Тимофей Николаевич Тарасов, зачарованно наблюдавший за лучами на горизонте, отпил из чашки и тут же поморщился. Содержимое уже достигло той неприятной температуры, когда пить его не просто невкусно, а даже неполезно. Тимофей решил не страдать и тут же вылил жидкость в ближайший горшок с геранью. Делал он так периодически, однако в этот раз потерял бдительность и не проверил, где находится жена. Стоит ли удивляться, что за его спиной раздался разгневанный голос Аглаи:
— Не смей портить мои цветы!
Он обернулся к ней и с совершенно невинной улыбкой пожал плечами. Оправдываться не имело смысла: Аглая знала про его пагубное пристрастие, поскольку до герани здесь росли фикусы, а еще раньше — кактусы. И все они оказались пострадавшими от рук Тимофея Николаевича. Впрочем, он никогда не думал о том, что будет делать, если его жена внезапно переключится с цветоводства на вышивку.
Тем не менее, он снова развернулся к окну и закрыл его плотными светонепроницаемыми шторами. А затем уже, направившись к жене, ласково произнес:
— Будет тебе, Аглаюшка, не в цветах счастье! — Тимофей убрал чашку в посудомоечную машину и включил ее.
— И все же прошу, не порти мои цветы. Они скрашивают мои дни в бессонницу. — Кажется, Аглая начала оттаивать. — И раз уж мы об этом заговорили… На днях должны привезти новую лампу.
— Моя дорогая, ты не боишься, что она спровоцирует твои проблемы? — На самом деле, Тимофею не нравились все эти фиолетово-розовые подсветки цветов, превращающие их жилище в какой-то праздничный будуар. Но разве можно отказать любимой женщине?
— Нет, не думаю. Тем более что спать мне мешают внешние шумы и свет.
— Хорошо-хорошо! — всплеснув руками, Тимофей подошел к жене и обнял ее. — А т
... 
