А.Н. Чумаков

Глобализация.
 Контуры целостного мира

Монография

Издание третье,
переработанное и дополненное

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 008

ББК 60

Ч-90

Рецензенты:

Данилов-Данильян В. И., доктор экономических наук, профессор, член-корреспондент РАН;

Лисеев И. К., доктор философских наук, профессор;

Чешков М. А., доктор исторических наук.

Чумаков А.Н.

Третье, дополненное и переработанное издание монографии представляет собой основополагающий фрагмент разрабатываемой автором общей теории глобализации, в которой он воссоздает холистическую (целостную) картину мира и рассматривает глобализацию, с одной стороны, как естественно-исторический процесс, а с другой – как сферу взаимоотношений и противоборства различных сил и интересов. История предстает как единый, разворачивающийся во времени процесс, проходящий определенные этапы, смену которых знаменуют основные поворотные пункты общественного развития, в результате чего происходят эпохальные метаморфозы. В конечном счете логика развития объективных событий порождает глобализацию, охватывающую всю Землю на уровне трех ее основных сфер: геологической, биологической и социальной, которым дается объединенное название – триосфера.

В книге показано, как проходило зарождение и становление глобалистики в качестве междисциплинарной области научного знания, образуемого на стыке философии, естественных, технических и гуманитарных наук. 

Книга носит междисциплинарный характер и адресована как научным работникам, преподавателям, студентам, аспирантам, так и широкому кругу читателей. Всех их, несомненно, заинтересуют обширный фактический материал, оригинальные обобщения и увлекательный, доступный стиль изложения проблем, от решения которых зависит будущее человечества.

УДК 008

ББК 60

© Чумаков А. Н., 2005

© Чумаков А. Н., 2016, с изменениями

© ООО «Проспект», 2016

От автора

Теперь, когда дописаны последние строки этой книги, стало со всей отчетливостью ясно — она не могла появиться раньше, во всяком случае в том виде, в каком представлена теперь. Причем исключительно по объективным причинам, поскольку для того чтобы сделать столь широкие обобщения и масштабные выводы, на которые претендует автор, время, пожалуй, и теперь еще не наступило, ибо глобализация как явление, процесс, феномен, наконец, как область знания все еще находится в стадии активного становления.

Тем не менее имеются все условия для того, чтобы обобщить более чем сорокалетний опыт и итоги активных поисков в области глобалистики, особенно в той ее части, которая касается объективных процессов и тенденций глобализации. Таким образом, пришло время если не положить конец многочисленным дискуссиям (подчас весьма ожесточенным) по поводу как самого явления, так и ставшего «модным» понятия, то хотя бы уменьшить их остроту и накал. Для этого уже имеются и необходимый фактический материал, и обширные теоретические наработки, и обилие всевозможных подходов, позиций, точек зрения в понимании и оценках того, что есть глобализация, особенно когда она рассматривается в качестве объективно-исторического явления.

Приступая к работе над книгой, я исходил из того, что уже было накоплено в отечественной и зарубежной глобалистике, опираясь при этом на результаты своих многолетних исследований в данной области, промежуточным результатом которых стало написание в 1991 г. докторской диссертации на тему «Социально-философские аспекты глобальных проблем». По мере погружения в данную тему росло и крепло понимание, что за открывшимися (по историческим меркам буквально в одночасье) общечеловеческими проблемами кроются более глубокие, фундаментальные процессы. К осознанию их лежит долгая и трудная — отчасти уже пройденная — дорога, и мне хотелось бы добрым словом вспомнить тех, чье понимание, поддержку и заинтересованное отношение я встретил, тех, с кем я поддерживал творческое общение, тех, от кого получал ценные советы на этом пути. Кого-то уже нет с нами, но добрая память о них со временем становится для меня только дороже. Это мой научный руководитель со студенческих лет академик И. Т. Фролов, один из наиболее видных основателей отечественной глобалистики; наставник и мудрый «учитель на всю жизнь» профессор В. С. Готт, под руководством которого в правлении всесоюзного общества «Знание» я постигал азы творческого общения с представителями разных наук; замечательный человек и крупнейший ученый-эколог академик А. Л. Яншин, с которым мне посчастливилось тесно сотрудничать в последние годы его жизни; а также хорошо известные ученые: Г. С. Гудожник, Г. С. Хозин, Н. Ф. Реймерс, Э. А. Араб-Оглы, Ю. М. Павлов, поддержкой и добрыми отношениями с которыми я всегда дорожил.

Не смогу перечислить даже немногих из тех, кому обязан возможностью научного и творческого общения, интересными дискуссиями, плодотворными обсуждениями частных и фундаментальных проблем глобалистики, и потому заранее прошу прощения у всех, кого в силу ограниченности объема вступительного слова не смог упомянуть. Прежде всего это широкий круг тех, с кем в течение многих лет мы творчески сотрудничаем в президиуме Российской экологической академии и в Российском философском обществе, с кем ведем острые и весьма содержательные дискуссии в клубе ученых «Глобальный мир» и на постоянно действующем семинаре «Философско-методологические исследования глобализации», наконец, это те, с кем уже несколько лет готовим и отбираем материалы для рубрики «Глобалистика» в журнале «Вестник Российского философского общества».

Я рад возможности высказать благодарность также моим зарубежным коллегам: известному американскому основателю семинаров-тренингов «ЭСТ» В. Эрхарду, совместная деятельность с которым в созданной нами ассоциации «Открытый мир» в начале 1990-х гг. оказалась незабываемой и особенно полезной в осмыслении общечеловеческих проблем; профессору Народного университета Китая Ань Циняню — творческое содружество с ним существенно повлияло на усиление моего интереса к Востоку; Л. Драйер, исполнительному директору Международной ассоциации профессоров философии и главному редактору журнала Europa Forum Philosophie, немало способствовавшей тому, чтобы обсуждение глобалистики в России получило европейское освещение; наконец, профессору Университета Северной Каролины (США) Б. Гею, моему соредактору английского издания энциклопедии «Глобалистика» — наше многолетнее сотрудничество выходит далеко за рамки как этого большого международного проекта, так и совместных круглых столов по глобалистике, проведенных нами на XX (Бостон, 1998 г.) и XXI (Стамбул, 2003 г.) Всемирных философских конгрессах. Ценными были и творческие дискуссии в рамках соответствующих круглых столов и секций, которыми я руководил на всех предыдущих четырех Российских философских конгрессах.

Не могу не сказать и о тех, с кем многие годы провел в поисках истины, постигая суть глобальных проблем, глобализации и глобалистики, творческое общение с которыми я особенно ценю. Это прежде всего Э. В. Гирусов, И. К. Лисеев, И. В. Бестужев-Лада, В. И. Данилов-Данильян, А. В. Митрофанова, В. А. Лось, Н. М. Мамедов, А. Д. Урсул, А. П. Назаретян, Р. Г. Мелконян, В. М. Лейбин и многие другие, перечисление которых можно было бы продолжить еще долго. Но особенно я благодарен за прочтение рукописи и ценные замечания А. В. Кацуре, ибо широта его взглядов, эрудиция и полемический дар были мне особо необходимы, Ю. Ф. Карякину, суждения и замечания которого помогли мне лучше расставить некоторые акценты, В. М. Смолкину, чей высочайший профессионализм и ответственное отношение к делу являются для меня примером, а также И. И. Мазуру, моему соредактру по русскому и английскому изданиям энциклопедии и словаря «Глобалистика», творческие и деловые отношения с которым в течение уже многих лет помогают мне значительно шире и более глубоко осмысливать современную глобализацию.

Наконец, эта книга еще не скоро увидела бы свет без той поддержки, которую мне неизменно оказывает мой близкий друг и соратник А. Д. Королев, и вовсе не была бы написана без участия моей жены Ларисы, благодаря которой я имел не только время и покой для моей работы, но и возможность «в первом чтении» обсуждать наиболее значимые, принципиальные вопросы.

Всем им я выражаю свою глубокую благодарность и искреннюю признательность.

10 января 2005 г. (1-е изд.), 20 июля 2008 г. (2-е изд., испр. и доп.)

Предисловие к третьему изданию

Третье издание настоящей книги, посвященной базовым вопросам общей теории глобализации, а именно истокам и генезису социоприродных глобальных процессов, обусловлено в первую очередь тем, что в глобалистике — новой, динамично развивающейся междисциплинарной сфере современной науки происходит активное приращение и уточнение теоретических и практических знаний. Десять лет, а именно столько времени прошло после выхода в свет первого издания данной книги (и шесть лет после второго издания) — срок вполне достаточный, чтобы сделать определенные выводы относительно идей, оценок, предположений и заключений, сформулированных на предыдущих этапах исследования. Они по большей части или подтвердились, или сохраняют свою значимость, равно как и почти весь фактический материал по истории становления и развития системы «общество — природа», касается ли это локального, регионального или глобального уровня.

Но главное — объективный характер глобализации в научном сообществе перестал быть предметом острых дискуссий. В отличие от прежних лет, он уже мало кем оспаривается, да и разговоров относительно исключительной роли субъективных факторов в глобальных процессах или возможности управления ими по некоему заранее заданному плану явно поубавилось. Данная тенденция проявилась и в том, что активно заявившее о себе на рубеже веков экстравагантными акциями движение антиглобалистов обретает в последнее время все более цивилизованные и прагматичные формы, поскольку его сторонники, как это становится все более очевидным, по сути, не выступают против глобализации как таковой, а выражают свое несогласие со сложившимся порядком вещей и несправедливыми отношениями в глобальном мире.

Не вызывает сомнения и то, что в последние годы актуальность глобализации и ее последствий не только не снизилась, но и существенно возросла. Особенно ярко это проявляется в изменившейся геополитической ситуации, которая характеризуется нарастанием противоречий и обострением борьбы на международном уровне. Наиболее характерным примером таких конфликтов являются так называемые цветные революции, на зарождение и характер протекания которых глобализация оказывает непосредственное влияние, и прежде всего тем, что устраняет барьеры и границы для распространения информации, многократно увеличивает динамику миграционных потоков, экономических, политических, культурных связей и отношений и т. п. Другая новация последнего времени — экономические и политические санкции, фактически погружающие современный мир в состояние новой холодной войны, также во многом обусловлена глобализацией, которая по многим параметрам, и прежде всего по экономическим и финансовым, делает различные страны и народы тесно взаимосвязанными и, как никогда прежде, взаимозависимыми.

Вполне очевидно, что адекватное понимание сути происходящих событий становится в этих условиях предельно актуальной задачей, равно как и дальнейшее исследование глобализации, во многом определяющей такие события. Отсюда понятен повышенный интерес, наблюдаемый во всем мире как к глобальным процессам, так и к междисциплинарной области научного знания — глобалистике. Выражается же это не только в постоянном росте количества соответствующих публикаций или научных мероприятий, но и в появлении все новых организаций и структур соответствующего профиля1. Примером организаций подобного рода является Международный консорциум глобальных исследований, учрежденный в 2007 г. и объединяющий более 40 университетов и исследовательских центров со всего мира, или созданный в МГУ им. М. В. Ломоносова факультет глобальных процессов, который в 2015 г. отметил свое десятилетие.

Вместе с тем, несмотря на значительное развитие и укрепление позиций глобалистики, проблема разработки общей теории глобализации сохраняется, тогда как потребность в такой теории становится все более насущной. Работая уже второе десятилетие над решением данной задачи, автор подошел к завершающей стадии исследования и написания трилогии, посвященной общей теории глобализации. Но прежде чем опубликовать третью книгу «Глобальный мир. Столкновение интересов», он посчитал необходимым критически оценить содержание двух предыдущих2 и внести в них соответствующие коррективы и дополнения, основываясь на новых теоретических знаниях и фактических данных. Также были учены итоги многочисленных обсуждений и дискуссий по поводу содержания опубликованных книг, и теперь, пользуясь случаем, я хотел бы поблагодарить всех, кто принимал участие в таких обсуждениях, способствуя более глубокому пониманию сущности глобальных процессов и их последствий.

10 августа 2015 г.

Введение

Наступившее третье тысячелетие, как и следовало ожидать, ознаменовалось многочисленными попытками подвести исторические итоги, охарактеризовать пройденные этапы общественного развития, оценить прошедшие события, выстроить перспективу будущего мирового сообщества. В этой связи наибольшего внимания, количества определений и эпитетов удостоился двадцатый, последний, век минувшего тысячелетия.

С достаточным на то основанием его именуют и «ядерным», и «космическим», и «технотронным», и «кровавым», и «веком скоростей», и «веком информации», но, пожалуй, более правильным было бы назвать его «веком глобальных проблем», с которыми человечество непосредственно столкнулось впервые за всю историю своего существования.

Несомненно, что и XXI столетие также будет иметь собственные, отличающие его от предыдущих эпох достижения и открытия, трагедии и катастрофы, новации и прорывы, и также в итоге получит характеристики и эпитеты, которые сделают его неповторимым, запоминающимся и хорошо узнаваемым по этим ключевым словам. Однако уже сейчас можно предположить, что одним из названий для него будет «век глобализации» или «век глобальной цивилизации», когда человечество, став целостным организмом в масштабах планеты, в полной мере осознает свое единство перед лицом многочисленных угроз глобального характера, перед необходимостью решать сложнейшие задачи выживания, освоения космоса и т. п., потребуется объединение усилий и ресурсов всего мирового сообщества, слаженность действий и взаимопонимание.

Тема глобализации сегодня, несомненно, вышла на первый план общественного сознания, стала центральной, а в определенном смысле даже «модной». Теперь, в начале нового столетия, пожалуй, не найти более актуальных, к тому же весьма многочисленных, научных обсуждений, исследований, публикаций, а также политических дискуссий, да и просто житейских разговоров, которые бы воспринимались так остро и порождали бы такой разброс мнений, как те, что имеют отношение к процессам глобализации. При этом ширятся не только глобалистские умонастроения, но и движения антиглобалистов, политики и общественные деятели нещадно эксплуатируют данную тему, а полки книжных магазинов оказались буквально заваленными литературой с названием «Глобализация», что сильно напоминает ситуацию в древнегреческой философии в ее досократовский период, когда пытливые греки, впервые задавшись вопросом «что есть все?», с упоением стали рассуждать о космосе и устройстве мироздания. Тогда каждый уважающий себя философ считал необходимым высказаться на предмет того, как он понимает природу и главный свой труд неизменно называл «О природе». Так же и теперь каждый пишущий, от журналиста и публициста до поэта и прозаика, от физика-ядерщика до философа-гуманиста считает своим долгом высказаться относительно глобализации и непременно написать труд если не с соответствующим названием, то уж с обязательным обозначением собственной позиции по данному вопросу. Как сказал бы по этому поводу А. Эйнштейн: «Я хорошо понимаю, почему многие так любят колоть дрова: тут сразу налицо результат работы». В целом же это похоже на то, что обычно происходит в области политики, спорта или здоровья, где каждый высказывающийся непременно считает себя если не специалистом, то как минимум достаточно компетентным, сведущим человеком.

В итоге тема оказалась настолько избитой, что само слово «глобализация» воспринимается теперь как вполне обыденное, понятное и даже поднадоевшее понятие. При этом мало кто обращает внимание на то, что и сам термин еще не получил общепризнанного определения, и процессы, которые он обозначает, все еще недостаточно осмыслены, слабо проанализированы и не всегда лежат на поверхности, как кажется на первый взгляд. Эту проблему еще в начале века поставил немецкий социолог У. Бек, который справедливо отмечал: «Без сомнения, глобализация является наиболее употребляемым и злоупотребляемым — и наименее проясненным, вероятно, самым непонятным, затуманенным, политически эффективным словом (лозунгом, оружием в споре) последних лет и останется таковым в ближайшее время»3. Хотя проблема до сих пор не получила удовлетворительного решения, и многие тем не менее, в том числе в научной среде, с легкостью, подчас всуе употребляющие слова «глобальный», «глобалистика», «глобализация», делают это как бы между прочим, а то и ради красного словца. Этим, отчасти, объясняется и то, что, не слишком углубляясь в содержание термина и того, что за ним стоит, одни выступают за глобализацию, другие — против, фактически игнорируя объективность исторических тенденций, не стремясь понять, что же на самом деле происходит в современном мире, чем он принципиально отличается от прошлых эпох и столетий. Немало и тех, кто, отстаивая традиционализм в поведении и мышлении, вовсе не приемлет современные новации, а глобализацию воспринимает как выдумку или пустую идею, нередко усматривая в ней «злой умысел».

Реальность же такова, что мы с неведомой ранее скоростью, к тому же с постоянным ускорением несемся в будущее, которое не только не успеваем, но, по существу, и не можем ни осмыслить, ни предвидеть, и даже более того — не успеваем осознать настоящее или дать непротиворечивую интерпретацию прошлого. Очевидно, что давно назревавшая трансформация и внешних атрибутов, и фундаментальных основ общественной жизни теперь стала осязаемым фактом и происходит буквально на наших глазах. Ошеломляющие результаты технологических преобразований, научно-технического и культурного развития «сжали» пространство и «спрессовали» время, побуждая опешивших людей отказываться от привычных стереотипов мышления и стилей поведения, ставя под сомнение установившиеся нормы и традиционные ценности, приближая будущее и делая более заметным его вхождение в жизнь практически каждого человека.

Отмеченные новации, которые зачастую сопровождаются стрессами и социальным напряжением, в массовом сознании, как правило, увязываются с глобализацией, которая усиливается и становится все более очевидной, нередко ассоциируется с грядущими бедами и потрясениями и для мирового сообщества в целом, и для отдельных народов в частности. Следствием таких представлений становятся неуверенность человека в завтрашнем дне, пессимизм, потеря ориентации в современном мире и т. д. Движение антиглобалистов, заявивших о себе шумными кампаниями протеста, как то было, например, в ноябре 1999 г. во время сессии Всемирной торговой организации в Сиэтле (США), во время встречи лидеров восьми наиболее развитых стран в Генуе в июле, 2001 г. или в июне 2007 г. в немецком городе Хайлигендамм, — очевидное подтверждение этому.

Но глобальные проблемы раз и навсегда решить нельзя, как полагали, например, в 70–80-е гг. ХХ в., когда глобалистика только зарождалась и делала первые шаги на пути своего становления. Тогда было много разговоров относительно того, что глобальные проблемы должны быть преодолены, искоренены из жизни общества. Казалось, что стоит только человечеству объединить усилия, взяться за решение общих для всех проблем — и они перестанут существовать. Хотя такие взгляды имели место и на Западе, наибольшее распространение они получили в марксистской литературе. Так, ведущие специалисты в советской глобалистике того времени И. Т. Фролов и В. В. Загладин, сопоставляя подход к анализу глобальных проблем ученых в странах социализма и в странах Запада, писали: «Большинство западных ученых придают этим проблемам фатальный характер. Они рассматривают их как нечто неизбежное… Марксистская же наука подходит к вопросу с позиций исторического оптимизма, с позиций неизбежности торжества разума, торжества передовых общественных отношений и решения на этой основе существующих или могущих возникнуть глобальных проблем»4. Возвращаясь к данной теме еще раз, В. В. Загладин уточнил свою позицию следующим образом: «Перспектива радикального, более того, окончательного решения этих проблем — дело вполне реальное»5.

Но прошли годы, накопился опыт, и теперь становится все более очевидным, что, однажды появившись, глобальные проблемы будут сопутствовать человечеству всегда и решать их придется постоянно, а ослабление внимания к ним сулит большие неприятности, а то и катастрофу всему мировому сообществу, которое в ходе естественной исторической эволюции должно им противостоять в качестве единого общественного организма. И с этим теперь не только придется считаться, с этим надо научиться жить, понимая, что новый — глобальный — социальный организм обретает новые, соответствующие ему проблемы, а на смену прежней реальности приходит другая, представляющая собой новый качественно изменившийся мир, и, как следствие, качественно новое человеческое бытие.

Определенный прогресс в данном отношении уже заметен. Мировое сообщество, в том числе философское, активно обсуждая глобализацию и порождаемые ею глобальные проблемы и противоречия, на протяжении более 40 лет накопило значительный опыт как в теоретическом, так и в практическом плане. Имеются и некоторые позитивные результаты. Однако они не могут быть признаны удовлетворительными, поскольку за это время и количество, и острота глобальных проблем увеличились, а адекватных совместных действий со стороны мирового сообщества так и не последовало. Более того, современные глобальные тенденции таковы, что ситуация день ото дня становится все более сложной, и нет оснований полагать, что в обозримой перспективе она станет ослабевать. Так, не только не остановлен, но даже не замедлен до разумных пределов рост народонаселения в слаборазвитых и ряде развивающихся стран, продолжает возрастать и без того огромный разрыв в социально-экономическом развитии между наиболее богатыми и наиболее бедными странами, не устранена угроза военных конфликтов и загрязнения окружающей среды, увеличивается потребление невозобновимых энергетических и сырьевых ресурсов, появляются все новые, никогда прежде не ведомые болезни, стали реальностью международная преступность и глобальный терроризм, обостряются противоречия глобальной цивилизации.

В этой связи каждый из нас объективно заинтересован в том, чтобы осмыслению глобальных процессов и общечеловеческих проблем уделялось максимальное внимание, выстраивалась стратегия и тактика наших действий по отношению к ним. И пусть не столь быстро, как того требуют обстоятельства, но понимание этого все-таки приходит. Достаточно сказать, что помимо громких политических заявлений и соответствующих акций массовых общественных движений за последние годы в мире, как уже отмечалось, появилось огромное количество публикаций о различных аспектах глобализации. Резко возросло число посвященных данной теме конференций, круглых столов, семинаров, дискуссий, а международное философское сообщество, и до этого уделявшее данным вопросам особое внимание, свой XXI Всемирный философский конгресс (Стамбул, 2003 г.) целиком посвятило теме «Философия лицом к глобальным проблемам». На всех последующих конгрессах тема глобализации и ее последствий также неизменно была в центре внимания.

В итоге все больше укрепляется понимание того, что успешное осмысление процессов глобализации и предотвращение сопряженных с нею опасностей лежат на пути построения теории глобализации и основанной на ней стратегии действий. А для этого нужны не только определенная широта взглядов и комплексное видение сложнейших планетарных процессов и явлений, но и настойчивая, кропотливая работа по выявлению в том числе не всегда очевидных причин, следствий, всевозможных связей и зависимостей, которыми сопровождается глобализация. Как отмечает Н. Н. Моисеев, «создавать стратегию — это, по существу, властвовать над потоком событий. Во всяком случае, претендовать на это. Проблема создания стратегии, конечно, выходит за рамки философии, но обсуждение возможности ее создания и характер ее основополагающих принципов — проблемы, заведомо к философии относящиеся»6.

Мы еще вернемся к вопросу о том, насколько современная философия готова к решению таких задач, а сейчас отметим одно обстоятельство, выпавшее из поля зрения новой генерации исследователей, обсуждающих проблемы глобализации, а именно то, что с конца 1960-х гг. в течение двух десятилетий внимание научной, а затем и широкой общественности уже было приковано к глобальной проблематике, а именно — к глобальным проблемам современности. Тогда на эту тему массовыми тиражами выходили книги, журналы посвящали данной проблематике целые разделы, а доклады Римского клуба имели ощутимый резонанс и вызвали острые дискуссии. Это была «первая волна», уже несколько забытая, и теперь, спустя десятилетия, интерес к глобалистике возобновляется, но уже как бы с другой стороны — с точки зрения нарастающей интеграции мирового сообщества, породившей интерес к глобализации. О причинах такой метаморфозы еще будет сказано ниже, но, чтобы с самого начала правильно судить о процессах глобализации, необходимо иметь в виду не только то, что глобальные проблемы явились результатом глобализации экономической, политической, культурной жизни мирового сообщества, но и то, что они теснейшим образом связаны с такими фундаментальными явлениями общественной жизни, которые характеризуются понятиями «культура» и «цивилизация».

Итак, основной тезис предлагаемой книги можно кратко сформулировать следующим образом — в результате развития и совершенствования культуры, зародившейся с появлением первых людей, на определенном историческом этапе (с эпохи неолитической революции) возникли и стали совершенствоваться цивилизационные связи, породившие отдельные очаги цивилизации; цивилизационное развитие изначально способствовало унификации общественной жизни и привело к середине второго тысячелетия — а точнее, в эпоху Возрождения и Великих географических открытий — к началу реальной глобализации. С конца XIX в. глобализация стала уже фундаментальной, поскольку базовые сферы общественной жизни (экономика и политика) вышли к этому времени на глобальный уровень, а со второй половины ХХ столетия она и вовсе обрела черты многоаспектной глобализации, поскольку практически все аспекты общественной жизни оказались буквально втянутыми в круговорот глобальных процессов. Все это в свою очередь обусловило формирование мирового сообщества и появление во второй половине ХХ в. глобальных проблем человечества.

Впрочем, в силу исторических и объективных причин вхождение в обиход указанных понятий, как и осмысление стоящих за ними явлений, происходило в несколько иной последовательности. Так, если понятие «культура», возникшее в Античности, со временем, в эпоху Просвещения, было дополнено и расширено за счет нового термина «цивилизация», то к осознанию процессов глобализации в конце 90-х гг. ХХ столетия пришли через «открытие» глобальных проблем 30 годами раньше, хотя глобальные проблемы по сути своей не предшествуют глобализационным процессам, как то может показаться на первый взгляд, а вытекают из них, являясь их порождением.

Будучи следствием более скрытых, глубинных причин становления целостного мира, глобальные проблемы и наглядно обозначившиеся их негативные последствия изначально приковали к себе пристальное внимание, ошеломив своей динамикой и потенциальными угрозами не только массовое сознание, но и творческую мысль научного сообщества. Фундаментальные же, сущностные процессы и тенденции оказались как будто в тени, на них уже просто не хватило внимания. Однако ни это обстоятельство, ни теснейшая связь взаимообусловленных и взаимодополняемых понятий «культура», «цивилизация», «глобализация» и, самое главное, стоящие за ними явления и сегодня, как уже отмечалось, в должной степени не осознаются и пока не стали предметом специального анализа.

На это же указывал и В. И. Данилов-Данильян, когда справедливо отмечал, что в соответствующих исследованиях приводится большое количество разнообразных фактов, относимых к глобализации, имеются попытки выявить тенденции и закономерности, но в итоге авторы разработок не идут дальше констатации того, что сейчас происходит в мире. «Глобализация в гораздо большей степени понятие из исторической парадигмы, чем из логической: теория глобализации, достаточно четкий и ясный анализ взаимосвязей ее аспектов отсутствуют»7, — заключал он. Прошло более 10 лет после этого высказывания, но актуальность обозначенной проблемы лишь возросла.

В предлагаемой работе не только ставится такая проблема, но и предпринимается попытка в определенной мере найти ее решение, что если не извиняет, то хотя бы объясняет решение автора назвать книгу таким, казалось бы, понятным и уже изрядно поднадоевшим словом «глобализация», посвятив ее главным образом исследованию объективных оснований, а также естественно-исторических условий появления и развития этого многоаспектного и масштабного явления.

Методологические замечания

§ 1. Зачем уточнять, казалось бы, понятную терминологию

Определите значение слов, и вы избавите человечество от половины его заблуждений.

Р. Декарт

Каждая глава книги начинается с уточнения понятий, которые несут основную смысловую нагрузку в данной главе, а также активно используются в других разделах книги. Это может породить вполне закономерный вопрос: какая в том необходимость, если имеется немало словарей и справочной литературы, где всегда можно посмотреть значение того или иного слова? И затем, уж если пояснять термины, почему это нужно делать в начале каждой главы, а не в конце книги, как это иногда встречается в литературе? Объясняя несколько необычный методологический прием, хотелось бы дать некоторые пояснения.

Прежде всего нужно подчеркнуть, что глобалистика как быстро и динамично развивающаяся область научного знания оперативно пополняется новой терминологией, которая не всегда находит отражение даже в последних справочных изданиях, не говоря уже о литературе десятилетней давности. Однако еще более важно то, что эффективное решение любых теоретических и практических задач предполагает как минимум их корректное определение, а следовательно — как точность формулировок, так и достаточную определенность используемых понятий и категорий.

К рассматриваемой нами теме это имеет непосредственное отношение, так как термины «глобалистика», «глобальные проблемы», «глобализация», «глобализм», «глобальность» хотя и стали сегодня весьма популярными, получив широкое распространение, в своем содержании все еще остаются предметом дискуссий и нуждаются в более точном определении, ибо по большей части употребляются или как синонимы, или безотносительно друг к другу, а нередко и вовсе заново «переоткрываются». Существует также целый ряд новых терминов, которые, не получив еще широкого распространения, уже активно используются в специальной литературе (хайтек, хайхьюм, глокализация и др.), а также ряд специфических терминов и словосочетаний, которые мало знакомы или совсем неизвестны широкому читателю, но имеют принципиальное значение в глобалистике (осевое время, макросдвиг, эпометаморфоза), и потому их уточнение будет способствовать лучшему восприятию обсуждаемых вопросов. Таким образом, я буду разъяснять термины, которые в силу недостаточной определенности многозначны, спорны, имеют несколько значений или которых еще нет в современных словарях, поскольку они лишь недавно появились и пока не получили широкого распространения, но с точки зрения понимания и описания процессов глобализации, их всевозможных последствий просто необходимы.

Итак, уточнение основных понятий для данного исследования имеет существенное и даже принципиальное значение, потому что у различных авторов даже в научной и специальной литературе, одни и те же термины имеют неодинаковую трактовку в разных контекстах приобретают различный смысл, другое содержание , вплоть до противоположного. В частности, понятием «глобальный» нередко обозначают проблемы и явления, которые на самом деле таковыми не являются и по сути имеют, например, региональное или локальное значение. Это могут быть частные проблемы, которые для привлечения повышенного внимания к сообщаемой информации, для придания большего веса собственной позиции или еще по какой-либо причине порой возводятся в разряд глобальных. Отчасти это можно объяснить желанием привлечь к решению этих проблем как можно больше внимания, средств, сил, людей и иных ресурсов; ведь помимо того, что глобальные проблемы на слуху, они объективно не могут быть проигнорированы мировым сообществом и должны решаться совместными усилиями всех стран.

Не лучше обстоит дело и с термином «глобализация»: не уточнив его содержание, это слово широко используют для характеристики всевозможных явлений, в том числе с глобализацией не связанных. Например, определяя природу локальных и региональных конфликтов и желая убедить, что их значение имеет всеобщий характер, нередко говорят о глобальных угрозах, которые они якобы в себе таят. Или, характеризуя современные протестные социальные движения, называют их антиглобалистскими, хотя так называемые антиглобалисты выступают, по существу, не против глобализации как таковой, а против несправедливых социально-экономических отношений, складывающихся в современном мире, которые, конечно же, связаны с глобализацией, а нередко являются ее продолжением, но тем не менее к ней не сводятся и уж во всяком случае не тождественны ей. Еще менее прозрачно понятие «цивилизация», которое весьма активно используется в широком контексте, особенно в последние десятилетия, но, как правило, без указания на то, какое содержание оно в себе несет в каждом конкретном случае. Более того, в силу недостаточного внимания к вопросам «языка глобалистики» и небрежного обращения с терминами нередко даже специалисты не делают различия между такими принципиальными понятиями в рассматриваемой нами области, как «глобализм», когда дело касается явления, «глобальность», когда внимание фиксируется на состоянии, и «глобализация», где первостепенное место занимают процессы.

Свидетельство о понимании важности данной проблемы мы обнаруживаем в книге У. Бека «Что такое глобализация?», где он пишет: «Мне хочется в своей книге пустить в ход камнемет различения — различения между глобализмом, с одной стороны, и глобальностью и глобализацией — с другой»8. Однако, хотя он справедливо соотносит глобализацию с процессами, а под глобальностью понимает то, «что мы давно уже живем в мировом обществе»9, во всем обширном труде со столь многообещающим названием он не находит возможности ни показать истоки и генезис упомянутых процессов, ни аргументированно ответить на вопрос: как давно мы живем «в мировом сообществе»? Еще меньше ясности в его понимании термина «глобализм», который он пытается связать с мировым рынком10, но, как и в определении предыдущих терминов, фактически опускает дефинитивную часть и сосредоточивается на описании отдельных сторон стоящих за данными терминами явлений. В итоге применения обещанного «камнемета различий», к сожалению, не получилось.

Отмечая недостаточную ясность упомянутых выше категорий, заметим, что появившийся в последнее время неологизм «постглобализация» и вовсе лишен содержательного смысла, как и все новомодные понятия с приставкой «пост» (постиндустриальное общество, постнеклассическая наука, постмодернизм, постпозитивизм, постструктурализм, постсовременность и т. п.), в которых эта приставка, по смыслу идентичная другой приставке — «после», не обозначает ровным счетом ничего, а лишь указывает на временную черту, отделяющую некое не имеющее определения явление, наступившее после того, которое уже хорошо известно, достаточно четко определено и имеет собственное название. Так, «индустриальное общество», «классическая наука», «модернизм», да и «глобализация» — теперь уже вполне определенные понятия, которые в свое время вводились в обиход как «изобретенные с нуля» неологизмы для описания принципиально новых явлений, так как в существовавшем тогда языке не было подходящего термина. Со временем они наполнились соответствующим содержанием, расширили кругозор, понятийный аппарат определенных разделов знания и прочно вошли в лексикон различных языков мира, увеличив их словарный запас и познавательные возможности. Неудивительно, что многие из таких неологизмов теперь неизменно ассоциируются со своими изобретателями: «вещь в себе», «априори», «апостериори» — с И. Кантом; «общественно-экономическая формация» — с К. Марксом; «экология» — с Э. Геккелем; «ноосфера» — с Э. Леруа; «пассионарность» — с Л. Н. Гумилевым; «осевое время» — с К. Ясперсом. Этот список можно еще долго продолжать. Такое словотворчество невозможно, как минимум, без воображения и творческого отношения к делу; когда же их не хватает, добавляют приставку «пост» к тому, что уже хорошо известно, а затем начинают объяснять, что под этим имеется в виду. В принципе на этом этапе все происходит точно так же, как и с абсолютно новым словом, и потому упомянутые выше понятия с приставкой «пост» нашли свое место в уже существующем наборе понятий и пополнили терминологический ряд соответствующего раздела знаний. Но это словотворчество весьма ограничено в потенциальных возможностях, а с точки зрения дальнейшего развития и совершенствования языка и вовсе бесперспективно, ибо на очередном этапе, следуя данной логике, нужно будет добавлять еще одну приставку «пост», затем еще одну… Заметим, что двойная приставка «постпост» уже стала появляться в литературе.

Итак, в глобалистике, которая является новой, быстро развивающейся областью знания, словотворчество, как и уточнение уже существующих, но еще не до конца установившихся понятий, — вполне естественное и даже закономерное явление. В этом контексте вынесенный в заголовок вопрос — зачем уточнять, казалось бы, понятную терминологию? — представляется не только уместным, но и необходимым, тем более что с терминологическими изысками и вольностями в истолковании терминов глобалистики сегодня приходится сталкиваться на каждом шагу, что существенно затрудняет осознание и без того непростых проблем, усложняет взаимопонимание как на уровне обыденного сознания, так и в профессиональной среде. В конечном счете это вносит путаницу, тормозит исследования, наконец, блокирует выход на уровень принятия эффективных практических решений.

Данная проблема давно — с тех пор, как появились первые зачатки точного знания, — волнует мыслителей и научное сообщество, а словотворчество стало важной составляющей научного, литературного, да и обыденного языка. Так, еще знаменитый древнеримский поэт Гораций писал:

«…Всегда дозволялось, и ныне

Тоже дозволили нам, и всегда дозволяемо будет

Новое слово ввести, современным клеймом обозначив,

Как листы на ветвях изменяются вместе с годами,

Прежние все ж облетят, — так слова в языке. Те, состарясь,

Гибнут, а новые, вновь народясь, расцветут и окрепнут»11.

Обсуждаемая тема будет оставаться актуальной, очевидно, бесконечно долго, поскольку новые знания всегда будут требовать и новой терминологии или, во всяком случае, переосмысления и уточнения прежней. «И так как слова сохраняют и передают представления, то из этого следует, что нельзя ни усовершенствовать язык без усовершенствования науки, ни науку без усовершенствования языка и что как бы ни были достоверны факты, как бы ни были правильны представления, вызванные последними, они будут выражать лишь ошибочные представления, если у вас не будет точных выражений для их передачи», — отмечал один из основоположников современной химии, выдающийся французский ученый XVIII в. А. Лавуазье12. Образцом отношения к языку и ответственности за научное слово может служить и позиция известного отечественного ученого Ю. А. Урманцева, который в обоснование своей склонности точно определять понятия сказал: «Я, конечно же, часто заблуждаюсь, но я всегда стараюсь заблуждаться в предельно прозрачной и доказательной форме, дабы облегчить работу моим уважаемым оппонентам»13.

Итак, определиться с терминами, дать им выверенные дефиниции вовсе не означает увлечения игрой словами. Это не бесполезное занятие, копание в мелочах или отказ от других смыслов и значений, которые также могут иметь место и право на существование, тем более что большинство терминов, особенно из новых областей научного знания, по сути, как правило, многозначны и поливариантны. Именно этим объясняются встречающиеся в тексте фрагменты, где с необходимой полнотой раскрывается значение тех или иных слов. Однако основная цель, которую преследует автор, предварительно уточняя свою позицию по ключевым для каждого раздела понятиям, состоит в том, чтобы с самого начала разговора сделать свою позицию ясной, недвусмысленной, изложение материала внутренне непротиворечивым, а итоги, вытекающие из проведенного анализа, легко сопоставимыми с выводами и результатами других специалистов и исследователей обсуждаемой темы.

§ 2. Когда наступает прозрение

У многих интересующихся процессами глобализации могут возникнуть вполне справедливые вопросы, касающиеся то усиления, то ослабления внимания к данной проблематике со стороны ученых и широкого общественного мнения, хотя ее актуальность объективно никогда не ослабевала. Как это объяснить? Какие причины за этим стоят — объективные или субъективные? Почему, например, термин «экология», предложенный Э. Геккелем еще в 1866 г., оказался востребованным только 100 лет спустя? А учение о ноосфере, в котором Э. Леруа, П. Тейяр де Шарден и В. И. Вернадский в 30-е гг. ХХ в. отразили глобальную сущность человеческого сообщества и его ответственность за состояние жизни на Земле, затем было забыто на несколько десятилетий и снова вышло на первый план научных дискуссий лишь в 1970–1980-е гг. Также и идеи К. Ясперса о «единстве истории», «единстве человечества», «осевом времени», высказанные им еще в середине 1940-х гг., обрели популярность и стали активно обсуждаться только в конце ХХ в. Показателен пример и с глобальными проблемами, которые, будучи «открытыми» на рубеже 1960–1970-х гг., оставались предметом пристального внимания со стороны ученых, политиков, средств массовой информации в течение двух десятилетий, а затем достаточно быстро были забыты почти на 10 лет, пока вновь не привлекли к себе внимание, но уже косвенно, через осмысление процессов глобализации. Почему так происходит? Не случится ли такое же ослабление внимания, а то и вовсе потеря интереса к глобализации в будущем, хотя практически не вызывает сомнения то обстоятельство, что, однажды вступив в глобальную взаимозависимость, люди могут выйти теперь из нее только ценой планетарной катастрофы. Ответ на эти и подобные им вопросы следует искать в природе человеческого мышления и особенностях восприятия им окружающего мира.

Отдельный человек не может думать обо всем сразу. В каждый конкретный момент времени его внимание занято, как правило, какой-либо одной проблемой? или идеей, или «картинкой» окружающей действительности и т. п. Чтобы переключить внимание на что-либо другое, он должен оставить, «отложить в сторону» то, о чем думал до этого, и сосредоточиться на новой теме. Также и научная мысль, как и философская, а с некоторым отставанием — и коллективное (общественное) сознание в целом постоянно меняют предмет своего основного интереса и среди множества тем, проблем, событий в определенный момент времени (или в каком-либо временном интервале) выделяют что-то одно в качестве доминирующего, фокусируя на нем основное внимание. Причем концентрация мысли постоянно переключается, как бы «дрейфует» с одного предмета, события или явления на другие, задерживаясь в силу самых разных причин то больше, то меньше на каждом из них. Но неизменно в тот или иной конкретный период времени среди множества тем и информации в центре внимания всегда оказывается какая-либо одна информация или тема, заслоняющая собой все остальные. Так, сколь актуальными не выглядели бы сообщения, касающиеся, например, различных сфер общественной жизни (науки, политики, культуры, экономики)? природных явлений (землетрясений, цунами, ураганов, катастроф) или судьбы какого-либо человека, поданные в одном ряду с другими, они воспринимаются, как правило, раздельно, в результате чего вся информация сортируется по степени актуальности. Иначе говоря, данные факты и события не могут быть восприняты ни обществом, ни отдельным человеком одновременно и с одинаковым интересом. Во всем калейдоскопе событий всегда будет выделено нечто особенное, более значимое — то, что в силу тех или иных причин окажется важнее всех остальных.

2.1. Принцип дисплея

Отмеченное обстоятельство (явление) я назвал бы «принципом дисплея», который можно проиллюстрировать на примере. Ваш персональный компьютер позволяет вам получить любую содержащуюся в нем информацию посредством того, что она выводится на дисплей. Если вы давно работаете с компьютером и накопили большой объем информации в виде множества текстовых файлов, отправлений по электронной почте и т. п., система позволяет вам обратиться непосредственно в тот или иной момент времени только к одному из этих материалов. Даже если на дисплей последовательно выводится несколько файлов, в каждый конкретный момент времени актуализируется только тот из них, с которым ведется работа. Если же компьютер имеет выход в Интернет, поле возможностей для актуализации на экране дисплея той или иной информации расширяется практически безгранично. И тем не менее, чтобы обратиться к новой информации, с экрана необходимо удалить предыдущую информацию. При этом удаляемая информация может быть как безвозвратно уничтожена, так и сохранена в памяти (оперативной, на жестком диске или на дискете), что дает возможность со временем к ней вернуться, но опять-таки с потерей внимания к предыдущей информации. Иначе говоря, вы не можете работать одновременно (в буквальном смысле слова) сразу с несколькими выведенными на экран «окнами», т. е. не можете в какой-то определенный момент печатать, править текст и т. п. более чем в одном «окне». Вы можете делать это только последовательно, открывая очередное «окно» и закрывая тем самым предыдущее.

Нечто аналогичное происходит и с общественным сознанием, как и с сознанием конкретного человека, когда он о чем-либо думает. Конкретная мысль, занимающая индивида, должна быть «закрыта» (удалена в подсознание) прежде, чем на ее место придет другая. Это похоже на то, как открытый для работы файл закрывается и убирается в память компьютера, чтобы уступить место новому файлу, содержащему новую информацию. Кстати, мысль человека может быть взята (инициирована) не только из памяти, но и извне, аналогично тому, как на дисплей компьютера поступает информация из Интернета, что также делает область человеческого мышления практически лишенной видимых границ. Хотя, если выражаться более точно, то не мышление человека нужно соотносить с работой компьютера, а наоборот, работу компьютера с творчеством человека, ибо компьютер в конечном счете есть порождение, результат работы человеческого мозга и действует лишь в рамках заданных возможностей. Однако в данном случае взгляд как бы в обратном направлении позволяет на примере более простых процессов лучше понять процессы более сложные, породившие первые.

Итак, внимание не только отдельного человека, но и человечества в целом постоянно переключается с одних предметов и явлений на другие, задерживаясь на каждом из них лишь до появления нового события, которое своей неординарностью, остротой или актуальностью на какое-то время овладевает основным вниманием, чтобы затем уступить место новой информации.

Кстати, вся рыночная экономика и, более того, вся система человеческих отношений, пронизанная духом соперничества и состязательности, неосознанно выстраивается и функционирует в соответствии с «принципом дисплея». Каждый хочет непременно быть услышанным, замеченным, чтобы именно на него в первую очередь обратили внимание, выделили из «толпы» и из общего потока информации вычленили информацию именно о нем. И вовсе не важно, сопутствует ли этому эпатаж, как то сплошь и рядом случается в шоу-бизнесе, или этот принцип реализуется методично и настойчиво, как это принято у производителей различной продукции. Но именно «принцип дисплея» лежит в основе человеческих отношений, когда предложений много, а возможности их реализации ограничены. Вот тогда со всех экранов, со страниц газет и изо всех радиоприемников льются потоки кричащей рекламы и объявлений, смысл которых у всех неизменно один: остановись! не проходи мимо! у нас лучше! нам нет равных! сделай выбор! купи у меня! — и т. п. Люди устали от этого потока навязчивых предложений и уже не реагируют на призывы, не читают плакатов и объявлений. Тогда устанавливают огромные рекламные щиты на самых видных местах и бьют вам по глазам экстравагантной картинкой, вместе с которой непременно «ненавязчиво» сообщают то, ради чего рекламодатели потратились на это недешевое «удовольствие». Но и здесь уже мало кто разглядывает подобные «шедевры». И тогда вам предлагают посмотреть захватывающий фильм, интересную передачу, но на самом интересном месте прерывают, и «впрыскивают» в ваше утомленное от рекламы сознание очередную порцию «рекламного витамина»… А смысл все тот же — хотя бы на секунду «очистить экран» вашего сознания от находящейся на нем в настоящее время информации и поместить туда свою информацию, другими словами, хотя бы на мгновение завладеть вашим вниманием, закрыв в одно касание на вашем «персональном дисплее» актуализированное там «окно» и высветив свое.

«Принцип дисплея» легко просматривается и в отдельных исторических эпохах, когда на первый план творческих поисков, какой-либо науки, философских исследований или в целом общественного сознания в силу тех или иных причин выдвигается круг вполне конкретных проблем и вопросов.

В подтверждение сказанного обратимся к многовековой истории развития философии, предмет которой, по существу оставаясь неизменным, в каждый конкретный исторический период времени формулировался по-разному. Так, отличительной чертой первых философских учений в Древней Греции являлся космоцентризм, когда основное внимание было направлено на осмысление «космоса», «природы», основ мироздания. Позднее, в период расцвета древнегреческих городов-полисов, интерес философов перемещается к социальной проблематике, этике, государственному устройству. Зарождение и укрепление христианства в Европе делает всю средневековую философию теоцентричной, т. е. основным предметом ее интереса становится Бог и результаты его творения. Последовавшая затем эпоха Возрождения повернула философию к искусству (эстетике) и в значительной степени к человеку. В XVII–XVIII вв., именуемых Новым временем, философия оказалась тесно связанной с набиравшей тогда силу наукой, что вывело на первый план философских исследований вопросы познания и научных методов. Кризис «классической философии» и рациональности во второй половине XIX в. обнажил проблемы иррационального, интуитивного, бессознательного, сделав их главным предметом анализа «неклассической философии» в первой половине ХХ в., что, в свою очередь, породило особый интерес к логике, языку, истолкованию и интерпретации текстов. В последние десятилетия ХХ в. в моду вошла так называемая постнеклассическая философия, которая поставила на обсуждение кризисные явления в современной культуре и проблемы, обусловленные экспансией новых информационных технологий, а также бурным развитием средств массовой коммуникации. Рассуждая об «исчерпанности истории», «проговоренности» всех смыслов и идей, обращая внимание на неспособность человека справиться с обрушившейся на него информацией, представители этой философии выступают за асистемность, размывание устоев, ценностей и границ традиционного философского европейского знания как не соответствующего новым реалиям. Наконец, еще одна тема, ставшая фундаментальной и одной из наиболее актуальных в новейшей философии на пороге XXI в., связана с экологией и мировыми проблемами стремительно глобализирующегося мира.

Итак, из краткого экскурса в историю философии нетрудно заметить, что в целом предмет философии не сводится к какой-либо конкретной проблеме или соответствующему набору таковых. В тот или иной отрезок времени и в зависимости от множества конкретных обстоятельств он изменяется в пределах заданных для данной дисциплины границ. Также происходит и в глобалистике, где по мере накопления знаний и в силу всевозможных обстоятельств на первый план поочередно выходят то одни, то другие проблемы или какие-либо аспекты порождающих их процессов.

Возвращаясь к упомянутым выше примерам то усиления, то ослабления научного и общественного интереса к процессам или результатам глобализации, отметим, что, например, учение о ноосфере, а в более широком контексте — о месте и роли человека в биосфере — хотя и вполне созрело для серьезного обсуждения, тем не менее не получило развития после 1930-х гг. по причине усиления международной напряженности, а затем и начала Второй мировой войны, поглотившей практически все внимание и значительную часть ресурсов мирового сообщества. И лишь в конце 1960-х гг., когда экологические проблемы стали серьезным препятствием для экономического и социального развития, идеи ноосферы вновь вернулись на первый план общественного сознания.

Также и идеи К. Ясперса о глобальном мире, «глобальном единении», «едином человечестве», «единой судьбе», высказанные им сразу после Второй мировой войны, были отодвинуты почти на полстолетия «холодной войной» и начавшейся гонкой вооружений, балансировавшей на грани ядерной войны. Однако и имя этого крупнейшего мыслителя ХХ в., и его универсалистские идеи снова обрели звучание, когда человечество всерьез приступило к исследованию процессов глобализации. Что касается глобальных проблем, которые с конца 1980-х гг. «ушли в тень» под натиском событий, сопровождавших развал СССР и всей социалистической системы, а затем уступили место в рейтинге внимания глобализации, то об этом еще немало будет сказано в различных разделах данной книги.

Здесь же подведем краткий итог и сформулируем следующие выводы. Предмет глобальных исследований находится в сильной зависимости от социально-политических, экономических, многих других причин и в исторической перспективе не может быть сведен к строго ограниченному, конкретному кругу вопросов. Он, в зависимости от времени и множества объективных обстоятельств, всегда выступает на первый план в виде той или иной проблемы или некой их совокупности. Но это совсем не означает, что другие темы, вопросы и проблемы теряют актуальность и выходят за рамки (пределы) глобальных исследований, перестают быть предметом их анализа. Они, было бы правильнее сказать, отодвигаются главной темой на второй или еще более отдаленный план и оказываются как бы в ее тени, дожидаясь своего времени, чтобы в определенный момент и при соответствующих условиях подняться выше по шкале приоритетов в иерархии тем глобальной проблематики, а то и вовсе оказаться в центре научного и общественного внимания.

2.2. Эффект позднего восприятия

Еще один парадокс, который имеет место в современной глобалистике и который я назвал бы «эффектом позднего восприятия», заслуживает специального внимания уже теперь, в самом начале разговора о глобалистике, ее последствиях и этапах осмысления этих явлений.

Суть данного эффекта состоит в том, что участники тех или иных событий нередко начинают осознавать их значительно позже того момента, когда они происходили на самом деле. Хотя эти события имели место буквально на их глазах и при их непосредственном участии, в то время они не воспринимались как новая реальность, уже оказывающая влияние и на условия их жизни, и на них самих, подспудно влияя на чувства, эмоции, здоровье и т. п. И лишь тогда наступает прозрение, «прорыв» в осознании новой ситуации, когда эти не осознаваемые ранее изменения в силу каких-либо причин начинают восприниматься как реальность, причем, как правило, не всеми и не сразу, а вначале кем-то наиболее проницательным или оказавшимся в необычных условиях и потому «прозревшим» раньше других.

Другими словами, рыба «не замечает», что живет в воде, пока эта вода остается чистой, а когда качество воды ухудшается, начинает проявлять беспокойство. Но, пожалуй, лучшим примером «прорыва» в осознании новой ситуации может быть опыт Шакья-Муни и Моисея, которые (и тот и другой) до определенного возраста жили в богатстве и роскоши, не ведая забот. И лишь однажды, выйдя из дворца и оказавшись в необычной, неведомой дотоле обстановке, они прозрели: Шакья-Муни — повстречав больного, старика и похоронную процессию, а Моисей — увидев, как египетский надсмотрщик избивает раба. Шакья-Муни был потрясен этими «открытиями» и задумался над освобождением человека от страданий. «Моисея охватило чувство сострадания, возмущение насилием, чинимым одним человеком над другим, унижение и покорность раба. Шакья-Муни стал Буддой, узнав, что существуют болезни, старость, смерть. Моисей стал Пророком Бога, когда узнал, что существует нечто более ужасное, чем смерть, — рабство»14. Увидев мир другими глазами, каждый из них со временем сделал свои изменившиеся представления об этом мире достоянием других людей, сначала незначительного числа, затем обретая все больше и больше последователей и сторонников.

Заметим, что таких прорывов в сознании мы можем обнаружить в истории великое множество. А «прозревая», люди, как правило, начинают реконструировать прошедшие события. При этом каждый выстраивает свой рассказ о свершившемся, и в итоге все вместе начинают «жить» в этих «рассказах», которые, быть может, в главном, но не во всем полностью, во всяком случае не во всех деталях передают реальность такой, какой она была на самом деле. И потому всегда остается возможность предложить и другой, и третий, и десятый варианты рассказов о том, о чем уже было сказано, казалось бы, более чем достаточно. Но всегда найдутся те, кто такую возможность реализует в очередной раз. Потому так важно, имея в виду это обстоятельство, отличать то, что случилось, и рассказ о том, что случилось.

С глобальными проблемами, а тем более с процессами глобализации дело именно так и обстояло. Они зародились и постепенно, на протяжении многих столетий вызревали, не привлекая к себе внимания, не попадая в поле зрения современников, и, не будучи осознаваемы, до поры до времени оставались в тени. И лишь когда их масштабы и реальное воздействие на жизненные условия и судьбы многих людей многократно возросли, да так, что не замечать этого стало уже просто невозможно, о глобальных проблемах, а затем и о глобализации заговорили в полный голос. Одни — как о только что возникших явлениях, другие — как о проявлениях более фундаментальных процессов, идущих из глубины веков.

Описанное сродни тому, как наступает практически любая болезнь, которая обнаруживается не в тот момент, когда опасные микробы попадают в организм, и даже не тогда, когда они начинают размножаться, но тогда, когда их количество оказывается достаточным, чтобы вызвать заболевание, а сопротивляющийся организм в итоге повышает температуру, реагирует ознобом, воспалительными процессами и т. п. Данное явление можно пояснить также посредством следующей аналогии.

Существует, например, разница между тем, когда и как начинается день, и тем, как он, этот новый, уже полностью вступивший в свои права день, воспринимается человеком, если тот все это время бодрствовал, но не обращал внимания на происходящее вокруг, занимаясь делом, поглотившим все его сознание и мысли.

Теперь уподобим человечество в целом конкретному человеку, который сел за какую-то творческую работу ближе к утру, но когда за окном, смотрящим на восток, была еще темная ночь, а на небе в разрывах проплывающих облаков периодически показывались то луна, то мерцающие яркие звезды. Представим себе, что этот человек был занят, например, написанием очень важного текста, полностью завладевшим его вниманием на несколько часов, в течение которых он не только не поднимал головы, но и вообще ни на что не обращал внимания, не замечая даже яркого света от стоявшей рядом настольной лампы, воспринимая ее как само собой разумеющееся, как необходимый атрибут творческой работы в ночное время. А между тем за окном становилось все светлее и светлее, тучи постепенно рассеялись, и на небе сначала поблекли, а затем и вовсе погасли звезды. Потом стало совсем светло, и небосклон, все больше разогреваясь, окрасился яркими цветами от первых лучей восходящего солнца. Оно показалось над горизонтом сначала маленьким фрагментом своего внушительного диска, который становился все больше и больше, пока этот огненный шар полностью не приподнялся над землей и, окончательно растворив скрывавшие его пелену и утренний туман, не ударил мощными лучами света прямо в лицо ушедшего с головой в работу и полностью погрузившегося в собственные мысли человека. И только тогда, почувствовав какой-то пока еще неосознаваемый дискомфорт от яркого света и пригревающих лучей, он поднял голову и вдруг обнаружил, что все вокруг очень сильно изменилось. За окном уже не было ни луны, ни звезд, ни туч на небе, зато ослепительно ярко сияло солнце; стало заметно теплее, и вся комната наполнилась светом, сделав все еще непогашенную настольную лампу бесполезным предметом, свет которой уже давно не имел никакого значения.

А если представим себе совсем уж невероятную картину, например то, что этот человек никогда не видел не только солнца, но и даже дневного света, пребывая до этого всю жизнь, например, где-то в подземелье. Что может сказать он относительно случившихся перемен? Сумеет ли он объяснить, по крайней мере, достаточно быстро, как на место ночи пришел день, какие моменты и этапы сопутствовали становлению дня и т. д.? То же самое можно сказать и о тех, кто, уснув поздно вечером, открыл глаза лишь поутру. А их, как правило, всегда большинство, и, постепенно отходя ото сна, они с большим трудом и не сразу приходят к осознанию новой ситуации, но именно их-то позиция и выражает массовое, общественное сознание.

Ниже мы еще не раз столкнемся с этим эффектом позднего восприятия, когда обратимся к генезису процессов глобализации и последствиям, которые они вызывают, а также увидим, как недооценка данного явления может лежать в основе того, что следствие начинает ошибочно восприниматься как причина, тогда как истинные причины выглядят как следствия.

Следует отметить, что рассмотренный эффект позднего восприятия находится в тесной связи с «принципом дисплея», так как повышенное внимание к какой-либо одной проблеме или ограниченному кругу вопросов оставляет как бы в тени другие темы и проблемы, которые должны достаточно сильно обостриться, чтобы вызвать к себе первостепенный интерес. Но, будучи открытыми в результате «позднего восприятия», новые факты и явления вытесняют с «экрана» сознания прежние темы и, в свою очередь, затеняют остальную проблематику.

2.3. О схематизации

Обратим внимание и на такое обстоятельство, имеющее важное значение в данном исследовании, как необходимость наглядно иллюстрировать, схематизировать подвижные динамические процессы.

В стремлении лучше понять историю и сопутствующие ей события, процессы, изменения, трансформации обычно прибегают к ее реконструкции, используя, как правило, всевозможные схемы, упрощения, мысленное разбиение непрерывного процесса на части и т. п. То же происходит, когда обращаются к истории или к будущему науки, техники, взаимодействию природы и общества, становлению каких-либо иных процессов, а именно — прибегают к различного рода градациям, выделяя в них те или иные этапы, фазы, стадии, ступени, уровни, периоды, эпохи. Однако обычно мало кто аргументирует, почему предпочтение отдается какой-либо конкретной градации и на каком основании выделяются одни и остаются без внимания другие факты и события. Иначе говоря, редко уделяется должное внимание тому, чтобы пояснить, какие основания деления лежат в основе предлагаемой классификации, градации, периодизации и т. п. В итоге сплошь и рядом — нагромождение всевозможных «переходов» и революций, типов цивилизаций, различных эпох, периодов, наконец, глобализаций, разобраться в которых подчас не представляется возможным, потому что отсутствуют указания на основания их выделения, но зато, как правило, всегда просматриваются субъективные оценки и предпочтения соответствующего автора.

Важно иметь в виду и то, что, предлагая какую-либо схематизацию, выделяя в историческом процессе различные этапы, периоды, поворотные пункты, тем самым предпринимают попытку реконструировать, систематизировать, соотнести и упорядочить исторические события, которые на самом деле могут существенно отличаться от предлагаемых схем. Другими словами, здесь важно проводить различие между тем, «что случилось», и «рассказом о том, что случилось», ибо одни и те же события могут быть рассмотрены также и с другой стороны, в оригинальном ракурсе, с акцентом на другие обстоятельства. При этом иная периодизация или новая схема выглядит, как правило, иначе, чем уже имеющиеся, и зачастую не решает прежних задач. Тем не менее она может оказаться не менее ценной, ибо с новой точки зрения нередко открываются и новые подходы, и принципиально иное видение старых проблем, что, в свою очередь, может позволить изменить или скорректировать устоявшиеся представления и открыть возможности для решения как прежних, так и новых задач.

Итак, к любой схеме, периодизации, выделению этапов, как и ко всякому иному методологически оправданному упрощению, следует относиться с известной долей условности, понимая, что живой исторический процесс на самом деле всегда гораздо более сложное явление, чем это можно изобразить на схеме, в таблицах, графиках, на оси координат и т. п.

2.4. Яйцо или курица?

Наконец, последнее, о чем следовало бы сказать в методологических замечаниях и что вызывает споры даже у серьезных специалистов: что появилось раньше — глобализация или глобальные проблемы? «Очевидность» ответа для некоторых заключается в следующем: о глобальных проблемах много было сказано и написано задолго до того, как появился термин «глобализация». Отсюда делается соответствующий вывод: глобальные проблемы предшествовали глобализации. Однако это напоминает одну из знаменитых апорий древнегреческого философа Зенона Элейского «Пшеничное зерно», где он показал, как наши чувства могут обманывать нас, в то время как разум выводит на путь истинный15.

У других данная проблема ассоциируется со знаменитым риторическим вопросом: что появилось раньше — яйцо или курица? При этом обычно подразумевается, что здесь нет решения. И действительно, непосредственно в такой постановке вопроса, т. е. прямо, «в лоб», эта проблема решения не имеет. Ларчик, как мне представляется, открывается просто, если посмотреть на поставленный вопрос несколько иначе, точнее, не так буквально, как это делают обычно, мысленно переходя от курицы к яйцу, от яйца к курице, снова к яйцу… и так до бесконечности.

Для начала нужно увидеть данный вопрос не в плоскости, а в объеме. Если сказать более точно — его надо увидеть не в одной плоскости, а сразу в трех, в которых он реально и существует.

1. Ответ на вопрос «Что появилось раньше — яйцо или курица?», с формальной точки зрения будет предельно прост. Яйцо появилось, конечно, раньше курицы! Почему? Потому что в такой постановке вопроса и понятие «яйцо», и понятие «курица» не уточняются, т. е. и куры, и яйца мыслятся «вообще», в принципе, обобщенно. Воспринимая вопрос буквально (а в данной формулировке именно так и следует поступить), понятие «яйцо» необходимо отнести ко всем предметам, к которым оно применимо. Также и слово «курица» обозначает все те живые (и уже неживые) существа, которым оно соответствует. Но тогда и с ответом все предельно просто. Курица как определенный вид домашней птицы, будучи результатом биологической эволюции, появилась намного позже яйца как такового, ибо и динозавры, и реликтовые земноводные (те же черепахи и крокодилы) откладывали яйца задолго до появления кур. Более того, яйцо появилось намного раньше не только курицы, но и любого наземного существа, т. е. до того, как жизнь вышла за пределы водной среды, где она с точки зрения современной науки и зародилась, поскольку икра рыбы есть не что иное, как яйцо, только не в твердой, а в мягкой оболочке.

2. Однако вопрошающий может сказать, что он имел в виду не вообще яйца, а именно куриные яйца. Ну, тогда и вопрос надо формулировать корректно, а именно: «Что появилось раньше — куриное яйцо или курица?». С точки зрения биологической эволюции, здесь также нет никакой проблемы. Вопрос о первичности в данном случае будет некорректным, поскольку предшественниками современных кур были определенного типа динозавры, которые прошли соответствующий путь эволюционных преобразований. Динозавры несли яйца динозавров, и в той мере, в какой динозавр эволюционировал в направлении курицы, в такой же мере и яйца всех этих промежуточных существ эволюционировали от яиц динозавров к куриным яйцам. Иными словами, куры не предшествовали куриным яйцам, равно как и куриные яйца не предшествовали курам.

3. Но может быть и третий вариант прочтения данного вопроса. Его с полным основанием можно адресовать к конкретным курам и к конкретным куриным яйцам. И тогда в каждом конкретном случае мы получим вполне определенный ответ, ибо всякой реальной курице предшествовало абсолютно точно установленное куриное яйцо, в то время как любому отдельно взятому куриному яйцу предшествовала вполне определенная курица, снесшая его. При такой постановке вопроса также все встает на свои места и никакой проблемы не возникает.

* * *

Так и в глобалистике: ряд вопросов, касающихся комплексного, многопланового явления глобализации, а также ее последствий, «напрямую» не имеет решения, ибо глобализация в то же время и процесс, если посмотреть на нее в другом ракурсе, с другой стороны, причем процесс, идущий одновременно по многим направлениям. Но вот адекватного, такого же многоаспектного понимания глобализации как раз и нет пока еще ни в отечественной, ни в зарубежной глобалистике, а потому эта новая область знания, активно формирующаяся в последние сорок с лишним лет, превратилась в авгиевы конюшни, где даже специалисты все еще продолжают путаться в, казалось бы, не очень-то сложных вопросах — например, как соотносятся глобальные проблемы и глобализация. Наступило время расчистить эти «завалы» — и материал накопился достаточный, и терминологическая путаница настолько сильно тормозит дальнейшие исследования, что, не определившись с основными понятиями, уже практически невозможно двигаться дальше.

Будучи непосредственным участником всех семи российских и шести последних всемирных философских конгрессов, которые проходят один раз в 5 лет и где, как правило, высвечивается передний край теоретических исследований, а также являясь соредактором международных энциклопедических изданий по глобалистике и внимательно отслеживая специальную литературу по данной проблематике, я не понаслышке знаю, что к аналитической работе подобного рода еще никто не приступал16.

Предпринимая такую попытку, мне пришлось пойти и на такой шаг, который в другом случае выглядел бы излишним, а именно: начать исследование с методологических замечаний, а каждую новую главу предварять уточнением основных понятий, дабы представить свою позицию ясно и недвусмысленно.

Будем иметь в виду эти предварительные замечания, приступая к рассмотрению истории зарождения и развития процессов глобализации, ее всевозможных последствий и формирования новой сферы научного знания — глобалистики.

Глава I.
Глобальные трансформации современного мира

Основные понятия

Глобализация — процесс универсализации, становления единых для всей планеты Земля структур, связей и отношений в различных сферах общественной жизни. Глобализация выступает также и как явление, и как феномен, когда она воспринимается в качестве объективной реальности, которая заявляет о себе замкнутостью глобального пространства, единым мировым хозяйством, всеобщей экологической взаимозависимостью, глобальными коммуникациями и т. п. и которая в таком качестве никем не может быть проигнорирована.

Глобализм — явление, характеризующее планетарную целостность, а также мировоззренческая установка, тип сознания, способ видения окружающего мира, когда глобальный компонент становится доминирующим.

Глобалистика — междисциплинарная область научного знания, образуемого на стыке философии, естественных, технических и гуманитарных наук, а также совокупность практических действий (правительственных решений, политических акций, общественных движений и т. п.), ориентированных на анализ и разрешение противоречий общечеловеческого характера.

Глобальность — состояние, свойство, качество, отличительная черта, присущие тому или иному процессу, явлению, событию и показывающие его планетарную значимость.

Глобальный — охватывающий весь земной шар (глобус), т. е. распространяющий свое влияние (воздействие) на всю планету; мыслимый нерасчлененно относительно всей планеты в целом.

Глобальные проблемы — трудности, опасности, актуальные задачи, стоящие перед человечеством как единым целым.

Глобофобия — мировоззренческая позиция, настроение, в соответствии с которыми поведение человека характеризуется неприятием всего, что связано с глобализацией.

«Золотой миллиард» — аллегория, употребляемая для обозначения наиболее благополучной части человечества, проживающей преимущественно в высокоразвитых странах и имеющей все необходимое для обеспеченной и комфортной жизни.

Кризис — уровень, степень развития проблемы, когда она достигает таких масштабов, что выходит на первый план, отодвигая, затмевая другие проблемы, а ее негативные последствия становятся необратимыми. Например, политический, экономический, экологический кризисы и т. п.

Мир — если отсутствует специальная оговорка, то в данном исследовании этим емким и многозначным термином обозначается человечество в целом, все население Земли, включенное в биосферу в качестве его составной части. В этом смысле употребляются понятия «мировой», «всемирный».

Проблема — теоретический или практический вопрос, вызывающий беспокойство, неудовлетворенность, неудобство, опасность или содержащий угрозу такого беспоокойства, а потому требующий разрешения, преодоления, изучения, исследования. Например, экологическая проблема, глобальная проблема и т. п.

§ 1. Человек в мире проблем

История человечества всегда сопровождалась всевозможными проблемами, и нет достаточных оснований полагать, что для людей когда-нибудь наступит безоблачное, беспроблемное будущее. Такова сущность самого человека, общественных отношений, наконец, законов функционирования биосферы, где жестко и с необходимостью действует естественный отбор, законы которого были сформулированы Ч. Дарвином в XIX в. А если взять, например, более чем двух с половиной тысячелетнюю историю философии, то вся она изобилует теориями и учениями о вечной борьбе, противостоянии различных сил, позиций, мировоззрений. Достаточно обратиться к учениям Гераклита, Анаксагора, Н. Макиавелли, Т. Гоббса, Г. Гегеля, К. Маркса, Ф. Ницше и многих других, чтобы убедиться — дело не в том, что человечество постоянно сталкивается с проблемами и, более того, обречено жить в проблемном мире, а в том, что его ограниченные возможности в конкретных условиях позволяют решать, как правило, лишь определенный круг задач, нередко порождая при этом новые трудности и проблемы. Иными словами, человек может бороться, рассчитывая на успех, с той или иной конкретной проблемой, но не с проблемами вообще, которые лишь множатся, усложняются, обостряются по мере развития общества и роста его качественных и количественных характеристик. Захватывая все новые области теоретической и практической деятельности человека, они нередко становятся комплексными, междисциплинарными. Часть из них преодолевается, получает решение, увеличивая сумму и качество накопленных теоретических и практических знаний, навыков, опыта людей. Другие попадают в число «трудных», в принципе разрешимых, но пока еще не решенных проблем, а третьи и вовсе оказываются в разряде «вечных», как, например, основные проблемы философии: определение материи или сознания, выявление соотношения духовного и материального, достижение истины, свободы, справедливости и т. п.

В глобальных исследованиях «проблема» является одним из центральных понятий. Именно с осмысления глобальных проблем современности и началась глобалистика, а правильная постановка и корректное формулирование проблемы имеет не только теоретико-методологическое, но и важное практическое значение. Современный мир столкнулся с принципиально новыми, никогда прежде не существовавшими проблемами, преодоление которых становится теперь условием выживания как самого человека, так и биосферы в целом. Но это нисколько не устраняет наличие огромного количества проблем, которые существовали до этого и продолжают множиться. И их решение также требует соответствующих затрат: времени, средств, ресурсов, усилий, энергии и т. п. Последние же, как правило, ограниченны и распределяются в зависимости от отношения людей к той или иной проблеме, понимания ее важности, значимости, опасности, срочности решения, актуальности. Отсюда важно проводить различие между ними, классифицировать их, применяя для этого разные критерии.

Так, если имеют в виду, например, количество стран и народов, вовлеченных в общую для них ситуацию, выделяют общечеловеческие, межнациональные, национальные, этнические проблемы. Если же за основание деления принимают различные сферы общественной жизни, то речь идет о проблемах экономических, социальных, демографических, политических, идеологических и т. п. При иных основаниях выделяется множество других проблем, которые в реальной жизни явно или неявно выстраиваются, как правило, в определенную шкалу приоритетов и в зависимости от этого получают или не получают соответствующего решения. Однако все они так или иначе затрагивают соответствующий регион, территорию, где с ними нельзя не считаться, и поэтому практически ко всем ним применим критерий «географический», т. е. территориальный. В соответствии с этим критерием выделяются и соответствующие типы проблем: частные, локальные, региональные, глобальные, где основанием деления выступает зона распространения, территориальная значимость той или иной проблемы.

На заре становления общественных отношений, в условиях всеобщей раздробленности люди имели дело с проблемами местного, локального, частного порядка. Затем формирование государственности и развитие торговли, межгосударственные конфликты и завоевательные походы, образование первых империй породили проблемы более крупного масштаба — региональные. Наконец, когда процессы глобализации стали реальностью в различных сферах общественной жизни, они вызвали к жизни и соответствующие проблемы — теперь уже глобальные. Так их стали называть за их общечеловеческую значимость, за актуальность относительно любой точки земного шара, т. е глобуса. Они затрагивают интересы не только человечества в целом, но и отдельных людей практически в любой точке планеты, являясь объективным фактором мирового экономического и социального развития и оказывая значительное влияние на развитие отдельных стран и регионов. При этом их решение предполагает объединение усилий абсолютного большинства людей планеты, а также различных государств и организаций на международном уровне; в то же время отсутствие должного внимания к ним грозит серьезными последствиями для будущего всего человечества.

Среди важнейших глобальных проблем современности сегодня, как правило, выделяются:

• проблема предотвращения войны и сохранения мира;

• проблема преодоления разрыва в социально-экономическом развитии различных стран;

• обеспечение экологического равновесия во взаимодействии природы и общества и достижение устойчивого развития;

• осуществление контроля над демографическими процессами;

• приведение в соответствие потребления энергетических и сырьевых ресурсов с их реальными запасами на планете;

• обеспечение продовольствием и другими средствами существования растущего населения планеты;

• проблемы здравоохранения и создание оптимальных условий для здорового образа жизни;

• искоренение неграмотности и развитие системы образования и др.

Количество глобальных проблем не является строго определенным, и у разных авторов их список, как правило, несколько изменяется, хотя важнейшие проблемы обычно всегда называются.

В последние десятилетия в число таких основных глобальных проблем добавилась угроза со стороны международного терроризма и преступности, которая уже стала, по сути, специфической мировой войной со своими особенностями, где отсутствует линия фронта, но есть противники, один из которых невидим. Все больше и больше стран втягиваются в эту новую войну с применением всевозможных средств ее ведения — от идеологических и информационных сражений до массового истребления людей и масштабных разрушений посредством использования в том числе самых современных видов оружия. Как отмечают эксперты ведущих аналитических центров США, оценивая перспективу такого противостояния, «недружественные государства, террористы, торговцы оружием и военными технологиями, наркомафия и организованная преступность воспользуются новыми средствами высокоскоростной передачи информации и другими технологическими достижениями для объединения своей незаконной деятельности, что усугубит угрозу стабильности и безопасности по всему миру»17.

К числу надвигающихся новых опасностей относится также и проблема обеспеченности пресной водой. Так, практически все прогнозы показывают, что к концу XXI в. питьевая вода станет не менее ценным ресурсом, чем ресурсы энергетические или сырьевые. Учитывая, что четыре пятых поверхности Земли покрыты водой, такое утверждение на первый взгляд может показаться необоснованным. Но человеку нужна пресная вода, а ее относительно немного и распределена она далеко не равномерно. В частности, 97,5% всех водных запасов планеты — это соленая вода морей и океанов, а оставшиеся 2,5% — вода пресная, но практически вся она сосредоточена в ледниках (в том числе приполярных) и подпочвенных водах, а то, что доступно человеку, — вода рек, озер, водохранилищ — это всего лишь около 0,007% поверхностных вод Земли. При этом если в России, например, нет практически никаких ограничений с потреблением пресной воды, то европейцы или японцы довольствуются уже 265 литрами в сутки на человека, тогда как почти половина африканского населения вообще не имеет доступа к чистой питьевой воде, а в Объединенных Арабских Эмиратах она и сегодня стоит уже не меньше, чем нефть.

По мнению специалистов, недостаток воды и трудности с ее распределением станут основной проблемой уже в первой половине XXI в. для Среднего и Ближнего Востока, Африки к югу от Сахары, Южной Азии, а также для Северного Китая. Поэтому весьма правдоподобными выглядят многие прогнозы, в соответствии с которыми эта проблема, имея тенденцию к обострению и являясь источником потенциальных конфликтов разного масштаба, в перспективе будет одной из важнейших проблем человечества. Однако не со всеми опасностями и трудностями, сопутствующими человечеству, складывается такая относительно ясная ситуация.

За три последних десятилетия понятие «глобальные проблемы современности» вошло во все языки мира и прочно закрепилось в массовом сознании, в том числе нередко и в качестве расхожего термина, применяемого к событиям и явлениям, которые не относятся к разряду глобальных. Так происходит, когда пренебрегают точностью формулировок или отождествляют «свое» и «общечеловеческое», — например, имея в виду социальные проблемы какой-либо отдельной страны, именуют их глобальными.

В науке эта задача решается путем выделения соответствующих критериев, по которым какая-либо проблема идентифицируется как глобальная и тем самым отделяется от множества других проблем, природа, масштабы и характер которых иные. В основном эти вопросы активно обсуждались и получили соответствующее решение в 70–80-е гг. ХХ в., но процесс этот не окончен, и даже в научной литературе все еще можно встретить отличающиеся точки зрения на критерии глобальности18. Связано это с тем, что на основании только тех критериев, которые широко используются теперь, не всегда представляется возможным дать однозначный ответ в отношении сущностных характеристик той или иной проблемы и таким образом бесспорно отнести ее к разряду глобальных. Не стоит сбрасывать со счетов и субъективный фактор, о котором уже упоминалось выше, когда за подменой понятия стоит чей-либо интерес.

Поэтому вопрос о том, насколько может быть расширен список собственно глобальных проблем в соответствующий момент времени, очевидно, еще долго, если не всегда будет оставаться открытым. Важно, однако, отметить то, что у специалистов в определении основных глобальных проблем серьезных разногласий не наблюдается, так как существующих критериев для их идентификации вполне достаточно. Важнейший из них состоит в том, что такие проблемы представляют собой комплекс острейших социоприродных противоречий, затрагивающих мир в целом, а вместе с ним и все его регионы, различные страны, и в отличие от проблем «региональных», «локальных», «частных» имеют общечеловеческую значимость. При этом следует принять во внимание, что существует принципиальное отличие действительно глобальных проблем, которые имеют региональные, локальные и даже частные проявления, от собственно региональных, локальных, частных (не говоря уже о национальных и т. п.) проблем, сущность которых иная, а сфера влияния значительно уже.

Это означает, что всегда найдутся страны и отдельные сообщества людей, которые по отношению к тем или иным региональным, локальным, частным проблемам будут находиться в ситуации внешнего наблюдателя, в то время как по отношению к глобальным проблемам таких отрешенных, внешних наблюдателей не может быть в принципе. Все страны и народы так или иначе оказываются вовлеченными в общемировые события, становятся вольными или невольными, прямыми или косвенными участниками, игроками, действующими субъектами, жертвами, заложниками процессов глобального характера и их последствий. Поэтому если рассматривать проблемы различного уровня как конкретное выражение философских категорий «общее», «особенное», «единичное», то частные проблемы выступают как единичные; локальные и региональные — как особенные; а глобальные — как всеобщие. Следовательно, проблема лишь тогда может считаться глобальной, когда она является актуальной относительно любого региона планеты, т. е. проявляется в каждом из них. В противном случае речь будет идти о проблемах одного или нескольких регионов либо проблемах еще более мелкого масштаба.

Такой подход к выделению глобальных проблем позволяет преодолеть множество разночтений и взглядов, довольно часто встречающихся в специальной литературе, на то, какие же проблемы следует считать собственно глобальными. Отметим также, что, указывая на признаки глобальности, мы не делаем очевидными явления, прежде скрытые от взора. Сама жизнь, реальная действительность выявляет общечеловеческие проблемы; и они сами заявляют о себе в свое время, являясь закономерным результатом развития общества на определенном историческом этапе. Названные же критерии позволяют лишь отличить собственно глобальные проблемы от всех остальных, а также установить приоритет, первостепенную значимость той или иной проблемы для всего человечества и тем самым дают возможность адекватно на нее реагировать и предопределять дальнейшие шаги, направленные на ее теоретическое и практическое решение.

§ 2. Рай на Земле

Человечеству в целом, как и отдельным обществам, да и каждому отдельно взятому человеку, неизменно хочется избавиться от своих проблем, во всяком случае сделать так, чтобы они напоминали о себе как можно меньше. И если абстрагироваться от деталей и посмотреть на прошлое через призму того, чего люди желали в своей жизни больше всего, например, в минувшем ХХ в. или в еще более ранние времена, то ответ оказывается на поверхности — всегда и в первую очередь они желали рая на Земле. Или, другими словами, идеального общественного устройства.

Во времена, когда люди ощущали непосредственную зависимость от природы, они предусмотрительно переносили «золотой век» в прошлое, и, таким образом сохраняя идеал, не ставили перед собой задачи его реализовать. Церковь также была предусмотрительна, помещая рай на небеса и призывая к праведной жизни в реальном мире во имя вечной жизни в мире потустороннем, которую многие художники представляли как предел мечтаний, высшее блаженство, но все-таки изображали при этом вполне земные пейзажи, где человек, как они верно интуитивно угадывали, только и может получить райское наслаждение. Знаменитый триптих великого нидерландского художника эпохи Раннего Возрождения И. Босха «Сад наслаждений» наилучшим образом передает подобные настроения и наглядно отражает извечные грезы человека о царстве молочных рек и кисельных берегов.

Однако под влиянием нараставших успехов технической цивилизации усиливалось и самомнение человека, росло его потаенное желание создать рай на Земле. Так, начиная с эпохи Возрождения наблюдаются уже не единичные случаи появления социальных утопий, как было, например, в Античности, если вспомнить «Атлантиду» Платона или идеи китайского философа Лао-цзы, а целая серия идеальных конструкций земного рая, как это виделось Т. Мору, Т. Кампанелле, Т. Мюнцеру и др. Затем были утопии периода буржуазных революций, представленные Ж. Мелье, Г. Мабли, Э.-Г. Морелли, А. Сен-Симоном, Ш. Фурье, Р. Оуэном и др. Наконец, грандиозная утопия построения коммунизма, вылившаяся в неисчислимые беды и страдания многих миллионов людей, уверовавших в возможность достижения «светлого будущего», которое якобы можно построить собственными руками, и не где-то и когда-нибудь, а здесь, на Земле, причем в обозримой перспективе. Такие идеи, очевидно, имманентно присущие человеку, всегда находили особенно благоприятную почву именно тогда, когда наступали тяжелые времена или проваливалась очередная попытка осчастливить род людской, а затем следовало разочарование, сопряженное с периодами упадка, апатии, безвременья.

Очередной всплеск активности утопического сознания был отмечен также в начальный период эпохи «покорения» космоса, когда с большим энтузиазмом рассуждали о якобы реально существующих на других планетах «прекрасных, сказочных мирах», о безграничных возможностях колонизации космического пространства и т. п. Оптимистические настроения тех лет хорошо передают слова из популярной песни 1960-х гг., где утверждалось, что «и на Марсе будут яблони цвести». Подобные идеи родились даже несколько раньше усилиями таких представителей «русского космизма», как Н. Ф. Федоров, К. Э. Циолковский и др. Федоров, например, развивая запредельные идеи «патрофикации» (воскрешения отцов), полагал, что проблема избыточного населения Земли будет благополучным образом решена за счет расселения людей в космосе, который станет также источником полезных ископаемых и энергии для все возрастающего населения, а Земля будет превращена в космический корабль — «земноход». Циолковский полагал, что космос является «бездонной кладовой» всевозможных ресурсов для человечества и местом расселения будущих поколений, которые по мере исчерпания ресурсов на Земле завоюют все околосолнечное пространство, создав «эфирные острова» — космические колонии.

Итак, у человека, многократно разочаровывавшегося в возможности построения собственными силами рая на своей планете, всегда была иллюзия о каком-то неземном, потустороннем рае или о каких-то космических благоприятных условиях для полноценной жизни людей. Но пришло время сказать то, что, быть может, не каждому хотелось бы услышать (ибо и сегодня немало тех, кто не только согласен, но и хочет жить в плену иллюзий), сказать именно теперь, когда у человечества, по меркам его истории, остается слишком мало времени для того, чтобы предаваться бесплодным иллюзиям и эфемерным размышлизмам в то время, когда необходимы осмысленные и ответственные действия: люди всегда заблуждались и, более того, глубоко обманывались на этот счет!

Нигде и никогда во Вселенной не было, нет и не будет другого рая, кроме того, который уже есть на Земле. Именно он — этот земной мир, и есть самый настоящий рай — рай для каждого реального, настоящего, живого, а не вымышленного человека, такой, который максимально соответствует абсолютно всем его жизненным потребностям (материальным и духовным), всем его чаяниям и надеждам, капризам и прихотям, грезам и самым смелым фантазиям. Это и есть тот единственный мир, где человек может чувствовать себя предельно комфортно, уютно, в полном достатке.

И если этот мир становится для людей адом, то это уже проблема не природного свойства, а самого человека, который в стремлении построить идеальное общество совершает насилие над несогласными, над окружающей его природой и в конечном счете получает прямо противоположное тому, к чему изо всех сил стремился. Как отмечает в этой связи крупнейший философ ХХ в. К. Поппер: «Можно искать небесный град в прошлом или в будущем, можно звать “назад к природе” или “вперед к миру любви и красоты”, но это всегда — призыв к нашим эмоциям, а не к разуму. Даже лучшие намерения создать на земле рай могут превратить ее только в ад — в ад, который человек — и только он — может создать своим собратьям»19.

Другими словами, человеку не нужно создавать рай на Земле. Он уже существует, ибо именно здесь, на нашей планете, и без креативного, преобразующего активизма человека есть абсолютно все, что нужно людям для их счастливой, полной радости жизни: изобилие воды и фантастическое разнообразие продуктов питания, богатейшие энергетические и сырьевые ресурсы, наконец, широчайший диапазон климатических и природных условий, которые при необходимости с помощью современных научно-технических достижений могут поддерживаться на идеальном уровне на протяжении любого заданного времени. А вот что действительно человеку следует сделать (и ввиду необходимости предстоит сделать, если это в принципе возможно) — так это разобраться в себе самом и своих отношениях с собратьями по разуму и окружающей средой, чтобы сполна воспользоваться всем тем, что людям так щедро даровала земная природа.

Итак, нигде в мире больше нет и быть не может таких же, как на Земле, а тем более еще лучших, действительно райских условий для того, чтобы человек мог в полной мере реализовать себя в качестве и биологического (чувствующего), и социального (мыслящего) существа, ибо он и продукт, и плоть от плоти этой и именно этой природы — всецело соответствующий ее естественным условиям и параметрам (что, собственно, справедливо и в обратном отношении), идеально «подогнанный» под нее, «выкроенный», «вылепленный» из ее материала, т. е. «выходящий» из нее и в нее же, в конечном счете, уходящий.

Как отмечает один из крупнейших специалистов по проблемам современной глобалистики Э. Ласло, «парадигма, возникающая ныне в науках, изучающих сознание, согласуется с тем, что выходит на первый план в новой физике и в новой биологии. Новая парадигма свидетельствует о том, что между объектами, сосуществующими в космосе и биосфере, имеется постоянная связь и коммуникация, и что человеческое сознание является развивающейся частью этой сети взаимосвязей, покрывающей планету… Мы неотделимы друг от друга и от планетарной окружающей среды. Мы все участники действа природы: взаимодействуя друг с другом, мы простираем свое воздействие на биосферу, которая, в свою очередь, уходит корнями во Вселенную»20. И более того, даже здесь, на Земле, каждый человек чувствует себя наиболее комфортно именно там, где он родился, где прошло его детство, взросление, становление личности.

Например, для бедуина жаркий климат и пустыня гораздо более привлекательны, нежели ядреный мороз и снежная зима, в то время как представители северных народов жаркому климату предпочтут стужу, а раскаленному на солнце песку скрипящий на морозе снег. Примечательной в этом отношении является беседа с чукотскими детьми, которые, впервые побывав на черноморском побережье в детском оздоровительном лагере, с восхищением рассказывали, как им понравилось теплое море, обилие зелени, цветов и т. п. Однако на вопрос, хотели ли бы они там жить постоянно, дети ответили отрицательно, добавив при этом, что в тундре лучше. Если это и шутка, то очень похожая на правду.

Итак, любая попытка поместить человека в еще «лучшие» условия по определению может означать лишь одно — неминуемое ухудшение привычной и, следовательно, комфортной для него среды. За изменением же среды обитания в лучшем случае должна последовать соответствующая адаптация, как правило нежелательная и всегда имеющая для любого живого организма те или иные последствия и точно определенные пределы, за которыми наступает как минимум дискомфорт или элементарная деградация, а то и вовсе смерть.

Разумеется, как любой другой живой организм, и человек в отдельности, и общество в целом были, есть и всегда будут связаны с определенным набором сопутствующих им проблем, устранить которые полностью можно лишь ценой смерти живого организма. Поэтому гармонизация отношений человека с окружающей средой, сведение к возможному минимуму сопровождающих его проблем и трудностей является важнейшей жизненной задачей и человека, и общества.

Люди верующие, в том числе верующие в загробную жизнь, могут возразить, что для рая небесного такие рассуждения некорректны, ибо в этом случае дело касается бытия чистой души, потусторонних сфер… Но при таком повороте дела разговор выходит за пределы разума и покидает сферу даже фантастического будущего (см. § 8 гл. IV настоящей книги), где еще можно обнаружить хоть какой-то элемент знания, и перемещается в область верований, субъективных переживаний, домыслов и представлений, где сомнениям и голосу разума не придается большого значения. Там почетное место уготовано не знаниям, а вере, не рассуждениям, а молитвам, не аргументам, а «истине в последней инстанции» — слову от Бога, и потому любые дискуссии переходят в другую плоскость — запредельную.

Но можем ли мы не принимать во внимание реальное положение человека на Земле, когда его все более активная деятельность подрывает естественные основы как его собственного существования, так и планетарной жизни вообще. Еще в XIX в. Ф. Энгельс высказал мысль, которая теперь приводится практически в любом учебнике по экологии: «Людям, которые в Месопотамии, Греции, Малой Азии и других местах выкорчевывали леса, чтобы получить таким путем пахотную землю, и не снилось, что они этим положили начало нынешнему запустению этих стран, лишив их вместе с лесами центров скопления и сохранения влаги… Еще меньше они предвидели, что этим они на большую часть года оставят без воды свои горные источники, с тем чтобы в период дождей эти источники могли изливать на равнину тем более бешеные потоки»21. С тех пор как были сказаны эти слова, повторяемые на разные лады и, казалось бы, основательно усвоенные еще со школьной скамьи, прошло более 130 лет, причем таких, когда и представление о законах взаимодействия природы и общества существенно изменилось, и преобразующие возможности человека несоизмеримо выросли, но, по существу, не изменилось отношение людей к природе, к тем основам жизни, уничтожив которые, человек уже нигде помимо Земли не сможет их воссоздать. Иначе говоря, за указанное время, огромное по меркам динамично развивающегося мира, человечество так и не сделало должных выводов, так ничему и не научилось, о чем не без иронии пишет И. В. Бестужев-Лада: «На протяжении всей истории человечества, вплоть до самых последних лет люди большей частью в основном относились к породившей их матери — земной природе как малый ребенок к злой мачехе. Они боялись ее, униженно молили ее о милости, а где могли — торжествовали над ней свои маленькие победы. Справедливости ради надо сказать, что и природа далеко не всегда баловала людей приятными сюрпризами. Нередко она беспощадно стирала с лица земли целые села и города, целые племена и народы»22.

Подводя итоги сказанному, отметим, что проблемы человечества — категория подвижная и динамичная. Они изменялись в процессе развития самого человека, роста уровня социальной организации и степени освоения им территориальных пространств. По мере того как увеличивалось население, расширялись и вовлекались в хозяйственную деятельность все новые и новые территории, росли мощь социума и его техническая оснащенность, — изменялся и характер сопутствующих проблем. Это очень похоже на то, как по мере взросления конкретного человека изменяется и характер, масштаб его личных проблем — от «катастрофы» потери игрушки в детском саду и полученной в школе «роковой» (как кажется хорошему ученику) двойки до неожиданной потери, например, работы в зрелом возрасте и различных заболеваний в старости.

Точно так же и у человечества в целом по мере его перехода к новому состоянию — глобальному — помимо всех существующих уровней трудностей и забот, которые никуда не деваются, просто по определению не может не быть новых проблем, но теперь уже мирового масштаба. Другими словами, у глобального человечества и проблемы соответствующие — глобальные, а поэтому ставить, например, задачу их преодоления, как то еще нередко предлагают некоторые исследователи и политики, значит просто не понимать сути происходящего.

«Преодолеть глобальные проблемы», «ликвидировать глобальные угрозы» или «справиться с общечеловеческими проблемами», «элиминировать» их из жизни общества — не только нереальная задача, но в принципе неверно сформулированная установка, задающая и соответствующее видение ситуации, и определенную программу действий. В конечном счете все это может оказаться не таким уж безобидным заблуждением, ибо не только не сулит положительных результатов, но и грозит потерей драгоценного времени, разочарованием и утратой веры в собственные силы, так как при таком походе ставится цель решить задачу, у которой при данной постановке вопроса не может быть решения в принципе.

Неудивительно, что многие авторы с таким видением ситуации зачастую говорят о «тупике», в который зашло современное человечество, о необходимости выйти из этой, как им кажется, «западни» глобальных противоречий. Но в тупиках оказывается не человечество, а наше сознание, которое, следовало бы заметить, может не только объяснять, но и творить мир, делая его более или менее приемлемым для нормальной жизни людей. Однако каким бы этот мир ни оказался, в конечном счете он никогда не будет бесконфликтным, лишенным противоречий и проблем, в том числе и всеобщих.

Итак, глобальные проблемы раз и навсегда решить нельзя; однажды появившись, они будут теперь неизменно сопутствовать мировому сообществу, и решать их придется постоянно. С этим надо смириться и научиться жить, понимая, что ослабление внимания к глобальным проблемам сулит большие неприятности, а то и катастрофу. Это новая реальность, новое качество изменившегося (нового) человечества. И нужно признать, что глобальное человечество, пока оно будет оставаться именно в таком качестве, будет вынуждено иметь дело с различными проблемами, в том числе такого же, как оно само, — глобального — масштаба. Дело теперь заключается лишь в том, чтобы эти проблемы представляли по возможности наименьшую угрозу и не подрывали основы существования жизни на Земле. Задача эта вполне по силам, но только не отдельным сообществам или государствам, а всему человечеству в целом.

§ 3. Глобальные проблемы как реальность

Впервые проблемы глобального масштаба привлекли широкое внимание мировой общественности и стали предметом серьезных научных дискуссий с конца 60-х — начала 70-х гг. ХХ в., когда дисбаланс в отношениях общества с природой достиг угрожающих размеров, а адекватные действия не только на международном, но и на национальном уровне практически отсутствовали. Довольно быстро экологическая проблематика, а затем и другие угрозы мировому сообществу, такие как неконтролируемый рост населения, обеспечение продовольственными, сырьевыми, энергетическими ресурсами, угроза термоядерной войны и т. п., получили широкий резонанс в первую очередь в развитых капиталистических странах, где высокие темпы социально-экономического развития и потребления природных ресурсов раньше других натолкнулись на естественные барьеры. Окончательное же понимание новой реальности наступило после публикации в 1972 г. сенсационного первого доклада Римскому клубу «Пределы роста», когда стало очевидным, что безграничный социально-экономический рост невозможен уже в силу естественных ограничений планеты и ее ресурсов. Это породило волну исследований, движений, протестов и создание многочисленных природоохранных структур и организаций — от политически активных «зеленых» до всевозможных государственных и негосударственных институтов, клубов ученых, комиссий специалистов и т. п. На фоне предшествующих относительно благополучных десятилетий все это выглядело настоящей революцией в устоявшихся взглядах, крушением прежних мировоззренческих принципов и оснований.

Еще в начале 60-х гг. ХХ столетия, казалось, ничто не могло изменить технооптимистских, прогрессистских настроений, которые возобладали к тому времени практически во всем мире, разделенном тогда на три больших лагеря — капиталистический, социалистический и развивающийся («третий мир»). Западная экономика была на подъеме. СССР, который преодолел послевоенную разруху, запустил человека в космос и быстрыми темпами наращивал ресурсо- и энергодобычу, будучи окрылен этими успехами, принял в 1961 г. двадцатилетнюю Программу построения коммунизма23. В «третьем мире» на фоне противостояния двух систем разворачивались активные процессы деколонизации. Казалось, что предела экономического и социального развития не будет достигнуто никогда.

Сигналы предупреждения последовали от естественной природы, которая все настойчивее стала заявлять свой «протест» сохнущими деревьями и прогрессирующим исчезновением живых организмов, превращением рек в сточные канавы, озер — в канализационные отстойники, городов — в каменные джунгли, пригородов — в мусорные свалки, сельскохозяйственных угодий — в химические лаборатории и полигоны и т. п.

То, что именно экологическая проблематика вышла на первый план, объясняется как минимум тремя причинами.

Во-первых, почти за два столетия интенсивного промышленного производства произошло такое количество выбросов вредных веществ в окружающую среду, что негативные качественные изменения в ней оставались только вопросом времени.

Во-вторых, в результате научно-технической революции в мире в целом резко возросли темпы и объемы антропогенного воздействия на природу, которые только ускорили деградацию окружающей среды.

И наконец, втретьих, масштабы экономической деятельности и область деградирующей среды обитания человека достигли предельных значений, т. е. стали планетарным явлением, и в ограниченном, «замкнутом» таким образом пространстве возник эффект экологической интерференции, т. е. наложения экологических проблем одних регионов на другие. В итоге экологические проблемы стали «резонировать», трансформируясь в экологические кризисы прежде всего там, где была концентрация производства, соответствующая роза ветров, наиболее интенсивные транспортные потоки и т. п.

Все это вызвало живой интерес к вопросам использования ресурсов и охраны природной среды и сделало чрезвычайно популярным к тому времени малоизвестный термин «экология», который до этого почти сотню лет «незаметно» употреблялся в биологии для характеристики отношений живых организмов с окружающей средой. Всего за несколько лет, уже к началу 1970-х гг., экологический бум породил множество направлений научных исследований, социальной активности, политических течений.

Резко возрос интерес к В. И. Вернадскому и к его концепции биосферы и ноосферы. В итоге появилось множество новых сфер научно-прикладного знания («социальная экология», «экология человека», «глобальная экология», «экология города», «агроэкология», «инженерная экология», «экологическое право» и т. п.), значительная часть из которых до настоящего времени все еще не имеет четких границ или статуса научных дисциплин, так как в современной науке наряду с дифференциацией все больше обнаруживаются и набирают силу новые, пока еще недостаточно исследованные интеграционные процессы, обусловившие появление вышеназванных образований.

Возросший интерес к экологии и расширительное ее толкование выразились и в таких расхожих выражениях, как «экология духа», «экология политики», «экология образования», «экология общения» и др., которые встречаются теперь сплошь и рядом. Они, хотя и кажутся на первый взгляд актуальными и звучат привлекательно, «в духе времени», но практически бессодержательны, так как акцентируют внимание на вещах, не имеющих аналогов в действительности, а потому скорее вредны, чем полезны, ибо действительно важные и актуальные проблемы подобной терминологией не столько проясняются, сколько «забалтываются».

В этой связи заметим, что экологические проблемы соотносят, как правило, с деятельностью человека, что лишь отчасти соответствует действительности. На самом же деле, исходя из этимологии слова, а также из современных представлений об экологических проблемах, их следует определять как результат такого взаимоотношения живых организмом с окружающей средой, при котором наступает устойчивое превышение предельно допустимых параметров воздействия этих организмов на природную среду, в результате чего она теряет естественную способность к самовосстановлению и начинает деградировать.

В этом плане человек не отличался от других живых существ вплоть до неолитической революции, т. е. пока не стал целенаправленно воздействовать на природу, занявшись земледелием, скотоводством, а затем и урбанизацией. Развитие производящей экономики значительно усилило антропогенное воздействие на природную среду, в результате чего в локальных масштабах превышения предельно допустимых параметров такого воздействия стали более частыми и интенсивными, а социальная экология все больше закрывала собой, втягивала в свою орбиту экологию других живых организмов.

...