Оглавление

Глава 1

Тренировка начнётся только через полчаса, можно немножко погулять. Клёво всё-таки, что решил на дзюдо ходить. И ребята в классе как своего воспринимать начали. Раньше только и слышал: «Ботаник! Заучка! Тоже ещё умник нашёлся!» — теперь всё по-другому. Денис снял с плеч ранец, прислонил его к стене сарая, проверил, застёгнута ли молния на кармане курточки, где лежал мобильник, и повернулся к спортивной площадке, выбирая, что лучше: покачаться на брусьях или пройтись по гимнастическому бревну.

Что-то зашуршало в траве совсем рядом, мелькнуло, проскользнуло меж ногами. Денис быстро обернулся, в приоткрытую дверь сарая юркнул какой-то зверёк, и сразу оттуда раздались звуки, напоминающие одновременно писк котёнка и собачью зевоту. Заинтересованный мальчик приоткрыл дверь шире, заглянул внутрь. Темный комок, попавший в луч света, не спеша, переместился дальше в темноту. Денис невольно поморщился — пахло отвратительно, но любопытство победило. Прикрыв нос ладошкой, мальчик на цыпочках, осторожно, чтобы не спугнуть зверка, вошёл в сарай. Дверь захлопнулась.

***

— Дежурный отдела полиции майор Авдеев, слушаю.

— Мой мальчик не пришёл из школы, — женский голос срывался от волнения.

— Сколько лет вашему мальчику?

— Десять. Понимаете…

Майор перебил:

— Когда он должен был вернуться?

— Час назад.

— Успокойтесь, гражданочка. В нашем районе происшествий, связанных с детьми сегодня не зафиксировано, — голос дежурного спокоен и уравновешен. — Час опоздания — не повод для волнения. Но если считаете нужным, приходите, оформим всё, как положено. Разберёмся.

— Но… Я не могу, может быть, ваш сотрудник ко мне домой подойдёт, я ему всё расскажу и дам фотографию Дениски. Запишите адрес?

— Вы находитесь в больнице?

— Нет, дома.

— Вы лежачий инвалид?

— Нет.

— В таком случае, вам придётся прийти лично, по телефону мы принимаем заявления только о происшествиях, требующих немедленного реагирования.

— Пропажа ребёнка, по-вашему, не требует немедленного реагирования? Прошу вас! Послушайте…

— Для вашего спокойствия я выясню, не было ли происшествий с детьми в соседних районах. Перезвоните через час, если мальчик не вернётся к этому времени, но, надеюсь, не понадобится.

Майор положил трубку, на столе стояли четыре разноцветных аппарата, и пока он разговаривал, два соседних — белый и красный бесперебойно дребезжали, требуя ответа, он поднял красную трубку:

— Дежурный отдела полиции майор Авдеев, слушаю…

День своим чередом почти спокойно приближался к вечеру, как и дежурство. Ничего из ряда вон выходящего. «Бытовуха» — домашняя поножовщина: дочка пырнула мамашу ножом, но, к счастью, не сильно, мамаша тут же до отделения добежала, чтоб сообщить о непотребстве. Парочка бомжей, сладко сопевших на скамеечке в парке после обильных возлияний, возмутилась требованию пэпээсников освободить спальное место и послала их по известному адресу. Тогда уж возмутились полицейские, взяли дятлов за шкирку, да по дороге к УАЗику пару раз уронили нечаянно, потому в отдел для оформления административки приятели прибыли вежливыми, а уж когда узнали, что их следователь из комитета ждёт, чтобы уголовное дело об оскорблении при исполнении возбудить, так и протрезвели. Несколько магазинных воришек, выявленных бдительными секьюрити; отправка в суд административно-задержанных; доклады о происшествиях руководству; составление суточной сводки, ну, и ещё всякого разного по мелочи — ежедневная будничная суета, ничего особенного. Рутина.

Только звонки от женщины, что требовала незамедлительно явиться к ней домой для принятия заявления, выбивались за рамки обычного. Майор предпринял необходимые меры: вывел рапорт о поступившем заявлении, позвонил участковому, чтоб сходил, выяснил что там и как. Но регистрировать свой рапорт не спешил, незачем заносить лишние записи в КУСП[1], скорее всего мальчишка заигрался где-то, а мать в панику на пустом месте ударилась. Участковый обещал проверить адрес, но не прямо вот сейчас, а как освободится. Тоже занятой человек, между прочим.

Но гражданка не унималась, не очень к ней участковый торопился. Она звонила и звонила, и голос в телефонной трубке с каждым разом наполнялся всё большей паникой и отчаянием. Майор взглянул на часы. А ведь и впрямь странно, что мальчик из школы не пришёл. Седьмой час. Не удивительно, что мать волнуется. У Авдеева противно заныло под ложечкой, наверно, пообедать не успел, вот и привет от язвы. Обычно невозмутимый, как удав, а без крепких нервов на его месте делать нечего, дежурный вытер взмокший лоб. За всех переживать — никакого здоровья не хватит. Телефон снова затарахтел. Неужели опять она? Она. Вот чёртова баба!

— Я вас очень прошу, — сквозь рыдания причитала женщина, — Где этот ваш участковый! Вы же обещали! Мой Денис на звонки не отвечает, у друзей его нет, на тренировке — нет, из школы ушёл, домой не пришёл. Я уж всех обзвонила. Не знаю, что и думать. Помогите! А если б ваш ребёнок не пришёл?

Майор дёрнул щекой. При упоминании о сыне снова заныл желудок. Тьфу, тьфу, тьфу… Не дай, Бог! Мысленно поплевав через плечо, он уточнил адрес и пообещал, что сейчас пришлёт кого-нибудь. Неизвестно по какой причине эта тётка не идёт, но, учитывая накал её беспокойства, видно, и в самом деле не может, не то, давно бы уж прибежала. Кого же отправить? Дежурная группа на выезде, в отделе почти нет никого, дело-то к вечеру, рабочий день у большинства сотрудников уж полчаса, как закончился, все по домам разошлись. Хоть всё бросай и сам отправляйся. Ладно, придумаем что-нибудь. Майор ещё раз посмотрел на адрес. Жила заявительница, как оказалось, в соседнем доме. Заковыристо матюкнувшись, неужели сложно сто метров пройти, дежурный набрал номер начальника следствия.

— Кирилл, я помню, у тебя студенты на практике? Есть кто-то из них сейчас в отделе? Отлично. Сделай милость, отправь его по адресу. Там четвероклассник из школы не пришёл. Сам знаю, что не положено. Понятия не имею, почему они не идут заяву писать! Вот твой орёл и узнает. Нет, это не мои знакомые. Не надо мне таких знакомых! Скорее всего, ерунда, но у меня от этой долбанутой бабы трясучка начинается, она с полудня из меня душу вынула. Но понять можно: мальцу всего десять, хорошо, если заигрался где-то, но мало ли… Я ей уже пообещал, а то, если она ещё раз позвонит, меня Кондратий хватит. Ага! Спасибо. Ну, давай!

Слегка успокоившись, дежурный отхлебнул остывшего чая и занялся текущими делами.

Если бы он только знал, вестниками каких событий были эти звонки…

***

Практика в районном отделе полиции — не слишком увлекательное занятие. Ни на какие происшествия практикантов не берут, чтоб под ногами не мешались и с глупыми вопросами не лезли. Следователи и оперативники, конечно, студентам рады, потому что техническая работа времени занимает много, а это такой ресурс, которого всегда катастрофически не хватает: в производстве у каждого по десять «живых» дел и в три– четыре раза больше приостановленных, только успевай крутиться, чтоб процессуальные сроки не упустить. Поэтому первым делом будущих юристов сажают за столы, сваливают перед ними папки с надписью «Дело» с воткнутой в них кипой разрозненных документов и велят аккуратненько бумаги разложить по датам, составить на них опись и подшить. Использовать студентов в качестве нарочных при рассылке запросов тоже удобно, потому как ответ гораздо быстрее придёт, если его лично вручить, а уж привлечь стажёров в понятые — вообще дело святое, тут польза очевидная для всех: и сотруднику удобно, и стажёру наука. Поначалу-то для студентов всё ново и интересно, а через недельку — «скука скучная».

Когда начальник следствия поручил курсанту академии МВД Алексею Перову сходить по адресу, правильно оформить заявление о происшествии и объяснение заявительницы, парень обрадовался — наконец-то, самостоятельное задание. И бланки с запасом прихватил, и вопросы дополнительные продумал, и временный пропуск из курсантского удостоверения вытащил, чтобы, если заявительница захочет посмотреть, прочитать легче было.

Алексей учился на втором курсе, и в свои двадцать лет не нажил пока того цинизма и чёрствости, какой приобретается на любой работе, связанной с человеческими страданиями. В нём кипела юношеская энергия и стремление к подвигам, выбранная профессия не утратила ещё романтического флёра, а воображение рисовало его Лёху Перова мудрым и прозорливым следователем, как Пал Палыч Знаменский. Правда практика пока не давала возможности увидеть всей глубины следственной работы, потому что на поверку выходило, что следаки с утра до ночи за столом сидят, кучу бумаг перелопачивают, ну ещё людей, само собой, допрашивают, но, опять- таки, печатают при этом протокол за столом собственного кабинета. Нуднятина! Вот у оперов поинтереснее жизнь, поживее. Их почти никогда в отделе не застать, и поговорка в ходу подходящая — «волка ноги кормят». Может после академии не в следствие, а в розыск податься?

На крыльце РОВД Алексей, раз уж выпал случай, позвонил подруге, предложил компанию составить в предстоящей почти оперативной работе.

Верочка — подружка сердечная тоже училась на юрфаке, только в гражданском университете. Алексей заикнулся было, что на практику можно вместе ходить, но девушка работе в полиции сказала: «Фи!». Понятно, если у родителя своя юридическая фирма, то практиковаться в его конторе, сподручнее. Делать ничего не надо, отчет и отзыв куратора о практике для сдачи в деканат папа оформит и печатями подкрепит, а у дочурки лишний месяц к каникулам прибавится. Удобно.

Вечером планировалось свидание, поэтому Алексей решил, что так даже интереснее — позвать Веру с собой, продемонстрировать, что ему доверяют настоящее дело. Вера согласилась, ей тоже было интересно посмотреть на «настоящего оперативника». Через полчаса ребята встретились у дома, где жила заявительница.

Ещё через час Вера осталась ждать около дежурки, а Алексей побежал на второй этаж в следственный отдел, передал заполненные бланки начальнику следствия и бодро отрапортовал о проделанной работе.

— Молодец, — похвалил практиканта начальник, изучив документы, — и почему же эта Галина Георгиевна Чернова сама в отдел не могла явиться?

— Она, товарищ подполковник, на инвалидном кресле передвигается. Обе ноги после аварии сломаны, а квартира на пятом этаже, и дом без лифта. Сами понимаете, при таких обстоятельствах, живи она и на первом этаже, из дома выйти затруднительно. Живут втроём: она, муж, сын. Муж сейчас в командировке, завтра должен вернуться. Сын Денис учится в четвёртом классе, должен был в полдень из школы вернуться, но до сих пор не пришёл. В городе никого из родных нет.

— Чего ж она дежурному сразу не сказала, что инвалид?

— Потому что не инвалид, через пару месяцев бегать будет.

— Понятно, — начальник следствия дочитал документы, посмотрел на фотографию мальчика и вздохнул, — дела… Ладно, детей ищем сразу, так что я звоню в розыск, предупрежу, чтобы готовились к выезду, а ты все эти бумаги в дежурку отнеси на регистрацию. На сегодня свободен.

— Кирилл Алексаныч, а может не регистрировать пока?

— Это почему же?

— У меня идея: в объяснениях указано, что у мальчика смартфон при себе. Так я по номеру место его нахождения уже определил. Телефон зафиксировался в районе школы №7. Это в десяти минутах ходьбы отсюда. Я могу туда быстренько смотаться. Если телефон в хозяйских руках, пинками малолетку домой загоню, и никакой регистрации заявления не понадобится, ну, а если телефон у него «дёрнули», поспрашиваю, узнаю, что да как. Если надо будет, зарегистрируем сразу два происшествия.

Начальник следствия задумчиво постучал пальцами по бумагам на столе.

— Ладно, одобряю. Делай всё быстро, но не торопись. Номер моего мобильного знаешь? Отзвонишься сразу, как выяснишь что-нибудь. В дежурке Авдееву скажи, что заявление у меня пока полежит. Действуй.

— Есть! — Алексей заулыбался, залихватски щёлкнул каблуками и чуть не бегом покинул кабинет.

— Ишь, как взбрыкивает, — глядя вслед ретивому парню, усмехнулся подполковник, — ему всё игрушки пока. Весело ему. Эх, где мои двадцать лет… — он отложил на край стола принесённые Алексеем бумаги и снова погрузился в изучение лежащего перед ним уголовного дела.

Алексей вприпрыжку спустился по лестнице, заглянул в дежурную часть, предупредил майора о том, что поручение выполнил, но документы пока регистрировать не надо, и, ухватив за руку Верочку, потянул её за собой на улицу.

— Верунчик, мы можем дело раскрыть. Ты со мной? Ну, согласись, это ж поинтереснее, чем просто в кафешке зависать. Надо в школу смотаться, где телефончик мальчугана этого засветился. Школа недалеко. Пойдём?

— Конечно, Лёшик! Когда ещё удастся родной полиции помочь? Я ведь по другую сторону баррикад работать буду.

— Ну, и зря! По мне лучше быть на стороне закона и правосудия, а не помогать жуликам уклоняться от наказания.

— Если бы за такую работу платили достойно, я бы с тобой согласилась. Но в реалиях сегодняшнего дня лучше работать на себя.

За разговором и не заметили, как добрались до места.

Фасадом четырёхэтажное здание школы смотрело на широкую проезжую дорогу. Школьный двор пуст. Ограды у школы не было, и молодые люди направились к входным дверям, которые оказались заперты.

— Наверно, нет уже никого? — предположила Верочка.

— Нет, — возразил Алексей. — Охрана-то должна бдить, а ещё в школах обычно спортзал работает часов до десяти. Его, как правило, в аренду сдают. Давай вокруг обойдём, осмотримся.

Позади школы оказалось не так красиво и аккуратно, как у центрального входа. Школьная спортивная площадка, обнесённая покорёженной и заржавевшей, а местами и отсутствующей сеткой-рабицей, выглядела заброшенной: беговая дорожка с тёмными проплешинами больших и маленьких ям, несколько покосившихся турников и давно некрашеное гимнастическое бревно расположились вокруг хорошо утоптанного продолговатого плаца со стойками футбольных ворот без сеток. За спортплощадкой из-за густых зарослей сирени выглядывало строение, сколоченное из досок, похожее на уличную будку туалета, только раза в два шире и с чердаком, видимо, сарай.

— Как уныло, — протянула Верочка. — Не хотела бы я здесь учиться.

— А ты здесь и не училась, — отозвался Алексей. — Достань лучше планшет, посмотрим, где Денискин смартфон светится.

Верочка извлекла из сумочки планшет.

— Похоже, где– то там, — махнула она рукой в сторону сарая.

— Пошли. Будем посмотреть, как говорят одесситы, — парень направился прямиком через спортплощадку, благо дыры в ограде. Вера семенила следом.

— Может, сначала всё-таки в школу зайдём? — спросила она.

— Нет, первым делом — телефон, если он у мальчика, то никуда больше идти и не придётся, — крикнул в ответ Алексей, который успел пересечь площадку и уже высматривал что-то около дверей сарая.

— О-па! Глянь, что я нашёл, — он повернулся к девушке со школьным рюкзаком в руках. — Тяжеленный какой, кирпичи в нём, что ли, дети таскают? Зуб даю, это портфель Дениса.

— Почему это?

— Чутьё! Сейчас проверим, — с этими словами парень расстегнул молнию на рюкзаке и вытащил первую попавшуюся тетрадь. — Так и есть: тетрадь по математике ученика 4 «В» Чернова Дениса.

— Думаешь, телефон в ранце?

— Какой же уважающий себя пацан будет телефон в ранце носить? Наверняка в кармане держит.

— Если школьный ранец здесь, где же сам Денис? — слегка раздражённо спросила девушка, затея сопровождать Алексея уже потеряла свою привлекательность, лучше было бы вечер в кафе провести.

— Надеюсь, там же, где и его телефон, — ответил Алексей, забирая из рук подруги планшет и внимательно глядя на экран. — А телефон, похоже, или в сарае, или где-то за ним, а сарай у нас заперт. Может, хулиганы местные телефон отобрали и бросили, а мальчишку в сарае закрыли? Или по шее настучали и, чтоб не сразу нажаловался, вместе с телефоном заперли.

— А почему он тогда на помощь не позовёт и на звонки своей мамы не отвечает? — возразила Верочка.

— Пока не знаю. Версий много: стесняется, например, или хулиганы — совсем гады ему руки связали и рот заклеили. Но надеюсь, что все-таки просто затолкали в сарай, а мальчик гордый, ни жаловаться, ни на помощь звать не желает, хочет сам справиться. И это очень даже по-мужски. Давай-ка попробуем ему позвонить.

Как только в трубке послышались первые гудки, из глубины сарая слабо откликнулась мелодия смартфона.

— Что и требовалось доказать, — удовлетворённо прокомментировал Алексей, нажимая кнопку отбоя. Мелодия прервалась. — Телефон в сарае, надеюсь, наш четвероклашка тоже там. Денис! — позвал он громче, — отзовись!

Никаких звуков.

— Придётся в школу идти за ключом, — сказала Вера, убирая планшет в сумку.

— Погоди, тут замок — чистая фикция. Справлюсь сам, — Алексей достал из кармана складной нож, засунул кончик лезвия в скважину небольшого навесного замка и легко провернул на пол-оборота. С тихим щелчком дужка запора вышла из корпуса. — Вот и всё. Сейчас узнаем, какая из моих версий подтвердится.

Нутро сарая тонуло в темноте, несмотря на то, что на улице было ещё довольно светло. Алексей включил фонарик смартфона. Луч яркого света выхватил из тьмы тело худенького мальчика. Он лежал на боку спиной к входу, поджав колени, лица не видно, зато связанные за спиной руки и перетянутые верёвкой щиколотки сразу бросились в глаза.

— Денис! — Алексей рванулся к ребёнку, схватил за плечо, ахнул, отпрянул и медленно развернулся к девушке. Она вздрогнула от произошедшей в нём перемены: лицо вытянулось, побледнело до синевы, губы сжались в узкую щель, взгляд застыл в широко распахнутых глазах.

— Что там? — Вере стало страшно. Она не хотела разглядывать, что так потрясло её друга, но ноги сами сделали шаг вперёд.

Алексей взмахом руки остановил:

— Не входи, — он уже немного пришёл в себя, поднялся, заслоняя тело мальчика, почти вытолкнул девушку из дверного проёма, закрыл дверь и, не сразу попав дужкой в петли, навесил замок.

— Он… что с ним? — с запинкой спросила Вера и почувствовала, что дрожит, хотя сентябрьский вечер был по-летнему жарким.

Алексей не ответил. Невидяще глядя перед собой, набрал на смартфоне, со всё ещё включенным фонариком, номер:

— Товарищ подполковник, это Перов. Я нашёл мальчика. Тело… в школьном сарае. Там… такое… Он… не знаю, как сказать. Я ничего не трогал. Сарай запер. Понял. Дождусь, — Алексей опустил руку, исподлобья посмотрел на подругу. Никогда ещё не видела она такого тяжёлого давящего взгляда.

— Вера, — глухо проговорил Алексей, — иди домой. Сейчас оперативная группа приедет. Они тут долго работать, наверное, будут. Я не смогу тебя проводить, должен дождаться. А ты иди, — он привалился к стене сарая и сполз на землю, словно колени подломились.

Вера не посмела возражать, только кивнула, прижала обеими руками к груди сумочку и, спотыкаясь, пошла прочь. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, на футбольной площадке девушка уже бежала подальше от этого сарая, где заперто что-то ужасное, чего она не видела, но оно вмиг весёлого, сильного, уверенного в себе парня превратило в замороженную статую, от окаменевшей фигуры, привалившейся к стене, от стоящего перед глазами страшного лица Алексея, когда он повернулся к ней там, в сарае. Скорее туда, где самый большой страх — завалить экзамен в сессию, а самое горькое разочарование — испорченный маникюр или неудачная стрижка. Нет, нет, нет, никогда, никогда не будет она работать в полиции.

Оставшись в одиночестве, Алексей ещё какое-то время сидел, привалившись к сараю и бездумно глядя перед собой. Но постепенно первое потрясение отступило, и начали формулироваться вопросы. Преподаватели на занятиях по криминалистике и судебной медицине показывали фотографии с чем-то похожим, но не при таких обстоятельствах. Тут же вспоминалось тело в луче фонарика, связанное по рукам и ногам. Опять к горлу подступил ком, и накатила горечь бессилия изменить что-то, стало обидно, что никогда ему не узнать, что произошло с несчастным мальчиком, и разгадку найдёт не он, и злодея покарает тоже не он. Таких гадов обязательно ловить надо, а потом давить.

Мысли прервал телефон, завибрировавший в кармане брюк. Звонил начальник следственного отдела, предупредил, что оперативная группа уже едет, ещё раз напомнил, чтобы Алексей никуда не уходил и проследил за сохранностью места преступления. Алексей заверил, что всё понимает и дождётся. После секундной паузы начальник спросил:

— Уверен, что труп криминальный?

— Уверен, Кирилл Александрович. Я, конечно, не эксперт, и опыта у меня кот наплакал, но то, что мальчик не сам с собой такое сотворил — это точно. И ещё, может мне показалось, но… понимаете… — Алексей замялся, подыскивая слова.

— Что?

— Ну, я толком не рассмотрел. Лицо уж больно худое и вроде чем-то вымазано. Там темно было, но в свете фонарика вид жуткий, как из фильма ужасов.

— Придумал тоже! Это тебе в темноте, да с перепугу показалось. Ладно, Перов, сиди там до приезда группы. Следователю в общих чертах на вопросы ответишь, а протокол допроса можно и завтра составить. Скажешь, я тебя отпустил.

— Кирилл Алексаныч, а можно мне остаться, помочь чем-нибудь?

— Лёша, был бы следователь мой, я бы разрешил, но трупы, сам знаешь, чья подследственность. Опера, правда, из нашего отдела будут. Сумеешь напроситься в помощники, дерзай, если нет — ничем помочь не могу. Руководит всегда следователь, запомни. Это тебе информация к размышлению, кем быть после академии, а то, я заметил, скучно тебе. Так вот, следователь думает и руководит, а опер бегает и исполняет. Понял?

— Так точно, — когда собеседник отключился, Алексей со вздохом опустил телефон.

Появившуюся было мысль, что до приезда группы он успеет ещё раз в сарай заглянуть, Алексей отмёл. Вокруг сарая осмотреться? Но естественного света уже не хватало даже на поверхностный осмотр: солнце село, и сумерки плавно перетекали в ночь.

Алексей поднялся, снова включил фонарик на смартфоне и, подсвечивая перед собой, направился в обход сарая. С левой стороны обойти строение невозможно, так густо разрослась сирень, но справа, словно вход в беседку, чернел прикрытый ветвями проход. Наверняка школяры за сарай курить бегали, подумал Алексей. А ещё это могло бы быть местом засады преступника в ожидании жертвы. Тут же вспомнилось из «Мимино»: «Друг, сюда нельзя. Тут следы!» А вдруг, правда?

Алексей посветил вокруг. Плотно утрамбованная земля не хранила никаких отпечатков. Он направил луч фонарика внутрь прохода. В естественной беседке было на удивление чисто. В чахлом пучке подорожника около стены что-то тускло блеснуло. Алексей наклонился, чтобы рассмотреть. И разочарованно хмыкнул: ничего интересного — всего лишь самодельная пепельница из пивной банки на две трети заполненная бычками. Версия о курящих школьниках подтвердилась. Вон чуть дальше в глубине куста сирени в ямке у самых корней ещё какой-то блеск. Алексей сделал шаг внутрь беседки, присел. Свет фонаря отражался от круглого металлического бока шара баодин, что так любят крутить в ладонях поклонники китайской медицины. Внезапно за спиной почудился какой-то шорох, и вдруг накатила волна отвратительного смрада. Алексей начал было оборачиваться, но не успел. Голова взорвалась болью.

Через минуту двери сарая осветили фары автомобиля. Но курсант этого уже не увидел.

 КУСП — книга учета сообщений и заявлений о преступлениях, об административных правонарушениях, о происшествиях

Глава 2

Первым уроком была история. После звонка вместе с историчкой в класс вошла Наталья Николаевна — учительница русского языка и литературы, ребята называли её между собой Наша Наташа, потому что она была их классным руководителем. Следом за ней порог переступила незнакомая девочка.

— Знакомьтесь, ребята, — сказала Наша Наташа, — это Аня Гомес. Она приехала из другого города и теперь будет учиться вместе с вами.

Все дружно промолчали. А что говорить? Пускай учится, жалко, что ли.

Девочка как девочка: маленькая, худенькая, темные волосы гладко зачёсаны, ножки-ручки тонкие, круглая оправа очков закрывает половину лица, портфель в руках вместо модного ранца, школьный сарафанчик в клеточку, белые рукава и воротничок у блузочки. Фамилия странная — это да. Но в остальном, как все. Только взгляд за очками остановившийся, и на класс девчонка смотрит, слегка поворачиваясь всем телом то в одну, то в другую сторону, как робот.

— Иди, Анечка, садись пока туда, где свободно. Мы тебе потом постоянное место определим, — сказала Наша Наташа и ушла.

Новенькая не двинулась с места, всё ещё медленно покачиваясь из стороны в сторону.

— Ну, что стоишь? — громко спросила историчка. — Не можешь решить, куда сесть? Рядом с Кристиной Градовой место свободно, садись к ней, не стой столбом, урок идёт!

Новенькая вздрогнула, словно очнулась, тихонько пискнула: «Извините», — поспешно прошла в самый конец класса к последней парте, опустилась на стул рядом с Зёмой и завозилась с портфелем, доставая учебник.

Весь класс отметил заминку новой ученицы, взгляды всех учеников проследили за её передвижением. Но стоило девочке устроиться за партой и заняться подготовкой к уроку, интерес к ней угас, класс вновь занялся своими делами.

Кристина Градова скривила губы и через плечо многозначительно посмотрела на Костю Дубова, он сидел за ней. Заметив гримаску на лице приятельницы, мальчик вполголоса с ухмылкой прокомментировал: «Дурак дурака видит издалека». Его сосед — Венька Огурцов хихикнул и добавил: «Подобное притягивает подобное». Кристина в ответ кивнула, полностью развернулась к сидевшим за ней мальчикам и прошелестела: «Заметили, как она раскачивалась? Как очковая змея. К нашему идиоту подсела. Мы ей, значит, не подходим, — девочка поджала губы и добавила. — Надо научить манерам кобру очкастую». Она никогда бы не призналась, что от скользнувшего по лицу остановившегося взгляда тёмных глаз из-за стёкол очков по телу пробежал целый табун неприятных мурашек. Кристина бросила неприязненный взгляд на последнюю парту и начала обсуждать с соседями, как именно после уроков они укажут новенькой на ошибки в поведении с первых минут пребывания в классе.

***

Математика по расписанию стояла второй, поэтому Зёма был уверен, что успеет списать домашку у Димона на первом уроке, который история. Историчка обычно зад от стула не отрывает, на класс не смотрит, сорок пять минут сидит и вслух что-то по теме читает. И как только ей не надоедает? Бубнит себе под нос, и дела ей нет, что никто это художественное чтение не слушает. Уже читала бы про себя, так нет, вроде как новую тему рассказывает. А чтоб оценки в журнале были, историчка придумала письменные тесты. Раздаст каждому листочек с вопросами и тремя вариантами ответов, надо только галочки правильно поставить. При этом она не запрещает пользоваться учебником или интернетом, у кого он есть. Поэтому отметки у всех хорошие. Кроме Зёмы.

История, пожалуй, единственный урок, на котором каждый своим делом занят: Градова книжку электронную с собой носит специально, чтобы на скучных уроках читать; Дуб с Огурцом обычно в морской бой режутся по сети на своих телефонах. Остальные занимаются своими делами, кто во что горазд: кто рисует, кто бумажными шариками плюётся, кто в окно глядит, кто просто так болтает с соседом. Воробьёва с Крюковой «виселицей» развлекаются. Ну, с ними понятно всё, они слов разных много знают. Отличницы, но не задаваки. Всегда ближним помогают, списывать дают, а на контрольных по физике все варианты успевают решить и по рядам нуждающимся передать. И все как-то по старинке бумажками обходятся.

Если по чесноку, совсем не крутой класс у Зёмы, и школа — обыкновенная муницыпалка. Не лицей, не гимназия, и даже кадетского класса в ней нет. Одноклассники Зёмины тоже обыкновенные. Только трое богатеньких затесались.

В классе галдёж стоит, но негромко. А то, если в коридоре слышен шум из класса, завуч может припереться или директриса. Они, понятное дело, тоже не страшные сами по себе, но вот если матери пожалуются, будет полный отстой. Мать у Зёмы не то чтобы строгая, просто любит, чтобы все соседи слышали, как она сына воспитывает.

И вот что интересно: никто не слушает учителя истории, но если директриса или завуч заглянут в класс, они разглядят, что только Зёма отвлекается, и только его мамашу вызовут. Почему так происходит? Зёма, между прочим, единственный никогда не болтает с соседями.

Вообще-то, если бы дело касалось какого-то другого предмета, ему было наплевать: двойкой больше, двойкой меньше — разницы нет. Но не по математике.

С сентября у них новая математичка пришла. Во-первых, она ученикам стала говорить «вы». Это было странно и неожиданно приятно. Зёма себя прямо как-то взрослее почувствовал, солиднее. Во-вторых, когда Зёму к доске вызвала, и тот, как обычно, набычился, она ни ругаться, ни обзывать его пеньком с глазами не стала, а как-то так Зёме вопросы начала задавать, что он задачу решил. Сам. И не очень долго даже у доски стоял. Главное, математичка ему разрешила не разговаривать, а ответы на её вопросы сразу в решении писать математическими примерами. Дело в том, что Зёма сильно заикался и понять, что он говорит, очень трудно, поэтому никто его и не слушал. На уроках, где устной речи много, его не спрашивали, а если спрашивали, до конца никогда не дослушивали. Просто ставили тройку из жалости. Вот Зёма и перестал дома уроки делать. Зачем, если все равно тройку поставят?

Математичка, как только поняла, что он говорит с трудом, сказала: «Вы, Земцов, можете не комментировать свои выкладки. Пишите решение, как считаете нужным. Даже если сомневаетесь, всё равно пишите. Если понадобится, я вам подскажу в каком направлении двигаться». Не только Зёма, никто в классе сразу не въехал, что за «выкладки» такие. Но потом как-то так получилось, что всё стало понятно. И что «выкладки» — это последовательное изложение математического решения, как бы сами допёрли. К концу урока каждый ученик себя чувствовал необыкновенно умным. И Зёма тоже. За ответ у доски он, кстати, пятёрку получил первый раз в жизни. С этого момента Андрей Земцов, которого все звали Зёмой из-за того, что он ещё в первом классе на вопрос «как твоя фамилия?» промямлил: «Ззе-емма…», решил, что математику будет учить обязательно. И учил. Каждый день уроки делал, к каждому уроку готовился. Очень трудное дело оказалось. Несколько часов ежедневного упорного сопения, гора перечёрканных листочков, но задание по математике, в конце концов, аккуратно переписывалось в тетрадь.

Вчера выполнить домашку не получилось. Всё из-за Русика — младшего брата. И чего он так разорался? Подумаешь, с велика упал. Велик-то трёхколёсный, малышковый! Всех делов — шишка на лбу и коленки ободранные. А ревел так, будто у него голова и ноги отвалились. Весело же было! Зёма велик сзади толкал, разгонял, а Русик потом мчался быстро-быстро и смеялся. Кто ж знал, что он повернуть захочет и в бордюр со всего разгона врежется. Сам виноват. Но Русика никто не ругал, а вот Зёме влетело не хило. Даже сегодня сидеть больно, а вчера вообще невозможно было. Главное — обидно, хотел же, как лучше.

Зёма в школу прибежал пораньше, надеясь заранее взять тетрадь у приятеля, потому что Димон всегда приходил раньше всех. Но сегодня его, как на зло, не было. Зёма расстроился, но потом подумал, что за урок истории домашнее задание по математике успеет сделать. Но посмотрел на количество примеров, да ещё целых три задачи, и понял: нет, не успеет.

Зёма огорчённо склонился на парту, голову на сложенные руки положил.

— Андрей, у тебя что-то случилось?

Зёма только плечом дёрнул: чего этой новенькой спокойно не сидится, чего пристала?

— Может быть, я могу помочь?

Зёма оживился. А что? Если она домашку сделала, то какая разница, у кого списывать? Он повернулся к новенькой. Показал ей задание в дневнике, поднял брови, посмотрел вопросительно, дескать, ты решила? Руками изобразил, будто пишет что-то. Опять посмотрел вопросительно.

— Ты спрашиваешь, решила ли я домашнее задание?

Зёма энергично закивал.

— Нет, я же сегодня первый день. Я не знала по задание.

Зёма огорчённо уткнулся в руки.

— Ты не расстраивайся, — услышал Зёма шёпот прямо над ухом. — Я сейчас всё решу. Давай учебник.

Зёма снова воспрянул духом. Он сел ровно и придвинул учебник девочке. Она углубилась в чтение, а потом достала из своего портфеля тетрадь с надписью «черновик» и начала быстро записывать условия первого задания.

Странная девчонка. Зачем-то к нему за парту села, а могла рядом с Кристиной Градовой, у которой сегодня соседки тоже нет. Вообще-то у них в классе свободных мест нет, просто сейчас несколько человек болеют. Где эта новенькая сидеть будет, когда все выздоровеют?

Пока Зёма размышлял, девочка вырвала листок из черновика и подвинула к нему.

— Вот, ты пока переписывай первую задачу, а я буду решать дальше.

Зёма кивнул и тоже углубился в работу.

Аня делала задание увлеченно и быстро. Не прошло и половины урока, как девочка подвинула исписанные листочки соседу по парте.

Пока Зёма, кусая губы от усердия, переписывал к себе в тетрадь решённые примеры и задачи, Аня от нечего делать стала осматриваться. Всё-таки новое место, новые ребята, с которыми вместе предстоит каждый день встречаться, новые учителя.

Учительница, уткнувшись взглядом в лежащую перед ней большую книгу, что-то читала вслух. Её голос тонул в общем шушуканье и тихих смешках. Дети не обращали на бубнёж внимания и занимались своими делами.

Появление новой ученицы, по наблюдению Ани, заинтересовало только троих учеников, только их взгляды ловила она на себе, и ребята, поглядывая в её сторону, что-то обсуждали.

Первой взгляд притягивала девочка с кукольной внешностью. Золотистые кудри, вольготно рассыпанные по плечам, слегка вздёрнутый аккуратный носик, большие в пол-лица голубые глаза — явно первая красавица класса. Губки бантиком величиной с булавочную головку несколько портили общее впечатление, но этот недостаток восполнялся бесконечной уверенностью в собственном превосходстве, сквозившем в каждом движении. За партой девочка сидела одна, и Аня поняла, что именно её имя назвала учительница, когда предложила Ане скорее определиться с местом. Значит это и есть Кристина Градова, поняла Аня.

Прямо за ней свободно раскинулся на стуле мальчик с невыразительной внешностью — невнятного светло-русого цвета волосы, светлые глаза, черты лица мелкие и невразумительные. Но ассиметричная стрижка тщательно уложена волосок к волоску, школьный костюм сидит как влитой, усмехаясь, мальчик поглядывал на новенькую и говорил что-то красивой соседке.

За одной партой с ним сидел беловолосый вертлявый худой паренёк с острыми чертами лица и суетливыми движениями. Он внимательно слушал соседа, что-то крутил в ладонях и время от времени поворачивал голову, чтобы взглянуть на Аню, одновременно мальчик почёсывал нос то одной, то другой рукой, что делало его удивительно похожим на крыску. От троицы веяло холодом и недоброжелательностью. Золотоволосая Кристина что-то ответила, и мальчишки захихикали.

Аня тихонько вздохнула. Она первый раз меняла школу, и пока ей было неуютно.

Андрей — сосед по парте, наконец, закрыл свою тетрадь и вернул ей черновик. До сих пор он не сказал ни слова.

Аня накрыла черновую тетрадь учебником, сложила руки на парте и стала исподволь рассматривать сидящего рядом мальчика. Андрей внешне напоминал разваренную картофелину в мундире — такой же рыхлый, расхристанный и неаккуратный. Но он, был ярким, будто облитый светом. Когда Аня впервые на него взглянула, ища себе место, она в первую очередь увидела этот тёплый свет и потянулась к нему, потому что от всех остальных ребят веяло холодом.

Аня обвела глазами спины одноклассников и заметила, что Кристина по-прежнему шушукалась с соседями.

Прозвенел звонок, урок закончился. Дети загомонили в полный голос, начали оживлённо и шумно собирать с парт книги и тетради, учительница повысила голос, сообщая параграфы для изучения дома. Аня послушно открыла дневник и записала, но не все поступили так же — большинство рвануло в коридор, на ходу забрасывая за спину школьные рюкзаки.

Аня сложила в портфель вещи и спросила у соседа, который тоже не очень торопился покинуть класс:

— Следующий урок математика? Он будет в другом кабинете?

Мальчик кивнул.

— Я не знаю, куда идти, — сообщила Аня. — Покажешь?

Он снова кивнул, и протянул ей маленький блокнот, где коряво было написано: «Откуда знаешь моё имя». Девочка пожала плечами.

— Прочитала на твоей тетради.

Мальчик перевернул листок, там обнаружился новый вопрос: «Чего ко мне села».

— Просто так, — ответила Аня и посторонилась, чтобы сосед мог свободно выйти из-за парты, пропустила его вперёд на пару шагов и пошла следом.

Кабинет математики располагался этажом выше. Андрей Земцов шагал размашисто, вразвалочку, слегка сутулясь и глядя в пол, не замечая суеты школьных коридоров. Простой чёрный рюкзак без всяких украшений небрежно свисал с одного плеча. Аня шла за ним и чувствовала себя маленькой лодочкой в кильватере ледокола.

В кабинете математики она снова устроилась рядом с Андреем за последней партой. Одноклассники по-прежнему не проявляли к ней интереса. Никто не подошёл, чтобы познакомиться, будто не появилась в их коллективе новая ученица. Даже не смотрел никто. Её соседа тоже не замечали, как будто их обоих не существовало, и последняя парта пустовала. Аня постеснялась первой заговорить с кем-нибудь. Она подумала, что было бы проще, если бы появился повод, вот как с Андреем, но ничего не приходило в голову. Аня видела, что между собой ребята общаются свободно только на первый взгляд. Все разговоры или споры происходили с обязательным участием Кристины и тех мальчиков, которые занимали парту за ней. Судя по всему, эти трое были заводилами.

Школьный день тянулся своим чередом. Аня переходила из кабинета в кабинет, следуя за молчаливым соседом, садилась за парту, доставала школьные принадлежности, слушала учителей, выполняла задания, и снова переходила из класса в класс. На уроках учителя к доске её не вызывали, с места не спрашивали, наверно, давали возможность освоиться.

Аня так и не решилась заговорить с одноклассниками, если не считать соседа по парте. Но и Андрей целый день молчал и больше внимания на новую соседку не обращал.

***

Жаркий сентябрьский день перевалил за полдень. Закончились уроки первой смены, и ученики галдящей волной выплеснулись во двор, как шумное наводнение. За порогом школы общий поток разделился на небольшие речушки и ручейки, которые влились во встречный поток второй смены, спешащей занять своё место в классах.

Аня не спешила домой, через час после уроков в общеобразовательной школе её ждали занятия в школе музыкальной. Девочка рассчитывала перекусить бутербродами, захваченными утром из дома, в сквере около музыкалки. Времени до занятий было предостаточно.

Не успела Аня выйти из школы, её окружила группа одноклассников. Некоторые улыбались, но стоящая впереди рослая девочка была серьёзной, даже брови нахмурены.

— Пойдём, новенькая, — сказала рослая девочка, — знакомиться будем.

Тон, каким были произнесены эти слова, показался Ане не слишком дружелюбными. Не так представлялось ей доброе знакомство. Но остальные ребята опасений не вызывали. Их лица были скорее заинтересованными, а не злыми.

— Извините, ребята, я тороплюсь, — Аня попыталась обойти живую преграду, но дети заступили дорогу.

— Ничего, успеешь, мы недолго, — проговорил кто-то, — иди, давай.

И вся группа, плотно окружив Аню, двинулась за школу. Пришлось девочке идти с ними.

За школой на не слишком широкой тропинке между зданием и заборами частных домов, прижавшись к ограде, стояло небольшое одноэтажное строение из белого кирпича без окон, с плоской зелёной крышей. Деревянная дверь домика распахнута настежь, а на пороге стоит Кристина с теми мальчиками, которые сидели за ней в классе.

Группа школьников полукругом остановилась перед тремя одноклассниками, и кто-то толкнул Аню в спину, она невольно сделала шаг вперёд и оказалась в центре свободного пространства, окружённая ребятами.

Не смотря на явную грубость в поведении одноклассников, Аня пока не испытывала страха или беспокойства.

— Как прошёл первый день? — холодно спросила Кристина. Она стояла, слегка склонив голову, изящно отставив в сторону ножку и накручивая на палец золотистый локон. — Понравилось?

— Нормально, — вежливо ответила Аня. — Вы знакомиться решили? Так меня вам уже представили. Тебя зовут Кристина, как я поняла, осталось назваться остальным, и можно считать, что познакомились.

Градова приподняла бровь.

— Костик, — она слегка повернулась к русоволосому приятелю с модельной стрижкой, — она хамит?

— Похоже на то, — ответил мальчик и добавил, обращаясь к Ане, — вопросы здесь задаём мы. Дело очкариков — слушать и отвечать.

— Нехорошо так разговаривать с малознакомым человеком, Костик, — заметила Аня, — Я тебя не обижала, а ты обзываешься.

— Кому Костик, а кому Константин Эдуардович. Это раз, — высокомерно ответил мальчик. — Не обзываюсь, а говорю чистую правду: ты реально очкастая. Это два. У нас есть правила, и мы решили тебе их объяснить. Это три. С тобой разговаривают по-хорошему пока. Это четыре. Запоминай лучше, а то для тебя каждый поход в школу таким кошмаром станет, что Фредди Крюгер Красной Шапочкой покажется. Это пять. И, чуть не забыл! Ты должна извиниться. Это шесть.

Аня почувствовала, как поднимается в груди гнев, никто ещё так с ней не разговаривал.

— За что извиняться? — едва сдерживая возмущение, спросила Аня.

— Чё за фамилия такая — Гомес? — встрял с вопросом второй Кристинин подпевала — белобрысый, похожий на грызуна.

— Обычная испанская фамилия, — стараясь говорить спокойно, ответила Аня.