Оглавление

ЗАГАДОЧНОЕ ЗИМОВЬЕ

Проработав на левобережье реки Оленек около 15 лет, я объездил на вездеходах и проплыл на резиновых лодках 500-тках по всем ее водотокам и, при написании отчетов о работе, отвечал и за речные аллювиальные отложения.

Все водотоки были в своем строении примерно одинаковы. Наиболее крупные имели до двух надпойменных террас и спрямленные русла, что говорило о происходящем в настоящее врем поднятие территории и ее интенсивном врезе.

Где бы мы не проезжали или проплывали любопытство принуждало нас посещать каждую оставленную стоянку якутов-оленеводов и, тем более, зимовья-избушки. Ничего интересного на стоянках не было, только треугольные шатры-чумы из жердей. Иногда можно было встретить оставленный умывальник, то ли брошенный, то ли забытый, да прохудившиеся прогоревшие печки-буржуйки из тонкого металлического «черного» железного листа 0,5 мм.

Проезжая на вездеходе вдоль нартовского следа, охотники-промысловики стали часто пользоваться вместо оленьих упряжек мото-нарты, увидели сбоку нартовского следа новенькую печку-буржуйку — видно плохо закреплена была и свалилась незаметно. Брать не стали, может еще проедут до сильного снегопада, подберут.

А вот полбанки сгущенки какого-то ротозея мы съели с удовольствием. Видно, сосал из дырочки в крышке, да выронил при тряске. Не будешь же останавливать из-за этого упряжку оленей или мотонарты и возвращаться за банкой.

На одной из стоянок в Верхоянье я даже нашел нарезную берданку калибра 10.8. Пуля — 30 грамм. В хороших руках, как мне потом сказали, можно смело на медведя ходить по кустам. И ствол и приклад почему-то валялись отдельно друг от друга прямо на земле, не по хозяйски как-то. Не нужна, так повесь на дерево, что бросать-то так. Ствол я отмочил в керосине уже в Москве на даче у тестя, а приклад, серый от долгого лежания на земле, покрасил в коричневый цвет и покрыл лаком. Получился прекрасный раритет, чтобы повесить на стену для красоты. Гильзы меня научили делать, используя гильзы от охотничьего карабина. Но в тайгу с собой я эту игрушку брать не стал — гильзы клинило и затвор их плрхо вытаскивал, да и весила эта бомбарда не меньше 5 кг.

Встречающиеся избушки были или полуразрушены временем и человеком, или, наоборот, в хорошем состоянии. Их охотники-промысловики использовали как зимовья при объезде своих охотничьих угодий. Обычно они были пустые, некоторые с нарами. Двери были обычно не заперты, а на некоторых были небольшие амбарные замки — в них через окошко или щель видны были подвешенные к потолку связки капканов на лису, песца и соболя.

Из брошенных на полу разрозненных частей я собрал себе с десяток действующих и использовал их преимущественно для ловли ондатры. Иногда, по осени сооружал и прислоненные к дереву шалашики с капканами на бегающую пушнину.

Так вот, один из маршрутов, где-то в середине 80-х, я должен был совершить по речке Севернэй (или, по другой трактовке, речке Северной). На стареньком вездеходе ГАЗ-47 мы заехали в устье речки и стали продвигаться вверх по руслу. Сразу обратил внимание на отличие этого ручья от всех других. Если, обычно, ручьи отличались хорошей проходимостью для вездехода, хотя бы по одному из склонов, и песчано-галечными косами с мелкими перекатами, то днище Севернея было сильно заросшее высокими и густыми зарослями тальника, а русло часто петляло и представляло собой череду глубоких бочагов с глубокими же перекатами. Тальник вездеход валил без проблем, только пыль сыпалась, а вот с переездом с косы на косу почти ничего не получалось. Чтобы не рисковать утонуть, приходилось лезть на склон.

Все-таки мы потихоньку продвигались вверх, а на одной из расчисток в подножии галечников 2-й надпойменной террасы, был вскрыт слой песка с более древними галечниками. Никем из предыдущих исследователей при картировании территории эти галечники встречены и описаны не были. Можно предположить, что эта речка является самой древней в бассейне левых притоков реки Оленек.

Случилось нам и обнаружить древнюю необычную для этих мест избушку. Она стояла в глухом заросшем лесу и почти не была заметна. Сложена она была из толстенных бревен, окна напоминали собой узкие вертикальные бойницы, а внутри вместо печки был сооружен большой круглый очаг с таганом из жердей, на который были подвешены деревянные же рогульки, на которых должна была крепиться посуда для готовки — ведра, казаны, кастрюли. В потолке было отверстие, куда должен был выходить дым. Изба напоминала жилище то ли заготовителя пушнины в какие-то давние времена, этакую избу-форт, то ли срубленную казаками первопроходцами при освоении земель Сибири. Во всяком случае ей было не меньше 100 лет.

Срублена она была, видимо, из находившихся поблизости деревьев, но место успело сильно зарости деревьями, а угол избы уже от времени разрушился. И чувство от этого места было какое-то гнетущее.

И мы, поглазев на это мощное сооружение, постарались побыстрее уехать. Так до сих пор я и не знаю, что это была за изба и для чего она предназначалась.

21.01.2021

= = = = = = = = = =

ЯНА, ИНДИГИРКА, КОЛЫМА

На Яне, Индигирке, Колыме.

    Чуть греет летом, а зимой не светит,

    В июле — снег, а в августе — зима,

    Здесь десять Франций лягут на планшете,

    Яна, Индигирка, Колыма,

    Яна, Индигирка, Колыма.

Кругом одни спортсмены и начсмены,

Вчера указ по радио читали

О сокращеньи водки и вина,

А мы пошли и десять литров взяли

— Яна, Индигирка, Колыма,

Яна, Индигирка, Колыма.

 Яна, Индигирка, Колыма.

    О чем шумите вы, народные витии,

    И топите свою печаль в вине,

ЧАРА

Вступление

Попав под обаяние этих строчек, самой песни, а особенно припева, я не смог удержаться, чтобы не написать о своей работе в этих местах, об этом удаленном таежном регионе, где работать мы могли только благодаря организации баз в существующих поселках и их хорошему, хоть и не мудреному снабжению снаряжением и продуктами, а особенно выделением авиачасов на доставку сотрудников экспедиции самолетами на базы, а затем вертолетами на подбазы в районы, выделенные для работ.

Подбазы старались выбирать в центральной части района работ, но обязательно на крупной (по возможности) реке, где можно было порыбачить и где опытные работники из радистов с рабочими рубили баню, ставили палатки 10-местки под склады со снаряжением и продовольствием и под столовую со столом и лавками. Готовили при скоплении народа ведрами, таган располагали рядом с кухней-столовой под навесом от дождя и снега.

Продукты — крупы, сахар — получали мешками по 30, 60 кг, муку — по 80 кг, консервы — тушенку, сгущенку, стеклянные и жестяные банки с щами и борщом в ящиках. Чай получали плиточный, позднее байховый и даже немного «индийского». Масло сливочное в небольших картонных коробках по 24 кг, подсолнечное — в молочных флягах. Бывает доставалась «сухая» картошка и сухое молоко в фанерных бочонках.

И в молочной фляге получали маслянистую жидкость диметил, как отпугивающее средство от комарья, которого было «видимо-невидимо». Много позже его вытеснили различные репелленты типа «Дета». Что такое «полога» мы даже не знали и, когда их стали выдавать, поначалу пришивали вместо марли на вход в палатку.

Курящие поначалу получали махорку, позже стали получать сигареты. Снаряжение — противоэнцефалитные костюмы, резиновые или кирзовые сапоги, накомарники и портянки получали сразу на базе. Там же получали рации — сначала РПМС времен отечественной, гораздо позже отградуированные на одну волну ГРОЗА.

В особом дефиците были деревянные лотки для промывки проб из речного аллювия или делювиальных суглинков со склонов сопок. Со временем от частой смены вода-сушка они растрескивались. Пробовали их чинить, набивая жестяную пластинку от консервной банки, но это мало помогало.

С инструментом тоже проблем не было — ломы, лопаты штыковые и совковые, молотки геологические, топоры, двуручные пилы.. Опытные рабочие обрубали совковые лопаты с заострением к центру и укорачивали черенок — так было проще нести ее, продев под шнурок рюкзака, с которыми тоже не было проблем — однокарманные, двух-карманные, трех-карманные. Последние отбирались под личные вещи или для выкидных маршрутов.

Ну и, конечно, спальные мешки из верблюжьей шерсти. каждый год к мешкам выдавались по два чистых белых сатиновых (новых или стираных) вкладыша. Мешки подписывались и хранились на складе на базе, где у каждой партии были свои полки-отсеки. Туда же осенью складывалось полученное весной снаряжение — палатки, посуда, личные вещи, остатки продуктов…

Из оружия выбирали боевой карабин 7,62, но можно было взять «тозовку», ружье, наган или ТТ.

Позднее в партии стали получать списанные из армейских частей вездеходы. Сначала это были ГАЗ-47, потом добавились ГАЗ-71 и даже ГТТ. Соответственно, для них завозили горючее бочками — бензин и солярку и старались делать это самолетами АН-2, авиачасы которых стоили дешевле вертолетных, да и поднимали они больше, а садились легко на полевых аэродромах прямо на речные косы.

Начало

Начало было в поступлении на геологический факультет МГУ. Совершенно не понимая, куда мне поступать, решил пойти по стопам отца. Экзамены сдавал на дневное отделение, где конкурс был 28 человек на место. Сдавал вступительные экзамены непонятно на что надеясь, так как учился я неважно и готовиться совершенно не умел. А бестолковкой был таким, что даже не знал, что в МГУ есть вход с клубной части. Под изумленные взгляды дежуривших, я входил через главный вход и шел к лифтхоллу, где поднимался на нужный этаж.

Не знаю, на что я рассчитывал, будучи совершенно не в ладах с геометрией, и, естественно, нахватал троек и не прошел по конкурсу. Каким-то чудом, видно был большой отсев, придя в учебную часть, чтобы забрать документы, мне предложили подать документы на вечернее отделение, где конкурс был поменьше, где-то 11 человек на место, а отсев, видимо, тоже произошел приличный.

И, о чудо! Я прошел! Я поступил! Это было «дикое» везение! Я почувствовал неимоверно