платишь?

— Да.

— А чего Томер на себя это не взял?

— Ну не знаю, я сама предложила за себя заплатить, да и не хочется быть обязанной, предпочитаю себя чувствовать свободно, чтоб не было двусмысленностей, мы же всего пару месяцев встречаемся.

— Ну сама решай. Если что-то надо будет, скажи.

— Да, конечно. Спасибо, пап, — Карин поцеловала отца в щеку. — Ты настоящий друг.

Саша умиленно улыбнулся, конечно, ему не сильно понравилось такое отношение парня к Карин, для него это было как-то не по-мужски, позволить женщине платить за себя самой, но сейчас другое время, другие отношения у мужчин и женщин, не знаешь, как правильно учить своих детей.

Он привык, что мужчина при всех обстоятельствах отвечает и платит за женщину, если он ее считает своей женщиной, а не просто другом.

Да и в этом случае мужчина может заплатить. У Саши была старая закалка и старые принципы, он не принимал феминизм, женскую самостоятельность, конечно, принимал, но не во всем, все равно есть много вещей, которые должен, именно должен делать мужчина, и не позволять своей женщине надрываться.

Он всегда помогал Инге и по хозяйству, не считая это истинно женской работой, женщина — не ломовая лошадь, которая на себе должна тащить все хозяйство, обихаживать мужа и детей, да еще и работать.

Он мог и гвоздь забить, и шкаф собрать, и пол помыть, и посуду, и блинчики испечь, и всю семью завтраком накормить. Инга часто говорила, что таких мужчин уже не делают и Карин будет сложно найти мужа, так как папа слишком идеален, до этого идеала сложно дотянуться нынешним юношам.

Саша, конечно, себя не идеализировал и не считал, что он делает что-то небывалое, и не понимал, почему и другие мужики не могут поступать также. Но к другим со своими правилами и своим пониманием жизни не придешь, поэтому он старался не сильно влезать в дела дочери, особенно, когда она начинала встречаться с очередным молодым человеком.

А Эрика он старался воспитывать, как его самого воспитывали, да и на своем примере тоже. У пацана, всегда должен быть мужской пример, а говори не говори, если сам так не делаешь, то и твой сын так не будет делать, если отец не уважает мать, то и сын не будет, а если он помогает жене, то и сын будет помогать и уважать сначала свою мать, а потом свою жену.

Так было в семье его родителей, так происходит в его собственной семье, и Эрик с Карин унесут эти правила в свои семьи и будут это прививать своим детям.

Когда в семье сходная шкала ценностей, тогда и семья получается полноценной и нет перекосов, а вот когда мужчина и женщина вышли из разных семей, где их по-разному воспитывали, например, папа — слабохарактерный неврастеник, которого все время тюкала властная жена, придя в свою семью, ребенок будет устанавливать те же порядки, а если в супруги достался партнер из другой формулы семьи, где главный папа, а мама спокойная и тихая, подчиняющаяся мужу, таким супругам будет сложно ужиться и сложить свою семейную формулу, так как они подспудно несут на своих плечах свои родительские семьи и подсознательно помнят, как это было у их родителей в их семье. И сложно перестроиться, нужна работа над собой и понимание, что им мешает и что нужно делать для того, чтоб обоим стало комфортно в этих семейных отношениях.

У Инги была не очень благополучная семья: слабая, вечно жалующаяся на жизнь мама и такой же слабый отец, не желающий ни за что брать на себя ответственность и что-то решать. И Саше все время приходилось решать и их проблемы тоже, которые сыпались на них как из рога изобилия, так как два пожилых человека, ведущие себя как малые дети, привыкли, что о них заботятся их дети. Инга, естественно, тоже старалась им помочь, но она уже привыкла быть за мужем, так ее приучил Саша, что он мужчина и он все решает, и она приняла это как аксиому и по любому поводу обращалась за советом и за помощью к Саше, и он все делал как нужно без лишних разговоров.

Сейчас все старались не беспокоить Сашу и оберегать, хотя он все равно не устранился, так как привык к этому, да и если его начнут излишне беречь, он решит, что в нем уже нет надобности, он потеряет к самому себе уважение.

Саша и так хандрил, что ему приходится сидеть из-за болезни дома, он уже рвался на работу и, что мог, делал из дома, ему хотелось вернуться в привычный ритм и к привычным заботам и делам, к спорту, по которому он очень скучал. Эта привычная атмосфера спортзала, железа, накаченные тела — все это держало в тонусе, бодрило.

На следующей неделе очередь к врачу, который должен сделать проверку и дать добро на работу и спорт, он уже ждал этой проверки, которая даст ему возможность вернуться к своей обычной и привычной жизни, эта вынужденная остановка и выпадение из жизни раздражали.

Хотя он и понимал, что надо что-то менять, это не просто так, его это напугало, хоть он и не сознавался никому, но себе-то врать не нужно, он мог умереть, и все планы, все желания так бы и остались неосуществленными.

Он хочет вернуться к прошлой жизни, но все равно надо что-то менять, чтоб больше такого не случилось, а еще хочет жить, получать удовольствие от жизни, любить и быть любимым.

«Инга бережет, волнуется, любит, но не так, как я хочу, а хочу я Алису, очень хочу, она мое чудо, мое солнце. Если бы мог, ушел бы к ней не задумываясь, но трудно разорвать все эти путы и уйти от Инги и детей, я их очень люблю, они моя жизнь, дочку надо будет замуж выдать, сына выучить. Думаю, как старик, но именно так и будет. А что мне? Опять урывками счастье, вот и получается: вся жизнь на разрыв. А если бы я умер, что бы было с ними, как бы они стали жить без меня? Может, и сложно, но, думаю, справились бы.

Инга показала себя бойцом, пока ездила туда-сюда и пока ухаживала за мной, значит, все они смогут и без меня, не надо преувеличивать свою роль в их жизнях и вообще.

Да, надо восстановиться и там решать, как жить дальше». Он не хотел терять Алису. Такой женщины, его женщины, он больше не встретит, он это прекрасно понимал и не хотел пропустить и отказываться от этого даже ради семьи, хотя семья для него всегда была на первом месте, но близость к смерти на многое открыла глаза и дала возможность пересмотреть свои взгляды. Но одно дело хотеть и желать, и совсем другое — что-то поменять в привычном укладе, поломать все, а может, и не надо ломать, может, получится и дальше совмещать, поживем — увидим.

Может, это малодушие, но хочется все совместить, а не ломать и бороться, хочется, чтоб все были счастливы. Почему нельзя все совместить и жить счастливо? Звучит как сказка, но почему не помечтать? Разве это плохо? Он любил смотреть фантастические фильмы, это было из области фантастики, но ведь чем несбыточнее мечта, тем приятнее когда-нибудь получить нечто подобное в жизни или хотя бы приблизиться к этому. Если мечта не грандиозна, то это уже планы на будущее.

* * *

Пришло сообщение с мессенджера: в пузыре улыбающееся лицо Криса, он все еще симпатичен и молодо выглядит, как мальчишка, хоть и с бородой, который мне так понравился почти двадцать лет назад, он все еще бередит мое сердце и дергает за ниточки моей души. Зачем он шлет мне всякие приколы?

Чтоб я смеялась. Он так любил меня смешить. Как я закидываю голову, громко и заливисто смеюсь, он говорил мне об этом, вспоминал, как это было в самом начале, когда нас совсем ничего не связывало, кроме молодой симпатии друг к другу.

Как много всего потом было перемелено, и так ничего и не испеклось из наших чувств, а ведь они были. Мы, как два рыцаря, сходились в поединках в разные времена, и на разных соревнованиях и никто не выигрывал, оба были в проигрыше, и оставались любовь, боль и печаль.

Я сгорала дотла в этой любви, а потом, как птица феникс, снова возрождалась, чтоб снова думать и любить его, и он каждый раз возвращался или я сама его находила и тянула к себе.

Я хотела вырвать свое сердце из его цепких рук, он ничего не мог мне предложить и не пытался даже, а я ждала, сначала и сама не знала, чего хочу, просто любила, как сумасшедшая, столько всего ему было посвящено.

Но потом я успокоилась, я забрала свое сердце и отпустила его, но он все равно возвращается, хоть я и гоню его. Я жду каких-то действий, жду каких-то объяснений и ясности, а он никогда не давал мне ее, никогда, и это мешало мне всегда, хотя стоило ему просто прийти и остаться со мной, и все бы у нас было, ну во всяком случае, мне хотелось этого.

Иллюзии, постоянные иллюзии, в которые хотелось верить. Нет, он ничего не предлагает и никуда не зовет, он просто присылает анекдоты, приколы, музыку, и каждый раз я начинаю думать: зачем это?

Наверно, невозможно быть друзьями на осколках любви, тем более такой, много недосказанного, выстраданного не рядом, не вместе, а по отдельности, каждый свое пережил, и это нас разделило и не дало быть вместе.

Я в конечном итоге разбила свою семейную лодку, а он так и остался там, где его давно не любят, но где удобно и привычно. А зачем мне посылает привет? Потому что я была единственной, кто был с ним всегда на одной волне, и понимала с полуслова, и смеялись мы над одними шутками, это то, что мало с кем бывает, вот и тянутся люди туда, где было весело и хорошо.

Я могу это понять, но принять его мне сложно, сложно не думать, сложно не фантазировать и чего-то ждать, сложно быть просто друзьями, хоть огромную часть жизни мы шли параллельно, мы знали многое друг о друге, нам легко общаться, когда мы хотим этого.

Я не хочу впускать его в свою жизнь, я столько раз с ним прощалась, сейчас я наконец-то счастлива, люблю и любима, а он пусть убирается ко всем чертям, со своей мальчишеской улыбкой. Беги, беги, прочь от себя беги.

А разве можно убежать от себя? К чему мне эти воспоминания? Я давно это все отпустила, я уже совсем другая, так зачем меня возвращать туда, где я не была особо счастлива. Хочет показать, что он друг и только, хочет повеселить?

Ты выдумал меня, беги, беги. Я уже совсем не та девочка, в которую ты был влюблен, столько всего пронеслось за это время. Сначала он был всегда в моей голове, как приятное воспоминание, потом он вышел из сна и принес разрушения и очень сильные, своей глупостью подставил меня, я очень злилась на него, и это спасло меня и мое сердце.

Злость не давала растекаться и слабеть, злость давала силу и возможность жить и двигаться дальше, потом я простила его и начала идеализировать, поставила на постамент и начала поклоняться, а он был всего лишь слабым человеком, трусливым и совершенно обычным, не таким, как я нарисовала его в своих девичьих мечтах. Правда быстро открылась моему пристальному взору, и все снова разрушилось. С ним хотелось всего или ничего, а он не может мне дать ничего, так к чему все это? Зачем?

Я отдаю тебе власть,

Я отдаю тебе трон,

Когда война началась,

Наш город был обречён.

Разрушен мира остов,

Ветра меж стылых камней,

Реальность — худший из снов.

И я дарю тебя ей.

Мой город полон золота

При свете дня,

А ночью тает серебро на изгибах реки.

Ты мог бы править всем,

Но выдумал меня,

Теперь беги, беги…

Теперь беги, беги.

Здесь преломляется свет,

В реке не воды, а яд,

Ты не исправишь ответ

И не вернёшься назад.

Ни вплавь уйти, ни в обход,

Не жди, подмоги извне,

Погоня мчится вперёд —

Она в твоей голове.

Мой город полон золота

При свете дня,

А ночью тает серебро на изгибах реки.

Ты мог бы править всем,

Но выдумал меня,

Теперь беги, беги…

Прочь от себя беги.

Сюжет, знакомый для нас:

Коварен Феникса сон,

Его хозяин не раз сгорит —

И будет спасен.

Но вот судьбы поворот,

Ключи вернутся ко мне,

А без ключей от ворот

Ты навсегда в этом сне.

Твой город полон золота

При свете дня,

А ночью тает серебро на изгибах реки.

Ты мог бы править всем,

Но выдумал меня,

Теперь беги, беги…

Теперь беги, беги.

Именно так, реальность — худший из снов. Этот стих, прочитанный мной, всколыхнул бурю воспоминаний. Почему все так болезненно всегда с Крисом? Я становлюсь как оголенный провод, потому что так много пережито и пройдено с его именем на устах, любви было на копейку, а переживаний и боли — на миллион.

Я рада, что с Сашей все по-другому, он просто Мой, мне с ним хорошо и спокойно, мы думаем и чувствуем одинаково, а уж наши тела так вообще всегда поют в унисон. Так почему у меня эти фантомные боли при виде Криса? Видно, действительно именно фантомные.

Органа уже нет, а боль осталась, поэтому так бередит он мне всегда сердце своими появлениями.

А он просто посылает всякую смешную фигню, ни о чем не говоря и ничего не поясняя, и не пытается ни о чем говорить, а я уже и не хочу спрашивать, считаю если бы было что сказать, сказал бы. Тем более то, что было предложено мне раньше, меня не устраивает, и он это прекрасно знает, а нового, видно, предложить нечего. А любви давно не осталось, т.е. он боится снова упасть в эту любовь, ведь мы оба опалились в ней в прошлый раз, и собирать себя обратно было тяжело — он рассказал мне это после того, как мы снова увиделись.

Я не боюсь снова влюбляться и любить, а он, видно, боится открыть свое сердце вновь, тем более гарантий на любовь никто не дает, тем более я.

Я плыву к другим берегам и ищу новую любовь, а он застрял между прошлым и будущим, не пытаясь найти что-то другое, оставив прошлое в прошлом.

Может, и стоило бы с ним поговорить, спросить, чего он хочет, но мне неохота показывать свою заинтересованность, тем более ее на самом деле нет, это скорее желание оставить прошлое в прошлом и не тянуть это в настоящее и будущее, а с ним у нас явно уже ничего нет и быть не может, слишком много раз мы что-то пытались сделать вдвоем, а все было настолько запутанно и натужно, что, может, даже и не стоило это делать. Но нам хотелось этой любви, мы были друг другу симпатичны, и поначалу все было так приятно и легко, как впрочем, всегда, когда мужчина и женщина нравятся друг другу. Сложности начинаются уже потом, когда один не свободен, а другой — да, или вообще оба не свободны и скованы обязательствами перед другими. Вообще в наших отношениях всегда все было совсем не просто.

А впрочем, мы и сами все усложняли, сейчас уже нет смысла в этом разбираться, на мой взгляд, ни к чему. Хотя я сейчас снова наступаю на те же грабли, снова влюбилась в женатого мужчину без какой-либо надежды на общее будущее, хотя сейчас уже все немного по-другому, сейчас я не особо и планирую это будущее с кем-либо из мужчин, пока что меня устраивают именно такие отношения. Может, и придет время, что я устану от таких отношений, но сейчас меня вполне и это устраивает, на другие нет ни времени, ни желания.

Полноценные отношения требуют полной отдачи, а где ж ее взять? Так что пока что оставим мух отдельно, компот отдельно, соединить это все нет никакого смысла.

Пока что я идеальная любовница, которая любит и любима и при этом не тянет своего любимого из семьи, а скорее, ее укрепляет тем, что дает отдушину на стороне и нужный для мужчины физический контакт, на который не изволит жена, хотя я лично считаю, что это свинство — не давать собственному мужу.

В конце концов, пресловутый супружеский долг никто не отменял. Почему многие жены так глупы и не понимают, что мужчинам это нужно? Совсем не удивлюсь, если у нее есть связь на стороне, поэтому она нос воротит от Сашки. Сашка этого не понимает, но у женщин все немного сложнее, и нужен для получения полного удовольствия именно ее мужчина, а каким бы идеальным не был Сашка, видно, в физическом плане они не подходят друг другу. Не бывает так, что удовольствие вроде получает, а потом не хочет повторять месяцами, ну не бывает такого или я совсем ничего не понимаю, или я сделана из другого теста. Если мне хорошо, то я хочу еще и еще, и помногу, а не насытилась — и на сухой паек, ерунда какая-то.

Уверена, что у того, кто ей подходит на 100%, она просит добавки. Может, я и испорчена и не была в ее шкуре, он-то у нее первый и типа последний, но я думаю, что совсем не последний. Сашке этого знать, естественно, не надо, хоть он и лояльный муж, и не думаю, что сразу побежит разводиться, если вдруг что-то откроется о его жене, но, как говорится, меньше знает — крепче спит, тем более волноваться ему сейчас нельзя.

Вот я начала думать о Крисе, а все равно даже мыслями вернулась к Саше, как говорится, часики ходят вперед и не ходят назад, зачем все время оглядываться, это я уже давно поняла.

* * *

— Мам, мы куда-нибудь в выходные едем?

— Да, поедем на снеплинг.

— Ура! Как в прошлый раз?

— Нет, место будет другое, но инструктор тот же.

— Супер!

— В субботу рано утром выезжаем.

— Ой, опять рано вставать?

— Ну ничего не поделаешь, если хочешь ехать, придется встать. Поедешь? Или будешь отсыпаться?

— Поеду-поеду.

— Адам, мы на снеплинг едем в субботу.

— Ура!

— У тебя, я надеюсь, нет проблем встать рано?

— У меня точно нет.

— Ну значит, ждем субботы, выезд у нас ранний, в пятницу скажу во сколько подъем и во сколько выезд.

— Хорошо.

— А с кем поедем?

— Ну как обычно — с Андреем и Давидом.

— Супер.

— А едем туда же?

— Нет, место другое, на севере, не на юге.

— Хорошо.

Дни до выходных пролетели быстро, и вот уже надо собираться, вечером я все, что могла, приготовила, утром проснусь рано, испеку кексы, кукурузу, сосиски и яйца, питы купила, фрукты и овощи тоже, так что с голоду не умрем. Осталось только все это разложить по коробкам и закидать в сумки, так как мы опытные путешественники, уже все налажено.

Пришлось встать в шесть утра, чтоб все сготовить и искупаться, детей разбудила в семь, выехали в семь тридцать, Андрей с Давидом нас уже ждали в условленном месте, мы пересели в их машину и поехали к общему месту сбора со всей командой.

Дети были еще в утренней дреме, поэтому не шумели. Мы с Андреем обменивались новостями, болтали о своем.

— Как вы?

— Да все нормально, что-то на той неделе так переболели. Хорошо, что на этой договорились ехать, а то кашляли, я температурила, Адам до сих кашляет, короче, вирусы нас как-то догнали, но надеюсь, маршрут выдержим.

— Ну мы нормально, с компом была эпопея, а так в общем все нормально закончилось, теперь у Давида классный мощный комп, и он теперь все время за ним просиживает, правда, что молодец, подтянул учебу, так что эту четверть хорошо закончит. Я рад, что он подтянулся.

— Ну классно, мои тоже скоро заканчивают, думаю, с нормальными оценками.

— Так, посмотри, мы вроде уже к месту подъезжаем, что-то не понятно, куда тут сворачивать.

— Секунду, свяжусь с Полиной.

— Полин, привет! Нам куда ехать, вы где? Ок, поняла, тут налево, мы проехали, развернуться надо. Хорошо, скоро будем.

— Блин, проехали малость, ладно, давай обратно.

— Вот сюда, а точно, проезжали это место. Ладно, не смертельно.

— Всем доброе утро!

— Ребята, давайте кофе, чай выпьем и в путь.

— Дети, что хотите?

— Кексы, яйца, кукурузу, чай, идите берите, покушайте.

Все стали завтракать, разлили кому чай, кому кофе, поели и по машинам. Набралось 5 машин, и мы друг за другом отправились к месту первого маршрута, сегодня у нас их была два.

Сначала Виа-Феррата, на итальянском очень красиво звучит, а в дословном переводе — «ожелезненная дорога», во многих странах мира прокладывают такой путь из железных скоб, за которые можно цепляться и тросом, к которому прицепляется страховка. Обязательно зацепить два карабина и так всю дорогу их перекреплять, сначала один, потом второй, чтоб обязательно была страховка.

Инструктаж нам провел наш инструктор Стив, и мы аккуратно и не торопясь пошли по маршруту, карабкаясь и держась или за трос, или за скобки. Были места, где было реально непросто подтягиваться и пристегиваться, тем более солнышко припекало, к концу маршрута я реально выдохлась, но оно того стоило. Маршрут был непростым, но место очень красивое, захватывало дух и от красоты, и от того, что не хватало воздуха подниматься, но все, даже дети, были большими молодцами и помогали друг другу.

Дружно шли, команда была не большая 14 человек с инструктором, и большая часть — опытные скалолазы, мы были самыми свежими в этом плане.

Прошли весь интересный маршрут Виа-Ферраты, остановились передохнуть, отдышаться и попить, пот лил градом, я дошла до верха и уселась на землю отдыхать и ждать остальных.

Отдышавшись, расселись по своим машинам и отправились на новый маршрут, на котором уже будут спуски на веревках, сам снеплинг, но до высот еще надо добраться, а это тоже маршрут и совсем не легкий.

Путь пролегал по руслу высохшей реки и состоял из камней разной величины, приходилось и карабкаться, и съезжать на попе, и пролезать.

Обувь у меня была не особо приспособлена для такого маршрута, и я иногда скользила, да и давили мне мои кроссовки нещадно, я мечтала уже начать спускаться на веревке и не пользоваться ногами для передвижения по местности. А еще мечтала приобрести правильную обувь для таких маршрутов, обязательно сделаю это до следующего раза. Я шла и пыхтела, сначала Эва была рядом, и мы с ней шли самые последние, потом догоняли, то Полину, то Андрея, все время с кем-то пересекались и шли вперед.

Ну вот и первый спуск, он совсем небольшой, по-моему, не больше 10—15 метров, но когда спускалась, немного помотало и я ободрала локоть.

Девочки снизу направляли меня, и принимала помощница и подруга Стива Рина, подбадривала и хвалила, поправляла и ободряла, это было всегда кстати.

Дети, как всегда, спускались первыми и снизу издевались уже надо мной и Андреем. Ну, первый спуск пройден, и надо идти к следующему, после того как все спустились, вытащили и собрали веревки.

Следующий спуск был самым длинным, я аккуратно спускалась, помогая себе ногами и перебирая в руках веревку, Полина потом показала, как лучше ее перебирать, и на третьем спуске я уже все сделала четко и аккуратно, хоть и медленно, как сказали дети, но скорость тут не важна, тут не слалом, чтоб сигать со скоростью звука вниз, как на тарзанке. Хотя и была идея покататься на тарзанке, может, когда-нибудь доберемся и до маршрута с тарзанкой.

Мои дети и я — экстремалы, и Андрей с Давидом всегда рады присоединиться к нашей компании. Мы с Андреем как близнецы: оба безбашенные и всегда готовы к приключениям, я рада, что у меня есть такие друзья теперь.

Его жена Аллочка не такая экстремальная, но в более простых походах всегда принимает участие.

После последнего спуска выпили чай, кофе, перекусили всем, что было с собой, и отправились к стоянке наших машин. Там уже вытащили все съестное, что привезли с собой и оставили в машинах, устроили общий стол.

С удовольствием наворачивали и сосиски, и яйца, и кукурузу, и пирожки, и кексы, в общем, наелись до отвала, но пообещали детям, что заедем в Макдональдс съесть мороженое, так что, попрощавшись со всеми, отправились в обратный путь. Предварительно переобувшись, свои грязные и натруженные ноги вдела в кроксы.

— Ох, какой же кайф! Дети, садитесь, едем. Ребята, всем спасибо за компанию, счастливо, фотки потом перешлите.

— Мам, мы заедем в Макдональдс? Мы хотим мороженое.

— Заедем-заедем, не нойте, сейчас найду ближайший по дороге и завернем туда.

— Ура!

Ближайший Макдональдс был в семи километрах, так что мы быстро доехали туда и поели мороженое, я взяла простое, детям — с печеньками, «взрывное мороженное», как оно у них называется.

Все поели, и мы продолжили наш путь к месту стоянки нашей машины, уже хотелось добраться до дома, смыть с себя всю грязь от лазания по горам, расслабиться в постели.

Дети галдели и переговаривались. Тихо-тихо доехали до нашей машины, пересели в нее и рванули домой. Как только припарковали машину на нашей стоянке, услышали истошный ор Кус-куса — нашего кота, который в окно кухни нас видит и чувствует, и начинает орать.

«Ну наконец-то вы идете домой! Где вас носит? Я соскучился и хочу кушать», — вот такую речь я слышу в его истошном мяукании, и как только мы открываем дверь, он уже стоит у двери и выскакивает за порог или вытягивает морду, чтоб мы его погладили, а потом начинает тереться об нашу обувь и нюхать нашу одежду. С обувью он просто обнимается и кувыркается вокруг нее, втирая свой запах и втягивая в себя запах дорог, которые мы прошли, за этим всегда очень забавно наблюдать, он, как токсикоман, втягивает все запахи и кайфует от этого.

Хороший маршрут мы сделали, но как же прекрасно вернуться домой.

Я стояла под душем и смывала с себя всю грязь и пот, тело ныло и болело, то ли еще будет завтра — я почувствую все километры, которые прошла.

Ну, завтра будет завтра, а сегодня можно развалиться на своем диване и просто отдохнуть, пока не наступит время спать. Всегда после снеплинга, как бы я ни устала, мне сложно заснуть: глаза закрываются, но мозг выдает картинки опасности, как в замедленном кино, перед моими глазами прокручиваются все овраги и склоны, все скалы, с которых я могла бы скатиться и по которым я ползла. Я не хочу видеть эти страшные кадры, но мой мозг меня не спрашивает и прокручивает все раз за разом, и мне приходится отгонять эти навязчивые кадры и убеждать себя, что все хорошо и я дома. Потихоньку страсти в моей голове утихают, усталость берет свое, и я засыпаю.

А на утро я узнала все мышцы на своем теле, даже те, о которых я и не догадывалась.

Это называется, я веду спортивный образ жизни. Почему же так болят ноги и руки?

Охохонюшки, хо-хо, вот и расплата за активные выходные, теперь бы доползти до работы и усесться в рабочее кресло, благо оно мягонькое, и будет не так больно моей несчастной попе, на которой я тоже скатывалась там, где боялась спускаться ногами. Хотя и говорят, что надо учиться балансировать и держать равновесие стоя, но на попе было менее страшно.

— Дети, подъем. Дети, вставайте, в школу пора.

— Не, мы не пойдем.

— Адам закашлял, у него еще с вечера поднялась температура, он и так был не очень здоров, но держался всю дорогу хорошо, а под конец расклеился. Так что он по-любому дома.

— Эва, а ты?

— Нет, мам, дай поспать, не пойду, у меня все болит.

Короче, я оказалась самой сильной в этой семье, хотя вчера дети носились, как сайгаки по горам, и ничего у них не болело, я намного сложнее проходила весь маршрут. Ну что ж, на работу, на работу. Лошади умирают стоя.

* * *

— Пап, мам, у меня для вас новость.

— Я надеюсь хорошая?

— Ну, думаю, что да, — Карин просто сияла от радости, готовая запрыгать, как маленькая.

Саша с Ингой заулыбались, глядя, как их дочь радуется и предвосхищает, свои новости.

— Ну говори уже, не томи, — сказал Саша.

— Мы с Томером решили начать вместе жить.

— О, какой поворот, вы же только полгода как знакомы.

— Ну, полгода — это уже не мало, мы хотим уже съехаться, чтоб пожить вместе, только так можно понять, подходим мы друг другу для дальнейших серьезных отношений или нет.

— Ну в общем-то правильно, время от времени встречаясь и видя друг друга только в парадном виде, и правда трудно понять, как вы будете взаимодействовать в быту.

— Вы одобряете?

— Ну в принципе да.

— Я рада. А то я волновалась, что вы начнете меня отговаривать.

— Ну, ты уже взрослая девочка, ты в принципе нас вроде как перед фактом ставила, а не разрешения спрашивала.

— Ну в общем так, но все равно волновалась, что вы будете против.

— Ты, по–моему, сама еще не уверена.

— Ну не то, что я не уверена, просто сложно выпархивать из заботливого гнезда, где живешь на всем готовом, в серьезную, практически семейную жизнь, где все придется делать самой, а не рассчитывать на то, что папа или мама все сделают. Естественно, я волнуюсь и переживаю, как у нас все сложится, конечно, я понимаю, что вы меня примете обратно, если что-то пойдет не так и если мы все-таки не подходим друг другу, но хотелось бы, чтоб все у нас сложилось.

— Кариш, все будет хорошо. Конечно, поначалу тебе придется ко многому привыкать, но если вы действительно любите друг друга и у вас схожие семейные ценности и любовь или нелюбовь к чистоте, то притретесь. Главное — сразу не рубить с плеча, а постепенно. А где вообще собираетесь жить?

— Вообще-то я перееду к Томеру, у него есть своя квартира, так что с этим проще, я только буду часть коммунальных услуг оплачивать и хозяйственные расходы, еду, чтоб уж совсем на его шею не садиться.

— Ну на нашей же ты сидишь, — улыбнулась Инга.

— Ну вы же родители.

— Ну да, мы так и поняли, — улыбнулся Саша. — Только не переоцени свои финансовые возможности, ты заканчиваешь учебу и подрабатываешь, а не работаешь на полную ставку, как Томер. Так что сразу ему об этом скажи, чтоб потом не было никаких претензий в этом смысле с его стороны.

— Да, мы уже говорили об этом, он все знает и не против оплачивать большую часть, тем более он сейчас так и делает, просто теперь на еду будет уходить чуть больше на двоих, ну и на воду, наверно.

— Ну да, ты любишь поплескаться.

— Да.

— Когда назначен переезд?

— Ну думаю, на выходных уже соберу все свои вещи, и мы их перевезем, если что-то забуду, потом заеду.

— Хорошо, я помогу тебе со сборами, надо будет, наверно, коробки где-то взять.

— Я возьму в ресторане у себя на работе.

— Хорошо.

— Ладно, я пойду, начну потихоньку складывать вещи.

— Да, будет повод повыкидывать ненужные вещи.

— Но я могу оставить за собой комнату? Я же буду приезжать, может, иногда с ночевкой останусь, ну и вдруг что-то не так пойдет. Вы уж не занимайте пока мою комнату, хорошо?

— Хорошо, пока не займем, сделаем из нее комнату для гостей или кабинет для папы или для меня, подумаем. Пока что ты еще не переехала, будем решать проблемы по мере их поступления, — улыбаясь сказала Инга.

— Спасибо, ладно, я пойду к себе.

— Хорошо, если нужна будет помощь в сборах, скажи.

— Хорошо, мам.

Инга с Сашей остались в комнате одни, Карин закрылась у себя.

— Неужели она уедет? Как-то не верится.

— Да, мне тоже не верится, кажется, как будто в какой-то детский лагерь едет, а не во взрослую жизнь переезжает. Конечно, это еще не замужество, а пока только сожительство, но это уже проба семейной жизни, как бы это ни называлось.

— Думаешь, у них получится? Они же еще дети.

— Для нас с тобой они всегда будут дети, тем более Томер все-таки взрослый мужчина, уже не пацан. Надеюсь, будет терпелив с нашей в общем-то избалованной за нашими спинами Карин, хотя последнее время она значительно повзрослела, в связи с моей болезнью.

— Да, я согласна с тобой, она мне очень помогала и с Эриком, и со Стасом, — Инга постаралась это сказать, чтоб голос не дрогнул при произношении имени Стаса, но вроде все прозвучало вполне естественно.

— Да, ты права. Надеюсь, они будут счастливы и у них все получится, они в конечном итоге создадут хорошую крепкую семью, родят нам внуков.

— О, я пока как-то не готова еще нянчиться с внуками. — А про себя подумала: «Я только вкус жизни почувствовала, только начала кайф получать от секса, дети выросли, можно спустить их с коленей и уделить время только себе, ведь до сих пор все было ради семьи и во имя семьи, и ничего за пределами». А сейчас есть Стас, и она его хочет, даже сейчас, и для этого хочется урвать хоть немного времени.

— Ну они у нас не спросят, мы же с тобой у наших родителей не спрашивали. Получилось, как получилось, у нас с тобой в ее возрасте уже Карин лет 5 было.

— Да, мы с тобой рано начали, но сейчас другие времена и другие формы контрацепции, и надеюсь, у Карин нет моих проблем со здоровьем.

— Думаю, что нет. Когда они решатся, все проверят, пока что рано об этом говорить.

— Да, ты прав. Мы слишком далеко загадываем, пока что у нас на пороге переезд.

— Ага, — Саша усмехнулся и чмокнул Ингу в щеку.

Она уловила его движение и не дернулась, как ей хотелось, хотя внутренне сжалась.

«Что же меня так типает?

Это же Сашка, мой горячо любимый муж. Да, я его не хочу, но я все еще его люблю, и он мне родной, с ним столько пройдено вместе и он столько для меня сделал. Что ж я так шарахаюсь-то?

Надо как-то в этом плане расслабиться, так нельзя. То, что я сейчас хочу только Стаса, это ничего не значит, Сашу я не могу бросить, не сейчас однозначно. Так что надо себя как-то пересилить, и хватит уже дергаться, вон, Карин уже из дома уходит, еще пару лет — Эрик уйдет в армию, и мы останемся вдвоем. Заботы о детях уйдут, и нам придется учиться жить вдвоем.

А хочу ли я этого «вдвоем»?

Не знаю, может, я все-таки хочу встретить старость со Стасом, а пока до старости еще далеко, провести зрелые годы в удовольствии и сладостном забытьи телесной любви?

В общем, это сложный вопрос, и я пока не готова на него однозначно ответить, хотя, естественно, все время думаю об этом. Я не привыкла жить двойной жизнью, это сложно для меня — скрываться и притворяться, мне проще во всем сознаться и уйти.

Но сейчас я этого сделать не могу, Саше нельзя волноваться, да и вообще, все это не так просто, легче сказать, чем сделать. Не надо пока торопить события, пусть пока все остается как есть».

* * *

Мы возвращались с детьми с фестиваля «Рыцари и художники», на котором посмотрели и прикладные ремесла, и разные игры, настоящие рыцарские бои, в которых участвовали люди из нескольких стран.

Были продемонстрированы народу настоящие рыцарские битвы на мечах, потом и на лошадях. Городок был оформлен в средневековом стиле, и все люди поддерживали именно такой колорит с нарядами, едой, играми, рукоделием, танцами, оружием, скоморохами, это было разнообразно и интересно для нас, современных людей, оказаться в средневековом городе со своей валютой, которую можно было купить и которой расплачивались за все виды услуг в этом интересном городе рыцарей и ремесленников.

Наигравшись в городки, мы отправились домой. Дорога была длинная, решили заехать на набережную — помочить ноги в море, Адам хотел есть и наотрез отказался разуваться и идти по песку к морю, это совсем не его стихия, он не любит песок и не особо любит море, а уж когда голоден, все ему не в радость.

Мы же с Эвой разулись у скамейки, на которой оставили надутого Адама, и отправились охладиться в прохладном море. Какой же это кайф — окунуть распаренные ноги в море, в прохладную и соленую воду.

Пошлепав немного по воде, отправились к нахохленному Адаму, который уже готов был нас съесть. А мы, зарядившись морской прохладой, щебетали как птички, радуясь такой приятной передышке, пляж был без привычных едален, поэтому я предложила поехать в знакомый нам ресторан.

Но до него еще надо было доехать, навигатор показывал 25 минут до места, и тут мы встряли в пробку: по радио звучит музыка, дети беспрерывно говорят и переругиваются между собой, все вокруг стоит.

У Эвы начался непрекращающийся монолог обо всем на свете, и темп этих разговоров нарастал. Уже даже я захотела кушать, хотя я перекусила фруктами, все уже вслух мечтали, что мы закажем в ресторане. Адам, сидевший рядом со мной на пассажирском сидении, сказал:

— Мама, Эва уже не будет кушать.

— Почему? — спросила я удивленно.

— Она уже съела наш мозг.

И тут меня просто порвало от смеха, мое богатое воображение подкинуло мне картинку, как Эва десертной ложечкой, вскрыв нашу черепную крышку, уплетает наш мозг, медленно поглощает его содержимое.

Это было настолько неожиданно и смешно, что я даже воздух не могла набрать, а потом, когда наконец-то вздохнула, то хохотала во все горло, до слез, еле различая дорогу перед собой, но так как машины вокруг меня еле двигались, я могла вволю нахохотаться и продышаться.

После того, как меня отпустило, хотя у меня еще несколько раз были приступы смеха, дети уже начали смеяться надо мной. Пробка рассосалась, и мы поехали живее, навигатор уже показывал 15 минут до места, и мы продолжили выбирать блюда из меню и вспоминать, что мы ели в прошлый раз и что нам понравилось, а что — нет.

— Жаль, что мозга нет в меню, — сказал Адам.

И я снова залилась смехом, отфыркиваясь, сказала Адаму оставить мозг в покое, а то мы не доедем до места и я описаюсь от смеха по дороге.

— Ладно-ладно, мне закажи рис и шницель, мне в прошлый раз их рис очень понравился.

— Возьмите только один шницель, а другому — палочку куриного шашлыка, вы тогда у меня половину съели, а шницель был обычный, ничего такого.

— Ну ладно, только еще картошку к рису.

Когда мы зашли в ресторан, он был переполнен, и нас попросили подождать, пока уберут с освободившегося столика. Усевшись за указанный нам столик, мы быстро сделали заказ и стали ждать свою еду, попивая лимонад, который нам принесли первым делом.

Дальше принесли разнообразные салатики в маленьких тарелочках, и трапеза началась. Дети сразу накинулись на лаваш, который подали в плетеной корзинке, а я с удовольствием уплетала салаты. Мне и хлеб был особо не нужен, тут был мой любимый салат из маринованной свеклы, нарезанной кубиками, капустный, кукурузный, помидорный — острый, но очень вкусный, салат с авокадо и салат с яйцами, все было свежее и вкусное.

Пока готовили главное блюдо, я немного утоляла голод этими разнообразными салатами. Салаты были вкусные, но ела я их в основном одна, Эва немного поковыряла в кукурузном салате, Адам съел капустный, ну и налегали на свежий лаваш. Мои дети не любители салатов, признают в основном только салат из огурцов и помидоров, еще болгарский перец, Адам любит лук, а мы с Эвой нет, так что, как правило, я его делаю без лука, все остальные салаты для них не представляют интерес.

Вот наконец-то подали гарниры: рис и картошку, четвертинками испеченную в духовке, — и так обожаемый ими шницель и куриный шашлык. Все было очень вкусным, и мы объелись.

— Адам, ты уже сытый?

— Да.

— Я хочу сообщить не особо для тебя приятную новость: мы с Эвой тут немного пробежимся по магазинам, а ты подождешь. Так как ты уже сытый, не говори, что мы тебя голодом морим, посиди где-то в сторонке, мы постараемся быстро управиться, особенно, если ты не будешь ходить хвостом и ныть, что пора домой.

— Нет, только не это, — воздал руки к небу и закатил глаза Адам.

— Да-да, раз уж мы тут оказались, ну мы не можем обойти вниманием эти магазины.

— Я пошел домой.

— Иди, к завтрашнему дню как раз дойдешь, ну или мы тебя подхватим по дороге, — сказала я со смехом в голосе.

Адам демонстративно вышел из зала, сделав вид, что он ушел домой. Как же он не любит магазины и шопинг, эта ненависть у него с самого маленького возраста. Когда я закатывала их двойную коляску в магазин, Адам начинал истошно орать, Эва же с интересом озиралась по сторонам, стоило мне выкатить коляску, и Адам сразу смолкал, просто аллергическая реакция на шопинг.

А у нас время от времени выходит, что мы его таскаем по магазинам, деваться некуда, ведь ездим мы везде втроем. Пока я расплачивалась за обед, Адам вернулся обратно, понимая, что деваться от нас ему некуда, до нашего дома еще ехать на машине полчаса, а пешком можно до завтра идти, а транспорт с этого места, может, и ходит, но надо делать две или три пересадки — это слишком сложное путешествие для него, непривыкшего передвигаться на общественном транспорте, да и денег я ему не давала. Так что Адам смирился со своей участью и побрел за нами по магазинам.

Мы, конечно, постарались его не сильно мучить, так как и сами все-таки устали после такого длинного и насыщенного дня.

Заглянули в излюбленные нами магазины, окинув ассортимент, примерили пару кофточек и платьишек, мы с Эвой, найдя для себя кое-что интересное, удовлетворились покупкой: ей маечки, мне — платьица, и довольные отправились домой.

На сегодняшний день мы выполнили уже всю программу, пора было ехать отдыхать.

* * *

Слушая песню Меладзе «Свобода или сладкий плен», я задумалась, что же для меня «любовь» — свобода или сладкий плен?

Я всю жизнь ждала этих слов из песни: «Я просто ждал тебя всю жизнь», — таких простых и таких сложных, если они идут из сердца, а ведь как много слов мне говорили, и часто это были только слова.

Да, говоривший верил в то, что он в данный момент чувствует именно то, что говорит, но в итоге это были только слова, которые, как опавшие листья, улетали с первым порывом ветра.

Посвящали мне стихи, а сколько я сама писала, страдала и меньше говорила о любви.

Для меня любовь — это не пустой звук и не просто слова, и наверно, все-таки хоть и сладкий, но плен. Свобода — это когда я сама по себе, сама, сама и только сама и ни за кого не боюсь, ни о ком не волнуюсь, никто не сидит занозой в моем сердце, я свободна.

Как много всяких любовей есть в нашей жизни: есть любовь к противоположному полу, есть любовь к детям, родив которых, ты уже всегда будешь тревожиться за них, у кого-то это слепая любовь, у кого-то она зрелая и понимающая, но это однозначно вид любви и достаточно сильной. Если любовь к партнеру может остыть и закончиться в один миг, то любовь к собственному ребенку не заканчивается никогда, что бы этот ребенок ни вытворял, его уже невозможно вычеркнуть из своего сердца, так же как и любовь к родителям, хотя тут возможны варианты, но ниточки любви вас соединяют, даже если вы и не сильно ладите и не общаетесь и не понимаете друг друга. Все равно, расставшись навсегда, вы будете хранить воспоминания и об этой любви, даже если она была неразделенной. Любовь к родине, любовь к друзьям, любовь к родственникам — сколько этих разных любовей может храниться в нашем сердце и в нашей душе. Можно подумать, что мы сотканы из одной любви, и она должна омывать нас со всех сторон, но так ли это на самом деле?

Может, и так, но мы этого не ощущаем, не чувствуем, потрясает нас только по-настоящему чувственная любовь, она поражает в самое сердце, вынимает душу, заставляет делать глупости и совершать поступки, которыми мы можем гордиться или стыдиться.

Я так много раз влюблялась, для меня любовь была зависимостью, она порабощает не только мое сердце, но и всю меня, не давая дышать полной грудью. Я видела только объект своей любви и, как зачарованная, начинала одухотворять этого человека, возводить постамент из своей любви, на который ставила объект своих грез и мечтаний, сколько слез было пролито, сколько листов исписано в посвящении, сколько зарубок на моем сердце оставили эти любови.

Сколько раз я проклинала свою любовь, борясь с болью в сердце, и тем самым проклинала саму себя на годы без любви.

Хочу ли я жить без любви всегда, ведь так свободно и спокойно жить без любви? Иногда хочу, мне нужны эти передышки спокойствия, но потом я снова начинаю тосковать по любовной лихорадке, по этому сумасшествию, которое длится недолго, но приносит такой взрыв эмоций и радости в мою обычную и размеренную жизнь, и глаза начинают сиять сумасшедшим блеском, и настроение, как на качелях: то вверх, то вниз.

Любовь — это прекрасно, любовь — это ужасно, любовь — это сладко, любовь — это больно. Без любви жизнь размеренна и спокойна, с любовью приходит хаос и неразбериха, но я не боюсь снова и снова любить, влюбляться и разочаровываться, в этом и состоит любовь к жизни и сама жизнь.

Сейчас я люблю и любима, это уже другая любовь, она всегда разная, никогда не бывает одинаковой. Даже когда я пыталась возвращаться к одному и тому же человеку, пытаясь начать с ним сначала, все равно мы уже не были прежними и ничего не могли повторить и вернуться в нашу беззаботность, все всегда меняется и становится другим, и я сама уже не буду прежней, я каждый день разная, и моя любовь всегда разная.

Я счастлива, что я могу любить, я счастлива, что вызываю в ответ те же чувства, это приятно и волнительно, это сладко и горько, хотя с Сашей мне всегда сладко. Даже вынужденная разлука и ожидание не вызывают как в юности особых страданий, просто это обстоятельства жизни, по которым мы живем и которым мы подчиняемся, и это не смертельно. Может, я с годами стала более мудрая, а может, мое сердце закалилось в этих любовных поединках и уже не такое ранимое, как раньше.

Я уже не кидаюсь в омут с головою и не загадываю наперед, я живу настоящим и наслаждаюсь теми мгновениями счастья и любви, которые нам отмерены. Возможно, завтра все закончится и пелена спадет с моих глаз. Какая разница, что будет завтра, ведь у нас есть сегодня, я не живу от встречи к встречи, я просто живу и наслаждаюсь тем, что я имею в своей жизни: это и любовь, и свобода, и любовь к моим детям, и моих детей ко мне, общение с друзьями и родственниками, которые живы и здоровы, ведь все быстротечно, сегодня мы здесь, а завтра нас уже нет, и хочется насладиться этим всем именно сегодня.

* * *

— Ой, Линка, я тебе сейчас расскажу, что мне снилось, я просто под впечатлением, до сих пор не могу отойти. Помнишь, в детстве была такая передача «В гостях у сказки»? И там показывали всякие русские сказки?

Бабу Ягу почти во всех фильмах играл актер Милляр, я до смерти боялась Баб Яг в его исполнении и его такого специфического голоса, скрипучего и какого-то как булькающего, мне часто снилась избушка Бабы Яги, что она за мной гонится, пытается меня догнать, я бегаю по ее избушке, пытаюсь спрятаться, до сих пор помню этот детский ужас и как я с криками просыпалась и бежала к родителям, чтоб они меня защитили от Бабки Ежки. Папа еще долго подтрунивал надо мной, когда я уже выросла и узнала, что этот актер играет ее.

Но я до сих пор помню эту ее избушку из моего сна.

— Ну так и что приснилось тебе сегодня? Баба Яга, избушка или актер Милляр? — спросила Линка с улыбкой. — Рассказывай уже свою очередную сказку, тебе вечно как что-то приснится.

— Слушай. Я иду по полю, усыпанному желтыми и белыми цветами, солнце в зените, бабочки летают, я собираю цветы и плету венок, перемежая желтые и белые цветы, птички поют на разные голоса. Подойдя к краю поля, я услышала голос вороны, которая хрипло закаркала, как будто оповещая кого-то, что в лес входит чужак.

Лес заливало солнечным светом, и я незаметно для себя вышла на полянку, на которой, врастая в землю и корни деревьев, стояла избушка, я обошла ее и, не найдя никого, постучала в дверь, никто не откликнулся, и я дернула за железную ручку. Дверь со скрипом отворилась, и я вошла вовнутрь избушки. Свет из темных окошек проникал и в избу, и она не казалась мне страшной, хотя вокруг меня висели всякие корешки, травы засушенные, в банках я видела жидкость разных цветов, и внутри этой жидкости были какие-то мелкие животные, я не стала их рассматривать, меня привлек стол, на котором лежал серебряный поднос, а на нем румяное яблочко.

Я взяла это яблочко и катнула по краю подноса, яблоко покаталось-покаталось, и в середине подноса будто включился экран, и я увидела высокую башню, наверху окошко, и из окошка выглядывает симпатичный мужчина, его лицо мне смутно знакомо. Я вижу, как он смотрит вниз, он хочет выбраться из этой башни, но ему явно нужна помощь, в одиночку ему не выбраться из этой башни, взгляд его не весел.

Картинка потухла, и я услышала шум за дверью, это кто-то тяжелой поступью шел к двери. О мои ноги кто-то потерся, я отпрянула и увидела большого черного кота, тут я заметалась, пытаясь спрятаться, забилась в какой-то угол и накрылась тряпкой, висевшей на крюке.

Я успела вовремя, в этот момент дверь заскрипела, и в дверь зашла Баба Яга, опираясь на клюку. Повела носом и сказала:

— Чую, кто-то тут был. Тишка, ты куда смотрел?

В этот момент черный кот снова потерся о мои ноги, а потом просто улегся рядом.

— А, ну понятно, очередная любопытная Аленушка забрела в мою избушку, — сказала Баба Яга со смешком в голосе. Мое сердце упало — меня рассекретили. В этот момент мой нос зачесался от пыльной тряпки, и я громко чихнула.

— Будь здорова! Да выходи уже, не стой там. Чего ты трясешься, не съем я тебя, ты не юная девочка уже, — засмеялась ведьма. — Я только мальчиков и девочек кушаю, а ты уже выросла. Выходи, не бойся, поболтаем, давно тут людей не было, скучно мне.

Она сказала это с сарказмом и скрипуче рассмеялась. Меня дрожь пробрала от этого смеха, но я, пересилив свой детский страх, все-таки вышла.

— Здравствуйте.

— Ну здравствуй, Алиса.

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросила я удивленно.

— Ну я же ведьма, тем более ты же уже трогала мое яблочко на подносе и видела, что оно может показывать.

— Но мне оно показало какого-то очень мне знакомого мужчину, сидящего в башне.

— Ну, каждому оно показывает свое. А ты чего, своего суженого что ли не узнала?

— Так это был Саша?

— Ну тебе, конечно, видней, как его звать. Но пока что он далеко от тебя, и лишь в твоих руках его вызволить из этого заточения, добраться до него и помочь спуститься из башни. Многое в твоих руках, но также и он сам этого должен захотеть.

— Да, я понимаю, это будет непросто.

— А ты сама этого хочешь?

После этого я проснулась. И как расценивать мне этот сон?

— Ну я даже не знаю, с одной стороны, ты наступила на горло своим детским страхам, что Баба Яга не такая и страшная, а с другой, тебе явственно показали, что твой суженый заточен в башне и в твоих руках его спасти, но вы оба готовы к этому или нет — только вам решать.

— Да, ты права, вот видишь, хорошо, что ты у меня есть и я могу тебе это рассказать, со стороны это видится яснее, чем изнутри. Я видела это образами и чувствами, а ты мне раз — и все по полочкам разложила, спасибо.

— Обращайтесь, — с улыбкой ответила Линка. — Пойдем поработаем уже, сказочница ты моя.

— Ну что делать? Мне вечно что-то такое снится, моя голова сама выдает произвольные картинки, в произвольном порядке, как ей вздумается. Это, видно, анализ всего того, что происходит внутри, и того, что происходит вне меня, что увидела, что услышала, прочла, посмотрела, вот и получается один общий винегрет, что иногда просто не знаю, как реагировать. Но по моим снам точно вполне можно фильмы снимать, жанры будут меняться: то триллеры, то приключения, то любовная мелодрама, а то вот как сейчас сказка, такого точно с детства не было, и Бабки Ёжки мне с детства не снились, — засмеялась я. — Ладно, пойдем, сейчас я уже успокоилась, и можно спокойно работать. У меня как обычно завал, так что надо разгребать.

— Да, у меня тоже, все, как всегда.

* * *

Стас начал искать место для ресторанчика, он все никак не мог определиться: искать готовый бизнес и просто его выкупить или найти подходящее здание.

Все никак не мог выбрать концепцию, то, что у него было в Москве, не подходило для Израиля, он не потянет сейчас полноценный ресторан, как у него были там. Пока что ему нужно что-то попроще, а потом посмотрим, как пойдет.

Он гулял по главной улице, заглядывал во все кафе, интересовался меню, наблюдал, где больше народу, где меньше, где толпится народ, а где откровенно пустовато, пытался понять, почему в одних и тех же, в сущности, местах разный контингент людей, что привлекает, а что отталкивает клиентов.

Еда была на любой вкус, цвет и запах, были и атмосферные кафе, и рестораны попроще были, и поизысканнее, и просто киоски с едой, и забегаловки на несколько столиков. Во всем этом разнообразии чего-то не хватало, на его русский вкус, и тут его осенило: тут не хватало блинной, каких по всей Москве великое множество. Конечно, в Израиле продают крепы, но это не одно и то же, что обычные тонкие блинчики, которые могут быть со множеством закусок. А места такой ресторанчик занимает совсем немного, это может быть и полноценное кафе, а может быть просто вагончик на три-четыре столика, могут подавать и с мороженым, это в жарком Израиле тоже всегда к месту.

«Ну вот и идея, осталось найти правильное место, потом работников, хотя поначалу могу и сам всем заниматься, блины готовить умею и люблю, начинки надо будет придумать, самые простые: сметана, варенье, мед, красная рыба, икра красная — это нужно будет поискать нормальных поставщиков».

Мысли завертелись, идея ему нравилась, зал тоже можно будет колоритно оформить, чтоб было приятно и уютно. В Питере он был в одной блинной, которая была оформлена в стиле «Бивис и Баттхед», для России это было очень колоритно, а блины там были — пальчики оближешь, но здесь такой стиль будет неуместен, нужно все-таки что-то традиционное делать: с матрешками, росписью под хохлому, ну или просто красные стены — ярко и в то же время уютно, как у огня. В общем, идея замечательная, осталось только все найти и заключить договор на аренду, найти и привезти оборудование.

Стас зашел в первое попавшееся на его пути кафе, заказал чашечку кофе и начал записывать все свои мысли в телефон, чтоб ничего не пропустить.

Только он закончил писать, пришло сообщение от Инги.

— Привет, ты как?

— Я замечательно, сижу пью кофе в кафе, у меня есть идея для бизнеса, нужно теперь воплотить все в жизнь, буду искать помещение. Сможешь мне помочь с этим? Особенно с договором.

— Да, конечно.

— Сможем встретиться сегодня?

— Думаю, да, — в этот момент за его столик подсела женщина, он поднял глаза, это была улыбающаяся Инга.

— Как ты тут оказалась?

— Я обедала в соседнем кафе, а потом случайно заметила тебя, вот и пришла, — сказала Инга со смехом в голосе. — Было забавно наблюдать за твоим озарением и потом за твоей сосредоточенностью, с которой ты строчил что-то в своем телефоне. Я сначала думала, это любовная переписка, но потом заметила твой сосредоточенный вид, с таким видом с дамами не переписываются.

Он засмеялся на ее подтрунивание, ему ужасно хотелось ее поцеловать или взять за руку, но это был центр города, и мало ли кто из ее знакомых или из знакомых Саши тут пройдет так же случайно, как и Инга сама.

— Я ужасно хочу тебя поцеловать.

— И я тоже, давай сбежим из этого людного места, у меня просто руки чешутся тебя обнять.

Стас расплатился за свой кофе, и они вышли из кафе, стараясь не задевать друг друга руками, хотя это и было почти невыносимо. Машина Инги была припаркована на другой улице, им пришлось немного пройтись. На углу улицы было маленькое пустующее помещение, на котором было написано «сдается».

Стас обратил внимание на это помещение и остановился. Инга проследовала мимо.

— Инга, подожди секунду, я нашел, что искал. Стас вытащил телефон и сфотографировал номер телефона, а потом и все здание. — Это то, что надо, — в его голосе слышалось ликование. — Ты моя удача. Поможешь мне поговорить с хозяином и обо всем договориться?

— Да, конечно, ты хочешь прям сейчас?

— Да, хочу, куй железо, пока горячо. Звони и договаривайся о встрече тогда, когда тебе будет удобно, мне ты нужна на переговорах.

— Да, хорошо, секунду, свой календарь возьму, хорошо, что он в сумке со мной.

Инга позвонила по телефону, который был записан на двери, и договорилась о встрече, хозяин мог через два часа подъехать к месту.

— Что будем делать эти два часа?

— А что мы собирались до этого? — спросил Стас с лукавой улыбкой. — Я хочу тебя по-прежнему и даже больше, поехали ко мне, у нас будет чуть больше часа.

Они сели в машину, и Инга сразу дала по газам, а рука Стаса легла на ее колено.

— Как же я соскучился по тебе, девочка моя, и как же тяжело себя сдерживать, — его рука немного сжала ее колено, а потом направилась выше к бедру, Инга была в свободном платье, и его руке ничего не мешало беспрепятственно подняться выше, начав поглаживать внутреннюю часть ее бедра, слегка касаясь трусиков кончиками пальцев, ощущая пульсацию. — Как ты пахнешь, — сказал Стас, наклонившись к ее уху.

— Стас, дай мне доехать, я уже с трудом соображаю.

— Хорошо, — сказал он кротко и убрал руку.

Инга аж застонала.

— Какой ты гад, это просто невыносимо.

— Да, моя тигрица, — рассмеялся Стас.

Инга уже парковала машину у его дома, а в следующую секунду она уже целовала его, сидя на нем сверху на его сидении, а он шуточно отбивался от ее ласк.

— Тигрица моя, пойдем в дом.

Они со смехом выбрались из машины и отправились в дом, сжигаемые страстью и желанием, как только дверь закрылась, они накинулись друг на друга с поцелуями и объятиями.

Через час, утолив свою страсть в объятиях друг друга, они уже выходили из дома и отправились на встречу с хозяином места. Стас проверял свой счет и попросил Ингу перевести ему, сколько хозяин хочет за свое помещение и как он хочет: продать или сдать его в аренду на определенный срок — это все предстоит обговорить.

— Если тебе все подойдет, перед тем как мы составим и подпишем договор, тебе нужно будет ему дать залог. У тебя есть с собой деньги или чек?

— Да, я взял чековую книжку и наличные.

— Ок, поехали.

Стас немного волновался, ведь это его первое дело в Израиле, справится ли он, все так быстро завертелось, только утром ему пришла эта идея, а уже вечером он едет смотреть помещение и, возможно, договариваться о его сдаче. Если все срастется, его вольная жизнь закончилась, он окунется в работу и потом все время будет проводить в своем ресторанчике. А как же их встречи с Ингой?

Ему нужно будет что-то придумать, он не хочет ее терять, она его удача и любовь, да, он любит ее, он сам себе признался в этом только сейчас, хотя боялся себе признаваться, что она прочно вошла в его жизнь и это не просто интрижка, это нечто большее. Ему хорошо с ней, она страстная, пылкая, она его женщина, она настоящая, ему нужна она, в любом качестве, хотя он бы предпочел все… все. Так сложно было быть с ней на людях и не иметь возможности обнять и поцеловать. «Мы что-нибудь придумаем, она чувствует тоже самое и так же хочет меня, мне даже не надо ничего говорить, это невообразимо и это нельзя потерять».

Он держал ее за руку и нежно гладил, пока все эти мысли крутились в голове, Инга вела машину и улыбалась удовлетворенной улыбкой уверенной в себе женщины.

Зазвонил телефон, Инга перевела его на громкую связь, звонил Саша.

— Алло.

— Привет. Инга, ты где?

— Саш, я со Стасом, мы едем встретиться с хозяином помещения для его ресторана, он нашел подходящее ему помещение, мы едем поговорить и, возможно, договориться о сдаче или покупке, как он захочет. — Инга быстро выдала всю информацию.

— Стас, привет!

— Привет, Саш!

— Удачи вам!

— Спасибо.

— Саш, что-то срочное? — спросила Инга. — Я тебе попозже позвоню.

— Хорошо, нет, ничего срочного, просто потерял тебя.

— Не, я тут, ладненько, позже поговорим, мы уже приехали. — Инга отключилась, настроение немного испортилось, чувство вины снова нахлынуло на нее, но она решила сейчас не думать о Саше и их отношения, сейчас надо было сосредоточиться и провести переговоры с хозяином помещения, чтоб все закрыть как можно более выгодно для Стаса.

* * *

— Привет. Кто дома?

— Ну я-то дома, приветствую и тебя в нашем доме, — ответил Саша немного обиженным голосом. Совсем забросила нас.

— Прости-прости, закрутилась совсем, сначала был клиент, потом случайно встретила Стаса, потом переговоры насчет помещения, но зато мы все закрыли и договорились. Теперь Стас будет заниматься оборудованием, инвентарем и прочим, у него появилась прекрасная идея открыть блинную, и предварительный договор с хозяином помещения мы уже заключили.

— Вау, круто, молодцы, рад за него, теперь ему, наверно, еще помощь понадобится, с поставщиками и прочим.

— Да, скорее всего, хотя он сам тоже неплохо справляется, тем более в этих отраслях уже полно русскоговорящих, так что, где сможет, сам справится, где не сможет, обратится, и мы поможем.

— Да, конечно, поможем, чем сможем, он уже как член семьи.

Инга с трепетом вслушивалась в его слова и интонацию, но не услышала сарказма и немного успокоилась — он ничего не подозревает.

— А как ты провел этот день? Ты был у врача?

— Да, был, уже с воскресения можно выходить на работу на полдня, я готов к труду и обороне, потихоньку могу возвращаться к спортивным тренировкам, могу плавать.

— Ты уверен, врач дал добро?

— Да, дал.

— Ты рад?

— Конечно, рад, ты же знаешь, как мне тяжело сидеть дома и бездельничать, изображая из себя домохозяина.

— Да, я знаю, я рада, что ты рад, хотя, естественно, я волнуюсь за тебя. И не надейся, что ты вернешься ко всему сразу и резко, ты меня очень напугал, поэтому очень аккуратно со своим возвращением и под нашим надзором, и под надзором врача.

— Да-да, я уже это понял, что я теперь под надзором всех вас.

— Да, и не ворчи, ты нам дорог, и мы не хотим тебя потерять.

— Я знаю, я тоже не горю желанием отправиться так рано к праотцам, но я хочу снова начать нормально жить и наслаждаться жизнью, и работа входит, как оказалось, в любимые занятия.

— Да, я знаю, но все равно, постепенно и не все сразу.

— Ну это естественно, все будет хорошо.

— Я надеюсь на это.

— Привет, мам, — вышел из комнаты Эрик.

— Привет, сын, я думала, ты где-то с друзьями.

— Нет, я дома.

— Ну что, поужинаем, а то я за всеми делами только обедала и сейчас уже жутко голодная.

— Мы не дождались тебя, полчаса назад поели.

— Ну не страшно, молодцы, что не сидели голодные, я сама поем.

— Я мясо пожарил и салат сделал, давай положу тебе все.

— Да ладно, я возьму.

— Ну дай мне хоть за тобой поухаживать.

— Ну если ты настаиваешь, — сказала Инга с улыбкой.

— Я настаиваю, сейчас накрою, — он быстро согрел мясо и выложил салат на тарелку.

— Садись поешь.

— Спасибо, дорогой, как приятно, когда за тобой вот так ухаживают.

«Хорошо, я устроилась, — подумала Инга, — там любят, тут кормят, и оба хороши собой и любят меня, да и я их люблю, прям гарем. Почему нельзя так жить вечно? Я бы не отказалась», — мечтательно подумала Инга, уплетая мясо с салатом.

— Как же вкусно, спасибо.

— На здоровки, — поцеловал Ингу в макушку и пошел в комнату. — Пойду освежу память для работы.

— Да, конечно.

Инга с удовольствием осталась в одиночестве, ей это нужно было, просто посидеть в тишине и ни с кем не разговаривать и постараться ни о чем не думать, ни казниться и не волноваться, все будет как будет.

«Если я снова начну грызться, ничего не изменится, да, я могу расстаться скрепя сердце со Стасом, но мы все равно будем с ним постоянно сталкиваться, потому что я не смогу объяснить своему семейству, почему я вдруг перестала с ним общаться и видеться. Даже Сашка сказал, что он уже как член семьи, и это действительно уже так, он прочно вошел в нашу жизнь, а уж в мою — еще прочнее и сильнее. Ох, как же классно, когда он во мне, вообще бы его не отпускала, какие греховные мысли меня одолевают, но я уже не могу иначе, вот так вот жила-жила, пятый десяток разменяла, и тут меня накрыло телесной любовью, и я ни за что от этого уже не откажусь.

Даже если придется разрушить свою семью, в конце концов, дети уже выросли, и когда-нибудь они поймут меня, даже если сначала не одобрят. Ради них уже было много прожито, теперь хотелось бы ради себя пожить, думаю, и Сашка не будет против, особенно если найдет ту, с которой он будет получать такое же удовольствие в постели, как у меня со Стасом.

Интересно, как все быстро поворачивается, раньше я даже думать не хотела, чтоб он был с кем-то еще, ведь он спрашивал меня, когда я ему так мало давала и ему хотелось больше, просил право «налево», по-честному, чтоб меня не обижать.

Он перестал просить и спрашивать, и я решила, что ему тоже уже не надо.

Какая я была дура и не понимала, чего его лишаю, я эгоистка, конечно, но по-другому не могу. Даже сейчас не знаю, как отнесусь к тому, что он будет с другой, вот такая собака на сене, сама не ам и другой не дам, надо с этим что-то делать.

* * *

— Привет.

— Привет. Идем завтракать?

— Да, как выходные прошли?

— Хорошо, брат с женой приехали с Японии, привезли мне картинку на ткани с изображением дракона и тигра на черном фоне, такая красивая, мне очень понравилась, сразу ее повесила на входе в спальню, как раз там стенка шкафа пустовала, очень хорошо вписалась. Интересно, как называется изображение на ткани, гравюра или нет? Должно быть какое-то специальное название. В моей коллекции теперь тряпичный дракон.

— Какие у тебя есть еще и почему ты драконов собираешь, напомни мне.

— Ну ты же знаешь, я родилась в год дракона, моя коллекция началась с большого мягкого дракона, я его купила в сувенирном магазине, себе на день рождения и на год дракона, когда еще с мамой жила.

Кстати, тогда я еще к новому году покупала или мне дарили мягкие игрушки с изображением животного, чей год ожидался, сейчас уже максимум — дарят магнитики или глиняных зверушек, ну тоже уже целая коллекция.

Так вот, с этого большого и мягкого дракона началась моя коллекция, но он самый любимый, сколько слез было пролито на его шее, он как домашнее животное у меня.

Потом я и сама, и все остальные стали привозить мне из разных стран драконов: есть стеклянные, деревянные, из камня, из металла, глиняные, естественно, много мягких игрушек, но маленьких, такого, как мой первый, уже никто не дарил, да и я сама таких больших не видела.

Он, как первая любовь, самый лучший, самый любимый, самый красивый, сейчас стоит у Адама в комнате, другого места, к сожалению, для него нет.

Я даже думала себе наколку в виде дракона сделать, рисунки мифических драконов у меня тоже есть в коллекции, красиво бы смотрелся где-нибудь на плече или ноге, но я так и не решилась.

Я бы скорее птицу феникс наколола бы, это мне ближе по моему мировоззрению и жизненному циклу: часто в душе сгораю дотла, а потом снова возрождаюсь, но я вряд ли решусь так украшать свое тело. Как представлю себя сморщенной старухой, и на таком теле птичка сморщенная, как-то желание пропадает, так что буду без вечных украшений на теле, если бы это держалось пару лет максимум, еще бы можно было бы, а так как это навсегда, особого желания нет себя так клеймить: вкусы меняются, а эту красоту так просто не выведешь, потрудиться надо, так что обойдусь.

Кстати, как-то у меня была фотосессия с моим драконом, смотрелся гармонично на снимках, он ведь очень яркий, зеленый с желтой челкой, с красным языком, в общем, красавчик и морда дружелюбная. Я и правда о нем как о домашнем животном говорю, было бы прикольно иметь домашнего дракона, вон, как у Дейенерис из «Игры престолов», правда, она там мать драконов, но они для нее как ручные, хотя и дикие. Для нее и врагов спалят, и кого надо напугают до усрачки, и враги на нее не попрут уже просто так — иметь ручных драконов здорово!

— Да, было бы весело, если бы у тебя был свой ручной дракон, — сказала Линка с улыбкой.

— О да, — мечтательно вздохнула я. — Представляешь, вместо машины или самолета сажусь на своего дракона и лечу по делам или просто прогуляться в другую страну, не надо ни за бензин платить, ни за билет, за разрешение на взлет тоже не надо ни платить, ни просить о нем. Драконы, думаю, летают на высоте, чуть ниже самолетов, ну и чтоб я не задохнулась и меня не сплющило от атмосферного давления, парить высоко над всеми, на своем собственном огнедышащем драконе. Правда, вот чем кормить и где парковаться?

Вот это вопрос и главная проблема, хотя Дейенерис с ней легко справилась, просто отпускала их на вольные хлеба, они сами находили себе пропитание, правда, в одной серии к ней пришли жаловаться хозяева окрестных мест, у которых они пожирали баранов и прочую живность, не помню уж, как она от них откупилась. У нас, конечно, с этим сложнее, в реальной жизни быстренько оштрафуют или какие-нибудь зеленые откроют свой рот и начнут орать и обвинять в жестоком обращении с животными.

— Да уж, вот так и убиваются мечты. Идем работать, раз уж у тебя нет дракона, надо самой все разгребать без посторонней помощи.

— Да, ты, как всегда, права, пойдем, нас ждут великие дела, и будем справляться с ними сами. Я же сама дракон, значит, сама буду, если что, всех сжигать, — засмеялась я, иногда и правда так хочется, особенно когда все тупят и достают.

И мы с Линкой со смехом отравились на свое рабочее место.

* * *

— Приветики и самого доброго утра! Замечательного настроения на сегодня и на всю неделю! Мешок радости, большущий кулек хорошестей, ворох приятностей и неудержимой улыбки на десерт! Выходи, этот мир готов к приему любимой тебя! Классного дня! Улыбки! И море поцелуек и обнимашек!

Пришло солнечное утреннее приветствие, я всегда поражаюсь, как он умеет каждое утро написать новое приветствие, не похожее на предыдущее, находит новые обороты и слова, я так не умею, поэтому просто приветствую его, как могу, угнаться за талантом невозможно.

— Привет, мой хороший, тебе тоже хорошего дня и замечательной недели! Ты вышел на работу, тебя можно поздравить с первым рабочим днем после долгого отсутствия?

— О да, можно, вот я и на работе, теперь меня не назовут бездельником и тунеядцем.

— Ну я думаю, никто и не называл, максимум в шутку.

— Ну да, естественно, в шутку, но все равно, не шибко приятно постоянно сидеть дома, уже хотелось заняться делом.

— О, я тебя прекрасно понимаю, когда сидела в декрете, уже вся извелась, поэтому на работу летела пулей, когда муж спросил, не хочу ли я посидеть еще дома с детьми, я ему просто истерику закатила.

Первые лет пять на работу, как на праздник, это в принципе было и место работы, и место отдыха от дома одновременно.

Так что я тебя прекрасно понимаю, мы на работе скучаем по дому, но когда слишком долго сидим дома, начинаем скучать по работе, работа — это все-таки и место общения с коллегами и друзьями. Ну а для женщин — место, куда можно принарядиться, дома особо в платьях не походишь.

— Ха-ха, да, понимаю.

— Ну что, как тебя встретили, бурно или спокойно?

— Ну, в общем, хорошо и радостно встретили, сейчас буду вникать и наверстывать упущенное, скучать мне, я так понимаю, не дадут, работы тут немало, надо только войти в курс всех дел.

— Ты там сразу сильно не напрягайся, потихоньку, тем более, я так понимаю, ты пока на полдня?

— Да, пока да, но через месяц уже после проверки снова буду работать как обычно и потихоньку ко всему возвращаться.

— Это хорошо, когда на спорт пойдешь, на плавание?

— Да, очень хочу и в качалку вернуться, и плавать начать, буду потихоньку начинать.

— Молодец, это хорошо.

— Да, еще хочу тебя увидеть, очень соскучился.

— Да, я тоже, очень-очень. Как думаешь, когда получится?

— Пока не знаю, но как только налажу график, дам знать, как и что.

— Хорошо, буду ждать. Целую.

— А я тебя всю.

Отношения поставлены в режим ожидания, ну что ж, придется ждать, пока что других вариантов в этом плане нет, не будем торопить события и запасемся терпением, хотя, когда будет возможность, конечно, увидимся. Вопрос, конечно, когда?

Я, конечно, приуныла, но выхода все равно нет, в этом смысле мы не можем прогнуть под себя обстоятельства, обстоятельства пока что оказываются выше нас, но мы все равно будем пробовать, я в этом уверена, Сашка не сдастся, он борец. Поэтому уверена, что очень скоро найдем возможность увидеться и насладиться друг другом, конечно, это уже не будет как раньше, но что ж, все меняется, никуда не денешься, даже в обычных отношениях все всегда меняется, а тут такие обстоятельства, которые ни обойти, ни объехать.

Счастье, что он вообще жив остался и все еще хочет меня видеть, все еще любит меня и хочет заниматься любовью именно со мной.

Ведь у него могло проснуться чувство вины и благодарности к жене и семье, и он бы просто порвал со мной, так как больше не может встречаться и хочет вернуться полностью в семью, поневоле он и так в нее полностью вернулся, но все равно частичка его все еще принадлежит мне, и я буду рада, если он вернется ко мне в полном объеме, хотя если нет, я, естественно, все пойму и продолжу жить своей обычной жизнью.

Возможно, и найду свое счастье когда-нибудь, хотя сейчас как-то не хочется ничего искать, я пока не готова на новые отношения, для них нужны моральные силы и время, а у меня пока что нет ни того, ни другого.

Так что пока что оставим все как есть, мое само ко мне придет, искать и бегать за кем-то я точно не собираюсь, у меня сейчас слишком интересная жизнь, чтоб заниматься поисками серьезных отношений, в которых пока что не вижу надобности.

Мне интересно с моими друзьями, проводить время с детьми, которые подросли, и с ними уже можно везде ходить, скоро отпуск, потом мы еще планируем поездку, так что уж точно не до отношений, как-то не вписывается чужой мужчина в мою жизнь, если только он будет как Сашка и просто придет и останется, как будто всю жизнь и жил с нами.

Но таких я в своей жизни не встречала больше, до встречи с ним вообще думала, что таких мужчин не существует, а он именно Мой мужчина и Мой во всем, ну кроме статуса, но это уже совсем другое. К сожалению, люди, когда вступают в брак, не понимают, что это такое — совпадать во всем, мы руководствуемся другими совпадениями, и только прожив очень долгий период или встретив того, кто совпадает по-настоящему, понимаем, что это такое — настоящее совпадение. Можно всю жизнь прожить с человеком и думать, что все хорошо и что ты его любишь и у вас идеальные отношения и вполне хорошая семья, но только встретив того, кто тебе подходит во всем, начинаешь понимать, как многого ты лишаешься в этой жизни, и уже не хочешь этого лишиться, даже если по факту вы никогда не будете вместе.

Вот так и у нас сейчас, мы не можем быть вместе, но разорвать отношения пока не в состоянии. Хотя, естественно, жизнь длинная, что нас ждет впереди, никто не знает.

Я как-то и не волновалась, слишком много в жизни интересного, что хотелось бы попробовать сделать и пройти, отношения с мужчиной — это лишь малая часть, с которой можно быть, а можно и не быть, меня сейчас интересует личностный рост, путешествия, мои друзья, дети, спорт.

Никогда не думала, что начну уделять так много времени спорту, хотя в детстве и любила физкультуру, но так как у меня никогда не было тяги к достижениям, я не хотела этим заниматься профессионально, поэтому долгое время спорт отсутствовал в моей жизни и сейчас вошел в нее очень плотно. Сначала была только йога, но потом добавились и другие спортивные кружки, такие как ТRХ и Body pump, был и бокс, очень жалко, что закрылся кружок, мне нравилось заниматься боксом, и не потому, что мы там учились бить морду, а просто потому, что это силовая тренировка на все группы мышц и на выносливость.

Там приходилось и прыгать, с моей-то любовью к прыжкам, и бегать, чего я вообще не люблю, но я это делала, конечно, сходило семь потов, но в этом уже есть определенный кайф, а когда бьешь по мешку, руки аж зудят от усилий, и после тренировки я просто выползала из спортзала вся мокрая и с трясущимися ногами и руками, но это первое время, постепенно тело укрепилось и стало гораздо проще выносить такие нагрузки.

Может, еще вернут нам бокс, правда, не в том объеме, как был, но с тем же тренером, а он был очень интересным, англоговорящим, практика английского тоже не мешает, хотя я и мало что понимала, но все равно старалась выразиться, и голова начинала вспоминать уроки английского.

Сейчас спорт на взлете, многие люди начали заниматься спортом, открылось много клубов, секций, тренажерных залов, и все от мала до велика, устремились туда.

Приятно видеть бегающих и ходящих людей, также катающихся на велосипедах и играющих в теннис, раньше не было такого культа спорта, сейчас же это повсеместно, и на это приятно смотреть и принимать участие.

Даже в спортивной одежде видны изменения, раньше ее можно было найти только в специализированных спортивных магазинах и за немалые деньги, сейчас же все уважающие себя бренды выпускают линию спортивной одежды и обуви, и она и на любой вкус по красоте, и на любой карман по стоимости, и это очень даже радует.

Да и спортивная одежда стала именно модным трендом, а не только одеждой для занятий спортом, сейчас кроссовки не только для бега и ходьбы, но и просто модная и удобная деталь гардероба, и такая тенденция очень радует глаз. Ну и то, что сникерсы и кеды намного удобнее любых каблуков, вообще говорить не приходится, и они вполне гармонично смотрятся и с юбками, и с платьями, ну а уж с шортами и джинсами — так вообще идеально.

Так что спортивный стиль очень гармонично и, думаю, надолго вошел в мировую моду. Я бы раньше в том, в чем хожу на тренировки, в жизни бы не вышла из дома, а теперь вполне спокойно могу по дороге и в магазин зайти и не чувствую это неуместным или некрасивым.

Никто на меня пальцем не показывает и даже не смеется, скорее наоборот, оценивающе смотрят, и это приятно.

Моя фигура смотрится вполне подтянуто в обтягивающих леггинсах и спортивных майках, не стыдно на людях показаться. Так что спорт — это красиво. И я рада, что он плотно вошел в мою жизнь, и уже без спортивных тренировок мое тело себя чувствует плохо, начинаю сразу разваливаться и требовать физическую нагрузку.

Йогу очень люблю, конечно, я не сижу в долгих медитациях, йога для меня — скорее легкая физкультура, чем учение, как для многих людей, увлеченных этой философией, до философии йогов мне еще очень далеко, я пока что не прониклась.

Даже когда делаю дыхательную гимнастику, она мне помогает, но голова все равно не сосредотачивается на внутреннем, скорее на внешнем, поэтому я все-таки с большим удовольствием выполняю все упражнения, хотя и тут есть куда стремиться, но я и не тороплюсь, я это делаю для своего тела и для своего удовольствия, а не для того, чтоб за кем-то угнаться. Вообще считаю, во всех делах и в спорте тоже надо не смотреть по сторонам и не равняться на кого-то, надо прежде всего чувствовать себя и свое тело.

Естественно, надо к чему-то лучшему стремиться, но и насиловать себя тоже не нужно, наш тренер по йоге это всегда говорит, что если не получается сегодня, получится завтра или через неделю, или через месяц, прежде всего, надо просто это делать и не сдаваться и не говорить, что у меня никогда не получится.

Сравнивать себя надо только с собой вчерашним и с завтрашним, а не с кем-то еще. Многих людей ломает именно это стремление быть лучше всех или таким, как кто-то, кого они считают лучшим, не понимая, что прежде всего надо смотреть на самого себя.

Я, когда стою в планке, все время думаю о том, что раньше я и 10 секунд с трудом могла продержаться, а теперь — вполне спокойно 60, да и поза лотоса тоже не сразу мне далась, ноги затекали, и было больно, теперь же спокойно сижу, сколько нужно, хотя, естественно, сижу не как наш тренер, но для меня это тоже достижение.

Многие тренировки уже не так сложны, как это было вначале, и я понимаю, что мои мышцы уже укрепились, и то, что раньше вызывало дрожь в мышцах, сейчас проходит все легче и легче, регулярные тренировки помогают и укрепляют и все тело, и сам дух, я внутренне горжусь собой, что продолжаю заниматься спортом и не бросила это дело.

Кстати, Сашка тоже фанат спорта, и я этому рада, он меня поддерживает, и я его, естественно, тоже и понимаю, что он скучает по спорту, я это прекрасно понимаю, особенно если этим занимаешься на протяжении многих лет, это входит в твою жизнь, ты уже не можешь без этого, тело тоскует, мышцы просят нагрузки. Надеюсь, он скоро вернется и будет счастлив в этом.

* * *

Вышла я с работы относительно рано, просто уже устала от сидения, все тело ныло, хотелось на волю, на солнце, на воздух, а не только сидеть в кондиционированном помещении. На улице уже лето, а я его совсем не чувствую, сижу кутаюсь в кофту под кондиционером.

Лето настало, холодно стало — так это у нас обычно в помещении, где кондиционер круглый год работает, так как помещение не проветривается, как говорится, ни окон, ни дверей, полна горница людей. Окна, конечно, есть и даже очень большие, но ни у кого не возникает даже мысли их открывать, так как они закрыты, но посмотреть на окрестности через них можно.

Выйдя на улицу, я вздохнула, как мне казалось, чистого воздуха, и тут же этот воздух обдал меня обжигающей жарой. Как же жарко на улице!

Сидя в кондиционированном помещении, я просто не понимала, какое пекло на улице, а время-то уже почти пять. Дойдя до своей машины, обдуваемая теплым ветерком, открыв ее, я села в раскаленный салон моего автомобиля и поняла, какого это быть внутри горячей печи и что чувствует курица гриль, когда ее медленно поджаривают.

Если до этого я все еще ощущала холодок, который меня охладил в помещение, то в машине я очень быстро согрелась и накалилась.

Руль был обжигающим, я старалась аккуратно дотрагиваться до него, чтоб несильно обжигаться. «Вот и вышла пораньше», — подумалось.

Открыв все окна, я поехала к дому. Проезжая стройку в начале нашей улицы, я мысленно посочувствовала рабочим: как же можно работать под открытым небом в такую погоду?

Я не хотела бы работать на стройке в Израиле, на мой взгляд, это очень тяжелая работа, наверно, поэтому там работают в основном арабы, так как местное еврейское население не горит желанием так работать.

Проезжая, я видела сидящих людей в касках, лица опалены солнцем, струится пот, представляю, как же тяжело работать в эту жару, они, как пожарники на пожаре, только пожары быстро заканчиваются, а стройки длятся месяцами.

Хотя, конечно, такая невыносимая жара длится не все время, есть спады в температуре, да и думаю, они все-таки самые тяжелые работы под открытым небом делают, наверно, утром и вечером, а остальное знойное время — все-таки какие-нибудь внутренние работы в помещении.

Возможно, они жароустойчивые, мне не понять этого, я люблю тепло и в общем-то более-менее нормально переношу жару, но не такую знойную жару, когда совсем нет воздуха, а если и есть, то это ветер с пустыни, который опаляет легкие, и все равно нечем дышать, вздохнуть полной грудью невозможно, воздух застревает в груди.

Ощущение, что находишься в горящей избе и тебя обдает жаром. У нас это называется хамсином, длится недолго, максимум 3 дня, потом обычно становится полегче, хамсин разбивается, и наступает относительная прохлада.

Вечером и утром уже дует приятный ветерок, и можно спать не с включенным кондиционером, а с открытыми окнами. Я мысленно пожалела всех людей, которым приходится работать в невыносимых условиях, а особенно солдат, которые служат, охраняют наш спокойный сон, ведут боевые действия и несут свою службу. Для нас они дети, наши дети, и мы их любим и не хотим, чтоб с ними что-то случилось, а враг не дремлет и всегда готов к нашему уничтожению, одни строят нам дома, а другие готовы перегрызть нам глотку, лишь бы нас не было на этой земле. Вечная война, насилие, ненависть, почему нельзя сосуществовать мирно?

Этого никогда не поймет ни один человек, которому есть что терять, а нам действительно есть что терять, поэтому мы в проигрыше, мы всегда будем хотеть мира, а они будут всегда хотеть войны, так как им терять нечего. Они не дорожат ничем и никем, собственных детей посылают на войну и прикрываются их телами, нам их никогда не понять, мы можем только защищаться и стоять на страже наших жизней, нам есть что терять и есть кого защищать, для нас ценна каждая жизнь, и даже погибшие тела наших солдат нам важны и нужны, мы хотим похоронить наших детей в нашей земле, поэтому мы даже погибших солдат меняем на их живых пленных.

Нам сложно понять друг друга, у нас разные жизненные ценности, и мы по-разному смотрим на эту жизнь. Клочок такой не шибко богатой земли, а сколько войн за нее, сколько крови и пота здесь пролито и будет пролито впредь.

Как раскалила мой мозг эта жара, что мои мысли понеслись в такое русло?

Припарковавшись на парковке, я пошла к своему дому, кошки развалились, как дохлые, на земле, даже не двигаются, кто-то заботливо поставил им корытце с водой.

В подъезде значительно прохладней, чем на улице, можно перевести дух. Поднявшись по лестнице, подхожу к своей квартире, отпираю дверь, меня уже встречает Кус-кус, он всегда меня чувствует и встречает, даже с полузакрытыми глазами, как будто специально проснулся, чтоб только встретить любимую хозяйку. Как же хорошо дома, дети включили кондиционеры и балдеют под ними, ну вот я и дома, можно отдыхать.

* * *

Контракт подписали на аренду помещения на год, с возможностью продлевать. Помещение было в среднем состоянии, нужно делать косметический ремонт, белить стены, сантехника и туалет были в норме, только надо было все как-то оформить. Хозяин помещения взялся побелить стены и дал Стасу карт-бланш на любой дизайн и переделку.

У Стаса сразу начала работать голова, в каком же стиле он хочет, чтоб была его блинная, ведь это так важно.

Люди сначала заходят в помещение, оглядываются, и у них может возникнуть желание остаться и заказать еду или пойти дальше, поискать что-то более уютное и приятное.

На глаза ему попалась картинка в интернете, на ней были изображены день и ночь, красивые две девушки, одна — солнечная блондинка с вплетенными в волосы цветами, другая — темноглазая темнобровая брюнетка, с луной в руках и серебряной короной на голове.

Гуси, бабочки, сова, здания, леса — все это в каком-то сказочном стиле, что дало ему идею оформить все помещение в исконно русском сказочном стиле, и можно одну стену оформить как день, а другую — как ночь, одна стена будет солнечная, светлая, а другая — темная, залитая серебряным лунным светом.

Так ему понравилась эта идея, что он даже сам набросал на бумаге макет всего помещения, получилось очень симпатично, и если удастся воплотить эту идею в жизнь, то получится просто сказочно.

С ним в Улькане учился парень Гера, художник и график, они с ним стали приятельствовать и общаться, надо будет узнать у него, сможет ли он так оформить стены.

Работы по побелке стен уже завтра обещали закончить, значит, с Герой можно будет договориться на ближайшие дни. Начать работу можно через пару дней, можно после ульпана или на выходные работать.

— Гера, привет!

— Привет, Стас!

— Я тебя не отвлекаю?

— Да нет, я могу говорить, сейчас гуляем.

— Гер, можешь ко мне зайти, ты помнишь, где я живу?

— Да, конечно. А в чем дело?

— У меня тут мысль одна возникла, ты же знаешь, что я открываю блинную, я уже нашел помещение, и там нужно сделать определенный дизайн, как-то оформить его. Я придумал как. Хочу тебе показать, может, ты сможешь мне помочь с этим, я тебе заплачу за все работы.

— О, поздравляю! Хорошо, мы скоро зайдем с Катей, ты же знаешь, она по образованию дизайнер, ее взгляд тоже не будет лишним.

— О, супер, я не знал, что Катюшка дизайнер, вот здорово, конечно, ребята, вы мне оба нужны, если все получится, как мне видится, будет просто сказка.

— Мы уже идем к тебе, ты меня заразил своим энтузиазмом, — засмеялся Гера и отключился.

Стас открыл картинку на экране компьютера и положил рядом свой макет на бумаге. Достал из холодильника фрукты, помыл их и положил в миску, поставил на стол.

В этот момент в дверь постучали. Он открыл дверь, там стояли Катя с Герой, они были высокие, оба сероглазые и светловолосые, очень подходящая друг другу пара, они не были красавцами в классическом понимании, но оба были общительными и позитивными, и это привлекало к ним внимание.

— Быстро вы, молодцы! Заходите! Пить хотите? Я фрукты вытащил, если хотите что-то более существенное, скажите, не стесняйтесь.

— Спасибо, налей, пожалуйста, воды, а то жарковато на улице, холодненького хочется.

Стас разлил воду из бутылки в стеклянные стаканы, стаканы сразу запотели, ребята выпили и сели на диван перед столом.

Стас повернул к ним экран компьютера.

— Вот, посмотрите на эту картинку, я бы хотел в таком стиле оформить все помещение, чтоб на одной стене было солнце-день, а на другой — луна-ночь, а все остальное — в этом стиле.

Кать, посмотри, может, тоже какие идеи по дизайну возникнут, какие столы, что вешать на стены там, где не будет рисунка, так как только две стены будут разрисованы, а все остальное какой-то нейтральной краской надо красить, а может, и белой оставить, надо будет посмотреть, уже когда эти две оформим.

Гер, как думаешь, сможешь такое нарисовать на стенах, у тебя была такая практика росписи на стенах?

— О, идея классная, мне очень нравится, да, я могу это нарисовать. Конечно, с деталями и прорисовкой придется повозиться, надо найти правильные цвета, чтоб все легло на стену как надо и не пачкало. Да, у меня есть опыт работы на стенах, я готов взяться, мне идея нравится. Кать, ты что скажешь?

— Мне тоже очень нравится, когда ты закончишь рисовать, я добавлю деталей в интерьер, думаю, должны быть лавки с подушками, столы типа деревянных или деревянные, как найдешь, можно будет, кстати, по каким-то развалам походить, наверняка тут такие есть, найти какой-нибудь сундук, который тоже может служить сидением.

Можно полки с книгами поставить по углам, люди могут приходить и читать и блинчики кушать, можно будет цветов в горшочках добавить и на столы, и на полочки, можно и искусственные, чтоб не возиться с поливом, хотя если бы живые, то вообще было бы здорово.

А ты не хочешь котов сюда запустить? И получится котокафе, это сейчас по всему миру очень идет.

— Ну, насчет котов посмотрим, во всяком случае, вход с животными будет разрешен, поставлю у входа поилки и миски для корма, тоже можно расписные. В общем, беретесь мне помогать? По рукам?

— Да, — Гера пожал протянутую руку Стаса.

Катя со смехом накрыла руки мужчин своей рукой.

— Мы готовы с тобой работать. Какие условия работы, когда приступать, сколько ты нам заплатишь?

— Ребят, я первый раз в Израиле нанимаю работников и пока не знаю расценок и прочих нюансов местной кухни, мы можем заключить контракт, можем не оформлять и просто закрыть, между нами, так сказать, по-черному. Давайте я проконсультируюсь, как это делают, и уже точно вам все скажу, и надеюсь, мы обо всем договоримся, чтоб было и вам удобно, и мне. Работать мы можем после ульпана и на выходных. Вы как, согласны?

Ну и надеюсь, все это не займет больше двух недель. Вы как думаете? Естественно, хочется открыться как можно скорее.

— Я думаю, это реально, насчет двух недель. Если смогу, закончу, естественно, раньше. Ну что, расходимся?

— Подожди, а выпить за успех нашего предприятия, — Стас достал бутылку белого вина и разлил по фужерам, все радостно чокнулись, раздался звон.

— Я сегодня все узнаю насчет оплаты, завтра вам в ульпане все расскажу.

— Хорошо, мы пока сходим в магазин, посмотрим все, что нужно для работы. Я тут недалеко видел очень неплохой магазин с красками и прочим инвентарем, давно хотел туда зайти, да все повода не было, вот теперь есть. Приценимся и все запишем, это же тоже нужно внести в смету.

— Да, конечно, договорились, в общем, будем на связи, действительно, сделайте список, что нужно и сколько стоит.

— Хорошо, ну все, мы пошли, пока.

— Пока, — Стас проводил ребят и закрыл дверь.

Как же здорово, что ребята согласились и Катя подбросила хороших идей по дизайну, просто замечательно все складывается.

* * *

Все денежные вопросы утрясли, смету составили, нужные материалы купили и сразу начали работу. Работа спорилась, Гера увлеченно рисовал, а Стас и Катя рассматривали каталоги, но решили завтра в пятницу отправиться на блошиный рынок или шук пишпишим, как его тут называли.

Отправились на тот, который был в Тель-Авиве, там, возможно, что-то найдется для антуража, также решили походить по «русским» сувенирным магазинчикам, может, и там что-то найдется.

Стас заказал себе газовую плиту для работы на кухне и рассматривал каталоги кухонного инвентаря.

Кухня будет соединяться с залом, блинчики будут с пылу с жару попадать сразу на тарелки клиентам, это будет тоже определенный аттракцион, может, впоследствии он наймет симпатичного и ловкого повара.

Утром в пятницу Стас с Катей отправились на рынок, это был настоящий восточный базар, с его разнообразием, пестротой, яркостью, запахами, криками зазывал, шумом. Они проходили ряд за рядом, пытаясь найти что-то подходящее. Тут Катя показала Стасу на место, где была выставлена разная мебель, они углубились в поиски, разглядывание, раскопки, а потом и покупки.

После долгого дня, такого интересного и жаркого, они обошли все лавки и все развалы на базаре. Купили несколько интересных вещей, нашелся сундук, как им был нужен, и стойка для книг или для каких-нибудь сувениров, во всяком случае, она неплохо впишется в угол, она как будто специально была сделана для этого угла в зале.

Гера закончил одну стену, он начал с ночи, и получилось очень живописно, а местами даже жутковато, добавил чертовщины и исконно русской сказочности: летучих мышей, черного кота, сову, летящую и сверкающую глазами.

Ребята уже отправились домой, а Стас еще остался в своем кафе.

Он восхищенно рассматривал каждую деталь этой картины и вдруг услышал шорох, аж мороз пошел по коже, только сейчас ему пришла в голову мысль, что сегодня пятница 13-е, все магазины уже давно были закрыты, только редкие кафе и рестораны были открыты, но его неоткрытое кафе было на углу, в достаточно темном месте. Стало немного жутко, он был взрослым мужиком, повидал в своей жизни разное, но сейчас ему стало неприятно от этого шороха и скрипнувшей задней двери, ведущей в кухню.

Стас собрал все свое мужество и пошел проверять, что же там скрипит и шуршит, а может, это крысы, этого не должно быть на его кухне. Свет был только от одной лампочки в зале, в самой кухне не было ещё освещения, он решил потом заняться лампами для кухни, после того как все остальное встанет по местам. Вот сейчас как раз и не хватало лампочки на самой кухне, свет из зала не освещал боковую дверь за кухней, ему пришлось включить фонарик в мобильном и крадучись идти на шорох к задней двери.

Дверь скрипнула, и он увидел что-то черное, сердце замерло от ужаса, в следующий момент нечто повернулось, и он увидел морду, это был черный кот с зелеными глазами, которые сверкнули в его сторону и скрылись за дверью.

Стас выдохнул, вот тебе и пятница 13-е, какой котяра!

Он вышел за дверь, все еще светя перед собой фонариком, но захватил с собой немного кошачьего корма. Катя настояла, чтоб он его купил для окрестных кошек, раз уж решил подкармливать зверье своих посетителей, значит, нужна еда, а купить пакет сухого корма — самое простое, пусть лежит до открытия, а может, еще кто прибьется к двери. Как в воду глядела, вот и первый посетитель моего кафе, посмотрим, насколько он дикий.

Стас вышел за дверь, а кот как будто его и ждал, черный, пушистый, он тихонько мяфкнул в знак приветствия и подошел потереться о ногу Стаса.

— Ну что, Пятница, будем знакомы, я Стас, хозяин этого заведения. Будешь у меня тут жить? Ну или приходить столоваться, обещаю кормить тебя сухим кормом, а может, и рыбкой или икоркой, если от посетителей останется. Согласен быть постоянным гостем?

Стас высыпал на землю немножко захваченного сухого корма.

Кот понюхал предложенное угощение и стал быстро его поедать, аппетитно хрустя.

— Значит, понравилось? Замечательно, ну что ж, я рад нашему знакомству, Катюшка оказалась провидицей, и мы вовремя купили этот корм. О, вот я дурень, мы же еще купили замечательные симпатичные мисочки, секунду, сейчас насыплю тебе новую порцию уже по-королевски, а не на землю, приучайся к хорошим манерам, брат.

Стас пошел искать миски, они нашлись в одном из пакетов, взял одну и насыпал в нее корма. Пятница уже пришел на кухню и потерся о его ногу.

— О, я смотрю, ты не из стеснительных, ну ладно, заходи, осваивайся, жить ты, конечно, будешь все-таки на улице, во всяком случае пока, а там посмотрим, как мы с тобой поступим, может, ты и правда положишь начало котокафе и блинной в одном флаконе. Но думаю, тебя все-таки надо будет сначала ветеринару показать, прежде чем к посетителям пускать, а то мало ли что. Ты как думаешь?

Кот ткнулся в его ногу и мяукнул.

— Да ты просто умница, — Стас погладил кота по голове, почесал за ухом, провел рукой по пушистой спинке. Кот заурчал.

— Красавчик, какой ты красавец, наверно, все окрестные кошки твои. Ладно, друг, мне пора закрываться и идти домой, ты — самое приятное знакомство в эту пятницу 13-е, другой нечистой силы мне не хочется встретить. День был длинным и очень продуктивным, я этому ужасно рад.

Стас поставил миску за дверь, кот выскочил и стал грызть насыпанные хрустики. Наполнил еще одну миску водой и поставил рядом.

Стас закрыл заднюю дверь на ключ, вернулся в зал, оглядел все вокруг, кинул взгляд на принцессу ночи, она как будто подмигнула ему, Стас усмехнулся, выключил свет и вышел на улицу, закрыв на ключ и эту дверь.

Фонари освещали улицу, откидывая тени, редкие прохожие шли по улице, Стас быстрым шагом отправился в сторону своего дома, ему было недалеко, минут 20 кратчайшим путем — и он уже дома.

Пока он шел домой, он думал о том, что уже около недели не видел Ингу, они виделись на подписании контракта и все, потом все так закрутилось, что было не до встреч, ни ей, ни ему, но он, конечно, скучал и изредка писал, как продвигаются его дела, она консультировала его насчет оплаты и цен, все это они решали по телефону, но встретиться не удавалось.

Как бы было хорошо сейчас прийти и прижаться к ней, поцеловать, обнять.

Это почти несбыточная мечта: пока она замужем, ему принадлежат лишь урывки наслаждения и страсти, ее тело принадлежит ему, он это знал, а вот душа и сердце — не уверен. А нужно ли ему это — он пока не мог ответить на этот вопрос с точностью. Так с мыслями об Инге он дошел до своего дома, принял душ и провалился в сон.

* * *

Работа подходила к концу, Гера закончил оформлять стены, Катя расставила и развесила все, что они подобрали в разных магазинчиках и на рынке.

Кухню привезли и установили, деревянные столы и скамьи тоже нашлись в одном мебельном магазине.

Пятницу Стас отнес к ветеринару, которого Инга посоветовала, тот его осмотрел, помыл, расчесал, котик оказался здоров и молод, как сказал врач, ему около двух лет от роду по всем приметам. Сделал нужные прививки и отпустил с миром.

— Ну что, Пятница, будем открываться? Уже пора.

Все документы были оформлены, проверки пройдены, можно и открываться.

Осталось только сделать рекламу, можно позвать телевизионщиков и журналистов, они любят снимать и писать про открытие дел новых репатриантов, это вдохновляет других, поднимает рейтинги.

Катя с Герой попросились подрабатывать и помогать чем могут, пока не найдут другой работы, они считают кафе и своим детищем тоже.

Стас был не против, он хорошо относился к ребятам и рад был их помощи и готов был платить, хотя пока обещал небольшую зарплату на первых порах, пока что он еще тратил свои деньги, посмотрим, насколько выгодным будет это дело.

Ставку делали и на маленьких посетителей, и на посетителей с животными, для них тоже было все оборудовано: для детей несколько маленьких столиков, для животных — расписные миски и поилки у входа. Стас нашел поставщиков рыбы и икры, также всех остальных добавок для блинов, дома уже тренировался на разных сковородках печь блинчики, получалось очень неплохо, все с удовольствием поедали его блины.

Открытие было назначено на 1 августа, пригласил руководство города, журналистов и всех друзей, конечно, все приглашенные не уместились в само помещение, но Стас учел и это и поставил раскладные столики у входа, и желающие могли стоя отведать вкуснейших блинчиков.

Про мороженое Стас тоже не забыл, ему поставили пломбир и фруктовое, которое имело успех у всех присутствующих. Естественно, в меню были и напитки, он собирался добавить фруктовый компот и кисель, но пока были чай, кофе и соки с водой.

Все прошло легко и весело, все желающие отведали представленное угощение, в первый день это было на пробу и бесплатно, а уже с завтрашнего дня начинается настоящая работа и уже за деньги.

Стас вечером валился с ног, так много ему пришлось обслужить народу, говорить, улыбаться на камеру, иногда бросать быстрый взгляд на Ингу, которая тоже, естественно, пришла со всей семьей его поддержать и помочь с общением с местными ивритоговорящими гостями. Но он был доволен, все прошло без накладок, даже Пятница пришел, не побоявшись толпы, и с ним фотографировались все желающие. Он потихоньку становится местной звездой и полноправным хозяином заведения, которому Стас дал одноименное с котом название «Пятница», так как кафе имело русскую направленность, решил не мудрить, тем более название и кота, и блинной пришло само собой, вытекало из обстоятельств. Тем более в Израиле пятница — это частичный выходной и всеми любимый день для проведения его с друзьями и родственниками, так что очень звучно получилось, хотя коренному населению и сложно будет выговорить. Пусть «шиши» говорят, если хотят. Он вытянул ноги, которые гудели и ныли, растянулся на кровати и с чувством полного удовлетворения уснул.

* * *

Мы сидели как обычно каждое утро, завтракали с Линкой и рассказывали друг другу обо всем, что только в голову приходит, это был наш каждодневный ритуал, и темы у нас никогда не переводились, будь то погода и природа или о наболевшем, вот как сейчас мне захотелось поделиться своими мыслями.

— Знаешь, вчера выходила с работы и мельком увидела Кирилла, все такой же, совсем не меняется, поздоровались, как обычно. Раньше сколько он моих мыслей занимал, эмоций, чувств, а сейчас просто слегка знакомый коллега по работе, пока я жила с мужем, он был, как на контрасте, совсем другой, как мне казалось, резвый, заводной, но и в то же время спокойный и надежный, без перепадов настроения, как у моего бывшего. Без копания в не касающемся его, мне казалось, это так классно, он и правда был совершенной противоположностью моего мужа и этим привлек мое внимание, ну и, естественно, каким-то минимальным интересом ко мне как к женщине, это было подобие флирта и дружеского участия, которого в то время мне так не хватало.

То, что человек говорит и делает, — это совсем не то, что мы про него думаем и какое у нас впечатление складывается о нем. Мы сами в своей голове рисуем свои образы, и когда человек не вписывается в них, начинаем или злиться, или просто разочаровываться в этом человеке.

А ведь это наш взгляд был на него, возможно, он ничего такого из себя и не представлял, а мы уже навоображали, напридумывали. Так и со мной и моими «чувствами» к Кириллу — все иллюзия, которую я сама себе придумала, и рада, что эта иллюзия быстро рассеялась, не придавив и не похоронив меня под собой, и я не погрузилась в долгие страдания и переживания и не потратила на него кучу времени в ожидании, пока что-то произойдет.

Все-таки безответная любовь — это уже совсем не мое, думаю, это ничье, но просто каждый растущий организм мужского или женского пола должен через это пройти, чтоб закалить свою душу и сердце, чтоб в следующий раз было гораздо проще из этого выползать и не впадать в депрессию и долгое уныние.

Хорошо, что этого не произошло, не хотелось бы повторения истории с Крисом.

— Ну ты сравнила Криса и Кирилла, с Крисом у тебя хоть любовь была, там какое-то развитие событий было, хоть и немного трагично как-то, но все же, а с Кириллом, как с черепахой, которую ты все время пыталась поставить на ролики.

— Прикольное сравнение, — я засмеялась. — Да, наверно, так и есть, я, как тот львенок или Буратино, вокруг него наяривала, а он только немного из своего домика голову вытаскивал, так сказать, делал одолжение, что общается, хотя, может, я где-то и нравилась ему, но, видно, слишком глубоко в душе, — усмехнувшись сказала я. — И чего я вдруг снова о нем вспомнила? Что-то как его встречаю, на философские темы тянет.

— Да-да, я заметила. Хотя иногда можно и пофилософствовать, почему нет? Мне ход твоих мыслей вполне нравится. А как у тебя с Сашей?

— Да вроде хорошо, общаемся каждый день, он вышел на работу, обвыкается потихоньку, сначала полдня, теперь уже на целый день, в общем, потихоньку в норму приходит.

— А вы хоть видитесь сейчас?

— Да, после некоторого перерыва совсем недавно виделись.

— И как?

— Знаешь, сначала было немного странно, я как будто отвыкла от него, но мое тело снова приняло его, опять же быстрее, чем я сама, когда он внутри меня, это как будто моя вторая половина, мы были одним целым, и нас разделили, это невероятно, но я тащусь от этого ощущения, ни с кем таких никогда не было, какой бы улетный секс не был, на самом деле только с ним он у меня самый прочувствованный, это и называется — заниматься любовью, это так и никак иначе, и в этот раз это было именно так.

Наши тела разговаривают на своем языке и никаких слов и не надо, хотя он, конечно, говорит мне много приятностей, а я чувствую себя косноязычной, мой голос становится каким-то ужасным, на мой слух. У меня не получается выразить словами то, что я чувствую, поэтому он говорит, а я только поддакиваю, хотя я, естественно, счастлива быть с ним и кайфую от каждой минуты, проведенной с ним рядом, даже сейчас, говоря это тебе, тоже чувствую какую-то неловкость. Все-таки быть счастливой и влюбленной, да еще и любимой, это как-то не свойственно мне, поэтому, наверно, вызывает вот такие и эмоции, и такую определенную словесную зажатость.

В принципе, это, наверно, первый раз, когда все настолько обоюдно и как-то свободно что ли, без надрыва или разрыва, и это тоже, наверно, вызывает какое-то стеснение. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, думаю, понимаю. В нашем воспитании как-то не принято быть счастливым, скорее, принято страдать и быть несчастным, тогда тебе посочувствуют, расскажут о своих горестях и печалях, чтоб как-то поддержать, а когда человек счастлив, это даже как-то неприлично что ли.

— Да, ты права в русско-советской традиции не принято радоваться, не принято быть счастливым, не принято прыгать от счастья и летать, даже когда героини были влюблены, они скорее страдали, чем радовались своей любви, и наслаждались этим.

Это было как-то не принято, ну что в СССР секса нет — это мы помним, но и в русских произведениях особо не было телесного наслаждения, все как-то было натужно, вот только одна Анна Каренина попыталась быть счастливой в сексе и любви, да и та не справилась с этим гнетом, и вскорости все стало хреново и она пошла на себя руки наложила, тоже идиотизм, конечно, полнейший, но как говорится, загнобили тетку, и она ничего лучше не придумала. И любовь себя крайне быстро исчерпала, хотя поначалу была страсть, которая даже разрушила ее брак, так как она не смогла молчать и прятаться. Короче, честная Фрося и по большому счету — несчастная баба, таких и в те времена, и в наши хватает.

— А я так и не читала «Анну Каренину» и «Войну и мир», не смогла осилить.

— Ну войну, вообще не знаю, кто смог осилить, я попыталась, но это было чудовищно, просто перечисление оружия и всякой амуниции, боев и прочего. Продраться через этот текст было невозможно, это каким талантом обладал человек, чтоб написать целых два тома чисто про войну, сухое перечисление всего происходящего, хотя, может, внутри там что-то и было, я не знаю, не могу сказать.

Мне, естественно, был интересен мир, с любовью Наташи Ростовой, с баллами, разговорами, переживаниями, хотя не могу сказать, что что-то помню, хочется перечитать, даже начинала слушать, но как-то не пошло, это или надо самой читать и погружаться в атмосферу, или в какое-то другое время слушать, с хорошим чтецом, даже, может быть, как радиоспектакль на разные голоса, было бы, естественно, интересно.

Хотя сейчас меня совсем не тянет на классику, предпочитаю все-таки современность, без особых страданий.

Все-таки сегодня народ настраивают на более позитивный лад и позитивное мышление, позитивность и желание радоваться жизни начинают входить в тренд, и это радует.

Как в той песне: «Лучше быть здоровым и счастливым, чем водку пить и горевать», — как-то так или я что-то переврала.

— Может, и переврала, особенно во втором, но пусть так, — улыбнулась Линка.

Все-таки хорошо, что у меня есть Линка и можно вот так спокойно и непринужденно поговорить на любые темы: и о сексе, и о любви, и о воспитании, и о мыслях, и о снах. Хорошо, когда есть такой человек, с которым легко общаться обо всем и всегда.

Конечно, у нас обеих, как у всяких нормальных людей, бывают перепады настроения, но об этом мы тоже можем поговорить, и это тоже нужно, все-таки женщинам надо проговаривать свои мысли, а то, если этого не делать, у нас начинается вынос мозга самим себе, и это чревато для всех осложнениями.

Если ты проговариваешь все свои накопившиеся мысли близкой подруге или другу, ты не жрешь себя изнутри, ну и когда это говорится вслух, это как бы уходит, ты как будто очищаешься от накопившегося хлама внутри, это как определенная генеральная уборка или просто каждодневная влажная уборка своих мозговых залежей, а так, выговорилась — и чистота, красота, можно опять наполнять свои внутренние закрома. Подумала, и самой смешно стало, какой бред в голове крутится.

Любой мужик бы с ума сошел от тех мыслей, которые каждодневно женщина перемалывает у себя в голове, это как пшеницу в муку перемолоть, и ведь мысли никогда не исчезают, и никогда тихо не бывает в голове, даже когда спим, все равно что-то там переваривается и выдается нам в виде снов. «Как сложно жить», — говорит Галкин голосом Литвиновой в моей голове, и я начинаю внутренне ржать.

— Ладно, Лин, пойдем поработаем, а то мы что-то засиделись сегодня за нашими разговорами.

— Идем, конечно, куда деваться?

— Некуда, конечно, нашу работу за нас никто не сделает.

Мы пошли по своим рабочим местам, прихватив свои опустевшие чашки.

Ритуалы — это хорошо, подумалось мне, это очень нужно.

Я люблю эти наши разговоры, без них мне плохо. Линка молодец, что терпит все мои излияния души, я бы без этого чувствовала бы себя плохо, мне нужен этот и монолог, и диалог, мы с ней по мыслям сходимся, но в то же время очень по-разному смотрим на многие вещи, и это хорошо. У каждой должно быть свое мнение и свой взгляд на происходящее.

Можно хорошо понимать друг друга, но при этом быть разными, именно так это у нас, и это нам не мешает, скорее наоборот, помогает и сохраняет нашу дружбу.

* * *

В дверь тихонько постучали, Стас только закончил умываться, через час начинается учеба в ульпане, он решил закончить обучение, осталось всего две недели — и учеба закончена, было жалко бросать, хотя дел с кафе, естественно, хватало, но он решил еще пару недель открывать его после обеда, а потом уже начать с утра, все-таки блинчики и чай с кофе — это больше утренняя еда, а не обеденная.

Он открыл дверь, даже не задумываясь, кто может так рано к нему стучаться.

— Инга?! Ты как тут оказалась, так рано?

— Я соскучилась, — сказала она и поцеловала Стаса в губы.

Стаса не нужно было долго упрашивать, волна желания поднялась в нем, как всегда бывало рядом с Ингой, он привык уже сдерживаться в ее присутствии и в присутствии ее семьи, но когда она вот так сама приходила к нему, все сразу вырывалось наружу, в нем просыпался обычный мужик, желающий до изнеможения Свою женщину, а Инга была Его женщиной, и он ее хотел всегда, ей стоило только поманить его, и он уже был готов на подвиги. Они закружились в любовном танце, не заботясь и не думая ни о чем, кроме своих желаний и ощущений в друг друге.

— Я так соскучилась, я просто уже не могла терпеть, я даже не хочу думать, как это выглядит со стороны и что ты думаешь обо мне, но я хочу тебя, это просто невыносимо, так хотеть и желать, и не иметь возможности этого делать, как только есть желание, я просто как с цепи сорвалась. Это ужасно?

— Нет, моя тигрица, это прекрасно, ты просто наконец-то чувствуешь себя женщиной, а я с тобой себя чувствую настоящим мужчиной, и не смей стыдиться этого и волноваться, что я что-то не то подумаю. Приходи, когда есть возможность и желание, у меня для тебя всегда оно есть, и я тоже всегда тебя хочу, просто я стараюсь тебя не компрометировать перед твоей семьей, я прекрасно понимаю, как тебе сейчас не просто разрываться, между нами, я даю тебе возможность самой все решить.

Но если ты когда-нибудь все-таки решишься уйти от Сашки ко мне, я буду самый счастливый мужчина на земле, можешь не отвечать, я не требую от тебя сейчас ни ответа, ни каких бы то ни было действий, просто знай это, что ты мне нужна и я тебя жду.

— Стас, я это знаю и понимаю, но ты сам знаешь, что пока что я этого сделать не смогу.

— Знаю и понимаю, поэтому и говорю, что от тебя ничего не требуется, только, может, вот иногда делать мне с утра такие приятные сюрпризы, ну или когда сможешь. Я, конечно, с блинной уже не такой вольный художник, как раньше, но все равно всегда можно найти время, удобное друг для друга, — Он поцеловал ее в плечо и провел кончиками пальцев по ее груди. — Готова?

— Да, — выдохнула Инга и прикрыла глаза, потянувшись к нему за поцелуем. — Как же классно, так начинать утро!

— О да! Это божественно! Приходи так каждый день.

— Ну так тебе надоест.

— Ты не можешь надоесть, да и вот это между нами не может надоесть.

— Ты думаешь?

Он медленно вошел в нее до конца, она охнула и застонала.

— Я думаю, что да, — он смотрел в ее глаза, наслаждаясь поволокой наслаждения в ее взгляде.

— О да! — прокричала она.

— Да, да, — прорычал он.

Темп увеличился, и оба вошли в двойное пике наслаждения, через минуту они лежали обнявшись, расслабленные и удовлетворенные.

— Пойдем в душ?

— Да, пора собираться, мне в ульпан.

— Ты молодец, что не бросил.

— Ну уже жалко было бросать, ведь уже оставалось совсем чуть-чуть до конца.

— Ну жажда наживы могла вскружить тебе голову, — сказала она со смехом.

— Могла, но не вскружила, я еще заработаю на этом деле, еще открою свою сеть блинных.

— О, какие у тебя наполеоновские планы.

— Ну если уж мечтать, то по-крупному.

— Да-да, знаю-знаю и про миллион, и про королеву. Надеюсь, все-таки о другой королеве ты не мечтаешь?

— Нет, моя королева, я уже твой раб, и другая мне не нужна.

— О, какие речи! — Инга смеялась.

Стас поцеловал ее и стал вытираться. Потом посмотрел на нее пристально и сказал:

— Я люблю тебя, моя королева.

Инга прижалась к нему всем телом, поцеловала и сказала в ответ:

— И я тебя.

Их губы слились в долгом поцелуе, потом они разомкнули объятья и пристально посмотрели друг на друга. Слов и не требовалось, они оба понимали, что это серьезно. С трудом оторвавшись друг от друга, они стали одеваться.

Шутки закончились, но так прощаться не хотелось. Инга обняла Стаса за голову, прижала к своей груди.

— Ну что, разбегаемся? — чмокнула в губы. — Ой, я чуть не забыла, я тебе все документы принесла, я их оформила, все нормально, теперь тебе будет нужен только бухгалтер, который будет вести твои дела. У меня есть одна женщина на примете, я тебе дам ее визитку, поговори с ней, она тебе подойдет, я думаю.

— Да, спасибо, без тебя я бы точно так быстро не справился.

— Все нормально, я побежала, а то у меня скоро встреча. Хорошего дня тебе!

— И тебе тоже, — Стас поцеловал ее в губы и отпустил, закрыв за ней дверь.

От Инги он просто терял голову и забывал обо всем, нужно было уже бежать, чтоб не опоздать.

Пока что он везде передвигался пешком, но скоро приобретет машину, она ему и для бизнеса нужна, и для жизни, в конце концов, он не может все время одалживаться и просить, пора уже свою иметь. В конце концов, он уже предприниматель, несолидно без машины, хотя в Израиле эти понты никого не интересовали, тут никто особо не смотрел, на какой машине кто ездит и в какие шмотки одевается, все как-то было гораздо проще и в то же время более по-настоящему. Меньше обращается внимание на внешние атрибуты, и больше интересует, что же на самом деле из себя представляет сам человек и как он в деле.

* * *

Жизнь шла своим чередом, мы с детьми собирались ехать в отпуск, готовились и считали дни до отпуска, наш путь лежал в Германию, так захотел Адам, это был подарок на бар-мицву — еврейское совершеннолетие для мальчиков. Мы ехали к моему двоюродному брату, который жил там с семьей, и мы очень хотели пожить с ними, они частенько приезжали в Израиль, а мы все вместе ни разу у них не были, я несколько раз была там одна, но с детьми ни разу, а дети уже мечтали тоже посмотреть, как живут их троюродные сестрички. И попутешествовать вместе, мы строили планы, прокладывали маршрут, куда все хотели бы отправиться, я решала организационные вопросы и, естественно, финансовые, чтоб на все наши желания хватило денег.

— Как ты там, девочка моя? — пришло сообщение от Саши.

— Я прекрасно, думаю о нашем отпуске, все считаю и планирую, конечно, многое посоветуют сами ребята, куда и что, но мне тоже надо понимать, сколько, куда и чего.

— Да, я понимаю, ты права. Это приятные и интересные хлопоты. А у меня тоже новости.

— Какие? Что-то хорошее?

— Да, очень хорошее!

— Ну говори, не томи.

— Томер сделал Карин предложение, и они планируют пожениться, так что нам предстоит свадьба в ближайшем будущем.

— Ух ты, вот это новости, это же классно! Они уже сказали, когда планируют свадьбу?

— Да, хотят весной, где-то в апреле, скорее всего, еще, конечно, должны все проверить, но уже надо начинать готовиться.

— Ух ты, и правда здорово, конечно, это потребует много материальных затрат, особенно, если они собираются сделать все по высшему разряду.

— Ну да, мы еще об этом не говорили, пока что нам предстоит встреча-знакомство с родителями Томера, там все и обсудим, как и чего, кто и сколько.

— Понимаю, с одной стороны, радостные хлопоты, а с другой — очень и очень расходные, сама только отгуляла все торжества бат-мицва и бар-мицва, вот одно отгуляешь, начинаешь сразу к другому готовиться.

— О да, кажется, только недавно праздновали бар-мицва Эрика, а уже нужно к свадьбе Карин готовиться, не успеем оглянуться, будем к бриту первого внука готовиться.

— А Карин не беременна случайно, может, вам придется быстрее готовиться?

— Нет, вроде нет, мы спросили.

— Ну и хорошо, как говорится, всему свое время.

— Да, это так, дедом, конечно, быть почетно, но я как-то еще не созрел, хотя я и отцом-то стал крайне быстро и сюрпризом, думаю, и статус деда мне вручат, и никто не спросит, готов я или нет.

— О да, будь уверен. В известность тебя поставят, как только срок придет рассказывать.

— Прекрасно это понимаю, но знаешь, все равно рад тому, что моя девочка нашла своего мужчину, она светится с ним. И рад, что он решился сделать ей предложение и не тянул с этим, как тут принято.

— Рада за твою дочку и за вашу семью.

— Я тоже.

— Целую тебя.

— И я тебя.

— Как там у тебя на работе?

— Да все нормально, наседают сильно, еле отбиваюсь, но все равно хорошо, что я работаю, мне это нравится, после болезни я на многие вещи стал смотреть немного по-другому, стал ценить то, что раньше не ценил, стал спокойнее, где раньше злился и кипятился. Наверно, стоит побывать на том свете, чтоб начать по-другому смотреть на жизнь.

— Да, это так, хотя, конечно, лучше больше не попадать туда, откуда ты с таким трудом выцарапывался.

— Да, с этим я и не спорю.

— Еще бы ты спорил.

— Не дразнись, укушу.

— Я за.

— Какая ты!

— Какая?

— Дразнилка любимая.

— Все еще любимая?

— Да, даже еще сильнее.

— Я тебя тоже люблю, мой хороший, и хочу.

— И я тебя. Надо что-то придумать и увидеться.

— Надо.

— Когда ты можешь?

— Ну завтра, наверно, могу и послезавтра, потом я уже буду собираться, куча всяких дел.

— Да, я понимаю, я посмотрю, что у меня, и договоримся.

— Хорошо, буду рада увидеться с тобой перед нашим отлетом.

— Я тоже очень этого хочу.

— И я.

— Целую всю.

Когда мы долго не видимся, я как-то отвлекаюсь, отвыкаю, много всяких дел и забот забивают эту жажду и зависимость в любви, тепле, желании. Но стоит только снова открыть подачу этого кислорода, и снова возникает желание и жажда видеться все больше, вот так и сейчас: мы виделись не так давно, но мне уже снова хочется, и я снова хочу оказаться в его объятиях, почувствовать его тело, губы, руки, смотреть в его глаза до упоения, до слез. Забрезжила надежда встречи, и я снова загорелась. Как же сложно жить в таких отношениях, как же тяжело себя все время сдерживать и держать в узде приличий и правильности. Меня снова кидало то в жар, то в холод, я вроде и привыкла к такому порядку вещей, но стоит только замаячить встрече, я снова, как натянутая струна, и уже готова взвиться и выдать самую тонкую и резкую ноту.

Звучит песня «Зависимость», и я улетаю в этот рай любви, в эту зависимость от своих чувств и эмоций, хочется хотя бы ночь провести вместе или целый день, чтоб он был только наш.

Мечты-мечты, это всего лишь мечты и желания, но, возможно, когда-нибудь это осуществится, почему бы и нет, ведь его раньше посылали в командировки, почему не могут снова послать, я бы поехала с ним, и это бы были только наши каникулы, только наши ночи и дни. Я погрузилась в такие приятные мечты и не заметила, как подошел к концу рабочий день.

* * *

Как же быстро летит время, она еще помнила, как носила ее, как водила в садик, потом в школу, потом проводила в армию, слушала о всех неудачах на любовном фронте, а сейчас она уже собралась замуж, ее Карин собралась замуж, ее маленькая девочка, такая уже самостоятельная и в то же время такая несобранная.

Ей 25, и она вроде как уже взрослая, сама Инга уже в этом возрасте была и замужем, и с 6-летней дочкой, но ей казалось, что они намного более самостоятельные были. Хотя Томеру уже 30 лет, уже не мальчик, в общем-то серьезный и самостоятельный парень и хорошо относится к Карин, возможно, и любит ее. А любит ли Карин его? Говорит, что, да и что хочет быть с ним.

Родители Томера пригласили их с Сашей в гости, чтоб познакомиться и поговорить о свадьбе, как это происходит, она не знала, и поэтому волновалась. Томер был младшим сыном в семье, у него были старшие сестра и брат, они были уже женаты, т.е у его родителей есть опыт устроительства свадеб. Хотя Карин с Томером сами решили все делать и не хотят излишней помпезности, ну родителям, конечно, придется поучаствовать денежно, а уж кто сколько — это вопрос.

— Саш, надо будет подумать, посчитать, сколько мы сможем дать на свадьбу.

— Подумаем, конечно, они же не завтра играют свадьбу. Кстати, они уже закрыли зал?

— Нет вроде.

— Да уж, сейчас начнется предсвадебная суматоха. Инга, я только прошу тебя, не перебарщивайте, пусть дети сами решают, что и как они хотят, мы только в подарке поучаствуем и в том, что понадобится.

— А понадобится, поверь мне, много, ты себе представить не можешь, какие дорогие свадебные платья, визаж, прическа, букет невесты, это ведь свадьба, а тут, как только слышат, что это для свадьбы, три шкуры дерут, у нас секретарша замуж выходила, рассказывала, сколько и что стоит, я просто диву давалась. У нас с тобой девочка, придется вложится не по-детски.

— Ну значит, вложимся, куда деваться, не каждый же день дочь замуж выдаем.

— Это точно.

— Когда нам к родителям Томера?

— В эту пятницу, они нас ждут у себя, в шесть вечера, так Карин сказала.

— Хорошо, познакомимся, пообщаемся, посмотрим, послушаем.

— Да, конечно.

— Ты волнуешься?

— Конечно, а ты нет?

— Да я тоже, ведь это наша Карин, наша девочка, наша маленькая и наша уже большая дочка.

— Да, я тоже все время об этом думаю, вспоминаю.

— Да, я тоже.

— Мы должны радоваться за нее.

— Ну мы радуемся, просто мы провожаем нашу девочку в самостоятельную жизнь, и в этом, естественно, есть доля грусти.

— Да, ты прав. Так и есть. Нам предстоят радостные хлопоты, ну мне уж точно, я все-таки надеюсь, Карин будет со мной делиться и выбирать мы будем все вместе.

— Даже не сомневайся, Карин всегда и всем делится с нами, а уж эти женские штучки точно будет обсуждать с тобой, даже не сомневайся.

Инга улыбнулась.

— Ох, как много хлопот предстоит. Как ты себя чувствуешь?

— Все хорошо.

— Ты уверен?

— Конечно, это же радостные хлопоты, а немного грусти моему сердцу не повредит.

— Я очень на это надеюсь. Как на работе?

— Все хорошо, свои заморочки, но мне нравится, все под контролем.

— Я рада, что ты снова вышел на работу, ты снова стал прежним, меня это радует.

— Да, так и есть. Мне хорошо заниматься делом, и тому, что все вернулось на круги своя, я тоже очень рад.

— Я тоже рада, что ты воспрял духом.

Саша обнял и поцеловал Ингу.

— Все будет хорошо.

— Да, я знаю.

Инга встала и поцеловала Сашу в макушку.

— Сначала общий ужин, а потом все остальное.

— Да-да, вот именно, будем решать проблемы по мере их поступления. И наслаждаться каждым мгновением.

* * *

Вот и наступило время отпуска, мы наконец-то с детьми летим в Германию к моему двоюродному брату и будем жить и путешествовать с ним и его семьей, его девчонки уже подросли, старшая на год младше моих детей, а по росту, наверно, уже перегнала Эву, что и не удивительно, родители у них высокие, у брата метр девяносто пять рост, есть в кого. Младшая тоже рослая для ее возраста, она на 5 лет младше моих детей. Очень надеюсь, что они все поладят и языковой барьер не помешает.

— Дети, я вас очень прошу, не ругайтесь между собой и вообще ведите себя прилично, ну и старайтесь разговаривать на русском и английском, а то вас не поймут на иврите. Хорошо?

— Хорошо, мама, — ответили мне дети, как всегда, на иврите. Я вздохнула.

— А вот это нельзя было сказать хотя бы по-русски?

— Ну ты же нас понимаешь, и мы еще не в Германии, — ответил Адам.

— Логично, не подкопаешься. Но все равно переключайте голову на русский и английский, я вас очень прошу.

— Ну сказали же, хорошо.

Они сидели в наушниках, каждый слушал свою музыку, мы ехали в аэропорт на поезде. Пока все было мирно, хотя они могут затеять ссору в любой момент. Интересно, когда это противостояние прекратится? Подруга говорит, что ее пацаны где-то после 15 стали поспокойнее друг с другом.

Моим уже 13,5, осталось потерпеть совсем недолго, начнутся, конечно, другие вещи, но хотя бы друг с другом они не будут так ссорится, иногда это просто смертоубийство, хотя сейчас уже поменьше, раньше еще хуже было, не только ссоры, но и драки. Сейчас Адам огромный стал, уже старается руками не махать, чтоб не зашибить Эву, она отстала от него уже в росте сантиметров на 10, а раньше всегда были почти равные, максимум разница в пару сантиметров была.

— Эва, подвинься.

— Сам подвинься, расселся, как король, ногу убери.

— Сама убери.

— Понеслось. Вы хоть полчаса можете спокойно посидеть, пересядьте на свободное сидение, раз не можете друг с другом рядом сидеть. Дети, нам еще 10 дней путешествовать всем вместе.

Они метнули друг в друга уничтожающие взгляды, но отодвинулись и перестали друг другу мешать.

«Господи, дай мне терпение пережить этот отпуск», — взмолилась я про себя.

«Все будет хорошо, все будет хорошо», — начала я повторять как мантру.

Они уже большие, девчонки их разбавят и отвлекут друг от друга, Лиза и Алекса — замечательные спокойные девочки, и Германия не располагает к ссорам и потасовкам, там все люди спокойные и законопослушные, а дети — так вообще сущие ангелы.

Была у меня история, когда я одна приезжала к Левке, мы поехали в какой-то маленький живописный городишко, кстати, надо туда и с детьми съездить.

Там была прогулка на паровозике, который поднимался высоко в горы, и сама дорога была живописной, и места, которые мы проезжали, впечатляли своей красотой. Я взяла Лизу, и мы поехали вдвоем, впереди нас села семья с тремя детьми разного возраста, где-то 13, 11 и 7 лет, все девочки, блондинки с голубыми глазами, просто по виду ангелочки, они всю дорогу или молчали, или тихо переговаривались, ключевое слово — тихо. Я во все глаза смотрела на этих детей и не верила своим глазам: такое разве бывает, чтоб дети несколько часов сидели тихо? Мне казалось, что в ночи глаза у них загораются адским огнем, а зубы превращаются в клыки, и ангелочки превращаются в демонов, ну не верилось мне, что дети могут быть настолько спокойными. Что тут в Германии делают с детьми, чтоб они были такими спокойными?

Даже моя тихая и спокойная племянница за два часа путешествия крутилась и вертелась, потом песенку тихонько спела, потом, устав от ландшафта, легла и задремала, а эти трое как сидели с прямыми спинами, так и сидели, мои бы собственные дети уже бы разобрали этот паровозик на запчасти и перессорились бы за время поездки.

Пока они росли, я всегда себе напоминала маму-обезьянку из известного мультика, вечно носилась и расставляла все по местам, пока они, как смерч, проносились и все крушили на своем пути. Сейчас они подростки и уже, конечно, гораздо спокойнее, меня это, конечно, радует. Очень надеюсь, что они, когда вырастут, будут дружить, а не возненавидят друг друга.

Мы с Левкой всегда были дружны, у нас маленькая разница в возрасте, и мы были как родные, все про друг друга знали и доверяли друг другу свои секреты, даже сейчас, хоть он и далеко, но эта связь не оборвалась, и когда мы видимся, мы всегда как маленькие подтруниваем друг над другом и смеемся, а наши дети ржут над нами, мы такие взрослые, а все как малыши забавляемся, он всегда при встрече сжимает меня в своих медвежьих объятиях и поднимает свою «маленькую» старшую сестру.

Все проверки мы прошли достаточно быстро, с биометрическими паспортами уже не надо отстаивать длинные очереди, все гораздо быстрее. Ну вот мы и в дьюти-фри, надо купить немного сладостей, и косметику посмотрю, может, что-то прикуплю.

— Дети, у вас есть свои деньги, идите выберите, что хотите, я пока в косметике, потом к вам подойду.

Детей долго уговаривать не пришлось, они быстро испарились в недрах магазина.

А я отправилась посмотреть крема, понюхать духи.

Наполнив нашу тележку, я рассмотрела, что стоит брать, а что нет, на что есть скидка, а на что нет — убрала из корзины, расплатилась, оставила все в стране, кроме пары пакетов конфет, которые взяла с собой в самолет для детей, и девчонкам в подарок две игрушки с конфетами.

Мы отправились искать нашу посадку на самолет, через 15 минут уже будет посадка, наше путешествие начинается, дети получили свои конфеты и уже довольные идут на посадку.

Каких-то несколько часов, и мы уже будем в другой стране, ужасно соскучилась по Левке и Ленке, уже предвосхищаю наши совместные каникулы, раньше мы часто путешествовали вместе, и нам всегда было весело вместе, пришло время подружиться и нашим детям и узнать друг друга поближе. Когда они были маленькими, они хорошо ладили, надеюсь, и сейчас найдут общий язык, и все будет хорошо.

Наша посадка началась, мы заняли свои места в самолете.

— Мама, можно я буду у окна? — попросила Эва.

— Хорошо, проходи. Адам, будешь в середине или сбоку?

— В середине.

— Уверен? Вы не будете ругаться, может, я между вами?

— Все нормально, мам, я в середине буду.

— Ладно, максимум поменяемся, пристегивайтесь.

Полет прошел отлично, послала Левке сообщение после того, как спустились с трапа самолета, он должен был нас встретить.

Как только мы вышли, я сразу увидела большую фигуру Левки.

— Привет, — я бросилась Левке на шею, он меня стиснул в медвежьих объятиях.

— С приездом, детишки, — расцеловал детей. — Ну вот, наконец-то вы и в Германии, идемте скорее в машину.

Когда мы приехали и зашли к ним в дом, дети друг друга стеснялись поначалу, но потом я отдала своим детям подарки, которые мы привезли, чтоб они вручили их Лизе и Алексе, и они нашли общий язык, стали показывать, кто где спит, разговорились, разыгрались и уже общение наладилось, и мы могли спокойно посидеть на кухне и поболтать.

Квартира у ребят была новая, я была в старой, эта квартира точно такая же, как предыдущая, но на комнату больше и балкон побольше, и нам уже было где расположиться всем вместе, не стесняя друг друга. Сама вручила наши подарки для Левки и Лены, еще родители им тоже что-то передали, все было съедобное, кому хумус, а кому шоколад, у каждого свои вкусности.

Мы с ребятами стали думать и обсуждать планы на ближайшие дни, с кем и как мы поедем и как будем путешествовать: все вместе или частями. Левка и Лена не всегда могли нас сопровождать, но в Европарк мы договорились ехать все вместе, чтоб дети получили удовольствие, это был любимый парк развлечений для девчонок, хоть они и были там много раз, но все равно с удовольствием ехали туда снова и снова. Мы приблизительно составили план наших поездок, который всегда можно было поменять, что-то добавить, что-то убавить, как будет желание, чтоб всем было удобно и интересно: и детям, и взрослым.

Мы расстелили наши матрасы, разложили вещи и отправились спать, это был длинный день, и пора было уже ложиться всем отдыхать, чтоб с завтрашнего дня с новыми силами начать путешествовать по Германии.

Уложила детей спать, подключилась к вай-фаю ребят и начала получать сообщения от всех, кто присылал просто анекдоты и видео с приколами, кто-то спрашивал, как мы долетели, нужно было ответить всем.

Я быстренько ответила: «Долетели замечательно, нас встретили, все хорошо».

Все-таки, мне подумалось, как наша жизнь стала связана с этими постоянными сообщениями и переписками, стоит забыть телефон или просто быть вне зоны доступа, и начинаются просто ломки, что чего-то не увидела, на что-то не ответила, кого-то проигнорировала. Хотя последнее время я намного проще ко всему этому отношусь, раньше и правда сильно нервничала, и если, не дай Бог, забуду телефон дома, возвращаюсь за ним, сейчас же максимум пишу тем, с кем нужно пообщаться и кто будет искать с рабочего мейла или скайпа, и все.

Я заметила, сколько свободного времени у меня появляется, если я не зависаю в телефоне, туда как в яму проваливаешься, стоит только одним глазком заглянуть, и уже не помнишь, как оказалась именно на той странице, из которой в конце концов вынырнула, когда я забываю телефон дома, а последнее время это стало случаться все чаще и чаще, видно, я перестала ждать или не хочу ждать ничьих сообщений. Когда телефон рядом, я постоянно заглядываю туда, может, кто написал, это уже вошло в привычку, а когда его нет, я отключаюсь от этого ожидания и этого любопытства, кто и что написал, прислал.

Работу без телефона я делаю в два раза быстрее, чем когда телефон лежит рядом, и даже если никто не пишет, я все равно ныряю с головой в соцсети, ведь там всегда есть на что посмотреть и что почитать, и так утекает время.

Интернет, как ловушка времени, в которую как в воронку затягивает и меня, и мою жизнь, я стараюсь сопротивляться, но все равно это уже часть жизни. Хотя я сейчас научилась концентрироваться на реальном и не уходить с головой в виртуальное, но виртуальное общение все равно часть и очень большая часть моей жизни, скажем, просто нырять с головой в соцсети и читать чужие блоги и смотреть на чужие фотографии — это одно, но именно общение — это совсем другое. Да, это не живое общение глаза в глаза, но в таком общении можно сказать намного больше, чем скажешь, глядя в глаза, написать, во всяком случае, мне проще о своих чувствах и желаниях, чем все это произнести, глядя другому человеку в глаза. В виртуальном общении многие гораздо смелее и откровеннее, чем в реале.

Я с детства любила общение по перепискам, искала друзей в других городах и республиках, в пионерской газете были адреса детей, которые ищут друзей, потом, когда стала ездить в пионерские лагеря, там обзавелась реальными друзьями, которым тоже можно было писать после возвращения домой.

Единственное, что не каждый человек умеет длительное время переписываться, рассказывать о своих делах, переживаниях, эмоциях, не все умеют долго поддерживать такую связь. Интернет облегчил связи людей, уже не надо идти на почту, покупать марку и опускать письмо в почтовый ящик, нужно просто нажать на несколько кнопок, и через секунду твой виртуальный или реальный друг получит от тебя весточку. У меня много виртуальных друзей, с которыми я намного ближе, чем с реальными друзьями и родственниками, потому что они умеют писать и поддерживать постоянную связь, отвечать и задавать наводящие вопросы, интересоваться и быть интересными, мало реальных собеседников это умеют, а в виртуале это очень нужно и важно.

Многие мои связи начинались именно с виртуального общения, если человек меня не может заинтересовать виртуально, то чем он может меня заинтересовать реально? Виртуальное общение уже плотно вошло в мою жизнь, и без этого уже не представляю свою обычную жизнь.

— Привет, вы долетели, все хорошо? — получила сообщение от Саши.

— Да, все замечательно, дети уже спят на новом месте, а я только готовлюсь ко сну.

— Спокойной ночи, моя любимка! Хорошего вам путешествия!

— И тебе спокойной ночи. Спасибо, целую.

Ну вот, сообщение, которое я ждала и которого до сих пор не получила, а теперь все хорошо, какие же мы, бабы, дуры. Я улыбнулась этому посланию и счастливая заснула.

* * *

Дни нашего путешествия пролетели очень быстро, дети хорошо поладили между собой, Эва наконец-то была в девичьей компании и наслаждалась, Адам больше общался по-мужски с Левкой, они очень хорошо понимали друг друга.

Мы посетили много интересных и красивых мест, от парков и зоопарков дети были в восторге, еда, естественно, тоже всем нравилась, мы кушали и дома, и в многочисленных ресторанчиках и забегаловках, десерты поражали красотой и вкусом, дети объедались мороженым и ягодами.

Я вовсю наслаждалась природой и сочностью зелени, мы были в лесу, на озере и на острове цветов Майнау, детям понравилось смотреть на бабочек, они садились прямо на руки и голову, это было очень забавно. Наш отпуск пролетел очень быстро, пришло время прощаться, дети так привыкли друг к другу, что чуть не плакали при расставании, но пообещали друг другу чаще созваниваться по скайпу, ну и они все-таки достаточно часто бывают в Израиле, приезжают в гости к родителям, а мы всегда рады с ними увидеться.

С Сашей мы переписывались каждый день, как будто и не было расстояния, я рассказывала каждый день сначала о планах, а потом о впечатлениях, он мне о встрече с родителями жениха и о подготовке к свадьбе. Я ужасно скучала и хотела уже увидеться. Пришло сообщение, как будто он почувствовал мои мысли, так у нас часто происходило, стоило только подумать, и он уже писал мне.

— Я соскучился.

— Ты как будто подслушивал, я только сейчас подумала, как соскучилась и хочу уже тебя увидеть.

— Да, я тоже ужасно хочу. Вы когда обратно?

— Уже завтра вылет.

— Здорово! Все успели, что задумали?

— Да, и даже, по-моему, перевыполнили план по просмотрам.

— Я рад. Как дети вели себя?

— В общем и целом, вполне замечательно, я даже в приятном шоке от них, они как будто повзрослели на глазах.

— Ну вот видишь, а ты переживала.

— Ну у меня работа такая, за все переживать.

— О да! Вещи собрали?

— Да, уже все упаковано, завтра Левка отвезет нас с утра в аэропорт, и прости-прощай, Германия, здравствуй, Израиль. Хоть мне и хорошо тут, но все равно уже хочется домой. Как думаешь, когда сможем увидеться? Правда, мне надо вернуться на работу и посмотреть, как там, сам понимаешь первые дни будут очень и очень горячими, но надеюсь, к концу неделю смогу вырваться, в общем, я тебе скажу, когда точно могу, было бы, конечно, классно, если бы ты вечером смог.

— Я попробую вырваться. У меня, кстати, через несколько месяцев будет командировка в Париж на несколько дней.

— Вау, как здорово, я хочу с тобой.

— Я был бы рад, если бы ты поехала со мной.

— Я тоже, хоть пару ночей вместе, это же просто мечта!

— О да!

— Давай ближе к делу посмотрим, если билеты будут не супердорогие, я бы поехала с тобой с удовольствием, на пару дней всегда можно вырваться, даже с работы и даже от детей, они могут уже сами оставаться, тем более на пару ночей. Ой, как я загорелась этой идеей, надеюсь и правда получится.

— Я был бы только за. Ну, поживем — увидим. Отдыхай.

— Соскучилась, целую.

— Я тоже, очень-очень, целую всю. Спокойной ночи, моя любимая девочка!

— Тебе тоже сладких снов, Мой!

Меня так воодушевила эта идея, что я стала мечтать об этой поездке вместе, было бы так здорово провести хотя бы пару дней вдвоем, только мы. Пока Сашка будет на работе, я пройдусь по окрестностям, может, сделаю шопинг, Париж — город романтики, как я мечтала когда-то попасть туда с любимым мужчиной, до сих пор так и не срослось.

Мы были в Париже с детьми и друзьями, и это была восхитительная поездка, хоть и не суперромантическая, но я была очарована Парижем, хотя боялась разочарований.

Париж не разочаровал, скорее наоборот, восхитил, и я с удовольствием поеду туда еще раз, тем более с Сашей. Может, наконец-то осуществится моя девичья мечта — побыть в Париже с любимым, хотя с ним я хоть в Урюпинск бы поехала, просто побыть с ним больше, чем несколько часов — это уже счастье.

С такими радужными мечтами я начала засыпать, завтра уже домой.

* * *

Стас и Инга лежали в постели, еще мокрые от любовного поединка. С тех пор как Стас открыл свою блинную и закончил ульпан, Инга начала приезжать по утрам раз в неделю, иногда получалось чаще, иногда реже. Когда не нужно было мчаться на заседания суда или встречи с клиентами прям с утра, она ехала к Стасу, это было их время, никто не мог их потревожить, они наслаждались утренними занятиями любовью, их страсть никак не ослабевала, им хотелось еще и еще, но и насладившись телесными утехами, им всегда было о чем поговорить, как и сейчас:

— Как продвигается подготовка к свадьбе?

— Ой, я тебе не рассказала, они решили сделать чуть раньше, в зале, который они хотели закрыть на апрель, освободилось место в ноябре, они поговорили с равом, он согласился, так что в середине ноября будет свадьба. Подружка Карин шьет ей платье. Карин не хочет чего-то помпезного, она хотела что-то скромное и недлинное, я еще не видела это платье, как-то несильно представляю, что они там сотворят, но главное, чтоб ей в этом было удобно и она чувствовала себя королевой, это ведь будет ее день. Я рада, что они раньше играют свадьбу, не надо так долго ждать, уже отпраздновать, пережить эти все волнения и жить спокойно.

— Я тебя понимаю, выдавать дочь замуж — это волнительно. Я пока этого еще не представляю, моя, надеюсь, еще не собирается, да даже если и соберется, меня максимум пригласят на свадьбу, а минимум — просто поставят в известность и будут ждать денежного подарка или вообще, чтоб оплатил им все расходы, — сказал Стас с горечью в голосе.

Инга погладила и поцеловала Стаса, пытаясь хоть как-то смягчить и отвлечь от горьких мыслей о его собственной дочери.

— Не накручивай себя, возможно, все будет совсем не так, как ты себе думаешь. Наши дети не всегда ведут себя так, как мы себе надумали, у них свое видение жизни, и они совершают свои поступки, ошибки, или наоборот, большие подвиги и прорывы, которыми мы потом будем гордиться.

— Дай Бог, чтоб так и было, пока что она с трудом разговаривает со мной, правда, хотела приехать ко мне на зимние каникулы.

— О, так это здорово!

— Да, я надеюсь, что это не превратится в кошмар. С одной стороны, я хочу ее видеть и скучаю, с другой стороны, я, естественно, страшусь этого, она хоть и моя дочь, но по сути — чуждый мне человек.

— Но может, это как раз то время, когда вы наконец найдете общий язык и обретете друг друга как дочь и отец.

— Твои бы слова да Богу в уши.

— Сможешь познакомить ее с моими детьми, они с ней погуляют, покажут Израиль с молодежной стороны, а ты покажешь с другой, в общем, найдете, чем заняться.

— Да, думаю, найдем, хотя я и не так много времени смогу ей посвятить, нужно и работать.

— На это время купишь ей экскурсии, в общем, всегда можно найти, чем ее занять, максимум — поможет тебе в блинной, думаю, ей это тоже будет полезно.

— Да, ты права, — он поцеловал ее нежно в губы. — Что бы я без тебя делал, мудрая ты моя.

— Ой, не знаю, наверно, совсем бы пропал, — сказала она со смехом. — Ладно, мне пора уже, — Инга отправилась в ванну.

— Да, мне тоже уже надо собираться. Пустишь?

— Ой, боюсь, снова придется мыться, — лукаво посмотрела на него Инга.

— Ну что ж, помоемся, если нужно будет, — и он притянул ее к себе.

Инга даже не думала сопротивляться, обвив его мокрым телом, отозвалась на страстный поцелуй.

— Сможем быстро? — прошептала сквозь поцелуи.

— Постараемся, — пророкотал Стас.

Их тела уже знали, что делать.

* * *

Два месяца прошло уже с нашего отпуска, все так быстро пролетело и уже успело забыться в суматохе будней, хотя дети до сих пор иногда чего-то да вспомнят из наших прогулок и чаще просят позвонить Лизе и Алексе, я рада их возобновившейся связи.

У меня получилось найти дешевые билеты до Парижа, и уже через 3 дня мы летим с Сашей, он в командировку, а я, чтоб побыть с ним хотя бы пару ночей.

Я до последнего не верила, что все получится, поэтому только сейчас решила рассказать Линке, она меня поймет.

— Линчик, я на три дня смотаюсь в Париж.

— Как, с кем? Ты же только-только с отпуска. Начальнику сказала?

— Нет, я скажу, что я плохо себя чувствую, а потом или за свой счет, или с отпускных возьму. Вы меня с Жанкой прикройте, хорошо?

— Ну я, конечно, постараюсь, но больше даже ей придется. Ты ей скажешь?

— Вот не знаю, ни к чему ей знать всю историю, хотя можно сказать, что встречалась с другом или подругой, типа другой возможности не было где-то пересечься, а хотелось увидеться.

— Так ты и не сказала, ты с кем летишь или к кому? У тебя кто-то появился? Колись, ты сейчас такая загадочная стала, ничего мне не рассказываешь. Я так понимаю, сглазить боишься.

— Правильно понимаешь. Я лечу с Сашей, он летит в командировку, а я с ним, чтоб побыть вместе. Представляешь, в Париж с любимым, это просто мечта, я даже верить в это боюсь. Знаешь, сколько раз я мечтала поехать в Париж именно с любимым или хотя бы с мужчиной, чтоб ощутить и прочувствовать всю романтичность этого города? Я тебе не рассказывала, как я даже замуж выйти согласилась, только бы поехать в Париж?

— Нет, не рассказывала, давай рассказывай.

— Ну начну с того, что я загорелась Парижем после прочтения книги «Анжелика». «Анжелика и король», «Анжелика — маркиза ангелов», в общем, всю серию я перечитала и мечтала попасть в Париж и вообще во Францию, в Прованс тоже, с этим у меня тоже отдельная история, она, по-моему, позже этой была.

В общем, был у меня один знакомый, мы когда-то были в одной тусовке, но он встречался с одной, а я — с другим, мы симпатизировали друг другу, но не более того. В общем, по прошествии лет, когда мы уже давно разошлись с теми, с кем встречались, и оба были в свободном полете, встретились у одного нашего общего друга. Слово за слово, договорились увидеться, потом еще раз и еще, вроде как просто друзья, так сказать, встретились два одиночества, вполне приятные друг другу, ну в конечном итоге мы все-таки как-то переспали, а потом он мне говорит, что его приглашают во Францию работать, а он не хочет ехать один, но просто с подругой он не может поехать, и он мне говорит:

— Алис, давай поженимся.

Я, конечно, сначала растерялась, но задумалась, думала-думала, он мне не был противен, с ним было вполне неплохо, я, конечно, не сгорала от любви, но почему нет — подумалось мне, ведь я буду жить в Париже, как я всегда мечтала, в общем, Франция сыграла в моем решении не последнюю роль. Ну и я наивная, романтическая девочка, ему и говорю: «Знаешь, я согласна выйти за тебя замуж, но чтоб это было на полном серьезе, а не фикция, чтоб, так сказать, в болезни и здравии, в любви и горе». Как сейчас помню его ошарашенный взгляд, он, видно, совсем не ожидал, что я все-таки соглашусь, в общем, после этого наши все отношения сошли на нет, он очень быстро испарился из моей жизни, можно сказать, как ветром сдуло, вот как надо парней отпугивать, — засмеялась я.

— Короче, брак с Парижем не получился, — уточнила Линка.

— Неа, я потом уже узнала, что у него там тоже что-то не срослось, он туда тоже не поехал.

— А что за история с Провансом?

— С Провансом было еще проще. Я через радиопередачу, были тогда знакомства, можно было позвонить, оставить свой телефон для желающих познакомиться. Короче, познакомилась я с парнем, жили мы чуть ли не на соседних улицах, но долгое время просто разговаривали по телефону.

Просто у него был высокий рост, и он искал себе девушку под стать, я сразу сказала, какой у меня рост, и по параметрам я не подходила, но при этом нам это не мешало общаться вполне душевно и по-дружески. Вот один раз я все по тому же радио услышала, что есть возможность и замечательная экскурсия в Прованс, я тогда еще не ездила за границу, и уж тем более одна, предложила ему со мной поехать как попутчикам, но он отказался, хотя программа была интересная.

Кстати, больше я не слышала про такие организованные туры именно в Прованс, так что и тут меня обломали.

Ну и последняя попытка, уже когда с мужем жила, он прекрасно знал про мою голубую мечту побывать в Париже и во Франции, и вот как только он собрался меня туда отвезти, мы решили развестись, окончательно и бесповоротно.

Но я не поставила крест на этой мечте, но решила взять судьбу в свои руки и все-таки попала в Париж, конечно, не с любимым мужчиной, а с любимыми детьми и друзьями, и это была тоже незабываемая поездка, и я рада, что я все-таки попала и в Париж, и в Версаль, как мне мечталось. Хотя Версаль не произвел на меня того впечатления, которое я от него ждала, но Париж меня не разочаровал, а наоборот, и я с удовольствием поеду туда еще раз, но сейчас во главе угла уже не Париж и не романтическая Франция, во главе угла мы и наше желание побыть вместе.

— О, я тебя прекрасно понимаю, желаю, чтоб все было идеально, как в твоих мечтах!

— Я очень на это надеюсь и очень этого хочу, в общем, держи оборону тут.

— Будет сделано, наслаждайся и ни о чем не волнуйся. А дети с кем?

— Дети дома, с мамой будут.

— Ты ей рассказала?

— Без подробностей. А она особо и не расспрашивала.

— Ну так все замечательно.

— Да, все будет хорошо, все получится.

* * *

Мы летели на разных самолетах, но договорились встретиться в аэропорту Парижа — в Шарль-де-Голле, и оттуда вместе отправиться в нашу гостиницу. Нам удалось снять номера в одной гостинице, конечно, не в одном номере, так как Саше снимала гостиницу работа, а я не могла с ним фигурировать в одном номере, пришлось снимать еще один, хотя я явно буду там совсем мало.

Как поется в песне: «Наша с ним основная задача — не застуканными быть на месте». Именно так мы и пытаемся действовать, хотя трудно нас, конечно, застукать в Париже, но даже перед его работой не стоит светиться, ох уж эта тайная жизнь. Но сейчас можно расслабиться, я лечу к тебе, Париж, жди меня!

Саша прилетел на два часа раньше и ждал меня в аэропорту, я волновалась, как школьница, как будто и правда я прилетала из другой страны, а меня ждали и встречали, это так волнительно и приятно, можно расслабиться и насладиться, все страхи оставив дома, а тут — одно сплошное наслаждение и романтика.

Я вышла в зал ожидания и сразу увидела Сашу — какой он все-таки красивый! А в руках у него цветы, маленький букет разных цветов, это так мило и приятно, у меня забилось сердце от восторга и любви.

— Привет!

Мы слились в поцелуе и объятии.

— Это тебе.

— Спасибо, ужасно приятно, он такой красивый, спасибо, — я снова поцеловала его.

— Захотелось тебя встретить по-настоящему, — сказал он с улыбкой. — Наше путешествие начинается, любовь моя, — он обнял меня, и мы пошли на выход. — А поехали на электричке метро, тут у них все относительно просто, я пока ждал, уже разобрался, станция метро недалеко от нашей гостиницы, мы близко к центру живем.

— Поехали, конечно, с тобой хоть куда, — я взяла его за руку и прильнула к нему.

Купили билеты в автомате на Париж, прошли турникет и вот мы уже внутри, через 5 минут наш поезд, мы оба с двумя рюкзаками зашли в пустой вагон и заняли места рядом, с нами вместе зашло много народу, но все спокойно расселись по вагону, никто никому не мешал. Я положила голову на плечо Саше, он держал меня за руку, иногда целовал в голову.

Как же классно так вот вместе ехать, у нас первый раз вот такая просто поездка в транспорте, когда никто не за рулем, когда мы вот так можем рядом сидеть, это вроде такие простые вещи, но для нас это большое наслаждение — побыть просто вместе, ни от кого не прячась и никуда не торопясь. Было уже одиннадцать часов, Саше завтра с утра на работу, а я целый день предоставлена самой себе, но вечер будет только наш, а еще целая ночь, и сегодняшняя ночь — тоже наша.

Саша как будто почувствовал мои греховные мысли, повернулся ко мне, сжал мою руку и поцеловал в губы.

— Скорей бы уже оказаться на месте, хочу тебя безумно.

— Я тоже. Я надеюсь, в каком-нибудь из наших номеров будет все-таки двуспальная кровать.

— Я тоже на это надеюсь, а то придется половой образ жизни осваивать в прямом смысле этого слова, — пошутил Саша.

...