автордың кітабын онлайн тегін оқу  Растворенные

Мадс Питер Нордбо, Сара Блэдель

Из воды ты вышел —
В воду и возвратишься,
Из воды восстанешь вновь.

Стекло в двери машины было наполовину опущено, чтобы заранее услышать ее шаги. Блики утреннего солнца казались искорками огня в траве. Все пылало. В траве и в его душе. Он не в первый раз тут сидел. Сидел вот так же с кружкой чая в машине, в тени деревьев, позади спортивного комплекса, вдали от камер наблюдения, там, где обычно нет ни души. Мусор вывозили по понедельникам. Няни с колясками и стайками неуверенно ковыляющих детишек появлялись между 9:05 и 9:17. Сам он их никогда не видел, но маленькая камера, которую он установил на низенькой пристройке, снимала все в течение целого года, и он ясно представлял себе, что здесь происходит по утрам. Теперь камера была демонтирована, а сам он был в полной готовности.

Часы на приборной панели показывали 7:47. На пассажирском сиденье лежала папка с собранной о ней информацией. Она приезжала на тренировки по утрам три раза в неделю перед работой. Время приезда могло немного меняться — от 6:35 до 6:40, но она всегда выходила из зала без десяти восемь, чтобы успеть доехать на велосипеде до школы «Таллеруп» — как раз к звонку на урок. За этот год она ни разу не нарушила распорядка. Он выяснил, что муж отвозил детей в детский сад и к няне, а она обычно забирала их после обеда.

Он провел пальцем по папке. Папка была довольно внушительного размера. Позади спортивного комплекса не было камер наблюдения, кроме той, которую он сам установил. Объектив камеры самого комплекса был направлен в сторону входа, но ее он отключил еще ночью.

Семь сорок девять. Скоро она появится. Он сделал глоток из термокружки. Грудь сдавило.

Рядом с папкой, где были собраны сведения о ней, лежала маленькая потертая книга в кожаном переплете. Он погладил гладкую кожу и положил книгу и папку в бардачок, где лежали другие папки.

Уже скоро. Через мгновение она выйдет и обнаружит, что ее велосипед исчез. Начнет оглядываться по сторонам. Это займет ­какое-то время. До школьного звонка останется менее пяти минут.

Вот она. Волосы собраны на затылке. Сумка оттягивает плечо, походка легкая, она идет к стойке для велосипедов. Когда она появилась в зеркале заднего вида, он завел машину.

Так, огляделась по сторонам, бросила взгляд на часы, побежала в сторону школы — и вот она уже приближается к его машине.

Дрожь удовольствия пробежала по его телу, когда он повернул к ней голову.

— Привет, — сказал он, когда она поравнялась с машиной. — Похоже, вы опаздываете? Хотите, подвезу?

***

На столе перед Нассрин светились два монитора. Солнце уже стояло высоко над старыми домами по другую сторону улицы Ханса Муле, но из открытого окна тянуло прохладой.

Она сидела за мониторами, изучая лица и имена, с тех пор как началось вечернее дежурство, и никогда ее еще так не раздражало собственное мусульманское происхождение, как теперь, после окончания полицейской школы и поступления на службу в полицию Оденсе[1].

Когда она вводила в компьютер новые данные с лежащих перед ней на столе карточек, на мониторах всплывали вереницы лиц. В картотеке полиции острова Фюн хранилась информация о сотнях молодых людей арабского происхождения, и ей почти всегда давали задание обновлять их досье, отслеживать их связи и проверять местонахождение. Она не возражала. Нисколько. Но со временем ее стало злить, что именно ее всегда просили заниматься этими досье. Потому что она мусульманка? Потому что она моложе всех? Потому что она недостаточно квалифицирована для настоящего расследования? Иногда даже звучали язвительные шуточки, дескать, «а вот и новости о кузенах». Как они ее достали!

Нассрин отвлек смех, и она бросила взгляд на Дею Торп. Коллега, которая была намного старше ее, имела обыкновение говорить громко и оживленно, когда рядом оказывались крепкие мужчины. «Как глупо», — подумала Нассрин с раздражением. В отделе реактивных расследований было около семидесяти сотрудников, все они были рассредоточены по разным комнатам, и угораздило же ее оказаться в той комнате, где сидят пять человек и начальник группы — комиссар полиции Торп.

На углу стола Деи с чашкой кофе примостился офицер-­кинолог. Дея распустила свои блестящие пепельно-­серые волосы, и они легли на плечи. Широкоплечий офицер сидел в жилете, без куртки, так что был виден ремень его наплечной кобуры. Комнату заполняла атмосфера флирта, и Нассрин c раздражением отвела взгляд. Вот уж точно, ни Дее, ни этому полицейскому не приходится проводить рабочий день, разглядывая нескончаемые безрадостные фотографии мошенников из мусульманского квартала.

— Держи.

Нассрин повернула голову и подняла взгляд на Лиама Старка. У нее были хорошие отношения с заместителем начальника полиции, и она давно мечтала заниматься преступлениями против личности, но никак не могла понять, почему он не может поставить на место Дею, которая полностью захватила их общий офис.

Лиама некоторые из старших коллег называли Шотландцем из-за его шотландских корней и пристрастия к домашнему хаггису, от которого на весь отдел несло растворенными витаминными таблетками и овечьим жиром.

— Глоток чая тебе ведь не повредит? — добавил Лиам, поставив щербатую кружку на ее стол рядом с многочисленными карточками. — Есть прогресс?

Она неторопливо кивнула и взяла кружку.

— Просто я пришла в отдел не за этим, — сказала она, показав в сторону экрана.

Он не сразу понял, что она имеет в виду, но потом посмотрел на карточки.

— Это основа расследования и одна из наших самых важных задач.

Нассрин искоса посмотрела на него, но, похоже, он говорил серьезно.

— Когда мы в курсе того, где они находятся и что делают, мы оказываемся на шаг впереди, что позволяет нам действовать… Так что ты ошибаешься, если думаешь, что это неважно.

Он говорил это и раньше, но ведь, кроме нее, были и другие недавно пришедшие в отдел сотрудники.

— Ты знаешь, что меня называют «образцовой мусульманкой»?

— Кто? К­то-то из наших?

— Нет, не наши… в городе. — Она показала на монитор. — Вот эти.

— У тебя с этим сложности? Когда ты в городе?

Она покачала головой, пытаясь подавить в себе обиду из-за несправедливого прозвища.

— Нет, проблема, скорее, в том, что я редко ­куда-либо выхожу. Нет ничего особенно образцового в том, чтобы сидеть тут, пялясь в экран день за днем.

Она быстро сделала несколько глотков и почувствовала на себе взгляд Лиама. Обожгла язык, но сказала то, что хотела сказать.

Снова раздался смех Деи у стола, но, похоже, это нисколько не раздражало Лиама. Может быть, он его вообще не замечает, подумала Нассрин. Конечно, он же сам пригласил Дею Торп в Оденсе, хотя и не очень понятно почему.

Нассрин ­как-то загуглила ее, и стало ясно, что звездный час в карьере Деи был в прошлом, а теперь она семимильными шагами спускается по служебной лестнице. Ей было пятьдесят один, до этого она занимала высокое положение, работала в убойном отделе уголовного розыска в Копенгагене, но потом произошло нечто, что заставило ее переехать в Гренландию, где она проработала несколько лет в полиции Нуука. В Данию она вернулась комиссаром полиции, нисколько не претендуя на высокие должности в полиции Фюна. Для Нассрин это выглядело как явное фиаско. «Наверное, я просто ­как-то иначе себе все представляла», — сказала она самой себе.

Лиам выпрямился, нахмурившись и задумчиво глядя на нее.

— Принято к сведению, Нассрин. Я понимаю, о чем ты говоришь, но ты ведь, на самом деле, проходишь первую стажировку в качестве детектива полиции, так что…

Он добродушно посмотрел на нее.

— Мы обязательно дадим тебе возможность работать следователем, обещаю, но только потерпи немного.

Дея и офицер-­кинолог перестали смеяться и встали. В дверях появился мужчина. Лицо его было угрюмым и бледным, его сопровождал один из администраторов, который сообщил, что мужчина хочет заявить о пропаже жены.

***

— Что за черт! — пробормотал Лиам себе под нос.

— Ты что, его знаешь? — тихо спросила Нассрин.

Лиам кивнул.

— Это Клаус, тренер моего сына, из ватерпольного клуба в Томмерупе.

Дея встала навстречу мужчине, который неуверенно озирался по сторонам, пока не заметил Лиама.

— Шарлотта! — воскликнул он так громко, что его голос откликнулся эхом в полупустой комнате. — Она пропала. Боюсь, с ней ­что-то случилось. Она должна была забрать детей, но так и не пришла за ними. Понимаешь, она бы никогда не оставила Оливера надолго у няни! Шарлотта либо попала в аварию, либо стала жертвой преступления. — Все это он выпалил на одном дыхании.

Дея повернулась к Лиаму, и он кивнул ей, предлагая ответить как руководителю группы.

— Так это вы звонили? — начала она и быстро собрала волосы в пучок. — Как я уже сказала вам по телефону, у нас, к сожалению, нет ресурсов, чтобы поднимать всю полицию на ноги по причине того, что ваша жена исчезла ­куда-то на несколько часов. Она взрослая женщина, и может найтись сотня причин…

— Черт возьми, я повторяю, она не просто исчезла на несколько часов, — возмущенно перебил ее мужчина. — Шарлотта пропала, она стала жертвой ­какого-то преступления. Это я и пытался объяснить вам по телефону, но вы меня не услышали. Я бы не стал обращаться к вам, если бы не был уверен, что случилась беда. Она так и не вернулась.

— Может быть, вы сядете? — предложила Дея, указав на стул, стоявший в торце письменного стола.

Но мужчина подошел к Лиаму и протянул ему свой телефон.

— Я ­только-­только отправил ребят в душ после тренировки, и тут увидел непринятые звонки из детского сада, — сказал он, судорожно листая список звонков и сообщений. — Шарлотте никогда в голову не пришло бы выключить мобильный, но я не могу до нее дозвониться! — Он говорил низким голосом, судорожно вдыхая воздух. — И она не забрала детей. Ты ведь знаешь, что я всегда тренирую мальчиков по вторникам и пятницам, и в эти дни Силле и Оливера забирает жена. Я проверил почту и мессенджер, но она не писала, что не сможет их забрать.

Лиам взял его за руку и повел к одному из двух кресел, стояв­ших под окном.

— Может, принести тебе воды?

Мужчина покачал головой.

— Нет, нет. Мне надо, чтобы вы помогли найти жену.

К ним подошла Дея.

— Как вы думаете, в какое именно время пропала ваша жена? — спросила она, пододвинув стул и сев напротив Клауса.

Он резко вскинул голову, словно она его ­чем-то оскорбила.

— Откуда мне знать? — прокричал он. — Ее нет. Детей она не забрала, и оказалось, что и на работе утром не появилась. Так что, во всяком случае, к тому времени она уж точно ­куда-то делась.

Лиам пересел на другой стул.

— Давай-ка все по порядку, — предложил он. — Ты говоришь, она утром не пришла на работу. Расскажи про работу. Она работает в школе в Томмерупе?

Клаус кивнул.

— Да, в школе «Таллеруп», — сказал он. — Прежде чем ехать к вам, я позвонил одному из ее коллег, и он сказал, что в школе тоже ничего про нее не знают. Она не предупреждала, что заболела, — просто не пришла. Им пришлось срочно искать замену, и руководство школы тоже, очевидно, пыталось с ней связаться.

Лиам протянул ему стакан воды, которая расплескалась, когда Клаус в рассеянности поставил стакан на столик.

— Я еще поговорил кое с кем из ее подруг, — продолжил он, — но они тоже ничего не знают. Вам надо немедленно объявить ее в розыск. Может быть, ее уже нет в живых! — Он снова начал взвинчивать себя.

— Почему вы думаете, что ее нет в живых? — спросила Дея резко.

Он бросил на нее мрачный взгляд.

— И воспитатели детского сада, и няня звонили мне тысячу раз, когда Шарлотта не пришла за детьми к концу дня. Беата, наш пастор, сейчас забрала детей к себе, ее дочь ходит в один детский сад с нашей дочерью. — Он повернулся к Лиаму, словно надеясь на его понимание. — Моя жена никогда бы не забыла забрать детей.

— А может быть, это вы забыли о том, что сегодня ваша очередь забирать детей? — предположила Дея. — Или она попросила ­кого-то другого их забрать?

Клаус наклонился к ней.

— У нашего трехлетнего сына синдром Дауна… Вы, наверное, догадываетесь, что мать не может просто так оставить малыша, который уже привык к распорядку дня и знакомым лицам. Она бы никогда так с ним не поступила. Его всегда забираем только мы. Нашей дочери всего пять лет. Вы же не можете не понимать — с Шарлоттой ­что-то случилось.

Его обвинения и упреки никак не действовали на Дею. Наклонившись вперед, она поинтересовалась, когда он сам в последний раз видел свою жену.

Клаус сгорбился. Глядя на него, Лиам отметил отчаяние, проступившее на лбу глубокой морщиной. Темные волосы тренера, обычно зачесанные назад, все время падали на глаза, оттого что он беспокойно ерошил их. Лиам знал, что семья Лаурсенов живет в Томмерупе на улице Бухвальда. С Шарлоттой он был знаком по неформальным встречам родителей в ватерпольном клубе, но не имел ни малейшего представления о жизни семьи и круге общения.

— В последний раз я видел ее сегодня утром. В половине седьмого, когда она уезжала на фитнес. Она тренируется в клубе «Прекрасная форма» в комплексе «Томмеруп» три раза в неделю. У нее была с собой сменная одежда — после тренировки Шарлотта обычно принимает душ, а потом едет прямо на работу. Когда уходила, она сказала, что вечером заедет в магазин по пути домой, а потом заберет детей.

Он уткнул лицо в ладони. Было видно, как трудно ему справиться с эмоциями.

Лиам внимательно смотрел на Клауса. Изучал движения рук, отметил блуждающий взгляд, когда тот беспокойно проводил рукой по волосам. Он пытался увидеть признаки того, что Клаус чувствует вину или лжет, но видел лишь неподдельное отчаяние и страх.

— На утренней тренировке она была. Я поговорил с ее по­другой — они вместе ходят в зал. Ничего необычного. Расстались после тренировки, и Шарлотте надо было проехать всего лишь несколько сотен метров на велосипеде до школы.

Он пристально посмотрел на Дею, казалось, он жалеет, что дал волю чувствам.

— Такого никогда прежде не было… Никогда. Поэтому я уверен, что с ней ­что-то случилось. К­акая-то беда!

— Но ведь люди довольно часто исчезают, — сказал Лиам. — И на самом деле почти всегда пропавший человек объявляется и без наших розысков.

— Шарлотта никогда бы не поступила так с нашими детьми. Черт возьми, это я и пытаюсь донести до вас! Ты ведь их видел, правда? У Оливера синдром Дауна… Ты ведь должен понять, что это на нее совсем не похоже?

— Извини, я не очень хорошо знаю Шарлотту, Клаус.

— Да, это так, но вы не можете не понимать, что случилось несчастье!

Клаус наклонился вперед и снова закрыл лицо руками.

— Жена стала жертвой ­какого-то преступления, и вы должны мне помочь.

— Конечно, мы поможем, — быстро ответила Дея. — Но, кроме того, что вы не знаете ее местонахождения, есть ли ­какие-то обстоятельства, заставляющие вас считать, что речь идет о преступлении?

— Речь именно и идет о преступлении!

Клаус резко выпрямился и стал загибать пальцы, перечисляя все факты.

— Ее мобильный выключен, и кстати, я не сказал про ее велосипед. Она должна была поехать на нем на работу, но мы нашли его за мусорным контейнером у спортивного комплекса.

— Мы? — перебил его Лиам.

— Или, точнее, Питер, муж Беаты, пастора, нашел его. То есть ее друг, но это неважно. Я тоже пытался найти велосипед, когда закончил тренировку и обнаружил все пришедшие сообщения. Потом бросился домой, чтобы проверить, а вдруг она там. Думал, может, она упала в обморок. Может быть, ей стало плохо и она поехала домой. Представлял себе, как она лежит ­где-нибудь, беспомощная, и не может никому позвонить.

Его глаза увлажнились, когда он вспомнил о детях. Сказал, что сегодня они ужинают у пастора и ее друга Питера.

— Мне кажется, ее велосипед поставили туда после того, как я уехал с работы.

— Могла ли Шарлотта сама оставить там велосипед? — спросил Лиам.

— Зачем ей оставлять велосипед за контейнером и потом ­куда-то вообще исчезать? — Клаус нервно заерзал в своем кресле.

— Да для этого может быть множество причин. Может быть, она уже забрала его, пока ты тут у нас сидишь.

— Нет. Питер повесил на него замок, который лежал у него в машине.

Лиам поднял брови.

— Питер, это муж пастора?

— Да. Это он привез меня сюда к вам. И сразу же уехал, ведь дети сейчас у них.

— Ну тогда если она раньше не позвонит, то позвонит, когда найдет свой велосипед с новым замком, — сухо сказала Дея.

Лиам откашлялся.

— Моя коллега права, — сказал он. — Нам нужно немного больше фактов, указывающих на то, что Шарлотта пропала, прежде чем мы сможем официально объявить ее в розыск. Но, вне всякого сомнения, мы со всей серьезностью относимся к твоему заявлению. Поверь мне, мы откроем дело на основании этого заявления, как только сможем.

— Простите, Клаус, я прекрасно понимаю, что мои слова могут показаться довольно жестокими в вашей ситуации, но вот если бы речь шла о ребенке, мы бы сразу же подняли на ноги все службы, однако в данном случае речь идет о взрослой женщине… Вам следует вооружиться терпением, подождать, пока жена вернется домой, — вставила Дея.

Лиам кивнул, он нисколько не возражал и к тому же почувствовал облегчение, что именно Дея со свой­ственной ей прямолинейностью объяснила Клаусу все как есть.

— Она наверняка скоро вернется, — ободряюще произнес он и добавил: — Но если Шарлотта не вернется домой к утру и не позвонит, мы завтра объявим ее в розыск.

Клаус неохотно встал вслед за Лиамом и Деей.

— Но ведь обычно говорят, что если ­кого-то похищают, то надо действовать быстро, и что первые двадцать четыре часа — самые важные, если мы имеем дело с преступлением?

Глаза его снова заблестели, он в отчаянии сжал руки.

В воздухе повисло молчание, никто ему не ответил.

Клаус покорно покачал головой, сунул руку в карман и вытащил скомканный листок бумаги.

— Если вы узнаете ­что-то, так или иначе связанное с Шарлоттой, то, пожалуйста, позвоните мне. Если вам сообщат о несчастном случае, о человеке без сознания, о чем угодно. Пожалуйста, позвоните. Даже если это будет ночью.

Он развернул листок бумаги и, написав на нем номер своего телефона, протянул Дее, потом повернулся к Лиаму.

— У тебя есть мой мобильный, звони, когда ­что-то появится.

Дея уже собралась было сложить листок, но остановилась в замешательстве, заметив текст на обратной стороне:

Аллах не простит идолопоклонничества. Он прощает тем, кому пожелает, другие грехи, но тот, кто служит другим богам, кроме Аллаха, ушел далеко от истины.

— Что это такое? — спросила она с любопытством.

Клаусу, который уже направлялся к двери, обернулся и подошел к ней.

— Шарлотта преподает историю религий, этот листок лежал на ступеньках перед нашей дверью, наверное, он выпал из ее сумки, когда она уходила.

— У вас есть фотография Шарлотты? — спросила Дея. — Мы могли бы отправить ее в другие полицейские участки, если завтра придется объявлять ее в розыск.

Клаус кивнул и протянул ей свой мобильный.

— Я всегда говорил, что она похожа на Мию Люне[2].

— На Мию Люне? — повторила Дея, с удивлением глядя на фотографию в телефоне. — Ну да, точно!

Они некоторое время стояли в молчании. Лиам вдруг почувствовал, что ему трудно просто так взять и попрощаться с Клаусом. Они знакомы много лет, с тех пор как его сын начал играть в водное поло. Не то чтобы они были близки, но тем не менее достаточно близки, чтобы чувствовать такую связь, какая возникает у людей, которые оказываются в одной команде.

— Так где сейчас дети, все еще у пастора? — спросил он, украдкой бросив взгляд на часы.

Ему было жаль парня. Он подумал, а как бы сам повел себя, если бы внезапно исчезла его жена Хелене? И тревога, и мучительный страх Клауса были ему вполне понятны.

— Беата предложила оставить их у себя на ночь, если я задержусь. Но если вы все равно ничего не можете предпринять сегодня, я поеду за ними.

— Хочешь, я подвезу тебя? — предложил Лиам.

— Ты? — спросил Клаус с удивлением, но быстро ухватился за соломинку. — Спасибо, хорошо бы. Питер ведь уже уехал обратно в Томмеруп.

Лиам тут же почувствовал на себе взгляд Деи, но сделал вид, что не обратил на него внимания. Она явно считала, что не надо предпринимать ­какие-то действия, пока не пройдут сутки. Конечно, у Деи больше опыта в расследовании убийств, чем у него. Но, с другой стороны, у нее не было никаких тесных связей с местным сообществом. Он понимал, что предложение отвезти Клауса обратно в Томмеруп было для того слабым утешением, ведь на самом деле Клаус надеялся, что туда приедут криминалисты и собаки-­ищейки, но Лиаму на самом деле очень хотелось услы­шать от пастора ее версию событий.

По пути на стоянку Лиам отстал от Клауса на несколько шагов. Тренер шел, наклонившись вперед, ссутулившись и засунув руки в карманы широких спортивных штанов. Если ­все-таки речь идет о преступлении, подумал Лиам, то Клаус вполне может быть причастен к исчезновению жены, и именно эту версию они в первую очередь будут разрабатывать. Клаусу придется нелегко. Лиама никогда особенно не привлекала эта часть его работы. Люди находятся в состоянии страха и неизвестности, и на самом деле все равно — развлекается ли Шарлотта с местным слесарем или уехала на Багамы. Самое страшное — неизвестность.

Он мысленно вернулся к тому моменту, когда Клаус появился у них в офисе. Вспомнил беспокойство и отчаяние в голосе тренера. А может, это стремление поскорее привлечь полицию, чтобы никто впоследствии не смог обвинить его в том, что он недостаточно быстро стал разыскивать жену. Но возможно также, что страхи Клауса небезосновательны, подумал он, когда они сели в машину. С Шарлоттой действительно могло ­что-то случиться, она могла стать жертвой преступления, и они с Деей вскоре могут пожалеть, что не сразу взялись за дело.

***

Беата наливала воду в большой стеклянный чайник, ко­гда заметила подъезжающую к дому машину. Прищурившись, она разглядела через стекло Клауса, отца Сесилии и Оливера. И сразу бросилась к двери, чтобы они не успели постучать. Если новости плохие, она хотела бы первой услышать их — до того, как выбегут дети.

— Привет, Клаус, — озабоченно сказала Беата, открыв входную дверь. — У нас все в порядке, но что с Шарлоттой, есть ­какие-­нибудь новости?

— Знакомься, это Лиам из полиции, — сказал Клаус, кивнув в сторону стоящего рядом Лиама. — Они там пока не особенно стараются.

— Лиам Старк, — представился Лиам и протянул ей руку. — Заместитель начальника полиции.

— Меня зовут Беата, — произнесла она, пожимая Лиаму руку. — Я местный пастор, а наши с Клаусом девочки ходят в один детский сад.

— А мы с Клаусом знакомы по водному поло, — ответил Лиам с улыбкой. — Клаус — тренер моего сына.

Беата кивнула, и в эту минуту дверь в гостиную открылась, Сесилия подбежала к отцу и обняла его.

— Папа, пошли с нами, у нас на ужин котлеты!

— Да, мы как раз собираемся ужинать, — сказала Беата извиняющимся тоном. — Дети проголодались, и… может быть, вы поужинаете с нами?

— Да, пойдем, папа, — попросила Сесилия, потянув отца в гостиную.

— Они не знают, что мать исчезла, — шепнула Беата Лиаму. — Мы с Питером сказали им, что Шарлотта просто задержалась в школе, хотя Клаус говорит, что она вообще не пришла на работу. Но мы же не могли взять на себя такую ответственность — сказать им все как есть, ведь так?

— Конечно, конечно, — поспешно проговорил Лиам. — Хорошо, что дети не напуганы.

Беата кивнула. Тепло во взгляде рыжеволосого полицейского вызывало симпатию. Было в нем ­что-то располагающее. Немного всклокоченные волосы, рыжая борода. Ему явно можно доверять.

— Вы думаете, с Шарлоттой ­что-то случилось?

— Пока что определенно ничего нельзя сказать, но я на самом деле хотел спросить вас, есть ли у вас ­какие-то предположения?

— В­ообще-то я не очень хорошо знаю Клауса и Шарлотту, — ответила Беата. — В основном по детскому саду, ну и ­где-то еще встречались, городок у нас небольшой…

— Вы не знаете, они ­когда-­нибудь раньше забирали детей с опозданием или, может быть, Шарлотта и раньше внезапно исчезала?

— Нет, не думаю. Даже не могу представить такого.

— Клаус сказал, что ваш муж нашел велосипед Шарлотты позади спортивного комплекса и поставил на него замок. Вы знаете, зачем он туда поехал?

— Да, он поехал туда вместе с Клаусом, чтобы осмотреть все на месте, ведь Клаус был совершенно не в себе, а потом он узнал велосипед Шарлотты, ведь мы часто встречали ее у детского сада… Он такого цвета, что его легко узнать.

Она улыбнулась.

— И он поставил на него свой собственный замок?

— В этом весь Питер. На велосипеде не оказалось замка, он

с таким не может мириться, он ведь из Орхуса, а не из ­какой-­

нибудь провинциальной дыры.

— Прекрасно, мы тоже всегда призываем людей ставить замки на велосипеды, но, как правило, на свои собственные.

Она заметила веселую искорку в его глазах.

В прихожую вышел Питер и внимательно посмотрел на Лиама.

— Я услышал, что вы говорите о велосипеде.

Он кивнул Лиаму и представился.

— Да, мы тут говорим о том, что вы повесили на велосипед замок.

Беата пыталась встретиться с Питером взглядом. Но он все время отворачивался.

— Да, может, это я и зря, но это на ­каком-то рефлекторном уровне, я привык к жизни в большом городе.

— И ничто не привлекло там вашего внимания? — спросил Лиам с добродушной улыбкой.

— Нет, вот разве что показалось странным, что велосипед стоит позади комплекса. С какой стати оставлять его там?

— Вы поехали туда, чтобы помочь Клаусу в поисках?

— Да, — Питер кивнул. — Я, кстати, учился в университете с парнем, который ­как-то утром просто сел на велосипед и уехал в Берлин, — добавил он более веселым тоном.

— В Берлин? — повторил Лиам, изумленно уставившись на него.

— Но Шарлотта не уехала в Берлин, Питер, — воскликнула Беата раздраженно. — Ее велосипед на месте.

— Нет, конечно, — ответил Питер, опустив голову. — Я просто хотел сказать, что людям ни с того ни с сего всякое может прийти в голову… Сегодня утром была такая хорошая погода… Надеюсь, она скоро объявится.

— Да-да, будем надеяться, — закивал Лиам и попрощался с хозяевами.

Беата проводила его до машины. Нельзя терять надежду, подумала она, бросив взгляд на окружавшие дом деревья и кус­ты. Тени становились все более густыми. Справа от нее ­что-то зашуршало, как будто ­кто-то спрятался за тиковым деревом при звуке ее шагов по мелкому гравию.

***

Вернувшись на работу, Лиам заглянул в кабинет. К­огда-то их отдел назывался «отдел преступлений против личности», как почти во всей стране, но ­какие-то умники решили, что целесообразно иметь «отдел проактивных расследований» и «отдел реактивных расследований».

Он улыбнулся Дее и Нассрин, кроме них, в офисе никого не было.

— Вы еще здесь?

— Я ­вообще-то подумывала, не отправиться ли на пробежку, — ответила Дея, посмотрев на часы в нижней части монитора, — а потом домой, смотреть очередную серию на «Нетфликсе».

Она замолчала на минуту.

— Как там с этим парнем из Томмерупа?

— Да черт его знает, — ответил Лиам. — Клаус кажется совершенно подавленным, велосипед жены нашли у спортивного комплекса, и ни пастор, ни сотрудники фитнес-­центра не помнят, чтобы она имела обыкновение опаздывать или прогуливать.

— Значит, ты уже успел кое-что выяснить?

— Она пропала, и раз уж я там был…

— Интересно, с кем она сейчас трахается? — воскликнула Дея и посмотрела на Нассрин.

Лиам никак не отреагировал на ее слова. Что еще ждать от этих копенгагенцев!

Он подошел к Нассрин и показал ей обратную сторону листка, на котором Клаус написал номер своего телефона.

— Тебе известно, что это за текст?

«Аллах не простит идолопоклонничества. Он прощает тем, кому пожелает, другие грехи, но тот, кто служит другим богам, кроме Аллаха, ушел далеко от истины».

— Нет, — ответила она нарочито равнодушно.

— Никаких мыслей?

Тут вмешалась Дея.

— Это же об Аллахе, ­вообще-то это твоя сфера.

Нассрин покачала головой, не отводя взгляда от монитора.

Лиам знал, что Нассрин пережила настоящий ад, убегая из Сирии, что она изо всех сил старалась выучить датский, чтобы получить образование. В тот день, когда Нассрин получила свой полицейский жетон, она рассказала ему о том, как нелегко ей было поступить в Полицейскую школу и ассимилироваться в датском обществе, так что Лиам хорошо представлял, какое сопротивление ей, молодой женщине, иммигрантке, пришлось преодолеть. Он понимал, как болезненно она воспринимает слова Деи.

— Все в порядке, Насс? — спросил он тихо.

Нассрин угрюмо кивнула, по-прежнему уставившись в монитор.

— Поезжай уже домой, — добавил Лиам. — Отдохни. Оставшиеся карточки ведь могут подождать, правда?

Она сразу же встала и выключила компьютер. Стараясь не смотреть на Дею, она сложила вещи и пошла к двери.

Когда Нассрин вышла, Лиам подошел к столу Деи.

— Я завтра позвоню Клаусу и, если Шарлотта все еще не объявится, снова поеду туда.

— Да, завтра — это уже совсем другое дело, если она действительно не вернется, — ответила Дея, доставая из спортивной сумки зеленые кроссовки.

***

Воздух струился через открытую крышу маленького темно-­синего «Фиата 500С». Случалось, что Нассрин, когда ее ­что-то расстраивало на работе, не сразу ехала домой. Лиам всегда поддерживал ее, но c Деей было нелегко. Дея была вульгарной. Вульгарной со всеми людьми, кроме тех мужчин, на которых хотела произвести впечатление.

Нассрин нажала на педаль газа и уверенно описала плавную кривую. Эту машину она купила из-за откидной крыши, но уже в день покупки сообразила, что у маленького «фиата» есть еще и турборежим, который можно было включать и отключать, и в те дни, когда у нее возникала потребность дать выход своему раздражению, она включала турбо. Ехала, и волосы развевались на ветру.

Свернув к дому своих дядей, она нажала на кнопку, и крыша автомобиля закрылась.

Дом был большой, но лишнего места в нем не было, ведь когда дяди приехали в Данию, а это было половину их жизни назад, они привезли с собой горы книг.

Снаружи дом вовсе не был похож на букинистический магазин, да и дяди ничего не делали для привлечения покупателей, но случалось, что из ­какой-­нибудь далекой страны приезжал человек, чтобы купить ­какую-то определенную книгу. Иногда покупатель проводил здесь несколько минут, но бывало, что он, потерявшись в книжных лабиринтах хозяев дома, задерживался на несколько дней.

В нос ей сразу ударил запах книжной пыли, и тут же она почувствовала, как ее ласково поцеловал в лоб дядя Альдар.

— Вот моя девочка и дома.

— Привет.

Нассрин закрыла глаза, наслаждаясь покоем и запахами. Альдар часто говорил, что большая часть книжной пыли родом из Дамаска, ведь многие из книг никто не открывал за время их жизни в Дании.

— Как у тебя прошел день? — продолжал Альдар, глядя на племянницу поверх очков.

В руке у него были две старые книги, и кожаные обложки тускло поблескивали в падавшем из окна свете.

Она пожала плечами.

— Не хочу нагружать вас своими рабочими проблемами.

— Да-да, я понимаю, но ты ведь знаешь, что мне все интересно и с нами можно обсуждать что угодно, правда?

Альдар огляделся по сторонам, вокруг были сплошные полки и стопки книг.

— Ты чувствуешь запах пахлавы моего брата?

Нассрин улыбнулась дяде. Она еще помнила то время, когда густые волосы дяди и его борода были угольно-­черными. Теперь они поседели. Стали почти белыми.

— Что тебя угнетает, моя девочка? — предпринял он очередную попытку

Она пожала плечами.

— Да просто я устала быть «этой вот мусульманкой».

Альдар задумчиво кивнул и с сочувствием посмотрел на нее.

— Я устал еще пятьдесят лет назад. Но ты не должна отчаиваться, иначе превратишься в подобие меня, замшелого, старого чудака.

Нассрин улыбнулась, и он подмигнул ей.

— Нассрин!

Она обернулась к своему второму дяде, который незаметно появился у лестницы, — волосы всклокочены, на поясе передник.

— Ну что, несешь нам свои сладости? — нетерпеливо воскликнул Альдар.

— Нет, идите наверх, — ответил Хайан. — Я только что накрыл на стол и еще заварил мятный чай.

— Тут так хорошо пахнет, — сказала Нассрин и обняла его.

Хайан кивнул и смущенно высвободился из ее объятий.

— Вы что тут делаете?

— Говорим о том, что мы с тобой, Хайан, превратились в старых чудаков со всеми этими книгами, — ответил Альдар, положив брату руку на плечо. — Ты ведь все эти книги знаешь наизусть. Разве не так?

— Ну, может быть, — Хайан смущенно улыбнулся. — Но, наверное, не все…

— Сура сто двенадцатая, стихи с первого по четвертый, — предложил ему вспомнить Альдар.

Хайан задумчиво прикусил губу и тут же подмигнул брату.

— Он — Аллах Единый. Аллах самодостаточный. Он не родил и не был рожден, и нет никого равного Ему.

— Ну вот видишь, — Альдар засмеялся, и в его смехе чувствовалась гордость за старшего брата. Разница в возрасте между ними была два года, и в сознании Нассрин они были неразделимы. Они всегда были вместе, ей было трудно представить одного без другого.

— Я же говорил!

Это было сказано так, как будто они только что выиграли ­какой-то приз, приз, который они заслужили все втроем.

Альдар стал теснить всех к лестнице.

— Пошли наверх, попробуем десерт твоего дяди.

Нассрин улыбнулась и стала подниматься по лестнице, размышляя о тексте, который ей прочитал Лиам. Ей не надо было спрашивать Хайана, она уже поняла, что это строки из Корана. Но если коллеги даже не хотят озаботиться тем, чтобы попытаться найти текст, откуда взят фрагмент, она не собирается им помогать. Ей совершенно не нужно быть этакой «образцовой мусульманкой», которая в любой момент готова прийти на помощь, как только они наткнутся на ­что-то, так или иначе связанное с Ближним Востоком.

Он прождал почти час позади мастерской. Они обменялись эсэмэсками и договорились, что молодой человек купит у него три грамма. Он не сомневался, что тот клюнет, — цена была хорошей. Но молодой человек так и не появился. Поступки его обычно поддавались логике, но когда в жизни этого парня появлялся алкоголь, привычные повадки и договоренности нарушались.

И тут пришло сообщение: «Еду».

По его телу пробежала дрожь ожидания. Он прижался к стене в ночной тьме и прислушался к шагам на дорожке, ведущей к мастерской.

Три недели назад он приехал в Ассенс, чтобы припарковать маленький «пежо» в порту на стоянке для моряков. Там машина и дожидалась его, пока он не забрал ее час назад. Он старался все время поворачиваться спиной к камере наблюдения порта, чтобы на записях был виден лишь его черный силуэт. А тот «гольф», который сейчас был оставлен на одну ночь у квартиры матери-­одиночки, никто и не заметит.

Наконец он услышал хруст гравия и шаги — неуверенные, неровные. На дорожке послышался сдавленный смех, и он шагнул назад, чтобы спрятаться в темноте. Ему послышался и второй голос — возбужденный, гнусавый. По его расчетам, молодой человек должен был возвращаться один.

Вскоре из-за угла появился молодой человек с приятелем. Их тени плясали в свете уличного фонаря. Он беззвучно шагнул вперед и стал наблюдать за ними.

Молодой человек внезапно остановился, огляделся по сторонам и стал громко, настойчиво звать его. Он снова сделал шаг назад в свое темное укрытие. Чуть позже дверь мастерской открылась. Парень и его спутник вошли, и внутри, за грязными окнами, зажегся яркий свет.

В его кармане звякнул мобильный: «Мы ведь договаривались встретиться у мастерской?»

Он сначала хотел было ответить, но вместо этого подкрался к маленькой задней двери мастерской. Нажал на черную ручку и надавил на покрытую пятнами плесени дверь. Ему были слышны их голоса. Он натянул на голову большой капюшон и шагнул в темный проход.

Из узкого коридора ему были видны ­какие-то старые шкафы и скамья. Пройдя немного вперед, он наткнулся на мешок с ветошью. Бесшумно прошел мимо закрытой двери и приблизился к полоске света на испачканном маслом полу.

До него доносились голоса, сильно запахло сигаретным дымом. Послышалось невнятное бормотание:

— Черт, вот козел.

Потом по бетону с грохотом покатилась пустая банка.

— Я пошел наверх!

Он сосредоточенно прислушался к шагам. Почувствовал, как на ладонях выступил пот.

— Я сначала отолью, — сказал молодой человек, внезапно оказавшись поблизости от черного хода.

— Тут? — спросил его приятель, уже отойдя на ­какое-то расстояние.

Он быстро отступил в темноту, когда шаги приятеля затихли. На стальном столе появилась консервная банка. Теперь шаги снова приближались к нему. Он медленно двинулся вперед, прислушиваясь, словно ночной хищник. Раздался грохот передвигаемого по полу стула, мгновение спустя открылась дверь.

Струя мочи резко ударилась об унитаз. Быстро и бесшумно передвигаясь, он пробрался за штабелями шин и спрятался между дверью и входом в мастерскую.

Из туалета донеслось громкое рыгание.

Он шагнул вперед, когда шаги приблизились к столу. С каким бы удовольствием он посмотрел на его удивленное лицо, но времени не было. Прежде чем парень успел отреагировать, он всадил иглу ему в горло. Тот медленно дернулся и с булькающим звуком рухнул на пол.

Затем наступила тишина. Записку он со сладостным трепетом положил рядом с переполненной пепельницей.

***

— Если это твоя мать, я задушу вас обоих, — пробурчала Хелене сквозь сон. — Суббота же, черт возьми.

Лиам неуверенно нащупал вибрирующий на ночном столике телефон. Одна минута седьмого. Прочистил горло.

— Лиам Старк слушает… Клаус?

Лиам закашлялся и повернулся на бок, взгляд уткнулся в спину Хелене. Они обычно вставали около семи — на самом деле не такой уж и ранний звонок.

— Клаус, тебе надо взять себя в руки. Да-да, понимаю, ты прождал всю ночь… Клаус!

Лиам сел, опустив ноги на пол.

— Да, мы приедем. К спортивному комплексу. Мне только надо собрать тех, кто на дежурстве в эти выходные. Ребята еще не пришли на работу, но я найду их. Дыши глубже. Выпей кофе и не садись за руль, раз ты глаз не сомкнул всю ночь. Мы начинаем. Да, по полной программе. Все понимаю. Да. Согласен. Я отключаюсь. Выпей кофе, хорошо?

— Кто это? — пробормотала Хелене.

Лиам снова лег, повернулся на бок и обнял ее. Они имели обыкновение спать голыми все те годы, что жили вместе, и в ту минуту, когда он прикоснулся к ее теплой под одеялом коже, возникла эрекция.

— Это по работе.

— В шесть часов субботним утром?

— Ты же знаешь, как бывает.

Хелене повернулась к нему.

— Мне снилось, что у нас секс втроем: ты, я и еще один мужчина. Довольно пикантно.

— А как насчет еще одной женщины? — улыбнулся Лиам, целуя ее.

— Тебе что, со мной скучно? — казалось, она уже почти проснулась.

— Нет, конечно. Ведь это тебе приснился еще один партнер, а не мне.

Он проговорил это, уткнувшись в ее растрепанные волосы, затем отпустил ее, залез в лежащие на полу у кровати шорты, потом взял мобильник и пошел в гостиную, чтобы позвонить старшему по утренней смене.

— Надо отследить движения мобильника Шарлотты Лаурсен за последние сутки. Известно ли нам о ­каких-либо физических или психических болезнях ее или ее мужа? Как можно быстрее проверьте ее банковские счета.

Потом он позвонил Дее.

— Поедем туда посмотреть. Ее до сих пор нет. Ты поедешь на своей машине?

Примерно через час он стоял позади спортивного комплекса «Томмеруп». «Маяк Томмеруп» — так было написано на вывес­ке. Тут были в основном новые пристройки. Новый многофункциональный зал. Новая библиотека. Новый главный вход. Старую часть комплекса лучше всего было видно с дороги. Бассейн был расположен вдоль всего комплекса, и его окна смотрели на город. Позади комплекса и справа от него был лес. Прямо перед комплексом и слева — городские коттеджи и дома. С высокими изгородями. Чтобы попасть на парковку позади комплекса, надо было проехать по глухой дороге вдоль опушки леса. Со стороны Таллерупвай ничего не было видно, а в некоторых местах не было обзора и из комплекса. Тут совсем нетрудно застать врасплох женщину и швырнуть ее на заднее сиденье автомобиля, подумал он. Шарлотта Лаурсен вполне могла стать жертвой преступления.

— Доброе утро, шеф!

— Доброе утро, Дея. Ты первая приехала…

— Да, и спасибо, что сообщил.

— У тебя сегодня выходной?

Она криво усмехнулась.

— У нас ­когда-­нибудь бывают выходные?

— Так не должно быть. Я могу ­кого-нибудь другого выдернуть. Нассрин будет в восторге.

— Да нет, все отлично, Лиам. Думаю, парочка моих золотых рыбок проживет одну субботу без меня.

— У тебя есть рыбки?

Он с удивлением посмотрел на нее.

Дея не стала отвечать, вместо этого махнула рукой в сторону парковки.

— Кинологи подтверждают, что она тут была.

— Уже хорошо. Есть свежие следы?

— Говорят, что это вполне могут быть вчерашние следы.

— Что в лесу?

— Сейчас там начинают работать.

— В ее социальных сетях нет ничего с момента выхода из зала. Последнее, что есть, — это фотография тренировки в «Инстаграме». Я попросил айтишников заняться цифровым отслеживанием: телефон, активность в соцсетях, банковская карта. Все по полной программе.

— Мобильник выключен со вчерашнего дня? — Дея подошла к нему вплотную.

Лиам кивнул.

— Похоже, что так. Я сам пытался позвонить ей сегодня утром — ничего не получилось. Потому я и вызвал сюда собак.

Лиам прикусил нижнюю губу и задумчиво посмотрел на Дею.

— Ты можешь попытаться связаться с ­кем-нибудь из школы, где она работает? С коллегами? Учениками? Понимаю, что в субботу это не ­так-то просто. — Он поскреб рыжую бороду. — Если мы не найдем ее до утра понедельника, придется поговорить со всеми ее учениками, и надо, чтобы школа нам с этим помогла.

Он поймал взгляд Деи, надеясь, что она поняла — это ее задача.

Та кивнула.

— Нам, наверное, надо еще раз поговорить с Клаусом? Их привычки, будни и прочее?

— Да, конечно.

Соглашаясь с ней, он почувствовал легкое внутреннее противодействие. Была в этом ­какая-то бестактность, ведь речь шла о знакомом ему челов