автордың кітабын онлайн тегін оқу Аромат роз
Кэт Мартин
Аромат роз
Роман
Пролог
Мария внезапно проснулась, и ее взгляд мгновенно сфокусировался. Она напрягла слух, стараясь понять природу странного звука, заставившего ее пробудиться от глубокого, но не избавившего от усталости сна.
Вот, он снова повторился, этот далекий звук, похожий на скрип половицы под ковром в гостиной. Она подняла голову с подушки и напрягла слух. Звук изменился, стал похож на стон, на завывание ветра, хотя в реальности ветер никогда так не завывает. Снаружи воздух был горячим и неподвижным, а летняя ночь непроницаемо-черной и тихой. Она рассчитывала услышать знакомый стрекот цикад на соседнем поле, но они непривычно безмолвствовали.
Звуки повторились. Зловещий скрип, затем стон, ни на что не похожий, такого она раньше никогда не слышала в доме. Мария села в постели, чувствуя, как бешено стучит в груди сердце. Затем медленно опустила голову на спинку кровати. Она не отрывала взгляда от двери, размышляя о том, стоит ли разбудить мужа. Но Мигелю каждое утро приходится рано вставать на работу, долго и тяжело трудиться весь день.
То, что она услышала, наверняка было не более чем игрой ее воображения.
Она снова напрягла слух. Глядя в темноту, слушала, слушала, слушала. Однако звуки больше не повторились. Она напомнила себе, что нужно дышать, и, чтобы успокоиться, сделала вдох, и тут заметила, что атмосфера в спальне как-то зловеще сгущается. Дыхание мгновенно участилось, словно легким не хватало воздуха. Казалось, будто ей на грудь давит некий неподъемный груз. Пульс тоже участился сильнее обычного, и каждый его удар гулко отдавался ниже грудины.
Madre Dios, Матерь Божья, что же случилось?
Она еще раз натужно вдохнула, медленно втянула в легкие сделавшийся почти осязаемо-плотным воздух и также медленно выдохнула. Затем приказала себе сохранять спокойствие. В этом нет ничего особенного… У меня всего лишь разыгралось воображение. Ничего особенного, всего лишь жаркая безлунная ночь и тишина. Она снова вдохнула. Вдох-выдох, вдох-выдох. Грудь вздымается и опускается. Форсированное, размеренное дыхание помогло немного успокоить пульс, однако так и не избавило от пожиравшего ее страха.
Именно тогда она ощутила этот запах. Слабый аромат роз. Он постепенно приближался к ней и вскоре окутал с головы до ног и стал давить, как нечто физически осязаемое. Он становился таким же плотным, как и окружающий воздух, дурманящим и сладким. Поля вокруг дома благоухали розами почти полгода подряд, однако их аромат был нежным и невесомо легким, приятный аромат, не имеющий ничего общего с этим липким, навязчивым запахом. Запахом цветов, которые умерли и начали разлагаться.
Мария почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. С ее губ слетел стон. Она потянулась к мирно спавшему рядом с ней мужу, и рука ее дрогнула. Нет, лучше его не будить, ведь, проснувшись, он с великим трудом уснет снова, а ведь ему так нужен полноценный отдых. И хотя она не произнесла ни звука, ей страстно хотелось, чтобы он проснулся.
Мария лихорадочно обвела взглядом комнату в поисках источника звуков и запаха, не уверенная в том, что сможет отыскать их, но ничего не обнаружила. Ничего такого, что могло бы объяснить ужас, который продолжал зарождаться в ней, усиливаясь с каждым тревожным ударом пульса.
Она проглотила застрявший в горле комок и потянулась к Мигелю, но в следующее мгновение запах роз начал ослабевать. Давление на грудь также уменьшилось, а воздух в комнате постепенно сделался обычным. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Затем повторила вдох и выдох еще раз. Снаружи снова донесся стрекот цикад. Мария опустила голову на подушку.
Наконец забрезжило утро. Нет, то, что совсем недавно закончилось, – не более чем игра воображения, разыгравшегося в жаркую, душную ночь. Разбуди она Мигеля, тот непременно рассердился бы. Он обязательно сказал бы, что она ведет себя по-детски, глупо, совсем как ребенок.
Она машинально положила руку себе на живот. Она уже больше не ребенок. Ей девятнадцать лет, и она сама носит под сердцем ребенка.
Она посмотрела на мужа и пожалела о том, что не может спать так же крепко, как и он. Однако глаза ее оставались открытыми, а слух напряжен. Она постаралась внушить себе, что больше ничего не боится.
Хотя и знала, что в остаток ночи так и не уснет.
Глава 1
Элизабет Коннерс сидела за письменным столом в кабинете клиники семейной психологии. Кабинет был уютно обставлен. Дубовый письменный стол, кресло, пара шкафов из дуба с четырьмя полками каждый. Диван, обтянутый темно-зеленой тканью.
Стены кабинета были украшены картинами в дубовых рамках, изображавшими город начала девятнадцатого века. На краю стола возвышалась старомодная лампа зеленого стекла. Комната была тщательно убрана, все вещи занимали подобающие им места. Несколько папок с документами, которые она изучала, придавали помещению строгий и деловой вид.
Элизабет посмотрела на стопку картонных папок. В каждой – личные дела, которыми она в данный момент занималась. Последние несколько лет она работала в небольшой частной клинике в Сан-Пико, штат Калифорния. Элизабет родилась в этом городке, большая часть населения которого была занята в сельском хозяйстве. Что неудивительно, ведь находился город в юго-восточной части долины Сан-Хоакин.
Элизабет окончила местную среднюю школу, после чего ей посчастливилось получить небольшую стипендию, которая помогла ей частично оплатить учебу в колледже. В университете Лос-Анджелеса она выбрала специальностью психологию и, подрабатывая, как и раньше, в старших классах средней школы, официанткой, получила степень магистра социальной работы. Два года назад она вернулась в родной город, тихое спокойное место, где жили ее отец и сестра. Правда, отец умер год назад, а сестра вышла замуж и переехала в другой город. Сама Элизабет недавно пережила бестолковый бурный развод, и переезд в родные края помог ей избавиться от депрессии – печального последствия того малоприятного факта, что ее брак с Брайаном Логаном потерпел полное фиаско.
В отличие от шумного города Санта-Ана, где она работала раньше, Сан-Пико был крохотным – тридцать тысяч жителей, преимущественно испанского происхождения. Семья Элизабет была в числе первых поселенцев, прибывших в этот уголок Калифорнии в 1907 году. В основном это были скотоводы, занимавшиеся разведением молочных коров. В пору детства Элизабет ее родители владели небольшим рынком «Коннерс Гросери», но после смерти ее матери отец продал бизнес и удалился от дел, а Элизабет уехала учиться в колледж.
Она потянулась за папкой, лежавшей на самом верху высокой стопки. Этим вечером ей предстояла встреча с семьей Мендоса, правда, не в офисе, а у них дома. Каких только сведений не было в этой папке: и о злоупотреблении алкоголем, и о фактах домашнего насилия, в том числе избиении детей. Однако, судя по всему, проявлений домашнего насилия за последние месяцы сделалось значительно меньше, после того как члены семьи стали регулярно посещать психолога.
Элизабет страстно верила, что такие встречи существенно помогают проблемным семьям улучшить отношения и решать домашние неурядицы, не прибегая к насилию.
Склонившись над бумагами, Элизабет убрала за ухо прядь темно-рыжих волос и продолжила изучение документов. Как и у всех Коннерсов, у нее были темные волосы, изящное телосложение и рост чуть выше среднего. Правда, в отличие от сестры, она унаследовала голубые глаза матери.
Это означало, что каждый раз, когда смотрелась в зеркало, она вспоминала мать и очень о ней тосковала.
Грейс Коннерс умерла мучительной смертью от рака, когда Элизабет было пятнадцать лет. Они были очень близки – мать и дочь, – и трудные месяцы, когда Элизабет ухаживала за ней, а потом ее потеряла, оставили свой печальный отпечаток. Голубые глаза Элизабет были тем наследством, что она получила от матери, однако воспоминания, которые они пробуждали, были настолько болезненными, что порой воспринимались ею как проклятие.
Добравшись до конца отчета, Элизабет вздохнула и, закрыв папку, откинулась на спинку кресла. Она не ожидала, что вернется в родной город – плоский, пыльный и большую часть года удушливо-жаркий. Но иногда судьба совершает неожиданные повороты, и вот она снова поселилась в съемной квартире на Черри-стрит и занимается делом, которому ее учили в колледже. И хотя ей не особенно нравится жить в родном городке, у нее хотя бы есть работа, которая ей по душе.
Элизабет размышляла о предстоящем этим вечером визите в дом семьи Мендоса, когда раздался стук в дверь. Она подняла голову и увидела одного из своих юных подопечных, Рауля Переса. Парню было семнадцать, и сейчас он из тюрьмы для несовершеннолетних, куда попал уже во второй раз, был выпущен на свободу, но при одном условии: он должен где-то работать. Задиристый, грубый, с трудным, вспыльчивым характером, при этом он был довольно сообразительным. И что самое главное, Рауль умел быть отзывчивым и преданным по отношению к друзьям и тем людям, которых любил, как, например, свою сестру Марию.
Именно это его неравнодушие к другим людям и стало причиной того, что Элизабет согласилась консультировать его бесплатно. У Рауля имелся несомненный потенциал, он был небезнадежен. Из него может выйти толк. Главное – дать ему правильную мотивацию, постараться убедить в том, что, пока он будет увлекаться алкоголем и наркотиками, жизнь его не изменится к лучшему.
Как часто бывает с такими парнями, как Рауль, последствием подобного образа жизни стала кража со взломом.
Ему и его дружкам понадобились деньги, чтобы купить наркотики, и ради этого они были готовы на все.
Но вот уже год Рауль обходился без наркотиков и пообещал ей, что не собирается больше никогда ступать на кривую дорожку преступной жизни. Было в его живых черных глазах нечто такое, что заставляло Элизабет верить в правдивость его слов.
– Входи, Рауль! – приветливо улыбнулась ему хозяйка кабинета. – Рада видеть тебя.
– Вы очень хорошо выглядите, – вежливо произнес молодой мексиканец.
– Спасибо, Рауль. – Она тоже считала, что сегодня хорошо выглядит – в бежевых брючках и шелковой, бирюзового оттенка блузке с коротким рукавом. Темно-рыжие волосы до плеч волнами обрамляли ее лицо.
Рауль сел на стул, а Элизабет вернулась на прежнее место за письменным столом. Консультацию она начала с вопроса о временной работе юноши в магазине Сэма Гуди, где тот занимался уборкой помещений и доставкой товаров на дом покупателям. Правда, работа эта закончится через неделю, когда Ричи Дженкинс встанет на ноги после аварии на мотоцикле, приключившейся с ним на Мейн-стрит. И если за это время Рауль не найдет себе новую работу, ему придется вернуться в центр заключения для несовершеннолетних.
– Ну, как тебе работается в магазине?
Рауль пожал плечами:
– Я люблю музыку, но там постоянно крутят «кантри-энд-вестерн».
Рауль был крепок, и мускулист, и высок для своего возраста. Он еще с детства был крупнее сверстников. У него были прямые блестящие черные волосы и смуглая кожа. На внутренней стороне руки татуировка с изображением черепа и наколотые синей тушью инициалы чуть ниже левого уха. Последние были наколоты, видимо, несколько лет назад, когда Рауль учился в начальной школе. Что касается татуировки с черепом, то, по мнению Элизабет, ее сделали парню уже в заключении.
Элизабет с улыбкой посмотрела на него:
– Я знаю, что твоя работа через неделю закончится, но у меня есть для тебя прекрасная новость.
Рауль смерил ее недоверчивым взглядом.
– Что это за новость?
– Тебя берут в «Тин Вижн».
– «Тин Вижн»? Что это?
– Я уже говорила об этом пару недель назад, неужели ты забыл?
Рауль кивнул, не сводя взгляда с ее лица.
– Поскольку эта ферма только начинает деятельность, помещение пока рассчитано на двадцать пять подростков, но недавно там освободилась пара мест, и твою заявку приняли.
– Я не подавал никакой заявки, – нахмурился юноша.
Элизабет сохранила улыбку на лице.
– Я знаю, что не подавал. Это сделала я. Когда ты был у меня в прошлый раз, я упомянула об этой ферме. Мне показалось, что это тебя заинтересовало. Тогда я сделала шаг вперед и написала заявку вместо тебя.
На лице Рауля оставалось все то же угрюмое выражение. А вот это нехорошо, подумала Элизабет. Несовершеннолетние правонарушители, что жили на ферме «Тин Вижн», прибыли туда по собственной воле. Если Рауль сам не изъявит желания испытать себя на стойкость, жизнь на исправительной ферме вряд ли пойдет ему на пользу.
– Срок проживания там – один год. А чтобы попасть туда, нужно быть в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет. Кроме того, следует дать согласие пробыть там ровно двенадцать месяцев, иначе тебя туда не примут.
– Срок моего приговора закончится через шесть месяцев.
– Я понимаю, о чем ты. Тебе следует коренным образом изменить свою жизнь, чтобы больше не возвращаться за решетку.
Рауль ничего на это не ответил.
– Ты поедешь туда на следующей неделе. Пока будешь находиться на ферме, тебе гарантировано бесплатное проживание и питание, короче говоря, тебя берут на полное обеспечение. Там за сделанную работу даже выплачивается небольшое вознаграждение.
– Я знаю, сколько зарабатывают сезонные сельскохозяйственные рабочие, – проворчал Рауль. – Моя семья именно так и зарабатывала себе на жизнь.
– Там совсем не такая жизнь, как у эмигрантов-рабочих, Рауль. Ты мне сам говорил, что тебе нравится работать на ферме, что ты любишь работать с землей, на свежем воздухе. Кроме того, ты сможешь приобрести там какую-нибудь специальность. Да и аттестат о среднем образовании тебе не помешает. Когда закончится год, ты сможешь найти себе работу в сельском хозяйстве или какую-нибудь другую, по твоему выбору, чтобы зарабатывать себе на жизнь.
Похоже, ее слова заинтересовали юношу.
– Мне нужно подумать.
– Отлично. Но если хочешь знать мое мнение, скажу честно, в данный момент это наилучший для тебя вариант. Однако решение ты сможешь принять только после того, как сам побываешь там и поговоришь с людьми. Ты согласен с этим, Рауль?
По-прежнему не сводя с нее глаз, юноша откинулся на спинку стула.
– Да, я хотел бы посмотреть, что там и как.
– Замечательно. Ты только помни, что подобное место требует от человека немалой ответственности. Ты отправляешься туда, чтобы навсегда изменить свою жизнь. Ты должен сам этого хотеть. Должен пожелать начать все с чистого листа, с самого начала.
Рауль какое-то время молчал. Элизабет не стала ему мешать. Спешка им ни к чему, пусть он подумает о том, что она только что ему сказала.
– Когда мы сможем туда поехать?
Она встала из-за стола.
– Ты работаешь сегодня днем?
Рауль покачал головой:
– Нет. До завтрашнего утра я свободен.
– Что ж, хорошо.
Элизабет обошла стол и, пройдя мимо Рауля к двери, с улыбкой распахнула ее.
– Тогда почему бы нам не поехать туда прямо сейчас?
Исправительная ферма для подростков «Тин Вижн» занимала ровный участок поля площадью пятьдесят акров близ шоссе номер пятьдесят два в нескольких милях от города. Это была плодородная земля, подарок компании «Харкорт фармз», самого крупного агрокомплекса в округе Сан-Пико.
Почти четыре года назад деятельностью фермы руководила непосредственно компания «Харкорт фармз». Однако после несчастного случая, едва не стоившего жизни ее владельцу и главе семейства Флетчеру Харкорту, – получив серьезную черепно-мозговую травму, он с той поры был прикован к инвалидной коляске, – бразды правления на двадцати тысячах акров земли перешли в руки его старшего сына Карсона. Он взял дела компании под свой контроль и фактически занял пост своего некогда властного отца. Карсон был щедр, и окружающие ценили его щедрость. Красивое белое здание спального корпуса и несколько хозяйственных построек фермы «Тин Вижн» были обязаны своим существованием его пожертвованиям.
После возвращения в Сан-Пико Элизабет несколько раз встречалась с Карсоном Харкортом. Это был высокий красивый блондин. В свои тридцать шесть, после нескольких коротких романов, он все еще оставался холост. Неудивительно, что в их небольшом городе Карсон, как человек богатый и признанный в обществе, считался завидным женихом.
Въезжая в ворота «Тин Вижн» на своей серебристой «акуре», Элизабет думала о Карсоне. Какое удивительное совпадение! Как раз в этот момент со стоянки вырулил серебристый «мерседес-седан» Карсона. Проезжая мимо нее, он притормозил и, подняв облачко пыли, остановился. Затем опустил стекло, как будто только что заметил ее, и одарил знаменитой – и неотразимой – харкортовской улыбкой.
– Какой сюрприз, мисс Коннерс. Похоже, что я не вовремя собрался уехать. – Карсон, как всегда, был сама любезность и дружелюбие. Впрочем, Элизабет уже давно казалось, что он проявляет к ней несколько большее внимание, чем то, которое можно назвать обычной учтивостью. Впрочем, даже если это и так, Карсон никогда не предпринимал шагов превратить их знакомство в нечто большее.
– Я рада видеть вас, Карсон. Знакомьтесь, это Рауль Перес, – представила она своего спутника. – Надеюсь, он станет новым обитателем «Тин Вижн».
– Это правда? – Карсон высунул голову из окна, чтобы получше разглядеть юношу. – Здешние ребята молодцы, трудятся на славу, сынок. Так что хватайся за шанс, раз он тебе представился.
Рауль ничего не сказал, как Элизабет и предполагала. Карсон Харкорт, с его властью и богатством, был ходячим воплощением того, против чего юноша восставал особенно яростно.
– Это место… – Она огляделась по сторонам и заметила группу ребят, мотыгами рыхливших землю. А чуть подальше двое других мальчишек со смехом сыпали зерно в кормушку четырем белолобым коровам. – Вы проявили удивительную щедрость, Карсон.
– Наша компания, как только получает такую возможность, любит дарить людям радость, – ответил, пожав плечами, Карсон.
– И все-таки вы сделали много добрых дел. Не думаю, что, будь на вашем месте кто-то другой, он бы проявил такую доброту и участие.
Карсон улыбнулся, посмотрел на поля и снова повернулся к Элизабет:
– Ну, мне действительно пора ехать. У меня в городе назначена встреча с людьми из профсоюза. – Он снова высунул голову в окно и посмотрел на Рауля: – Удачи тебе, сынок!
Рауль опять промолчал, и Элизабет мысленно сделала горестный вздох.
– И еще вот что, – добавил Карсон, обращаясь к ней. – Я хочу с вами обсудить кое-какие вопросы, связанные с фермой. В субботу вечером состоится благотворительный вечер в пользу «Тин Вижн». Рассчитываю отправиться туда вместе с вами. Могу заехать и отвезти вас.
Элизабет ошеломили его слова. Карсон неизменно бывал с ней учтив, но не более того. Наверное, ему стало известно о ее интересе к «Тин Вижн»? Хотя она сама еще ни разу не бывала на ферме, ей было известно, чем занимаются тамошние обитатели. А еще она крепко верила в то, что этот проект принесет положительные плоды.
Она пристально посмотрела на Карсона. Темный период, наступивший в ее жизни после того черного дня, когда ей стало известно о супружеской неверности Брайана, оставил в ее душе не слишком благожелательное отношение к мужчинам. И все-таки было бы приятно провести вечер в обществе интеллигентного и привлекательного мужчины.
– С удовольствием принимаю ваше предложение, Карсон. Благодарю вас. Насколько я помню, вечернее платье обязательно.
Карсон кивнул.
– Я позвоню вам на работу, и вы скажете, как подъехать к вам, чтобы я мог вас забрать.
– Отлично, это было бы замечательно.
Он улыбнулся, помахал рукой, поднял стекло «мерседеса» и укатил прочь. Элизабет какое-то мгновение провожала его взглядом в зеркало заднего обзора. Затем надавила на акселератор и, въехав на стоянку, заглушила мотор.
– Вот мы и приехали, – улыбнулась она Раулю, который не сводил глаз с группы молодых людей, работавших в поле.
На некотором расстоянии от них, оставляя за собой облачка пыли, медленно полз трактор, а на невысоком холме, в ожидании дневной дойки, паслось небольшое стадо коров. В эти минуты Рауль показался ей еще более юным и более взволнованным, чем обычно. Распахнув дверцу машины, он вышел на изнуряющую жару. Примерно на полпути от стоянки до административного корпуса им навстречу уже шагал Сэм Марстон, управляющий «Тин Вижн».
Сэм, коренастый мужчина среднего роста сорока с небольшим лет, стремительно лысел и потому предпочитал сбривать остатки волос, что, кстати, делало его внешне моложе. Говорил он мягко, даже тихо, тем не менее в нем чувствовалась сила и властность.
Заметив Элизабет, он помахал ей рукой и ускорил шаг.
– Добро пожаловать в «Тин Вижн»!
– Спасибо на добром слове, – ответила Элизабет. Она уже встречалась с Марстоном, когда только-только вернулась в родной город и узнала о его успешной работе с малолетними правонарушителями. – Я знаю, что время у вас ограниченно. И если вы сейчас заняты, то я могу снова приехать к вам попозже.
Сэм понял, что она имела в виду. Она хочет, чтобы он какое-то время провел с Раулем, поговорил с ним без посторонних глаз.
– Буду рад видеть вас здесь в любое время, – улыбнулся он и повернулся к юноше: – Ты, должно быть, Рауль Перес.
– Да, сэр.
– Меня зовут Сэм Марстон. Если ты не против, пойдем я покажу тебе нашу ферму и немного расскажу о том, что такое «Тин Вижн». – Не обращая внимания на колючий взгляд Рауля, Сэм легонько хлопнул его по спине и подтолкнул, вынуждая юношу зашагать рядом.
Глядя им вслед, Элизабет поймала себя на том, что улыбается. Она обратилась к небесам с молитвой о том, чтобы Рауль получил шанс изменить свою жизнь к лучшему, чтобы ферма, как и для десятков других молодых людей, стала его спасением.
Она прошла немного вперед и, встав в тени дерева в ожидании возвращения Сэма, принялась наблюдать за работающими на поле подростками. В следующую секунду она заметила, как в ворота «Тин Вижн» въехал автомобиль, темно-коричневый «джип-чероки», и остановился рядом с ее машиной.
Из машины вышел высокий стройный мужчина в выцветших джинсах и темно-синей футболке. У него были темные волосы и загорелая кожа, широкие, мускулистые плечи атлета. Незнакомец приблизился к ней, и Элизабет увидела на его футболке напечатанный белыми буквами девиз «Тин Вижн»: «Мечты сбываются. Нужно только захотеть». Она невольно обратила внимание, что сильные руки незнакомца бугрятся мускулами.
Впрочем, не похоже, чтобы этот красавчик был рядовым работником фермы. Его стрижка показалась Элизабет далеко не дешевой. Шаги широкие, решительные – такая походка может быть только у совершенно уверенного в себе человека. Джинсы безупречно сидят на атлетической фигуре – свидетельство их высокой цены и вкуса обладателя. Стоя в тени дерева, Элизабет пристально наблюдала за ним, и хотя толком его лицо разглядеть не смогла, оно показалось ей смутно знакомым.
Элизабет задумалась о том, где могла видеть этого человека, и в конце концов решила, что если когда-ни будь встречалась с ним, то наверняка бы вспомнила. Незнакомец же прошел мимо Элизабет с таким видом, будто ее здесь не было, и, устремив взгляд вперед, с деловым видом зашагал к сараю, где несколько парней стучали молотками, забивая гвозди. Темноволосый незнакомец подошел к ним и о чем-то заговорил. Через несколько минут он надел плотницкий пояс и тоже приступил к работе.
Элизабет какое-то время наблюдала за ним. Более того, она невольно залюбовалась ловкостью его движений, продолжая ломать голову над тем, где она могла видеть его раньше. Вскоре вернулись Сэм и Рауль. Элизабет уже собралась было спросить Марстона о том, кто этот незнакомец, но, когда те подошли ближе, увидела, что лицо юноши прямо-таки лучится от радости, и удобный момент для вопроса был упущен.
– Так ты согласен? – спросила она, улыбнувшись Раулю.
Тот кивнул:
– Сэм сказал, что он и один из консультантов помогут мне определить, к чему у меня есть склонности и чему мне следует научиться. Он говорит, что я могу заниматься делом, которое меня больше всего заинтересует!
– Рауль, это же просто прекрасно! – От радости Элизабет была готова обнять его и приободрить. Но нет, ей лучше оставаться профессионалом и проявлять сдержанность. Не стоит смущать парня. – Я просто не могу выразить словами, как за тебя рада!
– Он может заселиться к нам уже в субботу, – сообщил Сэм. – Мы поможем ему заполнить нужные документы и подписать все необходимые бумаги. Технически он будет оставаться под контролем системы попечительства до следующего года, и документам придется пройти по всем соответствующим инстанциям.
– Это замечательно! – произнесла Элизабет и повернулась к Раулю: – Если хочешь, я довезу тебя.
– Si. Конечно, это было бы здорово, – отозвался Рауль. Он редко переходил на родной испанский язык, лишь когда нервничал или злился. Сейчас же он улыбался, хотя и немного растерянно.
– Твоя сестра будет очень довольна.
Улыбка юноши сделалась еще шире.
– Мария будет рада за меня. Я думаю, что и Мигель тоже.
– Да, я думаю, они обрадуются, узнав, что ты принял такое решение.
Они попрощались с Сэмом, кстати, тот пообещал устроить ей индивидуальную экскурсию по ферме в любое время, когда она только пожелает, затем направились к машине.
Элизабет была рада, что день складывается так удачно, но стоило ей снова посмотреть на Рауля, как улыбка исчезла с ее лица.
– В чем дело, Рауль?
– Мне что-то тревожно. Я хочу, чтобы все было правильно.
– Не волнуйся. У тебя все получится. Тебе готовы помогать так много людей!
Ее слова, похоже, не успокоили его. Элизабет понимала: юноша боится сорваться, все испортить. Она по своему опыту знала, что больше всего мексиканские парни боятся неудач. Впрочем, было ей известно и то, что помимо неудач в жизни Рауля бывали и удачные моменты. Он сумел несколько месяцев продержаться без наркотиков и вот теперь твердо решил провести целый год на ферме «Тин Вижн».
– Ты увидишься сегодня вечером с сестрой? Думаю, она будет рада с тобой встретиться.
Вместо улыбки Рауль нахмурился.
– Я заскочу к ней, чтобы поделиться этой новостью. – Рауль пристально посмотрел на Элизабет. – Я очень за нее беспокоюсь.
– Почему? Надеюсь, ее беременность протекает нормально.
Хотя Марии было всего девятнадцать, это была уже ее вторая беременность. Первая в прошлом году закончилась выкидышем. Элизабет не нужно было объяснять, как много значит ребенок для Марии и Мигеля.
– Дело не в будущем ребенке. Дело в чем-то другом. Мария ничего не говорит, хотя ее явно что-то тревожит. – Рауль все так же не сводил с Элизабет глаз. – Может, вы сами с ней поговорите? Вам она, в отличие от меня, все расскажет.
Элизабет не понравилась его интонация. Хотя муж Марии, Мигель Сантьяго, типичный мексиканец мачо, был неоспоримым главой семьи, они были счастливы. Хочется надеяться, что дело тут не в семейных неурядицах.
– Я охотно поговорю с ней, Рауль. Попроси ее позвонить мне в офис, и мы договоримся о встрече.
– Хорошо, я передам ей. Но вряд ли она позвонит вам, – ответил Рауль.
Элизабет села за руль. Господи, как же нагрелась кожаная обивка сиденья! Она бросила последний взгляд на строящийся сарай. Пока что досками были обшиты лишь две стены, однако, похоже, работа продвигалась бойко. Несколько минут Элизабет наблюдала, как группа подростков, работая молотками, забивает гвозди. Темноволосого незнакомца с ними уже не было. Рауль сел на пассажирское сиденье и защелкнул ремень безопасности. Элизабет завела мотор. Всю дорогу, пока они ехали обратно в город, ее спутник был погружен в собственные мысли. Интересно, о чем он сейчас думает? О новом будущем, которое скоро начнется для него, или о судьбе сестры?
Элизабет остановила машину возле маленького желтого домика, в котором жил Мигель Сантьяго и его хорошенькая юная жена. Она поговорит с Марией, постарается вникнуть в суть ее проблем и, хотелось бы надеяться, сумеет ей помочь.
Глава 2
Час был поздний. Ночная тьма – черной как чернила. На небе повис крошечный серпик луны. В воздухе был разлит запах свежескошенной травы и глубоко взрыхленной почвы. Мария Сантьяго, щелкая пультом, сидела на диване перед экраном маленького телевизора, который стоял на невысоком деревянном столике у противоположной стены скудно обставленной гостиной.
Хотя дом был невелик и, помимо гостиной, состоял из двух спален и ванной комнаты, он был построен недавно, всего четыре года назад. Его главными достоинствами были крепкий фундамент и прочные стены. Снаружи сами стены оштукатурены и выкрашены желтой краской, кровля выложена битумной плиткой. Дом заново покрасили незадолго до того, как они с Мигелем переехали сюда. Бежевый ковер на полу все еще смотрелся как новый.
Мария влюбилась в этот дом с первого взгляда, с той самой минуты, когда они с Мигелем впервые увидели его. Ее привели в восторг и газон позади дома, и циннии на клумбах возле переднего крыльца, в общем, в таком красивом и уютном месте ей еще ни разу не доводилось жить. Мигелю дом тоже понравился, и он был жутко горд тем, что сумел подарить жене и их будущему ребенку такое замечательное жилище.
Ребенка Мигель хотел даже больше, чем сама Мария. Помимо жены и ее брата Рауля других родственников у него не было, во всяком случае, в этих краях. Большая часть его родни проживала в северной части долины Сан-Хоакин, неподалеку от Модесто. Мать Марии умерла пять лет назад, своего отца она не знала. Мать как-то рассказала ей, что он бросил их сразу после того, как родился Рауль, и с тех пор больше его не видела.
Лишившись родителей и не имея близких родственников, которые могли бы позаботиться о них, Мария и Рауль прибились к супружеской паре сезонных рабочих по фамилии Эрнандес, кочевавших от фермы к ферме. Брат и сестра нашли работу по сбору миндаля на плантациях, принадлежавших агрокомплексу «Харкорт фармз». Именно там Мария и познакомилась с Мигелем. Ей не было еще пятнадцати, а ее брату всего тринадцать. Неудивительно, что Мигель Сантьяго стал для них своего рода спасением.
Они поженились, когда Марии исполнилось пятнадцать лет. Вскоре остальные рабочие перебрались на новое место, а Мария и Рауль остались вместе с Мигелем на ферме. Хотя заработок их был невелик, на еду хватало, а Рауль мог ходить в местную школу. Весь первый год он исправно посещал уроки, однако сильно отставал от других учеников. Неудивительно, что вскоре он взбунтовался и отказался продолжать учебу.
К великому огорчению Марии, ее брат начал подолгу болтаться на улице и свел знакомство с дурной компанией. В конечном итоге Рауль попал в беду и был помещен в приемную семью. Увы, вскоре он оказался в центре заключения для несовершеннолетних правонарушителей. Совсем недавно его перевели в так называемый «дом на полпути», учреждение для реабилитации отбывших наказание несовершеннолетних правонарушителей. И вот теперь он будет жить на ферме «Тин Вижн»!
Похоже, что случилось чудо.
Еще одно чудо произошло два месяца назад, когда ее муж получил повышение на работе, его сделали на ферме бригадиром, смотрителем работ, одним из четверых. Помимо повышения он получил и этот дом.
Какой красивый, замечательный дом, в очередной раз подумала Мария, развязав пояс купального халата и бросив его на кресло. Одетая в короткую дешевенькую ночную рубашку, топорщащуюся на ее округлившемся животе, она обошла кровать. Господи, поскорее бы Мигель вернулся домой! Увы, он едва ли не каждый день задерживался на работе допоздна, и она уже почти привыкла к его отсутствию по вечерам.
Впрочем, неправда, не привыкла. Потому что в последнее время, когда Мигель задерживался на работе, а за окном становилось совсем темно, Марии становилось страшно.
Мария бросила взгляд на кровать: ей нравился огромный, упругий матрас. До переезда в этот дом ей никогда не доводилось спать в такой просторной и вместе с тем уютной постели.
Ей тотчас захотелось нырнуть под одеяло, положить голову на подушку и погрузиться в мирный сон. Она так устала сегодня, у нее немилосердно болела спина и гудели натруженные ноги. Этой ночью она обязательно постарается уснуть и проснется лишь тогда, когда Мигель вернется домой с работы. То, что случилось на прошлой и позапрошлой неделе, в эту ночь больше не повторится.
Было уже за полночь; в доме стояла абсолютная тишина. Мария приподняла красивое желтое покрывало, легла и натянула простыню до подбородка.
Ей было слышно, как в поле стрекочут цикады, и этот приглушенный, ритмичный стрекот постепенно ее убаюкивал. Подушка под головой казалась такой мягкой и уютной. Длинные черные волосы, распущенные по плечам, потому что так нравилось Мигелю, щекотали лицо. Мария немного поворочалась в постели, и вскоре ее веки сомкнулись.
На какое-то время она погрузилась в сон, глубокий и мирный. Она не слышала ни зловещих скрипов, ни стонов. Не ощутила она и порывов странного ветра. Но уже в следующую секунду воздух сделался гуще и плотнее. Умиротворяющий стрекот цикад внезапно прекратился.
Мария испуганно открыла глаза и посмотрела на потолок. У нее тотчас возникло ощущение, будто на грудь ей давит тяжелый, неподъемный груз. Затем слух ее уловил зловещие стоны и скрип, причем их источником вряд ли был ветер. Темноту спальни заполнил тяжелый, удушающий запах роз. Если не сказать, омерзительный. Мария испугалась, что ее вот-вот вырвет.
Липкий этот запах обволакивал ее, укутывал, словно саван. Он как будто пригвоздил ее к кровати и выдавливал из легких воздух. Мария попыталась приподняться, но у нее не было сил даже на то, чтобы пошевелиться. Более того, она не смогла даже заплакать, вообще не смогла издать ни единого звука.
Madre de Dios ! О Матерь Божья, защити меня!
И она беззвучно принялась молиться. Она просила Деву Марию ниспослать ей спасение от сил зла.
Господи, как же ей страшно! И главное, непонятно, что происходит. Она не понимала, были ли и эти звуки, и этот запах реальностью, или же она потеряла рассудок? В свое время ее мать страдала от опухоли мозга, которая в конечном итоге и свела страдалицу в могилу. Ближе к концу у нее частенько случались припадки и видения.
Неужели с ней сейчас происходит то же самое?
Мария заворочалась в постели, пытаясь подняться, но тело было неподвластно ей. Казалось, будто что-то постороннее вторглось в ее сознание, заполнило каждый его уголок, вытеснило из головы все мысли до единой.
Им нужен твой ребенок, – прошептал в ее голове чей-то тоненький голос. – Они отнимут у тебя твоего ребенка, если ты не уйдешь отсюда.
Мария подавила рвущееся из горла рыдание. Страх захлестнул ее с новой силой. Она принялась возносить молитву Пресвятой Деве, чтобы Мигель поскорее пришел к ней. Пусть он вернется домой, иначе будет слишком поздно.
Но Мигель все не приходил.
На ее счастье, тоненький голос постепенно сделался тише и вскоре умолк совсем. Наступила такая пронзительная тишина, что Марии показалось, будто никакого голоса не было вовсе. Потом она долго лежала в темноте, боясь пошевелиться, чтобы снова не повторился ужас предыдущих минут.
Наконец она заставила себя проглотить застрявший в горле комок и попыталась вздохнуть. Затем подняла руки и обнаружила, что они повинуются ей. Она лежала на спине, глядя в потолок, тяжело дыша и чувствуя, как дрожат ее пальцы. Матерь Божья, ну почему она так дрожит, а сердце в груди стучит так, будто она пробежала тысячу миль?
Мария осторожно вытянула ноги, подняла руки и, чтобы унять дрожь, сложила их на груди. После чего неуклюже приняла сидячее положение. Черные длинные волосы, почти достигавшие пояса, тотчас упали ей на плечи. Она подтянула колени к подбородку и, чтобы прикрыть их, натянула пониже подол ночной рубашки.
Это был ночной кошмар, – сказала она себе. – Тот же самый неприятный сон, который снился ей и раньше.
Глаза Марии наполнились слезами. Она прижала руку ко рту, чтобы сдержать рвущийся из горла стон. Боже, как же ей хотелось убедить себя в том, что этот кошмар лишь плод ее воображения.
Зак Харкорт открыл входную дверь дома, некогда бывшего его родным. Это было внушительное белое двухэтажное здание с передним и задним крыльцом. Построено оно было в сороковых годах двадцатого века и позднее не раз перестраивалось. Впрочем, для Зака здесь почти ничего не изменилось: в комнатах высокие потолки с лепниной, на окнах дорогие парчовые занавески. Полы из дубовых досок неизменно отполированы воском до зеркального блеска. Не обращая внимания на резкий скрип рабочих ботинок, Зак прошел через зал в комнату, в которой раньше располагался рабочий кабинет отца: типично мужская комната, стены обшиты панелями темного дерева, вдоль которых выстроились книжные полки, уставленные переплетенными в кожу томами с золотым обрезом.
Главенствующее положение в кабинете занимал огромный дубовый письменный стол, за которым когда-то сидел отец, но теперь восседал в дорогом кожаном кресле его старший брат Карсон.
– Я вижу, ты до сих пор не веришь в полезность стука в дверь, – произнес Карсон, поворачиваясь к Заку. Одна его рука по-прежнему лежала на бумагах. Его враждебный тон не вызывал никаких сомнений. Такая же неприязнь читалась и в глазах Зака.
Братья были примерно одного роста, оба высокие, однако Карсон, на два года старше Зака, отличался плотным телосложением, был шире в груди и плечах и внешне больше напоминал отца. Он был светловолос и голубоглаз, как его мать, тогда как Зак, родившийся от другой женщины, был поджарым и темноволосым. Эти почти черные вьющиеся волосы он унаследовал от матери, Терезы Берджесс, многолетней пассии их общего отца.
О Терезе говорили, что в ее жилах течет капелька испанской крови, унаследованной от прабабки, однако сама Тереза всегда это отрицала. И хотя кожа у Зака была более смуглая, чем у Карсона, а скулы – высокие и более резко очерченные, сам он не был уверен в своем мексиканском происхождении.
Впрочем, в одном он был уверен вполне. К великой досаде Карсона, глаза у него были карие и с золотистыми крапинками, точно такие, как и у его отца Флетчера Харкорта.
– Мне незачем стучать, – отозвался Зак. – Напомню на тот случай, если ты забыл: формально этот дом все еще принадлежит нашему отцу, что означает, что он в равной степени и мой так же, как и твой.
Карсон ничего не ответил. После того как Флетчер Харкорт получил травму, которая обрекла его на жизнь в инвалидном кресле и серьезно нарушила умственную деятельность, на Карсона как старшего сына была возложена роль опекуна фермы и всех коммерческих предприятий отца, включая и присмотр за его здоровьем. Принять такое решение судье было несложно: Зак был моложе и, что немаловажно, имел за плечами судимость.
Когда Заку исполнилось двадцать один год, он угодил на два года за решетку за непредумышленное убийство. А все потому, что, сидя за рулем в пьяном виде, стал виновником гибели другого человека.
– Что тебе нужно? – недовольно спросил Карсон.
– Хотелось бы узнать, как обстоят дела с прибылью? Хотя, зная твою скрупулезность, полагаю, что все в полном порядке.
– Все под контролем, как я и обещал. Я уже говорил тебе, что помогу собрать средства на твой проект. Именно этим в данный момент я и занимаюсь.
Два года назад Зак смирил собственную гордость и предложил Карсону устроить летний лагерь для мальчиков-подростков, имеющих проблемы с употреблением алкоголя и наркотиков. В юности он сам был таким, нередко попадал в сложные ситуации, постоянно восставал против семьи и закона.
Однако два года, проведенные в тюрьме штата Калифорния, сильно изменили его жизнь. Зак дал себе слово сделать все, что в его силах, чтобы помочь тем, кто имел несчастье оказаться в подобном положении.
Кстати, в то время он также не мог бы причислить себя к счастливчикам.
Тогда он был обозлен на весь мир и обвинял в своих бедах кого угодно, кроме самого себя. Чтобы чем-то себя занять в тюрьме, он от скуки, а также в надежде, что это поможет ему сократить срок заключения, принялся изучать закон и вскоре обнаружил в себе нечто вроде юридической хватки. Еще будучи в заключении, он получил аттестат о среднем образовании, прошел тест на проверку академических способностей и даже получил при этом высокие отметки. Затем отправился в Беркли и поступил на юридический факультет.
Впечатленный его стремлением изменить свою жизнь, отец помог ему получить образование. Благодаря материальной поддержке со стороны Флетчера Харкорта и деньгам, которые Зак зарабатывал сам, он сумел закончить курс юридических наук с самыми высокими отметками. Он отлично сдал экзамен на адвоката, а отец в свою очередь в очередной раз употребил все свое влияние на то, чтобы с сына сняли судимость и тот смог заниматься адвокатской деятельностью.
Сейчас Зак был преуспевающим адвокатом: офис в Вествуде, шикарная квартира в пригороде Лос-Анджелеса с потрясающим видом на океан. А также новенький кабриолет БМВ и джип, на котором он разъезжал по всей долине.
Он вел жизнь, не лишенную приятности, и хотел по возможности расплатиться за тот успех, которого добился. При этом он старался не беспокоить брата просьбами. Этому принципу он изменил два года назад, попросив брата об одном одолжении, после чего поклялся никогда не обращаться к Карсону ни с какими просьбами. Карсон и его мать задались целью сделать жизнь Зака невыносимой с того самого дня, как отец привел его, еще мальчика, в дом и объявил о своем намерении усыновить.
Натянутые отношения между ними никуда не делись, но компания «Харкорт фармз» принадлежала ему в той же степени, что и Карсону, и хотя полный контроль оставался за братом, земли было много, и место, выбранное Заком для своего проекта, представлялось просто идеальным.
Зак помнил тот день, когда обратился к брату с этим проектом, и свое искреннее изумление, когда Карсон охотно согласился с его предложением.
– Наконец-то ты высказал удачную идею, – произнес тогда Карсон, сидя за этим самым письменным столом.
– Значит, ты обещаешь, что «Харкорт фармз» выделит для моего проекта землю?
– Именно. Я даже помогу тебе с деньгами, лишь бы только этот твой проект смог принять практические очертания.
Потребовалось несколько месяцев, чтобы Зак понял: брат в очередной раз ловко переиграл его. Его проект стал проектом Карсона – хотя в его основу легли деньги Зака, – и теперь весь город оказался вроде бы в долгу у Карсона как у своего главного благодетеля.
Впрочем, Зак не слишком переживал по этому поводу. Пока Карсон оставался официальным представителем, денежные пожертвования продолжали поступать, причем в количестве достаточном для того, чтобы исправительная ферма исправно существовала и даже могла расширять свою деятельность. Чем большему числу мальчишек удастся помочь, тем лучше. Зак с радостью оставался в тени, считая, что помогать людям можно, не выпячивая при этом собственной значимости. Поскольку в глазах людей «Тин Вижн» теперь считается детищем Карсона, то и субботнее мероприятие если кому и сыграет на руку, то только его брату.
– Я просто хотел проверить, – произнес Зак, думая о благотворительном вечере, на котором его самого не будет. – Дай мне знать, когда понадобится моя помощь.
Субботний вечер он проведет на ферме, займется постройкой сарая вместе со своими подопечными. Недавно он пришел к выводу, что физическая работа ему даже очень нравится.
– Ты уверен, что не хочешь прийти на это мероприятие? – Карсон изобразил участие. Впрочем, Зак был уверен в другом: брату как раз меньше всего хочется, чтобы он туда явился.
– Нет, спасибо, не хочу портить тебе вечер.
– Ты мог бы привести с собой Лизу. Я приведу Элизабет Коннерс.
Это имя пробудило далекое воспоминание. Лиз Коннерс. Она была на четыре года младше его. Однажды, незадолго до того, как угодить в тюрьму, он пристал к ней неподалеку от кафе, в котором она подрабатывала после уроков. Лиз тогда залепила ему пощечину, – такой дерзости с ним не допускала ни одна женщина, – и он никогда этого не забудет.
– Мне казалось, что она вышла замуж и живет в другом городе.
– Верно, так оно и было когда-то. Она развелась и пару лет назад вернулась в Сан-Пико.
– Неужели? – Сказать по правде, сам он не хотел бы жить в этом крошечном городке. Хотя он и приезжал проведать отца, который теперь жил в пансионате, и время от времени работал на ферме «Тин Вижн», в том, что касалось Сан-Пико на большее он вряд ли был способен. – Передавай Лиз привет от меня.
Сказал и усмехнулся про себя, зная, что Лиз Коннерс вряд ли обрадуется такому привету. Кроме того, Лиз наверняка принадлежит к числу тех женщин, которые насквозь видят таких скользких типов, как его братец. Впрочем, о вкусах не спорят.
Карсон больше ничего не сказал и вернулся к бумагам, разложенным перед ним на столе. Зак, не попрощавшись, вышел из кабинета и направился к своему автомобилю. Его неприятно удивило, что Карсону известно о его отношениях с Лизой Дойл. Черт, ему меньше всего хотелось, чтобы брат был в курсе его личной жизни. Он и раньше не доверял Карсону, а теперь – тем более.
Что бы там ни подумал Карсон, Лиза была женщиной не в его вкусе. Зато она любила жаркий, необузданный секс без каких-либо взаимных обязательств, как, впрочем, и Зак, и они вот уже несколько лет встречались и спали вместе.
Выгода таких отношений была обоюдной. Когда он оказывался в городе, ему не было необходимости снимать комнату в мотеле, Лизе же не нужно было цепляться за первого встречного в баре, когда ей хотелось трахнуться.
Так что эта связь устраивала их обоих.
Услышав стук в дверь, Элизабет подняла голову. Дверь приоткрылась, и в дверном проеме появилась голова ее начальника, доктора Майкла Джеймса. Высокий, светловолосый, с серыми глазами, Майкл имел степень доктора психологии. Семейную клинику-консультацию Майкл Джеймс открыл пять лет назад. Элизабет работала у него последние два года. Майкл был помолвлен, однако явно не спешил связать себя узами законного брака, так, по крайней мере, казалось Элизабет.
– Как у тебя дела с Раулем? – спросил Майкл. Он относился к числу тех, кто симпатизировал юному мексиканцу. Рауль умел расположить к себе, хотя с первого взгляда казалось, будто он прилагает все усилия к тому, чтобы оттолкнуть от себя.
– Решил принять участие в программе «Тин Вижн».
– Замечательно! Теперь самое главное, чтобы он втянулся в новую жизнь.
– Мне кажется, ферма произвела на него впечатление. Еще бы, Сэм из тех, кто сумеет продать сметану даже коровам.
– Значит, и на тебя ферма произвела впечатление. Я так и думал.
– Там действительно все в полном порядке. Карсон проделал отличную работу.
– Это точно. Хотя похоже, что все, за что он берется, делается исключительно для саморекламы. До меня недавно дошел слух, будто он собирается баллотироваться в законодательное собрание штата.
– Я не слишком хорошо его знаю, но, судя по всему, его действительно интересуют общественные дела. И если он пройдет в законодательное собрание, то наверняка окажется на своем месте и от него будет польза.
– Вполне возможно, – ответил Майкл, хотя и с ноткой неуверенности в голосе.
Они еще какое-то время поговорили, после чего доктор Джеймс вышел. Не успел он закрыть за собой дверь, как уже в следующее мгновение в кабинете Элизабет зазвонил телефон. Подняв трубку, она узнала голос Рауля Переса.
– Я звоню по поводу моей сестры, – сообщил юноша. – Я виделся с ней сегодня утром, после того как Мигель ушел на работу. Мария была чем-то очень расстроена. Она, конечно, пыталась скрыть это от меня, но я-то ее хорошо знаю. Что-то с ней не так. Вы не могли бы найти время и заехать к ней сегодня?
– Я как раз собиралась навестить твою сестру, Рауль. Наверное, заеду через пару часов. Она будет дома?
– Думаю, да. Будет, точно. Мне очень хотелось бы знать, что с ней происходит.
– Постараюсь выяснить, – пообещала Элизабет и, положив трубку, задумалась. Интересно, чем же вызвано странное поведение сестры Рауля?
Впрочем, поскольку по работе ей постоянно приходится иметь дело с такими вещами как семейное насилие, наркотики, уличное хулиганство, а порой даже вооруженные грабежи и убийство, чтобы по-настоящему ее удивить, должно произойти нечто действительно из ряда вон выходящее.
Глава 3
Элизабет смогла справиться с делами лишь в пять часов вечера, когда ее рабочий кабинет закрылся до завтрашнего утра. Ей пришлось ехать по городу в самый оживленный час, но в Сан-Пико не было того бесконечного потока едва ли не липнувших друг к другу машин, как на автострадах Лос-Анджелеса. Живя в Санта-Ане, она была вынуждена буквально бороться за каждый квадратный дюйм дорожного пространства. Правда, на Мейн-стрит ей все равно пришлось дважды постоять на светофорах.
Центр Сан-Пико имел протяженность всего десять кварталов. На многих вывесках здесь красовались надписи на испанском языке. В химчистке Миллера на углу имелся автомат-прачечная. Рядом расположились магазин «Джей-Си Пенни» с заказами по каталогу, несколько магазинчиков, торговавших одеждой, и пара закусочных, в том числе и кафе «У Марж», в котором она подрабатывала, когда училась в старших классах.
Проезжая мимо кафе, она бросила взгляд на знакомый длинный пластиковый прилавок и отделанные розовым винилом кабинки для посетителей. Даже двадцать лет спустя здесь по-прежнему было полно посетителей. Впрочем, ничего удивительного. Кроме «Старого ранчо», ресторана на окраине города, в котором подавали стейки и свиные ребрышки, это было единственное место в Сан-Пико, где относительно прилично кормили.
Вдоль тротуара, как и на других улицах центральной части городка, рос ряд платанов. Поблизости имелись также несколько бензоколонок, «Бургер Кинг», «Макдоналдс» и захудалый бар под названием «Роуд-хаус» – в том месте, где пятьдесят первое шоссе пересекалось с Мейнстрит. Самым крупным благодеянием для городка стало появление два года назад универмага «Уолл-Март», удовлетворявшего потребности горожан и жителей нескольких соседних городков.
Элизабет проехала дальше по Мейн-стрит, направляясь к владениям компании «Харкорт фармз», или, как ее здесь называли, харкортской ферме. Маленький желтый домик, в котором жили Мария и Мигель, стоял чуть в стороне от дороги, ведущей к угодьям фермы. Дальше располагались также и дома трех других бригадиров, с полдесятка коттеджей сельскохозяйственных рабочих и большой двухэтажный хозяйский дом. Последний стоял на отшибе, чуть поодаль от остальных строений.
По пути к ферме Элизабет пересекла заброшенную железнодорожную ветку, проходившую недалеко от дома. Почти доехав до цели, она свернула на подъездную дорожку, остановилась и вышла из машины.
Ей пришлось целых два года копить деньги, чтобы в рассрочку расплатиться за этот автомобиль, в который она просто влюбилась. Садясь за руль на обтянутое красной кожей сиденье, она всякий раз чувствовала себя намного моложе своих тридцати лет. Собственно говоря, «акуру» она потому и купила, чтобы чувствовать себя не такой старой, как ей порой казалось.
Элизабет прошла по бетонированной дорожке мимо клумбы с красными и желтыми цинниями и постучала во входную дверь. Через пару минут дверь распахнулась, и Мария Сантьяго впустила ее в дом.
– Мисс Коннерс, это вы! – улыбнулась она. – Вот уж не ожидала! Рада видеть вас. Прошу, входите.
Если бы не огромный живот и увеличившаяся в размерах грудь, девятнадцатилетнюю Марию Сантьяго можно было бы даже назвать стройной. Длинные черные волосы заплетены в косы и закинуты за спину.
– Спасибо, – поблагодарила Элизабет и вошла в дом, в котором Мария неизменно поддерживала образцовый порядок. Впрочем, хозяйка дома также была одета чисто и опрятно – в белые коротенькие брючки и свободную блузку-распашонку в голубой цветочек. Если не считать морщинок в уголках рта и залегших под глазами теней, вид у нее был очень даже привлекательный.
– Мы с Мигелем хотим поблагодарить вас за то, что вы делаете для Рауля. Я никогда еще не видела его таким радостным, хотя он, конечно, старается не показывать виду. – Мария на мгновение нахмурилась, как будто что-то вспомнив. – Скажите, у него сейчас все в порядке? Вы ведь не из-за него приехали ко мне?
– Нет, конечно нет. Не поэтому. Это никак не связано с Раулем. Наоборот, твой брат тревожится за тебя, Мария. Рауль сам попросил меня заглянуть к тебе.
– Почему же он об этом попросил?
– Он считает, что ты чем-то сильно расстроена. Но он не может понять чем. Надеется, что ты все сама мне расскажешь.
Мария поспешила отвести взгляд в сторону.
– Мой брат просто напридумывал всякой ерунды. Со мной все в порядке, да вы сами это видите.
Даже сейчас, на шестом месяце беременности, Мария – большеглазая, с правильными чертами лица – действительно хорошо выглядела, не растеряв и толики своей красоты. Элизабет познакомилась с Марией и Мигелем через Рауля, и они ей оба понравились, хотя властные замашки Мигеля порой вызывали у нее раздражение.
– На улице очень жарко, – сказала Мария. – Могу предложить холодного чая со льдом. Хотите?
– Это было бы замечательно, с удовольствием выпью.
Они прошли на кухню, где стоял круглый деревянный стол. Мария направилась к холодильнику, достала пластмассовый кувшин, бросила в два высоких стакана кубики льда и налила холодного чая. Затем поставила стаканы на стол.
– Не хотите добавить сахара?
– Нет, спасибо.
Элизабет села за покрытый пестрой клеенкой стол и сделала глоток чая.
Добавив сахара в свой стакан, Мария размешала его с бóльшим, чем следовало бы, усердием. Интересно, что за проблемы у этой юной женщины? – подумала Элизабет.
Рауль юноша неглупый и наблюдательный. Он вряд ли стал бы понапрасну звонить ей. Наверное, на это имелась какая-то веская причина.
– Должно быть, тебе нелегко одной весь день оставаться дома вдали от города, – осторожно начала Элизабет.
– У меня всегда много работы, так что скучать мне некогда. Обычно с утра и до самой жары я работала в саду. Но теперь, когда ребенок стал больше, я уже не могу долго находиться на солнце. Но мне есть чем себя занять. Я чиню одежду, убираю в доме, готовлю для Мигеля еду. С тех пор как мы переехали в этот дом, он стал приходить на обед. Он очень много работает. Я люблю, когда у меня есть еда и я могу его хорошо накормить.
– Вы ладите? У вас хорошие отношения?
– Si, мисс Коннерс. Мы ладим. Мой муж – очень хороший человек. Он меня всем обеспечивает, всегда заботится обо мне.
– Я в этом и не сомневалась. И все же, насколько я понимаю, он работает допоздна, а это значит, что ты долго остаешься одна. Скажи, по этой причине ты плохо спишь? – Элизабет наконец решилась задать рискованный вопрос. Это было не более чем предположение, и если она не угадала, Мария еще больше замкнется в себе.
– Почему… с чего вы взяли, будто я плохо сплю?
– Просто у тебя усталый вид, Мария, вот почему. – Элизабет протянула руку и сжала ладонь девушки. – Что происходит, Мария? Расскажи мне!
Мария покачала головой, и Элизабет заметила в ее глазах слезы.
– Я не уверена. Точнее, я не понимаю, что происходит. Что-то точно происходит, но я не знаю, что именно.
– Что-то? Что же именно?
– Что-то очень нехорошее, и я боюсь признаться в этом Мигелю. – Мария отняла руку. – Я думаю… Я думаю, что у меня развивается та же самая болезнь, что и у моей матери.
Элизабет нахмурилась:
– У твоей матери была опухоль мозга, верно? Ты именно это имеешь в виду или я ошибаюсь?
– Si, опухоль. Опухоль мозга. Незадолго до смерти у нее возникли видения, она видела то, чего на самом деле не существует, слышала какие-то голоса, которые ее звали. – Подавшись вперед, Мария обхватила свой огромный живот и расплакалась.
Элизабет откинулась на спинку стула. Что ж, вполне возможно, предположила она, хотя наверняка могут быть и другие объяснения.
– Все правильно, Мария. Ты знаешь, что я в любом случае помогу тебе, если только это в моих силах. Объясни мне, почему ты считаешь, что у тебя может быть такая же опухоль мозга, как и у твоей матери.
Мария подняла голову и дрожащей рукой смахнула со щеки слезы. Затем глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
– Ночью… когда Мигель еще на работе, я иногда слышу странные звуки. Такие неприятные звуки, скрип, стоны, мычание и тому подобное. Кажется, будто завывает ветер, однако никакого ветра нет. Воздух в комнате начинает густеть, становится таким тяжелым, что им трудно дышать. – Мария замолчала и сглотнула. – И потом этот запах.
– Запах? Какой запах?
– Si. Похоже на запах роз, только очень сильный. Я думала, что задохнусь от него.
– Сан-Пико славится своими розами. Здесь их выращивают вот уже более сорока лет. От них никуда не скроешься. – Элизабет еще раз сжала пальцы Марии, холодные и дрожащие. – Не забывай, что ты беременна, Мария. Когда женщина носит под сердцем ребенка, с ней порой творятся самые причудливые вещи. Например, ей мерещатся всякие запахи.
– Правда?
– Конечно. Такое часто бывает.
Мария снова отвела взгляд.
– Я не понимаю, что именно происходит. Иногда… иногда все как будто происходит на самом деле. Иногда мне кажется…
– Что тебе кажется, Мария?
– Что mi casa es encanrada.
Элизабет сносно говорила по-испански, правда, лишь в силу специфики своей профессии.
– Ты считаешь, что в твоем доме водятся привидения? Но ты ведь не веришь в это?
Мария тряхнула головой. В глазах у нее снова блеснули слезы.
– Я не знаю, во что мне верить. Знаю лишь то, что по ночам мне бывает очень страшно.
Все понятно, она бывает настолько испугана, что не может уснуть, подумала Элизабет.
– Ты хочешь сказать, что на самом деле видела привидение?
Мария Сантьяго покачала головой:
– Привидения я не видела. Лишь слышала его голос в моей голове.
– Послушай меня, Мария. В твоем доме нет никаких привидений. Таких вещей, как призраки, просто не существует.
– А как же Иисус? Иисус восстал из мертвых. Его еще называет Святым Духом.
Элизабет откинулась на спинку стула. Она занимается социальной работой с тех пор, как окончила колледж, за это время ей приходилось решать сотни самых необычных проблем, но с подобным она столкнулась впервые!
– С Иисусом все обстоит иначе. Он – сын Божий, и его призрак не живет в твоем доме. Ты действительно считаешь, что в твоей спальне обитает привидение?
– Или в доме водится привидение… или я умру так же, как и моя мать, – ответила Мария и снова заплакала.
Элизабет встала из-за стола.
– Не надо плакать! – попыталась она успокоить измученную женщину. – Ты не умрешь, с тобой все будет в порядке. Но чтобы нам убедиться, что никакой опухоли у тебя нет, я договорюсь с врачом. Доктор Цумвальт сделает тебе компьютерную томографию. Уверена, что у тебя все нормально.
– У нас нет денег на такие обследования.
– Это будет для тебя бесплатно. Разумеется, если доктор Цумвальт решит, что тебе действительно нужна томография.
– Это больно?
– Нет, ничуть не больно. Просто они сделают снимок твоего мозга.
Мария поднялась со стула.
– Обещайте, что ничего не расскажете Мигелю.
– Обещаю. Я ничего не расскажу твоему мужу. – Элизабет хорошо представляла себе, что скажет Мигель Сантьяго, если узнает, что его юная жена верит в то, что в их доме водятся привидения.
– Мы поедем в клинику уже завтра?
– Сначала мне нужно договориться. Я позвоню тебе сразу, как только мне скажут, во сколько там нужно туда явиться. Тогда я сама заеду за тобой и отвезу в клинику.
Мария попыталась улыбнуться:
– Спасибо.
– Рауль обязательно спросит у меня, как все прошло.
– Скажите ему, что со мной все в порядке.
Элизабет вздохнула:
– Я скажу ему, что отвезу тебя в клинику, чтобы проконтролировать течение беременности.
Мария кивнула и бросила взгляд в сторону спальни.
– Только попросите доктора ничего не говорить Мигелю.
Карсон Харкорт подъехал к двухэтажному четырехквартирному дому на Черри-стрит, вылез из «мерседеса» и направился к квартире В. Район города, в котором стоял дом, был спокойным, можно даже сказать, самым тихим и безопасным во всей округе.
Карсон опоздал всего на несколько минут, однако в свое оправдание решил, что к его приезду Элизабет наверняка еще не будет готова. Женщинам ведь всегда не хватает времени.
Он коротко постучал в дверь. Каково же было его удивление, когда ему открыла абсолютно готовая к предстоящему мероприятию Элизабет. Взгляд Карсона скользнул по длинному, до пят, темно-голубому платью с блестками.
Карсон Харкорт невольно улыбнулся. Нет, он все-таки не ошибся, когда, поддавшись минутной слабости, пригласил Элизабет Коннерс на благотворительный вечер. Конечно же он еще тогда обратил внимание, что она хороша собой. У него возникло подозрение, что, если с нее снять невыразительный деловой костюм, она тотчас преобразится в совершенно другую женщину.
– Вы потрясающе выглядите, – совершенно искренне отвесил ей комплимент Карсон. Элизабет была немного выше среднего роста, стройная, с красивой осанкой. Вечернее платье выгодно подчеркивало все изгибы ее фигуры. Карсон успел разглядеть полную грудь, изящные плечи, тонкую талию, округлые линии бедер.
«Как это я не обратил внимания на нее раньше», – мысленно укорил он себя.
– Спасибо за комплимент. Вы сами прекрасно сегодня выглядите, Карсон.
Карсон Харкорт улыбнулся. Он знал, что всегда хорошо выглядит в смокинге. Черный цвет выигрышно подчеркивал его светлые волосы и голубые глаза, а покрой смокинга – ширину плеч. Все это было бы хорошо, если бы не адская жара. Он всего на пару минут вылез из прохладного салона, в котором работает кондиционер, и уже успел вспотеть. Не говоря уже о том, что горло ему сдавливает плотно застегнутый воротничок белой рубашки!
– Пойдемте. В машине будет прохладнее.
Элизабет кивнула и приняла протянутую Карсоном руку.
Тот подвел ее к своему серебристому «мерседесу» и распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья. Не успел он вставить в панель зажигания электронный ключ, как кондиционер заработал в полную силу. Карсон уже давно не проводил времени в женском обществе. Бросив взгляд на Элизабет, он решил, что на этот раз все будет иначе. Сегодняшнюю ночь они проведут вдвоем. Он даже дал себе слово, что именно так и будет.
Они приехали к самому началу благотворительного вечера. Карсон провел Элизабет через толпу приглашенных, кивая немногим знакомым, и повел ее в глубь зала. Подойдя к бару, где гости должны были сами платить за выпивку, он заказал шампанское для Элизабет и виски с содовой для себя. В баре они пообщались с некоторыми гостями, в том числе с Сэмом Марстоном, супругами Фокс, – самыми крупными жертвователями, – и несколькими психологами из местной школы.
– Вот уж не подозревала, Элизабет, что встречу тебя здесь! – Этот голос принадлежал ее подруге Гвен Питерсен. Та пришла с мужем Джимом, районным управляющим банка «Веллз Фарго».
– Честно говоря, я не собиралась сюда, но Карсон любезно пригласил меня. Я как раз хотела позвонить тебе, но в последнее время была очень занята.
Взгляд Гвен переместился с Элизабет на Карсона и задержался на нем на мгновение, как будто Гвен размышляла о том, что связывает этих двоих. Впрочем, ее лицо тотчас озарилось улыбкой.
– Это прекрасная идея. – Гвен была невысокая, рыжеволосая, красивая.
Если только он не ошибается, подумал Карсон, у Питерсенов двое сыновей. Он улыбнулся ей в ответ:
– Я тоже думаю, что это была хорошая идея.
Взгляд Гвен снова вернулся к подруге.
– Я обязательно позвоню тебе в начале недели. Нам обязательно нужно встретиться и пообедать вместе.
Элизабет кивнула:
– Увидимся. Счастливо, до скорого!
До начала официального открытия благотворительного вечера оставались считаные секунды. Карсон усадил Элизабет за покрытый белой скатертью стол и сел рядом.
После того как последние гости заняли свои места, в помещении стало тихо. Вечер проводился в банкетном зале отеля «Холидей Инн», где обычно устраивались все подобные городские мероприятия.
Карсон представил свою спутницу людям, сидевшим за соседними столиками. Кое-кого из них Элизабет знала. Все они вели за столом учтивые разговоры. Кстати, обед, который им подали, был в известном смысле традиционным и состоял из резиноподобой утки с непонятным коричневым соусом, теплого картофельного пюре и переваренной брокколи. Затем настало время десерта. На сладкое подали вполне приличный шоколадный мусс, бл
