Пришествие незримого врага
Осень 1471 года. Туман, густой и липкий, как прокисшее молоко, окутал Новгород. В этот день в городские ворота въехала небольшая свита киевского князя Михаила. Среди придворных затерялся неприметный человек — врач Захария бен Аарон га-Коген, или попросту Схария.
Он не привлекал внимания: худощавый, с тихим голосом и глазами, будто затянутыми пеленой. Но в его походке, в едва уловимых жестах читалась холодная уверенность человека, знающего цену времени.
В первый же вечер он остановился у старого колодца на окраине города. Вынул из-за пазухи медный сосуд, прошептал что-то на языке, от которого у случайных свидетелей стыла кровь в жилах, и вылил содержимое в воду.
— Пусть корни прорастут, — прошептал он. — Пусть семя даст ростки.
Схария начал с малого — с бесед в тихих домах, где свечи горели за плотно зашторенными окнами. Его слушатели — образованные священники, уставшие от церковной рутины, купцы, жадные до новых знаний, бояре, мечтающие о власти.
На одном из собраний, в подвале дома богатого торговца, он произнёс:
— Почему вы поклоняетесь доскам, покрытым красками? Разве не сказано: «Не сотвори себе кумира»?
Один из священников, отец Иларион, возразил:
— Иконы — окно в мир духовный. Они ведут нас к Богу.
Схария улыбнулся — улыбкой, от которой у присутствующих похолодело в груди.
— А если это окно ведёт не к свету, а во тьму? Что, если те, кого вы зовёте святыми, — лишь маски для иных сущностей?
В комнате повисла тишина. Лишь пламя свечей дрогнуло, будто от сквозняка из иного мира.
Организация еретиков была выстроена с дьявольской точностью.
— Каждая пятёрка знает только своего руководителя, — объяснял Схария на тайном собрании в заброшенной часовне. — Руководитель — только тех, кто выше. Так никто не сможет выдать всех.
Иногда в «пятёрки» вовлекали и семьи — жён, братьев, детей. Так сеть разрасталась, проникая в самые неожиданные уголки.
Один из помощников Схарии, прибывший из Литвы, произнёс:
— В Москве уже готовы. Курицын ждёт знака.
Схария кивнул:
— Время пришло. Пусть начнётся посев.
В Москве Фёдор Курицын, посольский дьяк и человек, близкий к государю Ивану III, уже готовил почву.
В разговоре с митрополитом Зосимой он намекал:
— Ваше святейшество, разве не стоит пересмотреть некоторые догмы? Мир меняется. Русь должна идти в ногу со временем.
Зосима, обычно твёрдый в вере, теперь колебался. Его глаза, прежде ясные, стали мутными, будто затуманенными.
— Возможно… — пробормотал он. — Возможно, мы слишком строго следуем старым правилам.
Курицын улыбнулся — и в этой улыбке не было ничего человеческого.
Суть учения Схарии заключалась в трёх постулатах: Христос — не Бог, а лишь мудрый учитель, чьи слова исказили последователи. Церковь — не свята, а лишь инструмент власти, использующий страх и невежество. Обряды, иконы, литургии — пустое суеверие, отвлекающее от истинного знания.
На тайных собраниях читали запретные книги — тексты, переписанные на пергаменте, от которого исходил сладковатый запах разложения. В них говорилось о силах, что правят миром, о звёздах, что диктуют судьбы, о том, что Бог иудеев — не творец, а тиран.
Один из еретиков, молодой дьяк из боярского рода, спросил:
— Но если всё это ложь, то кто же тогда правит миром?
Схария поднял глаза к потолку, где тени от свечей складывались в странные знаки.
— Те, кто был изгнан, но вернётся. Те, кто ждал тысячелетия. И скоро их час настанет.
Иосиф Волоцкий, игумен Волоколамского монастыря, чувствовал приближение беды. В своих покоях, освещённых лишь лампадой у иконы Богородицы, он писал: «В то время жил в городе Киеве жид по имени Схария, и был он орудием диавола — был он обучен всякому злодейскому изобретению: чародейству и чернокнижию, звездочётству и астрологии. И привлёк он к себе многих, и развратил их умом, и отвратил их от истинной веры». Он требовал от великого князя решительных мер:
— Государь, — говорил он Ивану III, — если не остановить их сейчас, завтра они будут править нами. Это не просто ересь — это война против самой души Руси.
Иван III слушал, но в его глазах читалась неуверенность.
— Ты говоришь о заговоре, но где доказательства?
— Доказательства — в сердцах тех, кто уже пал. В словах, что шепчутся в темноте. В знамениях, которые вы не хотите видеть.
За закрытыми дверями, в подвалах, где стены были покрыты странными символами, Схария и его последователи строили планы: Переселение гонимых из Европы евреев и цыган в русские земли. Внедрение своих людей в ключевые структуры власти. Подрыв авторитета Церкви через распространение сомнений. Подготовка почвы для нового порядка, где старые боги будут забыты, а новые владыки — те, кто знает истину.
Один из приближённых ересиарха Схарии Денис произнёс:
— Когда последний колокол отзовётся над Русью, мы поднимем наши знамёна. И тогда никто не сможет остановить нас.
Схария кивнул, глядя в окно, где за тучами скрывалась луна — бледная, как лицо мертвеца.
Зимой 1487 года в Кремле шепчутся:
— Курицын снова был у государя. Они говорили долго.
— Митрополит Зосима отменил службу в честь Успения. Почему?
— В Новгороде сожгли иконы. Кто дал приказ?
Вопросы множились, но ответов не было.
Только ветер, гуляющий по пустым улицам, шептал что-то на забытом языке.
А где-то в глубине тайных подвалов, за запертыми дверями, шелестели страницы запретных книг. И тени от свечей, дрожащих на сквозняке, складывались в странные знаки — то ли буквы, то ли предзнаменования.
