Оглавление

Глава 1. Столица Пяти Городов

— Якоря на воду! Мы прибыли! — раздался громкий голос капитана. Его крик эхом прокатился по кораблю, разбудив тех, кто ещё дремал в каютах. Моряки встрепенулись и начали собираться на верхней палубе, готовые к действиям.

— Где мы? — спросил кто-то из толпы, всё ещё не до конца проснувшись.

— Хороп, господа. Мы в Хоропе, — ответил капитан, делая глубокий вдох, будто впитывая дух этого места.

Для большинства моряков, оказавшихся здесь впервые, открывшийся вид был поразительным. Перед ними возвышались монументальные горные стены, густо оплетённые виноградной лозой до самых вершин. Среди листвы звучало мелодичное пение птиц. Но внимание привлекал не только зелёный массив: между горами пролегал естественный проход, словно вырезанный самой природой. Он образовывал гигантские ворота, ведущие в сердце Хоропа.

По обе стороны прохода стояли два дерева, вершины которых поднимались до середины гор. Их желтые, обвисшие листья казались неуместными в разгар лета, словно осень пришла для них раньше срока.

Под деревьями начиналась старая каменная лестница — двадцать ступеней, покрытых мхом и травой, будто ею давно никто не пользовался. На вершине лестницы возвышались две огромные клетки, в которых лежали львы необычного, огненно-красного окраса. Их глаза сверлили каждого, кто осмеливался подойти, оценивая взглядом без страха.

— Хватит любоваться! Всем сойти на берег! — рявкнул капитан.

Моряки, сойдя на сушу, с восхищением продолжали разглядывать это странное, чарующее место.

— Мы здесь ненадолго, — вновь заговорил капитан. — Пару дней отдыхаем, пополним запасы — и в путь. Всё ясно?

— Да! — хором ответила команда и поспешила к лестнице, ведущей в город.

— А ты чего стоишь? — обратился капитан к одному из пассажиров — молодому человеку, всё это время молча наблюдавшему за происходящим. — Когда мы вытащили тебя из холодных вод, ты только и твердил: «Хороп». Вот ты и здесь.

— Да, — коротко ответил парень, бросив быстрый взгляд на капитана и снова устремив взор на город.

— Иди, осмотрись. Мы уходим через пару дней. Если передумаешь или не сложится — знай, ты всегда желанный гость на моём корабле, — добавил капитан и отошёл.

Парень кивнул и направился следом за моряками. В нём чувствовалась сосредоточенность, будто он искал здесь нечто важное. На вид ему было около двадцати. Прямые чёрные волосы, голубые глаза, смуглое лицо — он сразу выделялся среди остальных. Одет просто: сапоги с ножами в петлях, свободные чёрные штаны, лёгкая рубашка. За спиной — лук и почти пустой колчан с двумя стрелами.

Поднявшись по лестнице и проходя мимо клеток, он заметил, как львы, до этого яростно рычащие на каждого моряка, вдруг затихли. Они склонили головы, будто кланяясь. Даже когда один из моряков споткнулся и уронил что-то, львы не сдвинулись с места, продолжая пристально наблюдать за парнем.

Он остановился на миг, услышав шум. Над головой вспорхнули птицы — что-то их явно вспугнуло. А следом — странное: оба дерева по бокам прохода разом сбросили свои жёлтые листья. Землю моментально укрыла шуршащая листва. Вокруг воцарилась тишина. Даже море — и то стихло, словно затаило дыхание.

Парень вдохнул полной грудью и обернулся, бросив взгляд на корабль, что привёл его сюда. Сердце билось быстрее. Он знал — или, скорее, надеялся — что всё самое важное только начинается. Он шагнул вперед, в Хороп.

Перед его глазами раскинулась аллея, вымощенная ярко-красными плитами. Она медленно поднималась вверх от уровня гавани, ведя к дворцу местной знати. Тот возвышался на склоне и производил внушительное впечатление: башни из серого и белого камня, уходящие в небо, венчались маленькими арочными окнами. Аллея обрамлялась стройными деревьями, по сторонам располагались озера с кристально чистой водой.

Сквозь голубую гладь проступали морские камни всех оттенков: бирюзовые, янтарные, фиолетовые. Золотистые рыбки резвились в глубине, а по поверхности плавали чёрные лебеди — необычайно грациозные и величественные.

Сверху в озёра стекала вода, образуя водяные занавесы. За ними, едва различимые, прятались животные — размером с дворовую собаку, с короткой шерстью и небольшими рогами, словно лесные олени, адаптированные к этому странному городу.

С той стороны, откуда прибыл парусник, горы казались обычными — зелёные, живые. Но с городской стороны они оборачивались в непреступные, гладкие скалы. По ним не взобрался бы ни один человек. Лишь диковинные существа, населяющие эти каменные стены, будто бы не замечали гравитации.

Аллея к дворцу была настолько длинной, что казалось — она тянется сквозь весь город. Слева и справа стояли дома, выстроенные террасами — каждый уровень выше предыдущего. Чем выше находился дом, тем богаче и величественнее он выглядел.

В нижних районах дома были простыми: деревянные стены, соломенные крыши. На среднем уровне — уже из белого камня, с крышами, покрытыми дерном и мхом. А вблизи дворца возвышались здания из красного камня с черепичными жёлтыми крышами.

Килот шёл медленно, поворачивая голову, впитывая каждую деталь. Город был живой, насыщенный красками и движением.

Вскоре он заметил — улицы полны людей. Они спешили, переговаривались, смеялись. Все были одеты в простые, мешковатые одежды из грубой ткани. На его тёмный силуэт, почти никто не обращал внимания.

Внезапный толчок в спину заставил его остановиться. Позади, расталкивая толпу, двигался здоровяк, чьи габариты занимали треть улицы. Его круглое лицо сияло улыбкой, а из кулака торчал глиняный кувшин.

— Ты чего встал? Извини, это не я — это мой живот! Он давно живёт своей жизнью, — весело произнёс он, хлопнув Килота по плечу.

— Всё в порядке. А что здесь происходит? Куда все спешат? — с любопытством спросил парень.

— На турнир, конечно! — подняв кувшин, указал тот вперёд. — Ты, похоже, впервые в Хоропе?

— Впервые. Что за турнир?

— Ага, значит, интересно. А ты что-то умеешь, кроме как ходить с луком на спине? — хмыкнул здоровяк, сверкая глазами.

— Расскажи, что за игры.

— Турнир состоит из трёх состязаний: первое — Трое сильнейших, второе — Сражение отрядов, третье — Битва львов. Если выживешь — получишь личную аудиенцию у короля Ашаса. И, может, место при его дворе, — он гордо сжал кулак, будто сам был участником.

— Хм… звучит как вызов. А что, часто кто-то побеждает? — Килот прищурился, явно заинтересовавшись.

— Победителей? — фыркнул здоровяк. — Да король их уже лет десять не видел. Игры тяжелые, не для простых смертных.

Килот ухмыльнулся и продолжил идти вперёд, растворяясь в толпе.

— Эй, постой! А как тебя звать, герой? — окликнул его здоровяк.

— Килот, — не оборачиваясь, бросил он через плечо.

— Да подожди ты! Если ты решил участвовать, нам по пути! — закричал тот, пробираясь вперёд.

Килот остановился, дожидаясь, пока здоровяк не догонит его, едва переваливаясь из стороны в сторону.

— Борг Волей, — представился он, кладя тяжёлую лапу на плечо парню.

— Килот, — повторил тот, кивнув.

— Знаешь, друг, ты первый, кто за последние годы так спокойно говорит о победе. — Борг покосился на него с уважением. — Состязания — дело серьёзное. Лучше бы тебе действительно быть не таким, как все.

— А я и не такой, — с кривой улыбкой ответил Килот.

Недавно познакомившиеся приятели продолжали путь молча. Борг Волей то и дело подносил кувшин ко рту, делал несколько глотков, а затем, улыбаясь, протягивал его Килоту, предлагая испробовать питьё. Тот каждый раз качал головой, отказываясь.

— Закончилось, — жалобно и протяжно простонал Борг Волей, заглянув внутрь кувшина.

Килот улыбнулся, хлопнул здоровяка по плечу, и они снова двинулись вперёд.

— Борг, братец! — вдруг раздался голос позади, заставив обоих остановиться и обернуться.

Крик доносился снизу по аллее. Оттуда, от первых деревянных домов, бежал ещё один могучий здоровяк, но на таком расстоянии его было трудно разглядеть. Килот и Борг стояли уже в конце аллеи и собирались свернуть в другую сторону — туда, где, как им сказали, находилась арена турнира Трёх Испытаний.

— Братец! — вновь закричал приближающийся великан.

— Братец! — воскликнул в ответ Борг Волей, и, чуть не споткнувшись от неожиданности, бросился ему навстречу.

Килот не стал дожидаться их воссоединения. Он просто повернулся и продолжил путь, решив отыскать арену самостоятельно. Победа в этом турнире имела для него огромное значение — ведь путь до столицы был долгим и полным суровых испытаний.

Найти дорогу оказалось несложно. Он вскоре догнал группу людей, которых ранее обогнал, пока шел с медлительным Боргом. Теперь его никто не задерживал.

Люди шли вперёд плотной толпой, и Килот спокойно следовал за ними. Вскоре перед ним открылось величественное строение: круг из восьми резных каменных колонн, каждая — не менее десяти метров в высоту. Колонны были соединены между собой арками, на которых висел огромный восьмиугольный канделябр. На каждом из его углов горели факелы с синим пламенем, строго параллельно каждой колонне.

У подножия колонн, до середины их высоты, по кругу тянулись деревянные трибуны. В центре верхнего яруса возвышались пять кресел, обтянутых алой тканью — места для самых знатных гостей.

Толпы людей вваливались внутрь, торопясь занять места. Все трибуны вскоре были переполнены — шум, гул и предвкушение зрелища царили повсюду. Лишь пять кресел в центре оставались свободными — никто не осмеливался даже подойти к ним. Тем, кому не хватило мест, приходилось стоять на специальном помосте с перилами, окружавшем трибуны и связывающем их в единое кольцо.

Вдруг наступила тишина. Глубокая, звенящая, будто всё вокруг застыло. Каждый шаг по деревянному настилу эхом отдавался в ушах. Гул стих, и все взгляды обратились в сторону входа.

Из-за высоких створок арены медленно и торжественно вышла процессия. Впереди шагали шесть стражников в полном вооружении — с высокими копьями и выражением суровой важности на лицах. За ними шли четверо: одна женщина и трое мужчин. Их роскошные одежды сияли золотом и драгоценностями, резко выделяясь на фоне простой и пёстрой толпы. Замыкали процессию ещё шесть стражников, с длинными мечами на поясе.

Они неспешно подошли к возвышению с пятью креслами. Четверо гостей сели, но одно, самое центральное, украшенное особенно богато, осталось пустым — словно ждало своего единственного, по-настоящему важного хозяина.

На первом месте уселся мужчина с рыжей бородой и усами. Его внешний вид был полон величия: всё на нём — от сапог до плаща — было красным. Капюшон был натянут на голову, скрывая вьющиеся волосы. Его взгляд был направлен в пустоту, словно он не замечал никого вокруг. Он источал уверенность и силу.

Второе место заняла женщина в длинном чёрном платье с эффектным шлейфом. Её осанка была гордой, а узкая талия и рукава с широкими манжетами подчеркивали её стройность. Глубокий вырез привлекал внимание к роскошному бюсту, обрамлённому мехом. На голове — тюрбан, сквозь сетку которого пробивались чёрные волосы, как змея, обвивающая её шею. Её смуглое лицо было строгим, с чёткими чёрными бровями и взглядом, полным недовольства. Длинные пальцы с серебряными кольцами сжимались в кулаки, как будто она пыталась подавить раздражение. На ногах — чёрные сапоги с золотыми узорами и небольшими железными каблуками.

Третье место оставалось пустым, и все взгляды невольно обращались туда, но никто не решался занять его. Это кресло было зарезервировано для кого-то, чьё появление ожидали все.

На четвёртое место сел пожилой мужчина, закалённый в битвах. Седая густая борода, длинные волнистые волосы и тяжёлое воинское обмундирование свидетельствовали о его боевом прошлом. Кожаная рубаха и кольчуга подчёркивали его силу и выносливость. На поясе висел крепкий меч, а на ногах — короткие кожаные сапоги. Лицо старого воина было изрезано глубокими шрамами, оставшимися после ожогов и ранений, что говорило о его долгом и тяжёлом пути.

Пятое кресло занял рыжеволосый толстяк с короткой стрижкой. Его лицо всегда украшала широкая, довольная улыбка. Он был одет в простую рубаху и серую безрукавку, а на ногах — чёрные сапоги. На правом глазу была повязка, придающая его облику загадочность. Левое лицо было покрыто шрамом от ожога, но это только добавляло ему харизмы.

Килот повернулся к входу на арену и заметил небольшую группу — семеро человек стояли немного поодаль, возле мужчины в ярком, почти кричащем наряде. Тот сразу бросался в глаза: худощавый, среднего роста, с нарочито важной осанкой и жеманными движениями, он явно не принадлежал к простолюдинам. Жёлтый камзол с разноцветными лентами, тщательно начищенные сапоги, короткий, скорее декоративный, чем боевой меч на поясе, — всё в его облике кричало о желании произвести впечатление. А на груди сверкал тяжёлый медальон — знак не то власти, не то должности.

Мужчина нервно водил гусиным пером по пергаменту, хмурясь и посматривая на подходящих людей с насмешливым превосходством. Его худое лицо с резко очерченным подбородком и носом с горбинкой дополняли прищуренные глаза — быстрые, хитрые, скользкие. Толпа называла его Гаер, и он явно наслаждался своей временной властью — решать, кто достоин выйти на арену.

Килот подошёл ближе, и не дожидаясь, пока он откроет рот, Гаер язвительно бросил:

— А ты чего тут ошиваешься? Тоже решил испытать свою дурную судьбу?

Он смерил Килота раздражённым взглядом и добавил, фыркнув:

— Если нет, не мешай! Не люблю зевак.

— Успокойся, — спокойно отозвался Килот. — Запиши. Я готов испытать судьбу.

Гаер сузил глаза, будто пытался оценить, с кем имеет дело. Усмешка на губах оставалась, но в глазах на миг мелькнул интерес.

— Имя?

— Килот.

— Ха… звучит так, будто сам себе беду зовёшь, — пробормотал Гаер, не глядя, занося имя в список и бегом покинул арену словно кудато спешил.

Килот прошёл мимо, к участникам, что уже ждали под ареной. Их было четверо, все сидели на длинной лавке вдоль стены, молчаливые и отрешённые. Кто-то закрыв глаза, кто-то уставился в пол, кто-то сцепил пальцы в молитве. Каждый переживал свои мысли перед боем.

Килот устроился напротив входа, где в бревенчатой двери были щели — из них открывался узкий вид на арену. Песчаное поле было пустым. Только лёгкий ветер шевелил краешки флагов. Справа от него через другую дверь открывался обзор на трибуны, обитые красной тканью. Там уже собралась знать — нарядные, усыпанные драгоценностями, с выражениями скучающего любопытства на лицах.

Особое внимание Килота привлекла женщина. Она сидела в чёрном, с высоко поднятой головой. Величавая осанка, тонкие черты лица и ледяной взгляд — всё выдавало в ней особу высшего ранга. «Королева?» — подумал он. Но его внимание тут же привлекло странное: центральное место рядом с ней оставалось пустым. Где же король?

Время тянулось мучительно. Турнир не начинался. Гул трибун становился всё громче, напряжение в комнате нарастало. Все чувствовали — скоро прольётся кровь. Эти турниры были не просто состязаниями. Зрители ждали смертей, эмоций, драмы.

Килот не отводил взгляда от арены, наблюдая сквозь решётчатую дверь. Несколько раз их взгляды с той женщиной пересекались — и каждый раз у него по спине пробегал холодок. Она не просто наблюдала. Она изучала.

Народ, окружавший знать, вел себя сдержанно. Люди не позволяли себе громко кричать, бегать по трибунам — даже дети сидели смирно, словно стараясь показать уважение к тем, кто восседал на возвышении. Или, быть может, ими двигал не только почтительный трепет, но и страх. Килот не понимал, что именно, и просто наблюдал, украдкой слушая болтовню четверых его коллег. Те с воодушевлением рассказывали друг другу о своих подвигах, наперебой хвастаясь, как ходили в походы против чудовищ и побеждали неведомые силы, о которых Килоту ранее даже не доводилось слышать.

Его взгляд снова обратился к креслам, где восседала знать. Он заметил, как мужчина в красных одеждах, занимавший первое кресло, вдруг наклонился к королеве и что-то прошептал ей на ухо, после чего тихо откланялся и покинул трибуну. Почти в ту же минуту на третьем кресле появился новый человек. Золотая брошь в виде ромба на его груди тут же выдала в нем Риксрода короля, человека, чья воля была приравнена к королевской. Килот догадался: раз уж появился он, значит, самого короля, вероятно, нет в городе… или он болен.

Новый пришедший был облачен в дорогие черные наряды: сапоги из мягкой кожи, в складку, с заправленными в них узорчатыми штанами с золотистой вышивкой по бокам. На плечах его лежал черный камзол, поверх которого развевалась длинная мантия. На спине мантии, пылая на солнце, красовался алый лев в короне. Такой же лев был выгравирован на его броши — символе его власти.

Брошь Риксрода была выполнена с исключительным мастерством: идеальный ромб, окантованный тонкой филигранью, внутри которого возвышался лев — гордый, мускулистый, словно готовый напасть или встать на защиту. Каждая шерстинка его гривы играла бликами при свете, словно лев был живым. На его голове — корона, украшенная мелкими изумрудами, добавлявшими величия этому образу. Вдоль края броши был выгравирован девиз рода короля: «Сила в верности». Килот невольно залюбовался этим знаком — тяжёлым, внушительным, но в то же время изящным, словно он сам говорил от имени трона.

В руке Риксрод держал трость. Её рукоять венчала голова того же льва, отлитая, судя по цвету, из серебра. Изредка он опирался на неё, ступая с достоинством и неспешной уверенностью. Его шаги не требовали спешки. Он знал — ему принадлежит место рядом с королевой.

Тем временем, пока площадь наполнялась рёвом толпы, ожиданием и медным блеском знамен, в одной из самых мрачных и затенённых частей замка происходило нечто совершенно иное. В покоях короля царил полумрак. Воздух был густ от запаха старых трав, гниющей плоти и чего-то ещё — сырого, землистого, как могильная яма. Камины не топились уже несколько дней: король не переносил жара, тело его горело изнутри, как будто кровь заменила раскалённая смола.

Гаер — вестник, назначенный самим монархом следить за порядком празднеств — вбежал в покои, задыхаясь. Его сапоги глухо стучали по каменному полу, плащ зацепился за кованую ручку двери, но он не обратил внимания. Лицо его покрылось испариной. Он остановился, резко опустившись на одно колено.

— Ваше Величество, турнир начинается. Все ждут вас, — сказал он, глядя вниз.

На кровати, среди сваленных подушек и потемневших простыней, лежал король Ашас. Его лицо напоминало восковую маску, искажённую болезнью и чем-то ещё. Глаза налились кровью, губы треснули, а дыхание было тяжелым, хриплым. Он медленно приподнял голову, будто усилием воли отрываясь от бездны сна.

— Кто… ждёт?.. — прохрипел он.

Гаер, едва сдерживая отвращение, приблизился. От короля исходил запах тлена — смесь разложения, старых лекарств и чего-то чуждого человеческой природе. Он видел, как на руках монарха проступили пятна — синевато-чёрные, похожие на ожоги. Король умирал, но не умирал до конца, будто его что-то держало.

— Народ, мой король. Сегодня турнир трёх испытаний. Вы должны… показать, что вы ещё с нами.

Король попытался подняться. Тело его дрожало, как сломанная кукла. Рядом появилась служанка с тазом воды. Её лицо было бесстрастным, но пальцы дрожали, когда она касалась тела Ашаса. Седые волосы короля отваливались клочьями, кожа под руками шелушилась, словно высохшая земля. Он был жив, но жизнь в нём будто разлагалась изнутри.

— Кто ты? — неожиданно спросил король, глядя на Гаера.

Тот остолбенел.

— Я… Гаер, Вестник праздника. Вы даровали мне титул… — он запнулся, потому что взгляд короля стал вдруг острым, почти разумным.

Ашас посмотрел на его брошь: маленькие флажки из золота и алого стекла, символ веселья и торжества. Он ухмыльнулся, но больше от боли, чем от иронии.

— Я гнию заживо, а ты приносишь веселье… — прохрипел он, — Вино… ты тоже принёс?

Гаер молча кивнул, протянув кубок. Король отбросил его рукой, чашка звякнула, упав на пол.

— Ты хочешь затуманить мой разум? Или добить? — спросил он резко, и в этом было слишком много злобы для умирающего.

Гаер опустил взгляд. Он больше не говорил. Внутри у него зрело другое чувство — не страх, но холодное равнодушие. Он не верил, что этот человек может ещё встать, тем более — править. Он вышел из комнаты, не поклонившись.

Король снова опустился на подушки. Его губы зашевелились:

— Авос…

Имя было произнесено, как заклинание. Из тени, почти бесшумно, появился юноша в сером. Его движения были мягкими, как у призрака. Он подошёл близко, но не касался ничего в комнате. Только наклонил голову.

— Я здесь, мой король.

— Ты… единственный… я чувствую… они всё отравили…

— Что отравили, Ваше Величество?

— Вино. Воздух. Слуги. — Король всматривался в Авоса, как будто хотел в нём найти остатки здравого смысла. — Сегодня… турнир… Победитель… приведи его. Тайно. Только ты.

Авос кивнул. Он не задавал лишних вопросов. Но едва он растворился в тени, за дверью раздались шаги. Кроваво-красные сапоги скользнули в проёме. Дверь открылась беззвучно.

Вошёл человек в багровом. Лицо его скрывал капюшон. Он молча подошёл к столику, заменил кувшин на другой. Вино было почти таким же. Почти. Он провёл рукой над сосудом — как будто прощаясь — и скрылся так же тихо.

Авос вылез из-под ложа. Его лицо побледнело, руки дрожали. Он налил немного из нового кувшина, понюхал. Пахло обычным вином. Но сердце подсказывало — в этом затаилась смерть. Он вылил в вазу, прикрыл тканью и вышел.

Король снова лежал, с закрытыми глазами. А в коридоре уже раздавались трубы — начинался турнир. Но в покоях короля начиналась другая игра, тише, но куда опаснее.

А на арене царила атмосфера волнения и ожидания. Килот сидел под трибунами, его глаза блестели от нетерпения. Звуки восторженных криков доносились издалека, предвещая начало турнира. С каждой минутой напряжение нарастало.

Вдруг вбежали двое здоровенных чернобородых воинов, одетых в боевое обмундирование. Их лица были одинаковыми, как и телосложения. На нагрудниках был изображён герб с гроздью винограда, а в руках они держали большие молоты.

— Килот, друг, ты тут? — послышался громкий смех одного из воинов на арене. — Ты всё-таки нашёл дорогу!

Килот удивлённо повернулся к незнакомцу:

— Нашёл. Но мы знакомы?

— Ах, да! Ты же не местный, я совсем забыл, — незнакомец успокоил смех и бросил взгляд на своего брата. — Борг Волей, — добавил он, протягивая руку с улыбкой.

Килот, озадаченно прищурившись, ответил:

— Борг Волей? Не понимаю… а где живот, где та масса? Что за шутки?! — Килот вскочил, засыпав Борга вопросами.

— Друг, я из древнего и мирного народа, который занимается виноделием. Мы никогда не враждуем — мы не воины. Но среди нас есть те, кто рождён для борьбы. Не слышал о таком народе? — спросил Борг, чуть улыбнувшись.

Килот нахмурился:

— Деловины? Я думал, это сказка, которую мама мне рассказывала перед сном. О подвигах Деловинов…

— Нет, друг. Это не сказка — это мой народ, — спокойно ответил Борг.

Килот, оглядывая второго здоровяка рядом, кивнул в его сторону:

— А это кто?

— Торг Волей, — представился тот, протягивая руку.

— Мой брат, — с гордостью добавил Борг.

Килот всё ещё был озадачен:

— Подождите… а как так? Где живот? И ты совсем не похож на того, с кем я познакомился по пути. — Он понял, что на этот вопрос ответа всё ещё не получил.

Борг с улыбкой пояснил:

— Деловины обычно невысокого роста и полные. Лица у нас круглые и добродушные, глаза сияют от радости. Мы носим яркую одежду из натуральных тканей с традиционными узорами, символизирующими нашу культуру. Мы живём в гармонии с природой, занимаясь виноделием. Хотя мы и мирный народ, но при необходимости можем защитить себя. В моменты угрозы… или если жаждем приключений…

— …наш облик может измениться, — перебил его Торг, стоя рядом. Его тело стало более подтянутым, а лицо приобрело суровые черты, взгляд стал более выразительным.

Пока братья и Килот продолжали разговор, в помещение под трибунами вошли ещё шестеро воинов, готовых принять участие в турнире трёх испытаний.

— Начинается, — пробормотал Торг Волей, выглядывая через решётчатую дверь на арену.

Килот взглянул в ту же сторону, заметив человека, который поднялся со своего места и поднял обе руки к небу.

— А это кто? — спросил Килот, прищурившись.

— Риксрод Сироб, главный советник нашего короля, — ответил Торг Волей, не скрывая уважения в голосе. — Его слово весит больше, чем даже слово многих лордов.

Килот кивнул, но его взгляд быстро переключился н