Оглавление

МЫШЛЕНИЕ СТРОЙНЫХ

ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ ПОДХОД

АНАСТАСИИ КАРДИАКОС К РАБОТЕ С ПИЩЕВЫМИ НАРУШЕНИЯМИ

Рабочие модели и техники для терапии РПП

Предисловие автора

Меня зовут Анастасия Кардиакос. Кандидат психологических наук. Семейный психолог-психотерапевт, клинический психолог, писатель, ведущая. Автор печатных изданий: «Книга рецептов для жизни», «Я не могу уйти», «Психология в рифму», «Сбудется», «Заботливая памятка для тех, кто проживает развод».

С 2014 года тема нарушения пищевого поведения стала изучаться мною особенно пристально. А в юности я и сама переживала эпизоды пищевых фиксаций и дисморфофобию. Поэтому о многом, что будет написано здесь, я буду рассуждать не только как психолог, но и как человек коснувшийся данной тематики.

На тему пищевых нарушений у меня издан ряд статей, проведены семинары и вебинары, проведено десятки консультаций и глобальное научное исследование (о нем ниже), но год из года я вижу, как тема веса и пищевых фиксаций продолжает брать в плен наши мысли и ожидания:

Я хочу похудеть, но при этом не хочу меньше есть!

Что бы такого съесть, чтобы похудеть?

Моя главная мечта, чтобы можно было есть всё и не толстеть!

Эти слова, возможно, вы слышали и сами хотели именно этого. Они указывают на то, как вес и еда важны в нашей жизни. И как порой подружить их бывает очень сложно.

На то, как накапливается наш вес, на то, как меняется рацион, очень тонко реагирует наша психика. И реагируем мы сами различным типом мышления.

Один человек пойдет и будет до изнеможения заниматься спортом, потому что накануне сходил на день рождения и съел чуть больше, чем обычно. Он чувствует тяжесть, отеки. Он с тревогой едет в спортивный зал. Он выбирает самый диетический завтрак, не обращая внимания на то, что хочет на самом деле. Он тревожно занимается спортом и перепроверяет, стало ли лучше.

Похудел ли он до того состояния, в котором был на дне рождения до ужина? А еще хуже, если он начинает ожидать, что похудеет еще больше! Забывая, что цель была выровняться после вчерашнего застолья. И запутавшись, ставит новую цель: похудеть еще сильнее. С запасом!

Продолжая тем самым бесконечную борьбу с самим собой, в своей голове.

Другой человек сходит на застолье и на утро заметит тяжесть в желудке. Да, он может задуматься о том, что было бы неплохо съесть что-то полегче, и не из тревоги, а из состояния заботы о себе, сделает не такой обильный завтрак. Да и потому что сил столько съесть уже нет. Не лезет.

Он может даже поехать на спорт, но совсем в другом состоянии. Он может поехать на спорт в стремлении размяться, из желания почувствовать чуть больше активности т.к. вчера за столом знатно засиделись.

И отсутствие тревоги, спешки, сбитых целей и самобичевания — будет отличать этих людей не только в настроении, но и в выборе действий, которые они совершают.

И вы удивитесь, но они будут различаться и весом. Потому что тревожные выборы ориентированы на совсем другую еду, они создают совсем другой эмоциональный, а следственно гормональный фон, который создает совсем другой метаболизм. Совершаются совсем другие не только пищевые выборы, но и поведенческие в целом.

И мы получаем две разные жизни, начинающиеся на одном застолье.

Вот главное: не меню формирует судьбу, а мысли.

Истинно счастливые люди, будь они грациозными ланями или милыми пышками, редко держат жизнь на кухонных и напольных весах. У них достаточно других способов получать удовольствие, поэтому еда остаётся едой.

А там, где у веса и еды есть второстепенная роль и начинается стройность.

Сама наша биология настроена на нормальный вес, хаос возникает, когда мы заменяем радость — пирожным, халвой, куриными стрипсами, добавкой, ночным набегом на холодильник или трёхдневным голодом с последующим срывом. Каждый откат, каждое «ну вот, сорвалась» зарождается в голове. И там же начинается свобода.

Мы часто путаем две совершенно разные полосы жизни — работу с телом и работу с едой. Злясь на отражение в зеркале, мы бесконечно взвешиваем порции, считая, что минус пять килограммов автоматически сотрут тревожные мысли, а они, как назло, только крепнут.

Так рождается тяжёлая путаница: похудение идёт по плану, но дисморфофобия*, чувство вины за «неправильный» ужин и самолично выданные приговоры никуда не исчезают. Именно они притягивают новые срывы, экстремальные диеты и самобичевание, превращая фигуру в вечный проект. Отсюда и появляются пищевые расстройства, официально вписанные в МКБ.

Пока человек не ответит себе, готов ли он жить с новой пищевой философией каждый день, любая диета останется временной передышкой. Без работы с мыслями результат будет иметь ускользающий и нестабильный характер.

При прочтении этой книги я рекомендую делать пометочки, Вы можете купить симпатичные стикеры на маркетплейсе и размещать их на тех страницах, где встретили важное для себя, дополнительно можно выделять текст маркером, либо выписывать важные мысли в заметки.

Дисклеймер: Информация в данной книге не призвана заменить услуги врачей и персональные рекомендации квалифицированных медицинских специалистов. Все утверждения носят информационный характер. Имеются противопоказания. Требуется консультация специалиста

И прежде, чем продолжить чтение, посмотрите, а что сейчас есть внутри вас касательно тенденции к перееданию? Отвечайте на вопросы из позиции «чаще да» и «чаще нет».

Самодиагностика активных признаков переедания:

1. Я продолжаю есть, даже если уже наелся (лась).

2. Мне хорошо знакомо ощущение переполненности и тяжести после еды.

3. Я иногда ем не потому, что голоден (а), а просто «чтобы занять себя».

4. Бывает, что я не могу остановиться, пока не доем всё, что есть под рукой.

5. Я чувствую вину или стыд после еды.

Если вы обнаружили больше половины ответов, как «чаще ДА», тенденция к перееданию имеется. А переедание — наш основной предиктор избыточного веса. Причем не только переедание в один прием пищи, а как общие пищевые выборы, которых за день больше, нежели физиологически вам необходимо.

И вот второй опросник, который поможет разглядеть «звоночки» пищевой и телесной тревоги:

— Если я худею — я начинаю тревожится, что все потеряю?

— Я ориентируюсь на размер порции по фигуре. Если худая — можно, если нет — нельзя.

— Я боюсь взвешиваться.

— Мне стыдно есть в компании, в обществе выбираю совсем другие продукты.

— Если бы я была худее — я была бы счастливее.

Больше ДА?

Значит вы на верном пути, вы в том месте, где будет меняться ваше отношение к еде и телу. И сейчас, мы делаем первый шаг к балансу между ними.

Глава 1. Введение

Больше 10 лет я занимаюсь расстройствами пищевого поведения, а в своё время защитила работу «Особенности нарушений пищевого поведения у женщин, родившихся в 70-80-х годах XX века в СССР с различной системой питания в детстве». Там же, с помощью выборки, участвовавшей в опросах, была доказана сильная корреляция между чувством одиночества и голодом. Люди, которые испытывают одиночество, намного чаще хотят есть. И за счёт того, что эти чувства, голод и одиночество, в чём-то похожи, мы, к сожалению, начинаем тянуться рукой к холодильнику.

Наверное, с этого мне и хочется начать.

Мы можем быть недовольны своим телом. Оно может нам не нравиться. Мы можем испытывать к нему негативные эмоции или, наоборот, позитивные пожелания. За желанием похудеть может скрываться желание понравится больше маме, мужу или социуму. И за невозможностью встретится с основным желанием, мы пилим отражение в зеркале.

А с другой стороны, мы можем претерпевать стресс и неприятные эмоции, связанные с нашими мыслями о еде, с нашим пищевым поведением. Это два огромных Титана, которые порой не учитываются в работе. Отсюда и возникает путаница.

Приходит человек, который хочет похудеть, и ему помогают худеть. Но его мысли относительно еды, относительно своей фигуры (дисморфофобия) никуда не деваются. Именно эти мысли провоцируют тревогу, сбивчивость рациона, а в последствии — повторный набор веса. Именно они становятся невероятно тягостными, невыносимыми, тяжелейшими провокаторами переедания, экстремальных диет, самобичевания, недовольства собой — всего того, что формирует устойчивый фундамент либо расстройства, либо жизни в оковах пищевой зависимости.

Когда мы начинаем работу с человеком, у которого есть запрос что-то изменить в этой сфере, мы смотрим, чем наполнены его мысли. Если он большую часть дня думает о еде, постоянно оценивает себя по правильности или неправильности подбора блюд, чувствует удушающую вину после того, как что-то съел или освободился от еды, измеряет себя цифрами весов или сантиметрами, приравнивая это к самооценке, хотя это очень грубая связка с самооценкой. Тогда мы говорим, что невозможно «проработать фигуру», невозможно дать психологические напутствия «на вес».

При упорядоченном питании, вес, безусловно, выровняется, но, если у человека уже есть разъедающие настройки, то это значит, что нужна работа с мышлением. Поэтому, если сравнить двух разных людей, один из которых имеет гиперфиксацию на теме еды, а второй не думает о еде, а похудеть решил исключительно ситуативно и вопрос лишь в возвращении дисциплины и некого пищевого порядка. То стратегии лечения у них будут совершенно различны.

Такова центральная мысль книги.

Эти два человека действительно могут есть одинаково, но первый сорвется, у него будет приступ переедания, он может быть несчастлив, даже если, казалось бы, ничего «такого» не съел. Его мысли, которые постоянно держат его в напряжении, по-другому влияют на ЖКТ и на пищевой выбор в целом.

Даже если всю неделю они питались одинаково, результаты будут колоссально разные. Первый может переесть на выходных и плакать или, наоборот, выдержать диету и гордиться собой. И все это будет сильно зависеть от того, что он съел и как он выглядит. А второй будет просто жить, перемещая детали в рационе и лишь краем глаза наблюдать, что происходит с его весом.

А вес у них будет примерно одинаковый.

И тогда резонный вопрос: как отрегулировать мышление, чтобы оно не держало нас узниками в своих оковах. Все откаты назад, все проблемы идут как раз оттуда. И второе, что важно понять — это как разобраться в себе.

Биологически мы все заточены на то, чтобы быть плюс-минус в нормальной форме. Нет у нас такой природной задачи, награждающей кого-то полнотой, кого-то — наоборот, худобой. Безусловно, существует генетическая предрасположенность. Но в среднем, если все едят в норме, то мы немного разного, но нормального, не завышенного веса.

И тогда на первый план выходят наши пищевые пристрастия, наш пищевой выбор — это то, что меняет эту базу.

Что мы выбираем есть на завтрак, как часто мы выбираем открывать холодильник, что чувствуем, когда рядом с нами едят десерт и сказывается ли это на нашем заказе.

Недавно, вы возможно думали, чем побаловать себя на выходных, ведь всю неделю вы терпели и думали про еду, — это всё формирует последствия, влияет на наш вес и не только на вес, а на то, чем будут заняты наши мысли, как мы будем жить и насколько это все может делать нас несчастными.

Поистине счастливые люди редко бывают сильно крупными (да и редко можно встретить поистине счастливых людей, кстати).

Их способность получать эмоции не только через еду, освобождают их от зависимости, по крайней мере, от еды и позволяют наслаждаться другими радостями жизни. И это имеет огромное значение.

_____________________________________

История пациентки

Я больше семи лет страдала расстройством пищевого поведения. Это была и нервная анорексия, и булимия. Всё моё внимание было сосредоточено на еде — не на вкусе, не на удовольствии, а на контроле и стыде. Я буквально жила носом в чужих тарелках. Приходя куда-то поесть, я смотрела, что едят другие, правильно ли это, почему я не могу есть так же. И главное — что выбрать мне, чтобы похудеть ещё сильнее.

Или, наоборот, что съесть и как потом избавиться от еды.

Мысли крутились только вокруг еды и тела. Я ненавидела своё тело. Я считала себя толстой, некрасивой. И любые попытки «избавиться» от еды не помогали проблеме масштабно — было лишь короткое облегчение, за которым приходило ещё большее чувство вины, отвращения и усталости. Всё это делало меня зависимой от туалетов — в ресторанах, в гостях, где угодно, — чтобы в случае чего можно было вызвать рвоту.

Это стало нормой.

На уровне тела — я просто его ненавидела. Настолько, что отказывалась ходить туда, куда шли мои стройные и красивые подруги. Я избегала поездок, пляжа, любых ситуаций, где нужно было «показываться». Я отказывалась от многого. И в какой-то момент — очень чёткий, конкретный — я поняла, что меня нет на фотографиях из путешествий последних лет. Я была там, видела и снимала достопримечательности, но не хотела фотографироваться. Мне казалось, что выгляжу ужасно и не заслуживаю быть на фото.

Это стало поворотным моментом. Тогда я уже была в терапии у Анастасии. Я поняла: моё постоянное избегание — это не защита. Оно крадёт у меня воспоминания. Оно лишает меня полноты жизни. Я оглянулась на эти семь лет и увидела: я всё время была недовольна собой. Не было момента, когда я «выглядела хорошо» и этим наслаждалась. Все семь лет я себя ограничивала, стыдилась, отказывалась. А сколько я могла бы получить эмоций, впечатлений, жизни?

Позже, уже на пляже, я вдруг поймала себя на простой мысли: а что бы я сделала, если бы не стеснялась своего тела? Я бы встала и пошла прогуляться до красивой локации. Я бы легла на лежак поближе к бассейну, а не в дальний угол, чтобы меня никто не видел. Я бы выбрала более комфортное место, которое могла себе позволить — финансово я не была ограничена. Но я этого не делала!!!

Потому что мне было стыдно. Стыд был моим ограничителем.

Я вспомнила множество ситуаций, где делала то же самое: отказывалась, избегала, пряталась. Потому что считала себя «недостаточно хорошей внешне».

_____________________________

Эта книга о том, что полезно знать в теме фиксации на питании и лишнем весе.

Как переходить от мыслей и поведения «бесконечно иду к стройности» к поведению «к стабильности». Вы, возможно, знаете, как худеть, а знаете ли такое спокойствие в стабильности и как к нему прийти?

Как найти свою верную мотивацию? А, оказывается, она — в ваших ценностях, и это мы тоже подробно обсудим. Люди сами пытаются идентифицировать «пробел», который заполняют. И из-за защитных механизмов подсознания, останавливаются на том, что не сильно-то и влияет, но кажется логичным. Например: я ем, чтобы заесть стресс.

А бывает и не «пробеле» дело. Иногда — это просто привычка. Хаотичное питание, чай с печеньками несколько раз в день и тарелка чипсов перед ноутбуком.

Но как отделить привычку от замещающего действия? На самом деле, в процессе похудения очень много поведенческих штампов — привычных и удобных, а не только психологических хитросплетений.

Как допустим, тяга к сладкому, в ней не всегда тяга к «положительным эмоциям» и подсознательная «конфетка одобрения», там еще и низкий уровень потребления белка. Ведь если в рационе белковый дефицит, то углеводная тяга будет логичным следствием.

Здесь мы видим работу биопсихосоциальной модели. БПСМ — подход, который рассматривает здоровье и болезнь как результат взаимодействия трёх ключевых факторов: биологических (генетика, физиология), психологических (мышление, эмоции, поведение) и социальных (окружающая среда, семья, культура)

И биология играет немаловажную роль в пищевом выборе, в том числе. Именно поэтому перед экзаменом шоколадка пойдет на пользу и повысив уровень глюкозы: так как глюкоза является основным источником энергии для мозга и помогает улучшить когнитивные функции, память и концентрацию.

Но такая же шоколадка перед сном будет вредна. Так как сладкое мешает нормальному метаболизму во сне, может привести к пробуждениям, вызвать бессонницу, нарушая цикл сна и негативно сказаться на состоянии сосудов при длительной гипергликемии.

На фоне дефицита сна, утром, снова будет желание сладенького — ведь повышается уровень гормона голода грелина и снижается уровень гормона насыщения лептина, а также увеличивается выработка гормона стресса кортизола. Кроме того, недосып снижает самоконтроль, от чего становиться сложно устоять перед тягой к быстрой энергии из сладкого.

А заданный уровень глюкозы еще и захочется поддерживать — и в обед снова рука потянется к шоколадке.

Так, мы получим гормонального сладкоежку.

А страх того, что шоколад сразу же фиксируется тремя килограммами жира на боках — уже психологическая тревога.

Появляется важный вопрос, на который ответить самостоятельно бывает слишком сложно. Как найти баланс между «идеально» и «комфортно» в этих реалиях.

Чтобы действовать не только из «надо» и «плохо», а еще и оставлять место для «хочу» и «хорошо»

Как полюбить тот образ жизни, который мы для себя выбираем намеренно? И возможно ли в нем жить?

Мой ответ — ВОЗМОЖНО.

И основан этот ответ на результатах применения разработанных мной на протяжении многих лет работы над этой темой, методик. Эти разработки с их обоснованиями и привязанными к ним терапевтическими техниками и изложены в этой книге.

Когда мы начинаем терапию, очень важно сразу проговорить, как устроены мои техники и как все это будет проводиться.

Самое первое и важное здесь — признание.

Когда мы признаём: «Да, у меня есть нарушение», — мы начинаем искать, где оно у нас, где оно в нашей опоре? И мы должны найти именно эти его корни.

Я понимаю, что у меня с едой трудности — это не просто какая-то моя фишка. Я действительно понимаю, что это мешает мне жить. Я понимаю, что, раз меня так сильно напрягает мой вес, раз он мне мешает, — то это как раз та задача, которую мне нужно решать. То есть я не могу смотреть на это как на противника: «ой, ужас», потому что этот вес мой и находится он во мне, а не где-то в стороне от меня. Я должна видеть эту ситуацию, как свою зону ответственности.

Очень важно за собой отслеживать такие моменты, как избыточные жалобы, например, которые позволяют лишь выпустить пар. Мы же взрослые люди, и должны отдавать себе отчет в том, что жалоба: «Вот я толстая, вот я толстая» дает нам некую легитимность своего существования в той форме, в которой мы есть. Правда? И как мы уже договаривались, не будем обманывать сами себя.

Любой самообман сильно мешает терапии.

Получается, что мы всё время боремся внутри такой дуальности: «я нормальный или нет?». Мы сами для себя ещё не приняли этот факт.

В практике есть довольно частый случай, когда пациентки жалуются на ситуацию:

«Вот они сидят за столом по многу часов и едят все подряд. Но мне же этого нельзя. Я же толстая. Как они не понимают?!»

То есть эти слова сохраняют человека во внутренней борьбе, как навязанная сверху идея, которую на самом деле не хочется реализовать: «Да, я толстая, мне нельзя», — мы жалуемся мужу, который должен сказать: «Да, ну что ты? Ты у меня самая красивая!».

Не если это так, идите тогда напрямую и говорите ему:

«Поддержи меня сейчас, пожалуйста, мне так хочется услышать, что я для тебя красивая».

Вот это будет точно в цель, это попадёт в ваше понимание того, что вам нужно. Это становится вашим ресурсом.

Пока же мы находимся в этой дуальности:

«Я толстая — скажите мне, что это не так…»

или: «Дайте мне легитимность, внесите меня в категорию нормальных…» —

мы как будто ещё не решили сами, что с этим делать: либо принять, либо изменить.

«Мне всё-таки можно или нельзя?»

«А кто мне разрешил — муж, мама, ребёнок?»

«Мне стало стыдно есть рядом с кем-то или я сама понимаю, что это сейчас мне будет вредить?»

Тишина и спокойствие внутри себя при принятии решения — это и есть отправная точка:

я принимаю решение поменять.

Так вот, как в 12-шаговой программе лечения алкоголиков, всё у нас начинается с принятия:

«Я в точке, где признаю, что у меня есть нарушение».

Это минимизирует токсичность нашего веса, токсичность нашей проблемы. В этот же момент мы помещаем её под собственную ответственность, под крыло собственного внутреннего родителя. Мы помещаем её в периметр работы с психологом — и все эти «я толстая» несём туда.

Потому что, когда мы дома высказываем это мужу, мы, во-первых, резонируем, перекладывая на него некоторую ответственность. А во-вторых, мы раз за разом подкрепляем ту самую, в кавычках, «толстую» идентичность.

А если вы приняли решение меняться, ваша идентичность уже другая. Ваша решимость — это уже ваша другая идентичность. Она ещё не стройная, но уже не «толстая» и работать надо именно над ней, а не над сохранением прежней. И в начале этой работы мы как раз и проводим упражнение «Встреча с собственной идентичностью».

Но если вы постоянно отходите от неё, выскакиваете из неё, вы раз за разом вынуждены будете начинать всё сначала. Поэтому есть такое правило, которого хорошо придерживаться: мы отворачиваемся от идеи, что «со мной что-то не так, и другие должны меня успокоить».

Я сама уже приняла тот факт, что я хочу по-другому.

И всё, что я могу сейчас распространять от себя, — это обращения за поддержкой: «Слушай, можешь, пожалуйста, сейчас сладкое в тёмный мешок положить, чтобы я его не так сильно видела?»

То есть мы не говорим:

«Я же худею, почему вы мне всё это несёте?»

Мы говорим:

«Я работаю сейчас над собой, и это стало моей ответственностью».

Чувствуете разницу?

Я уже не пытаюсь навесить эту ответственность на своих домашних. Я могу их просить что-то поменять. Но это не то же самое, что, условно, ездить в спортзал и заставлять всех дома заниматься спортом, чтобы мне было не так одиноко. Безусловно, вам может быть одиноко, но тогда мы будем работать с этой точкой одиночества, с вашей переносимостью того, что вы отличаетесь в чём-то от других — о чём мы говорим в правиле «3С», которое подробно будет описано в главе 8.

Тогда это наше «я толстая», которое мы везде носим как знамя, становится интегрированным в вас (как факт для дальнейших действий), а не попыткой «заразить» им окружающих и лишний раз себе напомнить, что со мной что-то не так.

Процесс расстройства пищевого поведения, как и процесс восстановления, зарождается в голове. Сначала всегда есть некий внутренний выбор — осознанный или подсознательный. Это может быть уровень решения, когда я ясно говорю себе: «Я хочу поменять что-то в своей жизни и начинаю на это влиять». С этого момента я по-другому смотрю на еду, на своё тело, на свои привычки, и даже маленькие шаги начинают менять реальность.

Но бывает и другой, более скрытый путь. Это процесс внутреннего, подсознательного решения: «Мне нужно защитить себя». Тогда в ход идут пищевые паттерны, переедание, дополнительный вес. Тело становится как броня, способом защититься от боли, стыда, тревоги, одиночества. В этом смысле лишние килограммы иногда оказываются не просто проблемой, а попыткой сохранить себя в мире, который кажется небезопасным.

Для работы с этим психологическим знаком «СТОП» я переосмыслила и внедрила парадигму Виктора Франкла о свободе. Человек волен выбирать своё отношение к происходящему и поиск смысла даже там, где он не может сразу изменить внешние обстоятельства. Если перевести это на язык пищевого поведения, то важно не только что я ем или как выгляжу, а зачем мне это нужно? Какую роль играют эти пищевые паттерны в моей жизни? Какой смысл они временно закрывают или подменяют? В какой момент еда и вес стали способом выжить, а не жить?

И подтверждением верности убеждения, я бы даже сказала, мировоззрения, вложенного в эту книгу, являются результаты данной терапии.

Остаюсь ли я в сценарии защиты любой ценой или начинаю искать другой смысл и другой способ заботы о себе. Когда меняется эта внутренняя оптика, появляется пространство и для реальных телесных изменений.

Стройность — это не только про тело, это про мышление.

Глава 2. Вес как фактор жизни

Есть очень важная, даже базовая для терапии мысль. Все РПП возникают на фоне уязвимостей.

Ключевую роль в каждом виде РПП играет семейная динамика. Для орторексии типична среда, где ребенок воспринимается как «проект». Для анорексии — семейные тайны, измены, эмоциональная холодность, травма отвержения. Для булимии — непоследовательность и спутанность ролей. Для переедания — игнорирование потребностей. При нервном голоде — привычка называть тревогу голодом и тогда «не грусти, вот тебе супчик».

В данном случае, мы подразумеваем «пусковой механизм», который не обязательно закрепится в форму РПП или иную зависимость. Скажем так, это форма предрасположенностей. А вот триггеры и поддерживающие факторы, возникающие в жизни, могут попасть в наши уязвимые места.

Пусковые события нередко связаны с пубертатом, стрессом, катастрофическим опытом или кризисами отношений.

Поддерживающие факторы закрепляют цикл: страх «грязной» еды (орторексия), социальное одобрение худобы (анорексия), «успех» компенсаторных стратегий (булимия), привычка жить «для других» (переедание), отсутствие иных способов самоподдержки (нервный голод).

Вариантов пусковых событий довольно много. Это и генетика, и психосоматика, и условия раннего, и не очень раннего детства. И для начала я хочу остановиться как раз на воспитании. Что именно происходит с нами потом после того, как в нас-детей закладываются некие паттерны, традиции и, одновременно, комплексы?

Как системный терапевт, я хочу поделиться тем, насколько влияет вся семейная система на работу с весом. Семейные и системные подходы показывают, что вес, еда и тело становятся способом регулировать напряжение в семье и удерживать её равновесие. Важно не только то, что и как человек ест, а:

— какие роли он несёт в семье (герой, «проблемный» ребёнок, спасатель и т.д.);

— как через симптомы (в том числе РПП и ожирение) выражаются неразрешённые

конфликты, лояльность и незавершённые истории по линии одного из родителей.

Семейные исследования при РПП и ожирении показывают: у таких семей чаще нарушена коммуникация, границы, дифференциация, присутствуют коалиции (вместо супруга в коалицию выбирается ребенок или бабушка «любит» зятя больше дочки) и треугольники, а изменения одного члена всегда затрагивают всю систему.

Чтобы понять, как это работает, нужно помнить, что баланс опирается на три базовых принципа семейной системы: принадлежность, порядок и баланс брать/давать.

Нарушение принадлежности: исключённые члены семьи (умершие дети, бывшие партнёры, зависимые, «стыдные» родственники). Тогда кто-то из потомков может «замещать» исключённого, неосознанно повторяя его судьбу или симптомы, включая нарушения с телом, весом, зависимое поведение. Вес может символизировать «потерянного ребенка мамы».

Нарушение порядка: ребёнок встает «над» родителем, становится партнёром, спасателем или носителем чужого груза. Тогда симптом (РПП, ожирение, самоповреждение через тело) может стабилизировать систему или удерживать ребёнка «рядом» с родителем.

Нарушение баланса: сильная неравновесность в паре или поколениях (когда кто-то много отдаёт, а другой только берёт, или когда есть тяжелая вина/секреты) часто «уходит в тело» у детей через болезни, зависимости и РПП.

То есть, в этой логике симптом РПП — не «случайный» и не только индивидуальный, а связанный с местом человека в семейной системе, его скрытыми лояльностями и попыткой восстановить равновесие там, где нет слов и прямого контакта.

Ребёнок с ожирением удерживает родителей от развода: пока «с ним проблема», взрослые остаются в роли заботящихся, а не в открытом конфликте. Вес и еда становятся способом сохранить целостность семьи.

Девочка с анорексией «останавливается» в росте и развитии, чтобы остаться маленькой дочерью для матери, которая не выдерживает сепарацию. Симптом поддерживает симбиоз и страх взрослости/женственности.

Человек с компульсивным перееданием идентифицируется с кем-то в роду, кто «всё брал на себя» или кого «пожирали» обязанности и забота. Через своё тело он символически «несёт» чужой груз.

РПП как форма замещающей лояльности к исключённым: например, внезапно умершей сестре или абортированному ребёнку, «вместо» которого человек либо пытается исчезнуть (анорексия), либо занять больше места, быть заметным (ожирение).

Такие интерпретации не являются биомедицинской моделью, но отражают системную логику: симптом служит чему-то в системе (удерживает связи, скрывает конфликт, выражает непрожитое).

Часто это происходит так: