Оглавление

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Дорогой читатель, в книге есть описание хирургических операций, сцен убийства, описание смерти и упоминание детской смертности.

Пожалуйста, читайте с осторожностью!

Плейлист

Set Fazers — Skindred

Throw Me to the Wolves — Future Royalty

Пролог

Лаборатория «Лайв Би» на протяжении пятнадцати лет занималась исследовательским проектом, направленным на разработку лечения нейродегенеративных заболеваний. Таких, как болезнь Альцгеймера.

Усиленные модифицированные вирусы использовались для стимуляции регенерации тканей мозга. Первыми подопытными стали животные. Зараженные демонстрировали неподобающие поведенческие реакции, однако ученых это не останавливало.

Увеличивая мутаген, они надеялись взять вирус под контроль.

Первым испытуемым — нулевым пациентом — стал Дэйв Корнесс.

Мужчина шестидесяти пяти лет, поврежденные нейроны, отсутствие должной связи между синапсами. Жена и единственная дочь привели Дэйва в лабораторию. Это была их последняя надежда спасти отца семейства.

Дэйву вкололи первую вакцину «Остер-4».

Результат не заставил себя ждать.

Стволовые клетки прекратили отмирание. Нейронные связи восстанавливались. Появилась связь между полушариями и отдельными сегментами мозга. Нейроны в гиппокампе перестали исчезать.

Мозг Дэйва вновь начинал работать. Утерянные воспоминания не возвратить, но теперь мужчина мог вновь обучаться, а главное, продолжить существование.

Дэйв пролежал в больнице три дня. За его состоянием строго следили, и, не отметив ничего, кроме повышенного голода, некоторого безрассудного поведения — например, Дэйв был замечен за круговым хождением по палате без какой-либо цели, — некой возбудимости и среднего уровня агрессии. В итоге Дэйву разрешили отправиться домой, но строго наказали явиться вновь через три дня.

В этот день семья Корнесс отмечала настоящее чудо. А лаборатории «Лайв Би», в радостный день мая 2039 года, устроили праздник. Вакцина готова спасти мир.

На проверку Дэйв не пришел.

«Остер-4» состоял из многогранных мутаций, но составляющая могла напугать любого будущего пациента. Например, основоположником являлся вирус под названием Rabies virus. Или в простонародье — бешенство. Это было самым быстрым способом добраться до нужных нейронов. Чтобы нейтрализовать деактивацию, внедрили рабический глобулин. Следующим столпом «Остера» стал вирус осповакцины, который избирательно поражал «негодные» клетки.

Таким образом, «Остер-4», будучи собранным из вирусов, сам классифицировался как вирус.

Который мог распространяться по воздуху и через слизистые оболочки.

У «Остера-4» имелось множество последствий. Такие, как чрезмерный аппетит. Ведь энергозатраты на восстановление клеток мозга отмечались завышенными. Сюда можно отнести и чрезмерную раздражительность, местами неконтролируемую агрессию. Однако ученые списали эти процессы на те же восстановления активных тканей мозга.

По предварительным данным, излечение достигает пика на десятый день. Но на седьмой день берется контрольный тест. Если он положительный, пациент считается полностью здоровым.

На четвертый день на улицу Канвет-бульвар под номером восемь, в маленький неприглядный домик с голубым фасадом и белым забором, была вызвана машина 911. Офицер Беннет передал по рации, что срочно требуется подкрепление. По его словам, перед ним открылась ужаснейшая картина: женщина пятидесяти — пятидесяти пяти лет убита ударом в шею. Предварительно — топором или другим тупым предметом. Дальше обнаружено тело женщины тридцати лет. После ее осмотра полицейский сделал вывод, что напало животное. Никаких дальнейших объяснений не последовало. Офицер отключился.

И больше никогда не выходил на связь.

На положенный шестой день администратор Карли Джонс сделала вызов Дэйву, чтобы напомнить о приеме. Телефон оказался выключен. Тоже она проделала с номером жены и дочери. Никакого ответа.

Тогда Карли в своей узкой юбке черного цвета и на высоких каблуках направилась в кабинет начальника. Ей было велено сообщить о звонке Дэйву.

После стука, на который ей не ответили, Карли сама открыла дверь. Папка с документами, что она несла, выпали из рук, а кабинет наполнил ужасающий вопль.

На кресле за своим столом сидел начальник Карли — девушка испуганно жалась в углу, ее узкая юбка разошлась по швам — до этого явно смотревший новости, видимо, узнав о случившемся, не нашел лучшего выхода, как окончить свою жизнь Глоком с 9-миллиметровым калибром.

Единственный просчет мистера Симмонса был в том, что он не учел, что вирус, который они вселили Дэйву, передавался воздушно-капельным путем. Он осел на его стволовых клетках и начинал немедленную мутацию. Но завершение собственной жизни ускорило этот процесс, превратив его в мгновенный.

К несчастью для Карли, мистер Симмонс был отличным кандидатом для взращивания «Остера-4».

Под булькающее чавканье в углу и едва слышным стонам Карли, по новостям сообщали:

«ВНИМАНИЕ! ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ ДОМА! ОБЪЯВЛЕН КАРАНТИН. ВИРУС БЕШЕНСТВА ЗАХВАТЫВАЕТ ГОРОДА!»

✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Мир пал.

Города исчезали один за другим. Военные зачищали территории, где были самые ярые вспышки, надеясь, что это остановит заражение. Вирус охватывал материк за материком. Пока за несколько месяцев не поглотил весь мир.

Люди пытались бежать. Искали укрытие. Безопасные места. Кому-то удавалось, но большинству нет.

Зараженные — так окрестили монстров, чья кожа отслаивалась с лиц, тех, кто мог умерить свой голод только человеческой плотью. Они множились, их численность за несколько недель превысила живых.

Но человечество адаптивно. Постепенно образовывались мелкие поселения. Они росли и учились жить в новом мире.

Постепенно образовались Аванпосты, где выжившие обустраивали территорию.

Каждый день становился борьбой.

И ты никогда не знал, кто победит.

Памятка

Что делать если начался зомби-апокалипсис

1. Оставайтесь дома. Закройте все окна и двери. Лучше всего забаррикадировать их. Наберите во все емкости воды, найдите в доме все долгохранящиеся припасы. Соберите аптечку первой помощи (бинты, антисептики, все жаропонижающие, антибиотики, болеутоляющие). Соберите аварийный набор (ножик, ножницы, фонарик на батарейках, радиоприемник, документы и деньги).

2. Подготовка к вылазке.

Возьмите с собой оружие. Проложите маршрут (желательно иметь карту). Избегайте дорог и мест большого скопления людей. Отныне там обитают зараженные. Первым делом нужно найти провизию. Большие магазины первыми подвергаются облаве. Лучшим вариантом будут деревенские магазины, магазины на окраине города, лавки и склады.

3 Долгосрочные перспективы.

Если вам не удастся найти общину или примкнуть к группе, следуйте дальше. Оставаться на одном месте небезопасно. Лучшие места для дальнейшего выживания: холодные страны, острова, окруженные водой. Данная памятка может спасти вашу жизнь. Берегите себя.

Глава 1

Шесть лет спустя

Елена

— Осушай.

Кристин подтянула тампон ближе, прижимая к кровоточащей области.

— Придержи, — скомандовала ей, а теперь обратилась к Кириллу: — Прибавь отсос.

Ассистент Кирилл Дровов работал со мной третью операцию. Он действовал уверенно, но стоило мне бросить на него взгляд, как парень тушевался и не знал, куда себя деть. А вот медсестра Кристин держалась стойко, несмотря на то, что плохо владела языком.

— Отлично.

Убирая отсосом кровь, я как можно тщательней и осторожней водила им по тканям. Неверное движение, не тот угол нажима, переусердие — все вело к катастрофе.

— Придави.

Кристин послушно усилила нажатие. Я же продолжала наводить порядок.

Это была шестая операция за сегодняшний день. Обычно график не столь плотный. Складывалось ощущение, будто меня специально задействовали по максимуму.

Для чего?

Спину ломило, хотелось лечь и дать ногам отдых. Предыдущая смена длилась двадцать часов, и единственное, что я смогла сделать в выходной — принять быстрый душ и упасть на кровать.

Но рука, как и всегда, оставалась твердой, взгляд четким. Никаких погрешностей, только идеальный результат.

— Приготовь тахокомб.

Послышался тихий шелест. Гармоничный звук операционной нарушился. Я повела щекой, надеясь, что Кирилл справится быстро.

— Сверни его, — напомнила я.

Кирилл нервно кивнул. Антон Павлович не сдержал ухмылки.

С Кристин я работала второй год. Антон Павлович был первым анестезиологом на базе, поэтому с ним наш путь начался еще раньше. Иногда с нами ассистировала вторая медсестра Кира, но сегодня лишние руки мне не нужны.

Каждый из них знал порядок работы со мной. Никакого лишнего шума, никаких ненужных движений, нулевой отвлекающий фактор.

Но Кирилл еще не привык.

— Убираем тряпку. — Кристин выполнила указание. — Отодвигаю ткань.

Я забрала пинцетом губку и протолкнула ее. Придавливая, я внимательно следила за показателями. Вновь наложила тампон, сдавливая еще сильнее.

— Подготовить иглу.

Захотелось потянуться, сбросить напряжение с ладоней, но вместо этого я сделала первый стежок.

✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Панорамное окно во всю стену открывало вид на некогда цветущий город.

Сейчас это пустой серый бетонный лес, наполненный различными тварями. Поистине высокий забор с ветками колючей проволоки отделял нас от них. Больница стояла на окраине аванпоста, поэтому при желании и должном зрении можно увидеть бродяжников или целое стадо.

Мерзость.

Я опустила взгляд на руки. Коротко стриженные ногти, идеально чистые. Ладони тоже. На операции я всегда надевала две пары перчаток.

Кровь. На пальцах. Под ногтями. Ладони трясутся. Я тру железной губкой, стираю подушечки. Я готова содрать все, оторвать, отрезать… Лишь бы не было крови!

Я равнодушно смотрела на падающий снег. Начиналась пурга.

— Лена!

Губа непроизвольно скривилась.

На базе жило многообразие народностей. Люди искали убежище — и до сих пор ищут — везде, где только возможно. Наш аванпост «Светлый путь» находился на границах бывшего города Омск. Холода замедляли зараженных, и справиться с ними было проще.

Насколько это возможно.

Поэтому люди стремились сюда.

Как только меня не называли: Линда, Элен, Леночка, Элла, Хелен. Но признавала я и отзывалась только на Елену.

— Елена прекрасная, давай кто быстрее?

— Да, папочка!

Но Мирослава Борисовна, заместитель главного врача, была неисправима. Называть человека полным именем слишком официозно, как она считала. Но разве мы были подругами?

— Елена, — автоматически поправила я, не оборачиваясь.

Мирослава хмыкнула.

— Как прошла операция? — женщина поравнялась со мной, глядя в окно.

— Резекция почки без ишемии. Немного повозились, но в целом все прошло отлично.

— Говоришь так, будто оперировала не человека, а кусок мяса. — В тоне Мирославы не было осуждения, скорее констатация. — Ты хоть имя его помнишь?

— Пациент №78, палата 7, корпус Б2.

Мирослава хохотнула. Я бросила на нее взгляд, не поворачивая головы.

Ей было сорок семь лет. В каштановых волосах все больше седых прядей. Средств окрашивания оставалось крайне мало, поэтому их экономили, а многие вообще отказались. Лицо выглядело усталым, синяки под глазами указывали на долгую ночную смену. Но даже так Мирослава не лишена очарования. Тонкие губы будто застыли в усмешке, ресницы от природы пушистые подчеркивали карие глаза. На ней такой же медицинский костюм, как и у меня. Приталенный, синего цвета, с длинными рукавами.

Вопреки своей работе, я ненавидела синий. С ним моя бледная кожа казалась мертвенной. Впрочем, кого это волновало?

— Мирослава, вы бы не пришли просто так.

— За что я люблю тебя, Елена, так за твою прямолинейность. — Она вздохнула. — «Сибирь» вызывает.

Меня передернуло.

— Когда?

— Сейчас.

Аванпосты пусть были и обособлены друг от друга, но ресурсами обменивались. Товары, материалы. Редко, но рисковать приходилось. А еще в ход шли специалисты. Хирургов крайне мало, но они очень нужны. Особенно те, кто мог проводить самые сложные операции.

И особенно я.

— Я не могу.

— Мы обе знаем, что ты сбегаешь, как только представляется возможность, — ее голос стал стальным. — Сколько ты уже выходила за пределы? Три раза? Больше?

— Четыре. — Мирослава была права, я ненавидела это место. Но здесь жила моя семья. И Марк. — У сестры скоро роды. Я должна быть рядом.

Я мельком глянула на руки. Не тряслись.

Мирослава заметила, но промолчала.

— С ней будет Феликс.

— Я же сказала, — процедила сквозь зубы, — я должна быть рядом! Это не обсуждается!

— Елена! — она развернулась ко мне. — Кажется, ты стала забывать, кто и что стоит за этим приказом. Я понимаю, что твое эго непомерно, но всему есть предел!

— Все хирурги такие, — хмыкнула я.

— Все серьезно, — Мирослава не обратила внимания на мои слова, — глава «Сибири» нуждается в срочной операции. Информация строго засекречена.

— В срочной операции, — глухо повторила я.

Захотелось стукнуть кулаком по окну.

— Да, — обреченно вздохнула женщина.

Мы обе понимали, что выбора в этом случае нет. Просто у каждой для этого свои причины и домыслы.

— «Эхо» разве успели вернуться?

Отряд «Эхо» сопровождал меня каждую вылазку. Мы научились уживаться с их командиром. И они были мне… приятны.

— Нет. Тебя будет сопровождать «Браво».

— Что? — Я гневно раздула ноздри, впервые позволив себе эмоции в этот день. — Я их не знаю.

Мирослава выдохнула, пальцами сжимая переносицу.

— Собирайся. Завтра выход.

Не удостоив меня дальнейшими объяснениями, женщина ушла.

Метель глухо покрывала землю тяжелым снегом.

✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

— Алиса! Мам! Я дома.

В нашем распоряжении было целых три комнаты в корпусе. Статус лучшего хирурга базы добавлял свои привилегии.

Так как Алиса вышла замуж и ждала ребенка, им выделили отдельное жилье недалеко от нас, но она по привычке каждый день приходила сюда.

Деторождение в современном мире стало едва ли не самым ценным. Однако не каждый мог стать родителем. Ничего не делалось против воли, но условия выглядели столь заманчивыми, что желающих становилось все больше с каждым годом. Но с недавних пор рождение в «Светлом Пути» стало строго контролироваться.

Кандидаты должны пройти не одну сотню тестов, чтобы исключить генетические заболевания, но главное, чтобы вирус Остера был пассивен. Но даже это не гарантировало защиту плода…

После одобрения паре разрешалось заниматься зачатием. И если все проходило удачно, приставлялось строгое наблюдение. Тесты, врачи, ежедневное посещение больницы.

Новоиспеченных родителей отпускали с работы, устанавливали приличное жалование, обеспечивали жильем. Причем не просто комнатушками, а целыми домиками, пусть и небольшими.

Но все же природа проигрывала. Детей рожалось крайне мало, постоянно происходили выкидыши. Еще чаще женщины лишались возможности забеременеть из-за суровых условий и голода. Аванпост боролся с этим как мог.

— Елена, мы обедаем, иди скорей.

Проходя по узкому коридору, я невольно зацепилась глазами за семейные фото. Оттуда на меня смотрела молодая версия Елены. На фотографии была белокурая девчонка с улыбкой во всю ширь, голубые глаза ярко светились. Мы стояли в каком-то парке с зелеными деревьями и аттракционами. Я и Алиса держались за руки, а мама с папой обнимали друг друга.

А потом отец умер. Голубоглазая блондинка перестала улыбаться, а матери больше некого было обнимать. Счастливой — или так только казалось? — осталась лишь Алиса.

За столом меня ожидали… все. Как удобно. Но оглянувшись, я поняла, что не было Леона. Моего младшего брата.

Алиса встретила меня широкой улыбкой, рядом сидел ее муж Александр. Мама поднялась, чтобы поцеловать меня в щеку, а следом за ней подошёл Марк и чмокнул меня в губы.

Я отстранилась.

— Как ты? — прошептал он мне на ухо. Его ладони легли на мою талию и притянули ближе. Меня замутило, но я, как и всегда, сдержалась.

— Устала.

— Давай ты поешь, а потом мы пойдем в спальню, и я сделаю тебе массаж.

Прекрати.

— Сначала новости, — я отошла от него, встав посреди комнаты, и собрала все взгляды. — Меня вызвал другой Аванпост.

Губы мамы задрожали, Алиса приложила ко рту ладонь, а в ее глазах застыли слезы. Марк опустил глаза в пол. Только Александр знающе кивнул. Раньше он входил в отряд «Эхо», но когда сестра забеременела, его освободили.

— Но как же… Елена… — мама взволнованно смотрела на меня. — Ты же только недавно вернулась! Лена…

Каждый поход начинался именно так. И я не могла их винить. Вернуться — большая удача. И моя не может быть бесконечной. Пятый раз может стать фатальным. На душе стало мерзко.

— Вызывает глава «Сибири». Выбора нет.

— «Сибирь»? — Лицо мамы побелело. Она была настоящей красавицей, несмотря на то, что ее тронуло горе. Белые волосы завязаны в низкий пучок, тонкая шея, складная фигура и такие же голубые глаза, как у меня. За мамой бегали толпы мужчин, но она любила только одного, которого потеряла шесть лет назад. — Это же так далеко!

— «Эхо»? — поинтересовался Александр.

— «Браво».

Он присвистнул.

— Они матерые ребята. Говорят, их командир тот еще зверь. Но под его командованием не единой смерти уже третий год.

— Не люблю чужих, — ответила я, поведя плечом. Александр кивнул.

Алиса смотрела на меня щенячьими глазами. Ей было страшно, особенно после того случая.

Я присела перед ней на колени и взяла ее ладонь в свои руки.

— Алиса, с тобой будет Феликс! Он профессионал. Не хуже меня.

Но не ровня.

— Я не хочу Феликса! Я хочу, чтобы была ты! Я не хочу, чтобы было, как у…

— Алиса! — рявкнула мама. И я мысленно поблагодарила ее, а сама откинула руку сестры и сказала холоднее, чем прежде:

— Феликс справится.

— Елена, пожалуйста!.. — начала она, но я уже вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Подняв ладони, я вгляделась. Не тряслись.

Дверь открылась.

— Ты специально уходишь? — горько прошептал Марк. — Признайся, Елена, каждая вылазка для тебя как глоток свежего воздуха. Мне опять переживать, вернешься ты или нет?

— Знаешь же, что вернусь! — огрызнулась я. — Меня никогда не спрашивают! У меня нету выбора.

Ложь слетела с языка так легко и заученно, что я даже не обратила внимания.

— Так не может продолжаться. Я понимаю, ты изменилась. Я изменился, но…

— Что ты понимаешь?! Меня? — я горько засмеялась. — Нет, Марк! Не понимаешь.

— Да? — Он подлетел ко мне и схватил за плечи. — Ты одна там была? Только ты это видела?

— Не одна.

Марк отошел, брезгливо откинув от меня руки.

Правильно, ненавидь меня, как я ненавижу себя.

— Марк, — устало протянула я, сдавшись.

— Не надо. Я понял. Не знаю, почему я пытаюсь спасти нас. Может, потому что люблю. — Он пронзительно посмотрел на меня. Я едва сдержалась, чтобы не отвести взгляд. — Потому что хочу все вернуть. Но для этого нужно желание двух людей. Подумай во время своего похода, нужен ли я тебе.

Марк ушел, оставляя меня одну, чему я была несказанно рада.

Глава 2

Полный рюкзак с вызовом смотрел на меня с угла комнаты. Я не разбирала его, всегда держа наготове. Мирослава была права. Я грезила этими вылазками.

Убраться. Убраться подальше от этого места! От этих людей! Их взглядов.

Меня не пугали зараженные, февральские морозы.

Уже ничто не сможет испугать.

Вчера я не покидала комнаты, что мы делили с Марком. Он не возвращался, и я хотела, чтобы так и оставалось.

Рюкзак продолжал меня буравить.

Я поднялась со скрипучей кровати, заправленной каким-то старым розовым пледом. Тона спальни выглядели сухими, безжизненными. Прямо как я. Обстановка меня не волновала, всем занимался Марк. Старое зеркало в углу отражало тощую фигуру. Одеваться не было смысла, никто не заходил без стука. А Марк уже видел.

Волосы растрепанными волнами обрамляли выпирающие плечи. Я взяла расческу, думая, как лучше заплестись. Нужно надолго и так, чтобы не мешались. Возможный душ будет на середине пути, если не в самой «Сибири».

Взгляд сам собой спустился ниже, оглядывая худые серо-бежевые груди, терпимоторчащие ребра, по животу…

Меня сейчас вырвет.

Сглотнув, я с усилием проводила расческой, беспристрастно сверля себя взглядом. Косы решила сделать две, оставив висеть тонкими нитками. Надела термобелье, такие же носки, а дальше сложила запас в рюкзак. Спальный мешок, коврик для сна, сухпайки и медицинский чемодан лежали уже там. Серый сверток на самом верху.

Чашка!

Перед глазами мелькнула картина, как мне протягивают стакан, из которого кто-то уже пил. Я поежилась. Чашка упала поверх одежды.

Дальше я надела флисовый комбинезон, водонепроницаемые серые штаны и тяжелые трекинговые сапоги с хорошим сцеплением бежевого цвета. Осталось надеть куртку и можно идти.

Я поволокла рюкзак, который весил не меньше тринадцати килограмм, в зал. Марк не пришел меня проводить и помочь. Его можно понять.

Я бы тоже не пришла.

— Елена. — Мама стояла у стола, натянув улыбку, но красные глаза выдавали недавно пролитые слезы. Каждый раз она отпускала меня с тяжелым сердцем и прощалась.

Как и я.

— Мам.

Мы крепко обнялись. Она выдохнула мне в плечо. Хрупкие плечи затряслись, всхлипы рвались из нее, но она старалась сдерживаться.

Не нужно. Я не хочу этого видеть!

Она до конца не хотела отпускать меня, но время шло. Чем раньше я выйду, тем быстрее мы дойдем до первой остановки. Зима выдалась суровой, поэтому каждая минута была на счету. К тому же, как относится командир «Браво» к задержкам, я не знала.

— Мне пора.

— Да-да. Просто боюсь, что ты…

— Я вернусь.

— После отца… мне так страшно потерять кого-то из вас.

Замолчи! Замолчи!

Она заглянула мне в глаза, стараясь найти хоть крупицу эмоций. Я знала, что она видит: сухие, блеклые, почти прозрачные радужки, но главное — полные равнодушия. К ней и к кому-либо еще. Но мама все равно старалась, ей хотелось видеть взаимность, видеть любовь к ней.

Этого больше не будет.

— Дочь, просто всегда помни, мы ждем тебя.

— Где Леон? — будто не слыша последних слов, спросила я. — Хотелось с ним попрощаться.

— Он попросил не говорить. — Лицо матери осветила улыбка, но грустная. — Но так мне будет спокойней. Иди, дочь. Возвращайся.

Уже на пороге, застегивая темно-оранжевую куртку, я обвела комнату взглядом. Каждый раз это происходило словно в последний.

Может, в этот раз повезет?

Голубая краска на стенах, широкий диван, чтобы поместились все, хотя семья редко собиралась. Стол с множеством стульев. Наверное, мама часто ждала, когда мы наконец-то сядем за ним. Кресло в углу и корзина пряжи на полу. У мамы хорошо выходило вязать, особенно детские вещи… Она вязала для Алисы и что-то на заказ. Рядом большая лампа, что я купила для нее. И плед, который подарила Алиса.

Вся эта комната — мамин оплот. Место, где она старалась сохранить семью, искала поддержки и любви. Ее убежище.

Или тюрьма.

Я потянулась к стене, где гвоздиком прибита потрепанная фотография. Та, что я всегда брала с собой. Уголок с папиным лицом почти стерся. По привычке провела большим пальцем по этому месту. Скоро сотрется.

— Ну что, пап, вновь путешествие? — прошептала я. — Может, мы, наконец, встретимся?

✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Холод хлестанул с такой силой, что я повалилась назад под тяжестью рюкзака. В последний момент мне удалось выровняться, и я крепче затянула ремешок на груди. Снег врезался в кожу, больно царапая. Небо было тучным и грозным, оно опускалось ниже, желая раздавить. Ледяной воздух щипал кончик носа. Я глубже укуталась в шарф.

Идти недалеко, нужно лишь миновать несколько домов и пройти по главной улице аванпоста. Высотки местами защищали от ветра. Чтобы вычистить каждую в «Пути» уходило немало времени, но на верхних этажах все равно никто не жил. Оборудованы только третий и четвертый, самые теплые и менее продуваемые. Пустые, заброшенные магазины так и не облагородили, для этого не хватало ни людей, ни ресурсов. Они стояли призраками с обветшалыми вывесками, битыми окнами и старыми надписями, напоминая о том, что когда-то мы жили, а не выживали.

Вокруг пусто. Слишком раннее время для выхода. Рабочее время начиналось с девяти утра и заканчивалось к пяти.

Передо мной выросли высокие железные ворота. Поверх створок находились вышки, тянущиеся вдоль всего забора, на них стояли вооруженные патрули. Солдаты следили за периметром. Тревожных флажков нет, значит, поблизости чисто.

Звук застывшего металла неприятно резал слух. Полоска света ширилась, пока не открыла спрятанный от меня горизонт, пришлось поднять руку и выставить ее против солнца, чтобы хоть как-то защитить глаза. Каждый раз, выходя за ворота, я испытывала легкий мандраж, будто спящая часть души просыпалась, неприятно вздрагивая, но потом переворачивалась на другой бок и вновь проваливалась в сон.

Вдох. Я сделала шаг. Когда глаза немного привыкли, я встретилась лицом к лицу с «Браво».

Взгляд уцепился за высокого, широкоплечего мужчину, что осматривал меня, словно очередной товар. Или скорее посылку. Он придирчиво оглядел цвет моей куртки — сам он, как и все остальные, одет исключительно в белый и серый, — огромный рюкзак за спиной и, наконец, остановился на лице.

Мужчину скрывала балаклава, оставляя открытыми только зеленые глаза, в которых явно читалось недовольство, и выбившиеся короткая светлая прядь. Я скривилась и также придирчиво оглядела его. Правда, кроме одежды и автомата наперевес, рассматривать было нечего.

До ушей долетели странные звуки. Это был… смешок? Зеленые глаза отразили пушинки снега, и в них я смогла разглядеть искорки смеха.

Мой свирепый — как я надеялась — взгляд метнулся в сторону, увидеть, смеялся ли кто-то еще.

Может, сказать им, что я могу тонким скальпелем разорвать их артерии?

Но стоило мне встретить щелочки глаз одного, как внутри что-то стрельнуло, и я едва не кинулась вперед. Вместо этого я громко спросила:

— Что ты здесь делаешь?!

Глава 3

Этот находчивый взгляд всегда выделялся из толпы. Скучные серые радужки шли вразрез с бесконечным весельем, что отражалось на его лице, но хорошо контрастировали с темными волосами. Веснушки выглядывали из прорези белой ткани, так, будто бы кто-то неудачно набрызгал коричневой краской.

Он смотрел с предвкушением, маниакальной увлеченностью, и ждал моей реакции.

Леон открыл лицо и улыбнулся.

— Сестренка, не рада видеть? — Голос тонул в завывающем ветре, что трепал мех его капюшона.

Погода вторила моему состоянию и, возможно, также мечтала содрать ухмылку с лица брата.

— Я задала вопрос.

Мне не нужно кричать, чтобы он осознал: я не просто зла, а в ярости.

— Какого хрена вы здесь устроили?!

Говорящая стянула балаклаву и впилась в меня острым взглядом.

Я не смогла полностью рассмотреть ее, потому что все внимание на себя перетягивал огромный уродливый шрам на правой щеке, тянувшийся от брови по всей линии скулы. Круглые зеленые глаза не скрывали эмоций, выворачивая душу наизнанку. Девушка злилась.

Плевать.

— Берете в отряд детей, командир? — Мои слова прозвучали как плевок, и все сразу утихли.

Девушка стушевалась и шагнула обратно, в то время как сам мужчина быстро приблизился ко мне.

Выше в несколько раз, он навис надо мной, словно медведь. Дыхание было тяжелым и быстрым, брови нахмурены.

Я не стала задирать голову, просить отодвинуться. Во мне не загорелся страх, не пробежала дрожь или любая другая реакция на человека, что стоял слишком близко и загораживал собой свет.

Здесь он мой проводник, а я ценный груз, что ему предстоит доставить.

Сдвинув края шапки вниз, он наклонился еще ближе, чтобы заглянуть мне в глаза.

— В моем отряде все соблюдают дисциплину, и никто не смеет подрывать авторитет друг друга, а тем более командира. Так что будь добра, — он вкрадчиво отчеканивал каждое слово, — закрой рот.

Прямой нос, светлая, почти сливающаяся с камуфляжем кожа с обветренными полосами вокруг глаз, тонкие симметричные губы. Заурядная, ничем не примечательная внешность.

Мне не нашлось что ответить, и командир не стал ждать и отвернулся, как от назойливой мухи.

— Сейчас идем в блок за вещами и выдвигаемся. Думаю, надо объяснить дамочке, что к чему. Это займет время, а нам нужно к вечеру добраться к месту ночлега. Янис, — девушка со шрамом выпрямилась, давая понять, что слушает, — ведешь первой. В окру́ге чисто, но не забываем про Пепельщиков.

Пепельщики в основном прятались в подвалах, переходах и других темных местах, куда мало проникал свет. Из-за своей слепоты и ненависти к свету они забивались в углы, но выбраться больше не могли. В основном эти твари бродяжники, за стадом им не угнаться.

Если при жизни у человека был сифилис, герпес или ВИЧ, то Остер вступал в очередную мутацию. Зараженный с таким комплектом становился слеп. Вдобавок Rabies virus поражал связки, и при спазме зараженный испускал ультразвук такой силы, что дезориентировал, поражая слух и зрение своими вибрациями.

— Здесь все вычистили, никого нет, — вставила я. В голове повторялось его: «дамочка».

Мужчина не повернулся ко мне, но я смогла увидеть его снисходительную ухмылку.

— Я пойду с новенькой, не хотелось бы, — а вот теперь он посмотрел на меня, скривив губы, — потерять нашу посылку.

✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

У

лицы застилал глубокий снег, в котором тонули сапоги. Я не жаловалась, молча преодолевая расстояние, запрещая себе даже мысль об усталости или просчете, сколько же еще идти до блока.

Через десяток метров, заметив мои усилия, командир, что шел строго за мной, обогнал. Он продолжал держаться рядом, и я не совсем понимала, в чем разница, пока не обнаружила, что могу наступать в его глубокие следы.

Забота или желание быстрее добраться до места?

Впрочем, какая разница, если идти стало удобней?

Пятиэтажки с побитыми окнами и выбоинами выглядели мертвыми. Они будто поддались вирусу и стали зараженными версиями себя прежних. Куски штукатурки и опадающие кирпичи выглядели как ошметки кожи на тех, кто раньше считался людьми. Перекошенные подпорки напоминали искривленные позвоночники. Свистящий ветер, что ходил по открытым подъездам — дыры в разложенных телах, а торчащие трубы — бывшие полные крови артерии, которые теперь полностью сухи.

Когда-то здесь было оживленно. Машины, что сейчас стояли грудой ржавого металлолома, двигались по магистрали, по бордюрам шли пешеходы, ездили велосипеды. Скошенные вывески говорили, что здесь размещались кофейни и магазины.

Здесь кипела жизнь. А теперь правила смерть.

Нас было шестеро, включая меня. Янис завернула за угол, и мы последовали за ней, но сам командир дождался, когда это сделаю я, и только потом продолжил идти.

Узкий проход привел нас к двери, которую Янис легко открыла, и мы все зашли внутрь.

Здесь также холодно, даже, может, острее от промерзшего бетона, но отсутствовал сквозной ветер. В углу комнаты валялась груда рюкзаков, к которым потянулись остальные. Я же скатилась по стене и, облокотившись на свой, дала себе отдых.

— Барс, сказали, что будет груз! — заговорил один парень, недовольно глядя на командира. — А это, — его ладонь указала на меня, — человек!

Какой смышленый.

— Ты такой наблюдательный, Макс, — вставила Янис, поддерживая мои мысли, и сделала глоток воды.

— Я не с тобой говорил! — Девушка на это только закатила глаза.

Сам этот Барс стоял у окна, затянутого пленкой, которая постоянно хлюпала. Звук раздражал, и мне отчаянно хотелось сорвать ее. Но я продолжала сидеть и смотреть, как они разговаривали, будто меня здесь и нет.

— Я передал вам то, что мне сообщили. Ни о каком живом грузе разговора не шло.

— Херовы Аванпосты, спасибо, что не всю площадь собрали. Хотя вон, — парень, которого звали, кажется, Айзек, ткнул пальцем в Леона, — подкинули. Дальше что? Будем целые семьи тащить?

Я хмыкнула, и, видимо, достаточно громко, чтобы плечо командира дернулось.

— А ты знал? — спросил он, обращаясь к моему брату.

Леон виновато улыбнулся, подняв ладони вверх.

Притворщик!

— Откуда мне было знать, что вы не знаете, кого сопровождаете?

— Ты мог бы обмолвиться, что мы поведем твою дорогую сестренку, — сказала Янис, подходя ближе к командиру. — Кто она вообще такая?

— Вон сидит, можешь у нее спросить. Она разговаривать умеет. — Леон улыбнулся Янис и подмигнул.

Может, он не видит шрама?

— Эй, слышишь? Может, скажешь, кто ты? — на этот раз заговорил Макс, обращаясь ко мне. Остальные члены отряда молча наблюдали за нами.

Я перевела на него взгляд, ловя в ловушку. Отстегнув застежку, скинула рюкзак и поднялась. Я знала, что Леон следил за каждым моим шагом в сторону парня, видела, как напрягся командир, но ничего не предпринял.

Он давал нам полное право установить иерархию здесь и сейчас. Они, словно дикие шавки, увидели перед собой новую особь и принялись обнюхивать, заламывать и пробовать на вкус. Это был способ посмотреть, чего я стоила, что собиралась делать и как ко мне относиться.

Узнать, похожа ли я на них.

Но я не они.

Я намного ниже. В самом аду.

— Назови свое звание, — спокойно попросила я.

— Что? — Он рассмеялся, перевел взгляд на командира, но тот промолчал. — Лейтенант.

Взгляд парня заблестел, ожидая моей реакции. Скорее всего, он уверен, что перед ним если не простой житель, то как максимум рядовой класс.

— Перед тобой главный хирург Аванпоста «Светлый путь», — я говорила это несколько Максу, а скорее всем присутствующим. — Вы здесь, чтобы сопроводить меня в целости и сохранности. Любой ценой. — Мне пришлось привстать на носочки, чтобы прошептать ему на ухо: — Даже ценой своей жизни. И ты это прекрасно знаешь.

Макс отшатнулся, на его лице заиграли желваки, но за моей спиной уже стоял Леон, готовый в случае чего защитить.

— Имя, — послышался голос командира.

— Елена, — ответила, продолжая держать Макса глазами.

— Ребята, возьмите свои рюкзаки и оставьте нас с Еленой одних.

Все послушно выполнили приказ, даже Леон.

Мы смотрели друг на друга. Командир — испепеляя взглядом. Я — равнодушно.

Когда они покинули комнату и их шаги удалились, все изменилось.

За одну секунду мужчина оказался напротив меня, за вторую прижал меня к стене, схватив за грудки, за третью наклонился так близко, что я ощутила его дыхание.

— А теперь послушай меня, хирург. Здесь не пост и не твоя больница. Здесь мир, от которого вы прячетесь за своими стенами. Мне плевать, кому ты подчиняешься. — Его трясло, он плохо скрывал свои эмоции, пока я оставалась неподвижна. Словно мертвая. — Теперь ты подчиняешься мне. Эти ребята подчиняются мне. Не смей выводить их из себя.

Его противоречивость меня смешила. Если он не мог сохранять хладнокровие, что говорить о других?

— Они — твое спасение. Ты права, твоя доставка будет выполнена любой ценой. Только они будут стоять между тобой и зараженными. Они отвечают за тебя. А я отвечаю за каждого из вас.

Командир отпустил меня, сжав кулаки. Во взгляде промелькнуло сожаление.

О том, что не убил?

— Можешь называть меня Дмитрий, Елена.

Больше он не смотрел на меня. Подхватив рюкзак, спешно покинул комнату, оставляя в сыром, холодном помещении.

Жаль, Дмитрий, ты не знаешь, кого доставляешь. Иначе убил бы на месте.

Глава 4

Дмитрий

— А у тебя сестра ничего такая, морда у нее симпатичная. — Айзек растянул губы в плотоядной ухмылке, глядя на Леона.

Елена сидела на упавшем дереве, кроны которого расстелились ковром и стали удобным местом для привала. Вечерело, а значит, у нас осталось всего несколько часов добраться до ночлега. Последнего в границах бывшего города.

Силуэт девушки отсюда казался безжизненным и сухим. Точно изваяние, высеченное из камня, не дышащее, с омертвевшей плотью. Глазницы выглядели пустыми, радужки столь тухлые, что не отличались от белков. Яркая куртка для здешней белизны слишком привлекала внимание, а голубая шапка только сильнее выделяла бесцветность кожи.

Когда нам дали задание, уточнили только, что идти придется к «Пути». Мы же находились в «Эхо». Нам пришлось месяц пробираться по заснеженным склонам и равнинам, обходить стада и сражаться с бродяжниками. Но сумма вознаграждения этого стоила.

И даже когда мы дошли, ребята не захотели останавливаться внутри поста. Каждый из нас нес собственный груз, и сбежать из этой «общины» казалось единственным выходом. Им никогда не понять нас, и наоборот. Система спасала, но и губила. Даже погоревший мир не изменил некоторых вещей.

Если на тебе есть ярлык, его уже не снять.

Отряд «Браво» давно одичал. И мы не хотели меняться.

Когда железо выпустило девушку, мы подумали, что груз мал и его передадут из рук в руки, но, стоило разглядеть рюкзак, совершенно не подготовленную форму одежды, ее безоружность… Я ощутил прилив негодования такой силы, что едва удержался на месте. Нового бойца, что прислали к нам в помощь, я расценивал не более как мальчишку, хотящего показать миру, чего он стоит. О «Браво» мало-помалу складывались рассказы. Кто бы не хотел стать частью легенды?

Но новость о том, что они брат и сестра, многое изменило. Я присмотрелся к Леону внимательнее. За маской клоуна и добродушия что-то скрывалось. Столь умело спрятанное, что мне не удавалось разгадать с первого раза.

Но вот Елена читалась с одного взгляда.

Холодная, расчетливая. Робот. Такая же, как и вся верхушка постов. Она не смотрела, а сканировала. Не чувствовала, а анализировала. Но тогда же, в первую встречу я решил не делать поспешных выводов. Однако стоило ей посмотреть на Янис, я вскипел.

Этот взгляд… Отвращение с брезгливостью.

Мне не нужно было видеть Янис, чтобы понять, что она чувствовала, какой стыд испытала. Не было еще человека, кто встретил ее такой, не судил бы по клейму на лице.

Разлад в отряде — верная гибель. Недосказанность, злость — все отражалось на результате. Мне не хотелось отдавать своих на съедение, но для Елены решил дать исключение. Мне нужно было увидеть, как она себя поведет, что предпримет, какую нишу займет и на что посягнет.

И вновь оказался прав.

Элита подчеркивала свое возвышение.

Когда мы оказались один на один, я решил дать понять, что здесь она лишь живая посылка и прав у нее не больше, чем у тварей в подвале этих домов.

Но только она не испугалась, не заробела. Смотрела точно так же, свысока, будучи ниже. А мне самому стало противно и мерзко. От себя. Что позволил ей так легко выбить из равновесия.

В конце концов, путь расставит все по местам.

Мы шли до первого привала четыре часа. За все это время она ни разу не попросила об остановке, не выказывала признаков усталости. Я невольно проникся к ней долей — совсем крошечной — уважения.

Но если присмотреться, были видны капельки пота на линии волос. На шарфе замерзшие кристаллы влаги от чрезмерного дыхания. Упертый немигающий взгляд в дорогу, чтобы не сбиться.

Я достал рацию и попросил Янис, что шла впереди, найти укромное место для привала. Заходить в дома, далекие от постов, слишком опасно, открытая местность подходила лучше. Оставив Елену и Янис, как единственных женщин в отряде, одних, мы ушли по своим делам.

— Завали, уродище. Ты без шансов.

Айзек хохотнул и хлопнул Леона по плечу.

Айзек, на первый взгляд напыщенный идиот, совершенно миролюбивый парень. С крайне гадкими шутками. Черноволосый, с оливковой кожей и карими глазами, он должен выделяться, но при этом был главным звеном, скрепляющим «Браво».

С ним мы были знакомы еще до. Их семья переехала из-за границы, когда его отца определили на новое место работы. Мы вместе поступили в военную академию, выпустились и поступили на службу.

А потом все, что мы знали, исчезло, оставив только вкус горькой скорби.

Отряд «Браво» основался не сразу. На месте Байкальска начал расти Аванпост «Эхо», причем так стремительно, что казалось, они готовились заранее. Поселения очищали, быстро уничтожая вспышки радикальными методами. Всех военных в окру́ге собрали, объявив новое положение.

Но я не мог больше оставаться в том месте, где всех потерял. Я ушел, а Айзек двинулся вместе со мной. Многие года борьбы скрепили нас, делая не просто друзьями, а братьями.

Именно тогда нас и поймал глава поста, предложив узнать, какие города еще выжили и кому нужна помощь. Так появился «Браво», отряд двух покинутых и отвергнутых собственным миром.

Позже к нам присоединился Макс, такой же путник. Совсем мальчишка на тот момент. Колючий взгляд темных глаз, вечный прищур и большое желание сбежать. Макс имел отличные навыки, а нам не хватало людей.

Следующей стала Янис. Она пришла из «Феникса». Сказала, что наслышана о нас, и захотела присоединиться. Гордая, упрямая, но готовая брос