Чань, Дзэн и Дао. Антология. Часть 1: Чань-буддизм и культура психической деятельности в традиционном Китае

Николай Абаев

Иначе говоря, для того, чтобы обрести «просветление», не нужно предпринимать никаких особых усилий; оно самопроизвольно и естественно проявится в психике человека, стоит только ему от­бросить все свои субъективные намерения, пережива­ния и т. д. и воспринимать вещи «такими, какие они есть», не внося в восприятие никакой концептуализа­ции и дуализации и вообще переступая рамки дискур­сивно-логического и понятийного мышления. «Не ду­май ни о добре, ни о зле, и когда [в твоем] сознании не будет возникать ни одна мысль, покажи мне свой лик первозданный», — говорил Хуэйнэн, подразумевая под «первозданным ликом» чистое и ясное состояние сознания, свободное от субъективности восприятия и всех форм дуализма — «добра» и «зла», «жизни» и «смерти», «деяния» и «не-деяния» и т. д. [Чжан Чжун-Юань, с. 141].

Освобождая сознание человека от эмоционально-психической «омраченности», сковывающей его твор­ческие способности, внося момент красоты и совершен­ства в каждый акт взаимодействия с окружающим миром, пробуждая творческое отношение к каждому явлению окружающей действительности, интуитивное «озарение» заново открывало в человеке некогда утраченную способность, свойственную поэтам, худож­никам и детям, «читать каждый лепесток как глубо­чайшую тайну бытия» и «превращать нашу обыден­ную жизнь в нечто подобное искусству» [Cудзуки Д. Т., Фромм Э., Де Мартино, с. 2, 17

В шоковом воздействии на психику важную роль играло то, что своей «необузданностью» и демонстра­тивно пренебрежительным отношением к нормам приличий чаньский наставник ломал привычные пред­ставления о «правильном» и «неправильном» поведе­нии и тем самым пытался разрушить весь устоявший­ся образ мышления, построенный на дуализации явлений действительности. В связи с даосско-чаньскими параллелями необходимо отметить, что даосская «необузданность» не носила столь явной и активной психопропедевтической направленности: даос вел себя так зачастую вовсе не затем, чтобы кого-то воспиты­вать, а просто движимый порывами своей «истинной природы», своего естества, которое не терпело ника­ких искусственных ограничений в виде норм «куль­турного» поведения.