Оглавление

В мире, сотканном из теней и тайн, где вампиры, оборотни и ведьмы веками хранили своё существование вдали от людских глаз, сгущалась межрасовая гроза. Хрупкое равновесие, поддерживаемое сотнями тысяч лет негласных договоров и осторожных компромиссов, теперь трещало под напором надвигающейся бури. Напряжение ощущалось в каждом закоулке тёмных аллей и в помпезных залах древних поместий.

Когда вампирская раса разрослась, заслонив собой остальные народы, в их сердцах вскипела гордыня, отравившая их сознание верой в собственную исключительность. Подчинение стало законом, а несогласие каралось смертью, тела мятежников превращались в зловещие знамена, предостерегающие остальных. Страх сковал волю существ, но искры непокорности все еще тлели под пеплом смирения.

Одна из ведьм, «свободная духом и непокорная сердцем», отказалась присягать на верность новому Лорду Эстаферу. Покинув родной кров, она предпочла изгнание, чтобы не навлечь беду на свой ковен. Но странствия ее были недолги.

Дерзость ведьмы стала ударом по самолюбию Лорда, угрозой его безграничной власти. Сотня вампиров обрушилась на изгнанницу. Ведьма, подобно разъяренной тигрице, сражалась отчаянно и яростно, унося с собой жизни палачей, прежде чем ее голова, не покатилась по земле.

Безжизненное тело, было выставлено на главной площади Эсворда, а затем предано огню. Отчет о кровавой схватке заставил Лорда Эстофера задуматься. «Ведьмы — не просто пыль под ногами, а спящий вулкан, готовый взорваться в любой момент».

Страх перед восстанием, перед неминуемым концом вампирской власти, терзал его душу. Даже видя их склоненные головы и слыша клятвы верности, вампир не мог избавиться от ощущения, что ходит по лезвию ножа.

«Я должен сохранить свою власть.» — эта мысль, подобно навязчивой мелодии, звучала в его голове.

Собрав совет, Лорд Эстофер, чье лицо омрачали тени предчувствий, поделился своими опасениями. Клан, ведомый единым змеиным разумом, поддержал его леденящее душу решение: «Искоренить всех ведьм, пока в их сердцах не зародилось зерно мятежа».

Луна сменила лик свой трижды, пока в мучительных совещаниях ковался зловещий план. На рассвете следующего дня, десница, облаченный во все величие своей должности, в сопровождении блестящей свиты, возвысился над площадью и провозгласил громогласно:

— В сумерках грядущей недели, да грянет пир, где будут коваться судьбы народа! Во главе первых приглашенных — вождь Шакро, предводитель волколаков, и да не посмеет никто отказаться! Каждый, от мала до велика, от старца до юнца, должен предстать пред Лордом Этофером, ибо неявка — нарушение клятвы, данной правителю! — бросив ледяной взгляд на копошащуюся толпу советник отбыл, оставив за собой лишь эхо своих слов. Площадь взорвалась гулом, подобно потревоженному улью. Негодование, благодарность, перешептывания — все сплелось в какофонии.

Шакро, помчался в свои покои, созывая братьев на совет. За полночь, в мрачной тишине, разгорелся жаркий спор. Одни видели в приглашении добрый знак, луч света в темном царстве, другие же — зловещую тень, предвестницу беды. «Идти или не идти?» — вопрос, расколовший стаю на две части.

Время утекало, но решение было принято — явиться! Гонцы понесли весть в горы, созывая охотников домой. Шакро же погрузился в пучину раздумий. «Что ты задумал, Эстофер?» — вырвалось из его уст рычание. Написав письмо, Вожак передал его гонцу, а сам растворился в ночной чаще.

Неделя пронеслась и вот, стая Шакро, подобно темной, неумолимой реке, застыла у сумрачных врат Эсворда. Тяжелые створки с глухим стоном распахнулись, советник с видом цербера повел их вглубь замка.

Мрачные коридоры дышали вековой тоской. Факелы, вмурованные в стены, отбрасывали причудливые тени, превращая и без того угрюмые лица оборотней в подобия демонических масок. Каждый шаг отдавался гулким эхом, подчеркивая зловещую тишину, царившую в замке. Чувствовалось, что за этими стенами вершились дела, о которых лучше не знать.

Сплетение лабиринтов коридоров и лестниц заманило их в огромный зал. Музыка лилась отовсюду, в воздухе витали ароматы жареного мяса, свежеиспеченного хлеба и экзотических специй. Глаза разбегались от обилия угощений. Тут были и румяные вепри с хрустящей корочкой, горы сочных фруктов, кувшины, наполнены вином.

«О, боги!» — воскликнули одни, пораженные роскошью. Другие, с любопытством рассматривали чучела диковинных животных, висевшие на стенах. Шакро же оставался невозмутим.

Эстофер, восседавший на троне, наблюдая за стаей промолвил: — Приветствую вас, гости мои! Пируйте, а после поговорим о делах.

— Благодарим за приглашение, Эстофер, — прорычал Шакро, стараясь сохранить невозмутимость. — Мы с радостью разделим с тобой трапезу, — с этими словами уселся за щедро накрытый стол.

Двери распахнулись в очередной раз, в зал вошли девушки. Их платья переливаясь всеми цветами в лучах хрустальных люстр. Каждая деталь, от вышитых камнями корсетов до невесомых кружевных юбок, говорила о безупречном вкусе и мастерстве портных. Запах духов, тонкий и пьянящий, наполнил воздух, заставляя сердца биться чаще.

— Это танцовщицы! — воскликнул кто-то и зал взорвался аплодисментами.

Девушки двигались с грацией ланей, их улыбки были лучезарны, а глаза искрились весельем. Казалось, что вместе с ними в зал ворвался свежий ветер, прогнав прочь скуку и предсказуемость. Музыка, до этого звучавшая ровно и размеренно, ожила, наполнившись новыми красками и ритмами. Все взгляды были прикованы к девушкам.

За разговорами и зрелищем время промчалось, как миг. Эстофер же, не замечая происходящего потягивал вино, не сводя глаз со стаи.

Наконец, вампир нарушил тишину: — Лорд Шакро, надеюсь, вечер был приятен? Пора к делам перейти.

Оборотень, выйдя из-за стола, склонил голову в поклоне, начал осторожно излагать проблемы стаи. Вампир слушал его с отрешенным видом скучающего небожителя, едва заметно кивнув советнику, удалился, окутанный аурой власти.

На следующее утро город бурлил: «Встреча прошла превосходно! Нас приняли как родных, накормили до отвала, выслушали и пообещали поддержку.» — доносилось из волчьих уст, умиротворяя любопытный ропот горожан.

Неделя пролетела незаметно, и вот уже настала очередь людей. Как и прежде, делегация собралась у врат замка, где их встретил советник и проводил в пиршественный зал.

На этот раз взор услаждался невиданным великолепием: зал утонул в буйстве живых цветов немыслимых оттенков. Золоченые этажерки, возвышавшиеся над длинными столами, ломились от диковинных яств — от румяных яблок до экзотических фруктов, пряных булочек, пирожных, мясных и овощных деликатесов.

Колонны обвивали изумрудные лианы, унизанные россыпью благоухающих бутонов, а под самым потолком парили хрупкие флорариумы, из которых к столам спускались мерцающие нити живого света. Легкая, жизнерадостная музыка разливалась в воздухе, а танцовщицы в невесомых, сотканных из лунного света зеленоватых платьях, уже готовились зачаровать гостей своим танцем.

Лорд Эстофер, как и в прошлый раз, восседал на своем каменном троне, непринужденно закинув ногу на ногу. Он потягивал из бокала терпкую красную жидкость и с интересом наблюдал за прибывшими гостями. После обмена приветствиями и приглашения к столу, все предались непринужденным беседам и обсуждению последних новостей.

Дождавшись, пока насытятся и утихнет гомон, Лорд Эстофер подозвал главного для обсуждения насущных вопросов, затем удостоверился у своего советника, что все зафиксировано, попрощался с гостями и удалился из зала.

Как и в прошлый раз, все сгорали от любопытства, ожидая рассказов о приеме, перебивая друг друга, взахлеб рассказывали о внимательности и очаровании Лорда, об изумительном убранстве зала и невиданном изобилии угощений. Наслушавшись досыта и оставшись довольными, остальные с нетерпением стали предвкушать следующий пир.

Неделя исчерпала себя, настало время для очередной аудиенции у Лорда. На этот раз приглашение получили ведьмы. Из дальних уголков Эндовьера слетелись знахарки, гадалки, колдуньи, создавая зрелище, невиданное прежде в этих землях.

«Это больше похоже на переворот, чем на светский раут», — промелькнуло в головах у многих, но никто не осмелился произнести это вслух.

Четыре ковена столпились у замковых ворот, ожидая приглашения. Ожидание было недолгим — появился советник, приветствовал их и жестом пригласил следовать за ним. Оказавшись внутри, ведьмы с любопытством огляделись.

Зал был погружен в сумрак, словно в утробу ночи. Тяжелые черные портьеры на окнах преграждали путь даже робким лучам света. Столы украшали подсвечники с оплывающими восковыми свечами, черная металлическая посуда и горшки, в которых булькали странные варева, отдаленно напоминающие супы. На металлических этажерках возвышались горы фруктов, сладостей и выпечки. В зале царила зловещая тишина, танцовщицы не спешили появиться.

Глава шабаша, окинув взглядом этот мрачный пир, повернулась к Лорду и произнесла: — Видимо, ваше знание о собственном народе не столь глубоки, как о том говорят.

Лорд поднялся, склонился в поклоне, выдержал паузу, ответил: — Для того вы и здесь, чтобы мы могли узнать друг друга.

С натянутой улыбкой глава шабаша обернулась к сестрам, не дожидаясь приглашения, повелела ведьмам занять места за столом. Вампир, едва сдерживая раздражение, опустился на свой трон держа в руке бокал, нервно постукивал пальцем о тонкое стекло, наблюдая за происходящим. Ведьмы с некоторой брезгливостью наполнили свои тарелки и принялись пробовать еду. Отказ был бы дурным тоном, да и они пришли, чтобы дать новому правителю шанс.

Время тянулось, стол опустел, все приборы были отложены, но разговора не клеилось. В зале воцарилась гнетущая тишина. Спустя время Лорд повернулся к главе, готовый начать беседу, но его прервали.

— Неужели сегодня Лорд Эстофер сам будет вести записи? — поинтересовалась ведьма, заметив отсутствие советника.

Вампир расплылся в улыбке не скрывая торжества, произнес: — А сегодня записывать нечего.

Одна из ведьм, сидевшая в конце стола, вскочила схватившись за горло, начала яростно царапать его, подобно дикой кошке. Ее глаза налились чернотой, из них текли черные слезы, смешанные с кровью. Затем рухнула следующая, а за ней и остальные — задыхались, бились в агонии, все в той же гробовой тишине. Лишь тени от свечей танцевали свой последний танец на умирающих телах.

В затуманенном рассудке едва слышался звенящий смех вампира, упивающегося своей властью. Глава с ужасом в глазах наблюдала за происходящим, пытаясь осознать случившееся. Мысли вихрем кружились в ее голове, она не понимала, но чувствовала, что времени не осталось. Повернувшись к Лорду, она видела его сидящего на троне наслаждающегося муками ее сестер.

Заметив ее взгляд, вампир поднял бокал и произнес: — Вот и не осталось больше ни одной поганой ведьмы. — осушил бокал.

Черные глаза, полные крови, но все еще различающие смутные очертания сидящего на троне, смотрели не отрываясь. Горло пересохло, было тяжело дышать, но она не собиралась падать, не собиралась так просто сдаваться. На грани смерти ведьма продолжала корить себя за то, что слишком поздно поняла его замысел. Как она была наивна, полагая, что, склонившись перед новым правителем, они обретут пощаду.

Собрав последние силы, забыв о боли ведьма вытянула руку в сторону вампира. Маленькие искры слетели с ее бледных пальцев и устремились к вампиру. Сделав последнюю попытку вдохнуть, глава шабаша замертво рухнула на пол, но ее черные, залитые кровью глаза оставались открытыми, желая увидеть, как кара настигнет злодея.

Мертвая тишина окутала зал. Звуки исчезли, словно их никогда и не было. Даже свечи, отказались быть свидетелями ужаса этой ночи, угасли, оставляя лишь слабые нити дыма, отчаянно стремящиеся к свободе, к растворению в ничто.

Двери распахнулись, проливая полосу света в этот кромешный мрак. На пороге стоял советник, в его взгляде читалась зловещая радость. «Господин, мы сделали это!» — прокричал он, но в ответ лишь тишина да эхо собственных слов. Он двинулся вперед, сквозь жуткий лабиринт тел, распростертых в неестественных позах, ища своего господина. «Лорд Эстофер?» — звал он, с каждой секундой ощущая, как леденящий страх проникает в его душу.

Добравшись до трона, советник споткнулся о тело и рухнул на колени. В полумраке он отчаянно пытался найти опору, когда его взгляд упал на ноги, замершие перед ним. В надежде, что это его господин, он поднял глаза и ужас сковал его сердце.

Лорд Эстофер, не успевший избежать проклятия ведьмы, восседал на троне превратившись в каменную статую. Его лицо застыло в ехидной ухмылке, а в глазах навечно запечатлелся неподдельный страх.

Так завершилась эта кошмарная ночь. Ведьмы были уничтожены, но и сам Лорд не избежал трагической участи, лишившись возможности насладиться своей победой…

Глава 1 Начало

Сон.

Мрак поглощает меня, утягивая в бездонную пучину отчаяния. Холод пронизывает до костей, но сквозь пелену страха пробивается отголосок плача, слабый, но настойчивый, как зов родной души.

Собираю остатки воли в кулак, отталкиваюсь от невидимой опоры и устремляюсь на звук. Пространство вокруг искажается, как в кривом зеркале, мелькают обрывки воспоминаний, лица близких людей, давно ушедшие мгновения счастья. Но я не отвлекаюсь, сосредоточенно двигаясь к источнику света, к надежде.

И вот, предо мной вновь возникает золотая клетка, она сияет в темноте указывая путь. Мальчик внутри, маленький и беззащитный плачет безутешно, его голос разрывает сердце на части. «Я должна спасти его,» — шепчу и слова эти звучат как клятва.

Бросаюсь к клетке, яростно дергаю прутья, но они словно живые, сопротивляются, извиваются, обжигают руки. Не поддаюсь, вкладываю всю свою силу, всю свою любовь в каждое движение. Металл скрежещет, искры летят во все стороны, и вдруг — щелчок! — замок поддается.

Врываюсь внутрь, подхватываю мальчика на руки, прижимаю к себе. Он затихает, прижимается в ответ, и в этот момент я понимаю: это не просто ребенок, это частица меня самой, моя надежда на будущее. Вместе мы вырвемся из этого кошмара, вместе мы найдем дорогу к свету.

— Ах! –распахнулись длинные, угольно-черные ресницы, а из серебряных омутов глаз хлынул ливень слез.

— Что это? — прошептали детские уста, и маленькие ладошки вытерли мокрые дорожки со щечек, пылающих румянцем зари. «Мама оставила меня дома», — прозвучало в голове девочки.

В то время, как все сородичи отправились на торжественный пир, лишь юная наследница ковена осталась в одиночестве.

Девочка, чьи волосы сияли белизной первого снега, серые глаза, окруженные густыми, черными ресницами, с пухлыми губами, все ее черты делали ее похожей на ожившую куклу, она была совсем юна — всего двенадцать лет.

Дети ведьм рождались редко, это не случалось уже несколько веков. Маленькая ведьма, была даром небес и в награду получила имя богини Лилит. Ей был дарован дремлющий потенциал, который должен был раскрыться лишь к столетию, а до тех пор ей было запрещено покидать родные стены.

Обиженная маленькая ведьмочка провела всю ночь в своей комнате. Утренний луч солнца, проскользнув сквозь окно разбудил Лилит. В надежде на возвращение родных, она спустилась на кухню, но не обнаружила ни души. Проходя мимо открытого окна, девочку насторожили оживленные голоса, доносившиеся с улицы. Она подошла к окну, присела на корточки и стала жадно ловить обрывки фраз.

Толпа существ и людей, гудела и кричала. Этот хаос звуков слился в единый оглушительный гул, в котором можно было различить лишь обрывки слов.

Внезапно чей-то грозный голос заставил толпу замолчать: — Эстофер, повелитель Эндовьера, пал!

Весть поразила собравшихся, тишина мрачная сгустилась до осязаемой тьмы.

— В час ночной, на пиру, коварные ведьмы совершили злодеяние! — гремел голос советника.

Толпа разразилась стонами ужаса и причитаниями.

— Но не преуспели злодейки в своем черном замысле. Ценой собственной крови, наш господин истребил каждую, кто поднял руку на святое, да не будет им прощения! Отныне нет места этой нечисти на земле.

Волнение в толпе взметнулось ввысь, голоса слились в единый крик негодования. Одни ждали объяснений, другие извергали проклятия в адрес ведьм, обвиняя их в жажде власти и предательстве.

Лилит, услышав роковые слова, почувствовала, как мир вокруг нее померк, а ноги стали ватными, она упала на пол. Мир, казавшийся до этого уютным коконом, рухнул, погребая под обломками надежду.

«Нечисть…» — это слово жгло хуже раскаленного клейма, выжигая на нежной душе девочки клеймо предателя. Она, дитя ковена, вдруг оказалась врагом, изгоем в мире, где ей только предстояло расцвести.

Слезы текли безудержным потоком смывая остатки детской наивности. В голове роились вопросы, терзающие душу: «Почему? Зачем? Что теперь будет?» — ответов не было, лишь звенящая тишина, нарушаемая всхлипами маленькой ведьмы.

В эту минуту Лилит почувствовала, как в ней рождается нечто новое — горькое зерно взрослости, проросшее на пепелище утраченных иллюзий. Она больше не была просто дочкой главы ковена, она стала наследницей проклятия, обреченной нести на своих плечах бремя предательства, которого не совершала.

Маленькие кулачки сжались в бессильной ярости.

— Я докажу… — прошептала Лилит, сквозь слезы, — Я докажу, что не чудовище! В этом шепоте звучала не детская обида. Клятва, которая определит ее дальнейшую судьбу.

Взметнувшись вихрем со своего места, испепелив взглядом кипящую людскую реку за окном, ведьмочка разразилась воплем отчаяния.

— Нет! Это ложь! Немыслимо, чтобы хоть одна ведьма подвергла опасности ковен… а здесь — все! Слышите меня! Все! — голос ее, хриплый от ужаса, дрожал, тонул в потоках слез.

За окном воцарилась зловещая тишина, когда ведьмочка уловила эхо собственного, осипшего голоса. Приоткрыв глаза, она увидела: вся толпа уставилась на нее. Осознание собственной опрометчивости ударило молнией, и она судорожно прикрыла рот, будто этот жест мог обратить время вспять.

На вопль явился советник, и его взгляд, встретив белокурую девчонку в окне, вспыхнул ненавистью: — Ведьма! — взревел он, указуя пальцем. — Стража! Убить предательницу! И стражники, ринулись к дому.

Лилит, понеслась в свою комнату, захлопнув за собой дверь и задвинув засов. Забившись в угол, она, не отрываясь, смотрела в пустоту. Грохот ударов сотрясал дверь.

— Она здесь! — ревел один из стражников, и каждый удар сводил с ума и без того до смерти напуганную малышку.

Ведьмочка, съежившись в комок, обняла колени, закрыла глаза, тихо рыдала. С пухлых губ сорвалось тихое бормотание: «Мам… мамочка, я не сержусь. Мама… ты слышишь? Вернись, мамочка…»

Сколько прошло времени она даже не заметила, удары в дверь прекратились. Неподвижная она продолжала шептать: — Мам, тут пришли злые люди. Они хотят убить меня, мамочка…

Время шло, ночь окутала комнату, лишь одинокая луна, робкий свидетель пыталась рассеять тьму сковавшую девочку. Немного успокоившись, Лилит приоткрыла глаза, прислушиваясь к тишине, не понимая, что произошло, на дрожащих коленях подкралась к двери. Приложившись ухом, она слышала лишь зловещую пустоту. Осторожно приоткрыв дверь и выглянув в щель, никого не увидела. На цыпочках спустилась на первый этаж, убедившись, что дом пуст, направилась к выходу. Едва девочка успела сделать из него пару шагов, как услышала голос.

— Эй, ты! Разве тебе не говорили, что нельзя ходить в этот дом? Нашла место для игр! Бегом домой, пока стражу не позвал!

Опешив, Лилит пробормотала «извините» и бросилась прочь от мужчины. Не понимая, что произошло, она спряталась в ближайшем переулке, дождавшись, когда силуэт мужчины исчез, вернулась обратно в дом.

В темноте она нашла зеркало, лежавшее на комоде, стала изучать свое отражение. Ее серебристые волосы даже в полумраке светились, как лунный свет. «Как можно было меня не узнать?» — недоумевая, она продолжала разглядывать себя.

Обычно ведьмы рождались с волосами, черными, сотканными из самой полуночи, но Лилит была исключением, словно дерзкая клякса света в чернильной ночи. Она не просто была единственным ребенком в ковене, лишенным дара с рождения, но и носила на голове венец из белых волос — лунный свет, плененный в нитях.

«Природа явно точит на меня зуб,» — горько шептала ведьмочка, чувствуя себя белой вороной.

Глава обещала открыть все тайны, когда она повзрослеет, но судьба перерезала нить к ее жизни, оставив Лилит в неведении. Что теперь делать, она не знала.

Отложив тревожные мысли на потом, девочка схватила небольшую сумку в прихожей и направилась в комнату матери. Войдя, она почувствовала, как предательские слезы вновь заструились по щекам.

Быстро смахнув их, подошла к огромному деревянному комоду, украшенному причудливыми вьюнками, лесными духами, застывшими в дереве. Открывая ящик за ящиком, нашла фамильную книгу — фолиант, где покоились заклинания, сотканные из самой магии, рожденные величайшими ведьмами, когда-либо ходившими по этой земле.

— Я сохраню ее, чего бы мне это ни стоило, — прошептала она.

Книга отправилась в сумку, став якорем надежды в бушующем море неизвестности. Заглянув еще в пару ящиков, она достала шкатулки, полные сокровищ — дорогих украшений, драгоценных камней и отправила их вслед за книгой.

Выйдя из комнаты, Лилит направилась к себе, чтобы переодеться. Идя по длинному коридору, который казался бесконечным она услышала тихий звон. Опустив взгляд, увидела длинную цепочку, а на ней — любимый кулон главы: ворон, восседающий на месяце.

Его глаза казались бездонными колодцами, полными мрачных тайн, они пугали маленькую девочку. Несмотря на неприязнь к этому, казалось бы, безобидному украшению, она не смогла оставить его. Надела кулон на шею, и он лег на кожу холодным грузом. Лилит переоделась в удобные штаны и длинный черный свитер.

«Волосы нужно скрыть,» — подумала она, «Пусть в темноте прохожие не распознают во мне ведьму. Это не гарантия безопасности» — ведьмочка вылила на голову бутыль с волшебной краской, превратив свои белоснежные волосы в рыжие.

Убедившись, что взяла все необходимое, девочка поспешила покинуть родной дом, ставший теперь лишь тенью прошлого. Закинув сумку на плечо, она вышла на улицу, повернувшись к дому прижала обе руки к груди и поклонилась.

— Я никого не забуду, — прошептала, ее голос потонул в ночной тишине, и ведьмочка зашагала темными переулками в сторону окраины столицы, в объятия неизвестности.

Совсем стемнело. Луна спряталась за плотной завесой облаков. Это не могло не радовать: чем дальше она уходила от людского гомона, тем тише становился преследовавший её шёпот случайных прохожих.

Преодолев немалое расстояние, Лилит почувствовала, как мрак вокруг неё редеет. Подгоняемая надеждой, прибавила шаг, а затем и вовсе сорвалась на бег, стремясь укрыться в спасительной лесной чаще прежде, чем её обнаружат.

Она бежала, не чувствуя под собой земли, пытаясь обогнать неумолимое время. Сама не заметила, как вокруг посветлело, впереди зазеленели макушки деревьев. Добежав до опушки, резко замерла: сквозь тишину пробивались приглушённые мужские голоса.

Метнувшись взглядом по сторонам, она, подобно пугливой лисице, юркнула под поваленное дерево, затаившись и прислушиваясь. Голоса постепенно стихли.

«Кажется, ушли в другую сторону,» — с облегчением выдохнула девочка. Подождав ещё немного, убедившись, что опасность миновала, Лилит углубилась в лес, то и дело оглядываясь ожидая увидеть погоню.

Солнце — уставший путник, медленно опускалось за горизонт. Девочка чувствовала, что ноги наливаются свинцом, а с наступлением ночи ориентироваться в лесу станет практически невозможно. Решив переждать до рассвета, она нашла густые, обломанные ветки, забралась в небольшую нишу у корней старого дерева.

С первыми лучами малышка вновь продолжила свой путь.

То и дело на её пути возникали небольшие деревушки, которые ведьмочка старалась обходить стороной. На третий день скитаний припасы истощились. Оставшись совсем без еды, преодолевая страх, она решилась зайти в одно из поселений, чтобы пополнить запасы.

Спустя месяц изнурительных странствий маленькой девочке удалось покинуть страну Эндовьер и ступить на территорию Фирехау. Эта земля издавна славилась своими обитателями — драконами. Ни одно разумное существо по своей воле не заходило на эти земли, а значит, это было самое «безопасное» место.

Итак, она, последняя из ведьм, бежала из этого проклятого города, затерявшись вдали, где память уже не укажет обратный путь.

Место оказалось дивным. Хрустальная река, рожденная в объятиях гор-великанов, серебряной лентой, служила естественной границей двух земель.

Просторные горизонты открывали вид на могучие леса Эндовьера, полные дичи, пригодной для охоты. Скалистые пустоши Фирехау, где обитали исполинские стражи, отпугивающие всякого незваного гостя.

Построив себе небольшой шалаш на границе, возле реки, и обеспечив себя долгожданной безопасностью, ведьмочка начала осваивать охотничье ремесло.

Время не стояло на месте, неумолимо двигаясь вперед. Лилит расцвела дивной охотницей, сноровисто разделывающей туши матерых гризли и вепрей. По исполняю столетия, в ней пробудилась сила. Тайные знания она черпала из книги, прихваченной из отчего дома.

Первые, даже самые нехитрые заклинания, давались с трудом, но осилив несколько обратила их в защиту для себя. Вокруг хижины сплела сеть магических ловушек — огненные круги, пробуждавшиеся лишь от щепотки ведьминской магии. Кровь убитых зверей усиливала чары, делая их смертоноснее.

«Вдруг все же придется столкнуться с драконом. Не убьет, конечно, но хоть замедлит».

За века, проведенные на границе, ей ни разу не довелось увидеть исполинских стражей. Казалось, они и вовсе остались лишь в легендах. Но углубляться в сердце скал, чтобы проверить свои догадки, Лилит не решалась.

Мир расцветал вместе с девочкой. Трон «Истребителя ведьм» захватил Владислав, вампир, чья тень затмила собой свет. Он взошел на вершину власти, оттеснив прочие расы, обрекая их искать приют в неизведанных землях.

Под его властью, сквозь столетия, численность вампиров возросла. Единый, некогда могучий клан, раскололся на пять осколков, каждый из которых нес свою уникальную печать.

Замки, выросшие на просторах Эндовьера, стали бастионами вампирской знати, а их обитатели — живым напоминанием о новой эпохе.

На главной площади Эсворда возвышалась «Статуя» Лорда Эстофера — палача ведьм. Возведённая по указу правителя Владислава, она служила немым укором, ледяным напоминанием: «Такова кара ждет всякого, кто осмелится поднять руку на власть».

Слухи вились вокруг той ночи, но так и оставались неуловимыми, ибо никто не мог ни подтвердить, ни опровергнуть их. Словно проклятие, та ночь была вычеркнута из памяти. На протяжении столетий находились смельчаки, дерзавшие заполнить зияющую пустоту, но потерпев поражение, они сдавались, оставляя лишь недоумение и тихий вопрос без ответа.

Вынужденные покинуть Эсворд оборотни, отправившись далеко на восток в дикие земли, где и обрели новый дом. Земли эти не были гостеприимны. Скалистые ущелья, непроходимые леса, кишащие неведомыми тварями, — все говорило о том, что здесь не место человеку. Но оборотни не были людьми в полном смысле этого слова. Их звериная сущность позволяла им выживать там, где обычный смертный погиб бы в первые же дни.

Они рассеялись по диким территориям, образуя небольшие стаи. Каждая стая выбирала себе участок, где можно было охотиться и укрываться от непогоды. Строительство домов было делом второстепенным. Главное — выжить, найти пищу и защитить свою территорию от других хищников.

Со временем, оборотни научились приспосабливаться к новой среде. Они изучали повадки местных животных, находили съедобные растения и осваивали искусство выживания в дикой природе. Некоторые даже начали скрещиваться с местными волками, усиливая свои звериные качества.

Но память об Эсворде не покидала их. Легенды о потерянном доме передавались из поколения в поколение. В них говорилось о прекрасном городе, где оборотни жили в гармонии с вампирами, ведьмами и людьми, пока не произошло предательство.

И хотя жизнь в диких землях была трудной, она дала им свободу и независимость, о которой они могли только мечтать в Эндовьере. Возможно, когда-нибудь, они вернутся и вернут себе то, что было отнято. Но пока, их дом — это дикие земли, и они будут сражаться за них до последнего вздоха.

Так, оборотни, сплетя воедино силу и умение приспосабливаться, создали несокрушимую общину в сердце диких земель. Их общество, подобно могучему древу, продолжало расти и процветать, бросая вызов стихии и отражая удары врагов, напоминая всем, что даже в самых диких землях может расцвести жизнь, если есть единство и воля.

Людей же можно было встретить в любом уголке земли, одни остались жить в Эндовьре, разбредаясь по его широким землям, другие ушли в пески, а кто-то отправился в земли Фирехау.

Поговаривают, что последние смогли подчинить драконов и теперь бороздят небесные просторы, внушая страх и благоговение. Иные же, не найдя себе места ни в оседлых землях, ни в диких пустошах, подались на восток, к таинственным горам Кхор-Азул, где, по слухам, обитают древние духи и хранится мудрость веков.

Скитальцы, ведомые жаждой приключений и наживы, колесили по дорогам Эндовьера, предлагая свои услуги в качестве наемников, проводников или просто развлекая путников байками у костра. Их пестрые одежды, украшенные амулетами и трофеями, отражали калейдоскоп культур и верований, смешавшихся на перекрестках дорог.

В городах и поселениях, окруженных крепостными стенами и тщательно возделанными полями, жизнь текла своим чередом. Купцы вели торговлю, ремесленники усердно трудились в своих мастерских, а крестьяне возделывали землю, надеясь на щедрый урожай.

Но даже в этих тихих уголках чувствовалась тревога, навеянная слухами о надвигающихся войнах и пробуждении древних сил.

Каждый народ, каждый клан и каждое племя хранили свои собственные легенды и предания, передаваемые из поколения в поколение. Истории о героях и злодеях, о богах и чудовищах, о любви и предательстве — все они сплетались в богатый гобелен[1], отражающий многообразие мира и души.

Мир, словно феникс, восставал из пепла былого раздора, вражда меж расами стихала. Память о ведьмах меркла, вскоре лишь шепот легенд и страшилок для непослушных детей хранил отголоски их существования.

Как волны, накатывающие на берег вечности, сменяются века, каждый несет свой неповторимый отпечаток. Забываются былые скорби, подобно снам, растворяющимся на заре нового дня, мир расцветает диковинными цветами. «Всё течет, всё меняется,» — и каждое мгновение становится страницей новой, захватывающей главы в книге мироздания.

— Словно тут откроются новые тайны, — пробормотала Лилит, сидя на кровати и перелистывая уже наизусть заученную книгу. — Пфф! — Она откинулась на подушки, прижимая раскрытый том к груди. — Ай! — В плечо что-то кольнуло.

Положив книгу и откинув подушку, она заметила кулон, некогда принадлежавший главе ее клана. Она прихватила его, когда бежала.

«Я ведь положила тебя в комод… Как ты здесь оказался?» Покрутив его в руке, с недоверием разглядывала диковинное украшение.

Не обнаружив ничего необычного, все же надела его на шею.

— И ничего? — недоверчиво спросила ведьмочка. — Мог бы и откликнуться. — не дождавшись ответа, она взяла отложенную книгу и всмотрелась.

Несколько букв вспыхнули золотым светом, медленно перетекая по строчкам и зажигая новые. Вскоре символы смешались, открывая новый текст. Ведьмочка жадно впилась глазами в невиданные строки. Взмахнула тонкой рукой, и деревянная колонна, поддерживающая крышу хижины в миг окаменела.

Взяв в руки кулон, девушка посмотрела на ворона — он все так же неподвижно сидел на луне.

— А ты молодец — она легонько коснулась пальцем макушки птицы.

Увидев, что сталось с колонной, хмыкнула: «Довольно неплохо». Спрятав кулон под кофту, стала собираться в деревню.

Выделанный мех висел на турникете из жердей.

«Завтра в деревне ярмарка — шанс выгодно пристроить шкуру оникума[2]! Этот проказник изрядно досаждал селянам, даже парочку зазевавшихся успел загрызть. Уже поговаривали о том, чтобы гонца в ближайший лагерь стражи слать, дабы усмирили чудище.

Пришлось самой решать проблему. Лишнее внимание мне ни к чему, да и покидать насиженное гнездо не хотелось, а за шкуру этого медведя, уверена, отвалят немало золотых. В общем, и деревню от стражи уберегла, и кошель свой пополню — одним выстрелом двух зайцев…»

— Точно, зайцы — пробормотала девушка, докручивая медвежью шкуру. Пора было приниматься за оленью и десяток заячьих, до которых руки еще не дошли.

Солнце уже клонилось к закату, а до деревни предстояло идти всю ночь.

«Нужно успеть к рассвету, чтобы старый ворчун не отдал мой прилавок кому-нибудь другому».

Заскочив в дом, она натянула кожаные штаны с ремешками у колен, спрятала в них пару верных клинков. Сверху накинула длинную, черную вязаную кофту, а поверх всего — черную накидку с капюшоном. Плотно надвинув капюшон на глаза, перекинула сумку через плечо, двинулась в путь.

По старой тропе, знакомой до каждой кочки, Лилит пробралась через лес и вышла к деревне. Начинало светать, небо было затянуто серыми облаками.

«Дождя не будет» — кинув взгляд в небо, направилась по узкой тропинке, петляющей между покосившимися домишками, прямиком к центру площади.

Девушка, проходя по улочкам, то и дело натыкалась на прохожих. «Сегодня их больше обычного» — слегка склонив голову в знак приветствия доброжелателям, еще плотнее натягивала капюшон и продолжала свой путь.

Достигнув центра деревушки, где раскинулась площадь, не мощеная гранитом, а усыпанная мелким окатанным речной водой гравием, она хранила отпечатки сотен ног, протаптывавших путь от домов к лавке, от церкви к колодцу.

По периметру выстроились старые деревья. Их развесистые кроны летом дарили живительную тень, а осенью укрывали площадь золотым ковром, шуршащим под ногами.

В центре площади возвышался колодец с причудливой белой птицей. Рядом с колодцем стояла покосившиеся деревянные лавки, где торговали свежим хлебом, молоком и другими необходимыми товарами.

В дни праздников площадь преображалась. Здесь устраивали ярмарки, пели песни, водили хороводы. Под звуки флейт и звонкий смех детей, она оживала, наполняясь радостью и весельем. В остальное же время она оставалась тихой и умиротворенной.

Лилит подошла к своему прилавку, купленному у местного старичка за пару оленьих шкур. Незамысловатый деревянный стол с навесом от солнца — большего и не требовалось.

Вокруг становилось все шумнее. Напротив скромных полок стали возникать яркие пятна тканей, украшенных причудливыми узорами.

«Торговцы пожаловали, сбыть залежалый товар из столицы», — подумала с досадой.

Толпа, и без того стесненная в узком пространстве, колыхалась, задевая края палаток.

«Не к добру это», — промелькнуло в голове.

Выйдя из-за прилавка, Лилит подошла к соседу. Старик, как всегда, восседал за своим товаром — домоткаными покрывалами и вязаными салфетками, которые мастерила его жена.

— Доброго дня, отец. Откуда столько народу? В прошлый раз было куда спокойнее, — тихо поинтересовалась Ли.

— Заметила? Сегодня у нас особые гости! — бодро воскликнул старик, причмокивая каким-то фруктом. — Я вот все, что было, из дома притащил. Надеюсь, гости оценят — он продолжал говорить, но взгляд его был устремлен куда-то вглубь толпы.

«Будто мог что-то разглядеть со своим-то зрением». Его восторженное настроение ведьме не передавалось.

— А что за гости Вам известно? — начинала нервничать она, теребя в руке край своей накидки, ожидая ответа и не сводя глаз со старика.

— А вот и они! Гляди!

За спиной, сквозь общий гул, послышались тяжелые, размеренные шаги, отчеканивающие каждый звук.

«Так ходят лишь те, кто прошел особую военную подготовку».

— Один из Лордов… хоть и вампир… нос не задирает… — голос старика потонул в грохоте сердца девушки.

Что он говорил дальше, она уже не слышала. В голове вихрем пронеслись события вековой давности. Ледяная волна страха захлестнула ее. «Что делать? Бежать — а вдруг почует? Остаться -а если узнает?»

Она опустила взгляд на застывшие ноги, надеясь заставить их сдвинуться с места. «Не могу» — Да идите вы! — не сразу осознала, что произнесла вслух.

— Куда? — раздался спокойный, повелительный мужской голос у нее за спиной.

Ли медленно обернулась на звук голоса, не смея поднять взгляд.

Рядом с ее грубыми сапогами возникла другая пара — безупречно чистые, не знавшие земной грязи. По краям их украшали алые застежки в форме крыльев. Надежда, что перед ней всего лишь богатый купец, рассыпалась в прах.

Ее взгляд медленно пополз вверх по наглаженному костюму, пока не встретился с пронзительными черными глазами, изучающими девушку с нескрываемым интересом.

Перед ней стоял высокий, темноволосый вампир в черном костюме, а за его спиной колыхался от легкого ветерка плащ, на котором алел вышитый черный крест с изображением красного дракона — герб Эндовьера.

«Черный крест говорил о принадлежности к клану. Клану Теней, чьи адепты танцевали в симфонии мрака, оправдывая свое зловещее имя. Их ремесло — разведка, их товар — секреты, проданные за звонкую монету или утопленные в бездне забвения вместе с любопытными заказчиками.

Во главе этого змеиного клубка стоял Лорд Каин, владыка с внешностью, выкованной из стали и ночи. Высокий, с черными волосами, обрамляющими лицо, бледное, будто лунный свет на могильном камне. В его глазах плескалась бездна, а серые как зимнее небо губы хранили печать нерушимой власти.

С таинственным происхождением он день за днем доказывал, что в его жилах течет не кровь, а хладнокровная решимость, превращая его в идеального наследника. Его имя шептали с благоговейным страхом — хладнокровный, требовательный, уверенный, он был маяком надежды и ужаса, будущим правителем, чья тень уже сейчас ложилась на судьбы мира. Он был «Тенью, что сгущается, чтобы поглотить свет,» как пророчествовали древние свитки клана.

«И все это „великолепие“ застыло в двух шагах от меня» — высекая неприятные искры в самой глубине души девушки.

— Так куда? — голос его, усиленный нетерпением, хлестнул как кнут.

Ледяное предчувствие сковало ее внутренности. Лицо вампира казалось еще более суровым. Хищный взгляд буравил ведьму, ища ответы на невысказанные вопросы. Его расслабленная поза обманчива — дружелюбием здесь и не пахло.

Время замерло, пока девушка рассматривала его, но вот на безупречном лице дрогнул едва заметный мускул. Терпение, казалось истекало тонкой струйкой.

— Вы глухая? — лед в его словах полоснул по нервам острее стали, заставив содрогнуться. Мурашки расползлись по коже Ли.

— Нет. К прилавку…, к моему прилавку, –отворачиваясь резче, чем позволяла вежливость, она бросилась к своему месту.

Вампир, по-хозяйски подошел, принялся осматривать скромный товар.

— Каин. — Взгляд его не отрывался от разложенных шкур. — А вас как зовут?

— Ли, — пробормотала ведьма, отводя взгляд и разглядывая собственные ноги.

Он замер, тяжелый вздох сорвался с его губ. Склонив голову набок, он приблизился и заглянул под капюшон.

Его взгляд девушка ощущала каждой клеткой кожи. «Неужели почуял?» Сердце бешено заколотилось в груди. «Неужели магия подвела?» — мысли метались в панике.

Долгая, тягучая пауза. Затем, не отрывая взгляда, он выпрямился: — Мне нужна шкура для накидки.

Осознание его простого желания вернуло ей часть самообладания. Ли, подняв глаза: — Господин, могу предложить вам великолепную медвежью шкуру. Она станет достойным подарком как для девушки, так и для мужчины.

— Это не на подарок, — резко оборвал он.

— Вам больше пошел бы волк, — пробормотала Ли, и, осознав свою опрометчивость, стыдливо опустила взгляд.

— Где же мне его найти?

— Однажды на охоте я набрела на пещеру… шерсть зверя была такой ослепительно белой, что лежащий рядом снег казался жалкой серостью.

— И вам не было страшно? — В голосе вампира промелькнула тень чего-то неуловимого: заботы или, быть может, просто холодного любопытства.

— Он не собирался нападать. Скорее, был безутешен. Я так и не нашла следов его стаи, словно их и не существовало вовсе. А он все сидел у пещеры, прикованный к ней невидимой цепью.

— Думаете, он ждет смерти? — подытожил мужчина, задумчиво глядя куда-то сквозь девушку, в бездну собственных мыслей.

— Не думаю, знаю! — Голос сорвался против воли, дрогнув. — Я могла бы добыть ее для Вас, если вы еще раз посетите деревню.

Жалость к бедному зверю застилала разум пеленой.

«Серьезно, Ли? Ты сама пригласила вампира на повторную встречу?».

— Когда?

— Через месяц, буду здесь торговать, — выпалила она, едва успев осознать.

— Вы не местная?

«И когда я научусь держать язык за зубами?» — осознание промаха обожгло холодом, — Не совсем. Я живу за лесом, там тихо и никто не мешает охотиться.

— Я буду здесь через месяц и эту шкуру я тоже возьму, — произнес мужчина, попутно подзывая стражника.

Приказав забрать медвежью шкуру, он положил на прилавок мешочек, развернулся и зашагал прочь. Но сделав пару шагов, мужчина обернулся, бросив мимолетный, изучающий взгляд в сторону ведьмы, и продолжил свой путь.

Как только спина вампира растаяла в толпе, ноги Ли подкосились. Облокотившись о прилавок, она не могла унять дрожь, пробежавшую по всему телу.

«Зачем вообще сказала ему, чтобы он вернулся? Дура!» — мысленно ругала себя — «Ладно, что сделано, то сделано. В любом случае, могу просто не прийти. Хотя… что, если он будет меня искать?» — застонала она от бессилия.

Вынырнув из пучины самобичевания, девушка принялась собираться в обратный путь.

«Хоть и заработала больше, чем рассчитывала, настроение отвратительное».

Обратную дорогу Ли прошла, как в тумане. Лишь вернувшись домой, почувствовала себя немного лучше.

«Здесь безопасно, и я сразу замечу чужака. Да и сражаться на подготовленной территории гораздо легче» — но мысль о том, что эта встреча — предвестник чего-то нехорошего, надолго поселилась в ее голове, отравляя покой.

Несколько дней промелькнули в подготовке. Решение Ли было непоколебимо: «Этот волк станет моим».

В прошлый раз, выслеживая оникума, она наткнулась на след, приведший к уступу скалы. И там, на вершине восседал он — белоснежный зверь, чей взгляд был устремлен в бесконечную даль. Спокойный, величественный и исполненный скрытой опасности, он просто смотрел.

«Как он встретит мой второй визит?» — размышляла она, готовя лук и две особенные стрелы. Первая — стальная смерть, с длинным граненым наконечником, способная прошить человека насквозь. Вторую она зачаровала, «Но применю лишь в самом крайнем случае. Магия оставит след, который вампир учует без труда. Можно, конечно, солгать, что купила стрелу у волшебников, но это рискованно. Их в этих краях немного, и обман легко вскроется. Незачем привлекать лишнее внимание».

Извилистые тропы привели её к подножию скалы, но волка нигде не было. Поднявшись наверх, она уловила какое-то движение в глубине пещеры. Замерла… достала стрелу, натянула тетиву.

Из мрака медленно проступила белая морда. Зверь приближался, и по спине Ли пробежала ледяная дрожь. «Пути назад нет». Волк вышел на свет, оскалив белоснежные клыки, шерсть на холке встала дыбом. Его рык заставил её отступить.

«Глупая затея», — с запоздалым сожалением подумала она. Взгляд зверя скользнул к ногам ведьмы, и он, пригнувшись, начал надвигаться.

— Сегодня я уйду только с тобой, — едва слышно прошептала она толи себе, толи зверю.

Волк замер, перестал скалиться и рычать, словно понял её слова. Как и в прошлый раз, он сел на краю скалы и повернул морду в сторону заходящего солнца.

Сердце предательски сжалось. «Так нечестно». Натянув тетиву до предела, она выпустила стрелу. Со свистом та вонзилась в его вздымающуюся грудь, прямиком в сердце, прихватив с собой её: — Прощай.

Волк рухнул на землю, кровь окрасила снег багровым. Ли опустила лук, не в силах отвести взгляд от тела зверя. Вина разъедала душу, но она знала, что поступила правильно. Или, по крайней мере, так ей хотелось думать.

Медленно она подошла к волку, и опустилась на колени рядом с ним. Его глаза были открыты, в них застыло отражение заката. Девушка провела рукой по его шерсти, чувствуя, как холодеет тело. В нем больше не было злобы, только покой: — Ты обрел долгожданный покой — прошептала зверю.

Погрузив добычу на носилки, ведьмочка потащила тушу к хижине. Бросив у дверей, она направилась за инструментами, но, едва коснувшись холодной стали ножа, отпрянула.

«Что я творю?» — схватив книгу, она вихрем понеслась обратно к окровавленному зверю. Склонившись над телом, лихорадочно перелистывала страницы, выискивая заветное заклинание. «Вот оно!» Пробежав глазами по строкам, отложила книгу, воздела руки к небу, сомкнула веки, начала призывать силу.

Взъерошенный ветер взметнул вихрь опавших листьев в безумном осеннем хороводе. Багровые письмена, проступившие на коже Лилит пылали, а воздух вокруг трепетал от незримого, обжигающего жара.

Раскрыв глаза, в чьей бездонной глубине плескалась непроглядная тьма, пронизанная алыми молниями, она наклонилась и коснулась дрожащими губами холодного носа волка. По грубой морде расползлись светящиеся нити, будто кровь, испившая звездный свет, чтобы бесследно раствориться под густой шерстью. Тело зверя оседало, истончалось, пока не превратилось в пустую оболочку на мокрой земле.

Лилит подхватила трофей и, внеся в дом, бережно уложила на кровать. Рыская в комоде, нашла резную шкатулку, извлекла из нее два черных, драгоценных камня.

«То, что нужно» — кивнула своим мыслям, вернулась к ложу.

Еще немного колдовства, и в пустых глазницах шкуры вспыхнули новые глаза — холодные, как лед, и древние, как сама вечность.

«Вышло даже лучше, чем я смела мечтать», — прошептала она, любуясь своим творением.

— Надеюсь, друг, ты будешь верен своему хозяину и не позволишь ему меня убить… а лучше — заставишь его безумно влюбиться в меня, чтобы и мысли об убийстве не возникло, — прошептала Лилит, вновь целуя волчью морду.

«Говорят, любовные заклинания самые могущественные из всех существующих…» — раздумывала Ли смотря на накидку.

Истерический смех сорвался с её губ: «Жаль, в книге о них ни слова, а ведь могли бы пригодиться…»

Шкура была готова. Спрятав её в старый сундук, девушка принялась стирать следы магии, терзаясь мыслью: «И ради чего, спрашивается я так рискую?»

Утро ласкало солнечной погодой, играя бликами на воде, приглашая искупаться в реке. Соблазнившись, ведьмочка отправилась к берегу. Скинув сапоги, замерла…

Рассыпался перезвон колокольчиков нарушая привычную тишину. Звук нарастал, как предвестник неминуемой беды. Сердце замерло в тревожном ожидании, когда, обернувшись, она увидела вдали стремительно приближающийся силуэт девушки.

Лёгкий взмах руки — и зловещая симфония стихла, оставив лишь эхо тревоги. «Что происходит?» — ее взгляд лихорадочно искал причину.

Длинные золотые волосы трепетались на ветру бегущей, лицо ее было искажённое усталостью и первобытным страхом. В глазах беглянки вспыхнула робкая надежда, когда она заметила Ли, а за ней, как тени, рождённые кошмаром, показались преследователи.

Худощавая фигурка в жалких лохмотьях когда-то белоснежного платья рухнула на колени у ног ведьмы, цепляясь за руку, моля о спасении. Но Лилит не видела её лица, не чувствовала обжигающего града слёз, окропляющих босые ступни, она не могла отвести взгляд от надвигающейся угрозы: -Упыри… — проклятие сорвалось с губ ведьмы, вырвавшись из самой глубины души.

Вампиры, остановились образовав зловещий полукруг.

— Смотрите-ка, гнались за одной пташкой, а поймали сразу двух, — пропел беловолосый юнец в вызывающе-красном камзоле. В его голосе звучала надменность, выдающая предводителя. Его свора разразилась хохотом, облизываясь в сторону ведьмы и девушки, предвкушая кровавый пир.

«Мерзость!» — сердце Ли сжалось от отвращения.

Она опустила взгляд на дрожащую фигурку у ног: «Кто ты?» — от неё исходило такое сильное магическое амбре, что его можно было почуять за версту.

«Что здесь забыл маг?» — рассуждала ведьма, пытаясь осознать происходящее.

— Забирайте её и уходите отсюда, — оттолкнула она девушку, стараясь скрыть дрожь, сковавшую голос. Сердце разрывалось от жалости, но первобытный страх парализовал волю ведьмы.

Золотоволосая зарыдала еще горше, моля о защите.

«Мне бы самой спастись…» — инстинкт самосохранения не позволял Ли поступить иначе.

— А ты что, не хочешь с нами? — парнишка приближался, его глаза горели нездоровым интересом, как у безумца.

— Мне не нужны проблемы, меня интересует лишь добыча в этих краях, — попыталась отвести от себя беду.

Беловолосый юнец подошёл ближе, принюхался и скривился, как если бы ему в нос сунули гнилой чеснок.

— Да она же простолюдинка, — бросил он своим, разочарованно отмахнувшись.

Ли была благодарна магичке за её сильный запах страха, скрывавший её истинную сущность.

«Судя по тому, как вампир принюхивался, он ещё совсем щенок. Без мага он бы не учуял меня, но так спокойнее. Кто его вообще отпустил без присмотра?»

— Хватайте белобрысую и валим отсюда, мы и так задержались! — потеряв интерес, рявкнул главарь.

— А что с человеком? — не желая оставлять свидетелей, поинтересовались его прихвостни.

— Пусть живёт и благодарит за оказанную честь, — самодовольство сочилось из его уст.

Четверо из свиты потянулись к девушке. Схватив, потащили её прочь. Она отбивалась, как дикая кошка, а ведьма стояла, парализованная страхом, наблюдая за этой сценой. «И откуда у неё столько сил?»

Вдруг девушка замерла, взгляд её устремился куда-то рядом с Ли: — Жрица ночи… — прошептала она, а её глаза засияли пугающей, безумной радостью.

Вампиры в ту же секунду обнажив клыки, скалились в сторону ведьмы. Не сразу поняв, что происходит, Ли проследила за их взглядами и увидела, как из маленьких царапин на её руке медленно стекает кровь.

«Эта дрянь меня поцарапала!» — гневу Ли не было предела.

— Она маг, да ещё и скрывается! — взревели вампиры, их глаза налились яростью.

— Убить её и принести мне голову, — предвкушая новую добычу, хищно оскалился главарь, его голос был полон жажды крови.

«Да уж, ума им не занимать,» — с горькой иронией подумала Лилит, продолжая стоять и смотреть. Под ногами вампиров вспыхнули мистические круги, подсвеченные алым светом, и мир застыл в безмолвии, пойманный в ловушку времени. Звуки канули в небытие.

— Я ведь просила вас убираться отсюда, — спокойный, угрожающий голос ведьмы разорвал тишину.

Она вытянула руку вперёд и мучительно медленно проворачивала кисть, будто открывала врата в ад, врата, из которых нет возврата.

Тела вампиров затряслись, скручиваясь в жуткую спираль, послышался хруст костей, болезненно нарушающий тишину. Они превращались в клубки красной плоти, обрушиваясь на землю кровавым месивом, окрашивая её в багровый цвет заката.

Когда все закончилось, золотоволосая, дрожа и улыбаясь, поспешила в сторону спасительницы. Но не успела сделать и пары шагов, улыбка сползла с её лица, сменившись гримасой невыразимого ужаса, взгляд ее опустился вниз, рассматривая под своими ногами кровавое пятно в огненном круге.

— Нет! — только и успела выдохнуть маг, как вспыхнула, оставив на земле лишь клочок выжженной земли.

Мир перед глазами ведьмы расплывался, руки била дрожь, а тело бросало то в испепеляющий жар, то в леденящий холод. Не чувствуя земли под ногами, она рухнула без сил в беспамятство.

Очнулась она в кромешной тьме, воздух, пронзенный металлическим запахом, сильно ударил в нос. Оглядевшись, Лилит оценила масштаб трагедии: «Пропажу девушки могли бы и не заметить, но исчезновение вампиров не остается бесследным, а здесь их полегло не меньше десятка». Надежда на то, что это были отшельники, даже не возникла. «Одеты они были слишком хорошо».

«Время повернуть вспять я не властна, но скрыть следы попытаюсь. Теперь у меня есть кровь этих существ, и глупо было бы не использовать ее для защиты, чтобы усилить свои печати».

Проходя между останками, Лилит заметила россыпь красных камней, разбросанных по земле. «Камни, впитавшие в себя магию огня… Зачем они вампирам?» Собрав их в резную шкатулку, она вернулась, чтобы завершить мрачную «уборку».

Три долгие недели протекли в обманчивой тишине. Колокольчики безмолвствовали, и это, хоть и слабо, но смягчало гнетущую тревогу. Мысль о неминуемой встрече с вампиром в деревне терзала душу Ли, опутывая сердце страхом.

«О, Лорд Каин, молю, пусть это будет не то, за чем ты здесь…»

Шансы на победу в схватке с ним, без защиты печатей, равнялись нулю. Но взять амулет с собой она не осмелилась, предчувствуя, что любая предосторожность может обернуться против нее и стать роковой ошибкой.

Облачившись в любимый наряд, и спрятав пару клинков, она двинулась в путь. Чем ближе подходила к деревне, тем сильнее становилось желание бежать, кричать, исчезнуть. Превозмогая страх, сковавший все тело, Ли шла вперед, как приговоренная.

На горизонте, как зловещие призраки, показались верхушки крыш. Она склонила голову и натянула капюшон, пытаясь спрятаться от чужих глаз, но, главное, от своей судьбы. Жители деревни приветствовали ее, обходили стороной погруженные в свои заботы.

Но девушка не видела ничего, кроме картины, застывшей в ее голове: Хижина, река, яростно подмывающая берега, стремящаяся смыть с них багровую кровь, и она сама, вся в ней, а перед ней — пустые, мертвые глаза юной девушки-мага. «О, как эта картина преследовала ее!»

Еле доковыляв до прилавка, ведьмочка швырнула сумку на стол и, наконец, решила поднять глаза, оглядываясь вокруг. Людей было значительнее меньше, Ли рухнула на стул, сложила руки на столе и уткнулась в них лицом, ища забвения. Время неслось, усталость от переживаний была такой сильной, что Ли просто провалилась в беспамятство.

«Боже, как же я устала…, устала от этого кошмара…»

— Здравствуй, Ли, долго ждёшь? — знакомый, строгий голос полоснул тишину заставив ведьму вздрогнуть и подскочить.

Не удержавшись на ногах, она отчаянно замахала руками, тщетно пытаясь поймать ускользающее равновесие. Мир перевернулся, и она полетела назад, зажмурившись в ожидании неминуемого удара о ледяной камень. Но ничего не произошло — ни удара, ни обжигающего прикосновения.

Осторожно приоткрыв один глаз, затем другой, она увидела перед собой руку, вцепившуюся в воротник. Резкий рывок вперед, такой сильный, что капюшон соскользнул с головы Лилит, и рыжая копна волос рассыпалась по плечам огненным водопадом.

Прямо перед ней, в опасной, невыносимой близости, застыло лицо вампира, невозмутимое и бесстрастное. Кинув мимолетный взгляд на губы вампира: «Готова поклясться, что уголок его губ дрогнул в усмешке».

Он смотрел на нее в упор, а она не могла пошевелиться загипнотизированная бездонной чернотой его глаз.

— Страшно красивые, — сорвалось с губ девушки невольное признание.

Они напомнили ей глаза ворона, пугали и манили в бездну… в вечную тьму.

Хватка на воротнике вдруг ослабла, лицо вампира медленно отдалилось, освобождая ее из своего плена. Ощутив свободу, девушка часто заморгала, отчаянно пытаясь сфокусировать взгляд, вернуться в реальность.

Осознание неловкой ситуации обрушилось внезапно, ведьмочка торопливо накинула капюшон, прячась в его тени, опуская взгляд в пол, ища там спасения от его пронзительного взгляда.

— Спасибо, — прошептала она едва слышно.

В ответ лишь тишина, обжигающая своим холодом. Не выдержав гнетущего молчания, она подняла глаза на вампира.

— Это моё? — произнес Лорд, кивнув взглядом в сторону прилавка.

Проследив за его взглядом, скользнувшим к ее сумке: — Да, позвольте показать.

— Показывай.

Ли торопливо выудила сумку и, развернув мех на столе, принялась расправлять его.

Мужчина протянул руку к шкуре, приподнял морду, повернул к себе всматриваясь в драгоценные черные камни, заменяющие глаза. Ведьма ощущала, как воздух вокруг сгустился, стал вязким и тяжелым, дышать стало нечем.

— Черные, — голос вампира не выдавал никаких эмоций, что еще больше путало девушку.

Слова застали ее врасплох. Она непонимающе уставилась на него.

— Глаза черные, — уточнил мужчина, удостоив ее мимолетным взглядом.

С трудом сообразив, о чем он говорит: — Я… я заменила их. — пролепетала она, а сердце бешено заколотилось в груди. «Почему так трудно говорить?» — от этой мысли сердце забилось еще сильнее, предчувствуя беду.

— Интересно, — произнес он, изучающе рассматривая девушку.

«Лучше, наверное, не спрашивать, что именно ему интересно. Предчувствую, ничего хорошего», — Ли будто выпала из реальности, погрузившись во внутренний монолог.

— Что я вам сделал, что вы так меня боитесь? — спросил он тихо, но вкрадчиво, словно крался в ее душу.

Она молчала, не находя слов, потеряв д