Век двадцатый - век необычайный

Трилогия о поколении 30-х годов. Как дети с одного двора-школы взрослели, выбирали совершенно разные пути в Сталинской Москве, и как их судьбы пересекались и десятилетия спустя.

Понравилось все от самой первой книги до самого конца.

Медицина в разгар Первой Мировой войны.

Не романтизированное, а реальное описание того, что из себя тогда представляла военная хирургия и борьба с ‘новой болезнью’, что сейчас мы называем ПТСР.

«– А кто сказал, что надо вылечить? Наше дело – вернуть их на фронт».

Про эмиграцию и первые шаги к адаптации. Много рефлексии по поводу войны, восприятия своей национальной идентичности, страха и новой жизни.

«Да, они были братством, где каждый в меру сил тщился помочь другому достаточно бесполезным советом, однако в братстве этом взаимная приязнь загадочным образом сочеталась почти что с ненавистью – словно на всю их камеру была отпущена только одна пайка спасения, и получалось, что шансы одного резко уменьшались из-за присутствия остальных».

История на стыке 19 и 20 веков.

Это история про убыхов, и как они были изгнаны со своих земель в районе Сочи в Турцию по итогам Кавказской войны. Это история о том, как мало времени потребовалось, чтобы целый народ потерял себя. Как был вынужден ассимилироваться, не выделяться, меняться, все чтобы выживать. Люди выжили, народ потерялся.

Если отбросить красочное описание многочисленных подружек, то это история о пути к мечте во время major historical events, так сказать.

Тут и про эмиграцию, и про дом по всему миру, и как поздно его семья начала интересоваться политикой (евреи в Германии 1920/30-х). И, конечно, это книга про фотографию.

История разложения и сохранения человеческой души. Как уберечь человечность, проходя холод, голод и рабский труд концентрационных лагерей.

«… оказавшись на какое-то время в условиях относительного покоя, мы поняли, как хрупка человеческая личность: потерять ее легче, чем саму жизнь»

«Этот молодой человек дал на себя грязную бумажонку и навек потерял покой. Вот и я — боюсь больше всего потерять покой. Все остальное я так или этак переживу, а тут уже мне верно каюк, карачун! Я совершенно не уверен, выйду ли я отсюда, но если уж выйду, то плюну на все, что я здесь пережил и видел, и забуду их, чертей, на веки вечные, потому что буду жить спокойно, сам по себе, не боясь, что у них в руках осталось что-то такое, что каждую минуту может меня прихлопнуть железкой, как крысу.»

Дочитала и задумалась, есть ли убеждения, которые я так же готова отстаивать? ✊🏼

В 1922 году Ростова осудили и приговорили к домашнему аресту в отеле Метрополь. Ростов из «бывших», граф, а значит не из благонадежных.

История тянется десятки лет, и интересно, как с одной стороны Ростов подстраивается под новую реальность, власть и даже этикет, а с другой стороны, отказывается меняться, сохраняет достоинство и остается при своих устоях.

За исключением пары страниц вся история проходит в отеле или в воспоминаниях. Но и туда просачивается много деталей эпохи - коллективизация, профсоюзы, период двоевластия, ссылки за слово, ссылки не понятно за что, строительство, мода в кино. И все это при авторе американце.

Книги как эта помогают осознать, что день за днём, одновременно в разных точках планеты происходят значимые события. И что историю творят самые обычные люди, живые люди.

В 1947 история идет не линейно. Скачешь из Каира в Дели, оттуда в Мальмё или Лондон, от литературы к политике, от кино к конфликтам.

Кажется, вся книга - это попытка автора пережить семейную историю.

«Я пытаюсь собрать из осколков 1947 год. Безумная затея, но то время не дает мне покоя».

«Пожалуй, я хочу собрать вовсе не год. Я собираю самое себя. Собираю не время, а себя и разбитую боль, которая все усиливается. Боль от насилия, стыд за насилие, боль от стыда».

Три героя, каждый со своими причудами, объединяет их только мелькающий водитель Лёня. Последнюю часть было трудно воспринимать.

Все происходит за пару лет до войны, и все заканчивается с первыми залпами 22 июня.

Июнь - это постоянное предчувствие неизбежной развязки, кульминации исторической и жизненной. Ощущение, как электризуется воздух, назревает война. Война, которая будет уравнителем для всех, всему придаст смысл, расставит все на места и в жизни человека, и в устройстве страны.

Кинга о том, как люди учатся дальше жить.

Жить после войны, которая «имеет обыкновение начинаться, но не заканчивается никогда. Что сначала она разрушает дома и забирает мужчин, а потом, когда утихает, напускает неизлечимые болезни на женщин. Следом, вдоволь поглумившись над взрослыми, она уводит в потусторонье тех молодых, которые не справились со страхом. Война каждого помечает своим клеймом и никому не дает спастись».

Три истории времен Второй мировой, три сильные женщины пережившие трудовые лагеря, гонения. Подтверждение, что война — это отпечаток на всю жизнь.

История 20 века в рамках одной квартиры и её обитателей. Визуально - шикарная вещь.

Второй год считаю, что это лучшее из того, что я читала.
Воспоминания Евгении Гинзбург ложно обвиненной, сосланной в лагеря, за ними ссылка. История о том, как при всех обстоятельствах сохранить душу и человечность.

"И я отдаю себе снова отчет в том, что я не просто счастливица, а счастливица стократная. Потому что я вывожу сейчас на этом «ИЛе» не только относительно целые руки и ноги, глаза и уши, но и целехонькую душу, не потерявшую способности любить и презирать, негодовать и восторгаться".

"Историю войны подменили историей победы". Алексиевич же показывает жестокую, грязную, глупую, но правдивую картину происходящего глазами женщин-фронтовичек: снайперов, медсестёр, связисток, прачек, подпольщиц. Книга о том, как люди преодолевали ненависть и помогали врагу, берегли сердце, но старели душой.

Диссидентское движение рассказах участников. Книга о борьбе человека с системой, с обстоятельствами, самим собой

"Меньше знаешь — меньше сидишь. Это шутка, конечно, но тем не менее".

Берлин в военное время. История о том, как человек один идет против системы. Как видит смысл в такой борьбе, не смотря на последствия.

"Какая разница, борется ли один или десять тысяч; если один чувствует, что должен бороться, он борется, вместе с соратниками или без них. Я не мог не бороться и боролся бы снова и снова. Только по-другому, совершенно по-другому".

В 1947 Джон Стейнбек вместе с фотографом Робертом Капой отправились по СССР, проехались по России, Украине и Грузии.

В книге нет политики или размышлений на темы, в которых автор не до конца разбирается, есть лишь то, что он видел своими глазами. Плюс много историй их с Капой приключений, которые совсем не связанны с Союзом: их пьянки, ссоры из-за ванной комнаты, шутки над проводником или приключения в самолетах.

Книга — сборник историй и писем отцов, заключенных ГУЛАГа, своим детям. Это не попытка показать ужасы лагерей, это книга о любви отцов к своим детям. Как они всячески пытались участвовать в жизни и воспритании детей даже из лагерей.