Пролог
«В каждом свете — тень. В каждом герое — зверь. Но не каждый решается открыть дверь.»
Когда-то, до войны, до изгнаний, до того, как волк внутри него научился говорить — он был просто ребёнком.
Он любил запах лавандовых свечей и слушал, как мать шепчет заклинания не языком магии, а голосом любви. Он не знал, что это — ритуалы. Он думал: это песни. Окна в его комнате были затянуты тканью, и сквозь неё ночь выглядела мягкой. Он верил, что тьма — не зло. Просто она ждёт того, кто скажет ей «не бойся».
Ему снились луга, не битвы. Лицо отца, а не его смерть. Он бегал по коридорам замка, босиком, ловя собственную тень и смеясь. Он был живым. Настоящим. Уязвимым.
И всё это — сгорело.
Он не запомнил день, когда стал другим. Только ощущение: как будто кто-то навсегда вырезал из него свет. А на его месте — поселился холод. Не внешний. Внутренний. Волчий.
Они назвали его «двуликим». Но он знал — это не метка. Это приговор.
С тех пор его шаги не звучали громко. Его голос не спорил. Он не кричал. Потому что тени слушают не крик — тени слушают тех, кто шепчет себе самому: я ещё жив.
Так начинается история Аллодиуса Грея.
Не с победы. Не с мести.
А с шепота мальчика в пустом зале:
«Я не боюсь тьмы. Потому что она — моя.»
