Оглавление

1. Рианон-4. Рождение дракона
2. Общие интересы
3. Больше чем месть
4. Воин-любовник
5. Небесная лилия
6. Легенды вечности
7. Победа и поражение
8. Сила огня
9. Ловец звезд
10. Серп насмешников
11. Обреченные
12. Госпожа карт
13. Бессмертные влюбленные
14. Шесть прях
15. Кровавые распри
16. Рикошет
17. Прекрасный падший ангел
18. Возмездие
19. Ускользнувшие звезды
20. Нападение
21. Святость, как проклятие
22. Рождение
23. Величие демона
24. Дьявол и его избранница
25. От автора

Общие интересы

Ее разбудил ужасающий шум. Казалось, что стены замка сотрясаются, будто некая сила уничтожает и небо, и землю под ними. Все кругом вертелось в бешеном ритме. Рианон раскрыла глаза и заметила, как тревожно дрожит хрусталь на туалетных столиках и трясутся подвески люстры. В движение пришло все от основ земли, свай и фундамента до самых верхних шпилей на башнях. Ощущение было таким, словно какой-то великан своим мощным кулаком разрушает грандиозную постройку, как игрушку. Что это? Землетрясение? Невероятной силы ураган? Шторм? Или судный день?

При последней догадке она вскочила и в спешке начала одеваться сама, не дожидаясь служанок-фей. Что если это Мадеэль явился со всем своим адским войском? Что если прямо сейчас он стоит под воротами замка и требует выдать ее, а благородный Фердинанд, конечно же, не соглашается расстаться с мнимой супругой? Будь на то его воля, он бы не выдал ее никакому демону. Но ведь Мадеэль даже один без своей адской рати способен сокрушить не только весь королевский замок, но и Винор. Он может, не задумываясь, обратить в руины всю страну. Стоит ему без шлема пройтись по улицам города со своим огненным мечом и те, кому он не успеет снести голову, будут слепнуть или сходить с ума от его вида. А если он еще догадается кликнуть стаю своих драконов, то превратить пол мира в пепел для них не составит труда.

От ужаса Рианон едва могла трезво мыслить. Она схватила самое роскошное из своих платьев. Церемониальный наряд подвернулся ей самым первым. К тому же наряд застегивался спереди на изящные золотые пуговки, выполненные в виде королевского герба. Драконий гребень из волос она перед сном не вынимала. Удивительно, но он совсем не мешал ей удобно устроить голову на подушке. Однако ей снились странные сны, будто она лежит мертвая под горой сокровищ в пещере дракона, а не живет в замке. Может, это была и не она, а какая-то другая девушка. Сон казался таким реальным.

— Госпожа!

Это Домиан уже стучался в дверь тайного хода, о котором он, как оказалось, давно знал. Вчера ночью они договорились, что он будет доносить ей обо всем, что происходит в замке и помогать по мере возможности. Он настолько уважал в ней подругу падшего ангела, что готов был забыть обо всех собственных интересах. У него и увлечений то если честно не было. От власти и невозможности отсрочить надвигающуюся немощь и старость он устал. Все его мечты давно уже были о том, чтобы собрать как можно больше сведений о воинстве Люцифера и если можно приблизиться к нему. Рианон помогала ему настолько стать ближе к заветной мечте, что у бедолаги кружилась голова. Он с первого момента понял, что если б не ее появление в Виноре, то он бы никогда не нашел здесь перо из крыла ангела. Если б не пришла Рианон, то вслед за ней не появился бы и крылатый рыцарь, которого Домиану удалось издалека разглядеть на турнире. Рианон посоветовала ему в будущем не смотреть слишком пристально, чтобы не лишиться зрения. Только она не знала, хватит ли у Домиана стойкости учесть ее советы, когда искушения снова окажется близко.

Все это время ей казалось, что Мадеэль прилетит сюда и его появление окажется сокрушительным не только для нее, но и для всего, что ее теперь окружает. Она только не думала, что это случиться так скоро.

Если Домиан стучался к ней в такую рань, то произошло нечто невероятное. Вчера, когда помогал ей перенести и спрятать меч, он вел себя на удивление мужественно, сегодня его голос дрожал. Значит, и в самом деле надвигается беда. Рианон не сразу подумала о том, что он принести ей вести и о другом нападении. Что если война уже началась? Манфред нашел новых сильных союзников и сам напал на Винор? Это вряд ли могло случиться, и все же страх ее поразил.

Какую-то минуту она приходила в себя, даже не спеша впустить ожидающего Домиана. Когда она отодвинула панель, он едва мог отдышаться, так долго ему пришлось бить кулаками в дверь. Должно быть, он решил, что с ней что-то уже случилось, потому что выглядел крайне напуганным. Первым делом его глаза метнулись к распахнутому настежь окну.

— Закройте! — взмолился он.

— Но почему? — Рианон не спешила. Ее окна находились слишком высоко над уровнем земли. Даже если внизу под скалами, на которых возвышается крепость, в Королевском порту начнется буря, то вряд ли брызги от волн долетят на такую высоту. — Разве надвигается шторм? Или нас берет в осаду? Мне нужно опасаться вражеских стрел?

Он отрицательно покачал головой.

— Вот и отлично, — Рианон знала лишь один вид существ, кроме птиц, которые могут залететь сюда. В ее сердце опять шевельнулось тревожное подозрение. Может ли это быть Мадеэль или кто-то из его воинства? Но как спросить об этом, чтобы не перепугать его еще сильнее.

— Сейчас вам лучше не оставаться одной. В тронном зале будет безопаснее. Там собрались люди. Лучники на башнях тоже если что готовятся стрелять. Они меткие. Вот только наконечники их стрел не рассчитаны на то, чтобы пробить такую броню.

— Вы меня заинтриговали, — Рианон взяла ручное зеркальце и принялась разглядывать свое отражение в нем. Хоть сегодня она и не выспалась, но выглядела прекрасно. За ее спиной отражался пасмурный рассвет и распахнутое окно. Кажется, в сером небе что-то блеснуло. Рианон заметила, что в зеркальце отражается изгиб крыла.

— Осторожно! — предупредил Домиан.

Рианон и сама уже все поняла. Она отошла от окна и присмотрелась внимательнее к заоблачной выси. Кажется, ей удалось рассмотреть вдали драконий силуэт. Она сфокусировала свое обострившееся зрение. Дракон наверняка видит ее с такого расстояния, но она ему не нужна. А вот он ей очень нужен. Он был яркого медно-желтого оттенка, с невероятными зелеными глазами подобными дум изумрудам и золотистым гребнем по всей спине.

— Только не зовите сюда Вивиана. Ему хватит и одних доспехов из драконьей чешуи, — усмехнулась она, последний раз взглянула на себя в зеркало, чтобы поправить растрепавшиеся локоны и так быстро сорвалась с места, что Домиан не успел ее остановить.

— Куда вы? — в отчаянии заламывал руки он, едва поспевая за ней. — Ведь все собрались в тронном зале, я же вам говорил…

Однако она неслась прямиком вверх по бесчисленным проходам и винтовым лесенкам. Чем стремительнее другие стекались вниз в тепло и безопасность тронного зала, тем больше ее тянуло наверх, к самым шпилям башен, к парапету, к серым пасмурным небесам. Раньше она боялась высоты, а теперь стремилась вверх. Вскоре она оказалась на крыше. Здесь было холодно. Лучники уже приготовившиеся стрелять даже не обратили внимания на нее. Одни натягивали тетиву, другие проверяли остроту стрел, кто-то уже занялся пушками и тяжелыми ядрами. Дракон как раз приближался к замку. Еще минута и он либо в быстром полете пронесется над шпилями, либо станет нападать. Если произойдет второе, то предстоит битва, которую эти люди могут не выиграть. Рианон представляла, какими жалкими они выглядят в глазах дракона. Мелкие и хрупкие, с их луками и игрушечными саблями или мечами. Ему они причинят еще меньший вред, чем иголки толстому черепашьему панцирю.

Рианон затаила дыхание. Вот он ее шанс договориться с драконом. С еще одним. Этот был намного больших размеров, чем тот, с кем она играла в пещере. Он был красивее, сильнее и наверняка могущественнее. Рианон знала, что он видит ее даже с большого расстояния. Она встала на парапет. Азарт был так велик, что даже страх упасть вниз перед ним ничего не значил.

— Заметь меня! Заметь! — молила она его мысленно. — Мне нужно с тобой договориться.

Ее пышное лазурное платье развевалось на ветру, должно быть, напоминая знамя. В любом случае хрупкая девичья фигура должна привлекать дракона. Его ведь тянет красота и невинность — то, что было у Денницы до того, как он пал. Их, драконов, притягивает магнитом все, что хотя бы отдаленно о нем напоминает. А кто похож на него больше чем она? Значит, она должна быть для них ценнее и прочих невинных дев, и золота, и драгоценных камней. Они все должны к ней стремиться и даже сражаться из-за нее, если придется. Лучше бы уж они сражались на ее стороне. Рианон дрожала от предвкушения. Еще миг и она сможет заглянуть ему в глаза, протянуть руку и коснуться острых зубьев гребня на его голове, мысленно начать разговор.

На высоте было очень холодно. Даже лучники в теплой одежде под кирасами мерзли, их пальцы натягивавшие тетиву и накладывавшие стрелы подрагивали то ли от напряжения, то ли от холода. Саму ее согревало пламя, бившееся у нее под кожей вместо крови. Ее магическая сила росла. Даже если дракон дохнет на нее огнем, она сможет собрать свою силу в невидимый щит и отразить удар. Вот только ей не хотелось обжечь самого дракона. Для него в любом случае сейчас был неблагоприятный момент. Собирался дождь. В махровых облаках наливался свинцовый оттенок. Рианон ощутила, как на лицо попали первые капли дождя.

— Я должна поговорить с тобой, пожалуйста! — она уже шептала, а не обращалась мысленно. — Всего лишь посмотри на меня!

Посмотри на меня! Так лесные феи молят путников, чтобы те обернулись на соблазнительный голос и навечно попали к ним в плен. По сути она хотела того же. Рианон рассчитывала, что признав в ней подобие своего первого полководца все адские создания станут служить ей. Со своими собственными ручными драконами она могла стать самой сильной правительницей в мире. Но как приручить их? Как заставить их хотя бы на нее посмотреть и различить в ней все то, что они давно любили и потеряли.

Если дракон уже заметил одиноко стоящую на парапете фигуру с ее золотистой головой и украденным гребем в волосах, то чего он ждет. Это ведь его гребень. Рианон уже догадалась. Дракон прилетел сюда, чтобы вернуть украденное. Естественно вернул бы он его вместе с новой жертвой. Наверняка, по его мнению, любая девушка надевшая его украшения сама также становиться его собственностью. Он мог ощущать издалека, что живое существо владеет его вещью. Он планировал схватить ее вместе с гребнем и унести с собой. Так чего же он ждет? Почему он не подхватит ее и не дохнет на замок огнем, пока у него еще хватает сил. И сможет ли он извергать струи пламени, когда начнется гроза? Рианон даже этого не знала.

Она заметила, как дракон замедлил полет. Он рассматривал ее долго и внимательно. Кроме двух сверкающих глаз в его лбу горел еще и третий, действительно напоминавший драгоценный камень. В нем как будто отражалась радуга. Закрученные дугой рога изгибались прямо над ним. Ноздри угрожающе раздулись, но огонь выдыхать дракон не спешил, хотя еще миг назад именно это и входило в его намерения — сокрушить пламенем весь замок. Рианон вдруг поняла, что может читать обрывки его мыслей. Такого ей раньше не удалось. Может это из-за гребня?

В любом случае гребень не имел бы такую власть над ним, чтобы заставить дракона парить в воздухе над башней и разглядывать юную королеву. Лучники дружно спустили стрелы, но от драконий брони они моментально отскакивали. Одна из вернувшихся назад рикошетом стрел поранила в плечо самого стрелявшего. Теперь товарищи поддерживали его, а он истекал кровью. Кто-то крикнул, что пора стрелять из пушек. Рианон надеялась, что дракон пролетит над башней до того, как канонир подожжет фитиль. Или же пушечное ядро также не причинит ему вреда?

— Мы могли бы договориться? — обратилась она к нему мысленно.

Может, ей только показалось, что увенчанная рогами голова чуть склонилась, будто отдавая ей знак уважения. Так склоняются перед госпожой.

Когтистая лапа не потянулась вперед, чтобы вынуть гребень из ее волос. Дракон разглядывал ее внимательно и почти оценивающе. А потом он вдруг развернулся и полетел прочь.

— Нет! — Рианон была в не себя от бешенства. Она даже сжала кулаки. Сейчас она бы сама с радостью дохнула ему вслед огнем, так чтобы опалить его непробиваемый мощный хвост, крылья и хребет. Но за ней наблюдали. На башне было полно лучников, оруженосцев, подносивших стрелы и канониров. Все эти люди не должны знать о том, что их королева способна дышать огнем не хуже дракона.

Рианон была в ярости. Сколько свидетелей наблюдала за тем, как дракон развернулся и улетел прочь от нее. Теперь все они знают о ее унижении. Вместо того, чтобы служить ей или хотя бы схватить ее и унести для переговоров в другое место, дракон просто бросил ее и улетел.

Было бы у нее достаточно сил, и она бы сама разорвала его по кусочкам, чтобы сделать из его чешуек броню и носить как боевой трофей. Она знала таких полководцев, которые делали себе кубки из черепа поверженного врага. Теперь она даже их понимала. Она хотела того же. Но улетевшего дракона было уже не поймать.

И вдобавок ко всему еще столько зевак наблюдало за тем, как она терпит неудачу. Вот только ни смотрели на нее с восхищением. Еще бы, они ведь не знают, что это не ее победа, а ее поражение.

Рианон удивительно легко соскользнула с парапета, при этом стараясь не смотреть вниз. Высота ее пугала. Крыша замка стала влажной от дождевых капель. Старательно обходя лужицы, она побрела прочь в тепло и уют замковых покоев. А после ее ухода как раз началась гроза.

— Он хочет тебя увидеть, — дух шептал ей на ухо, даже не обращая внимания на то, что она не хочет его слушать. Тихий шепот сливался с треском огня в камине, и уже невозможно было отличить одно от другого.

Рианон положила голову на спинку резного кресла и следила за игрой язычков пламени в каминном зеве. Сегодня но ее не раздражало, даже, напротив, по всем венам проходил какой-то приятный ток. После того, как вымокла под дождем, она уже не чувствовала себя разгоряченной внутреннем пламенем. Такое случилось с ней впервые. Неужели одна неудача заставила огонь в ней потухнуть?

Рианон даже не сразу сообразила, о чем толкует ей незримый собеседник. А когда прислушалась к нему, он уже выкладывал очередную порцию новостей.

— Ты же видела, что дракон полетел не обратно за море?

— Ну, да, — апатично кивнула она.

— За лесом есть пещеры, где еще никто не обитает, он ждет там…

— Чтобы я вернула гребень?

— Нет, чтобы ты объяснила, чего хочешь от него?

— Что? — Рианон непонимающе обернулась. Духа за спинкой своего кресла она увидеть конечно же не могла, но хотя бы лучше различала его голос.

— Он понял, что ты что-то от него хочешь. Ну, так, он исполнит любое твое желание. Я могу ему передать.

— Ты? — она не знала чему изумляться больше: услужливости духа или тому, что дракон все же пошел ей навстречу.

— А что лучше, если первым его найдет Вивиана?

Драконоборец! Рианон усмехнулась. Ему нужна была не слева и очищенный от нечисти мир, а всего лишь непробиваемые доспехи. Рианон не верила, что у Вивиана хватит собственных сил, чтобы одному или даже с целым отрядом одолеть дракона. Вот если кто-то прибег к магии, чтобы опоить чудовище зельем лишающим или заманить его в ловушку, тогда Вивиан с его мечом уже мог проявить себя героем. Но кто бы на такое отважился?

Рианон принялась отстукивать ногтями барабанную дробь по подлокотнику кресла. Из-под ее ногтей выскакивали искорки, слегка портившие гладкую полированную поверхность.

Она не знала, как окликнуть духа, ведь у него не было имени, поэтому лишь тихо спросила.

— Не мог бы ты ответить на один вопрос?

— Какой? — с готовностью отозвался он.

— Почему драконы теперь отворачиваются от меня? Я стала настолько некрасива, что пугаю своим видом даже их? Или дело в чем-то другом?

Он быстро усмехнулся. Его едва уловимые движения и смешок Рианон в тишине различила. Смех был как пощечина. То же самое она ощущала и когда от нее отвернулся дракон.

— Они не любят меня за то, что я бросила Мадеэля?

Впервые дух не нашелся, что ответить. Должно быть, у него отвисла челюсть или просто запас слов иссяк.

Рианон с грустью уставилась на языки пламени. Кажется, она оказалась права. При всем ее очаровании и сходстве с их поверженным главой, все-таки его они любили больше. Любили до сих пор.

Она вцепилась ногтями кресло. Каким же обаянием нужно обладать, чтобы те, кого ты вверг в ад, до сих пор тебе поклонялись.

— Я хочу стать как он, — промолвила она в пустоту.

— Ну, тогда тебе нужно научиться, как следует владеть мечом, — откликнулся обитающий в ней дух.

Рианон была полностью с ним согласна, вот только жаль, что одного этого ей будет недостаточно.

Рианон назначила встречу в лесу перед пещерами. Дух утверждал, что она ни в коем случае не должна идти туда сама, ведь куда легче послать его, но Рианон как всегда настояла на своем.

Она бы никого не могла отправить со столь важным поручением. К тому же откуда ей было знать, что дух передаст дракону именно сказанные ею слова, а не собственный приукрашенный вариант.

Договориться с кем-то она могла лишь лично. Но лес встретил ее угрюмым молчанием. На большом участке земли в чаще, где кто-то раскорчевал и повалил все деревья, никого не было.

Ну вот, место для встречи расчищено, а самого дракона нет. Рианон уже пожалела о том, что надела гребень, который должен был стать опознавательным знаком.

Она ждала до тех пор, пока не начала замечать какие-то движения за деревьями. Ей тут же вспомнились ночные искатели кладов. Что если и в этом лесу происходит нечто подобное?

Она прислушалась к тишине, чтобы уловить стуки лопат о твердую почву и обрывки разговоров. Какие-то голоса действительно вели беседу в чаще, но речь вовсе не шла о том, чтобы что-то красть или раскапывать. Рианон все же стала слушать дальше. Заняться чем-то еще в ожидании дракона она не могла. Говорившие явно не были лесничими или припозднившимися путниками. Рианон даже решилась немного отойти от расчищенного для встречи места, чтобы взглянуть на них.

— Не ходи! — предупредил дух, когда она уже ступала по лишайнику. — Я сам могу подслушать, а потом пересказать тебе.

— Не нужно, — отозвалась она шепотом. — Я и так все слышу. Но мне хочется посмотреть…

Было лишним объяснять ему, что разговор ее уже заинтриговал и лишь поэтому на хочет подсмотреть за говорящими. Кто они? Это ее больше всего занимало. В такой темноте человеку было бы сложно что-то рассмотреть, но она давно уже заметила в себе особенность отлично видеть во мраке.

— Один из них Вивиан, — тот час предупредил дух. — Приехал охотиться на драконов, как ты понимаешь. У него на них нюх. Или вроде того.

— А второй? — она уже сама догадалась по хриплому тембру, но все же сочла за долг переспросить.

— Претендент на твою руку, — чуть помедлив, откликнулся дух.

Вначале Рианон его поняла. Она уже перевидала множество претендентов на свою руку. Предпоследний из них вспомнился ей как-то не сразу, может, поэтому, что у него было меньше всего шансов.

Однако голос с хрипотцой было сложно не узнать. Он будто понизился еще на несколько октав с тех пор, как она слышала его в последний раз. Раньше он был немного приятным, а скоро будет совсем басом. Князю Ротберту как будто перебили горло. Она даже усмехнулась при мысли, что один из так и не прирученных им драконов мог наступить его на шею. Князь спасся, но охрип. Такой вариант казался ей забавным. Рианон даже сумела краешком сознания заглянуть в мысли Ротберта. Он не почувствовал, что за ним шпионят. Видно весь его колдовской потенциал сейчас был направлен на нечто другое. А вот Рианон успела узнать много интересного. Например, в детстве этот маленький подлый маг, уже обнаруживший в себе зачатки зла, подкладывал прачкам в постиранное белье лягушек, а на пахарей насылал саранчу. Он подливал дамам в притирания свои зелья, чтобы вызвать гноящуюся сыпь, а оружие мужчин заколдовывал, чтобы то ломалось во время боя. Он изничтожал и своих, и чужих, ни за что не испытывая угрызений совести. А еще он выращивал у себя в колбах необычных рептилий и выпускал их в реки, колодца или канализации. Потом вредный мальчишка начинал ждать, вырастут ли его питомцы в кровожадных драконов. Иногда эти эксперименты удавались. Вот и один раз он сумел вырастить дракона прямо в колодце родного замка. В ту ночь, когда это обнаружили, во дворе стоял переполох, княжество его отца рушилось, потому что дракон требовал дани, а гадкий мальчишка смеялся в своей комнате. Вот тогда к нему и явился кто-то… Рианон не сумела разглядеть в его сознании лица, как будто этот фрагмент памяти Ротберта начисто отсутствовал. Ей только оставалось гадать: был ли это кто-то из Школы Чернокнижия или же некто еще более опасный. Больше о ночном визитере она не могла разглядеть ничего, но зато рассмотрела в голове Ротберта башню всю от цокольного этажа и потолочных балок заполненную книгами и девушку, живущую в этой башне. Там не было ничего кроме вьюнка, оплетающего стены и книг. Не было ни входов, ни выходов. Тем не менее, князь положил глаз на хозяйку башни по имени Диана. Она ему уже отказала, но для него это не имело значения.

— Вы сказали, здесь есть следующий, — сложно было не узнать приятный баритон Вивиана.

— Тебе нужно только дождаться. Я позабочусь о том, чтобы он лишился сил.

— Отлично, тогда я должен привести подмогу.

— Один ты не справишься? — Ротберт даже хмыкнул. — Сэр рыцарь против дракона. Все было бы честно. Один доблестный воин и один монстр, даже если последний слегка опоен. А ты хочешь притащить целый отряд, чтобы издеваться над издыхающей тварью.

— Но вы же сами сказали, что надо перестраховаться, — видимо, Вивиан ни чуть не смущался тем, что его обвинили в отсутствии доблести. — Кстати, если бы я не взял с собой людей на границы Менуэла, то вы бы оставили меня одного.

— Не глупи. Там и сражаться было не с кем. Всех уже одурманил насланный мной туман.

— А я то думал, что те черные твари разорили их земли. Они и на полях боя пировали. Прямо на трупах, — Вивиан поднес руку к своей туповатой юной голове. — Да, вспомнил, вы сказали, что у вас есть какое-то условие, перед тем, как вы позволите мне убить дракона.

— Точно, есть, — Ротберт довольно потер ладони, раскатывая в них какой-то светящийся комочек. — Ты оставишь мне его тушу, при чем всю. Не тронешь ни языка, ни глаз, ни пролитой крови. Ты понял?

— Но зачем? — Вивиан явно не понимал.

— Болван, мне же нужно приготовить следующее зелье.

— Однако, вы говорили, что из органов этих чудовищ можно изготовлять лишь полезные вещества и чудодейственные средства.

— А чем яд не полезное средство, если применить его к кому нужно?

— Ну… — Вивиан явно засомневался.

— Кстати, — оборвал его Ротберт. — В этот раз ты не тронешь и чешую. Мне тоже скоро понадобиться броня.

Рианон обернулась назад, почуяв приближение кого-то к назначенному месту. Это мог быть только он, дракон, который должен служить ей. Она знала, что фокус Ротберта не пройдет уже тогда, когда решительным шагом направлялась к прогалине. Поваленные и вырванные с корнем из земли деревья представляли собой хаотичное зрелище. Казалось, здесь прошелся ураган, но Рианон знала, что причиной погрому живое существо. С драконом ей нужно договориться самой, а как украсть зелья Ротберта и лишить сил его самого, они потом придумают вместе с духом.

Чтобы выкрасть колбы с его ящерицами и ингредиенты для колдовских растворов она пошлет в его княжество духа. Дракону же придется снова улететь за море и дожидаться, пока она его призовет. Это будет уже скоро, война почти началась. Гонцы с ее объявлением уже посланы, место первой битвы назначено. Дракон должен будет прилететь к ней в этот день и не позже, да и то только в том случае, если ей потребуется его помощь. Таково ее единственное желание. Когда они встретились на расчищенном в чаще островке земли, он снова склонил голову в знак почтения, будто вовсе не замечал того, как в ее волосах сверкает украденный из его сокровищ гребень.

— Ты слетаешь в его замок, — настаивала Рианон. Добиться чего-либо от духа было довольно трудно, но она требовала, просила, угрожала со сжатыми кулаками до тех пор, пока он не начал стонать.

— Я не хочу туда, — пискнул он.

— А что ты хочешь, никого не волнует.

— Может, я лучше прослежу за Вивианом.

— Он будет всю ночь сидеть в засаде в лесу. А может и несколько ночей. Следить за ним нужно будет потом, а не сейчас.

— Я бы лучше последил за драконом, который живет в пещерах недалеко от княжества Ротберта. Вот он держит князя в страхе. Он — мудрец. У него есть башня с книгами, высеченная там же в горе. Он хранит свитки ангела, называвшегося себя Мастема. Тебя это не интересует.

На чуть не выронила щетку, которой водила по волосам. Мастема! Мадеэль! Под любыми имена он был один и тот же. Лишь его характер для всех был разным.

— С его рунами, витками, летописями и многим другим я познакомилась в его собственной башне, — отрезала она. — Дракон многому меня не научит. Он лишь последователь, а не новатор. Первым восстал Мадеэль, остальные лишь последовали за ним.

— И все теперь грызут от досады когти. Вот взять, к примеру, меня…

— Твои жалобы меня не волнуют. Если хочешь оставаться рядом со мной, служи, а если не станешь безоговорочно исполнять приказы, то клянусь, я отыщу такое заклинание, чтобы изгнать тебя раз и навсегда.

На миг в комнате стало тихо. Было даже слышно, как потрескивает огонь на поленьях. Любой звук сейчас показался бы громким.

— Ну, ладно, — дух согласился неохотно и таким траурным тоном, будто она посылала его собственную казнь.

Рианон не собиралась его жалеть.

— Пока ты осмотришь замок и утащить оттуда все, что имеет ценность, я потолкую с тем самым драконом, о котором ты мне рассказал.

— С ним тебе будет легче, — дух сразу приободрился. — Его действительно можно назвать ученым. Во всяком случае, он сохранил куда больший фрагмент памяти, чем все остальные. Вернее, он почти ничего не забыл. Ну, ты меня понимаешь?

Она кивнула. Вид ангелов, сохранивших воспоминания о былом величии лишь во снах, ее угнетал. По ее мнению они и сейчас были великолепны, похожие в своем драконьем панцире на живое содержимое ларца с драгоценностями. Но ведь раньше они были другими, действительно прекрасными, мудрыми и обольстительными. Теперь смотря на собственное отражение, они могли ощутить лишь боль. Поэтому они предпочитали разглядывать драгоценности и золото, как напоминание о бывшем блеске.

Значит, те драконы, которые сохранили еще и свой прежний разум, еще собирали и книги. Мадеэль говорил, что величайшим наказанием большинства из них является потеря рассудка. Тяжелее всех тем, кто потерял память полностью или частично, потому что сознание пытается вернуться к чему-то прежнему, но натыкается на стену безвременья. Очень мучительно знать, что должен вспомнить что-то, что ускользает. Зато отсюда на земле появились творцы поэзии, музыки и стихов. Их частичная память изливается лишь как фантазия, а их путь лежит к Собору Грома и ритуальному ножу. При мысли о кровавом жертвоприношении Рианон содрогнулась. Те отщепенцы из армии Мадеэля, которые в наказание обречены были ощущать себя простыми людьми, приносят в жертву свое смертное тело, чтобы обрести потерянные крылья. Но они хотя бы могут это сделать, став прежними, хоть и чрезвычайно обозленными, а волшебным существам такой путь заказан. Он лишь для тех, кто страдал больше всего. Рианон представила, каким раздавленным чувствует себя ангел, сохранивший обрывочные воспоминания о блеске, но вынужденный считать себя простым смертным. Люди не принимают его, небеса отвергают, ад ставит перед ним выбор. И тут появляется Собор грома и кровавый путь в него. Иногда ей снилось, что она идет по этому пути, устланному розами. Ее ступни уже в ранах и в крови от их шипов, а конца пути все нет. Мадеэль говорил, что этот путь появляется лишь в период затмения солнца, когда один из избранных готов на него встать. Никто из людей по этому пути никогда не пройдет, лишь тот, кто принадлежал к его войску. Рианон к нему не принадлежала. Вспоров себе кишки во время ритуала, она могла всего лишь умереть. Или то, что она переспала с падшим ангелом, равняло ее с его воинством?

У нее было много сложных вопросов. Возможно, мудрый дракон мог ответить на них все. Разумеется, только в том случае, если он сохранил весь свой прежний разум, а не лишь его остатки.

Хотя если он собирает свитки, хранящие в себе символы и тайны ангелов, то Рианон смогла бы сама их прочесть. Она понимала их язык, значит, и таинственные письмена будут ей также понятны. Она знала, что главное не утруждать себя, стараясь что-то прочесть или разобрать, если ее сил на это уже хватает и она достаточно приблизилась к запретному, то тайны сами раскроются перед ней. Так она впервые поняла волшебные символы, всего лишь взглянув на них. Так она стала разбирать язык зверей и птиц. Так она научилась читать мысли.

И это были еще не все ее способности. Она стала более зоркой, чем драконы. Могла ощущать издалека присутствие сверхъестественных существ. А слышала она все за мили вокруг. Все до мельчайших звуков. Иногда ей казалось, что не какофония голосов, а целая паутинка оплетает мир, и в этой паутинке она могла выделить любые звуки.

Таким образом она узнала, что дракон не спит, еще до того, как приблизилась к его пещере. Точнее пещерой это было назвать сложно. Издалека великолепная башня со множеством лестниц и ветвистых переходов могла сойти за настоящую постройку и только вблизи становилось заметно, что она высечена целиком из горы. Когда-то это был горный массив, теперь он принял очертания бастиона. Все сошло бы за шутки фей, если бы в далеких окнах не горел свет.

По мере приближений стала заметна еще одна странность. В башне не было ни ворот, ни дверей, одни лишь арочные окна, непропорционально огромные и лишенные стекол или каких-либо видимых преград. Они будто манили птиц влететь внутрь.

Рианон летать не умела. Этой единственной способностью Мадеэль ее так и не наделил. Зато у нее был ее пегас. Он легко мог поднести ее к одному из огромных окон. Правда, на этот раз он долго не решался. Она успокоила его тихим шепотом пояснив, что с ней все будет в порядке. На всякий случай он должен будет держаться недалеко от одного из окон, чтобы выручить ее. За последнее время они много путешествовали вместе и очень сблизились. Рианон легко читала его мысли, потому что он сам ей позволял. Так она узнала, что раньше, то есть когда он еще был эльфом, его звали Норей, и было время, когда он обращался за советом к этому самому мудрому дракону, под башней которого они теперь находились. К нему обращались за советом или помощью все представители волшебной расы, которые не помнили чего-то сами. Фея в слезах выскользнувшая из одного окна, похоже, не была исключением и видимо дракон отказал ей в помощи или подсказал нечто такое, что очень ее расстроило. Рианон проводила взглядом фигуру в зеленоватом наряде парящую в вышине. Она кого-то сильно напоминала. Островерхий колпак с вуалью на рыжих кудрях Рианон видела и раньше, но как звали фею, которая его носила. Совершенно точно она была не из фей, познакомившихся с Рианон на балу. Тогда кто она? Немного похожа на прях, но ведь они совсем крохи, а она высокая и статная. Рианон следила за фигурой, пока та не исчезла в темноте. Прозрачные крылышки трепыхавшиеся за ее спиной так напоминали стрекозиные.

— Ну, чего мы ждем? — спросила она Норея. Его долгом было поднести Рианон к окну, желательно не к тому, за которым сейчас наблюдал дракон. Рианон на расстоянии успела узнать, что он недавно вернулся с охоты. От его логова все еще пахло кровью, а от его когтей жаром. Он умел заставлять загораться свечи с помощью магии, а не огня. Воск в них никогда не таял, но света хватало, чтобы озарять библиотеку. Честно говоря, свет в ней являлся роскошью, а не необходимостью, ведь дракон мог читать и в полной темноте. Самой Рианон теперь вполне хватало далекого лунного сияния, чтобы различать строки в книге, в темноте же на отлично видела предметы. Интересно, какими способностями надо обладать, чтобы различать буквы в кромешном мраке, если только эти буквы не огненные. До ее сверхъострого слуха доносился тихий шелест страниц, шум драконьих вдохов, скрежет когтей. Он не доставал книги с полок, они сами в нужный момент оказывались перед ним, принесенные магией, и писать он сам не писал, перо само выводило на пергаменте странные символы. Вот только не чернилами, а кровью. Кровь все-таки была ему нужна. Поэтому он раз в неделю выходил охотиться. Рианон сочувствовала его жертвам. Чаще всего он сильно калечил их, прежде чем убить, но ангельские знания, занесенные в свитки, требовали их крови.

Оказавшись в башне, она сперва ощущала себя неуверенно. Здесь все было довольно красиво обставлено. Видимо, дракон не утратил любви к роскоши. Только иногда на мягких коврах виднелись жженые следы, а на черном дереве стеллажей отпечатались когти.

Мог ли он принимать человеческий облик? Если да, то ей будет удобнее договориться с ним. Сумей он недолго стать галантным кавалером и им будет, о чем потолковать.

Рианон застала его за изучением свитков. Она долго наблюдала за тем, как красивая изумрудная чешуя поблескивает в свете свечей. Казалось, что на ней живут сами по себе мириады светящихся искорок.

— Я хочу… — она выступила из тени, лишь, когда он заметил ее. Язык ее почти не слушался и все же она вслух, а не мысленно старалась объяснить свое появление здесь. Однако он не слушал. Мудрые светящиеся глаза оказались такими проницательными. Лишь секунду он внимательно разглядывал ее, а потом его когтистая лапа поднялась и поманила ее вперед. Движения когтей были такими уверенными и грациозными, будто это были тонкие ангельские пальцы, а не уродливые лапища. Рианон и показалось на миг, что она видит прекрасное белокурое существо, а не искрящееся как драгоценный камень чудовище. Оно манило ее в мир запретных знаний, и Рианон готова была в него вступить.

Когда дух наконец-то справился с заданием, она уже сидела у себя в спальне, опьяненная полученными знаниями. Дракон-мудрец без колебаний согласился ей помочь, потому что заранее знал, сила на ее стороне. Он мог предвидеть будущее или ум помогал ему изрекать пророчества. Ей было не важно, главное он на ее стороне. Иногда Рианон видела на его месте прекрасного молодого человека склонившегося над книгами. Видение обычно длилось всего миг. Людям оно показалось бы странным. Богато одетый и красивый юноша не мог так сильно увлекаться древними свитками, а тем более писать их чужой кровью. Естественно здесь не обошлось без колдовства.

Уже перебирая украденные у Ротберта колдовские зелья, она все вспоминала свое общение с драконом. Ей понравилось бывать у него в башне. Возможно, она будет навещать его часто, особенно если учесть, что он не против.

— Ты не слишком то проворен, — пожурила она духа. В ответ на это он лишь обиженно хмыкнул.

— Ты ведь могла сделать все и сама.

— Я была занята в другом месте, как знаешь. Ты все сумел забрать? — ей показалось, что бутылочек, баночек и склянок не слишком уж много. Теперь придется уничтожить все это. Как использовать все это в своих целях она не могло догадаться. Разве только с помощью магии удастся определить, что в каком пузырьке находиться.

— Ты сможешь определить по запаху, — посоветовал дух.

— А здесь что? — Рианон увлеченно разглядывала колбы, внутри, которых что-то трепыхалось.

— А это лучше уничтожить прямо сейчас, если только не хочешь, чтобы все они расползлись по замку. Предупреждаю, однажды, они смогут разбить стекло. Смотри, они уже набираются сил.

Рианон разглядывала колбу, которая первой попалась ей в руки. Похоже, дух был прав. Что-то зеленое и крупное с выпученными глазами било когтями по стеклу. Скоро в колбе ему станет тесно. Рианон, не выдержав отвращения, швырнуло стекляшку в камин. Бросок был метким. Зеленая тварь из разбившейся колбы попала прямо в пламя и что самое удивительное в огне она начала расти.

— Скорее, придвинь экран! — потребовала она от духа. Кряхтя и жалуясь, он поспешил выполнять поручения.

— Зря ты так, госпожа, их же всех легко освободить.

— Я видела, как Ротберт выпускает их в сточные воды. Он делал это еще в детстве?

— Злодей с малых лет злодей, — поддакнул дух. — Люди в отличие от нас как будто никогда и не были невинны.

— Вы тоже не были. Только он был, — Рианон вспомнила Мадеэля. Один из принесенных духом ларцов, ярко-золотой, был так похож на осколок его лат. Она откинула крышку, рискуя выпустить наружу нечто ужасное, но как ни странно запертое существо оказалось милым. Рианон поманила его, и оно выпрыгнуло на стол, грациозно расправив тонкие крылья.

— Похож на крошечного дракона, — заметила она, разглядывая светло-золотистую шкуру и узорчатый хвост. Выражение мордочки показалось ей немного коварным, но все равно он был миленьким. — Выглядит как игрушка, сделанная из золота. Миленький, — она уже играла с ним.

— А этот настоящий, — прокомментировал дух. — Но все равно опасно держать его рядом, он скоро может заметно увеличиться в размерах.

— Все равно, этого я оставлю себе, — Рианон смотрела как ее новый питомец сел на раскрытую книгу только, что позаимствованную из башни дракона и стал рассматривать нарисованные там символы. Аромат невянущей розы тоже привлек его, и он подтащил ее к себе лапой.

— Надеюсь, гарпия его не загрызет, — вздохнула Рианон, в ответ на что дух опять недовольно хмыкнул.

— А что делать с этими? — спросил он про колбы.

— Отнеси их в какое-нибудь ущелье, скинь в пропасть, брось в водоворот, в общем, придумай, как их уничтожить. Должен же ты хоть раз думать своей головой.

Проскрежетав что-то невразумительное, дух послушался. Раз колбы исчезли, значит, он понес их сбрасывать в пропасть или куда-либо еще. Главное не в какой-нибудь водный канал, где они смогут спокойно вырасти. Рианон не успела предупредить его об этом, и теперь оставалось лишь уповать на его догадливость.

Она отвлекалась тем, что играла со своим новым питомцем. Размером он был не больше котенка, но такой красивый. Она и представить себе не могла, что дракон может быть миниатюрным и таким красивым. Его будто отлили из чистого золото и оживили с помощью волшебства. Глаза сверкали, будто два аквамарина. Узорчатые крылышки подрагивали. Когти тоже были золотыми. А шкура отражала лунный свет. Не чудовище, а игрушка. Драгоценность, которую Ротберт запер в ларце. Она была рада, что его украла и отпустила.

— Ты бесценен, малыш, — прошептала она, отдавая ему ленту из своих волос, чтобы он играл. Несмотря на размер он, однако, оказался удивительно умным. Вместо того, чтобы разыгрывать из себя глупого беспомощного котенка, бегающего за лентой, он принялся изучать книгу и собирать сверкающие предметы со стола, чтобы сложить собственную маленькую сокровищницу. Его ведь тоже манят драгоценные камни. Так пусть оставит все, что нашел себе.

— Интересно, а у тебя родиться нечто подобное? — беззаботно спросил только что вернувшийся дух. И как он только успел справиться с заданием так быстро. Рианон вздрогнула от неожиданности.

— Надеюсь, ты отнес их далеко от замка, а не сбросил прямо в ров? — поддела она.

— Они на дне пропасти далеко отсюда, миледи. А с золотой игрушкой вы не намерены также расстаться?

— Его не трогай, — встала на защиту питомца Рианон.

— Скажите это местным драконоборцам, — фыркнул собеседник. — Сэру Вивиану, например.

— Не волнуйся в мои покои он не войдет.

— А вот дракончик может выскользнуть из них.

— Я буду за ним следить, — пообещала Рианон.

— Это сложно. Он непоседлив. Что если кто-то его увидит?

Рианон уже хотела сказать, что если у нее и будет любовник, то ангел, а не человек, однако вспомнила о Фердинанде. Хотя о нем беспокоиться следовало меньше всего, он примет ее нового питомца, как и гарпию, за очаровательную заморскую зверушку, недавно привезенную купцами из дальних стран. В общем, он всему сможет найти разумное объяснение.

— Ты бы хотела родить такого же? — зловещий шепот духа над ее ухом обдал холодом.

— Отстань, — велела она.

— Но ведь это может быть уже так скоро, — не унимался он. — Ты родишь дракона, прелестного и целиком золотого. Золото — цвет его отца. Едва он появиться на свет, как пробьют часы Мадеэля, и он обо всем узнает.

— Не смей произносить его имени. Тебе ведь нельзя.

— Знаю, — огрызнулся он. — Но ради тебя я уже нарушил все возможные запреты. Теперь больше уже просто нечего.

— Ради меня? — она изумилась. — Кто я тебе такая, что ты ради меня должен что-то делать. Ты даже не видел меня до того, как я пришла в Винор. Ты сидел здесь в одиночестве и ждал кого-то, к кому можно будет прицепиться, а подвернулась только я. Вот и все.

— Ты недальновидна.

— А из тебя вышел плохой подлиза. Ты не убедишь меня в том, что был влюблен в меня задолго до того, как увидел.

— Учитывая то, на кого ты похожа, никто из нас не может в тебя не влюбиться. Такую, как ты, видно издалека. И смотреть на тебя больно, если хочешь знать. Больно быть далеко от тебя, а рядом ты быть не позволяешь.

— Я думаю это все из-за ребенка, — постаралась утешить его она. — если он и впрямь сын своего отца, то он ваш будущий повелитель. Вы видите его во мне, и срабатывает ваш инстинкт служить. Вы принимаете это за любовь ко мне, но едва Эдвин родиться, все будет иначе.

Эдвин! Она впервые произнесла его имя. Рианон уже пообещала духам, что назовет его так. Что такого магического есть в этом имени? И почему она думает, что не произведет на свет чудовище. Ведь незримый собеседник уже сообщил ей, что она родит дракона. Зачем же тогда нужно особое имя, чтобы сделать его недосягаемым для отца. Все драконы в любом случае подчиняются Мадеэлю. И все же Рианон показалось, что сейчас назвав его вслух она всколыхнула нечто непредвиденное. Она будто нарочно обмолвилась, чтобы сообщить его бессмертному отцу о том, что Эдвин существует. Мадеэль имеет права знать, что у него скоро будет сын. Однако он этого не знает. Возможно, даже не догадывается. Имя, как заклинание, должно быть, скрывает от него истину. Если только духи не солгали ей. Но ведь он же не прилетел сюда в гневе требовать свое дитя назад, значит, не солгали. Хотя все еще может быть. Он может приняться отстаивать свои права на ребенка и тогда действительно быть войне. Точнее война ничего не изменит, поединок должен быть только между ней и ним. Рианон к этому готовилась. Сын Мадеэля станет принцем земного королевства, никто никогда не узнает правды. Если только она и в самом деле не родит дракона. Чудовище уже не выдашь за дитя Фердинанда. А мальчик даже красивый как ангел вполне может сойти за брата Флориана и Клода. Им ведь нужен младший брат. Возможно, в будущем какая-нибудь болезнь унесет жизни старших принцев и Эдвин станет королем. Рианон с преувеличенным вниманием разглядывала собственные ногти. Это было нечестно, но ведь Сетий был в замке. Мог же он занести сюда флюиды той самой жуткой заразы, которая блуждает под башней Мадеэля. А если не занес сейчас, то занесет потом, она может его об этом попросить, если он сам не догадается. Все они проклятые и прекрасные сами заинтересованы в том, чтобы сын их господина во всем был первым.

Рианон следила за миниатюрным драконом на своем столе. Он расположился на страницах раскрытой книги, и благоухающая роза теперь лежала рядом с ним, а еще несколько драгоценных украшений, которые он внимательно разглядывал. Видно, ему было тесно и неудобно в ларце, где его заперли, потому что сейчас, освободившись, он болезненно морщился и разминал затекшие когти.

Он был очень красивым. Рианон любовалась им, как редкостной драгоценностью. О таком подарке она и не мечтала. Хорошо, если вопреки предостережением духа он не вырастет, а так и останется миниатюрным, как дорогая игрушка. Тогда можно будет баловать его, дарить ему украшения и укладывать спать на бархатной подушке. Ей хотелось иметь такого питомца, а он, несмотря на всю свою сноровку, и хваленое проворство не спешил убегать от нее.

Рианон достала брошь из шкатулки и протянула ему, на что дракончик очень бурно и радостно прореагировал. Выходит, стоит поверить словам духа, он и впрямь настоящий, иначе не любил бы так драгоценности. Рианон успела заметить, что его не интересует что попало, а лишь чистейшие многогранные камни и безделушки из золота.

— Значит, прежний хозяин все еще имеет над тобой власть, — она бережно погладила кончиками пальцев его золотистую покрытую гребнем головку с острыми ушами. Дракончик явно ее не понял, однако его когти заворожено скользили по золоту, так напоминавшему о Деннице, почти забытом, но все еще неосознанно и горячо любимым. К самой Рианон он тоже тянулся так, будто знал ее давно. Она даже посмеялась над предостережениями незримого собеседника.

— Что ж, мой маленький, если верить ему, то вскоре у тебя появиться брат во всем похожий на тебя, — она гладила золотую головку, оказавшуюся приятной и теплой и весело смеялась. — Тогда вам не только придется разделить между собой содержимое моих шкатулок. Вы еще приметесь драться из-за короны Фердинанда.

Она подумала, что дракончик и сейчас был не против стащить сверкающий венец с ее головы. Она бы одолжила корону ему на время. Ей было даже любопытно взглянуть, как при своем крошечном размере, он умудриться ее примерить. Внезапно и надолго замолчавший дух, видимо, не одобрял ее шуток. Рианон было все равно. Пусть отмалчивается, если он чем-то недоволен или ревнует, то это его проблема. Она следила за тем, как дракончик жадно собирает драгоценности со стола, и смеялась. Точно так же она собиралась отнимать сокровища у своих врагов.

Больше чем месть

Небесные распри. Оглушительный шум крыльев, бьющих друг о друга. Царапанье когтей о тонкую ангельскую кожу. Крики и обвинения, похожие на птичий гогот. Ослепительный блеск мечей. Он уже почти ослеп однажды, когда взглянул на Денницу. Он осмелился занести на него меч, и теперь его рука отсыхала, а в ней копошились черви. Но беспощадный и прекрасный ангел все еще продолжал манить его сквозь сон.

Бертран проснулся в холодном поту. Он был все еще жив, и в этом было его главное несчастье. Лучше было давно умереть. Тогда на поле боя он еще не понимал, что его счастье это подставить грудь под удар, а не отразить его.

До сих пор в темноте своей спальни он видел поле боя, озаренное неестественно ярким светом. То был и не рассвет, и не закат. Свет вообще исходил не от солнца, хотя в тот миг казалось, что огненный солнечный шар стал неестественно близок к земле. На самом деле солнце скрылось за тучами, его не было на небосклоне. Зато с головы неизвестного воина на миг упал шлем, и сияние стало нестерпимым, настолько, что было больно глазам. Даже слезы засочившиеся из его глазниц в этот миг могли стать огненными. Бертран все еще ощущал жжение в глазных яблоках. Видеть он стал намного хуже, чем прежде, но не это пугало больше всего. Казалось, он утрачивает рассудок, медленно и мучительно. Чем дольше он жил, тем яснее картинка жестокой заоблачной бойни наслаивалась на действительность. И с каждым разом она становилась все более ужасающей.

Он велел слугам оставлять возле кровати миску с холодной водой и мокрое полотенце, но даже лед не смог бы снять с него жар. Отсохшая рука пылала, будто ее поместили в печь и поджаривали на раскаленных углях. Лекарь, тщетно пытавшийся скрыть собственный испуг, плотно ее забинтовал, но уродливые наросты пробивались даже сквозь бинты. Кажется, они болели и жили сами по себе, а еще в них копошились черви, настолько отвратительные, какие не было даже в могильной земле. Может это вовсе и не черви. Бертран чуть не закричал, когда вдруг заметил, что какое-то гадкое похожее на крупную крысу существо подобралось к забинтованной культе и старается перегрызть наросты.

Раньше он опасался разбудить своими криками слуг, дежуривших за закрытыми дверями. Ему не хотелось, чтобы вассалы или крестьяне знали о том, что случилось с их феодалом. По близлежащим деревням и так уже поползли слухи. Когда чернь говорит о дьяволе стоит даже опасаться нападения на замок. К тому же лекарь как бы хорошо ему не заплатили, наверняка, рассказал кому-то о том ужасе, который увидел. А те в свою очередь передали другим. Еще день — два и не миновать бунта. Но куда страшнее были сны. Существо, которое светиться под латами само по себе и манит его к обрыву, через поле, где идет резня, стало чем-то тайным, сокровенным и невыразимо жестоким. О нем никому нельзя было говорить, язык бы не послушался, его страшно было видеть во снах, но и не увидеть было тоже страшно.

Сохнущая рука, на которой пробивались живые шиповидные наросты, реагировала на мысли о Деннице вспышками незатихающей боли. Бертран уже не мог шевелить этой рукой, ее будто не было вообще, но высохшее пепельное существо, в которое она превратилась, казалось, жило теперь само по себе. Оно паразитировало на ослабленном теле, угрожая сожрать его, как грибок.

Бертран был слишком слаб, чтобы зажечь свечу или дотянуться до кинжала. Он даже не мог рассмотреть в темноте, что за гадкая тварь подобралась к его руке. И сил, чтобы отогнать ее у него тоже не было. Он пытался разглядеть странную крупную крысу и не мог, но свеча у изголовья его кровати вдруг вспыхнула сама по себе, выхватив из темноты мелкий переплет окна, бурую медвежью шкуру на полу, резное кресло и жуткого рогатого бесенка, перегрызающего его бинты.

Крик застрял у него в горле. Подобные существа ему лишь снились, но в жизни он прежде ничего подобного не видел и даже не подозревал, что такая мерзость существует. В его снах такие твари поедали трупы на поле боя. Уж не сон ли и это? Нет, острые похожие на иголочки зубы вонзились в нарост на его руке и боль, пронзившая раскаленной стрелой все тело, оказалась вполне реальной. Значит не сон. Кровожадное существо усмехнулось, кривоватые рожки на его голове дернулись, черная пепельная кожа на бесформенном теле с хвостом и когтями в свете свечи отливала чем-то зеленоватым.

— Лепрехун! Всего лишь! — произнес вдруг четко красивый и звонкий голос. Он напоминал эхо небесных сфер и заоблачных мелодий, только в нем наряду с равнодушием звучало и нечто жестокое. В следующий миг Бертран увидел, как блеснуло острое зеркально отражающее комнату лезвие. Он приготовился к худшему. Сейчас меч полоснет по его шее, и изящная рука, сжимающая золотую рукоять в меча в следующий миг будет сжимать уже его отрубленную голову. Он прикрыл глаза в ожидании расправы, но удара не последовало. Лезвие плавно опустилось вниз, и раздавшийся вдруг гадкий пронзительный писк отдался в болью в его ушных перепонках.

Когда Бертран раскрыл глаза, мерзкое существо недавно обгладывавшее его руку, уже в предсмертных судорогах извивалось на кончики великолепного меча. Зеленое личико болезненно корчилось, но лепрехун не умирал. Сколько же будет длиться его агония? Всю вечность? Бертран невольно содрогнулся от ужаса и отвращения, а существо подцепленное мечом все еще продолжало корчиться и извиваться, но с меча ему было не соскочить.

— Они бессмертны, эти твари, как видите, — равнодушно пояснил все тот же прекрасный голос. При всей его мелодичности, он казался удивительно жестоким. Такому хладнокровию стоит позавидовать. Рука, сжимавшая меч с извивавшейся на нем тварью, даже не дрогнула.

— Вам стоит привыкнуть к тому, что они стали подбираться так близко. Людское счастье в том, что они все этого не видят. Но стоит рассмотреть однажды и потом замечаешь подобных тварей уже везде. Это сводит с ума, правда?

Вопрос мог показаться участливым, но тон, каким это произносилось, начисто отметал все представления о сочувствии. Холодный, расчетливый голос, знающий и равнодушно объясняющий суть всех людских страданий мог принадлежать только ангелу.

Бертран не сразу решился посмотреть на ночного гостя. Вначале он наблюдал лишь за звездными сферами за приоткрывшимся окном, не смея перевести взгляд на фигуру перед своей постелью. Изящная рука, сжимавшая золоченую рукоятку, вполне могла быть женской, но разве не всех ангелов отличает девичья красота.

Минуту Бертран ловил тонкий аромат лилий, следовавший за фигурой. Странным образом он смешивался с запахами гари и огня, но все равно был божественным и опьяняющим, как и голос. Он звучал так жестоко, но казался таким всезнающим и красивым. Этим и берут ангелы, при всей свой холодности, они прекрасны. Они никого не жалеют, но их хочется молить о снисхождении. Они сравнимы разве только со звездами, далекими, не согревающими и все равно манящими.

— Изменения, происходящие с вами, будут все больше привлекать лепрехунов и подобных им тварей, хотя ваш час еще не пробил. Однако к этому уже близиться. В моем списке вы первый, потому что не встали на мою сторону, когда разразились дворцовые споры, а ведь могли.

Только теперь он перевел взгляд на говорящего. Рука, сжимавшая меч, была теперь отведена чуть в сторону, и можно было рассмотреть невероятной красоты лицо в ореоле спутанных золотистых кудрей. Прозрачная кожа отсвечивала лунным мерцанием. Золотистые ресницы касались щек, полу прикрытые веки не дрожали, а губы презрительно кривились. Как бы ему хотелось поцеловать эти губы, пусть даже на смертном одре. Он бы все за это отдал. Лишь бы только они приветливо улыбнулись ему, но жестокое выражение, игравшее на лице, обдавало обжигающим холодом. Ничье презрение не способно унизить и обжечь человека так, как презрение ангела. Высшее существо всего лишь смотрит, но как будто заглядывает внутрь тебя, видя все низменные инстинкты скрытые внутри, и ты ощущаешь себя раздавленным.

Бертран мучительно застонал. Иссохшаяся рука начала вдруг нестерпимо болеть, будто ее резали и пытали, как отдельное живое существо.

— Вы меня помните? — спокойный голос, спрашивавший о чем-то, был выше его понимания. Да, конечно он помнил. Поле боя, кровавая резня, люди дерутся и расчленяют друг друга прямо у него на пути, он рискует, что его заденут цепом или топором, лишат руки, ноги или головы или вовсе убьют, а ему все равно. Раздробленные кости, отрубленные конечности и непрестанно взмахивающие в опасной близости от него мечи уже не имеют значения. Он продирается сквозь мешанину дерущихся и трупов, не опасаясь быть убитым, потому что в конце поля у обрыва его ждет рыцарь без шлема. Воин с крыльями протягивает вперед частично затянутую в латы руку и за ним не страшно пойти даже в ад. Кожа на его лице такая прозрачная, что ее можно принять за гладь облака, лишь дуги ресниц и бровей выделяются ярким золотом на бледном светящемся фоне. Кудри тоже золотые. Из-под бледных губ вот-вот засочиться выпитая им, но так и не принятая ему внутренними органами кровь. Бертран видел в своих снах, как это существо пьет кровь поверженных им воинов, еще живым или уже убитых, а потом его рвет, потому что в отличии от его подданных пища ему не нужна. Не смотря на это, ангел стал так же кровожаден, как и его слуги. Его слуги! Бертран в ужасе перевел взгляд на судорожно дергающегося на кончике мече лепрехуна. Он давился изо все сил, пытаясь слезть с лезвия, но не мог не вырваться из плена, ни испустить последний вздох.

— Зло вечно, как и создавший его бог, — проговорил спокойный ангельский голос. — Вы удивляетесь, что божественному существу могут служить адские твари. Но разве этот мир не представляет собой мешанину возвышенного и порочного. Если бы что-то должно было быть иначе, то так бы и было от сотворения земли, при чем не только внизу, но и на небесах. Все устроено не так, как нам хотелось бы, все живое должно страдать, при чем избранные высших сил намучались куда больше, чем низменные предатели вроде вас. Но в свой час все становиться на свои места, потому что одна истина остается непреложной. Сознаете какая?

Он нашел в себе силы, чтобы отрицательно покачать головой. Прекрасное лицо Денницы вынуждало его к этому. Почему оно кажется ему настолько женским, как и девичий голос и осанка? Денница ли это? Или кто-то, кто похож на него?

Золотистые волосы не рассыпались веером по плечам, покрытым латами, а плавно скользили вниз за спину, плечи даже под накидкой казались слишком узкими, ниже груди лазорево светилась ткань напоминающая парчу. Все это о чем ему говорило. Но о чем? Вернее о ком? Кого-то он уже забыл, хотя должен был помнить, и теперь ангел ему напоминал.

Была ведь еще принцесса, которой он приносил присягу. Он так и не сдержал обещание ей служить. Бертран беспомощно поднес руки к лицу. Как он мог забыть. Рианон! Он никогда не имел возможности рассмотреть ее близко, но знал, что она похожа на того божественного воина. Даже очень похожа. Они будто одно.

Меж тем беспощадный голос мелодично продолжил:

— Всего лишь один раз троньте ангела, правители мира сего, и вы станете прахом еще раньше, чем обиженный вами займет ваш престол.

Теперь он узнал ее. Девичий голос был таким холодным и мстительным. Рианон склонялась над ним, забыв про извивающегося на ее мече лепрехуна, и еще никогда она не казалась ему такой ослепительно красивой. Ее красота уже сама по себе было худшей местью. Она убивала одним своим видом. Живой человек не может быть так обжигающе красив. Значит ли это, что она уже мертва? Или вернее бессмертна? В ее обличье с ним говорит неумолимое, бесчувственное существо, которое принято называть ангелом.

— Создатель жестоко испытывает своих любимцем, но стоит вам по его же наущению, обидеть одного из них, и страданиям вашим не будет конца. Должно быть вы это уже на себе ощущаете, — она взяла свечу, вернее всего лишь протянула руку и подсвечник уже оказался в ее пальцах, будто сам по ее повелению плавно перелетел через кровать. Рианон наклонила его так, чтобы горячий воск потек на забинтованную культю.

Бертран заорал от боли так, что мог бы переполошиться не только весь замок, но и деревни под ним. Однако никто не пришел.

— У них сейчас много других забот, — Рианон быстро глянула в окно. — А мне пора улетать, но мою печать на вас они должны увидеть.

Она вытащила кольцо с печаткой, то самое, которое он уже однажды присягая видел на пальце ее отца. Увидев такую печать у него все бы поняли, что он поддерживает Рианон, а не Манфреда. Ему уже было все равно. Он даже не слышал криков и шума за окнами. А там в темноте кажется пылали десятки факелов.

— Крестьяне недовольны, — слегка нахмурившись заметила Рианон. — Так и должно было быть, при чем уже давно, а не сейчас. Лично я считаю, что со своими страшными карами, небо слишком уж долго терпит.

Она выпрямилась, поставив свечу назад, так же как и взяла, а то есть абсолютно непрослеживаемым образом. В ее присутствие вещи будто двигались сами, открывались окна, исчезали и проливались кувшины с водой, разгоралось пламя в не растопленном камине.

Бертран слишком остро реагировал на жар, чтобы разжигать огонь, теперь огня в его спальне стало даже слишком много. Как только это огромное облако пламени могло умещаться в одном каминном зеве. Казалось там бушует целая стихия.

— Мне пора! — теперь Рианон смотрела уже только на лепрехуна, поддетого мечом, будто Бертрана и не было вообще или скоро не станет. — За вами будут другие. Все кто обделил меня хоть в чем-то заплатят так, как ваше скудное человеческое воображение не способно и представить.

Она улыбнулась, равнодушно, презрительно, зловеще… так, что по одной этой улыбке он мог убедиться, она не лжет и не в коем случае не преувеличивает, даже напротив, преуменьшает. Ее торжество еще впереди, и оно состоится на крови и костях.

Слов прощания произнесено не было, вместо них Рианон всего лишь плавно наклонила меч, позволяя лепрехуну соскользнуть вниз на постель. После ее ухода он недолго разглядывал затягивавшуюся бескровную дыру в животе. Недоумение при идее раны на его зубастом зеленом лице почти сразу же сменилось голодным оскалом. Пораненный он стал еще кровожаднее чем до этого. Бертран понял только сейчас, каким наивным он был, полагая, что ангельское создание, хочет преуменьшить ему мучения. Напротив, выждав всего минуту, оно их увеличило. Освобожденный лепрехун накинулся на добычу еще яростнее чем мог бы этого. Беспомощная культя оказалась полностью во власти жадного ротика полного не зубов, а иголок. После ухода Рианон Бертран чувствовал себя слишком раздавленным, чтобы вообще мыслить, а не двигаться. Теперь он стал еще более легкой добычей, чем до этого, чем тварь и не преминула воспользоваться. Возможно, замок, слуги и рыцари в котором трепещут перед дьявольским недугом своего господина, станет еще более легкой добычей для бунтующих крестьян. Им не потребуются ни ножи, ни вилы, ни даже дерево срубленное и обтесанное под таран. Челядь здесь в таком переполохе, что сама откроет им ворота. А ворвавшись в спальню хозяина, они поймут, что они не ошибались в своих догадках.

Рианон рассматривала обнаженный меч в своих руках. Наверное, ее глаза блестели еще более зловеще, чем смертоносное лезвие, потому что желавший переступить порог Фердинанд так на это и не решился.

Ей и не нужно было, чтобы он входил. Все новости, которые он хочет ей сообщить, она знала и так. Мало того, что она легко читала его мысли, звуки из закрытого зала совета доносились до ее слуха, как если бы голоса, говорившие там, общалась непосредственно к ней. Она знала, что быть войне. Все решено. Вернее почти все. Ей бы теперь всего было мало.