Оглавление

ЛЮБОВЬ ПО НОТАМ ВАГНЕРА
или «Попаданка» для Джина

Можно всю жизнь проклинать темноту,

А можно зажечь маленькую свечку.

Конфуций

ЧАСТЬ 1 ВЕЛЬДЛАНД

Глава 1. В избу на такси

Я потянулась. Глаза не хотелось открывать и вставать тоже не хотелось. Вчера еще мне было 39 лет, а сегодня уже сорок. А это значит, что скоро будет пятьдесят. Может, лучше вообще не просыпаться, раз все равно меня впереди ничего хорошего не ждет кроме одинокой старости?

Говорят, сорокалетие праздновать нельзя. Но мне наплевать на предрассудки. Вчера всю ночь я «отжигала» с Лилей- моей хорошей знакомой в караоке-баре. Помню, она мне сказала, что в сорок лет жизнь только начинается. И в пример привела Зинку, которая родила в сорок пять.

Я тогда, конечно, скептически хмыкнула. Но что-то сейчас решила задуматься. А что я, собственно говоря, имею? Подруга очень близкая есть. Правда, живет уже много лет на Мальте. Но мы с ней постоянно созваниваемся. Еще подруги у меня в Москве есть. Но у них у всех своя жизнь, свои семьи.

Родных у меня нет никого. Детей Бог не дал, любовника тоже. С работой повезло, платят хорошо и ценят как отличного пиарщика. У меня целая команда в управлении. Как шутит мой шеф — «У тебя, Леся, агентство в агентстве». Знал бы он, насколько он прав. Я же своим «мини-агентством» еще по пять контрактов веду. Денег мало не бывает. Вот, трешку купила, дачу, машина на зависть некоторым

Со внешностью тоже все в порядке: высокая стройная блондинка. И, красивая. Выгляжу намного моложе, со мной даже двадцатипятилетние знакомятся. Спасибо косметологам и фитнес залу. Вот любви бы мне еще и деток. Но, не посылает мне Вселенная того, от кого бы у меня сердце замерло. Видимо уже не судьба.

От грустных мыслей меня отвлек непривычный аромат. Пахло свежеиспечённым хлебом, и я почувствовала, что просто умираю от голода. Интересно, который час? Прислушалась к своим ощущениям. Голова болит, но в целом чувствую себя бодро. Провела ладонью по простыне- грубая, на ощупь как лен. Лежу как на перине и сверху пуховое одеяло. Странно.

Обычно я сплю на шелковом постельном белье, на ортопедическом матрасе, укрытая бамбуковым пледом.

Очень странно.

Со вздохом я вытянула руку и принялась шарить на тумбочке, нащупывая айфон. Но вместо привычной гладкой поверхности под пальцами была пустота. Я скосила глаза на руку и дёрнулась. Секунду я обалдело ее разглядывала. Она была вроде как моей, потому что я ей шевелила, но внешне не совсем моей. Более гладкой и мягкой. Но это из плюсов. Из минусов: маникюр, за который накануне отдала столько денег, с наращёнными ногтями, куда-то подевался. Фу. Такое себе. Надо будет записаться заново в салон. Привидится же с утра!

Ну нельзя было столько пить. Ничего не помню. Даже руки и тело не узнаю.

Оторвавшись от созерцания себя, я огляделась и замерла в шоке.

Передо мной были тёмные, отполированные временем стены из бруса, с щелями, где тускло поблёскивали капли смолы. Напротив громоздился кованый сундук, увитый железными ободами. На полу лежали самотканые дорожки с милым орнаментом.

Ни лампочки, ни розетки. Вместо привычных светильников по стенам стояли длинные лучины, воткнутые в кованый держатель, а рядом чёрнели два засмолённых факела. У окна висели полотняные занавески с вышивкой птиц и солнц. Окно само было крошечным, распахнутым настежь. На подоконнике сидел ворон, смотревший на меня не мигая. Я вскрикнула, он встрепенулся и вылетел.

Ух, жуть какая! Так и заикаться недолго начать.

Вдруг я заметила на себе ночную рубашку до пят. Вчера после бара я была в джинсах и стильной кожанке. Кто же меня переодел?

Так.. руки не мои, изба не моя, одежда не моя. Что происходит, блин?

В комнату влетел средних размеров смешной лысый пес, радостно виляя хвостом.

Я сразу вспомнила: таких называют ксолоитцкуинтли, священные собаки древних народов. Его кожа блестела, а длинные уши всё время дёргались, улавливая каждый шорох. Он радостно прыгал возле меня, вставая на задние лапы и стараясь лизнуть своим длинным языком, как будто знал меня всю жизнь.

— Ух, какая милая лысая синяя собачка! — пробормотала я, потрепав его за ушами. Где же я все-таки?

Бар с Лилей на Новослободской помню. Помню, танцевали, вызывали такси, мокли под ливнем. И пели:

«А я по полю, да по- полюшку

Приду к тебе за тысячу верст»

Сверкнула молния. Потом не помню. Провал.

Да что же случилось? Никогда у меня не было провалов памяти! Может быть, нам что-то подсыпали в баре и потом похитили? Да ну, не! Нам же не по двадцать лет. В свои 40 мы с сами кого хочешь похитить можем.

Ладно. Сейчас войдёт Лиля и всё объяснит. Я зажмурилась, открыла глаза. Изба никуда не делась.

«Может подруга встретила своего знакомого, и мы поехали к нему продолжать „гулять“? Хотя у нее априори не может быть настолько бедных знакомых. Тут явно не коттедж на Рублевке».

И так. Если не паниковать, а пройтись по фактам. На мне чужая одежда это минус. Я не фига не помню, как я оказалась в этом странном доме. Это опять минус. При этом у меня нет телефона, это пипец.. Плюсов пока не было.

И что мне делать в такой ситуации? Ну логично же, найти людей и попросить их позвонить. Наберу Лиле, спрошу, что за хрень и где я.

Собакен зевнул и посмотрел на меня с видом: ну что, хозяйка, давай уже корми меня.

«Неплохо было бы для начала умыться и кофейку попить, а потом действовать». С этой мыслью я прямо в ночнушке, босыми ногами протопала в соседнее помещение.

И обалдела, увидев стол из струганных досок, лавку, печь в древнерусском стиле. У печи хлопотала женщина в сарафане, расшитом черными птицами. Услышав мои шаги, она обернулась, едва не выронив железку, которой держала чугунок. Ухват что-ли? В 2025 году? Я что, в деревне у староверов?

На её лице отразилась смесь радости и испуга.

— Лесенька, очнулась, голубушка моя! — голос её дрожал, в глазах блеснуло облегчение, — уж я думала, ангелы тебя заберут, как металась-то в горячке! И Мотик -то вон от тебя не отходил!

— А Вы кто? И… Вообще… Где я? — голос мой предательски сорвался. — Дайте мне телефон!

— Ой, что за речи! — всплеснула она руками, перекрестилась. Сперва наискось ладонью своей левой руки, а потом той же рукой провела от лба до живота и дальше — справа налево.. — Кухарка я твоя, Петра. Всю жизнь тебе служу. Крепко тебя дружинники князя приложили! Князь тебя после прогнал, но избу нам выдал. Вот неделю почитай мы уж тут. А ты между Вороном и землей летала.

Я аж застыла:

— Так. Стоп, женщина! Какая кухарка? Какие дружинники? Какие вороны? — слова вырвались резко. — Это розыгрыш, что ли?

— Вот, совсем разум потеряла, бедовая, — вздохнула она, но тут же мягко, почти по-матерински: — Садись, дитятко. Сейчас молочка парного принесу.

Я потрясенно присела на лавку. Потерла виски. Что за хрень? Третий раз за утро подумала я. Если это Лиля решила меня так «взбодрить», то мне это совсем не нравится.

Сказать честно, я любила Лилины проекты. Она пару раз меня приглашала на съемки шоу, сериалов и даже один раз на «реконструкцию Куликовской битвы». Может, она мне решила сделать подарок и в тайне запихнула на съемки «А-ля Древняя Русь» со мной в главной роли? Только зачем они меня без белья -то оставили?

Пока я думала, на столе передо мной оказались блюда: картошка в чугунке, квашеная капуста, пироги, грибочки, молоко в кувшине. Запах был такой, что в животе заурчало.

Я с опаской попробовала. Еда оказалась настоящей, не бутафорский реквизит.

— Ешь, родимая, — приговаривала Петра, заботливо подвигая мне тарелку. — Силы наберёшь — и глядишь, не всё так страшно. Можети князь смилостивится и обратно позовет.

— Слышь, Петровна, у меня голова раскалывается, давай без вот этих твоих приколов про князя. Я вообще не понимаю, что происходит! Съемки какие-то? Кино? Шоу? Лиля -то лучше где, скажи? Дайте мне позвонить! И одежду мою отдайте! Если это похищение, я в полицию сообщу! Я этого так не оставлю!

Она не успела ответить, как в дверь после короткого стука ввалился мужик в длинной рубахе, подпоясанный кушаком.

— Здорово, девонька. Мира тебе, Петра. И избе вашей мира!, — он густо покраснел и торопливо отвёл глаза от моего «неглиже». — Прости за вторжение, Леся, но нужна ты срочно. Дело важное.

— Чур с тобой, ирод! — Петра всплеснула руками и в сердцах треснула ухватом по полу. -Хозяюшка моя только с того света выбралась! Ей бы силушку набрать, баньку истопить, помыться водой теплой. Что ж ты, Борге, зверь без памяти?

— Нет времени, — нахмурился он, но голос стал мягче, уважительнее. — Князь о здоровье Леси, сама знаешь, каждый раз спрашивал. И как от тебя ворон улетел с весточкой, что глаза она открыла, приказал немедля в Приказ идти. Уж больно там важный документ ее дожидается. Второй -то писарь переводчик уехал по делам государевым. Кроме Леси таких грамотных более нет. А княжеский наказ не ослушаешься.

Да, странное кино получается. Типа я, героиня, пролежавшая хрен, знает сколько без памяти, очнувшись, должна тут же явиться на работу? Бред. Явно на сценаристе сэкономили.

Но где наша не пропадала и не с таким справлялась! Быстренько доев пирог, натянула сарафан, предложенный мне кухаркой, пригладила непослушные волосы и вышла вслед за странным мужиком, горя от нетерпения поскорее разобраться, что же тут происходит.

Крыльцо избы скрипнуло под нами. За порогом открылся двор: просторный, но запущенный. Я прикинула по привычке: соток десять точно. У меня в Москве примерно дача такая же. Только там газончик ровный, а тут трава выше колена, крапива растет стеной. Надо бы покосить, мелькнула мысль. Всё сразу симпатичнее будет и ходить приятнее. А так, смотрю, садовника у меня тут нет. Жаль..

Будки во дворе не заметила, получается пёс у них домашний, спит, наверное, прямо в избе у печи.

Поодаль виднелся колодец с деревянным журавлём. Доски у него потемнели от времени, но рядом валялось ведро, значит, пользуются. Чуть в стороне под навесом аккуратной горкой была сложена поленница, а рядом заросшее уже кострище с перекошенными лавочками. Лавки давно не красили, они покосились и даже вросли в землю.

Я заметила качель, тоже старую, рассохшуюся, но веревки на вид были крепкими. На краю двора стояла баня, увитая диким виноградом. Листья цеплялись за стены, обнимали сруб, укрывая ее зеленым плащом.

И вдруг взгляд зацепился за старую телегу у самого забора. Колёса перекосились, ободья обросли мхом, а из кузова пробивалась молодая малина. Казалось, ещё чуть-чуть — и телега окончательно врастёт в землю. На ободе сидел ворон, огромный, чёрный, и смотрел прямо на меня. Глаза у него блеснули так, что по спине пробежал холодок.

Похож на того, что у меня на окне был. Или другой? — мельком подумала я и торопливо прошла вслед за Борге к воротам, с интересом оглядываясь по сторонам.

Глава 2. Вельдланд

Мы вышли за калитку, и я замерла: избы по улице были непонято из какой эпохи. А я немного увлекалась историей и особенно архитектурой, поэтому могла примерно определить век сооружения. А тут было понастроено такое, что я никогда не видела: у каждого деревянного и каменного дома торчала каменная колонна, увенчанная шпилями. Казалось, мастера тут устроили соревнование «у кого фантазия страннее». Я оглянулась: у «моей» избы колонна была выше всех деревенских.

— Эй! — я ткнула пальцем в эту нелепую колонну, — а это вообще для чего?

Мужик, как ни странно, даже не удивился вопросу.

— Это, Лесь, для птиц. Чтобы слетались. Для ворон особенно. Им на высоте положено сидеть, небесное место ближе.

— Ага, только, по-моему, для насеста чересчур пафосно.

ОН глянул на меня искоса, словно не понял, шучу я или всерьёз, и буркнул:

— Не для красоты строено. Колонны старшие мастера воздвигали, чтоб птица силу приносила.

Я прикусила язык. Ну ладно, пусть будет «сила». Для меня это всё равно выглядело как чья-то дачная постройка в стиле «понаставим, что было под рукой».

— М-да… застройка у вас тут, конечно, на любителя, — пробормотала я себе под нос, пока мы шли дальше по улочкам.

Между домами носились босоногие дети в длинных рубахах до колен. Они кричали, толкались, запускали деревянные волчки и носились друг за другом, играя в догонялки.

Возле колодца стояли женщины, болтали, перемывая косточки соседям, кто-то полоскал бельё прямо в бочке. На лавке у избы старик поправлял сеть, бормоча себе под нос.

За десятком-другим странных деревенских домов возвышался замок. Тяжёлый, серый, вырубленный из цельной скалы. Башни острыми копьями пронзали облака. На выступах и карнизах сидели птицы, и стоило мне поднять голову, как они разом загалдели, хлопнули крыльями и закружили, как небесная стража.

Из-под карнизов выглядывали гаргульи: скалились, высовывали каменные языки. На миг мне даже показалось, что одна из них моргнула.

Замок был мрачным… Он возвышался над деревней, словно владея не только этими домами, но и небом, и временем, и при этом был до нелепости театральным. Настолько «готика по ГОСТу», что я невольно усмехнулась:

«Ну всё ясно. Не кино, а Газпром корпоратив себе замутил… Вместо очередного офиса построили замок для тимбилдинга. Гаргульи для антуража, вороны для атмосферы. Сейчас ещё экскурсовод выйдет с флажком».

А на площади перед замком шумел рынок. Пахло свежим мёдом, копчёной рыбой, мокрыми шкурами и дымом от жаровен. Торговцы выкладывали на прилавки деревянные ложки, горшки, кувшины, пучки трав. Кто-то кричал, расхваливая свой товар, кто-то ругался с покупателем, эмоционально жестикулируя.

Я огляделась в поисках привычного: кофейни, киоска с «кофе с собой». Ничего похожего.

Бред какой-то. Где кофейня? Где мой латте хотя бы из «Вкусно»?

И если это съемки, то где тут съемочные павильоны? И камеры? Ну там «Мотор» «Снято»? Где?

— Слушай, как тебя, а? — опять забыла я имя провожатого.

— Борге, — ответил он, почесав бороду и важно расправив плечи. — Забыла, девица? Эко дело, говорила Петра, что-ты немного умом тронулась после милости княжеской, почесал бороду мужик.

— Слышь, Борге… давай без диагнозов, ладно? А то я сама поверю, что у меня с головой беда. Мы вообще где? Что за съемки? И есть ли у тебя телефон?

— Ясное дело, где, — он даже удивился. Можно подумать, я спросила, какого цвета солнце. — В Вельдланде. Княжестве Великого Князя Вельского. А про тифон- не ведаю такого.

Я чуть не рассмеялась:

Ага! Всё ясно. Ну точно Лиля… Знала же, что я театральные курсы закончила, поэтому в качестве подарка на мой День Рождения запихнула меня на съёмки. Только бы понять, где сценарий почитать.

Ладно, постараюсь просто подыграть. Вжиться в роль и почувствовать себя актрисой средневекового фэнтэзи.

Ну блин, могла меня хотя бы королевой сделать? Иду как деревенская дурочка — в сарафане и сандалях. Выскажу ей все потом. Хотя пока прикольно. Спасибо, подруга!

Мы прошли через рынок, лавируя между прилавками. От копчёной рыбы тянуло так, что глаза щипало, а дым костров вился под самым небом.

Подошли к каменной стене замка. Перед воротами толпились люди, кто с просьбами, кто с корзинами.

Ишь, массовки нагнали сколько!, — подумалось мне.

Два стражника в кольчугах, с копьями, лениво наблюдали за этой суетой. Один скучающе ковырял сапогом камни, другой тянул слова в шутку:

— Гляди-ка, Леся вернулась. Ишь ты, сама не своя… князь-то, поди, милостью не обидел.

— Тсс, не язви, — буркнул второй, но тоже усмехнулся, скользнув по мне взглядом. — Жива осталась и то диво.

Я натянула маску безразличия. Ага, значит, история «како-то милости от князя» тут уже у каждого на слуху. Отличный сценарный ход!

Я прошла за Борге в левое крыло замка. Здесь располагался мой «новый офис» — двухэтажный каменный дом. На первом этаже, куда я зашла за своим провожатым, за длинными столами скребли перьями по пергаментам «ряженные».

Ну ничего себе, неплохая такая застройка- open space средневекового образца.

И тут соседняя дверь с грохотом распахнулась. Вошёл колоритный мужик в образе боярина, смутно напомнивший мне моего московского шефа. Широкие плечи, уверенный властный взгляд, пальцы украшены массивными перстнями. У меня сразу мелькнула мысль: о, корпоративный топ-менеджер местного розлива. Он кивнул, мне, приглашая следовать за ним.

«Коллеги» почему-то посмотрели в мою сторону с жалостью и странным смешком:

— Ну, держись, — шепнула одна полная женщина с растрёпанными волосами и крупными чертами лица.

— Не вернётся, — бросил другой, долговязый дрыщ.

Я не понимала, чего они так косились. Ну княжеская канцелярия, ну срочный перевод — ничего особенного. Но почему-то от их взглядов холодок побежал по спине.

Мы поднялись на второй этаж и прошли в огромный зал. Открыв двери, боярин легонько подтолкнул меня в спину.

Сидевший за столом мужчина отпустил его небрежным движением руки:

— Оставь нас, — сказал он.

Кланяясь, пятясь, «боярин» вышел из огромной комнаты.

Я остановилась на пороге, изучая мужчину. Спинка его стула напоминала трон. И он был так в общем ничего, симпатичный: высокий, плечистый, в темном кафтане, расшитом золотом. На висках серебрилась седина, но лицо было молодым, слишком правильным, словно высеченным из камня. Единственное, глаза.. Они были похожи на сегодняшнего ворона. Жуткие такие, не человеческие. Я даже непроизвольно замерла.

— Подойди, — его голос гулко разнесся по залу, а сам он поманил меня пальцами.

Я подошла по красной дорожке к его огромному столу. Он взглянул изучающе. Слишком пристально.

— Давненько я тебя не видел, — сказал он тихо, почти с нажимом. — Ты не держишь на меня зла?, — голос его был низкий, с предыханием.

Я моргнула, не особо поняв, за что мне обижаться на человека, которого вижу впервые в своей жизни. Но на всякий решила уточнить:

— А было за что?, — и наивно похлопала глазами. Вдруг меня снимает камера крупным планом, надо соответствовать..

Мужчина чуть подался вперёд. Его губы дрогнули в полуулыбке, но глаза остались холодными.

— Взгляд у тебя… другой стал, — произнёс он. — Странный…

Я не отвела глаза. Ну ещё бы — странный. Я тут вообще не понимаю, где я и что делать.

— Возьми свиток, переведи и ступай, — отрезал он. Но, передав мне его, как бы случайно коснулся моей руки.

Я сделала вид, что «подката» не заметила» и поспешила к выходу, чувствуя на спине его тяжелый взгляд.

А князь между тем задумчиво крутил на пальце платиновый браслет и размышлял:

«Она должна была ненавидеть меня. Должна была помнить плеть. А вместо этого еще спрашивает, за что ей обижаться… И смотрит на меня так, как якобы первый раз в своей жизни видит. И голос чужой. Или, правду говорят, головой повредилась? Что за морок? Или женское коварство?»

Когда я вернулась на первый этаж, «коллеги» уставились на меня так, типа я только что станцевала у шеста на корпоративе.

— Ну и? — спросила пышногрудая, высокомерная девица с выражением лица «я в курсе всего», вылитая секретарша моего босса. — Жива?

— А что со мной будет? — пожала я плечами. — Поболтали, взяла свиток и все.

В комнате повисло молчание. Несколько человек переглянулись. Один старший переводчик выронил перо и ругнулся сквозь зубы.

— Ты… ты понимаешь, с кем только что говорила? — прошептал он.

— Начальник явно, — отмахнулась я. — Работу передал срочную от князя, из-за которой меня с кровати выдернули.

Коллеги зашипели все разом.

— Нач…. Ильник???! Это же и был Сам… Князь..!

Я чуть не поперхнулась воздухом.

— Что?!

— Да, наш Повелитель собственной персоной! — «Секретарша» скрестила руки на груди и едва не шипела. — Он простил тебя? Или ты делаешь вид, что дурочкой стала?

— Так, вот давайте на личности не переходить? — рявкнула я.

Тут уж коллеги разом уткнулись в бумаги, лишь бы не показывать лиц. Я слышала их нервное сопение.

Интересно, все же. За что я должна была обижаться? Петра что-то про его милость все говорила. Может он всем премию дал, а мне нет? В общем, плохо, когда не знаешь свою роль.

Меня усадили за отдельный стол. Босс дал чернильницу, перо и еще раз попросил сделать документ не откладывая.

— Сие послание важное, от Ироков. Переведи его как можешь срочно, князь очень ждал твоего возвращения. Второй-то главный писарь далече ныне.

Развернула свиток, пробежала глазами изящные завитушки. Если это постановка, то почему никто не объясняет правил?

Задумчиво погрызла перо. Всё выглядело слишком натурально: костюмы, как из музея, ткани грубые, настоящие, сарафан старинный, тяжёлый.

Может федеральный кинопроект какой. Дорого, богато так по декорациям все.. — предположила я… Или у меня — кома? Ущипнула себя- стало больно. Не знаю, можно ли в коме себя щипать.

Пока я думала, руки, как не мои, сами потянулись к чернильнице, сами начали выводить какие-то загагулины на листе. Да красиво, загляденье просто!

Я и шариковой-то ручкой пишу так, что никто кроме меня мои каракули не разберёт. А тут- как китайская каллиграфия получается. Да еще в мозгу вспыхивает, словно я все понимаю, что пишу.

И еще, как ни странно, сам процесс доставлял мне удовольствие. Я даже повеселела, поняв, что вполне справлюсь с задачей.

Но… Как такое возможно? Откуда я это умею? …И где я на самом деле?

Глава 3. Книга брачных союзов

Кофе на этой «съёмке» почему-то не подавали, и я, дописав пергамент, полученный от князя, склонилась над новым. Строки всё больше расплывались, слова прыгали, складывались в странные узоры. Веки стали тяжёлыми. Я зевнула, положила голову на ладони и провалилась в сон.

…Я стояла где-то в полумраке и наблюдала со стороны за молодой девушкой лет двадцати восьми. Высокой, стройной, с прямой осанкой. Белокурая коса перекинута через плечо, кожа свежая, ни намёка на макияж. Лицо похоже на мое. Та же линия скул, те же губы, те же широкие темные брови и пушистые ресницы с зелеными глазами. Только тогда, когда мне было как ей.

Я протянула руку, но девушка не повторила мой жест. Я была внутри нее, но владела телом и разумом — она.

Я (или вроде как я) сидела за длинным столом. Это напоминало мой день рождения… только декорации кто-то подменил. Вместо бара на Новослободской — пиршество в древнерусском стиле в огромном каменном зале.

Свечи горели в тяжёлых канделябрах, их пламя отражалось в полированных бронзовых щитах на стенах. По углам зала высились каменные колонны, и на каждой сидели настоящие вороны и наблюдали за пиром. По сводчатому потолку бежали золотые узоры, переплетённые с рунами, а в центре зала висела люстра из кованого железа с десятками свечей, капающими горячим воском.

Стол ломился от яств: вяленое мясо, жареная дичь с яблоками, кувшины с медовухой и красным вином. Девицы в сарафанах напевали старинные песни, играли гусляры, а по каменному полу гулко отдавались шаги дружинников, проходивших мимо.

На возвышении сидел тот самый мужчина, который мне сегодня вручил в своем кабинете свиток для перевода: высокий, плечистый, в темном кафтане, расшитом золотом, с седыми висками и молодым, но неподвижным лицом, с глазами ворона. Ага, князь, понятно…

Он смотрел так, словно меня раздевал глазами. Щеки девушки из сна вспыхнули румянцем, а мне захотелось отвесить ему пощечину.

Гости шумели, хохотали:

— Леся, давай, поднимай кубок! За твой Ярфэст! — донеслось откуда-то справа.

Я начала вглядываться в их лица и вдруг внутри что-то ёкнуло. Эти люди казались знакомыми и даже… родными!

Я была не гостьей здесь, а своей.

Напротив, за столом, сидел подросток лет четырнадцати. Стройный, с растрёпанными светлыми волосами и дерзким взглядом. Он не смеялся и не шумел, как другие, а следил за мной пристально, и сжимал кулаки, бросая взгляд то на меня, то на князя.

Рядом с ним был пожилой мужчина, небольшого роста с седыми волосами. Он не шумел вместе с остальными, лишь медленно крутил в руках кубок, изредка бросая на меня короткий заботливый взгляд.

И вдруг девушка из сна — та, что была как я, но моложе, с косой и зелёными глазами, — легко наклонилась и ласково потрепала подростка по плечу. Он напрягся и чуть отстранился, явно не привык к такому проявлению нежности.

Я поймала себя на мысли, что именно эти двое — мальчишка и мужчина — странным образом выбивались из общего веселья. Остальные радовались, пели, ели, а они, похоже, волновались за меня. И им явно не нравилось повышенное внимание князя к моей персоне.

Подарков на пиршестве оказалось немало. Среди даривших я узнала сегодняшних коллег с работы. Кто-то преподнёс похожей на меня девушке расписной кубок с жемчужинами, Петра — тонко вышитый платок с золотыми нитями, другой подарил корзину с сушёными травами и баночку меда «для здоровья и силы». Даже смуглый ремесленник протянул крошечную деревянную фигурку — лошадку с крыльями. Все хохотали, хлопали меня по плечу, желали долгих лет и богатого жениха.

Я улыбалась, благодарила.

Возле меня крутилась бойкая девушка с озорной искоркой в глазах. Подсознание услужливо подсказало: сестра.

И вдруг она, вся сияющая, схватила меня за руку:

— Пойдём, Леська, пока музыка звучит мы с тобой потеряемся на время, и, не дав опомниться, утащила меня прочь от общего стола.

Мы вышли через боковую дверь. Шум зала стих, и мы оказались в прохладной тьме двора. В воздухе пахло дымом и прелой листвой, в небе серебрилась луна. Сестра шагала быстро, увлекая меня за собой, пока мы не добрались до каменной беседки, спрятанной в глубине сада.

— Ну что, — её голос стал тише, почти заговорщицким, — мой подарок тебе особый. Нельзя, чтобы его кто-то увидел. Князь запрещает такое.

Она прижала ладонь к груди, потом вытащила что-то из-за пазухи. У меня сердце замерло: в её руках оказался круглый, тёмный предмет, гладкий, как зеркало, по форме похожий на глаз ворона.

Это что за хоррор-реквизит? — подумала я. А та, чьими глазами я на все это смотрела, невероятно обрадовалась и выдала восторженно — Ой, неужели это глаз Ворона?

Сестра улыбнулась загадочно, глаза её сверкнули.

— Ворон хранит тайное. Кто заглянет в его око — тот увидит путь свой и того, кто рядом будет. Поэтому, хватит жить, как вдова! Посмотри на своего суженного!

— Спасибо, но не хочу заглядывать в будущее, — ответила девушка, похожая на меня.

Но сестра уже протянула мне артефакт. Мне казалось, сама тьма звала меня внутрь этого странного зеркала.

Стоило взглянуть пристальнее, как пространство внутри «загадочного предмета» вдруг ожило. Сначала появились внутри буквы, словно кто-то писал каллиграфией на воде. Они складывались в строчки, строки — в страницы. И казалось, я уже не зеркало держала, а огромную книгу с железными застёжками и кожаным переплётом.

Моя «близняшка» листала страницы. Появлялись рисунки: «Бут, 30 лет, крестьянин, есть корова»; «Даган, кузнец, руки сильные, дом собственный»; «Магнус, вдовец, ищет хозяйку».

Я даже во сне чуть не расхохоталась. Это же реально местный аналог Tinder!

Сестра сказала:

— Они все не суженные, видишь, бледным светом светятся. Листай дальше. Суженный себя покажет.

И вдруг зеркало на миг стало темным, а потом действительно вспыхнуло изнутри и сквозь отблески огня я увидела мужчину с серьезными глазами, смотревшего мне в душу. Под изображением было написано: «Джин. Воин».

— Вот этот, — вырвалось у меня. Или у той, что смотрела через меня. — Красив, как сам Всевышний. Пусть Джин моим будет!

И в тот же миг буквы вспыхнули пламенем, осыпались пеплом, а вдалеке раздался крик ворона.

Сестра мгновенно побледнела. Губы её задрожали, руки сжались в кулаки.

— Лесенька… только не он! Умоляю! Это же Джин… О, нет, — в голосе было не просто испуг, а отчаяние. — Ты не понимаешь, — выдохнула она. «Воин» это тот, кто сражается. Это тот, чья судьба связана с войной. С таким мужчиной сложно счастье построить.

— Хочу его! — капризно сказала моя двойница. — Зачем тогда ты мне вообще это зеркало подарила?

Сестра покачала головой, словно признавая неизбежное, но в её глазах застыла тревога:

— Если Ворон сам указал тебе на него, значит, назад пути нет. Но помни: за силой «воина» может идти тьма. И только Светлая одолеет тьму.

Пламя в буквальном смысле вырвалось из страницы, и в этот момент зеркало обожгло мне ладони. Девушка вскрикнула и — не удержала предмет. «Глаз ворона» выпал, упал на каменный пол беседки и с глухим звоном разлетелся на десятки острых осколков.

В каждом из них отражалась я. Где-то счастливая, где-то в слезах, где-то рядом с Джином, где-то одна среди воронов и пепла. И от этого зрелища холод пробежал по спине.

Сон разлетелся, как сорванная паутина, и я очнулась, тяжело дыша, с чувством, будто кто-то только что вплёл меня в чужую историю, от которой нет дороги назад.

И на границе сна, сквозь шум пиршества, мне почудился шёпот.

«Леся… милая…»

В висках звенела мысль: девушка из сна — это я, а я — это она. Но объяснить я этого себе не могла.

Глава 4. Весточка от Джина

Я проснулась, задыхаясь, с чувством, что невидимая нить уже протянулась от меня к тому мужчине и больше никогда не разорвётся…

Писцы сновали туда-сюда, спотыкаясь о собственные подолы и ругаясь вполголоса, тащили кипы свитков.

Как же они натурально играют! Это точно как в моем офисе на работе: когда менеджеры явно преувеличенно демонстрировали бурную «вовлеченность в процесс». Но…

Стоило только начальству (в данном случае, наместнику) выйти за дверь — и всё. Моментально началось классическое совещание в стиле «чай с сушками». Один что-то жевал, другой с интересом ковырялся в пергаменте, третий изображал гениальную идею, глядя в потолок. Может, ждал инсайт от Князя лично?

Не, все-таки переигрывают.. Хотя я всё ещё чувствовала во рту привкус медовухи, в голове звенели слова сестры, а перед глазами стояла чёткая картинка мужского лица: тёмные глаза, в которых хотелось смотреть вечность.

Я потёрла виски, пытаясь стряхнуть остатки сна. Это было слишком реально. Или не реально?

У меня раздвоение личности? Одна личность во сне выбирает мужиков, вторая проснувшись пишет красивые загогулины. Тогда где моя третья личность, которая мне объяснит, что же со мной происходит?

Хотя если подумать логично, что странного в моём сне? Девушка, похожая на меня, пыталась в зеркале увидеть своего «принца»? Ну так, а я чем лучше? Год уже на сайте знакомств зависаю, тоже своего «суженого» ищу. Только у меня вместо «волшебного вороньего глаза» — анкеты с фотками, где половина мужиков прикрывает лысину бейсболкой, а другая половина пишет «люблю активный отдых», подразумевая под этим диван и пиво.

Дальше парочки свиданий у меня ни разу не заходило. И те были как сплошные красные флаги. Один «принц» так и вообще при первой встрече в морг пригласил.

В итоге я даже серию рассказов написала на эту тему «Свайпни меня нежно или удалить и продолжить» и в свой телеграмм канал выкладывала посты о самых смешных и нелепых свиданиях. Так что что не удивительно, что мозг ночью накидал мне сон о выборе принца. Классическая переработка информации.

Вот только одно смутило. Я глянула на свои ладони и похолодела. На коже проступил бледный рисунок, похожий на клеймо витиеватых букв, вроде тех, что я видела во сне. Они словно прилипли к коже и теперь слабо мерцали. Я потерла ладони, потом попыталась их стряхнуть несколько раз, но буквы не пропали.

Логика в этот момент махнула на меня рукой и пошла в отпуск. Сколько угодно можно объяснять себе, что все «это сон», «нервы», « я упала и во сне обожглась о свечку», «мне нанесли фосфором грим на руки, пока я спала», но внутри что-то сжалась от нехорошего предчувствия.

И пока я пыталась разобраться, что происходит, в помещение влетел мужик, запыхавшийся, с лицом красным от бега. Его дорожный кафтан запылился, волосы взмокли. В руках он нес свиток с печатью.

— Велено доставить главному писарю Лесе, — выдохнул он, протягивая его мне, как горящие угли.

Я вздрогнула. Остальные переглянулись, но промолчали. Ладно, думаю, посмотрим.

На свитке была сургучная печать с крылом ворона. Разломила печать, почему-то стараясь прятать свои ладони, и вгляделась в строки. Они были крупными, но с