Оглавление

«Счастье — это единственное, что можно дать другому, не отнимая ничего у себя»

(Кармен Сильва)

Глава 1

— Как рано в этом году лето пришло! Только начало мая, а уже палит как в июле. От жары, так прямо, задохнуться можно. Не знаешь куда спрятаться, — досадливо думала студентка первого курса педагогического института Татьяна К., — и на речку хочется, прям до жути! — защемило в груди от неосуществимого желания.

И впрямь, жара стояла такая, что горячий воздух окутывал всё вокруг так плотно, что хоть режь его. А солнечные лучи уже выжгли кое-где траву до жёлтого цвета. Хотелось только одного — освежающего, бурного ливня. Но на белесом небе не было и намёка даже на маленькую тучку. Татьяна втиснулась в переполненный троллейбус и ощутила себя почти как в парной общественной бани.

Троллейбус, разогретый солнцем, создавал своеобразный паровой эффект. И его пассажиры, как кильки в консервной банке, томились в нём, что называется, «в собственном соку». Липкие от пота руки, потные, лоснящиеся лица и тёмные, мокрые полосы на одежде — всё говорило о страданиях людей, стойко переносящих временное тесное соседство с попутчиками.

Однако ей удалось пробраться на освободившееся место у окна. И теперь она лениво оглядывала разношёрстную публику, которая отчаянно обмахивалась подручными средствами. В руках у пассажиров мелькали носовые платки, газеты и журналы. Они тщетно пытались уловить малейшую струйку прохлады. Но сделать это было практически невозможно.

— Интересно, что люди читают? — подумала Татьяна, — Ага, вот газета «Правда». Ну, куда же без неё? А там тоже газеты «Труд» и «Советский спорт». А вот, в руках респектабельного мужчины, журнал «Роман-газета», — Таня уважительно слегка покачала головой, — отличный журнал! Столько хороших произведений в нём печатается. О! Мурзилка! — улыбнулась она и удовлетворённо отметила, — Читают люди.

— На билетик передайте, пожалуйста, — попросила Таня молодого мужчину, протянув ему пять копеек, и сразу же отпрянула от мокрой соседки, пышнотелой дамы, держащей на коленях самошитую авоську.

Пятак поплыл по салону и звучно шлёпнулся на дно примитивной кассы, небольшого металлического ящичка с прорезью для монет, прикреплённого к стенке троллейбуса. Таня получила, слегка влажный от множества потных рук, билетик.

В 1970 году в городах Башкирии повсеместно основным видом транспорта были только автобусы и троллейбусы. Но их катастрофически не хватало для быстро растущего населения. Пассажиров набивалось столько, что трудно было повернуться, и они стояли в салоне плечом к плечу. Были среди толпы и счастливчики, по виду которых сразу можно было определить, что едут они на городской пляж. Они радостно улыбались, толкаясь своими сумками, из которых торчали полотенца и пляжные подстилки, бутылки с водой и прочие предметы совершенно необходимые при купании.

— Вот везунчики! Сейчас в воде плескаться будут. А тут, хоть умри, к экзамену готовиться надо. Хоть разочек бы окунуться, — Татьяна отвернулась к окну и мечтательно прикрыла глаза, — ничего, вот сдам экзамены и на целый день на пляж сорвусь. Всего десять дней осталось до окончания сессии. А там — свобода! Каникулы!

Татьяна представила, как они, все три сестрички, наслаждаются речной прохладой, как им хорошо и весело. От ощущения грядущего счастья она расслабилась и едва не проехала свою остановку. Ввинчиваясь в плотную толпу, активно помогая себе руками, Таня продвинулась к выходу и шагнула на раскалённый асфальт, одновременно вынырнув из адской духоты. Но солнце просто обжигало, и Таня ускорила шаг.

В общаге было прохладнее, чем на улице. Толстые стены старого здания не нагревались сильно, а высокие потолки позволяли воздуху свободно перемещаться по комнате. К тому же окно выходило на теневую сторону улицы. Только здесь, в комнате одногруппниц, Таня, наконец, выдохнула и первое, что она сказала вместо приветствия:

— Слушайте, как хорошо-то у вас!

Девочки заулыбались, обнимая подругу.

— А где Галочка? Ты сегодня без неё?

Девушкам очень нравилась младшая, девятилетняя Танина сестрёнка. Она любила быть полезной, никогда не навязывалась и с удовольствием выполняла просьбы девушек. Галочка бегала в ближайший магазин за какой-нибудь мелочью, дежурила на кухне у чайника или кастрюли, охраняя их содержимое от нерадивых и вечно голодных студентов. Что-то прибирала, приносила, подавала. И при случае любила проявить свои знания.

— Галочка, подай, пожалуйста, вон ту тетрадь, — спрашивала Валя.

— По фиолосифии? — уточняла девочка, нисколько не растерявшись.

— Да, по философии, — отвечала ей студентка, вызвав на лице Галочки довольную улыбку.

Она как будто говорила:

— Я тоже это слово знаю. Моя старшая сестра в институте учится.

Девушки скучали по своим младшим братишкам и сестрёнкам, оставшимся дома. Они частенько возились с Галочкой, расчёсывали ей волосы и заплетая их в тоненькие косички.

— Сестрёнки в сад уехали. При таком пекле всё погорит, если не поливать, –ответила Татьяна на вопрос девушек.

— Понятно. Всё-таки жаль, что Галочка не приехала, — вздохнула Рая, вспомнив видимо, свою сестрёнку, оставшуюся далеко в деревне, — сейчас у нас дома хорошо, прохладно. Окна открыты, ветерок занавески колышет, берёзы под окнами чуть листвой шелестят, — мечтательно глядя в окно, говорила она.

— Ага! «Тишина и мёртвые с косами вдоль дороги стоят». Ну, хватит мечтать! — Вот сдадим экзамены и по домам. Прямо к сенокосу! А сейчас давайте за стол и учить! А может, есть такие, которым матанализ не страшен? — выдала Люба отрезвляющую речь.

Девочки непроизвольно передёрнули плечами: «бр-р-р!»

— Вот именно, — подвела итог Люба, — делимся по двое для взаимоконтроля и учим! Потом по программе чай.

Время пролетело незаметно. Девушки добросовестно «грызли гранит науки» и, освоив значительную часть экзаменационных вопросов, перешли к чаепитию. Татьяна, довольная продуктивностью этого дня, засобиралась домой.

— Нет, нет! — остановила её Люба, — Сначала чаю с нами попьёшь.

В общаге нарастала движуха. Она как-будто пробудилась от полуденного сна, вызванного этой жуткой жарой. В нескольких комнатах звучала музыка, слышались громкие разговоры и смех. В комнату девушек всё время кто-нибудь заглядывал.

— Девчонки, у вас сахар есть? — спросила кудлатая голова парня, просунувшись в приоткрытую дверь.

Получив вожделенный сахар, парень скрылся в комнате напротив.

— Выручайте! Чаю стаканчик! Представляете, чайник с плиты увели. Ведь на минутку всего отлучился! Теперь только пустой вернут и когда — неизвестно, — жаловался худой и прыщавый второкурсник Лёха, — я вам за это вареньица отсыплю, — протянул он неполную пол-литровую баночку смородинового варенья.

— Лучше бы ты, Лёша, нам картошечки отсыпал, — горестно вздохнула Валя.

— Ага! Жареной. А то мы уже третий день чаи гоняем. А ими, как известно, не наешься, — грустно добавила Лида.

Лёха только пожал плечами и, получив стакан горячего чаю, стремглав помчался по коридору в свою комнату. Но, поскользнувшись, грохнулся так, что в воздухе мелькнули его худые ноги, взметнувшиеся вверх, а затем и тапки. Банка с вареньем опрокинулась на пол, и её содержимое разлилось пахучей, сладкой лужицей. Лёхины тапки, описав в воздухе магический пируэт, шмякнулись прямо в лужицу из варенья. Вдобавок стакан с чаем разлетелся на мелкие осколки.

— Ну, ё-моё! — огорчённо выдохнул Лёха, почёсывая тощий зад.

— Ты не обжёгся? Не ушибся? — спросила подоспевшая к нему Лида, — Ну, вот, разлил всё. Ладно. Меняй свои штаны, и идём к нам чай пить, — пригласила она бедолагу в комнату девушек.

— Надо девчатам что-нибудь завтра из продуктов принести. А то до стипешки ещё пять дней. Как они на пустом чае проживут? — думала Таня.

Она иногда приносила девушкам овощи для супов, какие-нибудь соленья и варенья. Мама не скупилась и всегда давала этого добра столько, сколько Таня могла унести. Огород же свой и овощи свои. Девочки привозили из дома сало и мёд. Они всегда от души угощали Таню, только вот Татьяна не могла есть сало. Тошнило её от него. Это всегда вызывало удивление у подруг.

— От такой вкуснятины и тошнит? Как вообще такое возможно? Ну, тогда хотя бы чай с медком.

— А вот это с удовольствием! — тут же соглашалась Таня.

Долгий весенний день клонился к вечеру. Солнце уже не жгло так сильно, постепенно перемещаясь вниз к линии горизонта. Уставшая за день от жары, листва трепетала от лёгкого ветерка, доносившего сладкие запахи отцветающих деревьев и кустарников. Из открытых окон лились звуки знакомых мелодий.

— Трудно было человеку десять тысяч лет назад. Он пешком ходил в аптеку, на работу в зоосад. Он не знал велосипеда, твёрдо верил в чудеса потому, что не изведал всех достоинств колеса, — весело выводили мужские голоса.

— Хорошо им жилось, — промелькнуло в Таниной голове, — матанализ они тоже не знали, и учить не надо было.

В транспорте народу поубавилось, и уже не было такой суеты и давки, как днём.

Дверь открыла мама и сразу огорошила Татьяну сообщением.

— А к тебе солдатик приходил.

— Какой солдатик? — спросила, удивившись, Таня, — Странно… у меня два приятеля сейчас служат в армии. От одного из них, Коли, я только вчера получила письмо, как всегда с эдельвейсом, горным цветком нежно-голубого цвета, но, увы, уже гербарием, — думала она, — да… Коля… Хороший парень. Только не мой…

Коля служил на Кавказе в пограничных войсках, писал письма часто. Познакомились они в районном центре, когда Таня приезжала туда в составе студенческого отряда осенью прошлого года. Таня вспомнила, как сдав вступительные экзамены в институт, она с нетерпением ждала начала занятий. Но их, первокурсников, отправили в помощь на уборку урожая по колхозам Башкирии. И она вместе с другими девушками уехала в район недалеко от города, где работала на току. Студентки веяли зерно, сгребая его в большие кучи. Разместили их в одном из сельских домов. Татьяна в деревне была очень давно, лет в восемь, и совсем забыла, как там живут люди. И теперь её всё здесь чрезвычайно интересовало.

После совместного ужина, помывшись и принарядившись, девчонки отправлялись на танцульки в поселковый дом культуры. Там они с Колей и познакомились. Видимо, Таня понравилась этому парню сразу, при первом же знакомстве. Он как будто «офонарел», как только её увидел, и из этого ступора практически не выходил. От одного взгляда на Таню он, то краснел, то бледнел, замирал, когда прикасался к её руке. «Оживал» он только тогда, когда видел, что Тане требуется помощь. Случалось это в дни её дежурства. Парень сразу становился бойким и активным. Он таскал воду из колодца, который был достаточно далеко от места обитания девушек, ходил с Таней за продуктами в колхозный ларёк, подметал двор и помогал ей развешивать постиранное бельё. Когда Таня уезжала в город по своим делам, Коля работал за неё на току.

— И когда он успевал всё? Сам-то ведь тоже работал в колхозе, электриком. В технике хорошо разбирается. Всё починить может. А поступать хотел в медицинский институт в Уфу, только после армии. Говорил: «Каждый мужчина должен в армии отслужить, иначе какой же ты мужчина?»

Таня продолжала вспоминать о своей жизни в деревне, где ей очень всё понравилось: и простые, бесхитростные люди, и их мелодичные песни. Но больше всего ей нравилась природа: бескрайние поля, разделённые небольшими перелесками, одинокие холмы и горы среди полей, иногда покрытые лесом.

Вечерами после работы Коля катал её на мотоцикле по окрестностям, показывал различные достопримечательности. Он очень интересно рассказывал и о полуразрушенной церкви и об этих местах, связанных с именем Салавата Юлаева. Они ездили в кино и сельские клубы в соседние деревушки, чтобы Таня могла увидеть сельский образ жизни ближе, как бы изнутри. Коля кормил её сладостями из деревенских магазинов, какие они могли там найти, дарил простенькие подарочки: бусики, цепочку, кассеты для магнитофона.

Месяц в колхозе пролетел неожиданно быстро. Все студенты получили за свою работу небольшую зарплату и вернулись в город. Начинался учебный год в институте.

Позже Коля несколько раз приезжал к Тане в выходные дни, они гуляли по городу, ходили в кино. Он вздыхал, понимая очевидно, что его чувства, остались без взаимности. В душе у Тани не находилось ни тепла, ни ласковых слов. Она всё понимала, внешне он был ей даже симпатичен, но вот в сердце ничего не ёкнуло, не встрепенулось. Все его вздохи и страдания вызывали в ней только лишь сочувствие и никак не более.

А потом Колю забрали в армию и полетели с далёкого Кавказа письма с эдельвейсами и признаниями в любви, так и не нашедшие желанного ответа. Коля в своем письме ничего не писал о скором возвращении.

— Мам, ты не ответила: какой солдатик? Ну, погоны у него какого цвета были? А он спрашивал о чём-нибудь? Что он сказал? — завалила маму вопросами Таня.

— Да, обычный солдат, в форме. И погоны у него не генеральские. Тебя спрашивал. Сказал, что его зовут Вадим и живёт он через дорогу от нас. Он сказал, ты знаешь.

— Ах, так это «Орёл»! — облегченно выдохнула Таня, — Теперь ясно, что это за солдатик.

Глава 2

Вадим Орлов проходил службу в Тольятти, в стройбате. Татьяна познакомилась с ним задолго до встречи с Колей. Только этому знакомству предшествовала целая история.

Таня припомнила ту далёкую весну, когда она заканчивала девятый класс в новой школе. Коллектив в классе так и не сплотился за год, все были: каждый сам по себе. Это огорчало Таню. Она крепко подружилась лишь со своей соседкой по парте. Ребята съехались в новый район со всех уголков города, их родители получили здесь от своих предприятий квартиры. В школе было только два девятых класса и ни одного десятого. Так что, по сути, девятиклассники являлись первыми выпускниками новой школы. В честь окончания учебного года был организован концерт силами учащихся. Таня тоже приняла в нём участие.

— Тот вечер и концерт я запомню на всю жизнь. Я тогда пела с кем-то из девочек и читала стихотворение Мусы Джалиля «Варварство». Ух и волновалась, помню! Зато так хлопали, до сих пор слышу эти аплодисменты. Таких аплодисментов в тот вечер никто не заработал. Но запомнился он мне не только этим… — полились как ручеёк воспоминания Татьяны.

После концерта началась танцевальная часть вечера. Полилась музыка с магнитофонной ленты, но, то ли музыка была не та, то ли учащиеся ещё не настроились на танцевальный лад. Только никто не решался выйти танцевать, середина зала пустовала. И вдруг через весь зал, почти по диагонали двинулась незнакомая девушка, явно не из этой школы. Она твёрдо шагала на виду у всех, высокая, с ладной фигуркой, откидывая движением головы со лба светлую чёлку. Весь зал провожал её взглядом, гадая: куда же она направляется?

— Да ведь она ко мне идёт! — догадалась Таня, — Ей, наверное, что-то не понравилось? Сейчас она мне неприятное что-нибудь скажет… — расстроилась она.

Подойдя к Татьяне, девушка сразу заговорила, то прищуривая большие, голубые глаза, то неожиданно распахивая их.

— Меня зовут Валя Волкова. Твоё имя я уже знаю, ведущий концерта объявил. Ты так нам понравилась! Мы хотим с тобой подружиться, — она кивнула в сторону группы ребят стоящих в противоположном углу зала,

— Как ты, не против? Пойдем, я познакомлю тебя со своими друзьями.

Таня растерялась. Так она знакомилась с девочкой впервые и очень удивилась смелости незнакомки. Ответ застрял в горле, Таня лишь согласно кивнула головой. Девочки, взявшись за руки, двинулись в сторону группы молодежи из другой школы.

Как оказалось, это были друзья двух братьев Мироновых, перешедших в новую школу, так же в связи со сменой жительства. И сейчас они тоже были тут со своими друзьями. Ребята учились в 25 школе! Они были из тех, кто всегда вызывал у Тани тихий восторг. Как они ходили на парадах! А в день пионерии? Таня всегда любовалась стройными рядами, нарядно одетых школьников, которые со знамёнами шли по городу, чеканя шаг. И это была 25 школа! Никто не мог сравниться с ними. Самые значимые достижения в спорте, в учёбе всегда были у учащихся 25 школы, лучшей школы города. И этим ребятам она понравилась, да ещё так, что они хотят с ней дружить?! Было от чего забиться сердечку! Так, буквально за несколько минут, у Татьяны появилось сразу несколько друзей. Некоторые из них останутся её друзьями на всю жизнь, но тогда она, конечно, не могла знать об этом. Все ребята были Таниного возраста, они так же перешли в десятый, и все учились в одном классе. Только братья Мирончики, как все их звали, были моложе Тани, один — на год, другой — на два года.

С того дня Таня и Валя крепко сдружились и часто встречались. Валя так же, как Татьяна, родилась в большой семье. Жили они в своём доме, в тихом районе, который в городе называли «Двухсотый», больше похожем на посёлок. Таких районов в городе было несколько, где в окружении вишен и яблонь стояли маленькие частные домики, образуя иногда несколько улиц. Их постепенно сносили и строили на этом месте пятиэтажки и даже девятиэтажные дома. Город стремительно разрастался.

Семья Вали была на редкость дружная. Её мама, крупная женщина с громким голосом, работала в школе учителем начальных классов. Она, как ни странно, никогда не читала детям нотаций и назидательных бесед, а детей только своих было четверо! Да и во дворе их дома всегда крутилась целая ватага девочек и мальчиков всех возрастов, так как ко всем детям приходили их друзья.

— И как же сильно надо любить детей, чтобы ежедневно терпеть у себя во дворе такое их скопление? Не замечать этот гвалт, и всегда встречать ребят улыбкой, — удивлялась Таня, — повезло Вале иметь таких родителей.

Папа Вали работал поваром в заводской столовой. Иногда он баловал всю детвору какими-нибудь плюшками или сырниками к чаю.

Изредка родители Вали даже принимали участие в общих играх с детьми. Одним словом, здесь всегда было необычайно интересно и весело. По вечерам старшие дети — друзья Вали, собирались на лавочках у ворот дома, вели разговоры на разные темы, смеялись над шутками, играли в карты, девочки иногда гадали. Уходить домой не хотелось, и молодежь старалась продлить посиделки как можно дольше, тем более, что многие в этой компании испытывали друг к другу симпатию и первую влюблённость.

В один из таких летних вечеров, друзья Вали собрались, как обычно. Шурик Полянский, худой, вертлявый паренёк потешал публику рассказом о рыбалке.

— Вот, значит, я удочку закинул, сижу, жду. Не клюёт, зараза, ну хоть ты тресни! А Васька со своим спиннингом выделывается. Закинет его и сматывает, закинет и сматывает. И тут та-ка-я поклёвка! Карп! Килограмма на три, никак не меньше. Я аж обалдел. Как заору Ваське: «Сачок тащи!» А он, дурья башка, от неожиданности спинингом ка-ак маханёт, что леса через его голову и прямо мне… ну, в эту самую, на которую люди себе приключения ищут. Я сначала не сообразил, что случилось, а карп в воде туда-сюда мечется. «Сак давай! — ору я Ваське, — сорвётся!» А он всё своё: спиннинг тянет, тот аж дугой выгнулся. Ой, чую, не то что-то… Больно! Крючок-то видно меня уже хорошо поддел. Терплю из последних моих сил, и так Ваське врезать хочется! И карпа боюсь отпустить. Совсем я от боли одичал, в глазах потемнело. Зарычал я тогда во всю силу: «Если ты, сволочь, мне сейчас же сачок не дашь, я тебе зуб выбью!» Тут он вроде очнулся, кинул спиннинг, за сачком метнулся и мне чуть-чуть легче стало. Я уду еле держу, а карп меня вместе с ней мотает. Васька с сачком по берегу носится. Он сюда, карп в другую сторону. Он туда, карп обратно. О спиннинг споткнулся, леса натянулась, Я аж взвыл от боли. Ну, думаю: сейчас карпа вытянем, убью гада! Это я о Ваське, — пояснил он ребятам уже зажимавшим животы от смеха, — в общем, кое-как вытащили мы карпа. Удочки смотали и в больницу поехали, крючок из… — он похлопал себя по тощему заду, — вытаскивать.

Все заходились от смеха, представляя маленького, юркого Шурика рядом с огромным увальнем Васькой. Шурик всегда веселил компанию своими байками. Это он мог! Но сейчас видя, что друзья утирают слёзы от смеха, ему стало обидно.

— Чё? Не верите? Я шрам могу показать от той раны! — азартно выкрикнул он.

Но тут в конце улицы неожиданно послышался какой-то шум, похожий на рёв двигателя. Внимание ребят переключилось на новый объект. Вдали показалось облако пыли и в нём, что-то летящее по грунтовой дороге прямо к дому Вали. Затем стало видно ярко-красную в чёрную клетку рубаху, вздувшуюся пузырём на спине парня в черных шароварах, одна из штанин которых была застёгнута обычной бельевой прищепкой. Он восседал на новеньком чёрном мопеде, «оравшем» на всю округу. Валя сразу оживилась.

— О! Это Вадька!

К тому времени она уже поведала Тане свою сердечную тайну о том, что ей очень нравится Вадим Орлов, друг её младшего брата.

И Таня заочно имела некоторое представление о пассии Вали.

— А что так громко? — спросила Таня.

— Так у него мопед без глушителя! — радостно сообщила Валя.

— Ничего себе! Мопед! Да это же мечта всех мальчишек! — подумала Таня, — Видимо в семье есть достаток, если родители могут позволить школьнику такую дорогую вещь.

Подъехав прямо к воротам, Вадим поздоровался со всеми парнями за руку, кивнув девочкам. Таня разглядела светлые волосы, зачёсанные на бок, большие, по «пять копеек», глаза зелёного цвета, крупный прямой нос, пухлые, крупные губы, растянутые в улыбке на пол лица и нежный румянец на загорелых щеках.

— Так себе, — решила она, — вот только взгляд… Такой цепкий и даже дерзкий. Так только сильные и очень уверенные в себе мальчишки смотрят. Да ещё рост нормальный, не маленький.

— Кто хочет прокатиться? — спросил громко Вадим.

— О! И голос приятный, такой… э, мужской! Только всё равно не Ален Делон, из-за кого переживать-то так? — думала она о Вале, но встретив вопросительный взгляд подруги, одобрительно закивала головой.

— Я! — громко закричала Валя и моментально уселась на багажное сиденье мопеда позади Вадима.

Так же, с оглушительным рёвом, мопед умчался вдаль. Валя и Вадим вернулись только спустя полчаса. Томно вздыхая, Валя рассказала о своём путешествии.

— На «Белую» ездили. На бережке посидели, на воду посмотрели, помолчали и обратно. Даже не обнимались, — с сожалением вздыхала она, — Нет, посмотри: как я выгляжу? Платье новое, только сшили. Для него надела, а он…

Таня пожала плечами. Чем утешить подругу она не знала. У неё ещё не было никакого опыта в этих вопросах, и она очень плохо представляла себе, что значит «любить».

Вот так Таня и Вадим впервые увидели друг друга. В течение лета они виделись в общей компании ещё несколько раз, не оказывая друг другу каких-то особых знаков внимания.

Татьяне очень нравилось шить, и она всегда следила за модой. Но одеваться в соответствии с ней было нелегко, прежде всего, по причинам материальным. Денег попросту на дорогие наряды не хватало, и самих нарядов в магазинах было не достать. Так же выбор тканей был достаточно скудный. Приходилось привлекать всю свою фантазию, чтобы выкрутиться из этой ситуации. Но как раз это Татьяна и любила больше всего: придумывать фасоны нарядов и претворять эти идеи в жизнь.

В самом конце лета у юношей в моду вошли брюки клёш и чтобы сделать этот клёш как можно шире, в брюки вставлялись клинья из ткани другого контрастного цвета, красные или синие, пришивались различные цепочки или замки «молнии». Словом, мальчишки, следя за модой, украшались не хуже девочек, большинство из которых носили модные платьица из тафты, шёлковой переливающейся ткани всех цветов и оттенков. Мальчишки за это лето вытянулись, повзрослели, сменили свои шаровары на новомодные брюки с цветными вставками. Самыми стильными в компании были братья Мирончики и, конечно, Вадим.

Лето с его яркими красками, прозрачными тёплыми вечерами, промелькнуло и умчалось вдаль. Подошёл учебный год, десятый класс.

Дружба Тани и Вали продолжалась, но встречаться девушки стали реже, так как много времени занимала учеба, домашние и школьные дела. Когда всё же удавалось увидеться, девушки не могли наговориться об учёбе, о предметах увлечения, о планах на будущее. Их компания собиралась теперь только по праздникам на вечеринки, а в друзьях у Тани были уже почти все девочки из Валиного класса. Ей очень нравился сплочённый, чудесный коллектив (не то, что её класс). Девочки все были очень талантливые, милые, хорошо пели, танцевали и рисовали, горазды были на всевозможные затеи и выдумки. В школе у Вали вечера для старшеклассников проходили очень интересно. Тане так нравилось бывать на них! Впечатляла первая часть вечера, в которой всё было продумано до мелочей. Концерт всегда был просто потрясающий. Выступающие подходили к этому со всей ответственностью. Во время танцев Тане особенно были приятны знаки внимания со стороны парней.

— Ого! Как у него сердце бешено стучит под моей рукой! Волнуешься, что ли? Боишься? — мысленно спрашивала она парня, кидая на него короткие взгляды, — А краснеешь зачем, как девица? Не бойся! Я не кусаюсь. А ты хоть знаешь, что я тоже к тебе не совсем равнодушна? Нет? Ну и правильно. Я сама ещё ни в чём не уверена.

Конечно, Татьяне нравились эти вечера, но гораздо больше ей нравилась сама подготовка к ним. Каждый день после того, как выучены уроки и все домашние дела сделаны, Татьяна открывала «своё ателье». Она

беспощадно кромсала папины старые брюки и мамины платья, оставленные на случай: «может, я ещё похудею» и, лежавшие на полках по два три года. Это всё перекраивалось, перешивалось, украшалось. В ход шло всё: старые бабушкины кружева, какие-то кусочки необычной ткани, клочки кожи и замши, вышивки, тесьма, сутаж, скрученные цветные нитки, сложенные в замысловатые кисточки, пайетки, бисер и тому подобное. Если же на новый наряд времени не хватало, девушки просто обменивались своими платьями, юбками, туфлями. Лишь бы не ходить в одном и том же. По пятницам у Тани собиралось сразу несколько девочек за «прокатом» платьев. Мама иногда ругала дочь

— Танька, опять ты моё платье изрезала?!

Но увидев, что получилось красиво, успокаивалась:

— Не придётся тратиться на обновку для дочери, а так всё равно бы валялось.

Между тем Таня не забывала и про сестрёнок, и про маму. И им шила она простенькие сарафанчики и платья. Надо сказать, что всё это успешно носилось.

В Таниной семье, как и у Вали, тоже было четверо детей: старший брат Валерий и ещё две её сестренки Наташа и Галочка. Разница между детьми составляла пять лет. Все они были очень дружными, работу по дому и в саду делили на всех по силам. Тане доставалось чуть больше, ведь она была старшей из девочек. В её обязанности входила и уборка по дому и мытьё полов, надо было приготовить что-нибудь не сложное к приходу с работы родителей, сбегать за продуктами в магазин, помочь переработать всевозможные плоды из сада, а ещё выучить уроки и помочь в этом младшим. В школе тоже хватало дел, Таня вела комсомольскую работу в классе. Она участвовала во всех спортивных и внутришкольных делах, оформляла стенгазеты к праздникам, участвовала в художественной самодеятельности.

И училась Таня, хорошо не покидая ряды твёрдых «хорошистов», учиться на тройки ей всегда было стыдно. В их семье все дети учились хорошо, не «отличники», но и в «троечниках» никогда не бывали, к радости родителей.

Глава 3

В канун праздника седьмого ноября, Дня Великой Октябрьской революции в Таниной школе объявили вечер старшеклассников. Проходил он чрезвычайно скучно.

— И зачем я пришла? Наряжалась ещё! А перед кем красоваться? Мальчишек совсем нет. Даже девочек мало. А музыка? Мухи на лету сдохнут от тоски. Да и мы, наверное, тоже, — уныло оглядывала Таня зал, — домой что ли уйти?

В двери зала вбежала уже одетая Людочка Фёдорова. Она сразу приметила, что Таня откровенно скучает.

— Иди сюда! — помахала она Тане рукой, — Ну, что, ты надумала? — заговорщицки спросила она.

Это была соседка Тани по парте, девочка с которой она, можно сказать, дружила. Сейчас Люда убеждала Татьяну покинуть это «нудное веселье» и, прихватив ещё одну девочку из их класса, рвануть в дом культуры на танцы.

Таня думала недолго и девушки втроём поехали в дом культуры.

— Знаешь, как там клёво? Там тебе не эта тягомотина! Мы с Галкой с прошлого года туда ездим, и нам очень нравится, — тараторила запыхавшаяся Людочка.

— И ждать школьного вечера по три месяца не надо. Там танцы каждую субботу и каждое воскресенье. А музыка!!! Во-первых, «живая», как на концерте, вокально-инструментальный ансамбль играет. Во-вторых, вся очень модная. Сейчас сама всё увидишь и услышишь, –поддержала Люду Галочка Чернова, — жалко, опаздываем. Хоть бы билеты ещё были…

Девушки с троллейбусной остановки поспешили в ДК. Они всё же попали на танцевальную площадку Дома культуры.

Обстановка, царившая на танцах, просто околдовала Таню, острое ощущение праздника, какая-то эйфория охватила её полностью. Ей здесь очень понравилось. На небольшом подиуме играл вокально-инструментальный ансамбль и красивые, взрослые, уже отслужившие в армии, парни в таких же красивых концертных костюмах пели песни под гитары. Это было здорово.

— Вот это да! Да здравствует годовщина Великой революции! Вот где настоящий праздник, — радовалась Таня, — а девушки какие нарядные! Сколько красивых платьев! Сколько разных фасонов! И мальчики в наглаженных брюках и начищенной до блеска обуви. И всё так пристойно и культурно, — восхищалась она, — в школу больше никогда на вечера ходить не буду, лучше — сюда.

И с того дня понеслось-поехало. Всю неделю девушки говорили о предстоящих выходных. В основном разговоры были о том, что надеть в эти дни. И опять открывалось Танино «ателье». К субботе просто необходимо было сделать обновку или переделать что-то из старья.

Таня на танцах никогда не скучала. Очень быстро, как-то сама собой, организовалась своя группа ребят и девочек, собирающихся у эстрады- подиума, на котором располагался ВИА. Всей группой они отплясывали быстрые, энергичные танцы. На «медляк» Таню приглашал кто-нибудь из её новых друзей или посторонний парень, и очень редко девушки танцевали парами друг с другом.

Иногда кто-нибудь из парней, пригласивший Таню на танец, поглаживая её руки, пытался говорить ей какие-нибудь комплименты типа:

— У тебя такие ручки нежные. Наверное, ты ими ничего дома не делаешь. Ты одна у родителей? Они так красиво тебя одевают.

Таня в ответ лишь улыбалась и думала про себя:

— Знал бы ты, сколько всего я этими ручками делаю. Да и платье это я сама сшила из двух старых форм. Вот так-то!

Таня рассеянно слушала парня, а сама вспоминала, как она трудилась, мастеря это платье.

— Ну, да ладно, так что там про мои ручки? — возвращалась она мысленно к ходу беседы.

Близился Новый год. Не ожидая ничего интересного от празднования в школе, одноклассницы, как обычно пришли на танцы в свой любимый ДК и, как всегда, расположились у эстрады. Таня к этому вечеру сшила себе потрясающее платье. Оно так всем понравилось! Мама ещё сделала на нём вышивку блёстками. Таня и все подруги были от её платья в восторге.

Ребята из ВИА начали свою программу и тут, Олег, игравший на соло-гитаре, случайно уронил свой медиатор, который упал прямо под ноги Татьяне. Инстинктивно Таня подняла его и протянула Олегу. Он, принимая медиатор, обхватил Танину руку обеими своими ладонями, и горячо благодарил её. Причём совершенно не спешил отпускать её руку. Таня смутилась.

— Наверное, он тоже обратил внимание на моё платье, — наивно полагала Татьяна.

Олег был старше её на целых пять лет, к тому же он был женат. Все знали, что совсем недавно у него родился сын. Олег ещё несколько раз за вечер благодарил Таню, то слегка касался её руки, то плеча. Она смущалась, ведь ничего особенного она не сделала. С этого вечера они стали здороваться друг с другом. Олег поглядывал в сторону Тани, подмигивал, улыбался, произнося традиционные вопросы:

— Как дела, малыш? Что нового?

Несколько раз Олег приглашал Таню на медленный танец, в то время как у них в программе был антракт. Он угощал её какими-нибудь сладостями из буфета, предлагал вместе выпить вина. Таня всегда отказывалась, объясняя это тем, что не любит спиртное и практически не пьёт.

Олег понравился Тане. Он был другой, нежели её сверстники: педантично аккуратен, деликатен и даже нежен, настоящий джентльмен. А что такое джентльмен, она хорошо знала из книг, потому что много читала. К тому же Олег казался Тане весьма привлекательным и обаятельным. Ребята, которых Таня знала раньше, выглядели на его фоне весьма бледно. Татьяна приобрела в своих глазах некую значимость.

— Такой взрослый, приятный мужчина, да ещё и талантливый, известный из всех девушек, наградил своим вниманием именно меня! — ликовала она.

Глупый, глупый «мотылёк», летящий очертя голову на открытый огонь. Тогда она совсем не понимала этого и даже гордилась знакомством с Олегом, напрочь забывая, что он женат и дома его ждёт ещё маленький сыночек.

Спустя совсем немного времени Олег уже почти каждый раз провожал Таню до дома. Они проезжали несколько остановок и две остановки проходили до дома пешком. Потом ещё долго стояли в подъезде разговаривали, обнимались и даже целовались. Олег был очень интересным собеседником, много мог рассказать о музыке, певцах, актёрах. И ещё, он любил животных, рассказывал об их повадках и смешных случаях. Жил Олег в другой части города, как он добирался до дома, когда уже весь транспорт прекращал свою работу? Об этом Таня никогда не задумывалась. Она понимала, что ему, взрослому мужчине, вероятно, хочется немного иных отношений. Но он никогда не был с ней грубым, не позволял себе никаких вольностей, ни о чём «таком» не просил её.

— Может это что-то мама ему сказала? — думала Татьяна.

Однажды мама Тани дождалась их в подъезде. А когда Таня и Олег вошли и встали у окна, как обычно, она спустилась к ним на этаж, отправила дочь домой и долго беседовала с Олегом. О чём был разговор, Таня не узнала, но по виду мамы поняла: Олег ей понравился.

Таню, конечно, абсолютно устраивали их с Олегом отношения, других она и не хотела и даже побаивалась, зная о них лишь понаслышке. Все из Таниного окружения видели их симпатию друг к другу и вероятно представляли себе совсем другие картинки в отношении этой пары. Некоторые, считавшие её легкодоступной, парни, пытались откровенно приставать к ней, и получали отпор по всем направлениям. Это озадачивало их. По мнению парней, Таня была загадкой в этом смысле, по мнению девушек — скрытной особой. Таня же жила своей жизнью, купаясь во внимании умного, привлекательного мужчины и ей этого было вполне достаточно. На сплетни и досужие разговоры она не обращала внимания и никогда не расстраивалась по этому поводу.

— Я-то знаю, как всё обстоит на самом деле. А что знают они? Я не собираюсь каждому доказывать и оправдываться перед всеми, что никаких плохих поступков не совершала и могу надеяться на уважение, — думала она.

Приближался конец учебного года. Впереди были экзамены, выпускной и принятие решения, где учиться дальше. Во время выпускных экзаменов произошёл один курьёзный случай, запомнившийся всем надолго. И с кем? С Галей Черновой. Она пришла на контрольную по математике уже расстроенная и с «кругами» под глазами.

— Ты заболела? — участливо спросила её Люда Гудкова.

— Не спала я, — ответила Галя.

— Почему? — спросили её сразу несколько учеников, встревоженные Галиным видом.

— Целый день вчера эту долбанную математику зубрила. Боюсь! Потом рухнула, обессилев, на кровать. Думала, всего несколько минут отдохну. Не поверите, сразу в отключку! Проснулась около одиннадцати, светло ещё. Ну, думаю, утро. Пошла, умылась, зубы почистила. Смотрю: на кухне женщина какая-то и мужчина сидят, чай пьют. Ну, сама себе думаю, гости совсем обнаглели. Уже с самого утра приходят. А голова у меня трещит, словами не передать как.

Тут мама спрашивает: «Ты, что, проголодалась?»

— Нет, — говорю, — чаю только выпью и пойду.

— Куда? — спрашивает мама.

— Как куда? На экзамен, — отвечаю.

— Какой экзамен? — смеётся мама, воскресенье сегодня и вечер, одиннадцать часов. Кто у тебя ночью экзамен примет?

В общем, высмеяли меня. И так боюсь, что не сдам, да ещё опозорилась так. Вот всю ночь и не спала.

Ребята прыскали в ладошки, не в силах сдержать смех. Вот отмочила Галка! Надолго этот экзамен ей запомнится. Математику она всё же сдала.

И Татьяна сдала. Хорошо и без особых усилий. Хотя везение было вовсе не её «конёк». Пришлось потрудиться, как обычно. Выпускной вечер так же ничем не запомнился: невесёлый, бесцветный, не впечатляющий. Расставаться с этой школой было вовсе не жаль. Несколько человек из двух выпускных классов, объединившись, решили пойти в поход во главе с учителем истории. Но и здесь Татьяну ждала «засада». Дело в том, что она очень нравилась лидеру 10 А класса, Олегу С. И девочки этого класса попросили её не участвовать в походе потому, что Олег С. весь выпускной вечер