Жорис-Карл Гюисманс (1848–1907) — французский писатель с голландскими корнями. Начинал он как приверженец натуралистической школы, но в 1884 году опубликовал роман «Наоборот» — произведение, ставшее манифестом европейского декаданса. Центральная фигура романа — герцог дез Эссент, тонко чувствующий, испытывающий глубокое отвращение к современной ему жизни. Он богат и может позволить себе отстраниться от неприглядной действительности, ему доступны любые капризы и наслаждения, он может даже создать свой собственный мир, по своим правилам… Но можно ли выжить и сохранить рассудок в этом изысканнейшем из пространств?..
Возрастные ограничения: 18+
Издательство: Азбука Аттикус
Переводчик: М. Головкина
Бумажных страниц: 219
Другие версии книги1
Наоборот
·
649
Впечатления1
👍Советую
💀Страшно
💡Познавательно
Чем больше вчитывешься в этот роман, тем сильнее переворачивается восприятие прочитанного.
По первому впечатлению, это «роман про тюбика», как емко охарактеризовала его моя подруга. И читать его сначала довольно скучно. Вот перед нами загнивающий аристократ, недолюбленный родителями и скучающий из-за своего высокомерия. Вот он всеми силами пытается утвердиться в статусе нетакуши, что в итоге приводит его в добровольное затворничество среди книг и разного рода эстетских безделушек, в тщательно обустроенном по его специфическому вкусу домике. Вот автор, глава за главой, каталогизирует все его предпочтения: книги, алкоголь, парфюмы, живопись, etc. И все ему надо, чтобы не как у людей, что полностью оправдывается названием романа.
Главный герой откровенно бесит, но когда задумываешься об историческом контексте, понимаешь, что он, в общем-то, продукт своего времени. Изнеженный и извращенный страдалец-декадент как отражение всеобъемлющего кризиса. Потом задумываешься: находясь на его месте разве не логично испытывать презрение? К буржуазии, уже вставшей на рельсы бездумного потребления, к тотальной потере смыслов, повсеместному лицемерию. Да, стремление к идеалу, воплотившееся в любви ко всему искусственному и противоестественному, кажется искаженным и нежизнеспособным, и, откровенно говоря, уродливым, но это вполне правомерный бунт против современного автору и его герою положения дел. Это не оправдывает ни издевательств дез Эссента над черепахой, панцирь которой он инкрустировал многокаратниками (отчего она умерла), ни его развращения школьника в рамках намерения «создать убийцу». Главный герой отвратителен, но его собственное отвращение справедливо, ведь являясь порождением своего времени, он в не меньшей степени и его жертва
По первому впечатлению, это «роман про тюбика», как емко охарактеризовала его моя подруга. И читать его сначала довольно скучно. Вот перед нами загнивающий аристократ, недолюбленный родителями и скучающий из-за своего высокомерия. Вот он всеми силами пытается утвердиться в статусе нетакуши, что в итоге приводит его в добровольное затворничество среди книг и разного рода эстетских безделушек, в тщательно обустроенном по его специфическому вкусу домике. Вот автор, глава за главой, каталогизирует все его предпочтения: книги, алкоголь, парфюмы, живопись, etc. И все ему надо, чтобы не как у людей, что полностью оправдывается названием романа.
Главный герой откровенно бесит, но когда задумываешься об историческом контексте, понимаешь, что он, в общем-то, продукт своего времени. Изнеженный и извращенный страдалец-декадент как отражение всеобъемлющего кризиса. Потом задумываешься: находясь на его месте разве не логично испытывать презрение? К буржуазии, уже вставшей на рельсы бездумного потребления, к тотальной потере смыслов, повсеместному лицемерию. Да, стремление к идеалу, воплотившееся в любви ко всему искусственному и противоестественному, кажется искаженным и нежизнеспособным, и, откровенно говоря, уродливым, но это вполне правомерный бунт против современного автору и его герою положения дел. Это не оправдывает ни издевательств дез Эссента над черепахой, панцирь которой он инкрустировал многокаратниками (отчего она умерла), ни его развращения школьника в рамках намерения «создать убийцу». Главный герой отвратителен, но его собственное отвращение справедливо, ведь являясь порождением своего времени, он в не меньшей степени и его жертва
Цитаты50
При таких условиях он обладал единственными книгами необыкновенных форматов, которые он отдавал переплетать Лортику, Трауц-Бозоннэ, Шамболю, преемникам Кане, в безукоризненные переплеты из старинного шелка, из тисненой воловьей кожи, из кожи капского козла, — в гладкие переплеты, с узорами, мозаикой, подбитые объярью или муаром, украшенные по-церковному застежками и углами, иногда даже покрытые блестящей финифтью и оксидированным серебром работы Грюэль-Энгельманна.
Утомленный серебристой китайской, перламутровой и золоченой японской, белой ватманской, темной голландской, турецкой и желтой сейшельской и чувствуя отвращение к бумаге, изготовленной машиной, он заказал особенную полосатую на старинных Вирских мануфактурах, где треплют коноплю вручную, специальными толкушками. Чтобы внести немного разнообразия в свою коллекцию, он несколько раз выписывал из Лондона налощенные ткани, бумагу с ворсом, репсовую, а один торговец из Любека, поощряя его презрение к библиофилам, изготовил для него усовершенствованную бумагу: искристую, звонкую, немного хрупкую, в составе которой соломинки были заменены золотыми блестками, похожими на взвесь, искрящуюся в данцигской водке.
Ему как раз было время бежать на вокзал, но бесконечное отвращение к путешествию, властное желание остаться спокойным овладевали им все сильней и упорней. Задумавшись, он тянул время и говорил себе: «Теперь нужно бы было бросаться к кассе, толкаться с багажом, какая скука! Как бы это было обременительно!» Потом еще раз повторил себе: «Я уже испытал и видел все, что хотел. Я насытился английской жизнью со времени моего отъезда; нужно быть дураком, чтобы из-за неразумного перемещения лишиться неумирающих впечатлений. Что это было бы за заблуждение, если бы я попытался отказаться от выношенных идей, предал выпестованные фантазии и наивно поверил, что поездка интересна».
Открыть в приложении