Маленький цветок розы. Перевод Елены Айзенштейн
В книгу вошли избранные стихотворения французских поэтов: Теофиля Готье, Шарля Бодлера, Стефана Малларме, Поля Верлена, Гийома Аполлинера. Произведения этих авторов поражают нас, создавая представление о лучших образцах французской поэзии с ее утонченностью, поэтической глубиной и ясностью живописных образов. В настоящей книге они опубликованы в переводе Елены Айзенштейн.
Возрастные ограничения: 16+
Правообладатель: ООО "Издательские решения"
Дата публикации оригинала: 2023
Год выхода издания: 2023
Издательство: Ridero
Бумажных страниц: 23
Впечатления3
Цитаты5
В суровых пучинах
Меня баюкают бури чаянья
И иногда спокойствие — лишь отраженье
Моего отчаянья.
Меня баюкают бури чаянья
И иногда спокойствие — лишь отраженье
Моего отчаянья.
Женщина и кошка
Она играет с кошкой.
И дивно видеть, как наперебой
Рука и лапка — обе белы —
В вечерней тени ведут бой.
Она нечестно прячет, как рахат-лукум
Под черной тонкой варежкой своей
Агатовые ногти,
Блистающие, острые, как ум.
Другая также наслаждается сраженьем,
И когти остренькие не смирит внушеньем,
Но дьявол не лишится ничего от этого движенья.
И в будуаре, где звенит и греет, словно мех,
Ее воздушный мягкий смех, блестят, как слово в строчке
Четыре фосфорические точки.
Она играет с кошкой.
И дивно видеть, как наперебой
Рука и лапка — обе белы —
В вечерней тени ведут бой.
Она нечестно прячет, как рахат-лукум
Под черной тонкой варежкой своей
Агатовые ногти,
Блистающие, острые, как ум.
Другая также наслаждается сраженьем,
И когти остренькие не смирит внушеньем,
Но дьявол не лишится ничего от этого движенья.
И в будуаре, где звенит и греет, словно мех,
Ее воздушный мягкий смех, блестят, как слово в строчке
Четыре фосфорические точки.
Дар стихотворения
Принадлежу тебе, дитя идумейской ночи!
Тьма! С бледным, окровавленным, оборванным крылом,
И запахом, и золотом кипит оконное стекло,
И вижу лед квадратов, увы, мертвых окон.
Сама Аврора бросила на ангельскую лампу
Свои ладони! И когда их вознесла,
Отцу враждебному пытаясь улыбнуться,
Бесплодность одиночества призвала содрогнуться.
О колыбель послушной дочери невинной,
У хладных ног твоих прими ужасные крестины,
И голос твой споет струне и клавесину,
Завядшим пальцем из груди исторгнув сонатину,
Куда сивиллина река той женской белизны впадает?
Для губ, в которых воздух святости лазурью голодает?
Принадлежу тебе, дитя идумейской ночи!
Тьма! С бледным, окровавленным, оборванным крылом,
И запахом, и золотом кипит оконное стекло,
И вижу лед квадратов, увы, мертвых окон.
Сама Аврора бросила на ангельскую лампу
Свои ладони! И когда их вознесла,
Отцу враждебному пытаясь улыбнуться,
Бесплодность одиночества призвала содрогнуться.
О колыбель послушной дочери невинной,
У хладных ног твоих прими ужасные крестины,
И голос твой споет струне и клавесину,
Завядшим пальцем из груди исторгнув сонатину,
Куда сивиллина река той женской белизны впадает?
Для губ, в которых воздух святости лазурью голодает?
Открыть в приложении