Оглавление

Юрий Викторович Швец «Меч Перуна» роман-сага Том 6

©2022 ШВЕЦ ЮРИЙ ВИКТОРОВИЧ

Об авторе: Швец Юрий Викторович. 1965 г. Родился в России, в *безкрайних Оренбургских степях Урала… Писатель. Историограф. Культуровед. Последователь Культуры и Этики Ведического Наследия. Путешественник… Просто, стремящийся к истине Человек.

В томе оставлена и не тронута авторская орфография и пунктуация, ибо она является методичной частью подачи материала и задумки всего романа, как и всех его предыдущих книг.

От автора:

— Вспоминайте, РОДовичи, древние истины, ибо в этом томе автор постарается научить вас… правильно извлекать суть из них. Суть — жива. Зная истины Языка и нашей Культуры РОДНЯ рас-тит в себе ВЕЧНУЮ ДУШУ — ЖИВУ. Начнём прямо сейчас. Дам РОДу то, о чем родо-виты много раз слышали, но не понимали «откуда» это. А между тем это наша Культура, извращённая бесами, кои стали Прахом. КА-ЖДОМ-У СВОЁ… Так говорили они, не понимая истин. И КЪНЪ применил к глупым и мнимым это самое ПРА-вило. Просили — получите. Внизу дам полное истинное изречение. Вникните в него… и постигните СУТЬ. Эта Суть витиевато отражает Истины, но не ретуширует кривду. Для чего? А для того, чтобы отделить прах от Жизни. Извлекая, постигая и поЗНА-ВАЯ Суть — вы познаёте, ПРАВИЛьнО ВАЯ-ете себя в этом материальном мире. Постигаете изнаночную Суть себя. Вашу Суть…, чтобы взРАСтить в себе ЖИВую Суть. ЖИВУ РАСы.

Этот том (он завершает круг моих томов — 16) посвящаю своему ОТЦУ… и издам его в его день рождения 30 октября, до коего он не дожил семьдесят два дня, *РАСТ-ВАР-ившись в тройствЕНЪной структуре поля Вечности… разменяв земную гармонию числа семь на… на титульную гармонику Небес.

автор: Юрий Викторович Швец.

Каждому своё. Богу РОДу нет дела до тех, кто идёт к Диаволу. Ибо, Время даётся только тем, кто ищет Истины. Каждому своё. У Диавола нет Тела для тех, кто идёт к Богу Роду. Ибо Пространство только для ищущих Идеала. Каждому свой поиск… и иск — кто-то становится Вечностью…, а кто-то пыльной мнимостью — прахом.

Древние свитки.

Часть первая: Суть и о-бес-судь

Глава 1

Роланд Мериндорф восседал на крупном скакуне, который был «обёрнут» спадающей с высокого крупа накидкой папского ордена. Красные Кресты на накидке коня едва различались и на его крупе, и в обычном месте их нанесения — у основания шеи, ибо былая белизна материи была затёрта пылью от осыпавшейся при своём высыхания болотной грязи, коей и была та забрызгана — до серого густого тона. Сам Роланд уже второй день не снимал своего тяжёлого шлема, ибо какая-то внутренняя тревога поселилась в его сознании… и давила на него всё сильнее и сильнее. Голова болела… от тяжести шлема. Виски как будто сдавливали пыточными тисками… но Роланд не снимал шлема… и это его предосторожность, была замечена всем его окружением. Поэтому, рыцари, в этом медленном движении по болоту и лесу, находились на самом пике своего внимания — всё вокруг них находящееся им казалось враждебным и не внушающим доверия… Кони, шли легко, ибо последняя остановка была в одном из брошенных селений славян, в коем нашли для коней хороший корм, а после него последовал и довольно продолжительный отдых…

Роланд всё время вспоминал, вернее пытался вспомнить, внезапно появившуюся точку возникновения, «рождения» этой своей тревоги… и, наконец, просчитал её:

«-…да! Я понял… понял! После короткого разговора с Адлихтом… я стал чувствовать…„это“. Чувство тревожности родилось тогда… Адлихт… Он произнёс фразу… коя меня вроде бы не должна была задеть — так мне казалось! Так я пытался убедить себя… в этом пути… из Залесья. Но… на самом деле… я потерял покой. Потерял покой… и всё во мне… уже не то… и не так…, как я себе представлял. Эта мысль не покидает мой *разсудок… Она стала доминантной в нём. Во мне… И это становится невыносимым… А ведь я думал иное!.. Какое мне дело… до неё?! Я путался в своих чувствах… пытался выдавить её из своих воспоминаний… по пути сюда. И мне, казалось, что я добился успеха. Я почти не вспоминал её… Да, не вспоминал… но только… до этого момента!.. Получается… до наступления момента… истины. До того самого момента, „точки“ в разговоре с… Ансгаром и его новыми коннетаблями. У них оказались довольно длинные языки… Змеиные… Василиса говорила именно так… И я очень хотел одному из них… укоротить его. Дюральд… магистр не дал бы мне, конечно же, этого сделать. Но… уже там я… стал вспоминать её. Я увидел… тех самых, упомянутых ею, змей!.. А тут… Адлихт возьми и подтверди мои подозрения. Это был удар для меня — Бероника в опасности!.. Брат Альбрехта… решил свести её со света. Но не он один… На самом деле… король Людовиг… это Людовиг!.. От него… тянутся нити!.. Он, поэтому, теперь я понимаю это, и не дал мне прошлый раз… унять обличительный пыл брата „мужа“ Бероники — Родриха. Я тогда и не думал убивать его. Нет! Я просто хотел… чтобы он распластался в своих латах передо мной… и всё. Но какова Бероника! оказывается она отказала самому „самцу“ Людовигу, пока я лежал в монастыре без чувств, после той битвы… Король решил одним своим ударом отомстить мне! Так… именно так… Людовиг решил мне отомстить… за свою фрейлину?! Через принуждение вступление с ним в „связь“ графини Альбрехт. За чьё имя я и… бился на турнирах. Получается… смерть графа Альбрехт… на его руках!.. Он ведь мешал карлику Людовигу. Вот значит каков был план его мести… Но… Бероника осталась непреступной. И король, затаил злобу, переросшую в ненависть. Свинья!.. Потом… вдруг неожиданно, умер сам граф Альбрехт! Но я думал, что до него дотянулись руки… не короля. Бероника, получается, *разсказала мне не всё… Я не поверил ей тогда… Чувствуя, что она что-то скрывает… но сейчас должен признать — она не лгала мне. Просто не договаривала. Просто не договаривала… но не лгала. А может она никогда… никогда не лгала мне?! А лгал только я? Я сам!.. Играючи… восторгаясь своей силе… и успеху. Что-то ты мне… совсем не нравишься, Роланд, в последнее время. И эта ссора с Дитрихом… Он ведь был во многом прав… К тому же… появилось это кольцо… И зачем я снял его с руки Дитриха? Как-то спонтанно получилось… Будто мной кто-то руководил… извне. Бероника сразу же заметила его… Её не проведёшь. И сказала, чтобы я был осторожен…, предупредила… Я не вник… Я был слеп…»

Роланд нащупал кольцо в своей поясной сумке… и удостоверившись что оно там, убрал ладонь с пояса.

«-…зачем оно мне теперь? Я думал *изпользовать его… при возвращении своих родовых, оставленных отцом земель. Думал оно наделит меня какой-то силой и убеждённостью. Но… там сидит настоящий демон!.. Мерзкая сущность… и ему нужно тело. Тело, кое оденет кольцо. Я ведь чуть не стал им… тем самым Телом. Но всё же нашёл силы снять его… Теперь, голос молчит. Пусть говорит… с тёмными углами сумки. Но… всё же… тревога не покинула меня. И Адлихт… подлил в неё огня…»

Роланд оглянулся… и найдя глазами контура Адлихта, махнул тому рукой. Тот сразу же… ускорился и, догнав Роланда, поехал рядом.

— Так что же… ты услышал от доверенного Родриха? Он, конкретно, назвал имя жены его умершего брата? — сразу же спросил Роланд, как только Адлихт сблизился с ним.

Адлихт, поднял свой чистый, *безхитростный взгляд на коннетабля.

— Вот это-то и заинтересовало меня. — Утвердительно кивнул он.

Адлихт был из тех, кто никогда не распространяет услышанных им личных новостей, даже людей, далеко находящихся от его личного круга знакомств. Сам Адлихт не искал славы и признания, но был рыцарем отчаянным и отважным. Но отвага в нём, полностью гармонировала с… природной воспитанностью и честностью по отношению к окружающим его людям и самому миру, в коем он как бы живёт. Поэтому, поняв, что Роланда, эта случайно им обронённая фраза, явно стала угнетать, он сразу же понял о КОНфиденциальности начатого ими разговора и поэтому перешёл на глуховатый звуковой полутон… своего голоса.

— … Его звали фон Крузье. Я видел его пару раз… в Гамбурге. По каким делам он там был — не знаю. Но я знаю, что он нечист ни на руку, ни на помыслы. Та ещё скотина. Так вот он…, тогда хорошо подвыпив, разболтался… Говорил, что Родрих, когда ты, Роланд, лежал в монастыре с ранением, бахвалился о том, что этим ранением, якобы ты спас себе жизнь. Крузье, будучи шавкой короля, болтал: «-…мой Сир, поклялся уничтожить молодого Мериндорфа! И уничтожить… саму проблему в женской юбке!.. Этот замысел уже разработан… и ждёт подходящего момента, для своего выполнения. Нужно было только её возвращение! И вот… она вернулась! Сам Родрих, тоже давно ожидает и желает этого! Но… скажу тебе по секрету, Адлихт, Родрих знает, что его брат не трогал Беронику, так как муж «трогает» законную жену. Покойный граф Альбрехт… был болен… и принимал её, как отец принимает дочь. Как дочь!.. Я сам в шоке! Да, он любил её… но ещё раз повторяю — как дочь! А для Двора Людовига — они были супружеской парой. Родрих же сам, очень настойчиво набивался в любовники Бероники. Но та… оказалась злобной стервой… и даже раз кольнула того… кинжалом в мягкое место так, что тот не мог сидеть целый месяц. А она сказала ему, что отсечёт в следующий раз… все его выпуклости. Вот после этого, Родрих вдруг услышал о Мериндорфе… и просто взбесился. Он ревновал, Адлихт!.. Родрих сильный, отважный рыцарь и это знают многие… И тогда, именно тогда, он возненавидел Роланда. Возненавидел… как говорят «за глаза». К тому же, по после того случая с Бероникой, его брат Альбрехт перестал пускать его в своё графство, назвав Родриха, при этом, похотливой, несдержанной цепью собакой. Ты знаешь, старый граф Альбрехт был отважным и на слова, и на поступки!.. Этого у него не отнять… Ха-ха-ха!..»

Адлихт замолчал… и, немного помолчав, продолжил:

— Я слушал его болтовню… почти час. Он мне много чего *разсказал… уже не относящегося к твоему вопросу, Роланд. Но я понял, что Родрих задумал нехорошее… насчёт графини Бероники Альбрехт. Я думаю, пока её не было, в замке графа поменяна вся челядь… да и стража тоже!.. Может перестроили что… внутри самого замка?.. Готовится нехорошее. Графство конечно же отойдёт Родриху, и король Людовиг естественно быстро закрепит это… своим указом! Он то, тоже… из того самого числа отвергнутых Бероникой…

Роланд слушал Адлихта… почти не дыша. Он словно бы… после столь долгой, продолжительной слепоты, неожиданно для себя… снова увидел Свет.

«-…она мне не лгала!.. Она говорила правду… но я не верил ей… Не верил… А правда была рядом… Совсем рядом. И вот поэтому… и дядя… был столь настойчив! Он-то знал о её отношениях с… Альбрехтом!.. Он всё знал!.. И ни сказал мне ни слова…»

Роланд неожиданно повернулся к Адлихту, выпалив вопрос:

— Ты встретил и проводил Беронику до самого замка?

— Да. Но я уже сказал тебе насчёт челяди в нём.

Тревога Роланда поднялась на более высокий уровень. Он, находясь в нетерпении, заёрзал в седле и огляделся:

— Ну, где же… они?! Они уже должны были вернуться!

Адлихт внимательно наблюдал за Роландом.

— Может ты совершил ошибку отпустив чеха? — толи спросил, толи высказал своё мнение контур.

Роланд, совершенно неожиданно для Адлихта, отреагировал спокойно и уверенно:

— Я дал слово и выполнил его. А тем, кто так трясся за свою шкуру, захотелось догнать его. Я не мог им запретить этого! Но и своего слова не сдержать не мог, Адлихт! Ты меня понимаешь?

Адлихт кивнул… и покачал головой.

— Война… растаптывает все слова и чувства. Я уже… стал почти БЕСчувственной железной куклой. Бесом в железе. Иногда… хочется просто выть волком. Но… я дал обет в своё время и это время ещё не *изтекло (слог Из — время на земле).

Роланд совершенно по-иному взглянул на Адлихта.

— Сколько тебе ещё служить в Ордене по данному тобой обету, контур? — спросил он.

— Это… последнее лето. — Устало улыбнулся тот.

Роланд вздохнул и заметил:

— Ты почти свободен… Нет-нет! Ты почти волен, Адлихт! Но… впереди ещё… эта война… затеянная не нами.

Адлихт грустно улыбнулся:

— Из моей турмы осталось только четыре рыцаря. Все пали… Кто у реки Пены, когда мы высадились в её верховьях… с драккара одного гнусного датчанина. Там я потерял многих. Другие погибли… уже вот… в самом начале похода. В здешних лесах. И я не знаю — выживу ли сам?!

Роланд вдруг почувствовал свою ответственность… за тех, кого повёл за собой. Не о всех он думал, но вот о таких как Адлихт — он задумался точно:

«-…да такие как Адлихт не отказываются от самых трудных заданий. Они не лижут… коннетаблям „задниц“ и поэтому отправляемы… в самые смертельные места! Да… я помню… слащавые взгляды новых коннетаблей!.. И я… А я повёл их снова в „пекло“ событий. Повел тех кто и так „тащит“ всё на себе… Повёл можно сказать… на смерть. А сам я выживу?.. Или мне это нужно… снова для самоутверждения, как говорила Василиса? Нет, Роланд… надо „что-то“ менять… ты ответственен за жизни таких, как Адлихт!..»

Он снова заёрзав в седле, нервно поправил шлем и, приняв новое решение, произнёс:

— Бери две турмы, Адлихт, и двигайся к оставленной пехоте! Туда… к развилке. Только со всеми предосторожностями. Я возьму с собой этого палача… и найду турму Брюге, ушедшего за чехом. Что-то их долго нет?! Мне нужно их догнать… А потом… найду, вместе с ними, то самое направление в сторону озёр. Озёра где-то здесь! Я уже внутренне уловил… нечто такое… Совы летят все… в одно направление. Это не может быть случайностью!

Адлихт кивнул и отреагировал:

— И ты это заметил, да?! Я не стал озвучивать свои наблюдения. Зверинные тропы…*изчезли. А ведь известно, что звери не ходят к их селениям. Но хорошо, что мы не вошли в тот Зачарованный лес, а ты повёл нас вдоль него. Это было твоим правильным решением. Я удивился ему, Роланд. Обычно ты… прёшь напролом.

Роланд отреагировал:

— В Залесье… я повидал кое-что… и не хочу подОБных повТОРений! Забирай турмы и веди их назад, Адлихт! Я же… сам… совершу последнее действо… в этом задании. Сам! — Роланд ускорил коня, отрываясь от Адлихта, но при этом, дав знак палачу Фирцу и его пыточной турме следовать за ним.

— Фирц, за мной со своими рыцарями и десяток из первой турмы за мной!

Адлихт повернулся к остальным, кои остались вокруг него… и заметил:

— Нам надо возвратиться, братья! Наша задача достичь места оставления пехоты. Коннетабль решил сам выполнить остаток задания. Это его решение. Мы почти у цели — где-то здесь… лазейка к озёрам. Но… всем туда соваться нет смысла — он *разсудил правильно. Роланд не изменился, хотя болтали многое. Он такой же храбрец, как и раньше. Но…*разсудительности в нём явно прибыло. За мной, Братья монахи!

Адлихт развернул коня… и рыцари, ещё раз поглядев вслед, ускакавшим вперёд, вместе с коннетаблем Ордена Роландом, двинули коней за контуром.

Роланд двигался по наитию… одновременно, продолжая в мыслях отслеживать нить разговора с Адлихтом.

«-…значит… и Родрих слуга короля… Вот не думал… Я-то полагал, что им двигает… честь графского Рода?! Что он печётся… о чести графа Альбрехта. А он… имел свои расчёты! Я был молод… и, оказывается, довольно глуп, впрочем, как и слеп. Не видел… видимого. Вот поэтому… он так часто бывал при короле Людовиге?! А этот Карлик отправил меня сюда, чтобы я, может быть, просто сгинул на этом задании?! Ансгар получается, ненароком, не хотя этого, помог королю!.. А они ведь ненавидят друг друга… Просто терпеть не могут…»

Роланд, через щель своего шлема в форме креста, вдруг заметил, что Фирц, подал своему соседу какой-то знак… Роланд напрягся. Он посмотрел на впереди лежащий лес. Именно в него въехала рыцарская турма Брюге, чтобы догнать чеха Гусака. Казалось, Гусаку не уйти — в турме Брюге были отличные следопыты. Но, прошло уже более часа… а турма не возвратилась.

Они въехали в чащу… и лес ограничил видимость, скрыв всё своими зелёными зарослями.

— Двигаемся осторожно! — пробасил сквозь шлем Роланд, соседним рыцарям. — Смотрите под кустами в ложбинах — нет ли там спрятанных тел! Фирц, возьми левее! Там тоже всё очень хорошо просмотрите! Внимание и внимание!

Палач Ордена, недовольно буркнул:

— Не стоило пускать… чеха! Слово!.. Ишь какая важность — прям королевское слово!

Недовольный Фирц, придержал коня, совершая поворот — вид его был почти враждебен, по отношению к коннетаблю. Но, всё же палач Фирц выполнил приказ, отделившись с десятком рыцарей влево… и скрываясь там из вида.

Роланд сдержался и не отреагировал на это откровенное хамство, понимая, что к добру это не приведёт… Он продолжил путь с остальными… Так они преодолели ещё с саженей пятьдесят.

Вдруг, впереди стал слышан отчётливый топот копыт нескольких пар всадников. Роланд обнажил свой меч, а рыцарям дал приказ взвести свои арбалеты… Все взгляды устремились вперёд.

Но стрелять не пришлось — впереди показались те самые пропавшие в лесу. Появившиеся из зарослей, *разсмотрев своих всадников среди чащи (красные кресты очень хорошо проглядывали среди зелени), устремились к ним… Ещё до их приближения, Роланд почувствовал неладное — кони приближающихся явно были напуганные чем-то — на поводьях была выделившаяся пена… а сами кони нервно фыркали и ржали.

Наконец, все рыцари турмы Брюге, из числа появившихся из леса, приблизились к ним.

— Беда, Роланд!!! Он убил Ото Брюге! Растоптал… как солому и его коня! Сбил… и растоптал!.. Шесть рыцарей пали с Брюге! Это колдовство!.. — Сразу же заголосили они, почти заглушая друг друга.

В этот момент, позади приблизившихся к Роланду, в том самом лесу, заревел… дикий тур.

— Он… уже здесь! — прискакавшие рыцари затряслись и были явно не в том духе, который позволяет сопротивляться какой-то враждебной силе.

Это удивило всех присутствующих… но не Роланда. Он уже имел опыт… подОБного действа.

Роланд, без лишних вопросов, посмотрел на явно *изпуганных рыцарей… и произнёс:

— Скачите к краю леса. И там ждите. — А сам направил коня на предполагаемый участок леса, в коем раздался рёв.

Роланд достал из лузы… тяжёлое копьё и, снова, дал знак всем оставшимся следовать за ним.

Палач Фирц, уже тоже почему-то уже успевший прискакать к ним, закричал сквозь шлем и его голос, почему-то, показался Роланду несколько изменённым:

— Что мы там будем делать, коннетабль? ты хочешь присоединить нас к Брюге?! Это колдовской лес!

Роланд повернулся к тому — в его глазах горело презрение:

— Ты жаждал крови, Фирц?! Так возьми её! Или ты предпочитаешь лить кровь только безобидным пленникам?

Фирц, из закрытого глухого шлема, передёрнув плечами, прокричал:

— Я воюю с врагами на двух ногах, а не на четырёх! Это может быть… тот самый Дух леса. Его Хранитель!

Роланд повернулся к тем, кто остановился с Фирцем:

— Вы что? А ну-ка все за мной! Надо узнать, что там на самом деле! Я встречался… уже с колдовством! За мной, я сказал!

Голос коннетабля стал холодным, «металлическим».

Монахи-рыцари, *изпуганно бросив взгляды на Фирца, тронули коней за Роландом, но… отъехать далеко не успели — из кустов, с треском ломая их, совершенно внезапно для всех, вырвался огромный «рогатый вихрь»… Им действительно был мощный, огромный тур — хозяин здешнего леса. Он, мощным ударом своих рогов, снёс коня, остановившегося на месте палача Фирца… и в миг растерзал рогами обоих: и коня, и всадника. Монахи, успев повернуться, ибо уже отъехали с этого места с пяток саженей, всадили в толстую шкуру огромного тура с десяток арбалетных болтов, но тот, словно бы не почувствовал этого… Вся мощь Тура развернулась теперь к всадникам… и все увидели его горящие огнём глаза.

«-… Тот самый дух леса! Гусак говорил правду! — промелькнуло в мозгу Роланда. — Легенды гласят: „Лес обережный около Ретры хранит необычайный величины тур“! Так говорили давно! Говорили с древности! Ретра здесь! За ним! За этим лесом… Я выполнил задание! Можно уходить! Мы свободны! Теперь… мои руки развязаны…»

Он развернул коня и закричал:

— За мной! Мы выполнили задание! Дух Леса в битве не победить! Но мы знаем, теперь сторону расположения Ретры! — Роланд повернул коня влево, от объявившегося духа леса, и поскакал в то направление.

За ним последовали те, кто был ближе всех к нему.

Но тур уже ворвался в тот десяток всадников растоптанного им Фирца и снёс ещё пару из них… Рёв тура… и жалобное ржание лошадей, крики монахов — всё слилось в один звуковой фон.

В этот момент, к ним присоединились ещё два всадника из турмы Брюге, кои выскочили из леса. Они, *изпуганные тем, что снова напоролись на того самого тура, сразу же, развернув коней, поскакали за Роландом.

— Зря… зря мы утопили в болоте… того беднягу чеха Гусака! — Вдруг услышал Роланд слова тех всадников, кои сейчас скакали с ним рядом и принадлежали турме Брюге. — Он… уничтожил всех… почти две трети турмы. Всех… и Брюге пал первым.

Роланд, повернулся к ним:

— Хватит верещать! — рявкнул Роланд, — скачите… если хотите жить! Я задержу… его!

Сам Роланд вдруг решился на другое — он развернул коня и опустив свою пику ринулся на тура в атаку. Он сам не понял того, что его толкнуло на это… но рука крепко сжало орденскую пику и его спина вмиг натренировано окаменела, от напряжения всех спинных мускул — ибо он готовился встретиться своим наконечником пики… с телом огромного тура. Он видел, как несколько арбалетных болтов… просто отлетело от шкуры тура, не сумев пробить её… и поэтому Роланд напряг всё своё тело, готовясь встретиться наконечником пики с шеей тура… в намеченном им месте. Вслед за ним, в атаку бросилось ещё несколько самых храбрых всадников. Сколько их было всего? Роланд не видел и не понимал. Остальные… находились в полном оцепенении от навалившегося на них страха… и поскакали туда, куда им указал Роланд Мериндорф.

Тур, казалось бы стоял к атаке Роланда боком… терзая на земле сбитых всадников… и не должен был так быстро среагировать на этот внезапный поворот коня Роланда… но… в момент приближения наконечника к его телу… само тело тура изменило своё положение, в развороте и небольшом перемещении… своего корпуса. В результате коего, Роланд понял, что колоть тура при таком угле отвода держащей пику руке уже нет никакого смысла… Роланд проскакал мимо… а вслед за ним и другие всадники, кои бросились за ним… Тур же ринулся на тех, кто застыл в оцепенении… ещё при его появлении, и были не в состоянии править ни собой, ни конём… В этот момент, на небе сверкнула молния… и раздался страшный треск. Роланд в оцепенении поднял голову и с удивлением заметил, что небо полностью заволокло кучевыми облаками, кои сгустились необычайно быстро… Кони после этого «треска» внезапно лопнувшего неба… перестали чувствовать твёрдость в ногах… и стали в страхе спотыкаться, переводя бег с ноги на ногу… и проявляя крайнее возбуждение.

— Уходим, Роланд! Уходим! — крикнули ему те рыцари, кои оказались около него, — всё здесь против нас! Колдовство! Кругом колдовство!

Один из рыцарей схватил поводья коня Роланда… и потянул за собой… Роланд оглянулся назад… и увидел только то, как Лесной Дух разбрасывает в стороны тех, кто потерял нить к своему самообладанию… и стал жертвой своего собственного страха.

Роланд вновь окинул взглядом тех, кто был ещё рядом с ним — таких оказалось около двух десятков.

В своих мыслях он отметил:

«-…совсем неплохо! Я думал… что потерял больше! Ну этих надо вывести!»

— Берём левее! Левее! — крикнул он своим рыцарям, — вот к тому подъёму! Этот заросший лесом холм скроет нас!

Вновь над ними треснуло небо… и полился ОБ-ИЛьный дождь (Слог «Ил» у нас имеет образ «Земной Бог»)…

Рыцари Креста вновь стали уважать своего коннетабля, ибо видели с какой отвагой он один бросился на лесного духа в образе дикого тура. Никто из них уже не сомневался, что появился этот Лесной Дух именно из-за того, что Брюге всё же догнал бедного чеха, которого отпустил Роланд. И тур сейчас, расправлялся именно с теми, кто был с Брюге…

Они скакали примерно полный круг частей часа (шестнадцать частей часа равны 10 минутам. Авт.), лавируя бегом коней меж деревьев, кои бежали в небольшой пологий подъём… Тура более видно не было. На слух ничего определить было нельзя, ибо сама скачка была довольно шумной, к тому же шум дождя и стук капель по шлемам, заглушал многое из звукового фона вокруг скачущих… Наконец, Роланд поднял руку… и стал замедлять движение… Вот он повернулся ко всем.

— Так… мы кажется оторвались. Дождь, несомненно, нам помог. Но… надо оглядеться, чтобы не попасть в ещё одну западню.

Роланд поглядел наверх холма… и закончил:

— Я наверх… сам всё погляжу. Оттуда вид лучше. Туда на лошади не пробраться, поэтому я пешком.

Он спрыгнул с коня и передал его поводья ближайшему рыцарю.

— Ждите здесь… и не шумите. Дождь пошёл на убыль. — Произнёс он последнее и зашагал вверх по склону, обходя стволы деревьев.

Вот от совсем… скрылся из виду, заслонённый зарослями леса.

Храмовики Ордена провожали его взглядами в полном молчании… Когда он *изчез из вида, один из них произнёс:

— А я было послушал Фирца и поверил, что он трус и бросил умирать тех, кто ушёл с ним на то задание с коего он возвратился. Сегодня, я сам, своими глазами увидел того же Роланда, что и прежде. А вот Фирца… Господь прибрал. Воистину, правда всегда торжествует. Фирц, тихо шептался со своими о «чём-то» низменном. И я вот что думаю, а не замышляла ли эта жаба… худого в сторону Роланда?!

— Замышляла. — Ответил другой рыцарь. — Они должны были убить Роланда, когда он выведет их к Ретре. Тур спутал все их расчёты.

Первый рыцарь с удивлением в голосе, спросил:

— Но кто? Кто дал им… такое задание? Неужели же… Магистр Дюральд?

— Дюральд?! — повторил его собеседник, — нет! Дюральд не станет марать свою честь… убийством. Ты забыл… о легате Ансгаре, который одев сутану архиепископа… уже не дорожит латами легата и не дорожит более…

— Чем? Сутаной? — переспросил другой рыцарь, только что подъехавший к ним.

— Честью, Биргер! Именно сутана даёт право уже забыть о чести. Фирца… и его подручных в поход отрядил именно он сам. И это меня наводит на мысль… Хотя, Фирц иногда прилипал и к новым коннетаблям.

— Ах вот оно что?! Ты прав! Легат перестал быть легатом. Но… всё же я не уверен, что это Ансгар?! А вот новые коннетабли?.. Здесь я не уверен… Но… нужно молчать, ибо в Ордене не любят болтунов. Пусть Господь решит — жить ли теперь Роланду. Если так… то за Фирцем, в случае выживания Роланда здесь, будут другие… такие же, отряжённые с этой же целью.

Все рыцари и собеседники замолчали… переглянувшись сквозь глазницу глухих шлемов.

…Роланд довольно тяжело преодолел последний подъём… и оказался на самой высшей точке холма. Подъём дался ему нелегко. Он какое-то время взял для отдыха и полной отдышки лёгких.

«-…да… я немного потерял форму… в этих скитаниях. Надо бы восстановиться… но времени на это нет. Меня ждёт другое… Ладно, сконцентрируемся на этом задании, а потом будем думать о другом!.. Так… я специально отделился от всех, ибо мне нужно понять, что мне сейчас делать?! Куда направляться, после возвращения? И стоит ли… вообще, возвращаться к королю Людовигу? Фирц явно „что-то“ замышлял — я это понял и был начеку. Тур появился… как раз в тот момент, когда они явно обсуждали эту тему. Тур… Был ли он тем самым Лесным духом? Похоже… уж больно огромен. Но глаза?! Его глаза горели огнём… я это видел сам!.. Но… теперь тема освобождения моих земель стоит у меня не первой! Мне нужно успеть к замку графа Альбрехта. Бероника в опасности!!! И я должен быть там… прежде того, что они там гнусно замыслили…»

Роланд восстановил дыхание… и стал искать глазами точку с коей он решил осмотреть окрестности… Такую он нашёл в две на десяти саженях от себя (12 саженей. Авт.) — там лес был самым редким. Роланд зашагал туда, не переставая *разсуждать и перебирая узнанное и открытое им в последних событиях:

«-… Итак, Адлихт напрямую *разсказал мне о заговоре Родриха. Адлихт рыцарь прямой… и давно бы дослужился до звания коннетабля, если бы… не эта его прямота. Но… такие сейчас не в почёте. Впрочем, они всегда будут не в почёте. В почёте… другие. И я их, этих других, уже видел…»

В этот момент он поднялся к намечЕНЪной точке и повернувшись к востоку… застыл в оцепенении — там к востоку от него… внизу, в вёрстах десяти от этого места, располагалась сеть озёр…, на одном из которых он увидел ту самую, легендарную, описанную древними текстами… Ретру. Сам град был в середине сети озёр на одном из островов самого крупного озера. До самого града было примерно… тринадцать вёрст, но с этой высоты очень хорошо просматривались крепостные бастионы… и Храмы легендарного града, расположенные перед ним и за его строениями… Тучи пролетевшей грозы, скрывали солнце… и мелкий дождь, всё ещё идущий над Роландом и лесом, в коем он находился, немного размазывал… всю грандиозность открывшейся ему картины, внося некую нечёткость в *разсматриваемую заинтересованным взглядом коннетабля картину. Роланд увидел мосты… ведущие к Храмовому комплексу… и, как ему показалось, царящее на них какое-то оживление… Роланд, в полном оцепенении и смятении от увиденного, затаив дыхание *разсматривал высоту величественных Храмовых построек и их куполов… В этот самый момент, облака над древним легендарным градом разорвались… и на него, свозь этот разрыв, пробились и упали лучи солнца. В это же мгновение, там внутри Храмового града… будто бы что-то в один миг возгорелось… и стало отбрасывать от себя… какое-то яркое «зарево»…ослепляющее необыкновенным свечением!.. Роланд протёр глаза и приглядевшись… понял, что «что-то» рукотворное внутри града отражало лучи того самого преломляемого света Небесного Светилы… Сейчас уже, привыкнув к этому «зареву», Роланд заметил множество таких «очагов» и понял, что этим отражением света, себя обозначили те самые… гигантские статуи Богов Ретры, выполненные из чистого золота и о которых так много говорил легат-архиепископ Ансгар. Роланд слышал об этом и от тех, кто так много судачил об этом и при дворе короля Людовига 2 Швабского * (позже будут звать -Немецкого. Авт.) * Эти разговоры о несметных сокровищах Ретры Роланд слышал и в тех походах, в коих участвовал до этого… и кои закончились крахом… Теперь, он сам, воочию, убедился в настоящем существовании того, что так притягивало носителей Креста. Но… созерцая это Диво… он вдруг осознал, что эта открывшаяся его глазам картина, вызывает в нём совсем не те чувства, на кои он рассчитывал * (то есть, разум его, как оказалось, в том самом прежнем «розмысле» не участвовал. Поэтому, слог «Рас». Авт.) *. Роланд не ощутил чувства какой-то особой животной эйфории… и от выполненной задачи, и от открывшегося глазам великолепия и от обилия того самого золота, кое туманит умы мелких. И это… ОТКРЫТИЕ в себе, поставило его в некий психологический ступор. Его взгляд просто с восторгом и вдохновением ловил необычайную красоту возведённого, а сознание внутри его… разделилось на несколько частей…

«-…вот оно! Вот венец всего моего замысла!.. Это задание мог выполнить… только ты, Роланд! И тебе это удалось!.. — „кричала“ одна часть его сознания.»

Но она глушилась другой, коя КОНстатировала и вопрошала:

«- И вот теперь, эта свора… развратников и убийц, коей ты служишь, придёт сюда только для одной цели — разграбить и уничтожить всё здесь! Что они оставят после себя? Дымящиеся угли… развалин, запустение вокруг… и тела убитых ими на берегах озёр… И в этом будет венец твоей славы, Роланд? Ты этого хочешь?! Ради этого… ты и родился? Да, отец твой был врагом всему этому!.. И ты пошёл по его стопам!.. Но куда приведёт эта дорога? К Фирцу? Ты станешь подОБным ему!.. таким же животным…»

«-…твоё возвращение в лагерь короля… станет твоим триумфом! — не унималась первая часть сознания. — Пойми, если не ты это *зделаешь — то такого триумфа удостоится другой! Другой! Когда ты, Роланд, уступал дорогу другим?! Никогда! И сейчас, не нужно слушать своих сомнений!.. Всех… всех с дороги… твоей славы! Вот она, Ретра! Вот твоя слава на века!.. Что тут съедать себя раз-КАиньями! Выключи их! Этот чех должен был погибнуть! Он же даже по славянским мерам — предатель! Он же привёл вас к развилке! Туда ему и дорога… И не надо было сдерживать свои порывы… и убить его сразу, а не отпускать…»

«- … ты дал слово, и ты его сдержал — это хоть как-то скрашивает твоё внутреннее содержание! — говорило в нём третья его составляющая, — вспомни… о той, кого ты… любишь?! Ты ведь любишь её… и боишься себе признаться в этом! Боишься!.. А ей, между тем, грозит опасность! Прямая опасность!.. Ты вспомни, она же спасала тебя… несколько раз. Вспомни то самое болото!.. Ты что… забыл его? Или просто не хочешь вспоминать это… из-за голоса так кричащей в тебе, здесь, в этом воплощении, Гордыни? Так отдели свой голос… от голоса неРАЗумной плоти, коя ничего не принесёт тебе из того, что пригодится в Вечности! Охлади порывы Эго-ума, ибо этот голос никогда не приносил тебе пользы. Вспомни… ту фрейлину Людовига! Ты любил её? Нет! Но тебя вела Гордыня!.. Она тянула тебя за собой… как того барана на заклание. И теперь, вследствие её происков, у тебя кругом враги. Кругом! Даже среди тех, к кому ты должен вернуться… Совсем недавно… ты одевал на себя тот самый предмет, который сейчас лежит в сумке. Так вспомни, кто сразу же покорился ему? Твой ум!.. Поселенец кольца сразу же установил с ним полный контакт! Вот основной твой предатель в тебе же! УМ! И если ты, поддашься ему… обо мне можешь забыть…»

«- Не слушай… того, что скоро ис-ПАРиться! — вновь загудел голос плотского „сознания“, — он испариться… а я останусь с тобой до конца твоих дней! Он сейчас ещё вспомнит о Совести, кою потерял ещё твой предок Отон! Вспомни, разве пригодилась она Отону? Нет! Отбросив её, Отон стал тем, кем стал! И ты… должен идти его путём! Так учил тебя отец! Идти путём отца!..»

При воспоминании отца, Роланд, вдруг, словно бы внутренне встряхнулся… Он вспомнил жизнь отца, даже ещё до смерти матери — оргии, попойки, пирушки с кучей развратных не особо чистых представительниц женского пола… и постоянные столкновения с соседями, кои могли возникнуть по любому поводу, из ничего, просто из воздуха…

«-… Да-да! Отец твой был готом! Настоящим готом и готство… в твоей крови! Никуда тебе с него не свернуть!» — неистово «голосил» ум откуда-то снизу.

«- Но корни твои… совсем не готство! — вдруг услышал он себя, когда посмотрел на жизнь отца „сверху“, — то самое ГАДство тобой пока не правит! И этому есть очень светлая причина… Её имя Василиса-Бероника… Вспомни о ней…»

Последняя мысль привела Роланда в чувства.

— … Бероника! Ты в опасности! — вполголоса произнёс Роланд, — я… приду Бероника! Приду к тебе! К чертям… Людовига и Ансгара! К чертям всё… что с ними связано!.. К чертям Орден!

Роланд заставил себя оторваться от созерцания Ретры и принять, наконец-то, для себя единое решение своих дальнейших действий. Он, ещё раз бросив взгляд на мосты и острова, хотел было развернуться, но… замер — слева от него в зарослях возникла и тут же скрылась, неясная в своих очертаниях фигура. Роланд был готов поклясться, что этой фигурой был тот самый Лесной Дух в образе тура, но… теперь тур, как показалось Роланду, стал меньше и получается, двигался совершенно *безшумно, ибо это его «перемещение» не вызвало даже шелеста листвы растительности. Роланд медленно обнажил меч… и стал двигаться спиной в ту сторону, с которой сюда пришёл. Под ним, предательски выдавая это его движение… трещал влажный «сушняк» из рассыпанных по почве упавших, высохших ветвей. Роланд продолжал двигаться… смотря только в одну точку — туда, где в самый последний раз, он различил ту самую таинственную фигуру, как он понял, Лесного Духа…

Вдруг, он упёрся во что-то острое своею спиной… и это «что-то», как он понял, было остриём меча, который уткнулся в область его подлопатки.

— Ты куда так крадёшься… коннетабль Мериндорф? — прозвучал голос.

Роланд узнал его — это был голос Фирца и именно это обстоятельство заставило его оцепенеть от неожиданности и остановиться.

— Фирц? Ты жив? — не веря в услышанное, произнёс он не поворачиваясь.

И в этот же момент, и слева, и справа от него возникло ещё по одному рыцарю с красными крестами на плащах.

— А ты думал меня убил тот тур?! Ха-ха-ха! — смеющийся голос, раздававшийся из-за спины, был низок и глух, ибо *изходил из глухого орденского шлема, но теперь, Роланд точно на слух определил, что он принадлежит именно палачу, — ты всё же… примитивный Мериндорф! В моих доспехах и шлеме, был мой подручный! Я же… был переодет в простого рыцаря ордена Креста! Видишь ли… буду говорить откровенно (ты заслужил это), Ха-ха-ха! Дело в том… что мы должны убить тебя! И тот, кто это сделает, тоже должен погибнуть при этом. Но… потом, бы все узнали, что он был просто переодет в меня… Ноэтот, вдруг появившийся Тур, смешал всю начатую игру!.. Но мы вырвавшись, последовали за вами. Зря, ты решил подняться сюда один! Зря! Наверное, почувствовал себя уже в безопасности — да?! Зря! Ха-ха-ха!

Роланд, прослушав это откровение профессионального убийцы, только спросил:

— Меня приговорил Ансгар?

В ответ *разсмеялись всё трое:

— Ха-ха-ха! Да!.. Так должны все думать!.. Все!.. Но на самом деле… нет. Ха-ха-ха!

В этот момент, оба храмовника, стоящих по бокам, приставили к груди Роланда также свои остро отточенные мечи.

— … ха-ха! Пусть так и думают, но… я тебе открою правду, герой прошлой компании! — продолжал зловеще, из-за спины, звучать голос Фирца, — ты… имеешь плохую привычку, ссориться со всеми, кого ты видишь впервые!.. И у Дюральда, ты решил себя возвысить, перед теми, кого не знаешь. Вот расплата, мой дорогой Мериндорф! Нужно быть более внимательным… фавориты короля… есть и в окружении Дюральда! И сам король Людовиг… продвинул их в Орден… Ха-ха-ха! А теперь, отравляйся… в ад!

Остриё меча оторвалось от спины Роланда… и тот услышал над собой свист поднимающегося тяжёлого лезвия меча палача.

«-…глупо… Как глупо! Один из коннетаблей был слугой короля… как я это не смог учесть… Убийц подослал… сам король! Людовиг!..»

В неуловимый сиг, промелькнула эта догадка в его голове, но… этого сига хватило ему на много — Роланд был не из тех, кто просто сдаётся судьбе — он вдруг резким, заученным движением опустился на левое колено… и оттолкнулся им, уходя всем телом вправо, под самую фигуру стоящего там орденского храмовика…, при этом, опрокидывая того наземь своим внезапным для замешкавшихся убийц перемещением…

Глава 2

Ательрейд, и все ближайшие вассалы, и графы, обоих маркграфов, собрали те остатки войск, кои уцелели в битве у града Коброва. На поле осталось лежать, среди убитых и тысячи раненых немцев, но саксонцы и не думали спасать их, ими правила только одна мысль — как можно скорее вернуться на свой берег. Бросили и свои обозы с добытой провизией — так как спешили к месту, у которого Эгило оставил, а вернее спрятал, свои, сооружённые для переправы, плоты. Остатки войск, сразу же стали разводить их в стороны… и считать хватил ли их на одновременную переправу.

— … Плотов хватает для всеобщего отступления, маркграф Ательрейд. — К маркграфу подскакал один из его приближённых. — Начнём погрузку?

Ательрейд окинул взглядом реку Лабу в обе стороны её видимой протяжённости.

— Пока пуста. — Заметил он, — но норманны где-то рядом.

— Дымы два дня видны в стороне Гамбурга. Видимо, они грабят его предместья.

Ательрейд ухватился за это наблюдение.

— Тогда… как стемнеет, отплываем.

Вассалы маркграфа посмотрели на Ательрейда.

— Славяне могут нас догнать. — Озвучил своё опасение один из баронов.

Ательрейд повернулся к нему.

— Нет, они сначала окажут помощь всем раненым, включая наших! Вы что не знаете этого?! Видимо, вы мало воевали со славянами. Не знаете таких простых вещей. Но… Огней не разводить! Ждём сумерек! А они наступят уже совсем скоро.

Вот начало смеркаться…

— Пора! — Ательрейд отдал приказ.

Сразу же тихий берег ожил… раздалось ржание лошадей… топот тысяч ног. Плоты быстро заполнялись лошадьми и саксонским воинством…

Вот первые плота оторвались от берега, за ними следующие и следующие…

Ательрейд находился на второй линии переправляющихся плотов через реку. Все приближённые и его самого, и маркграфа Эгило, были с ним. Маркграф напряжённо смотрел на реку в обе стороны — всё его окружение видело его неспокойствие при этом… Но, переправа, на это раз, прошла без каких-либо бед…

Вот плот Ательрейда стукнулся о уже приплывший вперёд них плот… и саксонские войны тут же стали связывать их… Ательрейд, быстрым шагом прошёл по плотам и поднялся на левый берег Лабы. Сердце его только здесь отлегло… и он, развернувшись, снова бросил взгляд на противоположный берег.

— Этот поход станет для меня тем событием, кое постоянно будет во мне будить боль в сердце. — Заметил он. — С самого начала… всё пошло не так. И урок Нортокса… не пошёл нам на пользу. Уже тогда… мы должны были задуматься. Возвращение наше… с такими результатами похода мы же сами и заслужили.

Он поглядел на подданных марки погибшего Эгило.

— Не советую вам торопиться к Людовигу за утверждением нового маркграфа. У Эгило есть сын… он ещё не может управлять, но… в нём его кровь. Если же вы отправитесь к Людовигу… то назад привезёте не маркграфа… а войну, в свою же марку. Ибо тот, кого назначит Людовиг — станет всем остальным врагом. Поэтому, лучше изберите попечителя сыну Эгило… до его становления маркграфом. Попечитель, может условно *изполнять роль маркграфа. Я в свою очередь, готов поддержать такого даже военной силой. Сил у нас… теперь очень мало и советую не ввязываться в любые начинания короля Людовига. Чтобы восполнить убыль мужского населения, нам придётся заставлять вдов погибших, спать с теми, кто вернулся из похода. А эта… всего лишь четвёртая часть тех, кто переправился через Лабу на тот, оставленный нами берег.

Ательрейд сел на лошадь, кою уже подвели к нему…

Переправившиеся и выжившие… строились в колонны.

— А что делать, если гонцы Дофина привезут приказ выдвигаться к его армии? — спросил один из баронов свиты самого Ательрейда.

Ательрейд повернулся к нему.

— Что делать? — глаза его сверкнули яростью, — послать их ко всем чертям! Мы уже пролили столько саксонкой крови, что её убыли хватит на десятки лет вперёд!

Маркграф нервно кивнул вассалам погибшего Эгило и тронул коня. В этот момент позади него раздались голоса:

— Смотрите! Снова он! Рарог в небе! Над славянским берегом!

Ательрейд резко оглянулся… и проследил за взглядами своего окружения — над противоположным берегом Лабы, на высоких кругах… парил сокол.

— Он провожал нас… — едва слышно произнёс маркграф, — он сопровождал нас… и дал уйти. Колдун… действительно колдун. Значит, мы своё… получили. Настало время… других.

Ательрейд снова повернулся и дал знак трубачам дать сигнал к ускорению движения.

Загудели трубы… и поредевшие колонны двинулись к границам своих марок… более не оглядываясь назад — на оставленный берег Лабы.

На небольшом выступе берега реки, в густоте зарослей, на несколько разгорячённых, возбуждённых конях от скачки, кои фыркают и пританцовывают, отходя от столь быстрого своего перемещения к этому выступу, находится несколько кругов всадников…

— Всё же нужно было… дать им ещё! — произносит с досадой один из них, — чтоб запомнили надолго!

Соседний с ним воитель, поворачивается к нему:

— Они и так надолго запомнят то, что случилось, Дорислав. Да и зачем лить кровь попусту. Враг уходит… мы провожаем его. Нужно думать о том враге, который вошёл в наши границы. И беречь силы… для схватки с ним. А саксы… своё получили. К тому же, они бы были прижаты к берегу… и это обстоятельство ожесточило бы их. Сопротивление их бы… увеличилось бы в разы. Зачем лишние потери?

Третий всадник, поддерживает эти доводы:

— Чеслав прав, Дорислав! Ательрейд и Нортокс получили своё. Эгило пал. Я сам был шокирован, когда нашли его тело. Честно… я такой удачи не ожидал. Но сЛУЧилось то, что спланированно ЛУЧами времени. Время ЛУЧиться в Свете Яра. И я счастлив, что мы наступили на больную пятку самому злобному из соседних маркграфов.

Дорислав помолчав, кивнул, соглашаясь:

— Да я… согласен. Враг с этим уходом… не *изчез. Дофин у реки. И силы его во много крат больше тех, кои мы разбили.

Он повернулся к Чеславу:

— Что теперь? Куда ты, отважный Воитель, отправишься? Может быть не отпустим его, а воевода Сорока? Женим его… на нашей стодорянской красавице! У нас девки — огонь!

Он поглядел на третьего всадника, участвующего в разговоре.

Воевода Сорока отреагировал:

— Да я только «за»! Но… Чеславу нужно к Гостомыслу. Задание у него… и его никто не отменял. А красавица у него уже есть… и ждёт его! Я это прочёл в его глазах, когда он, ненароком глядит на красных девиц. Глядит… а взгляд его пуст. Видимо в нём образ совсем не из видимых… глазами. Так что, Дорислав, тут мы с тобой безсильны.

Дорислав ещё раз повернулся к молчавшему Чеславу и спросил:

— Когда отправляешься?

— Прямо сейчас. — Спокойно, с чуть заметной улыбкой, ответил тот. — Здесь… наши задачи решены.

Сорока придвинул своего коня к Каурому Чеслава.

— Что делать нам? — тихо спросил он.

— Оставьте гарнизоны в глубинных детинцах, но не у берега рек. А потом… — Чеслав поглядел на обоих воевод, — потом… нужно двигаться к месту сбора общей рати. Она соберётся с прибытием Гостомысла. Там я думаю и встретимся ещё раз!

— Что делать с Гориновичем? — спросил Дорислав.

— Судите РОДовым сходом. По мне… для него нужно согнуть пару дубовых веток.

Оба воеводы согласно кивнули:

— Так и будет. Довольно ему сытно есть, да сладко спать. Пусть его пращуры встречают его для суда своего… и он будет намного жёстче, чем наш!

Дорислав поднял голову и посмотрел на парящую птицу.

— Он всегда сопровождает тебя?

Чеслав задрав голову, ответил:

— Нет… только когда рядом лихо.

Оба воеводы переглянулись.

— Значит… в твоём движении назад… есть какая-то опасность. — Заметил Дорислав.

— *Зделаем так! — Высказался и Сорока, — я дам тебе в сопровождение… два круга своих дружинников! Они доведут тебя прямой дорогой до града Зверина. От Зверина до Любицы совсем недалеко. Гостомысл должен уже быть там. Рать ободритов всегда собирается в Любице. Так *произходит веками.

Чеслав оценил предложение Сороки.

— Хорошо. Это лучше, чем идти вдоль берега, повторяя все петли реки.

— Да… ты таким образом, обойдёшь Гамбург, в котором до сих пор сидит враг. Ну, а от Зверина, можешь двигаться уже спокойно — там земли варнов и ободритов.

Дорислав поглядев на Чеслава, заметил, что тот уже готов отправиться в путь. Он о чём-то подумав, спросил:

— Вот мы… в одном из разговоров с тобой, Чеслав, затронули тему: Бог и червь. Но я так до конца и не уяснил некоторое стороны этого истинного понимания. Я понял, что сначала Бог, а потом уже червь, а не наоборот. Это для меня стало понятным… Но вот другое… Пока, ты не оправился в путь дай мне некоторые разъяснения. Как Бог превращается… в червя?.. Ведь меж ними… такая огромная РАЗ-ница?!

Чеслав улыбнулся одними глазами… и ответил:

— Вспомни, Дорислав, все стадии развития плода в чреве матери. Сначала… это личинка, потом червь, потом рыба с жабрами, затем животное с сосками… и только потом, он медленно вбирает в себя ОБ-РАЗ РОДа… и появляется на Свет… совершенно ГОЛым. Но появившись — весь «мир» должен прислуживать ему, ибо Онъ ОБРАЗ Творца. И вот здесь… зарыт некий Казус. Тело прошло все стадии и помнит все их… а вместе с ним помнит и плотский Ум. УМ восторгается приОБретением высшего тела… и может возГОРдиться этим не в меру. То, что все ему пока прислуживают — он может воспринять с Каверзой и внутренне провозгласить себя Богом. Именно так думают вторые… Но это… тот самый путь к Червю. Его начало. И здесь, только РОД даёт истину понимания — после ГОЛого рождения, всё идёт в обратную сторону. Творец — Бог РАЗ — Оба Диавол, а за ОБой стоит уже та самая природа с животными, жабами и червями… Для того, чтобы остаться в РОДу… нужно взращивать в себе Личность. Ибо Личность служит Личности Творца… Личность не червь, но Бог. Но… в случае прорыва умственной индивидуальности… кою подпитывает Оба-Диавол осуществляя свой промысел (данный ей свыше), внутри индивидуУма возникает тот самый червь, который начинает пожирать все Божественные начала. Вспомни, Дорислав, на кого похож червь? На того самого Змия… и это и есть подОБие… Так постигни, Дорислав, в тебе есть ОБ-РАЗ Творца-РОДа, который ты получил во чреве, и после рождения, появляется и Червь, но уже несколько иного плана и характера и является подОБием того, что было во чреве. Дуальность в тебе: то есть и то, и то…, но пока в сокрытом твоём внутреннем мире — или в мире плотского Ума, или в мире РАЗума. Выбор. Решай развиваешься как Об-РАЗ или как подОБие… Если идёшь путём РАЗ-ВИТ-и-Я, то до Бога ещё очень далеко. Путь этот сложен и многоуровнён. Здесь, на Мидгарде, возможно взрастить себя до уровня Человек. А можно… превратить-ся (превратить себя. Авт.) снова в Червя. Постигни, Дорислав, Человек — это середина меж Червём и Богом. Так же, как и земля Мидгард — середина меж ВсеРОДом и Звездой. Каждому своё. Смотри, Дорислав! Человек, как Спираль. ВИТ вьёт Спираль * (ВИТ — Бог, не забывайте об этом, РОДНЯ. Вы все вьёте, взращиваете себя. Авт.) *, но Спир-Аль это Двойная! Как и всё в ПриРОДе. Спираль замысловата в направлениях: сверху она идёт до Человека; и снизу, также, до человека… и не выше. Почему? Да потому, что для Червя — человек это уже БОГ. Для червя выше нет. Поэтому, вторые и считают себя от Бога, от некоего Господа. Выше они ничего не знают и не могут знать… Они даже не понимают, что есть сам Человек… Какова его истинная Ос-НОВа. Такова природа иудствующих… коих тРОЛит Оба-Диавол, давая им свои роли в этой реальности земного ПРЕ-д-СТАВ-лен-ия.

Чеслав замолчал.

Дорислав внимал всему, о чём ему поведал Чеслав, с огромным вниманием. Когда тот закончил говорить, он, немного помедлив, спросил:

— Правильно ли я понял, что есть РАЗ-ница в понимании: ОБ-Раз и РАЗ-Об?

Чеслав снова улыбнулся:

— Ты уловил суть. Есть Человек, как РАЗ-Об, и есть люди, как ОБ-Раз. Смотри, Человек как РАЗ — его С-ОЗ-НА-ние находится в Середине его «формы» — Единой Душе. Душа часть Творца и есть у всех в Мироздании, но не у всех есть Честь. Но, РАЗ отпрыск РОДа и Един с Творцом через Душу, а значит у него должна быть и Честь * (Свет. Авт) *. Но, РОД в своё время снизошёл вниз к приРОде, дабы создать Чистилище в ней. ПриРОда РАЗсматривается нами, как наша же часть, но ущемлённая в свете. Поэтому РАЗ-ОБ — это уже уровень Человека. А вот «человек» как ОБ-РАЗ — это люди. Людина пока не таков. Его сознание сопряжено с химическим плотским мозгом. * (Вспоминайте, Делом — делятся, а тело — телится. Для Людины тело-Храм. Авт.) * Мозг * (мы говорим о костном мозге. Мозге позвоночника. Авт.) *, которым пользуется Ум, находится на краю формы и любит двойственность местоположения принятия решений — от края к краю (к седалищу или мозгу головы, что есть процессор обработки идей или мысли). Мозг не имеет мыслей, но имеет двойное воспроизводство идей… С одного места он думает — как жить? С другого — как выжить? Обе крайности играя то силой, то БЕС-силием, вьют вокруг оси полотно своей судьбы, в коей могут приСУТствовать как белые нити, так и черные. Выбор.

Дорислав снова спросил:

— Получается, что у Первых и вторых «середина» на разных местах тела?

Чеслав кивнул:

— Да… как это не смешно, но середины тоже две. У вторых — середина мозг. Это их Бог. Для Первых же середина там же где, и она находится в СВАСТИКЕ. Разведи во всю ширину свои руки и ноги, Дорислав. Где твоя Середина? Там, где можно воткнуть ОСТЬ. И она там и есть. Сердце. Человек от Первых знает, что он принадлежит РАСе и поэтому он к-РАСив. Чисты его Дело и Душа! Ибо они от Творца. Его Жи-ЗНь — продолжение БЕЗ-смертного Дела Творца. Вторые думают иначе — наружность ничего не значит. Там внутри тело разрушается, стареет, болеет. Там оно не чисто и от этого смертно. Идея вторых заменить тело… на техногенное, заменяемое… Оно, таким образом, кажется им вечным. Ибо они знают, что данное им ОБой тело — смертно. С мерой дадено. Поэтому, Дорислав, снова две крайности: Живот — для вторых, Жи-ЗНь — для Первых. Для вторых, после обрезания пуповины, коя связывает их с телом матери — тела разделяются и более не связаны. Для Первых — связь остаётся, и она в Деле Творца и также является невидимой пуповиной, то есть Душой Творца, Остью мира.

Дорислав поглядел на Чеслава и подумав спросил:

— Значит, вторые испытывают ОБиду на свою же мать? Поэтому, они так ненавидят Диавола?

Чеслав ответил не сразу.

— Многие… воОБще ни о чём не догадываются. Им никто не говорит об этом. Они находятся вне пространства понимания этого. Их лишили доступа к информации Къна. А те, кто имеет представление, извращены своим Эго, которое им подпитывает… Диавол. Она троллит их. КОН-тролирует. Таков её промысел — ОБ-Ижа-ть (То есть укорачивать Меру, давать одноразовую жизнь и душу (буквица» Ижа). Авт.) *. И ОБида та — огромная пропасть, кою Вторые, в большинстве своём, не могут преодалеть, хотя могут. РОД даёт первым ДУХ и он *безсмертен. Да тело у всех одинаково и оно с мерой. Но есть РАЗвиваемое Сознание-Дух, который помещает в свой кокон Душу. И это зовётся безсмертной Живой. Поэтому, вторые получая тело с мерой, в коем смертно и сознание ума, так кричат о бес-смертной Душе, коя даётся не от Обы. Их цель одна — решить задачу бессмертия ума, ибо только в нём их сознание. Поэтому, ортодоксы Вторых всячески понижают роль женщин, хотя свою родословную ведут именно по женской линии. ОБида Каверзой съедает их… Первые с гордостью говорят, что имеют в себе и Мужское, и Женское начало. Вторые с женщиной сравнивают животных и не сравнивают себя, хотя линия рода их передаётся по женским нитям… Но у «слепых народов»…должны быть те, кто их ведёт. И промысел КА именно для этого — он связывает их пастырей. — Закончил Чеслав.

Дорислав вздохнул — тема, затронутая им, оказалась довольно трудной… для полного его понимания.

— Получается… — произнёс он свою мысль, — что вторые со временем совсем решат ОБ-ой-тись без женской половины? Создавать тела искусственно?! Дабы в них… помешать свой считанный техногеном мозг? Поэтому у них так множится мужеложество.

— Оно было у них всегда. Но… Творец ведь хохмач. Он предвидел это их сумасшествие. И поэтому, РАЗ-ДЕЛ-ил себя на Души. Он пребывает в каждой новой рождённой душе. В КА-ж-дой, дабы оставить свой след. Дать выбор. То есть творец присутствует в КАждом ребёнке до пятилетнего возраста. Поэтому, ОНЪ всегда НОВ. Ребёнок, появляясь на Свет возвещает этот свой приход — криком. И далее, как только заорёт Дитя — так все к нему бегут. Поэтому, ещё ОД-НА Троица такова: Творец — Ребёнок; Бог РАЗ — Мужчина; Оба-Диавол — Женчина. Оба Диавол хранит ПАРу (мужчина и женчина) и сводит с ума ролевые народы.

Дорислав почесал чело.

— Получается… Диавол-Богородица воспроизводит и Творца?

— Да, — улыбнулся Чеслав, — так и создана Вечность. Троица-ОД содержит Мужчину РОД. Мужчина содержит Женчину. А Женчина с-Од-ержит воспроизводя самого Творца. Вечность. КОЛО. Именно поэтому, ОНЪ и дал право Обе-Диаволу подОБить себе народы не от РОДа, а от РОТа * (правильное написание этого образа «РЪТЪ. Авт.) *. Рот их ненасытен. Так и появляются вторые, КОИ ЖЕ И НЕНАВИДЯТ за ЭТО свою мать Диавола, ибо она «заставила» их вкусить вкус плоти. То есть открыть тот самый ненасытный РОТ в материи * (я надеюсь РОДНЯ, ты постиг скрытую СУТЬ библейских текстов. Авт.) *.

Дорислав снова почесал чело:

— Так значит, в каждом дите — Творец?

— До пяти лет. — Ответил Чеслав, — ты вспомни, Дорислав! Ребёнок до этого возраста никогда не лжёт! Он не УМеет этого, так как Творец и ложь несовместимы. После пяти, начинает пробуждаться плотский Ум (тот самый Умелец) и Эго-сознание в нём, и Творец покидает растущее тело, оставляя только в РАЗах свой Дух. Во Вторых он оставляет С-лед. Его надо им «растопить». Далее по Троице: ребёнок мужчина должен жить Истинной, а будущая женчина Идеалом. И после этого… на весах судьбы Идеал противоположен Истине.

Дорислав переглянулся с Сорокой.

— Да уж… ну и загрузил ты меня, Чеслав ДаУРович. Долго мне… теперь разбираться в этом. — Огласил он итог своих мысленных *разсуждений.

— РАЗум тебе поможет в этом. Но не полагайся при этом на ум. Не хватит времени РАЗ-ОБ-РА-ть-ся * (разобрать себя сотворЕНЪного, но посмотрите как именно и с какой очерёдностью нужно ОС-ОЗ-НА-вать себя по слогам. Авт.) * в этом воплощении — тогда дадут Рок в следующем. — Отреагировал на слова Дорислава Чеслав. — У Она-Ода всё имеет смысл. Есть Исток и есть Рот. Выбор за живущим.

Дорислав поглядев на Сороку заметил:

— Я всегда думал, что наш дед только СВАРОГ, оттого мы… Сварожичи.

Сорока тоже согласился с этим своим кивком.

Чеслав ответил:

— СВАРОГ отец Небесный места СВА, в коем существует система Ярилы Звезды — по уровню Первого. Но и он — СВАРОГ принадлежит РОДу, как и меньший Ярило, как и другие Звёзды или Первые в СВА. Они и мы — Родня. То есть Боги РОДА по фамилии Сварожичи. Но у Сварога тоже есть отец, у того свой отец… и так выше и выше… до РОДа-Породителя. Мы все Ровни, но не равнозначны! Значимость их — другая! Нам предстоит дойти до такой же! И путь этот долог и труден. Для этого мы и наДЕЛяемся Делом Творца. Творец поДЕЛился им с нами. Он доверил нам его и вместе с ним… свой МИР. Мир в коем живут ВСЕ, включая ленников — оттого и ВСЕ-Ленная. Нам вести их за собой, как бы мы не страдали от этого…

В этот момент, «что-то» зашумело наверху… и на плечо Воителя Асгарда сел кречет, клокоча «что-то» на ухо хозяину плеча.

Этот прилёт птицы положил конец беседе воевод и воителя и тот какое-то время слушал «сообщение» своего пернатого друга.

— Ну что же! Нам пора! — вернул, после этого, свой взгляд на воевод Чеслав.

— Ну что же… пора-так пора! Отправляйся вместе с моими кругами дружинников! Они хорошо знают все дороги! До Зверина доберётесь без проблем! — оживился воевода Сорока, — и ждём тебя… в общей рати! Просто будем скучать по тебе!

Он по-дружески похлопал Чеслава по плечу.

— И я также… буду скучать по тебе, Чеслав. Особенно по нашим сОДержательным беседам! — Дорислав также по-приятельски попрощался с воителем. — Давай, мы немного проводим вас… Всё одно нам какое-то время по пути!

Чеслав оглядел всех… и приветливо произнёс:

— Вам к граду Родогощу… мне к Любице. Но встретимся… придёт срок. А пока… пока!

Вся его конная группа развернулась… и растворилась в прибрежной зелени реки Лабы.

Глава 3

Утренний салют залил РОДогощь своим переливным различной цветовой гаммой светом. Жреческое сословие уже собралось во внутреннем дворе Храмового комплекса, ибо сегодня должно было решиться, то, что до времени было отложено по непонятным всем Храмовым жрецам причинам — БелоБог, вдруг, неожиданно для всех, решил дать некое, таинственное испытание, позволив велетскому кънязю Лютаве оседлать Храмового коня БелоБога. Для чего произошёл этот промысел Божий — не понимали и Жрецы. Весь Храмовый комплекс строений, вместе с теми кто в нём уже находился — был возбуждён вдруг навалившейся тревогой от произошедшего… и предстоящего сегодня события… Только кънязь ратарей Котрослав, находясь в центре Храмового двора, сохранял спокойствие и мирно беседовал с теми, кто подходил и обращался к нему по различным вопросам… Но это его видимое спокойствие распространилось далеко не на всех служителей Храмового комплекса и многие из которых сидели на своих местах, не отрывая глаз от дверей выезда из конюшен Храма, в коих вот-вот должен был появиться Лютава, сидящий на божественно Белом коне…

Вот огромные двери конюшен Храма отворились и из них выехал всадник в красном плаще в блестящих на утренних лучах доспехах. Это был тот самый Лютава. Вокруг него шли его приверженцы их родов лютичей-вильцев. Лютава улыбался, разговаривая с теми, кто сопровождал его… Вид его был вовсе не напряжён и казалось его совсем не заботит то, что ему предстоит совсем скоро. Слава о его искусстве в ратном деле уже давно далеко шагнула за пределы Поморья. Лютава множество раз участвовал в различных состязаниях и в Поморье, и в соседней Червоной Руси (нынешняя Польша) и там также снискал репутацию непобедимого витязя. Во всех поединках он неизменно выходил победителем. В последнем турнире, проведённом в ВАР-ША-ве, который собрал многих сильных витязей из ляхов и моравов, Лютава добыл несколько побед в различных видах состязаний всадников и только утвердил за собой тот самый ореол славы и известности о своей непобедимости. Может быть именно это общее мнение способствовало в нём вдруг возникшем всплеске тщеславия и необычайной гордыни и Лютава заговорил о себе… как о равном в притязаниях на общий къняжеский титул с Гостомыслом. Мудрецы Родогоща говорили ему, что о таком сейчас не может вестись даже простых речей, ибо Гостомысл был избран на два года и прошёл только год с его избрания. На что Лютава возражал, что Гостомысл был избран второй раз только потому, что мало кто знал о нём… о Лютаве, о его славе… и отваге. Теперь же он решил показать и свою мудрость, заявив, что не следует идти ворогу навстречу, ибо принять бой нужно в месте у Родогоща, и что Гостомысл утратил былую мудрость… в своих путешествиях в далёкое Залесье, где пребывал последнее время. Прибывший, как всегда неожиданно для всех, Вещий Междамир, спокойно выслушал притязания Лютавы и когда тот предложил провести тот самый обряд оседлания Храмового коня БелоБога, не противился этому, чем вызвал у Жрецов Храмового комплекса Родогоща удивление и даже некоторое смятение… Когда же… это произошло, Междамир только заявил, что раз БелоБог дал Лютаве право оседлать своего коня, то это означает, что тому нужно ещё удержаться в седле при других обстоятельствах, более жёстких, чем простая попытка сесть на коня Бога. Междамир заметил, что тому (Лютаве) придётся сразиться с самим посланцем… БелоБога.

— … Когда же мне ждать… этого посланца? — с усмешкой заметил Лютава, услышавший слова Аса.

— Я думаю недолго. — Сухо ответил Междамир. — Можешь готовиться.

— Им будет сам… Гостомысл? — снова спросил Лютава.

На что Междамир ответил:

— Не гоже Единому Кънязю союзов Поморья и Полабья принимать участие в таком времяпрепровождении! У него много других, НА-СТОЯ-щих дел. Я думаю, он пришлёт от себя посланца. А того… выберет сам БелоБог. Ты получишь серьёзного противника. — Ответил немногословный Междамир и отвернулся от Лютавы… переходя к решению других вопросов.

Сейчас, все кто присутствовал тогда при упомянутом разговоре, вспоминали его… и искали глазами самого вещего Междамира… и с непониманием и тревогой не находили Вещего Аса своими взглядами. После этого… многие в смятении переглядывались и пожимали плечами, поворачиваясь, при этом, к кънязю Котрославу. Но тот не обращал на такие взгляды никакого внимания, тихо переговариваясь с теми, кто находился рядом с ним…

Лютава, окружённый своими дружинниками, выехал на центр Межхрамового пространства.

— Ну и где… мой соперник? — спросил он, как бы в недоумении оглядываясь по сторонам.

— Сигнала не прозвучало, — также оглядевшись заметил кто-то из его самого ближнего окружения. — Не спеши, Лютава! Соберись. Я тебе говорил, что Храмовник Ордена СвентоВИТа серьезный соперник. Это… не ляшские витязи. Знай, они крепки в посадке, поэтому бей копьём в верхний край щита храмовника, чтобы ударить его в плечо. Если будешь метить в середину щита, он отклонит удар угловым смещением. Поэтому в последний момент… перед ударом отклони верх копья к верху щита! Порази плечо!

Лютава кивнул:

— Не впервой… мне повергать наземь зазнаек! Я думаю… при втором столкновении уже выбью его из седла.

— Ну… помоги тебе твой РОД, Лютава! — советчик похлопал коня, на котором сидел Лютава, по гриве. — Конь БелоБога спокоен. Подкрепись от него спокойствием!..

В этот момент открылись ворота прилегающего Храмового двора… и из него выехало два всадника. Одним был молодой кънязь ратарей Вечеслав — он сидел на вороном, разгорячённом коне, который пританцовывал на месте… Второй всадник сидел на саврасом коне, преимущественно белой масти и его конь был совершенно спокоен. Он встал, как вкопанный у того рубежа, который был ему отведён и лишь немного встряхивал своею головой, будто бы отгоняя от неё назойливых мух… На всаднике был доспех Храмового витязя, который покрывал совершенно чёрный плащ. Этот контраст белого и чёрного цветов… очень резал глаза и все смотревшие на храмового витязя СвентоВита, вспоминали атаки на врага этих всадников-ранов, кои никогда не отступали с поля сражения до полного уничтожения или разгрома противостоящего им противника…

Пространство Храмового комплекса, кое вместило в себя не только Жрецов Храмов, но и люд храмовых строений, заполнилось… людским гомоном. Люди сравнивали соперников… делая всякие предположения в предстоящем поединке.

Противникам поднесли состязательные копья, на концах которых вместо наконечников был металлический шар, по весу соизмеримый с весом настоящего наконечника копья. Оба несколько раз мотнули им в своих руках, стараясь понять и измерить балансовую нагрузку веса копья на кисть руки… Всадник-ран одел на руку свой щит округлой формы, преимущественно оранжевого окраса с изображением Ярилы в центре… и расправил черноту своего пространственного плаща, отстегнув углы от крайних мест подстёжки к плечам… От этого действия, плащ его удлинился… и свесился своей длиной и краями на круп и хвост его коня. Саврасый конь только сейчас проявил какую-то видимую возбуждённость — это действие подсказало ему о том, что скоро совершится боевая атака, ибо раны отстёгивали свои плащи на полную длину только при таковой… Конь стал бить копытом и глубоко вдыхая воздух… фыркать. Всадник-ран, опустил забрало шлема на переносицу… и повернулся к своему противнику… только сейчас оглядев того.

Гомон, царивший в храмовом пространстве… сразу же утих.

Второй всадник (Лютава) на чисто белом коне… всё ещё «что-то» подтягивал в кожевенной сбруе своего седла… Он явно не спешил. При этом действии он о чём-то весело переговаривался с окружением… Конь его тоже проявлял некое возбуждение, ибо всё время ритмично переставлял ноги… и опускал вниз голову… до натяжки поводьев, кои находились в левой руке Лютавы. Эта его рука была защищена таким же округлым щитом светло-красного цвета, но с изображением сходящихся в одной точке молний Перуне. Лютава закончил приготовления… и развернул коня к всаднику-рану.

— Я готов к *изпытанию! — громко крикнул он. — Я чувствую силы БелоБога в себе!

В его голосе не чувствовалось ни одной ноты сомнения в предстоящей победе.

Ран только кивнул головой и несколько придвинул своего коня к черте начала разбега коня. Оба всадника опустили копья.

— …помни о чём я тебе сказал! — произнёс за спиной Лютавы тот, кто давал ему советы. — Раны чрезвычайно крепки в седле! Меть в нужную точку!

Лютава чуть шевельнул головой. Он смотрел на противника сквозь опущенное забрало и взгляд его… был направлен на щит противника.

Прозвучал рог.

Всадники понеслись навстречу друг другу… Это было красочное зрелище — два белых коня (издали оба казались одинаковой масти) неслись навстречу друг другу… За одним расправился во всю свою длину чёрный плащ, с оборотной стороны имеющий медвежью подкладку — за другим расправился алый плащ, союза вильцев-лютичей… Вот до столкновения осталось несколько мгновений… и удар копьями слился с раздавшимся громким ржанием обоих скакунов… Оба всадника… отклонились несколько от седел, но стало понятно, что оба отвели удары перенаправив их по касательной своих щитов… Оба остались в сёдлах… и оба доскакали до расчерченных черт старта в поединке. Теперь, они только поменялись местами… Ран оказался в окружении вильцев, а Лютава вблизи молодого кънязя Вечеслава.

— Если Лютава останется в седле после трёх столкновений… то это по древним традициям считается утверждением его мнения в этом спорном вопросе войны! — кто-то произнёс, за спиной Олега.

Олег хорошо *разслышал эти слова… и снова опустил копьё. Он дышал ровно и не выказывал какого-либо волнения. Его саврасый напротив бил копытом, в ожидании следующего броска к противнику. Это заметили все, кто в это мгновение наблюдал за храмовником-раном. Взгляды же тех, кто в этот момент смотрел на Лютаву заметили его некоторую нервозность — Лютава поворачивал Храмового коня с явным неудовлетворением своего удара… и даже некоего своего же разочарования. Он снова несколько раз мотнул копьём, будто бы снова проверяя выбранный им баланс… и только после этих действий развернул коня к противнику, опуская его. Оба всадника вновь замерли…

Снова прозвучал рог.

Лютава первым тронул коня, разгоняя его до той нужной ему в этом поединке скорости. Ран Олег на мгновение задержался на старте… прежде чем понёсся навстречу Лютаве. В этот раз их столкновение произошло не в той точке храмового пространства в коем оно произошло ранее. Лютава разогнал коня сильнее и поэтому преодолел в разбеге своего коня большее расстояние… Снова удар… и на этот раз стало заметно, как храмовник ран очень сильно отклонился от своего седла… после столкновения — удар Лютавы был на этот раз силён. Но ран… только отклонился… но не упал. Все взгляды повернулись к Лютаве — тот также получил удар копьём… но его щит смог и на этот раз отклонить его ужасающею силу в сторону по касательной… но в этот раз весь рисунок сходящихся в одной точке молний был содран со щита…

— … Молодец, Лютава! Ты потряс его! Удар был подобным тому, помнишь? как в ляшском Воцлаве, когда ты потряс противостоящего тебе ляха! Я удивился… почему этот ран не упал! Спина его сильна… Но теперь он уже не тот! Не тот! Соберись!.. От этого последнего столкновения зависит всё!.. — к Лютаве подбежал один из его окружения. — Только удержись в седле… после последнего удара.

Лютава повернулся к нему:

— Изяслав, я сокрушу его на этот раз! Ему не уйти от чистого поражения!

Лютава вновь подъехал к черте старта разбега лошадей… опуская копьё.

Ран, на этот раз, неспеша повернул коня, перехватив при этом взгляд Вечеслава. Вечеслав при этом убедился, что во взгляде Олега нет ничего, что могло бы указать на его… боль или некую неуверенность. Олег, несколько раз качнулся своим корпусом в разные стороны, проверяя не лопнула ли где-нибудь на крупе от перенесённого удара кожевенная сбруя крепления самого седла и убедившись, что всё в порядке, повернулся к Лютаве. Конь того пританцовывал на месте, ожидая старта для очередного разбега, выдавая уже крайнее возбуждение… Олег приблизился к черте старта и опустил копьё.

Тут же прозвучал рог.

Оба соперника понеслись к друг другу в одно мгновение… Но здесь же произошло неожиданное и непонятное для всех — всадник-ран вдруг, неожиданно для всех, прям со старта… поднял над собой своё копьё… Заполненное людом Храмовое пространство ахнуло — зачем он это сделал? Всадники приближались к друг другу… и всем стало ясно, что, если даже всадник-ран опустит копьё перед столкновением, этим самым действием он не сможет достаточно сконцентрироваться перед ударом и тем белее взять в «прицел» ту нужную, выцеливаемую им точку своего удара. Но произошло то, чего никто из собравшихся эти ранним утром в межхрамовом пространстве не ожидал и даже не мог ни предвидеть, ни предполагать…

При самом приближении всадников друг к другу… ран резко опустил копьё вниз, но не целя им в соперника, а ударяя им в нацеленное копьё Лютавы… в этот же момент, саврасый конь храмовника ордена СвентоВИТа, совершил прыжок, перепрыгивая опустившееся к земле копьё Лютавы… а всадник-ран при этом, отклоняясь от своего седла… совершил своим щитом молниеносный удар, видимо, огромной, сметающей всё на своём пути силы, по шлему Лютавы. Лютава от этого удара полетел из седла… выпуская из рук и поводья… и само воткнувшееся в землю и сломавшееся копьё. Копьё же самого рана, лежало около обломков копья Лютавы, ибо всадник-ран сразу же выпустил его из своих рук после того, как совершил им хлёсткий удар по нацеленному древку противника…

Всадник ран завершив, после своего прыжка, несколько инерционных шагов своего саврасого коня, резко потянул поводья… и развернулся к лежащему на земле противнику… Он тут же погнал своего саврасого коня к Белому Храмовому коню… и взяв его поводья, двинулся к воротам Храмовых конюшен, при этом совсем не обращая внимания на лежащего рядом Лютаву, к коему уже бросились все его вильцы. Всадник -ран повёл коня к находящимся у ворот Жрецам комплекса Родогоща.

— Вот… воля БелоБога! — Громко произнёс он. — И она звучит так: «– Колеблющиеся к выступлению в поход — Светлому Богу не любы!» Вы все этому стали сегодня свидетелями!

Только теперь все пространство, заполненное народом Родогоща, обрело полный выраженный объём народного восторга и ликования, от произошедшего… Люди Родогоща, увидев своими глазами настоящую Волю БелоБога, более уже не сомневались в том, что ранее вызывало споры:

— …выносите станицы наших ратей! Хватит им сохраняться в Зале славы!..

— Хватит колебаться! Рать зовёт нас!.. Собираем полки для выступления!

— … Пора встретить иноземца, как встречали его наши пращуры и щуры!..

— Созываем Единую Рать! Быть битве!..

Встал и кънязь Родогоща Котрослав.

— Мы все с вами свидетели произошедшего! — прокричал он, подымая руку, чтобы все затихли. — Всё было более чем честно и справедливо! БелоБог осветил своего посланца и наделил его сокрушающей силой! Гордыня и тщеславие неприемлемы Богом! Именно поэтому, Он и разрешил нам всем лицезреть этот урок.

Кънязь Родогоща повернулся к Вышним Жрецам.

— Пора провозгласить созыв Рати! Это всегда делали Жрецы Родогоща!

— Так будет и сегодня — рать созывается вместе с выносом станиц пехотных полков родов ратарей и других полков родов Поморских! Посылаем голубей… ко всем кънязям поморским! Сбор у Ретры! БелоБог всех созывает на рать с тьмой перепутья! — поднялся и отвечал один из Вышних Жрецов. — Сварожичи в этих лучах Ярилина утра внесли нам ясность во всём и во всех ещё колеблющихся! Рать должна собраться только с одной целью — убрать с нашей земли врага, угрожающего самой Жи-Зни! Защитить её! Защитить рожениц и невест от поругания! Защитить детей — будущих женихов и невест! Чтобы чады стали Женихами, а дочи — Невестами * (Здесь, поясняю. Смотрите, мальчик — это Ча-до. Девочка в зеркальном слоговом отражении Ча-до, то есть До-ча. Авт.) *. Сохранить их до возраста, когда они могут уже продолжать Жи-Знь. Жених — этот тот, кто созрел и вырос в Деле. Дело — одно защищать и продолжать Жи-Знь. Когда он достигнет возраста по Къну, он станет Женихом и РАТником — одновременно. В эту рать созываем тех, кому Кънь разрешил стать женихом и уже заимевших дитя! * (напоминаю, что жениться в сословии Весь можно было после достижения только 21-летия. Одновременно, сдавался и зачёт (экзамен) в полученном умении двуручного боя на мечах, коему обучали его деды с достижения отрока 12-летия. Прошедшие после 12-летия 9 лет до достижения 21 летия — гармония жизни в стремлении к постижению чего-то. В данном случае становлении себя как мужа и воя. В рать шли только уже полностью подготовленные к ней. Авт.) *Жених ратник — это тот кто может уже не только познать Тело женское, но и отбить у врага охоту идти на наши земли! На само Тело нашей РОДины! Ещё раз повторяю — Жених тот, кто вырос в Деле РОДа. Невеста — это та, кто выросла в Теле РОДины. Созрела в нём. И может отдать новому МужЧине своё пространство Богородицы — Лоно. То есть готовое, созревшее поле, кое он может засеять, взрастить и продолжить в нём (в лоне), на его поле — свой РОД! Невеста при этом получит чин Жен-ЧИНа. МужЧИНа сеет Время на пространство ЖенЧины. Но как мы назоваем девочку, коя уже выросла, но не стала ещё невестой? Она уже имеет чин Два, хотя ещё не Женчина. Как?

Жрец обвёл взглядом всех собравшихся и услышав правильный ответ, кивнул:

— Правильно, Д-Ева. Диавол-Ева. Чин Два. Это нашь древний Небесный Первоязык. Его не надо забывать, ибо что есть Истина? Это Знание без ошибки! Без ошибки! Что есть зерно Истины? Это мужчина! Он сам есть Истина и должен хранить её в себе и стремиться к ней всегда. Как только этого нет — это уже не мужчина. Но что есть женчина? К чему она стремиться? Женчина стремиться к Идеалу. Идеал изменчив… мним. А где мнимость, там и ошиб-КА. Поэтому, когда она идёт к Жениху это означает, что она имеет в этот момент в себе образ НЕ знающая Весть, то есть Не-Веста. Весть и ЗНАния к ней придут вместе с Женихом, при вхождении в РОД. Поэтому, тех, кто достиг 21-летия и не стал мужем на Рать не брать! В рать идут те, кто имеет уже детей! Почему? Да потому, что Жених ещё холостой, то есть пустой! Жен-их * (слог ИХ, как и зеркальное ХИ у нас в языке имеет образ отражения чего-то неполного. То есть полупустого. Например — лунной энергии. Луна пола, пуста и своей энергии у неё нет. Но она может отражать солнечные лучи — так называемый лунный свет. Днём его не видно, а ночью он заметен, но не имеет силы солнечного света. Отсюда и *нашь неполный, негромкий смех в языке отражается как: — Хи-хи-хи! Смех за спиной. Едкий и ядовитый. Когда мы с вами смеёмся: Ха-ха-ха! Это полный энергией смех. Смех от нашей открытой сущности. Не затемнённый ядовитостью. То есть слог ИХ образно сочетается с чем-то неполным, несовершенным. НО здесь замечу, что есть руна Хи-На, и в ней к Хи добавлен слог На (Творец) и она уже имеет образ ТРИЕДИНСТВА в трёхмерии, то есть в Природе. Авт.) *есть неполный муж-чина. Для того, чтобы стать муж-чиной ему нужна невеста, коя станет жен-чиной. Вот тогда ПОЛость заПОЛнится. И оба получат соответствующие им чины: муж — жена. Тогда, мужчина ПОЛ-ОНЪ и может ПЛОД-ИТЬ РОД! Он становится муж-чиной, а не самцом, которому только бы постигать тело д-евы, при этом приближаясь к своему становлению сущности Животного, что и последует в следующем же воплощении. И это Правильный итог: ушёл от Истины — стал ЖИВОТным. Д-Ева имеет соотношение с Природой. Она пола, как и природа. Для гармонии в земной Природы должно быть равновесие — РОД. Полость должна заполниться. Тело заполняется Делом. Дело за РОД-Ом. Д-Ева всегда готова принимать в себя Муж-Чину, но не всегда при этом, она становится полной Жен-Чиной. «Пустые» принимающие Д-Евы тоже «кормят» природу. * (Здесь замечу, Истину телом не извратить. Извращается только Тело. И в следующем воплощении оно будет иным. КЪНЪ. Суть Жен-чины — отражать жизнь. Поэтому, чтобы остаться в людском теле любой Д-еве нужно быть при муже, то есть при РОДе. Муж — это то место, кое оставляет её настоящее, нынешнее тело на следующее воплощение. Это У-ГОТ-ованное место Творцом для женчины. Иного нет. Иное… отход от РОДа и… дорога в Природу. Другого в Къну не прописано. Авт.) * Все не имеющие семей и детей — не идут на сегодняшнюю РАТь, но остаются при РОДах в крайнюю помощь. Ибо и женихи, даже достигшие 21-летия и невесты пока — пусты, полы. * (Вот тут снова остановимся и отметим Истину. Тот, кто не завёл семью и детей после 21-летия (здесь отметим, что говорим мы сейчас только о сословии ВЕСЬ (Трудовой народ-Творцы) считался неполноценным «мужчиной» в РОДах. Постигните это! Не ходили в то время бобылями больше ОДного лета, после наступления 21-летия. Таких бы засмеяли уже через это самое лето! Такие становились посмешищем для всех. Вот поэтому, искали себе девушку заранее… может даже с отрочества. Приглядываясь, прирастая к ней сердцем… И д-евы, также не засиживались в д-ев-КА-х. Ибо понимали, что их тело принадлежать должно РОДу, ибо оно по его образу Крови и Рода и подОБию Обы. И если оно (тело) достанется не РОДу, а некоему иному народу, то и тело изменится, ОПУСТИВШИСЬ на тот уровень, что приобрела ушедшая в иной народ. Поэтому и девушки, искали суженного с возраста своего созревания. Искали в РОДу. Ибо все хотели себе счастья… Женчина, в миро-п-ОС-ТРОЕ-нии ОДа — дополнение к мужчине РАЗу. Вспоминайте о библейском ребре Адама. Смотрите, мы говорим о своей жене: — Это моя половинКА! То есть мужчина, состоявшийся должен иметь жену, и конечно же детей! Но, вы слышали когда-нибудь, что бы женчина говорила о своём муже: — Он мой половин. Режет ухо, правда?! Режет, потому что это не истина. Именно женчина половинКА мужа. Женчина же говорит о своём муже: — Это мой муж. И это её утверждение одновременно возвышает и её саму. Она при муже, при РОДе. Она его половинКА. И КА здесь звучит, как «что-то» уменьшительное, но ласКАвое — ведь чин то два. ПоловинКа — то есть не Целое, но очень любимое. Это образ Обы — Диавола. Любимой. Единственной для РОДа. Вспоминайте такое же ласКАтельное и уменьшительное в именах, когда матери зовут, призывают своих детей на улице: ВолоденьКа! ЮрочКа! СерёженьКа!.. Ка… Уловили?! Здесь также отмечу и другое. Очень важное в нашем изначальном понимании психологии женчин. Смотрите, суть муж-чины — Истина. Суть жен-чины — Идеал. Давайте зададимся вопросом — кто более мним из этих полов? Ответ прост — конечно же женчина. Смотрите, мнимость женчины уже проявляется в стремлении изменить свой образ при помощи косметики и других средств, то есть румян, белил, красок, корсетов и т. д. Я уже не говорю о накачивании губ и других частей того самого Тела. Как вы думаете, нынешние Д-евы, — это нравится той, кто ваше Тело считает своим и дала его вам по своему подОБию — Диаволу-БО-городице (Зеркально ОБ-БО)? Вот поэтому, вследствие сего действа и столько, таким «губонадувательницам», достаётся «счастья» в их жизни… Это простое НА-дувательство СЕБЯ, за коим конечно же придёт событийная жизненная последовательность от Обы-Богородицы. Одно дело красить губы, волосы и румянить своё лицо, а другое изМЕНять плоть. Но, вернёмся к главному. Женчина изначально мнит и изменяет себя, чтобы выглядеть привлеКАтельней для мужчин. И здесь есть Два результата — ведь Чин-то Два. Она находит мужа и становится вхожей в Целостность. Или становится рас-ПУТ-ной (тупой) и отодвигается от РОДа Обой-Диаволом. Почему? Потому что изменяет свою Божественную суть. Чин два: или ЖенЧина, или Д-Ева. Поэтому, женчина-д-ева ИЗ-МЕН-ница изначально… Выбор у неё изначальный. И МЕНа её уже заключена в шаткости её поВЕД-ения. Поэтому, так важно В-ОС-питание девушек. Питание их ВЕДаньем своей сути. Ибо Мена их тела — от ухода от РОДа. Вот эту Истину старались дать РОДители своим дщерям-дочерям с самого детства. И это действовало. Действует сейчас? Как вы сами понимаете — в очень ограниченном развратом объёме. Когда с самого детства, из всех «утюгов» звучат не истины, а развратные и гендерные Ка-верзы — результат очень плачевен. Вокруг нас очень мало Жен-чин, но много самок и самцов — Будущий мир Природы. «Царевны лягушки» — помните сказку? Причина и следствие. Вы сами видите, что разврат охватил не только женчин, но и тех, кто должен быть мужчинами. Но… эти муже-подОБные «животные» забыли о Деле и красят тело… не понимая, что раскрашивают себя уже сейчас… в Петухов. Мужчина — этот тот, кто ведает истину. Истину не раскрасишь. С-ЛОВ-о, пришедшие с Небес не приукрасишь — оно гармонизировано Небесами. Только бесы купаются в красках мира и кричат: «Ах! Как он разнообразен!» Да… разноОБразен… и Оба-Диавол постоянно работает с новыми «красками», разукрашивая свои КОСМЫ для привлечения Дела РОДа. Она тоже стремится к Идеалу… который соОБлазнит РОД. Вот такая хохма… а главный хохмач — Троица-ОД. Но… Оба-Диавол только по голосу, звуку улавливает приближение Рода. Вспомните, в космосе (Космы Диавола) света не видно. Свет виден только в материальных «дырах» — землях с атмосферой. Поэтому, на землях в природе так важен звук! Звук. Именно поэтому, Петухи так призывно кричат… на рассвете. Они улавливают звук, приближение Света… даже находясь в закрытом, безоконном курятнике. ПриРода звучит. Она пола и звуки в ней, раздаваясь, переливаются нотами. Оба-Диавол женчина и она слышит РОД и ЭТОТ звук, исходящий от РОДа, для неё самый сладостный, самый ожидаемый ею. Отсюда и нотная звуковая последовательность в Природе. Оба-Диавол — жена РОДа, слушает звучание голоса Рода и гармонизирует ему своим лоном с её «яйцеклеткой» Z-Землёй, а её будущий плод V (наша славяно-арийская буквица V — Ижица с её образом: Плод, движение, гармоничное распространение, состояние Благости в земных условиях.) наполняется земной материнской Благостью. Все её подОБия (женчины и д-евы) именно поэтому любят слушать слова мужчин. А мужчины любят петь им ОДы. Суть женчины не видеть свет, но слышать звук. Женчина любя, закрывает свои глаза… Звук для неё важнее света. Это её суть — звук и пустота. Звук заполняет пустоту. Творец ОД ОС-тавил нам слова, кои мы должны складывать в Оды женчинам, дабы заполнить их пустоту… Женчина и пустое, полое…, и в тоже время Святое. Чин Два. И это тоже ОД-НА из хохм того, кого мы зовем Од-Творец. Эти Истины, по вскрытию НА-СТОЯ-щей женской Сути в замыслах Творца, автор пишет в предверии женского праздника 8 марта 2022 лета. Автор, НА-деется, что этим поможет женчинам ПРАвильно понять себя, а мужчинам понять НА-стоящую истость женчин. Женщин-БО-го-РОДиц же поздравляю с праздником Весны Весты. С весной приходит весть о… преоОБ-РА-ЖЕН-ии их в неВЕСТ. Авт.) *. Пусть Оба пола выполняют своё предназначение в РОДах — увеличивают РОД. Это не наше слово — это слово РОДа.

Жрец окончил свою речь.

Другие Храмовые Жрецы поддержали его словами:

— ПРАвильно! Так и должно быть.

Конязь Котрослав кивнул:

— Ну что же… так и порешим.

Он встал и двинулся к Олегу, который уже спрыгнул с коня и гладил своего четвероного друга по гриве… благодаря за выдержанность.

— Поединок был более чем захватывающим. — Заметил, подошедший кънязь. — Почему ты… не ссадил его с Храмового коня со своего первого захода?

Олег пожал плечами.

— Хотел…*изпытать его силы и сноровку. И… чтоб сильно не обиделся. — Откровенно ответил он.

Котрослав хлопнул храмового рана по плечу и повернувшись, зашагал к Лютаве, коего уже подняли с земли… и посадили на ступени одного из ближних строений. Лютава всё ещё находился в некой прострации — глаза его были мутны, а взгляд не осмыслен. Конязь, подойдя к нему, какое-то время постоял рядом с ним, наблюдая как вильцы приводят Лютаву в себя.

— Удар очень силён. — Произнёс стоявший около кънязя один из вильцев. — Ему придётся… с седьмицу (семь дней) полежать, чтобы восстановиться. Но… ничего тут не поделаешь.

Котрослав кивнул и заметил:

— Я видел, как ты и Изяслав давали советы Лютаве, Обруча. Помогло?

Обруча, вздохнул, кивнув на Лютаву:

— Ты же знаешь… его, Котрослав. Если упёрся… не сдвинешь. Я знал, чем всё это закончится. Знал… как только увидел этого. — Обруча (ударение в имени на «у») повернулся… и посмотрел на Храмового рана. — Это скала. Об неё можно только разбиться. Что и произошло… с Лютавой. Я давал ему советы, только для одного — чтобы он ударился…, но не слишком сильно. Я думаю, к битве мы его поставим на ноги.

Котрослав улыбнулся:

— Добре! — и, хлопнув того по плечу, двинулся в противоположную сторону.

Он снова подошёл к Олегу, коего уже окружили дружинники Вечеслава (от Вече) и стражники Грома. Все громко обсуждали произошедшее…

— … я замер, после второго наскока Лютавы. Даже… почувствовал неуверенность какую-то, — громко басил Гром, — но… ты, как всегда, полностью сдул мою неуверенность! Дай-ка я тебя обниму, мой молодой брат!..

Олега хлопали по плечам, улыбались ему, благодарили за содеянное…

При приближении кънязя Родогоща, дружинники *разступились. Конязь улыбнувшись всем, заметил:

— Ну что, ребята! Выносим станицы к мостам и устанавливаем на берегу. По местам сбора полков по РОДовым разрядам. За дело!

Дружинники, вдохновлённо зашумев, двинулись к Залу Славы, где и хранились Станицы пеших полабских и поморских полков.

Котрослав повернулся к Олегу.

— Куда теперь?

Олег пожал плечами… и ответил:

— Междамир сказал дождаться его.

Котрослав кивнул:

— Да… только где он сейчас?.. И когда вернётся?

Олег тоже вздохнул:

— Знать бы…

Его мысли были далеко отсюда… а в его сердце подавал сигнал зовущий издалека голос… образа Любавушки.