Оглавление

Об авторе

Дмитрий Витер родился в 1975 году в Монино Московской области. Школьные годы провел в городе Шостка. Окончил мехмат МГУ, кандидат физико-математических наук (2002).

Пишет стихи и рассказы, занимается переводами с английского языка. Лауреат Всероссийских Пушкинских студенческих конкурсов поэзии (1995–2000). Член Московской городской организации Союза писателей России с 1998 года. Стихи опубликованы в сборниках «Шестое измерение» (2002) и «Серебряные стихи виртуального века» (2009).

Призер литературных конкурсов «Рваная грелка», «Вареники», «Боржч», «Золотая чаша», «Фантрегата», «Азимут». Рассказы вошли в антологии «Самая страшная книга», «Темная сторона дороги», «Квартирный вопрос», в сборники «Роскон-Грелки». Первый сборник рассказов «23 рассказа. О логике, страхе и фантазии» вышел в 2018 году. Рассказы публиковались в журналах «Если», «Полдень», «Юный техник», «Меридиан», «Фантастика и детективы», «Азимут», «RedRum».

Пишет сценарии («Все зомби любят кино», «Оригами», «Ушастик», «Кровавый попкорн», «Исходник») и снимается в кино («Атака советских зомби», «Странник», «Квест страха», «Спутник»).

Вместе с Алексеем Петровым (Санкт-Петербург) создал клуб любителей страшного кино КЛУБ-КРИК — портал рецензий и критических обзоров на фильмы ужасов, триллеры и фантастику.

Предисловие

Наверное, вступительное слово от руководителя семинара сверхмалой формы не должно быть размером с роман «Война и мир» :-) Поэтому скажу кратко, но от души.

Миниатюры (они же «танцы на открытке») — совершенно особый жанр. Почему на «Варениках» работаем именно в этом направлении?

Краткость, хотя и мачеха гонорара, но всё-таки сестра таланта.

Для меня 2000, 2500, а, тем более, 3000 знаков — это непаханое поле до горизонта. Потому, что векторная литература (поэзия то есть) строится на совершенно иных принципах, нежели растровая литература (проза то бишь). Если в растре почитается писательской добродетелью выписывание подробностей с максимально возможной деталировкой (сучок на заборе, дырка в носке у главного героя, капелька крови на вилке), то в векторной литературе (как и в векторной графике) нет изображения, как такового. Вместо увесистых точек на дюйм там только формулы. Штрихи, наброски, как у великих графиков и карикатуристов. Поэт прыгает со штриха на штрих, с кочки на кочку, жонглирует аллюзиями и образами… А мозг читателя сам дорисовывает отсутствующее изображение, заполняя лакуны фрагментами собственных жизненных переживаний. Получается штучная работа для одного этого самого читателя, но её невозможно залить фиксажем и остановить мгновение.

Авторы семинара «Притяжение» (или конкурса «Вареники», как больше нравится) кто три года, кто пять, а кто и все десять лет существования семинара учатся работать на стыке двух великих жанров. Набивают руку, впихивая невпихуемое и воплощая замысел в невероятно малом для прозаика объёме. Вне всякого сомнения, такое умение для любого сильного автора никоим образом нелишнее.

Я, один из пионеров-первопроходцев фэндома, рад, что сильные и интересные авторы доверяют мне часть их тренировок, часть полировки мечей их литературных талантов. Дмитрий Витер — один из самых интересных авторов семинара. Я горжусь тем, что Дмитрий давно и часто присаживается к «вареничному столу» и в процессе наших ежемесячных заездов создаёт короткие, но очень интересные рассказы. И дело не только и не столько в количестве первых мест.

Моя главная задача, как руководителя семинара — чтобы появлялось больше интересных рассказов. Она успешно выполняется уже десять лет, спасибо за это всем авторам и, конечно же, Дмитрию Витеру.

Сергей Битюцкий

Перед сеансом

Посвящается моему отцу —

Витеру Александру Владимировичу (1948–2023)

Рассказ-миниатюра — на 2500–3000 знаков без пробелов, да еще на заданную тему (или сразу на несколько тем) — это вызов. Да еще и времени в обрез. Это почти настоящий спорт. И такую спортивно-литературную атмосферу создал писатель Сергей Битюцкий на своей конкурсной площадке «Вареники». Мои пятьдесят два рассказа с этого конкурса я и включил в эту книгу. Часто мне приходилось урезать тексты до нужного лимита, жертвуя то прилагательными, то целыми абзацами. Сюда я включаю полные версии рассказов. Но все равно они очень короткие — каждый можно «съесть» за один присест. В году как раз пятьдесят две недели, так что если читать по одному рассказу каждый понедельник, получится как раз на год! :)

Почему конкурс называется «Вареники»? Потому что короткие рассказы — как вареники, маленькие и вкусные. Но это — кулинарная ассоциация, а мне ближе — киношная. Мне кажется, хороший рассказ похож на небольшое кино. А точнее — на короткометражку, пусть даже и настоящей экранизации этих рассказов (пока) не существует. Как и в большом кино, маленькому фильму нужны завязка, развитие конфликта, кульминация, развязка, причем в сжатом, концентрированном виде. В миниатюре нет времени и места на раскачку. Вы с самого начала должны показать героев, место действия, зрителю/читателю нужно увидеть мизансцену. И никаких описательных длиннот — эту роскошь оставим для романов (и фильмов длиной в три часа).

Короткометражки плохо продаются (как и рассказы, хе-хе), поэтому их часто выпускают в виде тематических альманахов — на тему Хеллоуина, или злых клоунов, или «потерянных пленок». Сделаю так и я. Рассказы в этой книге объединены в альманахи по «киношным» темам — можете читать их в любом порядке. Чтобы пояснить, на какой поджанр я ссылаюсь, буду приводить несколько кинореференсов, которые мне кажутся подходящими иллюстрациями для этого типа фильмов. Разумеется, это не исчерпывающий список — просто это либо фильмы, которые я смотрел в детстве и они врезались в память, либо просто они мне нравятся. Да, и еще к каждому рассказу указана тема, на которую он написан.

Эта книга посвящается моему отцу. Он не был ни режиссером, ни кинокритиком — просто любил кино и кинопленку (еще бы, ведь папа всю жизнь проработал на производстве кино- и фотопленок «Свема»), но каким-то чутьем, пока мы смотрели вместе кино (а мы смотрели его много), он сумел донести до меня в детстве базовые вещи про истории, про киноязык, про картинку на экране. Он не учил меня по учебникам. Просто рассказывал, что не надо дергать при съемке трансфокатором. Панорамировать надо медленно. Не показывать людей со спины. Зрителю должно быть понятно, что он видит и кто на экране. Если зрителю дискомфортно и хочется, чтобы кадр поменялся, значит, сцену нужно сокращать. И вот это, пожалуй, главное: плохое кино — это скучное кино. Поэтому я надеюсь, что читать эти истории-короткометражки вам будет нескучно.

Я задумал эту книгу и ее название — «Я не умру в понедельник» — в конце 2022 года. Ничто не предвещало, что уже в июне 2023 года отца не станет. Он ушел в среду.

Спасибо за всё кино, которое мы посмотрели вместе, пап.

И тебя вылечат, или Нехорошие больницы

Вы бывали в больницах? Даже не в качестве пациента (хотя такой опыт имел, наверно, каждый из нас), а хотя бы в качестве посетителя. Помните атмосферу? Даже в самых продвинутых и комфортабельных палатах витает дух удрученности и страха. Что уж говорить о больницах, где палаты набиты битком, пациенты лежат в проходах и в коридорах, а персонал не блещет дружелюбием и жизнерадостностью? Вам нужна атмосфера фильма ужасов? Она там, в больничных палатах, операционных и длинных гулких коридорах.

В чем-то жанр нехороших больниц похож на нехорошие гостиницы (про них позже). Но «больничный» жанр еще суровее. Острее. Беспощаднее. Ведь в гостиницу герои въезжают, как правило, здоровыми. А в больницу… сами понимаете.

Итак, в этом «альманахе короткометражек» — рассказы о больницах, врачах, пациентах… Добро пожаловать в приемный покой!

Кинореференсы:

— Американская история ужасов (American Horror Story, США, сериал, 2-й сезон, 2012–2013)

— Клаустрофобы: Инсомния (Double Blind, Ирландия, 2023)

— Коматозники (Flatliners, США, 1990)

— Королевский госпиталь (Kingdom Hospital, США, сериал, 2004)

— Королевство (Riget, Дания, сериал, 1994—2022)

— Кошмар на улице Вязов 3: Воины сна (A Nightmare on Elm Street 3: Dream Warriors, США, 1987)

— Патология (Pathology, США, 2008)

— Пролетая над гнездом кукушки (One Flew Over the Cuckoo’s Nest, США, 1975)

Вес столба

(темы «Гори, гори ясно!» и «Небо оказалось тверже и ближе, чем мы думали»)

Человек в форме хмурится. Трет лоб.

— У вас голова болит? Давление? — спрашиваю участливо.

Я уже почти высох.

— Заткнись, поджигатель хренов! — отмахивается человек. — Подписывай!

Он пододвигает ко мне листок. Пробегаю глазами:

«Я, прочерк ФИО… признаю, что пытался поджечь… записано с моих слов… подпись, прочерк ФИО».

Делаю вид, что читаю. На самом деле я рассчитываю площадь листа А4. Примерно одна шестнадцатая квадратного метра. На листок давит воздух. Всем весом своего столба. И на погоны человека в форме тоже давит. Только он этого не замечает. Делает вид, что его это не касается.

— Подписывай! — рявкает он.

Беру ручку, пишу.

Человек в форме читает, и лицо его багровеет.

— Паскаль? Не похож ты на француза! А фамилия?

— Идите на крышу, — говорю я ему.

Он смотрит на меня как на идиота.

— Чем выше вы поднимаетесь, тем легче атмосферный столб, — пытаюсь объяснять понятно, как ребенку. — Поспешите. Небо приближается.

Пока человек кому-то звонит, я смотрю на экран его компьютера. Там бесконечной петлей прокручивается немая сцена с камеры наблюдения. Подсобка в торговом центре. Я стою на стремянке, в руке зажигалка. Поднимаю руку. Чиркаю колесиком. В здании начинает идти дождь. Словно тучи уже снизились до уровня третьего этажа.

Человек в форме кладет трубку и натужно улыбается.

— Теперь ты не моя проблема, — говорит он.

Но все еще морщится. Точно давление.

***

— Эй, Паскаль! — кричат мне во дворе. — Ну давай, расскажи, как небо на голову падает!

Психи смеются, чтобы скрыть головную боль. Сейчас все пьют таблетки от головы. Даже главврач и медсестры.

— Оно не падает, — объясняю я. — Оно опускается.

Психи уходят в столовую. Навстречу им идет высокий худой санитар. Тот самый, что может все достать.

— Эй… Мне бы покурить! — прошу я.

— Щас! — цедит он. — Поджигателю — спички? Я не тупой.

— Я при тебе буду курить, — говорю я. — Всего одну.

— А ты мне что?

— Что захочешь, — просто отвечаю я.

Его глаза становятся сальными.

— Пойдем, — говорит он.

Мы заходим в глухой угол двора за разросшимися кустами.

— Выкуришь прямо здесь, — шепчет он. — А потом отработаешь…

Я киваю. Он дает мне сигарету. И коробок с единственной спичкой.

Неловко закусываю сигарету зубами — делаю это в первый раз — и вытягиваю руку вверх, чтобы проверить. Оно здесь.

— Ну давай уже, — торопит он.

Дожидаюсь, пока стихнет порыв ветра. Чиркаю спичкой и поднимаю ее.

Незажженная сигарета вываливается изо рта и падает в грязь.

Небо вспыхивает, как крыша Нотр-Дама.

Я успеваю упасть на колени. Санитар выше меня, и огонь охватывает его волосы. Он кричит, падает на землю, пытается зарыться головой в грязную лужу.

Кусты вспыхивают. Лопаются окна в столовой.

Наверное, Бога нет. Если бы Бог был, он бы тоже включил систему пожаротушения. Дождь. Но дождя нет.

Небо горит в полуметре над моей головой. И сгорает.

Я медленно встаю с колен. Санитар в грязи стонет и сыплет проклятиями. Осторожно протягиваю руку вверх и понимаю, что невидимого потолка больше нет. И давления больше нет.

Я свободен.

Снять маску

(тема «Не заглядывай под маску»)

— Доктор, я хотел бы снять маску. Она мне… жмет.

Ну вот. Будь я без маски, пациент увидел бы мои эмоции — вот еще один симулянт, до конца рабочего дня вечность, кабинет тесный, инфляция растет, зарплата маленькая, шея чешется, как же мне все надоело. Но я в маске. Как же еще.

— Уверен, это поправимо, давайте проверим!