автордың кітабын онлайн тегін оқу Странник
Александр Фомич Вельтман
СТРАННИК
В книгах уникальной серии издательства Стрельбицкого «Русский исторический роман» оживают страницы истории, начиная с античных времен и до наших дней. Писатели, творившие на русском языке, никогда не ограничивались географическими или хронологическими рамками, но, конечно, главные темы вышедших из-под их пера творений — из истории России, Руси. Живой интерес к этим темам современного читателя побудил реализовать такой масштабный проект, как «Русский исторический роман».
«Странник» — произведение русского поэта и писателя, родоначальника жанра исторического фэнтези А. Ф. Вельтмана (1800–1870).
Книга задумывалась как «энциклопедия бессарабской столичной и провинциальной жизни». Автору удалось вплести в литературную канву произведения исторические события того времени, военные действия, а также скитания главного героя, его любовные переживания, размышления о жизни, что всецело отображает процесс становления личности человека.
В серию «Русский исторический роман» вошли произведения таких русских писателей, как Е. Салиас, Н. Брешко-Брешковский, В. Брюсов, Г. Данилевский, И. Гончаров, И. Лукаш, А. Вельтман, М. Загоскин, В. Аристов, А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, и многих других.
В крылатом легком экипаже.
Читатель, полетим, мой друг!
Ты житель севера, куда же?
На запад, на восток, на юг?
Туда, где были иль где будем?
В обитель чудных, райских мест,
В мир просвещенный, к диким людям
Иль к жителям далеких звезд
И дальше — за предел Вселенной,
Где жизнь, существенность и свет
Смиренно сходятся на нет!
И т. д.[1]
От Издателя
Мультимедийное издательство Стрельбицкого в 2015 году основало уникальную серию книг — «Русский исторический роман».
Как ни удивительно, огромный пласт русской прозы в этом жанре до сих пор не был собран в единой книжной серии. А ведь исторические романы создавали такие выдающиеся русские писатели, как Лев Николаевич Толстой, Алексей Константинович Толстой и Алексей Николаевич Толстой, Дмитрий Мережковский и Михаил Загоскин, Валерий Брюсов и Григорий Данилевский.
Книги серии «Русский исторический роман» откроют читателям незаслуженно забытые имена русских писателей XIX–XX веков и напомнят произведения великих классиков, а также представят творчество наших современников. Они будут интересны всем, кто увлекается историей или хочет почерпнуть жизненный, нравственный, художественный опыт в «делах давно минувших дней».
Цель проекта «Русский исторический роман» — собрать воедино наиболее полную картину творческих поисков и открытий нескольких поколений русских литераторов, разных убеждений и судеб, разных стилей и направлений.
Чтение русских исторических романов доставляет не только удовольствие от эталонного художественного слова (когда речь идет о классиках) и нестандартных взглядов на историю (когда речь идет о современных авторах). «История учит только тому, что ничему не учит» — этот тезис можно и опровергнуть, ведь вдумчивое чтение хорошей исторической литературы позволяет эмоционально познать прошлое так, чтобы не повторять его ошибок в будущем.
В серию вошли произведения таких русских писателей, как Е. Салиас, Н. Брешко-Брешковский, В. Брюсов, Г. Данилевский, И. Гончаров, И. Лукаш, А. Вельтман, М. Загоскин, В. Аристов, А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, и многих других.
В книгах серии оживают страницы истории, главным образом, конечно, Российской — но не только — начиная с XIX века.
Исторические романы проливают свет как на драматичные, ключевые события истории, которые имели глобальные последствия для человечества, так и на небольшие эпизоды, о влиянии которых на ход истории порой мало кто задумывается. И авантюрные приключения, и трагедии, и любовные истории, и драмы человеческих судеб в горниле исторических событий — все это Вы найдете на страницах книг из серии «Русский исторический роман».
Вам[2]
2
Роман посвящен Екатерине Павловне Исуповой. В главе СХХШ автор от этого посвящения отказывается.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
День I
Намерение, Решительность. Европа. Выезд. Предисловие. Быстрота. Нострадамус. Прибытие в Хотин. Я. Положение Хотина. Сон. Полночные прогулки. Заря
День II
Первый ночлег. Моя слава
День III
Спокойствие путешествия. Замечание. Отрывок из обыкновенных предисловий. Монастырь. Берега Днестра. М. Каменка. Дорога между Черной и Сахарной. Каруцы[3]. Сытый голодного не разумеет. Страшный сон. Монтекукулли. Калейдоскоп. Солнце и Земля. Эскандер. Мысль.
День IV
Подробная карта. Скала. Наводнение в Испании и Франции. Всемирный потоп. Рыбы. Монастырь Городище. Проводник. Прибытие в Кишинев. Настоящее время. Расход
День V
Довольно справедливое заключение. Агамемнон. Вес холостого и женатого. Женатый походный офицер. Потеря времени. Молва. Приятный вечер
День VI и VII
Лукулл. Предрассудок. Кишинев. Жиды. Еврейская мелодия. Абуб. Первый шаг на улицу. Плачинды. Экипажи. Митрополия. Куконы[4]. Пища
День VIII
Я и время. Положение, Бессарабии. История Бессарабии. 300 спартанцев и 300 историков. Окошко. Молдаванский бояр. Куконица[5]Ралу. Мой товарищ. Да и нет. Новоселье. Нас было… столько-то. Экспромт.
День IX
Магомет; 7-й сад Эдема; чудные древа и удивительные ангелы. Гора Абарим. Обетованная земля. Думы вслух
День X
Порядок. Разговор в стихах. Кишиневский сад. Кокетка; чудо, прелесть, роскошь, огонь и божество. М
День XI
Кишиневское озеро. Переселение крылатых; Гусь-Историк. Любопытные вещи в Кишиневе. Мой конь. Хозяйка. Бендеры. Карл XII. Ложе сна
День XII
Тирасполь. Мазил; угощение; Джок. Мулът премулъцимеск[6]. Разговор с милой читательницей. Г. Tupac; милетка. Вероломство читателя. Белгород; Овидий, Томи. Черное море; буря
День XIII
Феб и Аврора. Права. Командировка. Поэма Эскандер. Допросы. Вавилонская башня. Аккерманские стены; немецкая колония; кофий. Кагулъское поле; Измаил; Суворов; Псаметтих. Манечка. Дорога по границе. Тоска и скука. Восклицание рыцарей. Нищие. Армасар
День XIV
Путь под покровительством Адеоны. Мои книги. Султанша. Черкесы. Хозары. Природа Подолии. Тульчин. Сад Хороший. Лебеди. Я гулял. Прошедшее. Няня. Купальня. С. Лозово. Манускрипт в стихах. Выписка из него. Мариолица
День XV
Постоянное место в службе. Последняя талия. Поход. М. Фальчи. Капля. Произвол. Мой друг. Он же. Заключение I тома путешествия
6
Пребольшое спасибо (молд.)
4
Дамы (молд.).
3
Повозки (молд.).
5
Барышня (молд).
День I
I
Наскучив сидячею, однообразною жизнию, поедемте, сударь! — сказал я однажды сам себе, — поедемте путешествовать! — Как? куда, каким образом, с чем? отвечал я, лежа на широком диване, и с глубокомыслием затянулся дюбеком[7], — нужны деньги! — Нужна голова, нужны решительность и воображение; поверьте, что с этими способами можно удовлетворить самое мелочное любопытство; не сходя с места, мы везде будем, все узнаем. Разница между нами и прочими путешественниками будет незначительна: они самовидцы, а вы ясновидец. Что пользы все видеть и, подобно Пиррону и его последователям[8], во всем сомневаться; не лучше ли ничего не видеть и ни в чем не сомневаться?
II
Кто твердо решился, тот уже половину сделал, говорит пословица. Я твердо решился путешествовать кругом света и далее, если можно; вот, от моей твердой решительности, половина света уже объехана: половина света, которая пуста и незамечательна, в которую я — и заезжать не буду.
III
Потрудитесь, встаньте, возьмите Европу за концы и разложите на стол… Садитесь! Вот она, Европа! Но не смотри вдруг на всю просвещенную часть земли. Занимать очи, слух или мысли в одно и то же время несколькими предметами ужасно как вредно для умственных способностей.
IV
Как любопытный чужестранец,
И в мир любви я загляну;
То залюбуюсь на румянец,
То подивлюсь на белизну;
То засмотрюсь на все созданье,
То прикую свое вниманье
К частице общей красоты;
То в бездну погружусь мечты;
И осмотрю я в треугольник[9]
С известной точки шар земной;
А мой читатель, как невольник,
Скитаться будет вслед за мной!
V
Итак, вот Европа! Локтем закрыли вы Подолию… Сгоните муху!.. вот Тульчин[10]. Отсюда мы поедем в места знакомые, в места, где провели крылатое время жизни. Ступай в Могилевскую заставу!.. Чу! кстати на улице зазвенел почтовый колокольчик… Бич хлопнул, прощайте, друзья! audaces fortuna juvat![11]
VI
Я путешествую не для того, чтобы вы читали мое путешествие; по если оно попалось уже к вам в руки и вы непременно желаете видеть следы мои, от самой точки отъезда до благополучного возвращения, то по прибытии в Нубию[12] я объявлю вам цель своего путешествия и для чего я писал его; до того же времени советую прочитать книгу под заглавием: Великие дела от маловажных причин. Если же вам неинтересно будет знать, каким образом отыскана и вошла в употребление соль, то не читайте книги, довольно знать и одно заглавие.
Очень известно каждому любителю чтения, до какой степени несносно всякое предисловие, особенно когда г. Сочинитель, неуверенный еще, возьмут ли труд читать его книгу, просит уже пощады и помилования ей и извиняет недостатки ее всеми обстоятельствами своей жизни. Вот почему я не хочу продолжать предисловия.
Хоть я и не буду писать во многих местах ясно, но ни за что не соглашусь толковать настоящего смысла некоторых случайных выражений, которые на пути моем встретятся, как необъяснимые метеоры моего блуждающего воображения.
Покуда Геркулес найдет, на чем переправиться через Атлантический океан, пусть будет здесь: Nec plus ultra![13]
VII
Кофе, или кофий, со славными сливками и трубка должны быть всегда заключением завтрака перед отъездом. Чухонское масло гладко стелется по белому хлебу, если это кофий утренний; и иногда кажется, что он не желудок мой, а мою душу наполняет собою.
До Могилева[14] нигде на станции мы неостановимся. Поздно сказано! Воображение уже спустилось с каменной горы, проехало без внимания город, таможню, карантин[15] и переправилось через Днестр, не двигая с места парома. Какая быстрота! Где сто десять верст?
VIII
«Торопливость носит наружность страха, небольшая медленность имеет вид уверенности», — пишет Тацит[16], и потому должно ехать медленнее, кто-нибудь скажет; — неправда, говорю я и продолжаю путь во всю прыть своего воображения. Но оно расположилось отдыхать на кружочке на Днестре, над которым выгравировано: Атаки. Покуда вы ходите по местечку и по некоторой части прошедшего времени, я, между тем, с позволения вашего, прочитаю что-нибудь из тетрадки, которая с полки упала прямо в Ледовитое море.
Заглавие оторвано, начала нет; но кажется, что это дневные записки, писанные в роде предсказаний Нострадамуса[17]. Например:
Апр. 20:
Кто видел ее и меня
В минуты печальной разлуки?
Кто чувствовал жженье огня
И слышал лобзания звуки?
О друг мой! души не волнуй
Слезами, блистающим взглядом,
Мне будет медлительным ядом
Прощальный любви поцелуй!
Подобная вещь может с кем-нибудь случиться и не 20 апреля 1822 года, а 1, 4, 8 или 20 мая 1922 года; и потому все эти слова, писанные давно и сбывшиеся в следующем веке, могут считаться чудным предсказанием.
IX
Но вы торопитесь ехать далее. От Атак Днестром, мимо с. Мерешевки, на гору, через Окнпцу до м. Бричан; от Бричан еще 50 верст, и мы в Хотине[18].
X
Смотрите пристально на карту:
Вот Бессарабия[19]! вот свет!
Я в нем, чуть-чуть не десять лет,
Как шар катался по бильярду!
Лишь иногда нелегкий черт
Меня выкидывал за борт.
XI
Но посмотрим, что скажет Хотин. Город командует крепостью, крепостью-цитаделью, или замком. Чрез крепость проходит лощина, лощиной можно подойти к крепости. Замок древен, построили его генуэзцы. Тут же, кто-то написал, был замок греческой царевны Софьи.
Замок, скалистый берег Днестра, шум воли, тропинка в гору, густой кустарник, сад, площадка на скате, сгнившая беседка… все это сливается в романтическую немецкую древность.
Странствующие рыцари исписали внутренность беседки стихами в честь своих Розалинд, Идалид, Ид и Саломей; исписали воспоминаниями, мыслями и т. п. вещами, наприм.:
Как любовь всегда оплошна!
Здесь однажды ненарочно…
Далее стерлось.
ХII
Но, кажется, довольно на первый раз; не пора ли на ночлег? В городе душно, грязно! заедем куда-нибудь в деревеньку на Днестре; например, в Недобоуцы или в Шароуцы.
Так как по самой лучшей деревне Хотинского цынута[20] нельзя судить ни об обычаях, ни о нравах, ни об уме, ни о способностях молдавского народа, то я откладываю описание его до первого джока[21], который мне случится видеть в Орхеевском цынуте. Между тем я теперь имею все право предпочесть сон всему в мире и запеть:
О сон, о тайный чародей!
Безмолвной Леты житель!
Пришлец невидимый ночей,
Спокойствия отрадный водворитель!
Люблю тебя, ты негой дан,
Люблю твое роскошное я ложе!
Твой соблазнительный обман
Мне в жизни стал всего дороже!
Я лег, я жду тебя, скорей
Осыпь меня волшебными цветами!
И усыпленьем сладким вей,
И обнимай пуховыми крылами!
ХIII
Нет, думал я, мне не хочется спать, я не буду спать, я не стану спать! Часы пробили полночь! какой знакомый час! бывало он для меня то же, что колокол к заутрене для Арины Макарьевны. Перекрестившись, я отправился и… гулял по берегу Днестра. Помните ли?
Как роза, жаркою порою
Склонив румяную главу
И пышный стебель на траву,
Ждет утоления от зною
И, упоенная росою,
Листочки распахнув, лежит…
Далее в манускрипте стерлись слова, как в Паросском мраморе стерлись некоторые оды Сафо[22].
XIV
Лежать, ждать сна и не засыпать, это ужасно!.. Быстро пронеслась она по воображению!.. кажется, прикоснулась ко всему существу моему!.. обожгла меня!.. Ах призрак, призрак!
Очаровательна, румяна.
Игривой живости полна,
В прозрачной ткани из тумана,
Пленила чувства мне она!
Не сплю я… вся душа в томленье!
Я жду ее… я весь горю!..
Ревнивцы, бросьте подозренье,
Я жду румяную зарю![23]
15
Карантин — постоянный или временный наблюдательный санитарный пост па границах государства, губернии или округа, охваченных какой-либо эпидемией. В карантинах задерживались путешественники или проезжие, их вещи дезинфицировались или уничтожались. Письма в карантине подвергались дезинфекции, сопровождаемой проколами. В чумные эпидемии Вельтман учреждал карантины, а летом 1830 г. сам был задержан в карантине.
22
Сафо (Сапфо; (конец VII — первая половина VI в. до н. э.) — древнегреческая поэтесса. Ее стихи вырезались на мраморе, который добывался на острове Парос в Эгейском море.
17
Нострадамус (Нотр-Дам) Мишель (1505–1566) — французский врач, лечивший короля Карла IX, астролог. Автор книги «Века», якобы предсказывавшей будущие события.
10
Подолия (Подольская губерния) имела западной границей государственную границу Российской империи, на севере граничила с Волынской, на востоке — с Киевской, на юге — с Херсонской и по Днепру — с Бессарабской губерниями. Тульчин — небольшой городок в Подольской губернии, вблизи реки Буг. Во время службы автора в Бессарабии в Тульчине находилась Главная квартира (штаб) Второй армии. Из Тульчина Вельтман и выехал впервые на топографические съемки. После назначения старшим адъютантом и начальником исторического отделения Главной квартиры Второй армии Вельтман значительную часть времени находился в Тульчине.
13
До крайних пределов! (лат.). Имеется в виду древнегреческий миф о том, как Геракл обошел всю Европу и Ливию в Африке и поставил две скалы на берегах Гибралтарскою пролива. Отсюда и выражение «дойти до Геркулесовых столпов», т. е. до возможного предела.
18
Хотин — городок на самом севере Бессарабии с крепостью второго разряда. Расположен на правом, возвышенном и обрывистом, берегу Днестра. Вельтман рассказывал в «Воспоминаниях»: «От монастыря Сорок проезжая в Хотин, где также есть готской архитектуры замок, почти во всем Хотинском цынуте вы встретите совсем уже другой мир и подумаете, что какая-то сила внезапно вас перенесла в Малороссию. Тут живут руснаки (так они сами себя называют), ящероглазые сарматы, родовитые бессы. Готический замок Хотина над самым Днестром, на береговом холме, обнятом лощиной, похож на замок Конвай в Бретани. Теперь он составляет уже цитадель крепости. До приобретения Хотина русскими этот город считался сильнейшим во всей Молдавии» (А. Ф. Вельтман. Воспоминания о Бессарабии, с. 113). Во время службы писателя в военно-топографической комиссии в Хотине находились чертежные, которые описаны им в стихотворении «Послание к друзьям»
23
Впервые эти восемь стихов были опубликованы в 1828 г. в первом номере журнала «Сын Отечества» как стихотворение под заголовком «Ожидание». Затем их напечатали в альманахе «Северная звезда» за 1829 г.
14
Имеется в виду нынешний Могилев-Подольский. В ту пору он был уездным городом Подольской губернии, около него находилась одна из главнейших переправ через Днестр на пути в Бессарабию.
21
Джок (молд.: жок) — хороводный молдавский танец. Обозначает также народное гуляние. Музыкальный размер 2/4, встречается также 6/3, 3/8. На мотив джока Вельтман в начале 1820-х годов паписал шутливую песенку «Джок»
11
смелым судьба помогает! (лат.)
8
Пиррон (ок. 365 — ок. 275 до н. э.) — основатель древнегреческого скептицизма. Одним из основных положений его учения было воздерживаться от всякого суждения, так как оно не связано ни с каким объективным миром и свидетельствует только о субъективном состоянии. Сам Пиррон не оставил никаких письменных трудов, его взгляды изложили ученики, в первую очередь Тимон из Флиунта и Евсевий.
12
Нубия — пустыня в Африке. Упоминая о Нубийской пустыне, Вельтман предваряет читателя, что место действия романа будет не раз в воображении автора переноситься в Африку.
9
Треугольник — чертежный инструмент.
19
Бессарабия — территория между Днестром, Прутом и низовьями Дуная. По окончании русско-турецкой войны 1806–1812 гг. на основании Бухарестского мирного договора вошла в состав России.
7
Дюбек — сорт табака.
20
Цынут (молд.: цинут) — уезд. Бессарабия была разделена на цынуты.
16
Тацит Публий Корнелий (55 — 120) — римский историк, автор «Анналов», «Истории» и других сочинений.
День II
XV
Дорога меня совершенно разбила; проснувшись около полудня, я чувствовал себя немного нездоровым. Кто пускается в такой дальний путь, того тревожит раздумье на первом ночлеге. Приятно путешествовать! — думает он; но для того, кто возвращается на родину, она ему кажется как берег для спасенного от кораблекрушения. Так Дон Жуан[24], пускаясь в путь, не мог отклонить печальных взоров своих от берегов Испании. Первый отъезд есть урок горестный. Он подобен чувству, которое ощущают даже целые народы, отправляясь на войну. Неизъяснимое волнение тревожит нас; сердце поражено ударом неожиданным. Как ни неприятны были люди и места оставляемые, но все нельзя не оглянуться без умиления на колокольню, возвышающуюся между пышными домами города или между мирными хижинами селения. Таким точно показался бы мне костел св. Доминика, если б я родился в Тульчине и был католического исповедания; но, увы, он не произвел во мне никакого впечатления, подобно проповеди отца доминиканца, наполненной воззваниями к благочестивым слушателям, чтоб они внимали истине, не заглядывались на стороны и не мыслили о посторонних. — Папинька! учитель мне сказал, что истина на дне колодца? — Да, друг мой, на дне колодца в долгом ящике.
XVI
Я желал бы… чтоб мое путешествие меня прославило… и т. д.
24
Дон Жуан — В данном случае имеется в виду герой поэмы Дж. Г. Байрона «Дон Жуан» (1819–1823). Покидая родину, Дон Жуан обращается к ней со словами:
«Прощай, прощай, родимый брег» (песнь І)
