Традиции ВКС
У психологов ВКС Кэц есть такой трюк: курсант, уже расквартированный в академии, отправляется в космопорт встречать вновь прибывших. По официальным документам это сделано для того, чтобы новичок, впервые оказавшийся в незнакомой обстановке, не растерялся, не потерялся и сразу же начал устанавливать социальные связи. Плюс, это освобождает старших, занятых более важными делами, от постоянных поездок в космопорт. Ведь курсанты прибывают со всех обитаемых планет и время первоначального набора группы затягивается. Плюс, это является своего рода тестом на профпригодность. Оценки, приблизительно, следующие: критическая неудача — курсант никого не встретил и сам куда-то проебался; норма — курсанты встретились, напились, опоздали на доклад к куратору; не очень хорошо — трезвые курсанты явились вовремя (излишняя исполнительность не сильно поощряется в ВКС).
Про такие нюансы я, естественно, ничего не знал (и не должен был, часть тренировки ВКС состоит в том, что вначале тебя просто бросают на задачу и смотрят, как ты выкрутишься). Полученные инструкции были скупы: «Посадочная 32, там тебя встретят».
Как-то выкручиваться не пришлось — меня встречали.
Представьте себе классического главного героя сериалов Кэц про медиков. Какого-нибудь Пирса из «Мобильной медицины катастроф»: красивый, стильный, среднего роста и спортивного телосложения, кошачьи уши с «кисточками», пронзительный взгляд ярких кругов фокусировки и слегка вытянутое лицо. А теперь оденьте его в повседневную форму ВКС Кэц с нашивками медика-курсанта, накиньте на плечи белый халат, посыпьте блёстками и каким-то бумажками, а выражение лица замените на чрезмерно пьяное и злое.
Второй встречающий тоже был достаточно оригинальным. Яркая девушка с короткими рыжими волосами, чистыми, без кругов фокусировки, зелёными глазами, плюшевыми кошачьими ушками, россыпью веснушек на по-охотничьи коварном лице и… грудью третьего (четвёртого — прим. Сани) размера. Девушка довольно вольно обошлась с формой — просто накинула китель на голый торс. На нашивку пилота-курсанта я даже не обратил внимания.
И вот, молодой и заёбанный курсант выходит из стерильной зоны, сразу же замечает эту парочку: сидящий на палубе пьяный медик и возвышающийся над ним немного голый пилот. В тот момент в голове у меня что-то заклинило, и я потерял ощущение реальности происходящего.
— Я Саня! Привет! — руки девушки взметнулись вверх, китель упал вниз.
— Фор, — парень поднял на меня мутный взгляд, — я тоже только что прибыл. Пошли пить.
— Лис. У нас есть время? — уже тогда во мне можно было разглядеть просыпающиеся зачатки командора.
— 6 часов стандарта, — ответила Саня.
— Пошли пить! — тут же согласился я.
Нет, ну а что может сказать молодой человек 20 планетарных лет, у которого голова идёт кругом от всего и сразу? Плюс, за лёгкой выпивкой (я не догадывался, что подписываюсь на синтетическую водку) можно быстро приобрести новых друзей. Нет ничего страшнее, чем оказаться в эмоциональном вакууме. Ну, не считая ситуаций, когда ты оказываешься в обычном вакууме, тонешь в плотной атмосфере, падаешь в звезду, падаешь в планету, оказываешься за горизонтом событий, врезаешься в чужого или у тебя отрезает кусок машины.
И мы пошли пить. Все космопорты окружены сотнями заведений на любой вкус: бары, отели, бордели, аркады, кинотеатры, бассейны и так далее. Могу дать совет только на счёт баров: не ходите туда. Они все рассчитаны на астронавтов, вырвавшихся сверху на пару часов. Отсюда мы и имеем: дрянная синтетическая выпивка по огромным ценам. Астронавту, по сути, некуда тратить деньги. Он вечно где-то там наверху, не в курсе нюансов экономических ситуаций. И он готов заплатить «много» за «мало и плохо».
В ближайшем баре Фор заказал водки на все свои деньги, аккуратно расставил бутылки на столе, открыл первую, сделал солидный глоток и начал рассказывать историю своей жизни. Эту историю он рассказывал всем, кто не успевал убежать. Гораздо позже он привыкнет к ВКС и в дальнейшем, в барах он будет либо участвовать в разговорах или кадрить молоденьких девушек, рассказывая героические байки, мало имеющие отношения к реальности. Но это будет потом, а тогда я впервые услышал душещипательную историю из жизни одного медика.
— Меня зовут Фор, и я хороший медик. Не медик-оператор. Нет! Я настоящий медик. Настоящий, бля! Я могу восстановить логические цепи искусственных рук, используя нож, две ложки и бензиновую зажигалку. Представляешь? Конечно же нет. И я отлично жил и работал. С такими-то навыками и жить не отлично! И всё было просто прекрасно. Но! Ёбаная жадность. Я записался на курс полевой медицины и теоретической ксенобиологии. Престижно! Элитно! Статус! Повод запросить повышенный оклад! Всё ахуенно, но курс, сука, дорогой, как моя жизнь. Но! ВКС готова оплатить всё обучение, если ты согласишься участвовать в лотерее призыва. Шанс 32%, что призовут. Шанс 5% что призовут на средние боевые машины. И-и-и… и вот. И вот посмотрите на меня. Сэкономил, блядь. Ёбаный, блядь, везунчик. Вы хоть знаете, сколько живёт средняя боевая машина? 16 операций. В мирное, нахуй его, время! Куда, они, блядь, пропадают? У нас тут война идёт о которой никто не знает, что ли? Что. За. Нахуй. Сука, как же хорошо я жил. Как же всё было прекрасно. А знаете, что? Знаете, что ещё? Я могу отказаться. Легко могу. Я могу намеренно завалить тесты. Только мне придётся выплатить долг за обучение. С процентами. И штраф за досрочный разрыв контракта с ВКС. У меня нет таких ёбаных денег. Нет! Таких! Денег! Блядь!
В процессе своего короткого рассказа Фор сумел выпить три бутылки и на последней фразе просто упал лицом в стол. Я выпил только половину, поэтому зачатки командора настойчиво постучались наружу:
— Э-э-э… ты в порядке?
— Живой. Стресс. Алкогольная интоксикация. Шестой рой в работе. Я с вами, — механически ответил медик, — могу вырезать почку. Надо?
— Нет.
— Ладно.
Я посмотрел на Саню. Девушка, самозабвенно пившая водку прямо из горла, игриво подмигнула мне, намекая, что моя очередь представиться.
— Окей. Меня зовут Лис. Я человек. Соль, Земля. Отец человек, мать — кэц. По генетическому праву я получил гражданство Кэц. У меня мать — из ВКС Кэц, а отец — из ВКС Альянса. Тяга к пространству и неприязнь к службам внутренней безопасности это, можно сказать, наследственное. Я подал документы во все существующие училища и академии. Положительно ответили только из Центральной Академии Кэц. Ответа с Лунной тренировочной №64 я решил не дожидаться и сразу рванул в посольство. Отказался от гражданства Восходящего союза и прошлого, сдал личные вещи, получил новые личные вещи, был засунут на первую попавшуюся машину ВКС Кэц. И вот я здесь. Пока жаловаться не на что.
— Ох, мудак романтичный, — сказал медик, — с какими же ебланами мне придётся жить. Пизда. Пизда-а-а-а-а-а.
— Чего сразу мудак?
— Вот на таких мудаках армия и живёт, — Фор меня даже не услышал, — она вас всех возьмёт, переварит и высрет горсть печатных плат, которые с радостной улыбкой на лице пойдут умирать. А мне то что? Идите. Только без меня. Ну, почему надо обязательно со мной?!
— Медик не нужен?
— Совсем не нужен, — для наглядности Фор пару раз ударил стол лбом, — вот попала ракета в машину. Ну и всё. Нет больше машины. И экипажа тоже нет. Кого лечить-то, блядь?
— Ну… резонно, — у меня тогда не было достаточного словарного запаса для развития спора.
Я не обиделся на Фора по двум причинам: во-первых, мне казалось, что он хороший кэц, просто у него был плохой день; во-вторых, я был изрядно пьян и счастлив, ведь моя мечта осуществляется. Ну, по сути, тут работало только хорошее настроение, усиленное алкоголем.
— Так! — Саня громогласно заявила о себе и ударила пустой бутылкой по столу, — время откровений! Держитесь, салаги! Я уже достаточно пьяна, чтобы мне было насрать! Знакомьтесь! Я! Лучший пилот трёхмерного и плоского пространства! 30 часов налёта на малых грузовых атмосферных машинках! 17 часов на атмосферных перехватчиках! 5 часов на суборбитальных гражданских транспортах! 0.5 часов на курсорах. Я пилотировала самолётики, винтокрылчики, вертолётики, авто! Могу пройти по границам локационных сфер в окне 6 на 9! Могу на гражданском уйти от перехватчиков! Да так, что ни один стакан не упадёт с подноса стюардессы! Я экстра-классный экстра-специалист широчайшего профиля! А ещё я террорист, разжалованный в биоресурсы! — тут девушка внезапно резко сбилась и перешла на невнятное бормотание, — Ну нельзя мне легально управлять машинками и самолётиками! У МЕНЯ КРУГИ ФОКУСИРОВКИ ОТТОРГАЮТСЯ ГЛАЗКАМИ! А Я ХОЧУ! И Я УПРАВЛЯЛА! Я НИКОГО НЕ УБИЛА! Просто… просто полетала… это было… было…
Саня отвесно спикировала из точки «я самая крутая» до «я плачу навзрыд, успокойте меня». И я, конечно же, полез успокаивать. Из моего опыта следовало, что собутыльника, который вот так резко и кардинально меняет настроение, лучше стабилизировать, иначе он натворит столько хуйни, что замучаешься разгребать. Фор где-то ругался на фоне, а я старался вернуть в строй Саню, что-то обещая, совсем не подозревая, что этим я ломаю свою судьбу и выбираю путь «рвущих пространство».
Дальнейшее продолжение пьянки куда-то потерялось. Я пытался покрасить засветки, но доклады Сани и Фора расходятся, противоречат друг другу и каждый раз новые.
Первое осознанное и цельное воспоминание: я смотрю на часы и понимаю, что мы точно опоздаем к куратору.
Второе осознанное и цельное воспоминание: левая нога стоит на подножке автоматического такси, левая рука держит борт, правая рука держит откидную дверь, правая нога бездействует и болтается над лесом — я формирую правую плоскость стабилизации. Такси летит с превышением скорости и с занижением минимальной высоты, чуть ли, не царапая верхушки деревьев пузом. За левую импровизированную плоскость стабилизации отвечает Фор, в прикинутом «на глаз» центре масс сидит Саня, окутанная проводами из раскуроченной приборной панели. Встречные потоки воздуха отрывают плохо приклеенную пирамидку с логотипом таксопарка с капота и отправляют её прямо мне в лицо. Я не успеваю среагировать и получаю за это один большой красный минус во всё лицо. Встречные потоки воздуха отрывают плохо закреплённый капот и отправляют его мне в лицо. Я успеваю среагировать и прячусь в салоне. Потеря плоскости и нарушение распределения масс плохо сказывается на летательных качествах, поэтому я опять высовываюсь на улицу и стабилизирую авто. Полёт продолжается.
Третье осознанное и цельное воспоминание. В правой руке — Саня, в левой руке — Фор. Оба слегка в сознании. Надо двигаться аккуратно, чтобы в маленьком отсеке не задеть серверные шкафы и не уронить моих астронавтов. За огромным столом с кучей развёрнутых дисплеев сидит удивлённый седой кэц (куратор Ио), а мы стоим перед ним.
— Кур-сант Ли-ис! При-б-был! Для. Ля.
— Бля, — седой потёр кончик уха, не веря своим глазам, потом повернулся к одному из мониторов и скомандовал ему, — курсант Лаки, к куратору! Живо!
Мы не просто успели к назначенному сроку, мы умудрили явиться раньше. Через час в почту куратору упадёт доклад агентов Абсолюта (курсанты, сдающие практику), осуществлявших наблюдение за нами. В докладе всё будет обычно: напились, сели в такси, прибыли с опозданием. За этот доклад группа наружного наблюдения получит пизды и всему потоку придётся долго и нудно пересдавать практику. А полиция будет вяло искать пропавшее такси (что же с ним могло такое случиться? — прим. Рисе) и со временем забьёт на него.
— Лаки, — скомандовал куратор кому-то за моей спиной, — разведи это говно по кубрикам и нацепи их командору и медику браслеты. А то они не в состоянии.
— Есть! — рука, предположительно, Лаки, легла на моё плечо, — Аккуратный шаг назад, и-и раз! И-и два!
— Уф, одной проблемой меньше, — пробормотал куратор, думая, что я его не слышу. А если и слышу, то не запомню. А если запомню, то не пойму.
