Тридцатишестилетняя Ида замужем, давно живет в Риме и работает на радио. Мать Иды, которая все эти годы оставалась в Мессине, хочет продать их старый дом. Она просит дочь приехать, чтобы та решила, что из вещей оставить, а что выбросить. Очутившись в родном городе, Ида с новой силой чувствует боль утраты, которую понесла много лет назад, когда однажды утром ее отец ушел из дома и больше не вернулся. Зловещая недосказанность между матерью и дочерью, странная дружба, которая приносит лишь опустошение, ощущение неприкаянности, осложнения в отношениях с мужем — переживания становятся ярче и болезненнее в доме ее детства, где после исчезновения отца она росла безвольным существом, живущим в постоянном страхе. Она осознает, что пришло время разобраться с призраками, осаждающими ее душу, и найти выход из этого порочного круга
Тонко, психологично. Про утрату, которую нужно отгоревать, иначе боль так и не отпустит. Не понравились последние 20% книги - несколько пошловато и как-то нескладно, будто автор торопилась закончить книгу. Но первые 80% доставили большое удовольствие.
Было интересно познакомиться именно с итальянским автором, за что большое спасибо Поляндрии
Мой отец отступил на задний план, сегодня мы плачем не по нему, а по тому, что не оплакали его много лет назад, и, неуклюжие в своей темной одежде, урываем кусок чужой боли, чтобы изжить свою давнюю скорбь
Двойником самого темного страха является удивительная легкость, поэтому мне захотелось заняться любовью, всепоглощающей, как в первые дни. Я повернулась и начала порывисто ласкать мужа, но из его рта раздался звук, похожий на всхлип, а тело сжалось, словно защищаясь. Мы могли бережно касаться друг друга, баюкать друг друга, но возможность заниматься любовью заставляла нас отступать подобно напуганным животным; она не повышала нашу уверенность в себе и в другом, скорее наоборот, предвосхищала потерю той малой телесной близости, которую мы обрели с таким трудом. Мы знали друг друга слишком хорошо и смущались вида своих обнаженных тел, понимая, что ни один из нас двоих не устоит перед этим зрелищем, но не потому, что находит тело другого красивым или притягательным, а потому, что уже не знает, что́ и как ему сказать, с тех пор как в постели между нами спит словарь того языка, на котором мы прекратили говорить.